Бродяга и Зимородок (джен)

май 1977 года

Особняк Лестрейнджей, построенный в самой глуши Вистманс-Вуд, напоминал неприступный форт, со стен которого можно было обозреть почти весь лес. Тем контрастнее смотрелся парк вокруг дома: он купался в пионовом цвету — розовые головы неумолимо клонились к земле.

С двенадцати лет Регулус часто бывал здесь. Не сосчитать, сколько раз они с Рабастаном устраивали в особняке и парке экспедиции в поисках тайников, секретных дверей и скрытых комнат. Парочку даже нашли, спугнув не одно местное привидение. Чего-чего, а призраков в окрестностях летало в избытке. Некоторые забредали на территорию поместья из леса, просачиваясь через ограду, и бывали тотчас облаяны сворой гончих Рудольфуса — здоровенных синеглазых тварей, воющих в вольерах так, что кровь стыла в жилах.

Регулус не испугался, когда снаружи раздался вой, а вот миссис Элси Стреттон — маленькая, пухленькая женщина, приходившаяся Регулусу троюродной тёткой — опрокинула на себя шампанское.

— Нет, это просто неслыханно! Пятый раз за вечер. Эти твари издают такие звуки, будто во дворе разверзлась преисподняя.

— Поэтому у нас в доме нет животных, с ними одни хлопоты, — сказала Вальбурга и протянула руку для поцелуя подошедшему к ней Бернарду Эйвери.

— Бен не надышится на тебя с четвёртого курса, — прошептала миссис Стреттон, когда тот удалился.

Мама засветилась от самодовольства.

— Это далеко не новость. В юности Орион вызывал его на магическую дуэль.

— Вот как? Я требую подробностей!

— Это было так давно, Элси… — на её языке это означало, что подруге нужно упрашивать настойчивее.

— Вэл, я вот-вот усну, составив компанию старику Нотту на диванчике у окна… Утоли моё любопытство.

Регулус, невольный свидетель очередной порции сплетен, бросил мимолётный взгляд на упомянутого «старика», который был старше тётки всего на год.

— Что ж, раз ты просишь… Дуэль назначили у Зала наград. Ночью. В три часа и пятнадцать минут. Когда мне сообщили о дуэли, я выскочила из гостиной в одной ночнушке. Я захватила палочку и решила, что прокляну Эйвери до седьмого колена, если с головы Ориона упадёт хотя бы один волосок. Ты же знаешь, Элси, Блэки слов на ветер не бросают!

— Что же дальше?

— Ой, ничего интересного, — отмахнулась Вальбурга. — Бен грохнулся с движущейся лестницы, запутавшись в собственной мантии ещё на подходе к назначенному месту. Техническое поражение.

— Как на него похоже. Он недавно овдовел. Бедняжка Сельма. Она так рано нас покинула.

— К концу года эпидемия драконьей оспы сойдёт на нет. Мы бережём себя и ежедневно применяем все рекомендованные заклинания, но Сириус… — мама поджала губы и выдержала драматичную паузу, дабы собеседница прочувствовала горечь, которую испытывала миссис Блэк, когда речь заходила о старшем сыне. — Он якшается с такими людьми, которым едва ли знакомы элементарные дезинфицирующие чары: с магглокровками, мародёрами, шулерами, предателями крови. Неизвестно, кто из них хуже.

Элси часто захлопала глазами, жадно прихлёбывая шампанское, практически не вылезая из бокала носом. Падкая до сплетен, она ждала продолжения бурной тирады и была вознаграждена. Миссис Блэк вошла в раж. Кубок с розовым пуншем стал ей в этом верным союзником.

— Я надеялась, что он образумится после смерти Альфарда, но куда там! Тот тоже ни о чём не думал, жил одним днём. Он оставил Сириусу приличную сумму в наследство. Думаешь, мальчишка это оценил? Он тут же одну половину продул во взрывные карты, а оставшиеся деньги назло мне перевёл в фонд поддержки сквибов.

— Так Сириус нищенствует? — ахнула Элси. — Ему негде жить?

— Что ты такое говоришь? Чтобы кто-то из Блэков остался голодранцем?! Кроме денег, Альфард отписал ему квартиру недалеко от гоблинского банка. Центр города. Кричер убирается там, когда Сириус шляется в тех местах, где приличные волшебники не появляются без Оборотки. Не удивлюсь, если он искренне считает, что даже грязь в квартире волшебная, раз исчезает без его участия, посуда сама ныряет в раковину, а одежду стирают докси. Что уж говорить о заначке в «бездонном» носке со снитчами? Если бы Кричер по моему приказу не подкладывал туда сикли, она бы давно закончилась.

Регулус изумлённо воззрился на мать. Он впервые об этом слышал. Вальбурга замолчала и озадаченно посмотрела на кубок в руке.

— Странно, что я об этом рассказала.

— А что же Поттеры? — напирала тётя Элси.

— А что с ними?

— Флимонт недавно скончался от драконьей оспы. Я слышала, Юфимия тоже плоха. Они что-нибудь оставят твоему сыну, раз уж считают его чуть ли не родным братом своему драгоценному Джеймсу?

Регулус давно привык к подобному стервятничеству: чистокровные семьи, связанные узами крови, то и дело делили имущество и коршунами отслеживали побуревшие ветки на фамильных гобеленах. И всё же он досадливо поморщился.

— Надеюсь, нет, — заявила мама.

— Полагаешь, тогда он вернётся в отчий дом?

— Мой сын? Если он объявится на пороге, я буду разочарована. Во-первых, Юфимия может поправиться. Она всегда присматривала за Сириусом, а мне ли не знать, какая это изнуряющая миссия. Во-вторых, ему пора бы найти себе дело, — Вальбурга сделала ещё один глоток, не заметив подошедшего со спины супруга. — Нужно спросить у Руди рецепт да поменьше чесать языком. И вообще…

Орион выудил из пальцев Вальбурги кубок, заставив её вздрогнуть.

— И вообще, сегодня ты невероятно разговорчива, Вэл, — он поцеловал её в висок. — Я тебя не узнаю. Неужели подействовал дух весны, царящий в воздухе? — Орион улыбнулся сыну, передав тому кубок и одними губами сказав: — Уничтожь.

— Там алкоголь? — спросил Регулус.

— Если бы, — проворчала мама.

— Похоже на сильно разбавленную Сыворотку правды, — спокойно сказал Орион. — Кто-то решил поразвлечься.

Регулус взмахом палочки заставил кубок вместе с оставшимся в нём напитком исчезнуть.

— Друэлла и Сигнус опаздывают. Твой друг Эван сейчас с ними. Перед выходом Сигнуса укусила муховёртка, и он ненадолго потерял связь с землёй. Временное зависание — так бывает. К первому блюду все трое должны быть здесь.

Тётя вздохнула, ухватившись за последние слова Ориона:

— Ах, скоро нас позовут к столу? В мире так много мест, где я бы трижды успела поужинать. И праздник никак не начнётся. Когда уже?

— Ровно в полночь, Элси, — буркнула Вальбурга. — А то ты не знаешь…

До двенадцати оставалось два часа. В парке всё давно было готово для разжигания волшебного костра. Традицию не так давно возобновили. Регулус никогда не забудет шок на лицах гостей, когда в прошлом году его старший брат сиганул через костёр. Увидев прыжок, тётя Друэлла, основательница фонда пострадавших от рук магглов волшебниц имени Жанны д’Арк, упала без чувств в руки мужа. Сегодня Лестрейнджи всё предусмотрели: огородили место для разведения огня невидимым барьером. Хотя едва ли найдётся второй такой сумасшедший, как Сириус Блэк, способный с гиканьем одним прыжком сквозь пламя отправить к чёрту всю церемониальность.

Взгляд Регулуса бездумно заскользил по гостям. Почти все были одеты в зелёное, как и полагалось в Вальпургиеву ночь. Гости хаотично перемещались по залу, как кусочки брюссельской капусты в бульоне, где варились человеческие судьбы.

Обычно новости, которыми всласть делились на подобных суаре, были до зубовного скрежета неинтересными. Все темы известны наперёд. Немного разбавила скуку эпопея со скульптурной композицией в центре Атриума — кто-то заподозрил скульптора в приглашении магглорождённой натурщицы для статуи пышногрудой чародейки.

— Не мог найти чистокровку, — ворчал Нотт.

— Да наши-то обмельчали, — смеялся Селвин.

Уже в сторонке обсуждали похождения всё того же любвеобильного Селвина… Общеизвестным гуру в вопросах романтических похождений знакомых являлась откровенно глупая миссис Гойл. Зато её супруг, нарочно косящий под жирного олуха, шевелил мозгами получше многих. Дафния Снайд хихикала и жеманничала, разыгрывала роль молоденькой пустоголовой чародейки. Недавно Регулус узнал, что она училась в одно время с его дедом, просто госпожа Снайд балуется зельями омоложения и отлично соображает. В этом клубке приглашённых нельзя быть уверенным в том, какие змеи опасны.

Регулус оправдывал полнейшее безразличие к светским беседам напряжённым ожиданием Волдеморта. Рабастан заверил, что волшебник, о котором трубили во всех газетах, появится на празднике.

Личность Волдеморта представляла несомненный интерес. Человек-загадка. О нём ходила тьма слухов, причём одна половина противоречила другой, так что Регулус не удивился бы, окажись Волдеморт женщиной. Кузина была без ума от него. Торгаши в Косом переулке уступали ей в красноречии, когда речь заходила о Волдеморте. Регулус был заинтригован гремучей смесью уважения и ужаса, которая загоралась в глазах Люциуса или старшего брата Рабастана, если кто-то упоминал это странное имя. В чём Волдеморту точно не откажешь, так это в умении поражать воображение. Авансом.

Вот и сейчас Регулус, оказавшись на веранде неподалёку от Алавеса Гиббона, полвечера обхаживающего Нарциссу, и уловив знакомое имя, сразу же прислушался.

— Волдеморт не такой, как все политики. Не сравнивай его с остальными, — Алавес понизил голос до заискивающего шёпота.

Он сидел на скамье возле Нарциссы. Регулус узнал кузину со спины по заколке в виде большого серебряного махаона, словно случайно присевшего на волосы.

— Величайший маг современности! Он открыл мне глаза, и я последую за ним. Когда он рядом, ты ощущаешь себя так, будто можешь всё, даже поменять полюса и прибить луну к небосводу, изменить мир…

Регулус словно снова слышал Поллукса Блэка, правда, тот подобным образом восхвалял другого волшебника — Геллерта Гриндевальда.

— Кажется, нет ничего невозможного! Он способен раздуть огненный шторм из крохотной искры! И только твоё ледяное сердце, Цисси, не растопит и тысяча солнц.

— Зачем тебе я, если ты сражён Волдемортом? — безучастно ответила Нарцисса, высматривая кого-то и всё больше и больше хмурясь. — Говоришь о мужчине, словно влюблён в него по уши.

— Тебе прекрасно известно, в кого я влюблён.

Регулус тихо застонал. Не хватало только стать свидетелем излияния любовных соплей.

— Ты скучен, Алви. В тебе нет изюминки.

— А в ком же она есть?

— Да в ком угодно! — резко повернувшись, откликнулась Нарцисса. — Кто угодно интереснее тебя. Взять хотя бы Люциуса Малфоя.

— Малфоя?! Этого павлина? И что ты в нём нашла? В любом случае, эту птицу скоро окольцуют. Не сегодня завтра объявят о его помолвке с племянницей Трэверса. Абраксас давно мечтал запустить руки в их ячейку в «Гринготтсе», теперь это сделает Люциус.

— Дело только в золоте? — встрепенулась Нарцисса, пристально посмотрев на Алавеса. — Но это же полное безумие!

— Не только, — разомлев от её внимания, промурлыкал тот. — У Трэверсов налажены связи в отделе магического правопорядка. Ещё с тех самых пор, когда Торкуил Трэверс был главой отдела в тридцатых годах. Его до сих пор там помнят и чуть что обращаются к нему за советом, а меж тем старому хрычу идёт вторая сотня. Полезная родня, не находишь? Люциус подчинится воле отца. Тут и гадать нечего.

Пока Нарцисса о чём-то задумалась, взгляд Гиббона бесстыдно нырнул в её декольте. Регулус закипел от возмущения. Пора бы порадовать маму, раз та оказалась любительницей дуэлей с кровопусканием. С волшебной палочкой в руке он уже было шагнул к Алавесу, как вдруг кузина взвилась на ноги, услышав из зала:

— Люциус! Наконец-то! Мы не могли начать без тебя.

Малфой вышел из камина в сопровождении загорелого волшебника с тяжёлым подбородком и длинным носом, переходящим в лоб практически без переносицы.

— Извини меня, Алви, — пробормотала Нарцисса, высвободив ладонь из пальцев Гиббона, который цеплялся за неё до последнего. — Мне нужно срочно разыскать… кузена.

— Цисси, побудь со мной.

Он попытался удержать её, но Нарцисса рывком повернулась и приставила палочку к шее Гиббона, зашипев:

— Если я сказала, что мне нужно уйти, то это не обсуждается.

Регулус не стал больше ждать и вышел из переплетения теней.

— Я повсюду искал тебя, Цисси.

Она немного растерялась, но, выпрямившись, мигом спрятала палочку в складках мантии. Регулус протянул кузине руку. Она вложила свою ладонь в его, не обращая внимания на потрясённый взгляд Алавеса, потирающего горло. Нарцисса как ни в чём не бывало прелестно улыбнулась.

— Надеюсь, сегодня мне не придётся играть на рояле. Быть всеобщей любимицей так утомительно.

— Если ты не хочешь играть, я спалю рояль, — Регулус положил её руку на сгиб своего локтя. Через минуту они уже стояли друг напротив друга в безлюдном коридоре с вереницей тускло горевших свечей под потолком. Эхо приносило то смех гостей, то грохот кастрюль из недр кухни. Кузина долго молчала, затем шумно выдохнула и сказала:

— Паршивый вечер. Ты спас меня.

— Скорее уж твоего воздыхателя. Ещё немного, и ты бы совершила убийство. Лестрейнджам не привыкать. Слышала, что они испокон веков травили и калечили друг друга в этих стенах? Столько призраков бродит по округе… Басти намекнул, что розовые пионы не просто так цветут буйным цветом, и под ними лучше не копать… Хочешь, я превращу его в слизняка? — спросил Регулус, напряжённо всматриваясь в лицо Цисси.

— Кого? Алви? Люциуса? Трэверса?

— Всех! Будешь заводчицей слизней.

— Королева слизняков. Как мило.

— А если появится кто-то ещё, — Регулус приблизился к ней и убрал выбившиеся из причёски пряди обратно под лапки серебряной заколки-бабочки, — мы и с ним поступим так же, — прошептал он на грани слышимости. — Со всеми, кто тебе не понравится.

— Звучит заманчиво, — Нарцисса прикрыла глаза.

— Но?..

Она горько улыбнулась.

— Проблема в том, что Малфой мне как раз нравится, мантикора его подери! И он ничего мне не сказал про свою помолвку! Люциус любит меня, я знаю. Любит! Ты не думай! Но он такой трус, когда имеет дело с кем-то сильнее его, даже не пытается спорить. Он во всём подчиняется отцу. И Белле он не нравится. Хотя о чём это я? Блэки презирают всех Малфоев.

Регулус не представлял, как можно убиваться по кому-то столько времени. Это так глупо. Сестра всегда смотрела Люциусу в рот, а тот… Где он сейчас, этот слизень? Выторговывал лучшие условия по поставке шерсти златорунных баранов. А бедняга Эйвери? Годами сохнуть по женщине… Слишком долго, даже если учесть, что объект воздыхания — Вальбурга Блэк. Да, красота не имеет возраста, и мама — наглядное тому подтверждение, но всё же…

— Скажи, кого бы ты выбрал, — огорошила Нарцисса, — меня или Торкуила Трэверса?

Регулус рассмеялся.

— Прости, но вы оба вне моих романтических интересов.

Она ущипнула его за запястье.

— Ты понял!

Он обхватил её горячие щёки ладонями:

— Ты прекрасна, Цисси, а Малфой — осёл. Если он тебе так нужен, я применю Империус и заставлю его при всех просить твоей руки. Хочешь? Он будет ползать перед тобой на коленях и клясться в любви до последнего вздоха.

Цисси прижалась к нему, спрятав лицо на груди. Иногда, чтобы спасти кого-то, нужно просто его обнять, и Регулус обнял её крепко-крепко.

— Но потом, уж не обессудь, тебе придётся каждый вторник приносить мне шоколадный фондан, фисташки, ломтики чеддера и форель в хрустящем кляре в мою камеру в Азкабане. Не уверен, что дементоры хорошо готовят. У них все руки в струпьях. Брр… Антисанитария чистой воды! А ещё эти вечные домогательства. Очень любвеобильные твари, так и лезут целоваться.

Цисси рассмеялась — достижение.

— Я бы вышла за тебя замуж.

Регулус приподнял брови.

— Что в моей последней речи настолько тебя соблазнило? Мы оба знаем, что ты предпочитаешь блондинов. Глупых блондинов с куриными мозгами. И потом, прости, Цисси, но ты для меня старовата.

В полутьме коридора раздалось признание, тише шёпота:

— Хочу сбежать. Как Меда. Сбежать от всех.

Регулус нахмурился. Это что ещё за новости?

— Не говори так. Малфой ни за что не пойдёт на это. Он не сбежит — слишком любит перину и золотые унитазы мэнора.

— Знаю. Я люблю труса. Какая жалость, верно?

— И не говори.

* * *

— Что случилось? — спросила Вальбурга, когда Регулус вернулся в зал и отыскал в зелёном море мантий своих родителей. — Что с лицом? Только не говори, что на праздник заявился твой брат! Он здесь? Снаружи? Сириус решил сделать прыжки через костёр ежегодной традицией?

— Лучше бы дело было в нём, чем в Люциусе. Впрочем, его тоже можно бросить в огонь.

— Ты говоришь о младшем Малфое? — искренне удивилась мама. — А с ним что не так, кроме малокровия?

— Полагаю, любовная трагедия, — Орион проводил озадаченным взглядом прошмыгнувшую мимо племянницу.

Регулус коротко рассказал о том, что узнал о Малфоях от Гиббона. Отец нахмурился, а мама зашипела проклятья в адрес Абраксаса, который счёл, что на планете есть более подходящая партия, чем девица Блэк.

— Кого он там наметил в невесты?

— Младшую Трэверс.

— Эту замухрышку? Невероятно! А бесхребетный змеёныш, его белобрысый сынок, настолько безропотен? — Вальбурга всегда отличалась феноменальным талантом к сквернословию. Однако она внезапно замолчала и воззрилась на Ориона. — Хотя при определённых обстоятельствах это довольно приятное качество. Малфои — выгодная партия, не так ли?

— Более чем. Но, Вэл, они те ещё мерзавцы.

— Мерзавцы, живущие в роскоши, — веско сказала мама. — Конечно, по сравнению с нами это захудалый родок, но в последние годы дела у Малфоев пошли в гору. Между прочим, в кабинете Абраксаса висит астрономическая карта Абэ-Но-Сэймэя⁽¹⁾!

— У нас две его карты.

— Обе крохотные.

— Вполне нормальные, — поддержал отца Регулус.

— И «Книга Предсказаний» его авторства, — не унималась мама. — Такая редкость! Мы обязаны со временем прибрать её к рукам, Орион. Пока Абраксас коптит воздух, это, конечно, невозможно, но ничего, я ещё сживу его со свету, — сказала она и повернулась к Регулусу. — Друэлла ещё не пришла? Нет? Видимо, Сигнус высоко взлетел после укуса муховёртки. Ему полезно подышать свежим воздухом. Значит, Цисси хочет выйти за Люциуса?

— Увы, — заключил Регулус.

— И Люциус от неё без ума?

— Похоже на то, но он никогда не признается.

— У тебя есть соображения, Вэл? — обречённо спросил Орион.

Вальбурга коварно улыбнулась. Абраксас Малфой давно сидел у неё костью в горле. Возможность насолить ему мама ни за что не упустит.

— О-о, не просто соображения, а целый грязный план.

— Ты же понимаешь… — предпринял последнюю попытку образумить супругу Орион, — …что с Малфоями породнится не только твой брат Сигнус, но и мы. Каждый день тебе придётся лицезреть физиономию Люциуса на фамильном гобелене.

