Осколки (гет)

Идти по осколкам больно, они режут ноги в кровь и ты слабеешь всё больше.

В коридоре темно и душно. Ты куришь вторую сигарету подряд, тупо уставившись в одну точку. Мыслей в голове много и они скачут как толпа безумных белок из "Ледникового периода", сменяя друг друга.

Только одна из них статична: не надо было приезжать.

Тэхен бродит в двух шагах в одной футболке и джинсах, маяча тенью на периферии. Кидает пронизывающие взгляды и молчит.

Ты делаешь последнюю затяжку и, резко выдыхая дым, отшвыриваешь окурок в урну щелчком пальцев, с решимостью поворачиваясь к открытой дальше по коридору двери.

Тэхен стоит как раз между тобой и прямоугольником света, в который ты так малодушно не хочешь заходить, но надо.

Видя отчаяние в твоих глазах, Тэхен делает пару шагов навстречу и кладет руку на плечо, несильно сжимая, поддерживая:

— Нуна...Мне жаль... Правда жаль, — и опускает взгляд, сжимая челюсти.

Злится. Не понятно на кого правда.

— Всё в порядке, Тэхен-и, я справлюсь, я всё же взрослая девочка, сама завязываю сандалики, и всё такое, — ты давишь фальшивую улыбку, прекрасно понимая, что его ею не взять.

Он хмыкает и кивает головой, смотря в пол и отходит, давая пройти. Ты сжимаешь кулаки в карманах куртки и делаешь шаг.

Комната маленькая и заставлена, завешана, закидана всем, чем можно, начиная от вещей и заканчивая аппаратурой.

Ты проходишь внутрь и молча начинаешь запихивать в рюкзак всякие свои мелочи: зарядку, перчатки, шапку туда же.

Собирать собственно и нечего, всё, что в рюкзаке, так-то и не выгребалось из него в принципе.

Сложив вещи, ты поворачиваешь голову в сторону окна. Там стоит кровать перед которой на табурете стоит открытый ноутбук, а на кровати...

Он лежит на кровати, залипая в телефоне и абсолютно не обращая внимания на суету в комнате.

В растянутой домашней белой (ну кто б сомневался) футболке и безразмерных светло-серых штанах. Болтает босыми ногами, смешно растопыривая пальцы на них. Реакции на твой движняк — ноль.

Ты отворачиваешься, сглотнув горечь и забрасываешь рюкзак на плечо, разворачиваясь и делая пару шагов на выход.

Он не реагирует. Совсем. Как будто тебя и нет тут. Отчаянная "последняя попытка" берёт верх, гордость летит к хуям, ты бросаешь рюкзак на пол, резко поворачиваешься и опускаешься на корточки возле кровати, оказываясь на уровне его лица:

— Гуки...- Голос сиплый, ломкий от бушующих эмоций, от того, что так упорно выламывает ребра изнутри.

Твой взгляд упирается в маленький, безумно милый хвостик чёрных волос на макушке, и ты задерживаешь дыхание на вдохе...

Он весь такой домашний, такой теплый, любимый и такой родной до одури, что ногти впиваются в ладони, чтобы удержать трясущиеся в желании обнять руки.

— Гук! — Уже громче, отчаяннее.

— А? — Он поднимает вопросительный взгляд, и ты снова тонешь.

Огромные распахнутые оленьи глазища, недоуменно глядящие на тебя, аккуратные брови подняты вверх в немом вопросе, приоткрытые губы, с маленькой родинкой под нижней, два этих кроличьих зуба, такие смешные на самом деле, но...так не смешно сейчас, боже мой...

И руки, вдруг обретая свою собственную власть, неконтролируемо тянутся к темной чёлке, ощутимо дрожа пальцами отводят прядь в сторону, прячут за ухо.

Большой палец, живя своей собственной жизнью, бесконечно трепетно оглаживает щёку, спускается ниже и нежно касается нижней губы, ощущая её мягкость.

Сердце ходуном, дыхание неровное и глаза начинает дико печь, а руки трясти ещё сильнее.

Сознание будто туманом заволакивает, и остаётся только одно желание: попробовать, узнать вкус, запомнить на всю оставшуюся, сберечь, унести в могилу воспоминания.

Внутри что то ухает вниз, как сель, погребая под собой остатки здравого смысла, гордости, силы воли, и чёрт ещё знает чего, (да всего наверное!) и похер прям!