— Досадно, но как-нибудь переживу. А если она мне окончательно опостылеет, я выжгу её, как делали наши предки. Милый, — она погладила Регулуса по щеке, — я переговорю с Нарциссой, а ты загляни на кухню. Если в пунше Сыворотка правды, то там наверняка осталось ещё. Хочу угостить будущего родственника.

Многие гости испытали полнейшее недоумение, когда пять минут спустя Люциус Малфой начал пылко признаваться Нарциссе в чувствах у всех на глазах. Он даже кубок с пуншем не выпустил из рук, стоя на коленях перед обворожительной мисс Блэк. После такого представления объявление о помолвке не заставит себя ждать.

— Отец, — обратился Регулус, стоило умилительным вздохам сойти на нет. — У нас есть поводы для беспокойства?

— Пока богомол ловил цикаду, его подстерегла иволга⁽²⁾. К слову, иволга — чудесное создание, пока не начнёт кричать. Как и твоя мама.

Регулус смутился. Орион насмешливо взглянул на него.

— Абраксас Малфой может доставить нам проблемы?

— Мысли шире, Регулус. Дело не в его реакции на нашу выходку, а в том, для чего ему понадобилось срочно заручиться поддержкой в отделе правопорядка. Он упустил шанс породниться с нужным человеком и обзавестись полезными знакомствами. Это стоит обдумать. Что-то грядёт.

Регулус хотел было спросить, что тревожит отца, но домовик Лестрейнджей любезно протянул поднос, доверху наполненный корзиночками из песочного теста. Кенни слишком хорошо знал вкусы Регулуса — частого гостя в доме.

— Абрикосовый джем, — доложил Кенни. — Лимонная цедра для пикантности.

Регулус всерьёз размышлял над тем, сколько тарталеток можно съесть и не нарушить приличия, когда непринуждённый щебет гостей резко смолк.

В зале появился мужчина, затянутый в тёмно-зелёный мундир, поверх которого на плечи была накинута чёрная мантия с серебристой подкладкой. Его шею под острым подбородком украшал изумрудного цвета пластрон с брошью в виде маленькой белой змейки. Так вот он какой, Волдеморт, человек, которым восхищались Лестрейнджи, их гости, друзья, чистокровки из старых семей. Господин Противоречие. На протяжении нескольких месяцев Регулус воображал себе эту встречу. Волдеморт был как-то нечеловечески красив — и вместе с тем было в нём нечто отталкивающее.

— Он — сама магия, — с придыханием произнесла взявшаяся из ниоткуда Беллатриса. Её глаза сверкали. Она нехотя оторвала взгляд от Волдеморта и посмотрела на Регулуса. — Ты тоже это чувствуешь? Его силу. Запах власти. Разумеется. Он наследник Салазара Слизерина, величайшего из Основателей. Потомок первых волшебников на территории Британии. Тёмный Лорд — воплощение магии, протянувшейся к нам через века, он проводник, он учитель.

Отец свёл брови к переносице, услышав фанатичный шёпот племянницы.

— Как ты его назвала? Тёмный Лорд?

Беллатриса вызывающе вскинула голову, тряхнув гривой тёмных волос.

— Я заслужила это право, дядя.

Отец схватил Беллу за руку выше локтя — там, где заканчивалась перчатка. Беллатриса только шире улыбнулась и высвободилась, чтобы поспешить навстречу гостю.

Волшебники пришли в движение. Всем не терпелось рассмотреть пожаловавшего на праздничный вечер Волдеморта. Шанс изучить его представился за столом. Ровно в полночь всех пригласили в столовую, где появились угощения. Регулус ощущал скованность, ему кусок в горло не лез от волнения. Он жаждал произвести впечатление на Волдеморта, но не представлял, как это устроить. После ужина гости высыпали в парк, чтобы полюбоваться на зажжение колдовского пламени. Когда все выстроились вокруг костра, и даже привидения, похожие на дымку, потянулись к свету из-за сотен веток, Рудольфус вышел вперёд.

— Рад, что вы пришли, друзья! Мне повезло: я могу приветствовать вас в своём доме — здоровых, весёлых и как никогда искренних. Какое счастливое событие украсило вечер!

Он открытой ладонью указал на Люциуса и Нарциссу. Регулус улыбнулся, глядя на довольную кузину. От красноносой плаксы не осталось и следа. Цисси сияла, как звёздочка. И как она позарилась на эту бледную малфоевскую поганку?

— Час настал! Давайте вместе выпустим на волю волшебный огонь, живущий в наших сердцах! — громко сказал Рудольфус. — Все вместе мы вновь зажжём пламя! На счёт три… Постойте, постойте! Только совершеннолетние, и Мэдди, Мэдди Мальсибер, прошу тебя, дорогая, в этот раз целиться палочкой в полено, а не в моё колено. Раз, два…

— Три! — за взрывом смеха со всех сторон грянуло мощнейшее Инфламаре.

Регулус стоял в первом ряду и резко отшатнулся, когда жар ударил в лицо. Искры пламени с треском взвились в небо — разноцветные, в форме бабочек. Рыжеватые волосы старшего Лестрейнджа вспыхнули ещё ярче.

Раздались аплодисменты.

— Браво, Руди! — Гойл похлопал Лестрейнджа по плечу, когда тот отошёл назад. — Организация выше всех похвал! Каждый год в начале мая ты готовишь для нас что-то новенькое.

— Сюрпризы на этом не закончатся, — пообещал Рудольфус и слегка качнул головой в сторону стоявшего чуть в отдалении от празднующих Волдеморта.

— Вот оно что, — пробормотал Гойл, уловив намёк, который Регулус, к глубочайшему разочарованию, не понял. — Да-а, — он пощипал бородку. — Ты уверен?

— Жребий брошен.

— Полагаюсь на твоё чутьё, Руди. Оно не подводило тебя раньше, надеюсь, не подведёт и впредь.

Затем слово взял мистер Фоули, которому недавно исполнилось сто девяносто три года. Старик вещал о традициях, об их важности для наследия. Фоули трепетал всем дряблым телом, произнося речь. Регулусу оставалось только удивляться, как человек, который во время ужина не мог удержать в руке вилку, находил в себе силы зычно костерить Министерство Магии.

— Сегодня министр призывает волшебников вступать в связи с магглами, заключать браки, налаживать контакты, открывать двери перед их порождениями, волей случая наделёнными магической силой. Если мы дадим пришлым наводить свои порядки, то нас, истинных хранителей магии, постигнет разложение.

Гости согласно загудели. Ободрённый мистер Фоули задрожал ещё сильнее, как будто не мог уместить в себе слова, а те бились о его вставные зубы:

— Магия давно утратила приоритет под сводами Атриума. Мы стерпели появление уродливых красных будок, которые спускаются с потолка…

— Таксофонов, — подсказал Гиббон вполголоса.

— …смирились с воздухом, отравленным выхлопами машин на улицах городов, нам приходится делить с магглами небо и прятать дома под чарами невидимости, потому что магглы научились следить за нами даже из космоса.

Регулус непроизвольно задрал голову к небу — туда, где мерцающие звёзды беспрестанно кололи чернильное полотно; то же самое проделали ещё несколько человек.

— Вы согласны со мной, господин Волдеморт? — с надрывом вопросил Фоули. — Вы объездили весь мир, видели, как обстоят дела у волшебников в других странах.

Волдеморт улыбнулся.

— С вами сложно не согласиться, мистер Фоули, — с лёгким поклоном произнёс он. — Вы вправе опасаться. Вы вправе злиться. Нашу высокоразвитую и проверенную веками культуру повсеместно пытаются задавить другой, удобной и неприхотливой — маггловской.

— Ох, — прошептала миссис Гойл. — Это так ужасно, так ужасно!

— Министр называет подобное скрещивание миров цивилизацией, прогрессом, а я — бездушием и деградацией. Цивилизация убивает культуру — так говорили ещё древние. Вспомните античность. Тогда волшебников считали богами, а магглы знали своё место…

После услышанного мистер Фоули промокнул морщинистые веки платком. Ещё немного, и из глаз старика польются слёзы.

— Вы магглоненавистник! Преступник! — внезапно выкрикнул Макмиллан, указав палочкой на Волдеморта. — Как можно слушать того, кто искоренил целый волшебный народ в Албании? Как можно приглашать на праздник?

Миссис Снайд театрально ахнула за веером, которым прикрывала нижнюю часть лица.

— Ах да, — вздохнул Волдеморт. — Поселение стригоев. Если кто-то из присутствующих не в курсе, это низшие вампиры в Албанских хребтах. Они нападали на местных жителей, уводили скот… Я уничтожил их всех.

Повисла тишина.

— Я стёр стригоев с лица земли, избавив людей от кровопийц, терроризирующих их веками. Спас магглов, которых, по-вашему, мистер… не знаю вашего имени, ненавижу. Стыжусь ли я этого поступка? Нет.

— Спасли, говорите? А как же убитые вашими сторонниками крестьяне-албанцы?

Беллатриса буравила Макмиллана глазами. Если бы взглядом можно было убивать, то от несчастного не осталось бы и пепла. Её голос хлестнул точно кнут:

— Как вы смеете бросаться обвинениями?!

— Ничего, — Волдеморт остался спокоен. — Это мелочи, Беллатриса. За неудобную правду меня клеймят глупцом, опасным психопатом с волшебной палочкой, главой банды. Кем я только ни был, если верить прессе. Записать меня в радикальные ненавистники — что проще? Кто-то должен играть роль пугала.

— В моём доме каждый может говорить всё, что думает, — вмешался Рудольфус. — Вероятно, в эмоциональном всплеске мистера Макмиллана есть моя вина. Некоторые напитки на торжестве имели необычную добавку, благодаря которой мы можем ясно видеть то, что обычно скрывается за благочестивыми улыбками.

Разъярённый Макмиллан, растолкав толпу, двинулся на выход. Волдеморт кивнул Лестрейнджу.

— Раз так, то мне есть что добавить. У меня нет ненависти к магглам. Они весьма изобретательны. Я отдаю им должное. Изобретательны и опасны. Чтобы понять, что несут с собой магглы, достаточно заглянуть в учебник их истории. Магглам нельзя доверять, с ними нельзя договариваться. Они разобщены. Войны, геноцид… За последнее столетие магглы дважды топили Европу в крови. Они убивают друг друга за непохожесть, за иную веру, цвет кожи, язык… Что будет, когда магглы массово узнают о нас? Сколько волшебников погибнет из-за этих дикарей?

В отблесках костра глаза Волдеморта запылали. Он стал похож на языческое божество, призванное из пламени, чтобы покарать неверных. Он говорил, говорил, говорил… Многим пастырям следовало бы у него поучиться.

— Нужно отбросить притворство и трезво взглянуть на вещи. Мы обязаны усилить контроль за магглокровками. Они опасны. Оставим в стороне тех, у кого один из родителей волшебник, так называемых полукровок. У них хотя бы есть шансы стать полноправными членами нашего общества. Поговорим о грязнокровках. Ах, простите, теперь у них есть элегантное название. Магглорождённые. Нет больше грязнокровок. Форма оторвана от слова. Нет, их кровь не стала чище, что вы. Просто нехорошо подчёркивать их связь с дикарями. Однако, попав в наш мир, они ведут себя, как варвары. Они не хотят уважать наши правила, они будут переписывать их под себя. Они привыкли к грязи и вони рабочих кварталов. Несмотря на полученное волшебное образование, у них остаются повадки магглов. Они скрещивают магию с маггловскими изобретениями, уродуют её суть, ведь так проще и быстрее. Зачем учить заклинание, если всё сделает машина, фабрика? Нам говорят, что всё это — естественный ход вещей. Нам лгут. Это приведёт к тому, что наши дети, беря дурной пример, станут пользоваться техникой и позабудут о волшебстве, если оно сложнее, чем чары мытья посуды. Впрочем, посудомоечные аппараты сейчас обрели популярность в Западной Европе. Магия умирает. Нас хотят превратить в безропотных баранов, забывших о магических корнях, под видом сказки о всеобщем равенстве. Я же отвергаю равенство как идеал! Его не существует. О чём вы? Почему талантливый волшебник должен сдерживать свой потенциал, чтобы на его фоне бездари и глупцы, грязнокровки и сквибы не считали себя ущемлёнными? Уравнивание всегда выгодно слабым, но не выгодно сильным.

— Верно, верно, — забормотали гости.

— Магглорождённым не сравниться с теми, кто с младенчества рос среди других магов. Лишь единицам дано добиться успехов в искусстве колдовства, пока остальные будут полагаться на технику, механику, пар и электричество. За их спинами не стоят поколения волшебников, чья память заложена в крови. Они недоволшебники, второй сорт, и так будет всегда. Бескомпромиссная многолетняя адаптация магглорождённых, дифференциация социума — единственный ключ к спасению. Я ищу единомышленников на этом пути — на пути спасения Магической Британии!

— И вы будете услышаны! Пусть эта ночь, эта праздничная ночь, священная для каждого истинного хранители магии, станет особенной! — сказал Рудольфус, запустив в небо луч заклинания, превратившийся высоко-высоко в огненный цветок.

— Великолепен, — прошептала Беллатриса. Регулус был уверен, что кузина имела в виду вовсе не мужа.

После громких речей у костра греческий торговец — тот самый колдун, которого сопровождал Люциус — распорядился доставить на веранду массивные клетки. Полог, скрывавший их содержимое, был снят, и вместе с ним спало заклинание немоты. Территорию поместья наполнили рык и скулёж. Им вторили гончие Рудольфуса, запертые в псарне на окраине парка.

— Церберы! — воскликнула Алекто Кэрроу, протиснувшись к клеткам. — Настоящие!

— Пока ещё щенки, — снисходительно сказал грек. — Эти звери вырастают величиной с дом. Каждая голова размером с карету. Отличные охранники. Хотите посмотреть поближе? Я открою клетки. Не бойтесь, это безопасно, звери прикованы зачарованными кандалами.

Волшебники потянулись к необычным тварям. Однако некоторые, как заметил Регулус, быстро утолили вежливый интерес и теперь возвращались в особняк, чтобы продолжить беседу. Среди них были Малфои в компании хозяина дома, оба Эйвери, супруги Снайды и Нотт. Миссис Гойл вцепилась в поднос с корзиночками, а её супруг ушёл в дом. Что-то затевалось: Регулус был в состоянии сложить два и два.

И отец! Он тоже покидал сад. Регулус нагнал его, но наткнулся на лаконичное:

— Останься здесь.

Остаться? Серьёзно? Как он мог просить об этом? Неужели хотел, чтобы его сын скончался от любопытства? Регулус насупился, глядя на удаляющиеся спины.

— И ты не у дел? — Басти оказался тут как тут. — Руди тоже не взял меня, сказал, чтобы я присмотрелся к щенкам. Трёхглавых собак у нас ещё не было.

— Церберы — это, конечно, интересно, но не так, как секретное собрание.

Костёр в саду переливался оттенками красного. Многие гости разбрелись по территории, но Блэки — Вальбурга и опоздавшие Сигнус и Друэлла — громко пререкались под сенью цветущих вишен. Вернее, пререкалась только женская часть семьи. Дядя Сигнус крепко держался за ближайшую ветку, чтобы опять не взлететь.

— Тётя Друэлла узнала о том, что вы провернули в её отсутствие, — весело сообщил Эван Розье, выйдя навстречу друзьям. — Слышал, Люциус захлёбывался восторгами в адрес кузины Цисси у всех на глазах. Как неприлично, — Эван улыбался. Улыбка не сходила с его лица, что бы ни происходило вокруг: праздник, экзамены, похороны. — Блэки решили породниться с Малфоями? Вы не перестаёте меня удивлять.

— Когда вы прибыли? — спросил Регулус.

— Только что. Дядя Сигнус никак не желал держаться на земле. Мне с эльфами пришлось притягивать его волшебным лассо, когда ветер понёс его к шпилям особняка.

Глаза Эвана сузились до двух хитро блестящих щёлок. Голос упал до интригующего шёпота, когда он уголком рта тихонько поинтересовался:

— Волдеморт. Он здесь? Что скажете?

— Скажу, что я заинтригован, — ответил Регулус.

— Похоже, Волдеморт вышел на такой уровень владения волшебством, что нам и не снилось, — добавил Басти и пересказал Эвану о том, что случилось после зажжения костра.

— Как думаешь, что он сделал со стригоями?

— Сказано же — стёр с лица земли.

— Это понятно. А как именно?

— Заавадил?

— Вряд ли. Они же вампиры. Вампиры уже мертвецы.

— Угостил чесночным супом? — пожал плечами Басти. — Не знаю.

Регулус слушал весёлый вздор друзей, неотрывно наблюдая за пляской пламени волшебного костра. Ночная бабочка подлетела к огню и на глазах превратилась в ничто. Какая глупая смерть. Что же ей не сиделось в душистых пионах?

— Он сжёг их, — произнёс Регулус.

Эван и Басти замолчали и проследили за его взглядом. Пламя сыто облизывалось.

— Стригоев, — пояснил Регулус. — Все вампиры боятся огня.

— Так и есть.

Все трое одновременно вздрогнули. Волдеморт приблизился к ним в сопровождении Беллатрисы. Сколько он слышал?

— Я обездвижил их и применил заклинание солнечного света, — сказал Волдеморт совершенно спокойно, словно говорил о погоде, а не об истреблении волшебного народа. Его глаза, наряд и волосы отливали цветом пламени, и невозможно было определить, сколько ему сейчас лет — двадцать, сорок или все девяносто. — От стригоев не осталось ничего, — он сдул невидимую соринку с рукава. — Не считая праха и пепла.

— Повелитель, — промурлыкала Беллатриса. — Позволь представить этих юношей. Рабастан Лестрейндж, Регулус Блэк и Эван Розье. Простите их, они мелют чепуху.

Волдеморт снисходительно улыбнулся.

— Розье? Никогда не слышал эту фамилию.

— Наш родственник из Парижа. Он приехал сюда учиться, — услужливо откликнулась Белла.

— Похвально. Шармбатон проигрывает Хогвартсу во многом, не так ли?

— Не вижу разницы, — с апломбом заявил Эван. — По мне, дельный волшебник может научиться всему сам. Хотя на уроках профессора Слизнорта, нашего декана, бывает очень весело. Кто-нибудь непременно напортачит и отправит котёл в полёт, а если нет, то я с радостью в этом помогу. Люблю суматоху.

Белла звонко расхохоталась.

— Бойкий юноша, — произнёс Волдеморт.

— И неприлично талантливый, — бесстыдно добавил Розье, и его волосы тут же изменили цвет.

---

1) Абэ-но Сэймэй — полулегендарный японский мистик, практиковавший древнеяпонскую эзотерическую космологию.

Вернуться к тексту

2) Китайская пословица о людях, которые плетут интриги против других, не замечая того, что за ними кто-то тоже наблюдает.

Вернуться к тексту

июнь 1977 года

Питер беспрестанно сопел ему на ухо:

— Посмотри на его ногу.

Можно подумать, Пит никогда не видел искусственной конечности. Профессор Кеттлберн так и вовсе представлял собой ходячую рекламу магазина протезов. Ну да, его деревянная нога не оканчивалась когтями, как у гарпии, и вставной глаз не вертелся в глазнице, но профессор значительно опережал Аластора Грюма по числу полученных увечий.

— Посмотри на его пальцы! — не унимался Питер.

Сириус хмуро взглянул на изуродованную шрамами руку, которую аврор держал на поясе с притороченной кобурой для волшебной палочки. Скорее всего, не единственной в его обмундировании. Даже сегодня, в тёплый майский день, Грюм не снял дорожный плащ. Справа от него сидела седовласая женщина в очках на горбатом носу и красных бусах под горло. Её сосед в шарфе с гербом Англии демонстрировал окружающим унылые пустоты на месте передних зубов — результат частых встреч лица с бладжерами. Остальные приглашённые в Хогвартс волшебники и волшебницы ничем особо не выделялись, хотя целительница из Мунго показалась Сириусу весьма миловидной.

Каждый год директор приглашал в школу представителей высших волшебных академий, Министерства Магии, больницы святого Мунго и прочих учреждений, куда старшекурсники могли бы податься для начала карьеры. Гости выступали по очереди. Послушать их пришли даже ребята помладше, а всё потому, что в школу явился сам Аластор Грюм по прозвищу Грозный Глаз.

За первый час успели выступить представитель сектора по борьбе с домашними вредителями и сотрудник магхозяйства, декан Венской академии колдовства и делегат торговой сети волшебных кафе «Амброзия», которого Питер крайне внимательно слушал. Сириус не уловил ни единого слова: он только и мог, что сверлить взглядом брата.

Регулус сидел за столом своего факультета, перешёптываясь с их кузеном — свалившимся на голову родственничком из Франции. Лестрейндж торчал рядом и что-то маниакально строчил на пергаменте. Если против этого ботаника Сириус ничего не имел, то кузен Розье ему категорически не нравился; на семь из десяти по шкале личной непереносимости, где десятка была у Нюниуса и Беллы, девятку он присудил Эйвери, а восьмёрку делили Волдеморт и старый ябедник завхоз.

К кафедре вышел сотрудник департамента магических происшествий и катастроф. Он раскрыл взявшуюся из воздуха папочку и начал зазывать стажёров в отдел по выработке объяснений для магглов. Сириус отключился практически сразу и снова уставился на брата. На днях они не на шутку поругались. Регулусу пришлось подавиться словами, когда Бродяга прополоскал ему рот заклинанием мыльной пены. После того случая они не заговаривали.

Чинуша захлопнул папочку и уступил место бойкой милашке-целительнице, приковавшей внимание подростков, к тому моменту успевших заскучать.

— Лили собирается записаться на курсы в больницу Святого Мунго, — прошептал Джеймс.

— Ей пойдёт лимонная мантия ниже колен, — как бы невзначай проговорил Сириус.

— Согласен, — со шкодливой улыбкой отозвался Джеймс. Как он находил в себе силы делать вид, что ничего не изменилось, когда в глубине души страшно переживал за овдовевшую мать? Сириус так не мог, не умел. Когда до него дошли известия о кончине дяди Альфарда полтора года назад, он только и делал, что огрызался на всех подряд. У него всегда чувства на лице написаны, а Джеймс как-то умудрился замаскировать свою скорбь. Он изменился. Повзрослел. Даже Эванс это в кои-то веки заметила, и лёд между ней и Сохатым тронулся. Глядишь, через год будут свадьбу играть.

Сириус честно пытался слушать очаровательную целительницу — хотя бы потому, что она упомянула подразделение экспериментальных зелий для облегчения не имеющих пока лечения болезней. Наверняка там работают над лекарством от ликантропии. Сириус посмотрел на Лунатика, который хоть как-то держался на ногах благодаря укрепляющим отварам мадам Помфри. Скорое полнолуние и подготовка к экзаменам превратили его в ходячего мертвеца.

— Поприветствуйте мистера Грюма! — объявил Дамблдор, как только целительница отправила по воздуху в руки заинтересовавшихся курсами в Мунго студентов прошитые брошюры с изображением перекрещенных палочки и кости. Директор жестом указал аврору на место у кафедры. — Прошу, Аластор. Дети, мистер Грюм скажет несколько слов о службе в Аврорате и подготовке кадров в академии.

Грюм немного прихрамывал. Зачарованный глаз обшаривал помещение, иногда ненадолго задерживаясь на лице какого-нибудь слушателя.

— Страшилище, — прошептал хаффлпаффец Нори Стамп. Сложно было не согласиться.

— Спасибо, Альбус, — хрипотца в голосе опытного вояки заставила Сириуса непроизвольно поёжиться. Грюм неприятно улыбнулся. — В Министерстве всучили мне бумажку, которую я должен вам зачитать. Здесь перечень оценок, которые нужны для поступления в академию при Аврорате.

Он вынул из кармана засаленный лист бумаги. Здоровый глаз вперился в написанные на нём строчки, а волшебный продолжал исследовать лица школьников.

— Для поступления обязательно иметь превосходную оценку по Защите от тёмных искусств, уметь защищаться и давать отпор волшебным тварям не ниже третьего класса опасности, потому что с четвёртым классом вам вряд ли предстоит когда-либо столкнуться и уйти живым.

— Интересная формулировка, — прошептал сидящий на скамье за Сириусом шестикурсник Дирк Крессвелл.

— Травология. Хороший аврор без палочки знает, как открыть дверь с помощью расковника⁽¹⁾. Желательная оценка — «Превосходно», допустимая — «Выше ожидаемого». Она повышает шансы не остаться прикованным к больничной койке после встречи с тентакулой и не протянуть ноги, если преступник заманит вас под крону Дзюбокко⁽²⁾.

«Странно, — Сириус перегнулся через стол. — Ремус ничего не записывает».

— Зельеварение, — продолжил аврор. — Высший балл. С трансфигурацией и заклинаниями всё не так строго. Не хочу тратить время, всё равно все способы, которыми вас могут отправить на тот свет, за неделю не перечислишь. Курсы в академии длятся три года и оканчиваются серией экзаменов. Доходят до дня сдачи самые упорные. Аврорат — не место для геройства. Это кипа бумаг, — Грюм смял лист в кулаке, — человеческая неблагодарность, несварение желудка из-за коротких перекусов и дрянного чаркофе. Это дежурства на праздники и в выходные. Придётся забыть о нормальной семье, а если хотите завести питомца, то с нашим графиком вам подойдёт только комбуча⁽³⁾ в мутной банке, заодно сэкономите на корме. С аврорской получки жировать не приходится. Про хороший сон тоже стоит забыть, хотя сегодня я как раз выспался. Не правда ли, хорошо выгляжу?

Каркающий смех Грюма ещё долго отдавался эхом под сводами Большого зала. Зачарованный потолок заволокло тучами под серый цвет лица Джеймса.

— Чуть не забыл. Авроры и новички иногда присутствуют на вскрытии трупа. Бывает, тела настолько заряжены магией, что разлетаются на куски при прикосновении…

— Думаю, общих сведений достаточно. Благодарю за то, что поделился опытом, Аластор, — жизнерадостно произнёс Дамблдор. — Мадам Жизу, пожалуйста, пройдите к кафедре и представьте ваш колледж.

Седовласая волшебница прошла мимо довольно хихикающего Грюма. Бусы, будто кровавая рана, раскрашивали её шею — или виной тому игра воображения после многообещающих перспектив службы на страже правопорядка Магической Британии…

— По-моему, я подхожу по всем пунктам, — заявил Сириус, тем самым заставив друзей в недоумении обернуться к нему. — Я одинок, жениться не собираюсь в принципе, — он принялся отгибать пальцы, — неприхотлив в еде. Сами знаете, что я не брезгую просить остатки ужина у Розмерты…

— Когда ты пёс, — заметил Питер.

— Вот именно! Я хорош в маскировке. Кофе не пью, а домашнее животное мне не нужно, я сам у себя есть.

— У тебя не будет «Превосходно» по зельеварению, — припечатал Ремус. — Ты пропустил целый год. Раньше надо было думать, какие предметы выбирать.

— А это мы ещё посмотрим! У меня ещё есть время подготовиться.

— В этот раз тебе не удастся получить желаемое за банку с ананасами. Экзамен принимает не старина Слизнорт, а присланная из департамента образования комиссия из четырёх профессоров.

— Брось, Рем! — отмахнулся Бродяга. — Не могу же я сдать хуже Снейпа. И потом, ты же со мной позанимаешься? Позанимаешься ведь?

Ремус громко и тяжко вздохнул.

— Куда я денусь? Ты же привязчив, как блоха.

Джеймс рассмеялся.

— Попроси Слизнорта записать тебя на факультатив, — сказала откуда ни возьмись появившаяся Лили. — Он пойдёт навстречу, если за лето ты наверстаешь программу шестого курса.

— За лето? — ахнул Сириус.

— Да, придётся в и без того жаркие июльские денёчки попариться над котлом.

— И всё равно это дохлый номер, — хмыкнул Джеймс, подвинувшись так, чтобы Эванс села рядом. — Бродяга и зелья существуют на разных полюсах.

Легко ему говорить. Поттеры считались потомственными зельеварами. В каждом поколении находился гений, открывший магическому миру новый эликсир, микстуру или яд. Отец Джеймса вчетверо увеличил счёт семьи в Гринготтсе, создав «Простоблеск». Что уж говорить о великом Линфреде Стинчкомбском — родоначальнике их семьи… На уроках Слизнорта Джеймс интуитивно подбирал ингредиенты — и всё время угадывал. Другое дело, что ему это нисколько не доставляло удовольствия. Он не старался, а иногда нарочно взрывал котлы, заставляя профессора Слизнорта печально качать головой и причитать о закате славного рода зельеваров.

— Плевать! Если не сдам, то стану уличным музыкантом! — объявил Сириус. — Или пойду к Хагриду в помощники. Младший лесничий — звучит гордо. А жить бы я мог в Визжащей хижине.

— В развалюхе? — прыснул Питер.

— А что такого? Я люблю минимализм. Там есть все необходимые мне удобства: стол, кровать, туалет.

— Это ты про дыру в полу? — уточнил Джеймс.

— Пошёл-ка ты в эту самую дыру, Сохатый!

Когда навязчивая идея поглощала его целиком, Сириус выпадал из реальности. Он воображал то реакцию мамы на его назначение школьным лесничим, то будущие аврорские подвиги.

— У тебя сейчас такое бестолковое лицо, Блэк.

— Спасибо, Эванс. Ты прелесть.

Лили поджала губы. Сириус скуксился, когда она снова заговорила. Эванс — хорошая девчонка, но иной раз, когда она открывала рот, он слышал только: бла, бла, бла…

— Если ты всерьёз говоришь про службу в Аврорате, то я уважаю твоё рвение, а иначе… Знаешь ведь, что творится за пределами школы. Это война, Сириус, это страшно.

Сейчас она в сотый раз начнёт рассказывать о бритоголовой молодёжи в тяжёлых ботинках и огненных колоннах, выкрикивающих имя лорда Мосли⁽⁴⁾ под знамёнами с белой молнией. Лили называла это британским фашизмом сороковых, а расовую чистоту и изоляционизм, к которым они стремились, сравнивала с нынешними притеснениями магглорождённых. Она предрекала, что в Магической Британии всё только начинается, но это звучало уж слишком невероятно. Пара Чёрных меток в небе в год — ещё не повод стирать панталоны.

— Вот закончится собрание, и сразу пойду к Слизнорту, — прервал её Сириус.

Когда все гости школы выступили, директор отпустил студентов. Многие потянулись к целительнице с вопросами о курсах. Кто-то жаждал перемолвиться с представителем квиддичной лиги… Тот обещал организовать смотр в следующем году, а пока предлагал записаться на лето в волонтёры и готовить к играм квиддичной лиги стадионы. Сохатого подобная перспектива не прельщала. Сириус хлопнул его по плечу.

— Чего?

— Зельеварение! Ты что, забыл? Пойдём. Запишемся оба.

Джеймс пожевал нижнюю губу.

— Не уверен, что это хорошая идея.

— Но иначе нам не поступить на службу в Аврорат!

— А эта идея ещё хуже, — Джеймс провёл рукой по непокорным волосам на затылке и стал выглядеть каким-то виноватым-виноватым. — Ты разве не слышал Грюма?

Сириус нахмурился. Разве Грозный Глаз говорил что-то ещё? Неужто Сохатый решил его кинуть ради колдосестричек и записаться на курсы в Мунго? Или променял на квиддич?!

— Я не могу пойти туда один.

— Можешь.

— Да, могу. Но не хочу. Мы же Мародёры! Не разлей вода.

— Ладно, ладно, — вздохнул друг. — Только убери щенячий взгляд. Берём Пита и Рема и идём к старине Слизнорту.

Питера пришлось силком уводить от представителя сети кафешек, а Ремус за несколько минут умудрился стать ещё бледнее и слиться цветом с факультетским привидением за обеденным столом.

Кабинет Слизнорта находился глубоко в подземельях Слизерина. Питер, убедившись в отсутствии рядом посторонних, по привычке развернул Карту Мародёров и присвистнул.

— Ребята, вы не поверите.

Друзья склонились над картой. Фамилия преподавателя застыла среди нарисованных стен класса зельеварения. В его направлении по карте двигались магические следы, подписанные «Альбус Дамблдор» и «Аластор Грюм».

У Джеймса загорелись глаза. Он с восторгом посмотрел на Сириуса.

— Нет! — строго проговорил Ремус. — Мы взяли за правило не шпионить за директором.

— Неужели тебе неинтересно, что они там делают?

— В чём дело, Луни? — обеспокоенно спросил Сириус. — Ты даже ничего не записывал.

— А какой смысл? — грубо ответил Ремус. — Меня никуда не возьмут.

— Почему? — изумился Питер.

— Потому что я болен, я опасен, я ненормальный!

— Рем, ты самый нормальный парень из всех, кого я знаю! — прижав руку к груди, сказал Джеймс.

Ремус опустил глаза и недоверчиво хмыкнул. Когда он в таком настроении, переспорить его нереально.

Джеймс сменил тему:

— Пойдём втроём. Всё равно все вместе не уместимся под мантией.

Сириус часто-часто закивал.

— Мы потом расскажем всё-всё, что выведаем.

— Идите уже, выведыватели, — забрав карту у Пита, пробурчал Ремус. — Я послежу за вами. Вдруг вы опять, как тогда, угодите в секретную комнату, которая открылась прямо перед Филчем.

— Авада не бьёт в одну точку дважды.

— Добром это не кончится, — философски изрёк Лунатик. Сириус вдруг подумал, что он того и гляди перекрестит их в спину, как частенько делали магглы на площади Гриммо, когда между домами «11» и «13» мерцал воздух.

— Он всегда так говорит, — прошептал Джеймс и выудил мантию-невидимку из школьной сумки.

— И всегда оказывается прав, — тихо закончил Хвост.

Втроём они направились во владения салазаровых гадов, воспользовавшись одной из винтовых лестниц, и прямо в её колодце позаботились о маскировке. Питер превратился в крысу и первым припустил в освещённый факелами коридор. Сириус принял анимагическую форму и прислушался. Раздался сигнальный писк. Бродяга глянул на Джеймса и поощрительно кивнул — выдвигаемся. Джеймс набросил переливающуюся ткань себе на плечи и двинулся вперёд, позволив Сириусу поднырнуть под мантию сбоку.

Питер притих возле стойки с каменным рыцарем и крохотной лапкой указал на дверь класса в конце коридора. Стараясь не наступить Бродяге на лапы, Джеймс кое-как протиснулся поближе. Голоса из-за двери раздавались совсем глухо — слов не разобрать. Питер перебежал от одной стены к другой и поднырнул в отверстие в каменной кладке. Через несколько секунд маленькая тень шмыгнула по полу, сминая полоску света, льющегося из-под двери. Коготки легонько шкрябнули по дереву, затем в замочной скважине раздался едва уловимый уху щелчок.

— Молодец! — шёпотом восхитился Джеймс и осторожно толкнул дверь, которую Питер мастерски открыл изнутри. Мародёры сделали несколько шагов вперёд и выглянули из-за каменной стены с приставленным к нему шкафом с барахлом.

— Это незаконно! — Слизнорт расхаживал у грифельной доски, нервно подкручивая усы.

— Гораций, я обращаюсь к тебе как к старому другу, — произнёс Дамблдор спокойным, но твёрдым голосом. — Твои воспоминания о Томе Риддле необычайно важны. Почему ты отказываешься поделиться ими?

— Старому другу можно было выбить оклад и побольше.

Грюм стоял у зачарованного окна, внимательно следя за мечущимся по классу профессором зельеварения.

— Ты просишь слишком много, Альбус. Ты даже аврора привёл, чтобы надавить на меня.

— Гораций, на собраниях, которые вы устраивали с учениками своего факультета, могла прозвучать информация, способная изменить ход войны. Это мог быть пустяк, оговорка. Мальчик обожал находиться в центре внимания.

— Том был талантливым ребёнком. Я не сомневался, что ему уготована великолепная карьера, должность министра… Но потом…

— Тома Риддла больше нет, Гораций, — сухо произнёс Дамблдор. — Волдеморт его уничтожил.

— Он обязательно узнает об этом, обязательно, — забормотал Слизнорт, начав отдуваться.

— Сколько ты будешь уговаривать его, Альбус? — не выдержал Грозный Глаз. — Налицо утайка сведений, необходимых Министерству Магии… Отдохнуть в Азкабане сажали и за меньшее. Сговор с врагом, как он есть.

— Сговор?! — ахнул Слизнорт так громко, что Джеймс шарахнулся назад и всё-таки отдавил Бродяге лапу. — Вы не имеете права!

— А супруги Шафик, убитые в постели, имели право? Право на существование. А их дети? Одна статья в «Пророке» стоила им всем жизни. Подонки даже не потрудились замести следы. Зелёное облако с уродливой меткой над разрушенным домом — лучшее свидетельство вины. Они были в масках, как последние трусы. Нам нужны их имена, и легче всего начать поиски со школьных друзей главаря. Будете покрывать змеёнышей?

Слизнорт промокнул лоб платком.

Хвост шмыгнул под парту и прижался к ножке. Сириус замер на входе в класс с поднятой отдавленной лапой. Джеймс, стоящий рядом, словно окаменел и не дышал вовсе. С их места им больше не было видно говоривших.

— Хорошо, — слабо произнёс Слизнорт. — Я дам вам то, что вы просите.

— Это верное решение, мой друг.

— Конфундус! — Грюм выпустил из палочки луч заклинания. Он угодил в стену, разминувшись с головой Сохатого на три-четыре дюйма. Сириус даже не пикнул. Джеймс — тоже. — Я что-то слышал, Альбус.

Сириуса прошиб холодный пот.

Стуча искусственной ногой между столами, Грюм направился к ним. Он приближался с неотвратимостью лавины, сошедшей в горах на маленькую деревушку. Джеймс подпихнул Бродягу коленом. Они припустили в другой конец коридора. Грюм рывком закрыл класс изнутри. Только тогда Сириус позволил себе перевести дыхание.

— Делаем ноги! — скомандовал Джеймс.

Как только они добрались до винтовой лестницы, Пит вырулил из-за угла и, обогнав их, побежал по ступеням. Теперь точно пора убираться подальше.

Они добрались до родной спальни мальчиков в мгновение ока. Ремус удивлённо воззрился на них, встретив всю троицу в дверях.

— Что произошло? На вас лица нет. Неужели поймали?! Что? Говорите! Филч? Отработка? Исключение?

— Сплюнь! — выдохнул Сириус.

— Еле удрали, — добавил Джеймс и без сил рухнул на кровать.

Лунатик озадаченно посмотрел на карту, затем на своих друзей. Питер всё никак не мог отдышаться. Сириус направил палочку на кувшин с водой и превратил её в лёд. Теперь его можно приложить к отдавленной руке.

— Грюм только что угрожал Слизнорту Азкабаном, — наконец сказал Питер.

Не будь Ремус таким измотанным, то среагировал бы куда эмоциональнее, а так он лишь тупо переспросил:

— Азкабаном?

— Ага, тюрьма такая, — съехидничал Сириус.

Ремус сел прямо на разложенные на покрывале свитки.

— За что?

— За утайку сведений, — Джеймс привстал, скомкал мантию и сунул в прикроватный сундук. — Он говорил про метку, войну, убийства, про уничтоженную семью Шафиков. Знаешь таких?

— Нет. Впервые слышу.

— И о каком-то Риддле. Я где-то точно раньше о нём слышал, — пробормотал Сириус, напрягая память.

— Ещё одна жертва?

— Без понятия, но директор выглядел обеспокоенным, — Сириус потряс рукой. — Дамблдор, вроде, не подавал вида, говорил уверенно, но я чувствовал, что воспоминания были нужны ему позарез.

— Какие воспоминания? Рассказывайте!

Джеймс быстро растолковал Лунатику, что к чему. Теперь озадачены были все четверо. Сириус повернулся к Питеру.

— Ты пробыл там дольше нас. Что-то ещё интересного было?

— Нет. Слизнорт сказал, что воспоминания померкли со временем и могут быть неразборчивыми, а потом Грюм зашарил своим жутким глазами по полу, и я сбежал.

— И правильно. А то скормил бы тебя какой-нибудь твари.

Внезапно Ремус содрогнулся в приступе боли. Его колотило. Сириус подскочил к нему с кувшином воды и чертыхнулся, вспомнив, что превратил жидкость в ледышку.