Тишина, вакуум, и только эти глаза напротив с расширенными зрачками и растущим в них в геометрической прогрессии вопросом, только эти теплые на ощупь губы, что чуть дрожа собираются озвучить тот самый вопрос, который дрожит на кончиках ресниц уже практически:

— Чт..- не успевают...

Ты прижимаешься губами к этим невероятным губам в сумасшедшем отчаянии, в последнем желании, как приговоренная на эшафоте в последней попытке воззвать к гробовому молчанию толпы, захлебываясь своей любовью, в безмолвной просьбе, в немом крике — позволить, как вору украсть это прекрасное, что таится в уголках его улыбки, позволить хоть на одно мгновение ощутить, понять, каково это — касаться его губ, зарываясь пальцами в затылок, позволить электрическим разрядам счастья и боли прошить тело, позволить забрать себе первый и последний поцелуй, единственный поцелуй...

Он застывает на мгновение ледяной глыбой, опешив от происходящего и задержав дыхание, плечи каменеют, телефон выпадает из рук, и на это мгновение в тебе умирают миллионы галактик, взрываются звёзды, рушатся города и материки уходят под воду.

И жизнь просто останавливается. Замирает стоп-кадром.

А потом его губы дрогнув в ответ раскрываются и внутри тебя взрывается сверхновая, разнося твою вселенную в жалкие клочья.

Он подаётся ближе, цепляясь за твою шею, и, собирая волосы в кулак сам начинает напирать, сминая твои губы.

Языки танцуют дикие танцы, цепляясь друг за друга как сумасшедшие и оглаживая неровности зубов.

Твоя рука впивается в его плечо клещами,сжимая до боли, оставляя будущие синяки.

Ты уже не на корточках, ты стоишь коленями у кровати, а он поднимается всё выше над, запрокидывая твою голову ещё сильнее назад, целуя, кусая, вылизывая изнутри, давя властью, которую имеет над тобой, как будто ты не знаешь об этом, вот честное слово.

И внутри рушатся плотины, захлестывая с головой, обрушивая тонны слёз, которые кислотой прожигают дорожки на твоих щеках.

Поцелуй становится солёным...таким же солёным как кровь, которая сейчас будто последними толчками утекает из разорванного на куски сердца...

Он отстраняется, тяжело дыша, в глазах туман, взгляд расфокусирован.

Разжимает пальцы и вытаскивает из твоих волос, проведя ладонью по шее и погладив подушечкой большого пальца твои губы. Бездумно вытирает слёзы со щёк.

Ты любуешься им, расхристанным, с испариной на лбу, с сумасшедшим румянцем на щеках, видишь в вырезе футболки тяжело вздымающуюся грудь и понимаешь, что это отпечатается на подкорке, выжгется навеки шрамами на сетчатке глаз и будет единственным, что не даст сломаться, погибнуть в беспросветном хаосе ледяных ночей одиночества.

Он смаргивает, постепенно возвращаясь в эту реальность, скользит взглядом по лицу и вдруг замирает, напрягшись, осознав что то. Взгляд его с искрами страха виляет из-под ресниц в сторону ноута, и останавливается на экране, где...горит видеовызов. Ему кто-то звонит по видеосвязи, понимаешь ты, повернув голову и скользнув взглядом по экрану, и ...зависаешь.

Звонит девушка.

Он поворачивается к тебе снова с ужасом в глазах и шепчет:

— Я...Это Наён..Она увидит...

И ты рассыпаешься в пыль.

Так больно не было наверное никогда.

Внутри что-то с хрустом рвётся, ломается, так было в каком то фильме про оборотней, превращение в подробностях, и тебе кажется, что у тебя сейчас происходит то же самое.

Кажется, что ошмётки сердца и остальных органов с кровью вместе просто хлынут через горло, заставляя захлебнуться этим и сдохнуть прям здесь у его кровати.

Ты, отпрянув из поля зрения монитора судорожно вздыхаешь и, отшатываясь, вскакиваешь на ноги с диким желанием убежать, убежать от самой себя, от того, что случилось.

Краем глаза замечаешь движение у двери и вскидываешь голову тут же снова пряча лицо.

Тэхен.

Гук тоже вскидывает голову и давится словами:

— Х-хён??..- и замолкает порезавшись об острый взгляд Тэ.

Тэхен стоит, спрятав руки в карманы, как каменная глыба с таким же тяжёлым каменным осуждающим взглядом.

Внутри у тебя теперь пустыня, как после ядерного удара, всё выжжено и ничего кроме пепла.

И живого соответственно тоже ничего.