— Не надо, — прохрипел Ремус, отодвинувшись. — Всё нормально. Перед превращением всегда так. Думаю, пора в Больничное крыло. Мадам Помфри позаботится обо мне.

— Слушайте, а ведь это наша последняя ночная вылазка в этом учебном году! — сказал Джеймс.

— Ночью спать надо, — Ремус покачал головой.

— На каникулах отоспимся. Не возражай, мы в деле.

---

1) Расковник — волшебное травянистое растение. Согласно славянской мифологии, отворяет все замки.

Вернуться к тексту

2) Дзюбокко (с япон. «дерево-вампир») вырастает на местах жестоких сражений. Когда мимо проходит человек, дерево оплетает его ветвями и высасывает кровь.

Вернуться к тексту

3) Комбуча — обобщающее название нескольких разновидностей симбиоза дрожжевого гриба с бактерией родом из Китая. Больше известен как чайный гриб.

Вернуться к тексту

4) Освальд Эрнальд Мосли — британский политик, основатель Британского союза фашистов.

Вернуться к тексту

Сириус всегда и во всём старался искать плюсы. Если бы Ремус не имел «лохматой проблемы», они четверо так бы не сдружились, не освоили бы анимагию, не узнали бы, как прекрасен Хогвартс в ночное время, Запретный лес и берег Чёрного озера. Выбраться из замка можно было несколькими способами, но Сириус с некоторых пор не любил использовать лаз под Дракучей ивой, хотя тот вёл напрямик в Визжащую хижину, где после мучительной трансформации Лунатик коротал полнолуние в ожидании возможности размять с друзьями лапы.

На этот раз для очередной вылазки Сириус предложил потайную дверь на пятом этаже. Трое друзей выскользнули из башни Гриффиндора сразу после полуночи. Ход обрывался у ручья, бегущего за каменным кругом. Лунный свет заливал округу, превращая травяное море в ворсинки серебряной шерсти. Звёзд было не сосчитать, они толкали друг дружку, чтобы иметь возможность наблюдать с высоты за крадущимися по холмам мальчишками.

До хижины на окраине Хогсмида добрались привычным путём, протиснулись под колючей проволокой, опоясывающей участок вокруг кривого домишки, и пролезли внутрь.

Хижина ходила ходуном и по-старушечьи кряхтела половицами. Любопытная луна заглядывала в окна через прорехи в прибитых к рамам досках и осыпалась серой пылью на пол, из-под которого доносился глухой вой.

Джеймс достал палочку. Короткая вспышка отпирающих чар озарила комнату.

— Привет, Лунатик. Проснись и пой!

Стены задрожали, пол вздыбился, и люк в нём резко взлетел вверх. Одним прыжком Лунатик выбрался наружу и протяжно взвыл, задрав волчью башку к потолку. В ту же секунду мальчики приняли анимагические формы. Джеймс и Сириус научились превращаться вместе с одеждой, а Питер — нет. Сброшенную им школьную форму спрятали в шкаф.

В Запретном лесу у Мародёров давно имелось излюбленное местечко. Под сенью деревьев спряталась небольшая поросшая папоротником полянка. Плеск мелкой рыбёшки в лесном озере неподалёку приятно ласкал слух, а нос щекотал кисловатый запах перегноя. Питер скрылся под вайями папоротника, дразня Лунатика, высовываясь и прячась вновь. Сириус насмешливо гавкнул, глядя на их возню. Подумать только: оборотень, словно щенок, носился за «мышкой». Сохатый маячил неподалёку, время от времени отрывая от ближайшего дерева листья и тщательно их пережёвывая — некоторые инстинкты были сильнее его.

Бродяга растянулся на вкусно пахнущей земле и положил голову на лапы. Подумать только: ещё один учебный год, считай, позади.

— Угу! — подал голос филин из тёмной чащи.

Стайка летучих мышей со свистом пронеслась над поляной, и вдруг лесной воздух сотряс крик:

— На помощь! Сюда!

Бродяга принял стойку. Утратив к игре интерес, Лунатик застыл, шевеля ушами и жадно принюхиваясь.

Чёрт!

Сохатый кинулся к нему. Они с Бродягой поняли друг друга без слов. Луни надо скорее уводить. Лучше всего с ним получалось управляться у Джеймса.

Зов о помощи повторился.

Сохатый легонько боднул пришедшего в возбуждение Лунатика и мотнул головой, мол, пошли за мной. Хвост подбежал к Бродяге и взобрался ему на голову, примостившись между ушами на макушке.

— Я заблудился! Кто-нибудь… Ау-у!

— Ау-у! — воодушевлённо вторил Лунатик.

Звёзды над ними тревожно задребезжали. Бродяга ругнулся про себя. Что, если заплутавший выйдет к ним раньше, чем Сохатый сдвинет Луни с места? Оборотня, выбравшего жертву, они точно не удержат. Ждать нельзя.

Бродяга побежал в сторону, откуда кричали.

Сотни вспугнутых светлячков вылетали из травы. Хвоста мотало. В какой-то миг он больно вцепился Бродяге в ухо, и тот чуть было его не стряхнул.

Вот и озеро — молочная тарелка. Кромка берега терялась в камышах.

Бродяга остановился. Крик шёл отсюда, но здесь никого. Неужели опоздали? Он навострил уши. Лес жил своей жизнью. Мелкая гадюка прошуршала в подлеске. Ночная птица свистнула вдалеке.

— Я тут! — снова голос, и снова далеко.

Хвост жалобно пискнул, когда Бродяга бросился вперёд.

— Погибаю… Спасите!

Стало темнее. Деревья тонули в зелени мха, стыдливо прикрывая кривизну стволов. В льнущем к земле тумане, словно рёбра павшего гиганта, торчали подгнившие корни. Бродяга споткнулся, и Хвост всё-таки слетел вниз. Раздался трещащий перестук. Из-за камня выскочил маленький горбатый уродец в мокром плаще, увешанном ракушками.

— Ау-у! — прогнусавил он и поскакал прочь по кочкам бегущего рядом ручейка, хохоча, как трещотка. — Спасите, помогите!

Ракушечник⁽¹⁾. Вот подлюка! Заманил в самые дебри.

Бродяга разразился гневным лаем, да только богл уже скрылся в темноте. Но это ещё полбеды. Хуже всего то, что Бродяга понятия не имел, как отсюда выбраться. Впору самому звать на помощь. Он вернул себе человеческий вид и осмотрелся.

— Знаешь, где мы оказались сейчас, Пит?

Хвост откликнулся унылым писком.

— Нет, это как раз понятно. Я имею в виду, в какой части леса? Может, тут водятся мышовки, и ты перекинешься с ними парой слов, дорогу спросишь?

Хвост исхитрился показать неприличный жест лапкой.

— Шучу я, шучу.

Сириус погладил рукоять волшебной палочки. Заклинание сигнальных искр он, разумеется, знал, но кого он им привлечёт — вопрос на миллион. Что тогда? Чары компаса? Стоит попробовать.

Сириус задрал голову и с досадой выхватил взглядом пакли паутины на ветках.

В густом воздухе звенела тишина. Сириус немного постоял и двинулся по краю оврага, безуспешно пытаясь разглядеть в туманной дымке его дно. На пути то и дело встречались оставшиеся на влажной почве следы зверей.

— Направление, — прошептал Сириус, положив палочку на ладонь. Подобно стрелке компаса, палочка колыхнулась и замерла, указывая в густую зелень. — Пойдём на запад. Замок должен быть там.

Хвост согласно пискнул и попробовал вскарабкаться по штанине Сириуса вверх.

— Эй! Может, ты превратишься в человека, Пит? — не выдержал тот, взвесив друга на ладони. — Я не очень хорош в крысином наречии. Мне скучно.

Хвост помотал головой. Сириус закатил глаза.

— Я отвернусь. Сделаем тебе набедренную повязку из папоротника. Всё, всё! Ладно! Не кусайся! Я заткнулся. Лезь в карман.

Посадив друга в карман школьной мантии, Сириус побрёл дальше. Коварный ракушечник заманил их в такую глушь, что даже лунный свет почти не пробивался через кроны. Ветра не было, и редкий шорох звучал оглушающе. Сириус вздрогнул всем телом, когда услышал голос Джеймса:

— Бродяга! Бродяга! Рога на связи. Где вас носит?

Хвост нырнул в широкий карман и вытащил оттуда сквозное зеркальце.

— Слава Мерлину! — выдохнул Джеймс, увидев знакомую крысиную морду.

Сириус заправил палочку за ухо, выхватил из лап Хвоста прибор и улыбнулся.

— Здорово, Сохатый. А мы тут по лесу гуляем. Променад под луной. Ракушечник обдурил нас, как детей малых.

— Вот дьявол! Ты его проучил?

— Увы и ах. Я не смог научить его манерам. Мерзавец был ловок, как чаинка в чашке. Господа Мародёры, мне сложно говорить об этом, но мы осрамились.

Джеймс захохотал.

— Во загнул. Сразу видно: воспитание благородных предков.

— Ничего. Найду потом — ракушки ему во всех местах поотрываю. Как там Лунатик?

— Пришлось отвести его в подвал. Он так смотрел на меня…

— Жаль, нам испортили всё веселье.

— Ага. К утру доберётесь?

Сириус открыл рот, чтобы выдать ещё шутку, как вдруг здоровенное нечто бросилось на него слева. Четыре ряда глаз сверкнули раскалённым золотом. Зеркало выпало из рук и шлёпнулось в грязевое месиво. Сам Сириус чудом не прилёг рядом — успел уклониться. Акромантул воинственно забил хелицерами. Заклинание отпугивания пауков учат на третьем курсе, но палочка… Палочка отлетела куда-то в сторону. Сириус ещё раз перекувырнулся, уклоняясь от броска акромантула. Раздался писк. Мерлин! Он раздавил Пита!

«Это конец! — подумал Сириус. — Я убил его. Убил своего друга!»

Но нет. Обошлось. Он вытряхнул живого, но хорошенько помятого Питера на землю.

— Найди палочку, Пит!

Хвост заметался из стороны в сторону, панически пища. Джеймс надрывал связки, вопя что-то из шмякнувшегося зеркала. Сириус подлез под большущий корень — и вовремя: акромантул вцепился в него с бульдожьим рвением, вековая кора затрещала, стреляя крошевом.

— Скорее! — заорал Сириус, костеря копушу Питера на все лады. — Моргана и сын её Мордред! Шевели задницей!

Нет, он не умрёт в лесной глуши. Прицелившись, Сириус что есть мочи саданул пауку по голове пяткой. Ещё раз и ещё.

— У тебя слишком много глаз, гад!

Наконец-то членистоногое отлетело назад. Раздался свист, и что-то тонкое выросло у него из бока. Стрела! Топот копыт сотряс округу. Взрослый кентавр перепрыгнул через завитки корней и предстал перед Сириусом. Кожаный ремень колчана пересекал его грудь. Лук серебрился в руке.

— Ещё один пробрался на нашу территорию, — обойдя труп паука, сказал спаситель Сириуса. — Арагог теряет контроль над детьми. Мы должны избавиться от него. От них всех.

Ещё один кентавр, белокурый и голубоглазый, вышел из чащи следом.

— Это невозможно. Их слишком много, и они голодны. С Арагогом договориться легче, чем с его королевой Мосаг.

— Неприятно признавать, но ты прав, Флоренц. А это кто? Леший?

Сириус понял, что речь о нём, отряхнулся и вскинул подбородок.

— Ещё один нарушитель! — сердито произнёс кентавр, переглянувшись с сородичем.

— Всего лишь ребёнок, Ронан.

— Меня зовут Сириус Блэк. Я учусь в Хогвартсе на шестом курсе.

Ронан нарочито громко фыркнул:

— Факультет Гриффиндор. Готов поспорить на ржавую подкову. Постойте-ка, а вы часом не в родстве с презренным Финеасом Найджелусом Блэком, что отодвинул наши охотничьи угодья на целую кентаврическую милю от Хогсмида?

— Как вы сказали? — переспросил Сириус. — Пинеасом? Впервые слышу. Блэков в одном только Лондоне развелось, знаете ли, как дворняг у колбасного цеха. Очень распространённая фамилия.

— Разве школьникам разрешается бродить в Запретном лесу? — полюбопытствовал Флоренц, наклонившись к Сириусу и разглядывая его, точно диковинку.

— Мы… Я собирал кое-какие травы… Лунную росу…

— Так травы или росу?

Сириус покраснел. С чего это он должен отчитываться?

— У меня было в лесу важное дело, ясно? А потом я услышал крики. Звали на помощь. Кто же знал, что это ракушечник развлекается по ночам.

— Гадкая выходка с его стороны, жестокая по отношению к доверчивым людям, — покачал головой Флоренц. — И всё же, юноша, вы должны быть осторожнее. Не стоит бродить здесь в одиночку. Лес полон смертельных опасностей, а вы так молоды.

— Брось его, — проворчал Ронан, вынув из тела акромантула стрелу. Полоска слизи потянулась за наконечником. — Он искал приключения, так пусть расхлёбывает последствия. Луна нынче похожа на яйцо неясыти⁽²⁾. Волки голодны.

— Я и не просил со мной нянчиться! — взъерепенился Сириус, вытаскивая мелкий древесный мусор из волос.

— Ха! Погляди на него: он кусается, как щенок! — Ронан проскакал вокруг него и скрылся между стволами. Флоренц за ним не торопился.

— Вы найдёте дорогу к замку, Сириус Блэк?

«Для начала найти бы палочку», — досадливо подумал тот и тут же увидел под корягой держащего палочку Хвоста. Его глазки светились угольками.

— Конечно! Я отлично ориентируюсь на местности. Я и карты умею составлять, а если мне попадётся ещё один акромантул… ну, я ему и всыплю!

— Не могу понять: вы такой смелый или глупый? — вслух размышлял Флоренц.

Сириус возмущённо засопел. Хагрид говорил, что с кентаврами шутки плохи. Нервы у них расшатаны постоянными войнами между стадами, а ещё грибами, которые они едят без разбора.

— Спасибо, что выручили меня, — буркнул Сириус. Неблагодарной свиньёй тоже прослыть не хотелось.

Флоренц молча кивнул.

Сириус сделал вид, что завязывает шнурки, поднял зеркальце и забрал свою палочку. Он оттопырил карман, чтобы друг смог снова забраться внутрь.

Снова воспользовавшись заклинанием компаса, они с Хвостом побрели в Хогвартс. Между деревьями нет-нет да и виднелся белый силуэт светловолосого кентавра. Сириус в глубине души был признателен Флоренцу за сопровождение. Он оставил их у кромки леса, откуда отлично просматривались огороды Хагрида и кособокий курятник.

Вдруг от хижины лесничего отделилась группа огней и стала стремительно надвигаться.

— Вон он! — Рубеуса невозможно было спутать с кем-то ещё. — Отыскался!

— Мистер Блэк, — профессор МакГонагалл запыхалась — так спешила навстречу Сириусу. — Вы в порядке?

— Так точно, мэм, — промямлил он, окончательно смешавшись из-за беспокойства в голосе декана.

Филч, показавшийся из-за её спины, едва ли был счастлив, услышав ответ.

— Прогулки по Запретному лесу и выход за границы школы после отбоя, — припечатал он, гаденько ухмыльнувшись. — Интересно, сколько баллов останется в волшебных часах факультета после столь вопиющих выходок.

— Главное, что ученик цел и невредим! — отрезала МакГонагалл. — С наказанием разберёмся позже.

Кто-то ещё приближался к их группе со стороны замка. Даже в полутьме Сириус признал лучшего друга. Джеймс бегом взобрался на холм и умудрился оттеснить Хагрида в сторону. Ну и видок у него был: волосы дыбом, галстук набекрень, глаза больше очков…

— Мистер Поттер, я велела вам оставаться в замке, — МакГонагалл вздохнула, прекрасно понимая, что Джеймса ей было не удержать в Хогвартсе без применения Конфундуса. Она встревоженно посмотрела на зашумевший под налетевшим ветром лес. — А где же… где мистер Петтигрю?

Сириус ощутил шебаршение в кармане, словно Хвост хотел зарыться ещё глубже.

— Это что же это… — пробормотал Хагрид. — Неужто остался в чаще лесной искать цветок папоротника?

— Ну… он… На нас напал акромантул.

Джеймс бросил взгляд на шевельнувшийся карман. Сириус потупился. Что говорить? Что делать? Он не мог выдать Питера и раскрыть его тайну. Их тайну. Знать бы ещё, какую ложь скормил всем Джеймс, объясняя пропажу друзей в лесу.

— Мы разминулись.

— Поверить не могу, что вы оставили товарища в беде, — сказала МакГонагалл с оглушительным разочарованием в голосе. — Возвращайтесь в замок. Мадам Помфри вас осмотрит. Вы могли пораниться и не заметить. В лесу много опасных растений.

— Не надо, — вяло откликнулся Сириус, покраснев до корней волос.

— Рубеус, Аргус, — обратилась профессор. — Нам придётся продолжить поиски.

— Может, мальчишка хотя бы скажет, где они шныряли? — едко спросил Филч. — И что у него шуршит в кармане?

Сириуса прошиб холодный пот. Вот и всё. Деваться некуда. Сдать им Хвоста? Он сунул руку в карман и почувствовал, как Пит дрожит от ужаса.

Никогда! Никогда Сириус Блэк не предаст друга. Пришлось выбирать меньшее из зол. Сириус вытащил на свет Карту Мародёров.

— Всего лишь пергамент из «Зонко».

Филч выхватил карту из его рук.

— Очередное безобразие!

— Минерва! — Филиус Флитвик семенил со стороны каменного круга. — Нашлись?

— Не хватает одного ученика. Блэк, Поттер, почему вы до сих пор здесь? Я велела отправляться в замок, раз вам больше нечего добавить.

Сириус не стал ждать очередного предупреждения и чуть ли не бегом ринулся к воротам. Джеймс не отставал.

— Что произошло? Почему вы перестали отвечать? — на бегу спросил он у приятелей.

— Акромантулы, кентавры! Так сразу и не расскажешь! Ты что им наплёл? Какой ещё папоротник? Май месяц!

— А что мне оставалось? Я решил, что вас надо спасать, пока гриффиндорские кости не обглодало зверьё лесное!

Сириус резко затормозил.

— Проклятье, Сохатый! Мы бы справились. Всегда же справлялись. Ты же… ты всю школу поднял на уши. Как же карту жалко…

— Да чхать мне на карту. Главное, что вы, недотёпы, целы!

Сириус покачал головой. Карта была его детищем, предметом гордости, путеводной нитью в лабиринте школьных коридоров, произведением искусства мародёрской руки, в конце-то концов!.. Она рождалась в муках. За её появлением на свет стояли месяцы возни с гомункуловыми чарами, часы, показавшиеся годами, проведёнными в библиотеке, и украденная книга из личной коллекции дедушки. Потеря потерь! Сириус скорее бы расстался с ногой и обзавёлся бы крутым протезом, чем с выстраданной картой. Повторить её в скором времени не представлялось возможным. А что, если попробовать выкрасть карту из каморки Филча?

— Надо придумать для тебя легенду, Пит, — сказал Джеймс выглянувшей из кармана крысе. — Не можешь же ты вечно плутать в лесу. Тебя так будут неделю разыскивать в чаще, а то и дольше. Нехорошо получилось.

— Не парься. Сначала отнесём нашего стеснягу в башню, потом будем голову ломать.

* * *

— Поправьте меня, если я что-то упустила, — профессор МакГонагалл сняла очки, протёрла стёкла клетчатым платком и проверила на наличие разводов. — Вы отправились в лес на поиски цветка папоротника, и вас не смутило, что сейчас май, а папоротники цветут всего одну ночь в июне?

— Видимо, я проспал урок травологии, на котором об этом говорилось, мэм, — виновато пролепетал Сириус. Без привычных очков декан щурилась и поэтому выглядела строже, чем обычно.

— Что вас побудило совершить подобную глупость? Кто надоумил вас отправиться в чащу в полнолуние?

— Мы поспорили, — сказал Джеймс без колебаний. — Это я подбил друзей пойти в Запретный лес, взял на слабо.

— Нет, это моя вина! — возразил Сириус.

— Не говори ерунды!

— Ой, замолчи! Мне хотелось доказать, что я гожусь в авроры!

МакГонагалл вернула очки на переносицу и повернулась к Питеру, прервав перепалку.