Ты поднимаешь глаза на родное, любимое, такое дорогое лицо, которое так никогда и не увидишь рядом на подушке и ловишь растерянный, испуганный и виноватый взгляд:

— Нуна...Я...- он замолкает, не зная, что сказать, как поступить.

Честный, открытый, любимый ребенок, он тысячу раз ещё съест себя за то, что поддался слабости. И тебе больно, что именно ты этому причиной.

Ты делаешь шаг к кровати, наклоняешься и, обхватив его голову трясущимися руками, целуешь теплую макушку, шепчешь дрожащим голосом, уткнувшись носом в его запах:

— Я так люблю тебя, мой солнечный зайчик, пожалуйста будь счастлив.

Отступаешь, подхватываешь с пола брошенный рюкзак и, не оглядываясь выходишь из комнаты, оставляя кусок души навек запечатлённой в тяжёлых гробницах чёрных миров любимых глаз.

В коридоре темно и душно.

Внутри тоже.

Невыплаканные до конца слёзы душат, царапают осколками горло, собираются комком, клокочут внутри, грозя извергнуться вулканом.

Ты идёшь по тёмному коридору, ускоряя шаги, пытаясь выйти на свет из этой вязкой, душащей темноты.

В ушах бьёт набатом и ты понимаешь,что истерика набирает обороты и не сразу слышишь оклик сзади:

— Нуна! Нуна,постой!! Да подожди ты, блин!!!

Останавливаешься, совершенно не готовая к разговорам, словам в принципе.

Тэхен цепляет за рукав куртки и разворачивает к себе:

— Подожди, успокойся!

— Я спокойна, — срывающимся голосом.

Ты не в силах сейчас держать себя в руках и "ради бога блять оставьте меня в покое!"

— Я вижу! — он всматривается в глубину твоих глаз и тянет за собой, — Пойдём.

И ты идёшь следом,увлекаемая его рукой, крепко сжимающей твою холодную ладонь, сдаваясь, сдуваясь, как шар из которого выпустили воздух.

Ты позволяешь вести себя, позволяешь себе быть ведомой, ибо это именно то, что сейчас необходимо.

Ты не справишься сама.

В его комнате тоже темно, как в коридоре и ты слепо ищешь выключатель, потому, что в темноте сейчас страшно и невозможно дышать.

Он щёлкает лампой на столе и помещение заливает теплый свет. Хлопает дверцей шкафа и ставит на стол бутылку виски и два стакана.

Ты тяжело опускаешься на стул, кидая рюкзак рядом.

Он разливает виски, смотрит молча, хмурясь и кусая губы и со стуком ставит стакан перед тобой:

— Пей. Сейчас это нужно.

Руки так и не успокоились и содержимое стакана плещется по стенкам.

Ты выдыхаешь, выпиваешь махом полстакана, жадно вдыхая воздух после, ибо жжёт горло неимоверно и предсказуемо закашливаешься.

Он, издав смешок, стучит по спине:

— Ну кто так пьет? Потихоньку надо!

— Ты забыл откуда я, что ли? — хрипишь с вызовом, — Потихоньку, когда у тебя истерика — не наш формат, Тэхен-а.

Он смеётся потрясающе квадратно в ответ:

— Там у вас даже девчонки отчаянные!

Ты смеёшься тоже, ибо да, ебанутые мы там, у нас, а потом всё накатывает снова разом, и смех в одно мгновение превращается в безудержный плач.

И вулкан всё же взрывается.

И всё выливается наружу мощным потоком, и тебя скрючивает на стуле от сумасшедшей боли и страшной ненависти к себе и к своей глупости:

— Скажи зачем??? Зачем я приперлась? На что я вообще надеялась? Идиотка, божечки какая я идиотка!!!

Куда сунулась вообще? Кто вбил мне эту ёбнутую идею в тупую голову? Какая любовь нахер, какая любовь?!?! Схуяли я решила, что она ему сдалась?? Куда ты лезешь дура?!?

Тебя несёт, тебя ломает, выкручивает и единственное желание вскрыть вены, желательно тупым, как ты сама предметом. Сознание плывет, глаза слепнут от слёз.

А потом всё как в тумане, в мареве каком-то. Спутанные волосы, руки, бьющие воздух, удары по столу кулаками, вливаемый в рот виски, стучащие об край стакана зубы, закушенные костяшки и какой-то истошный вой.

Миг просветления — и глаза напротив, теплые. Ещё один — мягкие ладони на щеках. Ещё — крепкие объятия, не дающие сделать больно самой себе. Ещё — длинные изящные пальцы, вытирающие твои слёзы. И голос. Мягкий, рокочущий, низкий, успокаивающий.

И ты возвращаешься в реальность судорожными всхлипами в широкую чужую грудь. Поднимая голову, встречаешь понимающий и сочувствующий взгляд и вдруг в сумсшедшем, больном порыве закидываешь руки ему на плечи, больно цепляя кожу под футболкой и впиваешься в губы злым поцелуем.

Выместить боль, выплеснуть, перенести на кого-то, укусить больно до крови, как тебя укусили, и на то, что это неправильно, что ЭТОТ человек не заслужил такого, сейчас прям похер от слова совсем.

А он вдруг отвечает так же зло в ответ.

И у воспалённого, почти пьяного мозга сбой системы...

Он сдирает с тебя куртку, не переставая кусаться, ибо это уже не поцелуй даже, толкает к кровати и нависает сверху, жестко пересчитывая широкими ладонями твои рёбра.

Сжимает кисти рук в одной своей ладони, закидывает вверх, и, отрываясь от твоих губ смотрит, зло прищурившись:

— Что ты творишь?? Ты ЭТОГО хочешь? Меня сейчас хочешь? Или ЕГО? Замену ищешь? Чего?? Скажи!! — уже почти кричит.

— Забыть... Всё забыть хочу...- надрывным шепотом, — Помоги... — как хрип умирающей души, не знающей уже как справляться с болью.

Он отшатывается, растерянно хлопает глазами, во взгляде мелькает боль, но на такое короткое мгновение, что тебе думается, что показалось, отпускает твои руки и садится на край кровати, вцепившись в волосы.

Молчит. Ты постепенно отходишь от срыва и нутро наполняет пониманием ЧТО могло бы произойти, и как бы на это смотрелось в итоге после.

Нервно сглатываешь и садишься, прижав колени к груди:

— Прости Тэхен-и. Я... Мне стыдно, правда прости. Это истерика, это просто срыв, я...я... — несёшь что- то, понимая, что этот бред по сути не оправдывает твоих действий.

Он выдыхает, тяжело встаёт, наполняет стаканы снова и протягивает один тебе:

— Это ты прости, — тихо — Я не должен был. Я же видел, что с тобой происходит. Я же видел, что это боль наружу лезет. Я видел вас...с Гуком...ваш поцелуй...тебя...и твоё лицо, и...- он замолкает, не глядя в глаза.

Ты медленно тянешь виски и слушаешь. Слова доносятся глухо, как будто сквозь слой ваты.

-...А сейчас просто на миг представил, захотел поверить, что ты действительно сейчас меня...а не, — он сглатывает, — его...

И ты замираешь, не веря ушам.

Что? ЧТООО???

Он садится снова и тихо произносит:

— Ты хочешь, чтобы я помог. Я помогу. Я попытаюсь. Мне тяжело, честно, но я всё равно попробую. Спасать своими чувствами кого-то, кто влюблен в другого человека, это сложно, но я постараюсь.

Постараюсь сделать так, чтоб ты забыла боль, причиненную тебе.

В твоей голове не укладываются его слова.

Тэхен?? Мой замечательный, милый, невероятно добрый, отличный друг с огромным сердцем Тэхен, он...что???

Ты переводишь на него охреневший взгляд.

— Вот только не говори,что не подозревала этого!!! — усмехается уголком рта.

Он махом допивает виски, забирает стакан из твоих рук и гасит свет.

Молча ложится рядом и так же молча сгребает тебя в объятия утыкаясь носом в твою макушку:

— Спи, утро вечера мудренее.

И начинает тихонько напевать что-то своим глубоким голосом, качая тебя в объятиях, как ребёнка.

Ты вертишь в голове все события этого вечера и понимаешь вдруг, что чуть не упустила шанс на присутствие потрясающего друга в твоей жизни. Ведь можно было потерять ещё и это. Одним махом.

Чувства к Гуку сильные и больные, но кто сказал, что они всегда будут выжигать тебя изнутри?

Время идёт, и всё притупляется, меняется. Вот и проверим временем.

Ведь кто сказал, что ты должна похоронить себя под обломками разрушенной любви?

Кто сказал, что ты должна жить прошлым?

Кто сказал, что ты не имеешь права перешагнуть и идти дальше?

Кто сказал, что ты не имеешь право на счастье?

Идти по осколкам больно. Они режут ноги в кровь, и ты слабеешь всё больше...

Идти по осколкам больно, но не тогда, когда рядом есть тот, кто сможет понести тебя на руках.