— Вам есть, что добавить? Только прошу, ближе к делу, мистер Петтигрю. У меня была бессонная ночь.

— Я свалился в лесной овраг, но сумел из него выползти и вернуться к школе со стороны Хогсмида. Мне жаль, что все так перепугались.

Хвост складно врал. Декан закрыла глаза и неразборчиво что-то прошептала. Сириус привык к богатому лексикону голосистой мадам Блэк, и лучше бы уж профессор МакГонагалл на него накричала.

— Теперь я бы хотела, чтобы каждый из вас взял по пергаменту. Перья тоже понадобятся. Садитесь. Хорошо, а теперь, юные исследователи, опишите, как вы покинули школу посреди ночи.

Мародёры в панике переглянулись. Им было известно семь потайных ходов. Один из проходов начинался в статуе Одноглазой горбатой ведьмы на третьем этаже. Другой — в заброшенной ванной за портретом Валерии Мириадд, которая сделала своим паролем кличку любимой морской свинки. На пятом этаже стоял любимый Сириусом портал-зеркало. Ещё один лаз начинался под Гремучей ивой. Декан и директор о нём знали, но ребятам-то знать было не положено. За статуей Григория Льстивого в подземельях тоже тянулся туннель из замка — им часто пользовались слизеринцы. За зарослями ягодника-щекотуна в Тепличной башне пролегал самый неудобный путь для тех, кто боится щекотки. Последний ход находился в Часовой башне и открывался, если подёргать маленький колокол за язык.

Сириус был готов пожертвовать подземельем и надеялся, что Питер и Джеймс — тоже. Едва он закончил писать, как пергамент вылетел из-под руки и спланировал перед МакГонагалл. Вскоре перед ней оказались все три пергамента. Она бегло их просмотрела.

— Ход в Тепличной башне, статуя Григория Льстивого и… Как вы узнали, во имя Мерлина, что любимую морскую свинку профессора Мириадд звали «Пятачок»?

— Это написано в «Истории Хогвартса», — пробормотал Хвост, глядя в пол.

Сириус застонал от досады.

— Вы её читали? Похвально, — холодно заметила декан. — Я поговорю с Валерией. Пароль она сменит. Мистер Филч проследит за остальным. Вы свободны, — она окинула цепким взглядом понурых учеников. — «Свободны» — не означает, что вы можете улыбаться до ушей, мистер Поттер, выпорхнув из моего кабинета. Впереди выходные. Мадам Пинс собиралась провести обработку школьной библиотеки от книжных вшей. Эти вредители наелись волшебной пыли и научились аппарировать между полками. Вы поможете с ними сладить. За то, что вам хватило ума сообщить о пропаже друзей учителям, я разрешаю вам использовать на отработке палочку. Мистер Петтигрю, уверена, вас не затруднит составить компанию Рубеусу Хагриду при чистке берега Чёрного озера от ряски. Палочку вам заменит сачок. Мистер Блэк, — взгляд МакГонагалл потяжелел. — Уборка школы. Вручную. Под присмотром мистера Филча. С восьми утра по субботам.

— Это же просто ужас! Почему так строго? — всполошился Джеймс. — Филч его весь день промурыжит!

— Мистер Поттер, кажется, вы меня неверно расслышали. Я использовала слово «суббота» во множественном числе. До конца учебного года их осталось не так уж много. Начнёте с Зала наград.

— Понятно, мэм, — угрюмо произнёс Сириус, толкнув Сохатого локтем. Друг задохнулся от возмущения.

— Тогда я тоже… Не думаю, что в ту ночь кто-либо из нас в полной мере понимал, во что ввязывается.

— Заткнись, Джеймс, — шикнул Сириус. Он вслед за друзьями потянулся к выходу, как вдруг МакГонагалл его окликнула:

— Подождите, мистер Блэк. Хочу сказать вам ещё пару слов.

Сириус обменялся с Джеймсом недоумевающими взглядами, но послушно вернулся к столу, за которым сидела декан, постукивая по блокноту кончиком полосатого ястребиного пера. Дверь за спиной закрылась.

— Хорошо, что вам хватает такта выглядеть виноватым. Вы бросили однокурсника в беде. Уверены, что ваше место на Гриффиндоре?

Сириус прикусил щёку. На протяжении шести лет вёл себя сумасбродно и думал, что декана уже ничем не проймёшь. А вон оно как…

— Это правда, что вы собираетесь поступать в академию при Аврорате?

Сириус быстро кивнул. Профессор отложила перо и соединила пальцы в замок.

— Неужели вы пропустили выступление Аластора Грюма?

— Наоборот, мэм, я слышал каждое слово. Он был довольно впечатляющ, — попытался сострить Сириус. — Прирождённый вдохновитель. У меня от его слов даже мурашки пошли. Во-о-от такие!

— И по какой, позвольте узнать, причине вы решили, что ночной поход в Запретный лес приблизит вас к поступлению в академию элитных бойцов Министерства Магии? Мистер Блэк…

Знакомые материнские нотки в голосе. Сириус приготовился к выволочке.

— …вы отлично проявили себя на моих уроках. Профессор Флитвик в вас души не чает. Помона давно простила вам то, что вы регулярно просыпаете её уроки, а Гораций с радостью допустит вас к обучению науке зельеварения. Полагаю, экзамены вы сдадите и наберёте нужные баллы, но аврором вам не стать.

— Почему?

— Потому что аврор должен уметь действовать в команде.

— Но я умею! Мы с ребятами отменная команда! Вы даже не представляете, на что мы способны, когда действуем вместе!

— Вас исключили из сборной факультета из-за плохой дисциплины, Сириус. Я втайне надеялась, что это послужит вам уроком, тем более, ваш кручёный удар бладжера выше всяких похвал, но нет, — МакГонагалл вздохнула, а выражение её глаз изменилось. Сириус прочёл в них огорчение, столь же очевидное, как и то, что профессор, как всегда, была права. — Послушание, умение выполнять команды старших и более опытных товарищей, осторожность, согласованность действий — вы их лишены начисто. Мне жаль признавать это.

Сириус затряс головой. Разве не перечисленные качества, а точнее, их отсутствие — то, что привело его на факультет задиристого Годрика? Он ощутил себя несчастным, но изо всех сил пытался этого не показывать. Пульс подскочил. Интересно, что скажет профессор, если его сердце выпрыгнет на её стол, как готовый пирог из духовки? Оно так билось о рёбра, будто каждое произнесённое этой мудрой женщиной слово причиняло ему сильнейшую боль.

— Не стоит. Вы правы. Спасибо, что открыли мне глаза. Теперь я сэкономлю время на занятиях в подземельях, — притворяться беспечным оказалось сложнее, чем он думал. Странно, что до этой минуты Сириус не слишком-то и хотел стать аврором, больше хорохорился, а теперь… — Тем более аврорам плохо платят, да и поспать я люблю, сами видите.

Профессор МакГонагалл пристально смотрела на него несколько бесконечно долгих секунд, затем кивнула.

— Можете идти, только не забудьте об отработке. И, да, — напоследок сказала она, когда Сириус взялся на дверную ручку, — не пытайтесь вернуть тот зачарованный пергамент.

— Не буду, мэм, — проговорил Сириус. За шесть лет МакГонагалл узнала их как облупленных. Она видела Мародёров насквозь. И всё же хотелось доказать ей, что и она могла ошибаться. Всю ночь он только и думал, что о её словах. Блэк застрял в своих мыслях, как Пит однажды — в лазе под ивой.

— Ремус, я эгоист. — Это первое, что он сообщил вернувшемуся из Больничного крыла Люпину.

Солнце заглядывало в комнату мальчиков, широкий луч золотой полосой залил фигуру вошедшего Ремуса. Он отсутствовал целый день. Ремус сиял, словно святой. Люпин поставил школьную сумку на стул и оторвал лист зачарованного календаря, который печально пропел первые две строчки хита⁽³⁾ «The Beatles».

— Тоже мне новость. Ты всегда подъедаешь весь соус, когда мы берём большую порцию песочных тритонов в гуакамоле. Хоть бы раз поинтересовался, хочет ли кто-нибудь ещё.

Сириус свесил ноги с кровати и сделал большие глаза.

— Я думал, он вам не нравится!

— Мы просто не успеваем его съесть, — вздохнул Ремус, взмахом палочки убрав крошки с письменного стола. — Ты опять грыз совиное печенье? Сколько я говорил…

— Это зефир!

— …не сорить на моём столе.

— Вот видишь! Я не умею слушать!

Питер заворочался на соседней кровати.

— Рем, успокой меня, — Сириус не думал униматься. — Давай, как ты умеешь, с аргументированными аргументами.

— Та-ак, — Лунатик подошёл и озабоченно потрогал Сириусу лоб. Жаль, святой Ремус не повышал самооценку наложением рук.

Блэк попытался поймать его взгляд.

— Моя жизнь катится в пропасть, да? Мне так плохо.

— Ты что, собираешься прикинуться больным, чтобы отлынивать от отработки у Филча?

— А ты откуда знаешь про отработку?

— Вся школа знает. Снейп ходит с такой улыбкой, словно открыл рецепт Философского камня. Он мне по дороге попался. Вы сами предоставляете ему поводы для злорадства.

— Постой! — Сириус вскочил на ноги и схватил Ремуса за запястье, уставившись на часы.

Восемь утра! Кошмар. Он подлетел к кровати Джеймса и отдёрнул полог. Пусто. Сириус даже подушку приподнял, из-под которой вылез облезлый будильник и просипел голосом пьяницы с мощнейшим перегаром:

— Вставай, вставай. Ранняя пташка ест червячка.

— Сохатый уже отчалил на утреннюю тренировку, — сообщил Питер, протирая глаза.

— Почему он меня не разбудил?!

— Сириус, ты всегда нас ругаешь, если мы тебя будим, — справедливо упрекнул Ремус. — Каждое выходное утро нам приходится ходить по спальне на цыпочках.

— Но сегодня особенный день! Суббота! Я опаздываю на отработку! — Сириус стрелой заметался по спальне, хватая то одно, то другое. Когда он прибежал в Зал наград, Филч что-то методично записывал в блокнот обычным карандашом. Увидев Сириуса, завхоз осклабился.

— Интересно, сколько баллов останется у Гриффиндора ко дню финального подсчёта? Минус десять баллов. Сам я их снять не могу, но обязательно передам о вашем опоздании профессору МакГонагалл. Ничего, ничего, всего год остался мне помучиться. Ваш квартет мне столько крови попил, что…

— Попил, крови попил! — Пивз с улюлюканьем закружил под потолком и показал Филчу язык. Слюни разлетелись повсюду. — Измучился он, измучился! Старый козлючина!

С одной стороны, Сириус обрадовался, что Филч оставил его в покое и бросился вдогонку за удравшим полтергейстом, с другой, убирать призрачные слюни с витрин, кубков и медалей — то ещё «удовольствие».

Ведро с водой, губки и тряпки уже ждали своего часа. «Чистоблеск», конечно, Филч зажал нарочно. Сириус закатал рукава, взял тряпку и обмакнул в воду. Больше всего от слюней Пивза пострадали памятные таблички, присваиваемые за особые заслуги перед школой. Сириус принялся яростно скрести табличку с именем какого-то Риддла.

---

1) Ракушечник, или Худое пальтишко — вредный водяной богл из Шотландии. Заманивает путников в глушь.​​​

Вернуться к тексту

2) Совиные яйца почти всегда окрашены в белый цвет и имеют почти правильную круглую форму.

Вернуться к тексту

3) Речь о «Yesterday» (с англ. «Вчера»)

Вернуться к тексту

июль 1977 года

— Сюда, — Эван махнул рукой, подзывая Регулуса и Басти ближе. — Мы почти у цели.

Фонари трещали на последнем издыхании. И как только в царившей полутьме Эван сумел рассмотреть номер дома на фасаде? Туман, парящий в переулке, на деле оказался вонью какого-то неудавшегося варева. Хорошо бы, не ядовитого. Рабастан натянул шарф до носа, а Регулус потянул за края стоячего воротника в тщетной попытке ещё больше скрыть лицо. Передвигаясь между рядами узких, унылых кирпичных зданий Лютного переулка, он ощущал покалывание между лопатками. Чувство, что кто-то за ними следит, не покидало его ни на миг, несмотря на то, что шагов за спиной было не слыхать, а занавески в окнах домов были все как одна наглухо задёрнуты. Все инстинкты кричали, что затея прийти сюда аховая, но каждый раз, замедляя шаг, чтобы повернуть назад, Регулус видел перед собой насмешливую ухмылку кузины, стискивал кулаки и шёл дальше. Он впервые бродил по Лютному ночью, то и дело прислушивался и оглядывался через плечо. В этой части переулка не было даже пьяниц. Вскоре и крысы, пробиравшиеся по обочине булыжной мостовой в поисках отбросов, незаметно рассеялись кто куда. Последняя нырнула в водосток. Раздался плеск, и Лестрейндж выхватил палочку.

— Всего лишь крыса, — шикнул Регулус.

— Крысы тоже бывают разные, — проворчал Басти, поёжившись. — Давайте вернёмся.

— Клянусь посохом Салазара, если ты ещё раз это скажешь, Басти, я тебе врежу, — пообещал Эван. — Глядите! Кажется, пришли.

Они подошли к кирпичному зданию высотой в два этажа. Оно выделялось среди других домов вывеской с изображением колючей кустарниковой гадюки, с клыков которой капал яд. Лужа точнёхонько внизу дополняла сей образ. Вереница сточных труб обегала стены и терялась за ящиками, накрытыми тряпьём. Внутрь дома вела дверь с большим чёрным молотком.

— Маски, — напомнил Регулус, и все трое синхронно взмахнули палочками. Когда одинаковые белые маски скрыли их лица, Эван воспользовался дверным молотком. Окошко рядом открылось. Изнутри лавки глядела только тьма. Она заговорила грубым мужским голосом:

— Кто такие?

— Оруженосцы в поисках рыцарей, — шёпотом ответил Эван.

— Правильно.

Значит, Белла не солгала.

Окошко захлопнулось. Раздалась череда щелчков, словно десятки замков открывались один за другим. Дверь бесшумно повернулась на петлях. Эван первым скользнул во мрак. Не оглядываясь и не сомневаясь. Регулус шагнул за ним следом и тут же очутился в прихожей торговой лавки таксидермиста. Под ногами захрустел безнадёжно выцветший от времени и высохшей грязи ковёр.

Мрачный и тощий, как жердь, мужчина в сером рабочем фартуке по очереди оглядел каждого вошедшего, по-видимому, пытаясь понять, кто они такие. В некоторых чучелах на полках было больше жизни, чем в его колючих глазах.

— Они со мной, — Беллатриса вышла из соседней комнаты. За такую самодовольную улыбку надо убивать на месте. Она не потрудилась скрыть голову капюшоном. Её пышные кудрявые волосы рассыпались по плечам древесными ужиками. Маска Беллы отличалась от тех, что надели вошедшие: она была чёрной и заострённой в области носа — пародия на птичий клюв. Кузина жестом дала понять, что Регулусу и его друзьям нужно следовать за ней. Они были рады расстаться с «мрачной жердью».

— Как ты нас узнала? — тихо поинтересовался Рабастан, шагая за женой родного брата.

Не оборачиваясь, Белла рассмеялась.

— Услышала звон холёных косточек. Я ваш страх носом чую.

Она привела их в зал, слишком большой для той конуры, которой казался «Спини Серпент» со стороны улицы. В отличие от Лютного переулка, воняющего сальными свечами, дешёвым алкоголем, помоями и колдовством самого низкого пошиба, здесь пахло на удивление прекрасно. Регулус бы даже сказал, благоухало. В зале было уютно и просторно.

Все собравшиеся волшебники носили маски, одинаковые и неприметные. Чёрные балахонистые мантии также не позволяли определить, кто есть кто.

— Сюда, — шепнула Беллатриса. — Признаться, я удивлена, что у вас хватило смелости явиться.

Регулус не видел её лица, но чувствовал по довольному голосу, что кузина сейчас улыбалась.

Волдеморт застыл у окна, практически сливаясь с тёмным бархатом шторы. При виде его Регулус вспомнил об артистах, мнущихся за занавесом в ожидании, когда зрители перестанут шушукаться, зажгутся огни на рампе, и конферансье объявит номер.

Беллатриса оставила Регулуса и ушла вперёд, смешавшись с другими тенями.

— Маггловская кровь, — задумчиво произнёс Волдеморт, нарушив напряжённую тишину в зале. — Грязная кровь. Вы её когда-нибудь видели? Кровь магглорождённых волшебников? Я — да. Она красная, солёная, горячая. Такая же, как наша? И да и нет. Для нас магический дар — обязанность и долг перед предками, но для них — случайная удача. Это выигрыш в лотерею, который они спускают в один миг. Магия требует упорной учёбы, иначе она, как огонь, сожжёт колдующего. Зачем им тратить время и усилия на изучение тонкостей волшебства, если в маггловском мире всё проще, доступнее, всё уже готовое? С таким отношением нет ничего удивительного в том, что магглорождённые не могут сравниться с нами по силе. Многие им сочувствуют. Почему? Жалеют? Хотят помочь найти место в мире? Или за этим кроется что-то другое?

Волдеморт переместился в центр импровизированной сцены, приковав все взгляды к себе.

— В Министерстве призывают нас быть терпимее. Да, да… Мы должны стать отзывчивее, родниться с ними и делиться знаниями. Например, как это делает сам министр Минчум. Или нет? Паон! — Волдеморт резко обратил взор на человека, что стоял неподалёку и нетерпеливо взмахнул рукой. Весь зал вздрогнул. — Список!

Паон, мужчина под маской с серебряными цветами, развернул длинный свиток пергамента и низким, явно изменённым заклятием голосом, зачитал:

— Минчумы. За четыре столетия не зафиксировано ни единого случая родства с магглами или магглорождёнными. Чистейшая кровь.

Волдеморт с преувеличенно разочарованным видом покачал головой.

— У нашего министра поразительная родословная. Продолжай.

— Пруэтты — старинная семья чистокровных волшебников. Игнатиус Пруэтт — бывший заместитель министра. Его брат Эдмунд женат на чистокровке Мейси Гамп, а дочь недавно вышла за Артура Уизли, одного из представителей «Священных двадцати восьми».

— Уизли — магглолюбцы! — выкрикнул один из собравшихся по правую руку от Регулуса. Голос показался ему смутно знакомым — совсем молодой.

— Думаете? — вкрадчиво спросил Волдеморт.

— Нам стало доподлинно известно, что у Уизли в роду есть сквиб, которого они изгнали в мир магглов, разорвав все связи, — тут же добавил Паон.

По рядам прошёл тревожный шепоток.

— Уизли скрывают сквиба? — тихо переспросил Рабастан.

— Это можно проверить, — прошептал Регулус. — Расспросить бабушку.

— Кротткотт — первый секретарь, — продолжал Паон с явной насмешкой в голосе. — Лишил сына наследства из-за связи с магглорождённой волшебницей.

— Сама толерантность, — прокомментировал Волдеморт с улыбкой.

— Руфус Скримджер…

Женщина в маске в трёх шагах от Регулуса рассмеялась и презрительно сказала:

— Скримджеры те ещё чистюли и педанты. Ни за что не поверю, что они разбавили свою кровь грязной!

— Вы правы, о маниакальной привередливости этой семьи не стоит лишний раз упоминать, — с улыбкой прокомментировал Волдеморт. — Ни одного маггла на фамильном гобелене. Теперь поговорим о составе Визенгамота: Хоукворт, Марчбэнкс, Огден… Господа, — он сделал паузу и слегка поклонился незнакомке. — Дамы. Можете поискать на их генеалогических древах магглов или магглорождённых. Я сэкономлю вам время. Ни ближайшая родня министра, ни его заместителей не замечена в связях с магглами. Удивительно, не так ли? Они усердно ратуют за родство с ними и их выродками, однако, как видите, сами не спешат разбавлять собственную кровь. Благодарю, Паон. Полагаю, смысл предельно ясен.

— Мерлинова борода, — пробормотал кто-то в зале. — Но зачем же им это?

Маски — белые, одинаковые — обратились в сторону Волдеморта. Эти слова, конечно, не ускользнули от него, но он продолжил всё тем же размеренным тоном:

— Орден Феникса… Вы слышали о нём? — Волдеморт взмахнул палочкой, и в воздухе появился силуэт огромной огненной птицы. Пламя закапало с её перьев вниз. Собравшиеся в лавке отшатнулись в разные стороны, уворачиваясь от расплавленного огня.

— Это секретный отряд одного известного волшебника, заигравшегося в войну. Кого же защищает этот отряд? Магглорождённых? С кем воюет? Вы не поверите, но… с вами. Да. Да! Пока вы спокойно ходите по бутикам и салонам, кормите книзлов, читаете газеты, на другом конце Британии обсуждают, как вас уничтожить, как отобрать ваши дома, счета, дело вашей жизни… За что? За то, что вы не хотите быть терпимыми. Иронично, не так ли? Кто в нём состоит, в этом Ордене? Я не знаю. Нам известно несколько имён, но все они, представьте себе, принадлежат чистокровкам, которые обвиняют вас и меня в магглоненавистничестве. Так кому же выгодны жертвы среди маггловских выродков? Мне? Неужели я похож на массового убийцу и тирана, который получает удовольствие, из скуки пытая магглокровок на уикенд? Их никто не трогает. Мы требуем разумных ограничений. Проблема притеснения грязнокровок раздута. Тогда к чему это всё? Конфликт — лишь прикрытие. Это политика, только и всего. Способ набрать голоса на грядущих выборах министра и кабинета.

— Голоса угнетаемой швали: магглокровок, оборотней, сквибов, гоблинов, русалок… — проскрежетал Паон.

— Спорим, под маской в цветочек прячется Малфой? — сказал Эван так, чтобы только стоящие рядом с ним Регулус и Басти могли его услышать. — Имечко в его духе⁽¹⁾.

— Кого угодно! — воскликнул Волдеморт, заставив первые ряды вздрогнуть. Искры пламени сыпались прямо ему на плечи, но он их не замечал. — Подумайте, господа, только подумайте, что общего между вшивым оборотнем и русалкой? Это существа из разных резерваций. Тогда почему они так рьяно поддерживают Минчума, Дамблдора и выскочку Багнолд, которая метит в кресло министра? Потому как и оборотню, и сквибу, и магглокровке они сказали: Волдеморт ещё хуже, чем мы. Лучше уж так, чем власть чистокровных. При этом забыв упомянуть, что сами они выходцы из столь же древних волшебных семей и видят в магглокровках кричащее в их пользу мясо, а не полноценных магов.

— Но Альбус Дамблдор — уважаемый человек, его знают во всём мире как гуманиста, — пролепетала фигура в углу. — Как же так?

— А-а… Он! — изменившись в лице, произнёс Волдеморт. — Великий волшебник — Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор! Победитель Гриндевальда! Герой войны! Войны, которая длилась так долго, потому что Дамблдор бездействовал, пока маги с обеих сторон умирали сотнями. Очень гуманно.

— Не знаю, как вы, — сказал высокий мужчина, увидев которого, Рабастан ощутимо вздрогнул, — а я сыт по горло! Надо действовать! Иначе мы потеряем своё влияние в Министерстве. Последние законы были приняты против чистокровных волшебников, дальше будет только хуже.

— Это Руди, — выдавил Рабастан.

— Твой брат?

Рабастан кивнул.

— Я узнаю его голос из десятка тысяч. Это он. Если Руди узнает, что я здесь, мне несдобровать.

— Чтобы не допустить этого, нам нужно ужесточить нормы Статута о секретности, — сказал Волдеморт.

— Закрыть грязнокровкам доступ к магии! — предложили из зала. — Они всё равно её недостойны.

— Долой министра Минчума!

— Убрать Дамблдора с должности главы Визенгамота!

— Расследование! Мы требуем расследования! Что это за Орден такой?

— У меня есть кое-какие идеи, — вкрадчиво проговорил Волдеморт. — Я уже связался с главами нескольких общин оборотней. Планируются переговоры с великанами и разумными троллями.

— Какая мерзость! — вскинулась публика. — О чём с ними говорить?! Нелюди! Уроды!

— Не спорю. Однако несколько выходов чудовищ к магглам нам не помешают. Я хочу добиться ужесточения норм Статута. Министерство Магии получит проблемы с грязнокровками, если не отреагирует должным образом и не защитит магглов. А если отреагирует, то рассорится с великанами. Любой исход в нашу пользу.

Рудольфус качнул головой в знак согласия.

— Чем больше проблем мы доставим Минчуму и его верным псам, тем легче будет нанести решающий удар. Мы дискредитируем сквибов и недоволшебников, закроем им двери в наш мир, лишим образования, признаем их мошенниками, похитителями магии.

— Кто поверит в эту чушь? — расхохоталась волшебница из толпы.

— О, многие, моя дорогая. Многие поверят, — улыбнулся Волдеморт. — Сначала понарошку, потом взаправду. Чем смелее ложь, тем больше она отзывается в сердцах. Люди будут рады слопать любую чушь, если та превознесёт их над другими. Хогвартс необычайно важен. Без образования магглокровки — бомбы с замедленным механизмом. Выплески магии превратят их либо в пыль, либо в учебное пособие маггловских спецслужб.

— Так просто министр не сдаст позиции.

— Тогда придётся использовать совсем другие методы, — сказала Белла, впервые подав голос. В эту минуту больше всего она напоминала ведьму, вышедшую живой из костра.

— Значит, насилие неизбежно? — спросил Регулус.

Бывает, человек выбирает минуту, и единичный голос выбивается из сонма голосов, его слышат все. Фраза Регулуса повисла в звенящей тишине.

Взгляд Волдеморта резал острее ножа.

— Кто пригласил вас, юноша? Я вас раньше не видел.

Что означало нечто вроде: кто привёл сюда ребёнка? Регулус почувствовал, что его щёки под маской запылали то ли от жара в комнате, то ли от стыда. Белла смотрела прямо на него, и, Мерлин, хорошо, что он не видел её лица.

— Скажите, молодой человек, родители наказывали вас в детстве? — светским тоном поинтересовался Волдеморт.

Уж не собирался ли он его прилюдно унизить? Регулус едва удержался, чтобы не расстегнуть пряжку под горлом начавшей душить его мантии.

— Скажем так, моему брату куда чаще доставалось.

Розье скрыл смешок за кашлем.

— А что вы ели сегодня утром, если не секрет? — нарочито вежливо поинтересовался Волдеморт. — Английский завтрак, полагаю. Омлет, бекон и тосты с маслом.

— И две помидорки, — добавил Эван вполголоса.

Волдеморт улыбался.

— Как вы думаете, поросёнок выжил, после того, как от него отрезали кусок мяса для вашего завтрака? Или даже подставил бок под нож сам и хрюкнул от счастья, раз стал чьим-то перекусом?

Кто-то хихикнул.

Регулус был раздражён, пристыжен, взволнован — всё сразу.

— Я не знаю. Нужно спросить у домового эльфа. У нас на кухне он главный.

— Наглый щенок, — проворчал пожилой чародей, повысив голос. — Паршивец!

Регулус прекрасно осознавал, что язык — его главный враг этим вечером.

— Вы когда-нибудь видели, как вскрывают гнойник? — продолжал Волдеморт всё с той же мягкой интонацией.

— Не доводилось.

— Если на ваш дом нападут грабители и возьмут в заложники вашу матушку, как вы поступите?

— Убью их.

Глаза Волдеморта вспыхнули торжеством. Огонь отразился в зрачках.

— Тогда ответьте мне, что есть насилие? Любое применение силы? Только оправданное? Оправданное чем? Необходимостью защитить любимого, голодом, болезнью, желанием донести истину, спасти страну? Иногда люди ведут себя как животные, как несмышлёные дети — они не станут слушаться того, кто слабее их. Сегодня старушка Магическая Британия — ваша мать. Её держат в плену, она с ножом у горла. Молчите?

Регулус упрямо держал рот закрытым.

— Если вам есть что сказать, говорите! Я требую! Не тушуйтесь, — Волдеморт окинул взглядом притихших волшебников и волшебниц. — Мне нравится, когда в людях кипят эмоции. Это значит, что им небезразлично происходящее. У вас столько вопросов в глазах. Столько обид, страхов, недомолвок. Я готов вас выслушать. Всё, чего я когда-либо хотел, — сделать мир лучше. Лучше для нас. Долг каждого волшебника — защищать магию от вырождения! Я уже говорил это в Вальпургиеву ночь, повторю и теперь: мне нужны ваши палочки! Боритесь вместе со мной, и тогда последний наш враг истребится… мы потушим пламя маггловской заразы, терзающее страну!

Волдеморт распростёр руки, из которых по залу поползла тьма. Чёрная дымка окутывала стены, пол и потолок. Она подкралась снизу и проглотила птицу, сграбастала каждый огонёк. Алые всполохи гасли в воздухе, напоминая фейерверк. Регулус не представлял, что тьма может быть столь же прекрасна, как свет.

— Во славу Тёмного Лорда! — вскричала Беллатриса, выстрелив лучом заклинания вверх. — Мосмордре!

Зелёные искры озарили своды, белые маски и фигуру Волдеморта, возвышающегося над всеми на фоне огромной змеи, выползающей из иллюзорного человеческого черепа.

---

1) «Le paon» — по-фр. «павлин».

Вернуться к тексту

Регулус сдержал зевок и взглянул на наручные часы. Солнечные лучи, льющиеся из окна, кусали циферблат, ломая сверкающие зубы о стекло. Он наклонился так, чтобы видеть кузину в дверном проёме будуара.

— Когда ты начнёшь собираться?

— Я собираюсь.

— Ты крутишься перед зеркалом.

— Вот именно!

Регулус нетерпеливо застучал пальцами по подоконнику. Со своего места он видел парк мэнора, пруд и крупных белых птиц, прогуливающихся по каменным бортикам. Хвосты шлейфом тянулись за ними.

— Цисси, у Малфоев много павлинов, да?

— М-м… Штук пятнадцать.

— Люциусу они нравятся?

— Когда они молчат, то нравятся, а что?

Регулус хмыкнул.

— Да так, — он выждал ещё несколько секунд и невинным тоном спросил: — А Люциус ночевал сегодня дома?

Нарцисса вышла к нему в домашнем платье. Её выражение лица не предвещало ничего хорошего.

— Что за провокационный вопрос? Только не говори, что видел его с этой вульгарной Трэверс?

— Мерлин упаси! Люциус влюблён в тебя до одури. Сама знаешь.

Нарцисса сузила глаза.

— Постой! Покажи руку!

Регулус не ожидал такого напора.

— Погадаешь мне по ладони? Ты никогда не любила хиромантию и прорицания.

— Руку!

Он смиренно протянул ладонь. Кузина схватила его за запястье и закатала рукав, чтобы осмотреть предплечье.

— Чисто, — выдохнула она, успокоившись.

— А ты чего ожидала? — Регулус прищурился. — Думала, я получил Чёрную метку?

— Так и знала! Ты был на собрании! — воскликнула Нарцисса.

— Был, — он не стал отпираться. — И если бы Волдеморт предложил мне получить метку, я бы не раздумывая её принял. Но Белла сказала, что этот знак нужно заслужить.

Кузина покачала головой.

— Ох, Реджи, лучше бы ты и дальше катал свои плюй-камни в дурацком школьном кружке.

— Во-первых, кружок не дурацкий! В начале учебного года мы поедем на чемпионат младшей лиги отстаивать честь школы, — проворчал задетый за живое Регулус. — Во-вторых, мы оба знаем, что никого не арестуют. Не посмеют. Одной мазни на коже мало для обвинения.

— Это пока… Я слышала, как Люциус говорил по каминной сети с кем-то из связных.

— Ты подслушивала?

— Человек не представился, но я поняла из разговора, что он аврор.

— Ты хотела сказать «подкупленный аврор»?

— Не перебивай! Бартемиус Крауч пытается протащить законопроект, существенно расширяющий права Аврората, вплоть до применения Непростительных к подозреваемым. Чёрная метка прямо говорит о прича…

— У него ничего не выйдет, — отмахнулся Регулус.

Нарцисса покачала головой и направилась обратно к зеркалу. Регулус терпеть не мог, когда его не воспринимали всерьёз.

— Тебя не смущает то, как пособников Волдеморта величают в прессе? Пожирателями смерти!

— Как примитивно. Они — Вальпургиевы рыцари!

Регулусу нравилось это название, упомянутое Беллатрисой. Оно было звонким, загадочным, донельзя благозвучным и подчёркивало связь с прошлым. В конце концов, рыцари не могут быть убийцами и злодеями. Рыцари защищают невинных, страну и свою честь.

Нарцисса взялась за гребень. Солнце пробивалось сквозь шторы, освещая её рассерженное лицо. Можно подумать, она была готова швырнуть гребень, словно томагавк⁽¹⁾.

— Кто знает, может, однажды и я стану одним из «рыцарей».

Она открыла рот, но Регулус её опередил:

— Да не арестуют меня! Мне нечего предъявить. И… я уже выучил кое-какие маскировочные чары.

— Ты ещё школьник. Метку не так-то легко скрыть, придётся быть осторожнее в Хогвартсе: в раздевалках, в спальне мальчиков…

— Я и так не планировал разгуливать по школьным коридорам голышом.

Нарцисса звонко фыркнула.

— Хорошо, допустим, руку ты замаскируешь, а кто замаскирует твои мысли? В школе тебя быстро вычислят прямо на уроке. Или в Большом зале. Или… я не знаю! Директор припрёт тебя к стенке и прикажет: а ну покажи свои мозги! Выкладывай, что там у тебя на подкорке!

— Дамблдор владеет легилименцией? — Регулус прикусил губу и сел на кровать, где только что сидела кузина. — Этого я не предусмотрел.

— Оно и видно, — вздёрнув носик, ехидно произнесла Нарцисса. — Конечно, ты можешь взять несколько уроков окклюменции у Беллы. Ради блага ненаглядного Лорда она согласится с тобой поработать. Предупреждаю, что занятия у неё э-э… немного специфические.

— Беллу я даже в комнату пускать не хочу, не то что в голову. Ты могла бы поучить меня сама. Тебе я доверяю чуточку больше.

— Я? Ни за что! У меня нет преподавательской жилки, я не умею требовать, глядя в твои жалостливые глаза. Северус Снейп, — расчёсывая золотые волосы, промурлыкала Цисси. — Вот твой вариант.

— Фу!

— Не фукай. Я занималась с ним по совету Люциуса сразу же после брака. До сих пор вспоминаю те дни с содроганием. Абраксас так смотрел на меня за столом каждый раз во время семейного ужина… Троглодит проклятый. Сначала я не понимала, в чём дело. У меня всё время ломило в висках. Недомогание, бессонница, обмороки. Потом стало ясно, что мой дражайший тесть вместо того, чтобы перебирать креветки на тарелке, перебирает мои мысли. Он ненавидит меня, Реджи. Я — наглядное напоминание о том, что и у Малфоев могут срываться планы.

— Старый бородавочник! Нужно его проучить!

— Со временем я с ним слажу. Сейчас всё хорошо. Полагаю, он свыкся, — пожала плечами Нарцисса.

— Ты ещё долго собираешься испытывать моё терпение? Сегодня день рождения мамы. Ты её любимица. Тебе нельзя опаздывать.

— Блэки не опаздывают, это все остальные приходят рано.

— Верно, — заметил Регулус. — Но ты Малфой. Пусть и самая лучшая из всех.

Нарцисса возмущённо ахнула, отложила пуховку, встала с пуфика и прошествовала обратно в будуар. До слуха Регулуса донёсся перестук вешалок.

— Подхалим. К тому же, мы оба знаем, что любимица тёти — Белла. А что Сириус?

— Вроде жив.

— Очень смешно. Он придёт?

— Вря-ад ли, — зевнув, протянул Регулус. — Слушай, Цисси! — позвал он, повысив голос, в то время как рука потянулась к стоящему на тумбочке блюду с миндальным печеньем. — Ты не знаешь, какая оценка была у Люциуса на экзамене по ЗОТИ?

Раздался шелест платья. С трюмо в гардеробную в срочном порядке вылетела батарея флаконов духов. Цветочный аромат разлился по комнате.

— Я не могу разглашать эту информацию.

— Брось! Я же свой.

— Ты не свой. Ты — Блэк, а я — Малфой, — передразнила кузина. — Вообще, Люциус — ластоногая черепаха, когда дело доходит до заклинаний. Мне кажется, что его сумеет обезоружить даже домовой эльф, если на то пошло, — сказала Нарцисса, на секунду выглянув из «тайной комнаты», как Регулус окрестил про себя все женские гардеробные и будуары. — Он платит русскому… — Цисси замолчала, припоминая имя, а когда заговорила вновь, то невнятно, потому что держала во рту булавки: — Ахетонину Долохофу. Тот натаскивает его по чарам. Только это большой секрет.

Регулус с задумчивым видом откусил печенье. О Мерлин! Надо срочно вытрясти из малфоевских эльфов рецепт для Кричера. Мама будет рада очередному грабежу белобрысой семейки.

— Как же Люциус с ним договорился?

Голос Нарциссы потеплел.

— Ему нет равных в умении убеждать! А теперь посмотри и скажи, как я выгляжу. Мне идёт эта шляпка?

Регулус приподнялся, чтобы лучше рассмотреть появившуюся перед ним кузину. Широкополая шляпа изумрудного цвета со спиралью бледно-розовых бутонов гибискуса украшала её голову.

— Если я соглашусь, мы отправимся на праздник?

Нарцисса шумно втянула в себя воздух.

— Значит, примерю другую.

Регулус удручённо посмотрел на часы.

Лишь через полчаса они оказались в камине загородного дома Блэков. Отмечать собственный день рождения мама предпочла в доме Арктуруса Блэка в Корнуэлле, а не в родном особняке на площади Гриммо. Подальше от магглов.

Вальбурга встретила племянницу объятиями, мешая Регулусу выбраться из камина в зал. До него долетел звон тарелок, гомон домовиков и ворчание деда. Расцеловав Цисси в обе щёчки, миссис Блэк поправила стоящие на каминной полке фотографии в серебряных рамках: на каждой была запечатлена она в самые счастливые и ответственные моменты жизни. Отряхнувшись от сажи, Регулус заметил, что снимок, на котором мама держит новорождённого Сириуса, всё-таки удостоился места на полочке. Последний раз она виделась со старшим сыном, когда тот, ругаясь и топая, громыхал чемоданом по лестнице лондонского дома. Он грозился, что ноги его больше там не будет, а всё из-за того, что мама спалила гитару.

— Простите, тётя, Люциус и мистер Малфой немного задержатся. А это от меня, — Нарцисса протянула изящную посеребрённую шкатулку с заводным ключиком сбоку.

— Филигранная работа! — восхитилась Вальбурга. — У тебя безупречный вкус, дорогая.

Цисси прижала к уголку губ ребро ладони и прошептала:

— Утром я видела, как Абраксас заворачивал в упаковочную бумагу астрономическую карту Абэ-Но-Сэймэя.

— Так и знала! Старый хрыч сдался! Столько лет мы воевали друг с другом, и вот итог. Он признал поражение и моё безоговорочное превосходство!

Женщины коварно рассмеялись.

Гости постепенно прибывали. Среди них Регулус выхватил взглядом знакомое женское лицо. Он не видел Юфимию Поттер несколько месяцев. Вроде бы она поправляла здоровье в магическом санатории в Албене. Сильно похудевшая, она словно постарела на несколько десятков лет. Совсем старуха. Под руку её поддерживал Джеймс, а позади них с высоко задранным подбородком вышагивал Сириус. Слава Мерлину, прилично одетый Сириус.

— И грянул гром, — насмешливо прокомментировал подошедший Розье. — Обожаю встречи с родственниками. Спорим, за столом полетят вилки?

— И вилки, и ножи, и, вероятно, тяжёлая супница.

Мама распрямила плечи и прищурила глаза. Она была чуть близорука. Затем её брови медленно поползли вверх. Она не подготовилась к тому, что Сириус покажется на торжестве, но всё же с неумолимостью дрейфующего айсберга направилась к объявившейся троице. Регулус всерьёз задумался, уж не приложила ли Юфимия сына Конфундусом, а Сириуса — Империусом, чтобы те стали паиньками. Сириус отвесил короткий поклон, вручил матери подарок и пробормотал поздравления.

Его примерного поведения хватило на час. Регулус поднялся наверх, чтобы сказать матери о приходе тёти Элси, но так и застыл за дверью, за которой Сириус и мама, не изменяя себе, громогласно пререкались. Отец, наоборот, говорил тихо — сразу не разобрать.

— Я всего лишь спросил, что вам известно!

— Повторяю в третий раз: я ничего не знаю. Где ты услышал это имя, Сириус?

Не решаясь вмешаться в ссору, Регулус с удивлением уловил почти незаметное колебание в голосе матери. Она волновалась. Сириус же всё больше заводился.

— Какое это имеет значение? Я увидел его на памятной табличке, выданной за заслуги перед Хогвартсом. Годы его учёбы совпадают с вашими, вот я и прикинул, что вы могли знать этого Риддла.

— О Мерлин! Что ты заладил? Не знаю я его. Не знаю! Выкинь его имя из головы! Ты ведёшь себя неподобающе!

— Я? Лучше скажите, что с вами такое?

— Сириус, — хотя бы отец сохранял спокойствие, — кажется, я действительно учился в одно время с этим человеком. Ничего примечательного. Обычный ученик.

— Да? А как он связан со всеми ужасами, о которых сейчас пишут в газетах?

— Никак! — отрезала Вальбурга. — Его больше нет. Он уехал в Албанию вскоре после выпуска из школы. Уехал и не вернулся.

— Мама, ты путаешься в показаниях. Буквально секунду назад ты его знать не знала. И у тебя глаз дёргается, когда ты лжёшь. Как сейчас.

— Не говори с матерью, как с врагом! — грозно предупредил Орион.

— За тролля меня держите? Профессор Слизнорт так и вовсе чуть в обморок не грохнулся, когда услышал о Риддле. Я знаю, он как-то связан с нападениями… Его убили, да? Вы покрываете других бывших слизеринцев?

— Что-о-о? Всё, с меня хватит! — голос мамы взлетел. — Ты явился, чтобы пытать меня вопросами, обвинять во лжи?

— Нет, мадам, что вы, — тон Сириуса заледенел, а разговор стремительно изменил направление. — На прошлой неделе я вернулся из Хогвартса и, представляете, застал в своей квартире одного скрюченного эльфа с не в меру длинным носом. Вы подослали Кричера, чтобы он следил за мной? Вынюхивал?

— Кричера?!

— Неужели вы и это имя запамятовали?

— Сириус, — пророкотал отец.

— Может, вызовем его сюда и допросим? Или вы специально его отослали, чтобы он не мозолил мне глаза.

— Только этого не хватало!

— Матушка, с такими темпами вранья у вас скоро разовьётся нервный тик.

Раздался хлопок. Регулус вздрогнул и рефлекторно отшатнулся. Вовремя. Дверь распахнулась, и из комнаты вырвался Сириус. Его глаза метали молнии. Ладонь брат прижимал к щеке. Он молча пронёсся мимо шокированного Регулуса. Мама никогда прежде их не била. Кричать и грозить наказаниями — сколько угодно, но…

— Задержи его! — властный голос Вальбурги отрезвил Регулуса. Он посторонился, когда отец вышел в коридор и окликнул старшего сына. Сириус повернулся, набрав побольше воздуха в лёгкие, чтобы выдать сочную тираду, но отец действовал быстрее. Один взмах палочки. Вспышка.

— Обливиэйт.

Сириус застыл с открытым ртом и вытаращенными глазами. Регулус не сомневался, что и сам выглядел точно так же.

— Ты никогда не слышал о Томе Риддле, ничего о нём не спрашивал, никому не говорил. Это для твоего же блага. А теперь иди к гостям и попытайся получить удовольствие от вечера.

Орион опустил палочку. Сириус несколько раз моргнул и схватился за горло, закашлявшись.

— Вы… Вы… Кха… Ещё раз увижу Кричера у себя д-дома, ушлю его на полюс пингвинов поднимать!

Когда он, громко топая, удалился, Орион наконец заметил Регулуса, которому совершенно не хотелось получать в лоб заклинанием подправки памяти.

— Я ничего не слышал!

— Ну ещё бы, ведь мы так тихо говорили. У тебя тоже накопились вопросы? — спросил отец обманчиво мягким тоном.

Миллион! Кто такой Том Риддл? Почему родители разволновались? Из-за чего испугался декан? Как часто отец стирает память после неудобных вопросов?

Регулус приятно улыбнулся.

— Лишь один. Когда подавать торт гостям?

Мама быстро привела волосы в порядок и поправила складки на платье.

— Я сама займусь мелочами, дорогой. Веселись с друзьями. Я видела Эвана. Он обходительный мальчик, не то что некоторые. Юфимия совершенно не занимается воспитанием моего сына!

Она прошествовала мимо, легко коснувшись плеча Регулуса.

— Сириус обладает выдающимся талантом находить неприятности, — подытожил отец, когда они остались одни. — Безалаберный ребёнок! Я жалею, что мало наказывал твоего старшего брата в детстве. Ему не хватает порки. Жалею…

Орион жестом пригласил сына в кабинет и наглухо закрыл дверь.

— Итак, молодой человек, вы соизволите рассказать, где пропадали минувшей ночью?

Регулус чертыхнулся. Кричер — крайне ненадёжный укрыватель.

— Я хорошо тебя знаю, Регулус. Слишком хорошо. Белла не должна была тебя втягивать. Тайные встречи, лозунги, маски…

— Втягивать? Белла здесь ни при чём. Я пошёл туда по собственному желанию. Отец, я не слепой, я знаю, что-то происходит. Волдеморт говорит правильные вещи. Он борется за нас!

Отец опустился в кресло и потёр переносицу. Регулус резко замолчал.

— Ты ещё молод, чтобы понять, всё не так просто.

— Тогда объясни! Мне казалось, что мама так воодушевилась, когда я проявил интерес к идеям Волдеморта… Я считал, что вы оба рады.

Орион смежил веки и вздохнул с видом человека, пошедшего на сделку с совестью. Впервые Регулус осознал, как отец стар. Обычно по его лицу невозможно было понять, о чём тот думает, но сейчас… Сейчас Орион Блэк был не рад, чертовски не рад.

— Конечно, мы одобрили. Ладно, — он махнул рукой. — Не забивай себе голову. Идём. Хочу познакомить тебя с моим школьным товарищем — Уильямом Булстроудом. Он работает в дипломатическом отделе. Когда ты закончишь Хогвартс, Уильям поможет тебе быстро освоиться.

Регулус поморщился. Орион слегка улыбнулся:

— В чём дело? Разве дипломатическая служба в Министерстве не предел твоих мечтаний?

— Я хочу работать в Отделе тайн, — прямо заявил Регулус.

— Блэки никогда не служили в Отделе тайн, туда пока не дотянулись семейные щупальца. Но стоит ли оно того? Столько ограничений… Невыразимцы дают клятвы о неразглашении. Едва ли ты сможешь использовать сведения, полученные в Отделе тайн, для обогащения семейного наследия.

Регулус внутренне застонал. Наследие. О, да! Он прекрасно знал, какое влияние это слово оказывало на чистокровок, ведь все они помешаны на магических секретах, передающихся исключительно внутри семьи. Своё так называемое «наследие» Блэки, например, сколотили, прибирая к рукам то, что плохо лежит, на протяжении нескольких веков. Плохо лежать могло всё, что угодно: от редкого артефакта до акра земли с серебряной шахтой.

— Мне интересна сама магия! Откуда она в нашей крови? Если мы ею управляем, то каким образом появляются магические аномалии и червоточины? Почему рождаются сквибы? Правда ли, что опыты со временем прекратились? Я хочу это всё узнать, а не вести переговоры с русалоидами под присмотром Булстроуда или кого-то ещё.

Отец мрачно усмехнулся:

— Отлично, наконец-то ты рассердился.

Регулус удивился подобной реакции.

— Реджи, — мягко сказал отец. — Из-за выходок Сириуса тебе пришлось рано повзрослеть. Ты всегда был послушным ребёнком, порой это меня тревожило. Ты не можешь бесконечно подавлять свои эмоции. Я не хочу этого.

Регулус опустил голову на мгновение и задумался, затем в упор посмотрел на отца и спросил:

— Кто такой Том Риддл?

Он ждал чего угодно. Обливиэйта, что получил брат, но Орион ответил:

— Том Риддл — настоящее имя Волдеморта.

Регулус столько месяцев собирал все доступные сведения о Тёмном Лорде из газет и выписок, но не мог ничего найти о том, откуда он родом, где оттачивал магическое ремесло. Ответы были так близко…

— Почему Сириус спрашивал о нём?

— Понятия не имею. Ума не приложу, где он выкопал его имя. В школе я держался от Риддла подальше, потому что был осторожен и предпочитал компанию книг, нежели своих одержимых идеями чистоты крови однокурсников, а юный Волдеморт уже тогда не чурался тёмной магии высшего порядка. Я не лез в сомнительные ритуалы, зато у меня был допуск в Хогсмид в будние дни и медаль за самую большую кусачую герань, выращенную в теплице.

Регулус не знал, что сказать, поэтому выдал глупейшее:

— Надеюсь, это была красивая герань, отец.

Орион хмыкнул.

— Первое место на маг-выставке в Астоне.

— Риддлов нет в списке чистокровных семей, — промолвил осенённый догадкой Регулус.

Отец внимательно посмотрел на него.

— Откуда же им там взяться? Мать Волдеморта родом из Гонтов, так что он потомок Салазара Слизерина, но о его отце мне ничего неизвестно. В конце концов, «Риддл» — значит «загадка». Возможно, он — незаконнорождённый, и настоящая фамилия его отца слишком известна среди волшебников. Возможно, у него маггловские корни. Во время учёбы Том жил в лондонском сиротском приюте и не распространялся о себе.

Регулус не сумел скрыть изумление.

— Мои слова не должны покинуть эти стены, — сказал отец. — Ты понимаешь?

— Да.

— Хорошо, — Орион рассеянно взглянул на подавшие голос напольные часы. — Нам пора к гостям. Мы не можем оставить твою мать на растерзание только что прибывшему Абраксасу Малфою. Или его — ей.

— Он капитулировал, — пробормотал Регулус, сражённый полученными сведениями. — Цисси сказала маме, что Абраксас готовит в подарок карту. Примирительный жест.

— Неужели? Она всё-таки его дожала…

— Мне нужно кое-что сделать, а после я присоединюсь к вам в общем зале.

Регулус хотел всё обдумать в тишине комнаты. Волдеморт — полукровка. Он учился в Хогвартсе. Почему-то это не укладывалось в голове. Легче было поверить, что Волдеморт появился из космической сферы, чем в то, что обычным мальчишкой сидел за школьной партой в пропахшем крысиной настойкой классе зелий.

Регулус вышел из кабинета и даже на втором этаже тут же услышал Сириуса. Строго говоря, его было невозможно не услышать даже в самом укромном уголке дома Блэков, ведь братец пел во всё горло.

— Нет, — выдохнул Регулус, поспешив вниз. — Сириус, что ты творишь?!

Брата было не видать за обступившими рояль гостями. Регулус кое-как протиснулся к инструменту.

— I can't get no… — Сириус вдохновенно бил пальцами по клавишам. Он подмигнул, когда Регулус попал в его поле зрения, — …satisfaction! And I try, and I try.

I can't get no, I can't get no⁽²⁾.

Некоторые ему аплодировали, и это вывело Регулуса из себя. Как брат посмел испортить матери праздник?! Мерзавец.

— I can't get no, I can't get no!

— Кто-то должен убрать его оттуда, — Нарциссе, прорвавшейся через толпу, пришлось прокричать Регулусу в ухо, чтобы быть услышанной. Он кивнул и оглянулся. Родители стояли неподалёку, Арктурус Блэк чуть дальше замер с бокалом у подбородка, а тётя Друэлла позеленела, слившись по цвету с мантией миссис Гойл. Только бабушка не подавала виду, что что-то пошло не так. Мама молча смотрела на Сириуса, не отрываясь: на его нахальную улыбочку, решительно вздёрнутый подбородок, повязанный на запястье галстук, взлохмаченные патлы…

— …oh, no, no, no. Hey hey hey, that's what I say.

Развязные ужимки, недопустимые в светском обществе интонации… Сириус, вопреки словам песни, получал грандиозное удовольствие от происходящего. Кайфовал, как сказал бы он сам.

Кто-то должен был убрать его. Кто-то… Регулус повёл палочкой:

— Силенцио!

Сириус снова намеревался оповестить мир о том, насколько же он не удовлетворён, но не смог выдавить и звука. Негодяй продолжил делать вид, что поёт, и выдавать на рояле бьющие по ушам аккорды. Бац, бац, бац!

У Регулуса заходили желваки.

— Можно я его убью?

— Не при свидетелях, — прошептала Нарцисса. — Не пора ли сменить вокалиста и аккомпаниатора? — во всеуслышание спросила она, положив руки на плечи Сириусу. — Я обещала исполнить арию из мюзикла «Я, ты и наш единорог».

Цисси сладко ему улыбнулась, и он не менее приторно улыбнулся в ответ, затем встал и «снял» несуществующую шляпу — очередное позёрство. Регулус подался к брату, больше всего на свете желая придушить его галстуком.

— Реджи, — Нарцисса перевернула несколько листов нотной тетради на пюпитре рояля. — Ты знаешь эту мелодию. Подыграй мне.

— Я не уверен, что сейчас подходящий момент, — проскрежетал Регулус, буравя Сириуса взглядом.

— Самый подходящий, — настойчиво повторила кузина и погладила его по руке. Вернее сделала вид, что погладила, а сама больно ущипнула. — Подыграй, — прорычала Цисси ему на ухо.

Регулус сел за инструмент. Нарцисса пела, пела хорошо, но он оглох от гнева. Музыка не могла его отвлечь, как и волшебные ноты, спрыгнувшие с листа и поплывшие по воздуху, охваченные голубым огнём. Регулус едва дождался конца. Последний аккорд. Нарцисса попробовала ухватить его за руку, заикнувшись о другой партии, но Регулус разогнал ноты перед носом, взвился на ноги и вышел прочь.

— Где Сириус? — рявкнул он на показавшегося в холле эльфа. Домовик чуть не уронил поднос с закусками.

— Пинки не видел юного господина Сириуса после его выступления в гостиной. Совсем-совсем! Вообще!

Регулус медленно выдохнул.

— Хорошо. Где именно ты его совсем-совсем не видел?

Пинки ухмыльнулся.

— Хитрый-хитрый господин Регулус, но Пинки не проведёшь.

— Пинки, ты очень умён. Хорошо. Я всего лишь хотел убедиться, что Сириус не грустит в одиночку. Его друг сейчас с ним?

— Так точно.

— Где же мистер Поттер?

— В подсобке на кухне, — невозмутимо ответил эльф.

Как конфетку у ребёнка отобрать.

— Иди туда и скажи, что его разыскивает миссис Поттер. Пошустрее.

— Слушаюсь.

Вскоре Поттер галопом промчался мимо. Ничего удивительного: в нормальных семьях сыновья любят своих матерей. Регулус подождал, пока утихнут шаги, и лишь тогда направился на кухню. Сириус сидел за столом и щипал дрожжевой шар, похожий на взбитую подушку. С раннего детства он испытывал тягу к сырому тесту, пробирался на кухню и пытался урвать кусочек, пока Кричер возился с плитой или делал начинку для пирога. Сириус и терпение — вещи плохо совместимые. До того, как тесто превратится в печенье или торт, после налёта Сириуса оно похудеет вдвое.

При виде брата, вспомнившего детскую привычку, Регулус с неудовольствием почувствовал, что злость немного притупилась.

— Младший бра-атик, — насмешливо пропел Сириус. — Как выступление?

— Цисси слушали не так внимательно, как тебя.

— Что поделать? Я всех сразил харизмой.

— У тебя будет несварение.

Сириус несколько раз моргнул.

— Что? — затем он посмотрел на рассыпанную муку на столешнице и общипанный шарик теста.

Старая домовиха-кухарка по имени Фета неодобрительно следила за происходящим безобразием, стоя у плиты, где всё шкварчало и шипело. Сириус с виноватым видом облизал пальцы и попытался смести муку в кучку. Не глядя на брата, он спросил:

— Ты услал Джеймса?

— Я.

Сириус вскинул на него глаза.

— Гадёныш салазаров! Знаешь, как он за мать переживает?!

— О чужой матери ты печёшься больше, чем о своей.

Сириус сдул прядь волос со лба.

— Пришёл ума давать, Колючка? Не надо.

Фета взяла чайник и тарелку с бутербродами, собираясь поставить их на стол между братьями.

— Не сейчас, — сурово произнёс Сириус. — У нас тут выяснение отношений. Возможно, с нанесением телесных повреждений. А с чем бутерброды?

— Со шварцвальдской ветчиной, кольцами лука и огурцами!

— Я не голоден, но оставь.

Фета подсуетилась, и через пару секунд рядом с тарелкой оказались две чашки с мятным чаем. Регулус сел и подвинул к себе одну из них. Сириус занял рот бутербродом.

— Юфимия всегда мне рада, а ведь я ей… — он прожевал и отхлебнул из своей чашки, — …по крови так, седьмая вода на киселе, приятель Джеймса. А знаешь, как мама называет моих друзей?

Двое молодых эльфов, одним из которых был возвратившийся на кухню лопоухий Пинки, заинтересованно повернули головы и тут же получили от Феты по подзатыльнику вафельным полотенцем.

— Предположим, — туманно ответил Регулус, ослабив галстук.

— Пока ты предполагаешь, родной, я милостиво напомню: годрикова шушера, нищий заморыш, замухрышка, тюфяк, серединка на половинку… Мне продолжать? И это я не перешёл к магглорождённым однокурсникам, к которым мама применяет то мерзкое слово!

— Но, Сириус, мама никого не щадит! Она называет Абраксаса Малфоя старой сволочью, Лестрейнджа — подкаблучником, а Эйвери — недотёпой. Она никого не любит и страдает сквернословием.

— Во-первых, не сказал бы, что она страдает, во-вторых, ты в зеркало давно смотрел, дурачок? Она тебя обожает.

Продолжая крутить чашку между ладонями, Регулус возвёл очи горе. «Дурачка» он милостиво решил пропустить мимо ушей. Не было настроения реагировать на шпильки.

— На прошлой неделе я задержался у витрины в книжной лавке. Всего на минуту, но мама завопила на весь магазин: «Ты что застрял там, пиксин сын? Сколько мне тебя ещё ждать?..»

Сириус загоготал, напугав Пинки, уронившего ложку в кастрюлю. Если брат начнёт смеяться, то остановиться уже не может. Он махнул рукой в сторону двери.

Блэки вышли на свежий воздух и встали под фонарём. Сириус прислонился спиной к стене и похлопал себя по карманам, словно искал что-то. Неужели подхватил дурную маггловскую привычку? Так и есть. Регулус поморщился в знак неодобрения, когда Сириус достал зажигалку, но, к счастью, сигареты он так и не нашёл.

— Не помню, куда сунул, — пробормотал Сириус и потёр лоб. — В черепушке сплошной туман.

В воздухе пахло цветами, травой и кожурой молодых яблок. Яблонь в саду деда было видимо-невидимо. Скоро эльфы соберут урожай, и Регулус вдоволь насладится шарлоткой и пастилой. Где-то неподалёку цвели лилии: к вечеру их запах усилился и растёкся вокруг дома приторной сладостью лета. Месяц висел низко, цеплялся за кроны деревьев, но звёздное течение уносило его всё дальше в космическое море. Сверчки просили его остаться, повременить.

— Гляди, — Сириус нарушил уютную тишину, протянув Регулусу волшебную палочку рукояткой вперёд. — Сможешь прочесть?

Его палочка перенесла столько испытаний, что ей пора выходить на оплачиваемую Олливандером пенсию. Её роняли в колодец и в Чёрное озеро, забывали в поезде, доставали из призрачного желудка Пивза, окунали в кипящий котёл и почему-то много грызли. Регулус видел её поцарапанной и покусанной, но Сириус пошёл дальше и вырезал на ней какие-то значки. Криво и косо — как сумел.

— Настоящие руны?

— Руннее не бывает.

Регулус подавил желание закатить глаза, настолько брат был предсказуем, и отдал палочку назад.

— Что они означают?

— Ты же посещаешь уроки профессора Бабблинг. Или ты там ворон считаешь? Ладно, всего лишь простенький заговор пылающей руки на каких-то наркоманических рунах. Ремус вычитал где-то.

— Маркоманнических, — машинально исправил Регулус.

— А я как сказал?

— Почему же на мне чары не сработали?

Сириус цокнул языком.

— Я сам отдал тебе палочку. Понял? Теперь она знает, что ты свой.

Свой ли?

— Только рукоятку испортил…

— А ещё я купил мотоцикл, — как бы невзначай обронил Сириус, сделав вид, что страшно заинтригован мошкарой, бившейся о стекло фонаря. При этом его лицо, казалось, вот-вот треснет из-за попыток сдержать хитрющую улыбку. — Только не говори, что не знаешь, что это такое.

— Зачем тебе маггловский драндулет?

Брат только и ждал подобного вопроса.

— Буду давить на нём врагов. Для чего же ещё?

— Тебя не было дома больше года, а шутки смешнее не стали. Врагами, полагаю, ты называешь наших родственников до третьего колена?

— Почему же? В первую очередь Нюниуса. Терпеть его не могу!

— И сколько раз ты будешь его давить? — издевательски поинтересовался Регулус.

— Сколько надо. Может, я в академию при Аврорате подамся… У авроров много неприятелей!

— Не возьмут.

Сириус яростно ковырнул носком землю.

— Вы все сговорились что ли?! Почему?

— Тебя выперли даже из квиддичной команды, потому что ты поцапался с капитаном из-за цвета нашивки на форме и продемонстрировал пугающую готовность к насилию.

Сириус бросил на Регулуса возмущённый взгляд.

— Там все идиоты и чудики, — припечатал брат. — Квиддич — бестолковая трата времени.

— Передам Поттеру, что ты считаешь его идиотом.

— Ну рискни, чудик, — фыркнул Сириус, улыбнувшись. — А тебе, поди, уже тёпленькое местечко приготовили? Скажешь, нет? Ну? Признавайся! Дипломатические отношения или финансы?

— Что, по-твоему, я больше никуда не гожусь?

Сириус повёл плечами. Регулус выхватил палочку и наставил на него.

— Проверь меня!

— Дуэль, братишка?

— Я так тебя заколдую, братишка, что в жизни…

Беззлобный смех Сириуса подействовал ушатом ледяной воды.

— Дело не в твоём умении размахивать палочкой. Родители, как пить дать, всё решили наперёд: нашли тебе должность, невесту и выбрали внукам имена. Надеюсь, обойдётся без высчитывания времени их зачатия.

Слова кололи, кололи, кололи… Взгляд Регулуса вперился в стену, пальцы ещё крепче обхватили рукоять волшебной палочки.

— Ты ненавидишь правила, ненавидишь политиков и Министерство. Это смешно, Сириус. Дамблдор, которого ты превозносишь, тоже политик и председатель Визенгамота, директор Хогвартса и законотворец.

— Он — великий волшебник. Ему простительно.

— Великий волшебник? — эхом откликнулся Регулус. Сколько раз он это слышал. — Кто наделил его правом решать чужие судьбы? Один раз герой — всегда герой? Не верю. Сначала он спокойно смотрит на то, как тысячи гибнут во время войны с Гриндевальдом, пять лет играя в кегли⁽³⁾ и попивая чай с малиновым вареньем, а после собирает собственный отряд, забив тревогу из-за парочки Чёрных меток в небе. Орден Феникса. Слышал о таком?

— Ну хватит, — резко сказал Сириус. — Завязывай со своей паранойей.

На Регулуса накатила усталость. Спорить не имело смысла.

— Извинись перед мамой.

Брат закатил глазищи.

— Ладно, попозже. Сейчас она в меня швырнёт чем-нибудь гадким.

— Ты сам дал ей повод.

— Ей не нужен повод, чтобы меня ненавидеть. Ты только сам не дуйся, Колючка, — Сириус взлохматил ему волосы. — Не держи на сердце зла.

— Иди уже.

Сириус затолкал зажигалку в карман брюк и шумно вдохнул вечерний воздух, прежде чем отправиться на кухню закидывать в рот оставшиеся бутерброды. Каковы шансы, что он подавится? Регулус остался в одиночестве под фонарём. Светлячки мигали в полумраке, напоминая ему об искрах в лавке Лютного. Когда-нибудь Сириус поймёт, как ошибается в Дамблдоре, и тогда Волдеморт примет его в свои ряды. Они будут строить новый мир вместе. Все вместе.

---

1) Томагавк — боевой топор индейцев Северной Америки.

Вернуться к тексту

2) (I Can't Get No) «Satisfaction» — хит группы «The Rolling Stones».

Вернуться к тексту

3) Согласно информации на карточке из-под шоколадной лягушки, хобби Дамблдора — камерная музыка и игра в кегли.

Вернуться к тексту

сентябрь 1977 года

Очередная вылазка привела друзей в чайную госпожи Ли — любимое заведение Ремуса в Хогсмиде. На подходе к зданию Сириус благоговейно втянул носом воздух. Аромат пряностей заполз в живот. Питер прижался носом к витрине, за которой стояли противни с шариками из мангового риса. Медовая глазурь мерцала перламутром. Сириус открыл дверь. Звякнул колокольчик. Ремус вежливо поздоровался с хозяйкой, улыбнувшейся мальчикам из-за стойки, и кивнул на столик у окна.

На ходу снимая дорожные мантии, ребята изучали висящее на стене меню.

— Хочу попробовать жареное мороженое! — объявил Джеймс, заняв место за столиком.

К ним подлетел блокнот с пером, кончик которого тут же заскользил по бумаге, записывая заказ.

— Мне рисовые шарики! — с энтузиазмом откликнулся Питер.

— Только чай, — вздохнул Ремус, истративший накопления на школьные принадлежности в лавке господина Писарро.

— Чай и булочки с засахаренной дыней, — распорядился Сириус, бросив быстрый взгляд на содержимое кошелька. — На всех. И побольше.

В Хогсмиде кипела жизнь. Начало учебного года. Всюду пестрели яркие плакаты, на витринах красовались товары для школьников, готовых тратить карманные деньги, скопленные за лето. Госпожа Ли ограничилась тем, что подвесила на входе несколько новеньких бумажных фонарей. В центре зала работал маленький фонтанчик с нефритовой жабой на бортике, во рту которой была зажата монетка с отверстием посередине.

Ремусу особенно нравилось приходить в эту чайную. Здесь было тихо и спокойно — то, что требовалось после превращения, ломающего кости.

На столик спланировали заказанные булочки и чай. Джеймс на подлёте перехватил пиалу с мороженым, а Питер торопливо заправил салфетку за воротничок, увидев эскадрилью рисовых шариков, направляющихся к нему по воздуху. Ремус отхлебнул из своей чашки. Пар пощекотал его ноздри. Щёки Луни порозовели. Сириус пододвинул к нему тарелку с булочками, украшенными гребнями из жжёного сахара. Пусть набирается сил.

Джеймс Поттер с первого учебного дня в Хогвартсе твёрдо решил, что Ремус Люпин станет их другом. Сириус не возражал. Он к тому времени дружил с Поттером целых четыре часа! Дружить для него было в новинку. Результат ему понравился, и он в надежде закрепить успех переключился на четвёртого мальчишку — Питера Петтигрю.

Питер с радостью поддерживал их шалости и с готовностью ненавидел их врагов. Но, странное дело, Ремус одобрял проказы редко, а иногда и вовсе оказывал яростное сопротивление, однако Сириус испытывал к нему больше симпатии, чем к сговорчивому Питеру.

Раньше мать частенько корила Сириуса за то, что тот ничему не учится, вращаясь в кругах знатных и влиятельных волшебников. Его подводили манеры, ему не хватало такта и терпения, он не умел заводить выгодные знакомства с детьми тех, с кем водили выгодные знакомства родители.

Перед Вальбургой постоянно лебезили: на званых ужинах и праздничных обедах, в банке и в салоне, на веранде кафе и в Атриуме. Потому что она Блэк, потому что её муж Блэк, потому что её отец Блэк. Сириус не хотел, чтобы на него смотрели так же. А Питер смотрел.

Что такого все эти люди находили в Блэках? Дядя Сигнус был вовсе не так финансово благополучен, как всем казалось. Дедушка Арктурус, как говорится, тот ещё вредный угрюмый старикан. Прапрадедушка Финеас запомнился миру в качестве самого непопулярного директора Хогвартса. Тётушка Кассандра обладала даром одним словом проклинать любого, кто не вовремя попадал ей под руку. Поллукс был редким скандалистом и невероятно захапистым волшебником. Не зря про него болтали, мол, старый Полли выманит из ваших карманов всё добро, а вы поблагодарите да ещё должны останетесь.

Дядя Альфард как-то объяснил, что всё дело в пиратской крови, которая бурлила во всех Блэках. Их предок разбойничал в море, сажая на рифы и мели, вызванные магией, суда английских капитанов. Разрывая их ураганами и утаскивая на дно. Его славный путь закончился на маггловской виселице — сорвиголову казнили за пиратство и мародёрство, но сын его выжил и осел в английской деревушке в Корнуолле.

— Враньё, — отрубил папа, когда девятилетний Сириус потребовал разрешить ему носить повязку на один глаз и привёл в качестве аргумента зов пиратской крови. — Твой дядя здорово тебя разыграл. Врёт он как дышит, но врёт первоклассно. Только матери не рассказывай. Её удар хватит, если она узнает об этих инсинуациях.

— Ла-адно, не скажу. А что такое инсинуации? — спросил Сириус, ужасно расстроенный из-за того, что его так быстро лишили интересного предка.

— Помнишь, мы недавно гостили у бабушки Мелании?

— Помню.

— И ты внушил Регулусу, что утром Кричер сожжёт маршмэллоу на костре, и поэтому сладости нужно спасти, съев их все за ночь?

— Ага.

— Вот это оно.

Эх, то были славные денёчки, когда младший братец верил всему, что говорил Сириус, а тот, в свою очередь, верил дяде. Бродяга скучал по Альфарду Блэку. Почему-то грустные воспоминания имели свойство лезть наружу с приходом осеннего ветра.

— Чуть не забыл! — Джеймс отложил ложечку и вытащил из кармана мятый конверт. — Помните Фрэнка Лонгботтома?

— Это который был загонщиком? — уточнил Питер.

— Ага. Я играл с ним на третьем курсе, а потом он выпустился. У него был классный кручёный удар! Он сейчас в Аврорате работает. Хочет встретиться со старой командой. Вот — письмо совой прислал. Я спросил, можно ли прийти с друзьями. Короче, завтра в десять вечера собираемся возле дверей паба «Кровавый котелок».

Питер закашлялся, подавившись рисом, полетевшим во все стороны.

— Что-то… что-то мне не нравится название.

— Лили тоже пойдёт? — спросил Ремус, протянув ему салфетку.

Джеймс покачал головой.

— Нет. У неё посиделки с девчонками, хотят позаниматься трансфигурацией.

— Это они так говорят, — лукаво заметил Сириус, — а у самих там шабаш в спальне девочек: амортенцию варят.

Фрэнка Лонгботтома он едва помнил. Вроде учился такой здоровый лоб на Гриффиндоре, играл за сборную. Квиддич значил для Сириуса не больше, чем любой другой способ потолкаться и выпустить пар. Джеймс же был фанатом с большой буквы. Мерлин, как он рыдал, когда капитан «Стоунхейвенских сорок» погиб при столкновении с вертолётом. Зато Сириус был прекрасно наслышан об Августе Лонгботтом, рядом с которой миссис Блэк могла показаться тихой овечкой.

— Так что? Давайте сходим! Нам всем не повредит немного развеяться, а некоторым, — Сохатый выудил из рук Сириуса вилку, которой тот методично и с особой жестокостью выдавливал начинку из третьей булочки кряду, — хорошо бы освежить голову.

— Пойдём после отбоя или выйдем заранее?

— Лучше после отбоя. Дождёмся темноты и воспользуемся лазом в Воющую хижину.

* * *

В десять часов вечера Сириус вошёл в паб «Кровавый котелок», где ему с порога предложили фирменный одноимённый напиток — местный брат-близнец «Кровавой Мэри». Весьма кстати, учитывая, что только крепкий алкоголь помогал отвлечься от отвратной игры музыкальной группы на сцене.

Фрэнк с компанией ещё трёх ребят облюбовали столик в углу паба в обычном для таких мест нескончаемом гуле голосов. Лонгботтом помахал рукой, привлекая внимание Джеймса и остальных Мародёров.

— Здорово, парни! — Сохатый с воодушевлением обнялся с каждым сидящим за столиком по очереди.

— Посмотрите-ка, кого сюда занесло! Давно не виделись, очкарик, — беззлобно сказал Стиви МакМиллан, которого Сириус знал как двоюродного племянника бабушки Мелании. По левую руку от него сидел Фабиан Пруэтт — бывший вратарь Гриффиндора, прославившийся тем, что отбивал квоффлы рыжей, как спелая тыква, головой. По левую — родной брат Фабиана — Гидеон.

— Привет, — Фабиан крепко пожал ему руку. — Обалденная мотоциклетная куртка, Блэк! Зацени, Гид.

— Высший пилотаж! — согласился Гидеон. — Признавайся, Блэк. По пути сюда ты ограбил магазин панковских шмоток в Камдене?⁽¹⁾

— А ты всегда мне нравился, Пруэтт, — хохотнул Сириус. — Сразу видно ценителя прекрасного.

— Здравствуй, Люпин. А это?..

— Питер, — напомнил Джеймс, представив друга. — Питер Петтигрю.

— А… Точно.

— Добрый вечер, — пробормотал Хвост.

Сириус закатил глаза.

— Пит, мы пришли в паб, а не на «пятичасовой чай» к твоей тётушке? Расслабься.

— Садитесь, — Фрэнк взмахнул палочкой, заставив стулья подвинуться так, чтобы всем хватило места за столом. — Мы заказали выпивку и закуски, но вы не стесняйтесь, если хотите что-то ещё.

— Пирог с почками — просто сказка, — громко щёлкнув жвачкой, поделился Фабиан, когда Бродяга хлопнулся с ним рядом.

— А ушные затычки тут не раздают? — Сириус красноречиво покосился на музыкантов, делающих очередные потуги. Особенно тужился вокалист.

Парни рассмеялись.

— Они поют без души, — сказал Фрэнк. — В этом всё дело.

— Скорее уж без нот. Что это за попсня?

— Это «Бигфуты» из Абердина, и да — они играют полное дерьмо. Вот поэтому я слушаю магглов, — сказал Гидеон, и Сириус закивал в знак согласия. — Кто-то говорит, что магглы за последние полвека не создали ничего хорошего. Но, проклятье, эти люди слышали «Bad Moon Rising»?!

— Вы уже поняли, что среди нас затесался фанат маггловского кино и музыки? — хохотнул Стиви. — Стоит Гидеону перебрать, как он превращается в радиоприёмник со сломанной ручкой выключения.

— Знакомый диагноз, — пробормотал Ремус, выразительно посмотрев на Сириуса, осушившего ещё один стакан.

— Как дела в школе? — дружелюбно спросил Фрэнк. — Последний год всё-таки. Т.Р.И.Т.О.Н.ы на носу. МакГонагалл будет лютовать.

— Ага, времени на тренировки всё меньше.

— Но Кубок по квиддичу отдавать нельзя! — воскликнул Фабиан. — Кто капитан?

Сохатый раздулся от важности.

— Я!

Сириус хрипло рассмеялся.

— Джеймс не уйдёт из Хогвартса, пока не поднимет кубок над головой.

— У меня ещё год впереди!

Дальше парни принялись перемывать косточки игрокам других факультетов, обсуждать тактические приёмы и прочую дребедень вокруг квиддича. Сириус откровенно заскучал. Питер на правах главного фаната Джеймса предпринимал попытки вклиниться в разговор, нахваливая Сохатого так, словно выбивал для него контракт в «Гордость Портри».

— Куда потом собираетесь? — сменил тему Фрэнк. — После Хогвартса?

— Пока не знаю, — честно ответил Джеймс. — Отец всегда говорил, что из меня выйдет хороший ликвидатор заклятий…

— Об Аврорате не думали?

Сириус неприлично громко хмыкнул в стакан.

— Что такое?

— Мозгами не вышли.

Лонгботтом посерьёзнел. Светло-голубые глаза сверкнули сталью.

— Жаль. Нам сейчас нужны хорошие парни. Слышали про Пожирателей смерти?

Все синхронно кивнули.

— В последнее время они совсем распоясались, недавно устроили шествие по магическому кварталу в Глазго, громили витрины и оказали сопротивление стражам порядка. Мерзавцы хорошо осведомлены. У них точно есть свои люди в Отделе магической торговли. Пострадали лавки только магглорождённых волшебников.

— Ваши кого-нибудь взяли?

— Нет. Пожиратели удрали раньше, чем прибыло подкрепление. Грюм был вне себя от злости. Он ненавидит этих фанатиков. Аврорам осталось лишь отчёты заполнять да слушать жалобы местных.

— Мы бы и рады были помочь… — Джеймс смущённо потёр затылок и замялся.

Братья Пруэтты согласно мотнули головами.

— Этих чокнутых в масках давно пора поставить на место, — произнёс Стиви. — Только… Извини, старик, но аврор из меня как из Пивза завхоз. Я только что подписал контракт с «Паддлмир Юнайтед». Вряд ли у вас есть должность аврора выходного дня.

— Было бы желание, а способ найдётся, — улыбнувшись, сказал Фрэнк. — Чтобы помогать людям и бороться с преступниками, необязательно иметь аврорскую мантию в шкафу.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Ремус. Складки на его лбу стали глубже.

— Не уверен, что могу говорить об этом, но вы, похоже, неплохие ребята. Есть кое-какие люди, — издалека начал Фрэнк, — которым небезразлично происходящее в Магической Британии. Ничего противозаконного, даже наоборот. Всё на добровольных началах, поэтому мы ценим каждого вступившего в Орден Феникса.

Сириус сжал стакан сильнее, чем нужно. Стекло не выдержало и треснуло у ободка.

— Ты порезался! — всполошился Лунатик.

— Ерунда.

— Дай посмотрю.

Сириус скривился.

— Дай Ремусу посмотреть! — настаивал Джеймс. — Ремус лучше всех знает, как быстро излечить порез любой сложности. В Больничном крыле он пробыл больше, чем иной стажёр из Мунго.

— Да тут смотреть не на что. Царапина. Как ты сказал, Фрэнк? — потирая руку, спросил Сириус. — Орден?

— Да, — важно произнёс тот. — Уверен, вы будете приятно удивлены, узнав, что её создал директор Дамблдор, — и добавил ещё более претенциозным тоном: — для борьбы со злом.

Все с умным видом закивали.

Сириус постарался удержать выражение а-ля морда кирпичом, хотя его так и подмывало расхохотаться в голос. Борьба со злом. Мерлин! Лонгботтом втирал что-то о секретности, высоких идеалах в этом беличьем колесе жизни, непоколебимой смелости членов Ордена… Попутно Сириус вспоминал упрямое лицо младшего брата, которому бы наверняка понравилась вся эта высокоморальная туфта, вот только Фрэнк превозносил Дамблдора и мешал с грязью Волдеморта, а не наоборот. В глазах Регулуса Дамблдор был чуть ли не врагом номер один, борющимся против прослойки родовитых паразитов, к которым Блэки тоже относились. Регулус и про Орден этот знал. Не такой уж тот, выходит, и секретный.

— А кто ещё там состоит, в вашем Ордене? — полюбопытствовал Питер, сохраняя угрюмое выражение лица.

— Я не могу сказать, — коротко ответил Фрэнк. — Вопрос безопасности. Конфиденциальная информация.

— Ещё бы, — с неожиданным сарказмом в голосе отозвался Сириус. — Поэтому мы обсуждаем это здесь целой толпой.

Ремус был впечатлён размахом и причастностью к делу Дамблдора, которого он боготворил. Сириус ясно видел это по глазам. Питер, наоборот, всё время ёрзал, будто хотел поскорее удрать. Джеймс внимательно слушал. А потом в паб влетела стайка девчонок во главе с Эванс, и парни живо позабыли обо всём на свете.

— Лили! — Сохатый расплылся в наитеплейшей тупой улыбке. — Ты всё-таки пришла!

— Мы решили, что можем себе позволить отправиться к вам и отдохнуть в честь начала учёбы.

— Отличная идея! — одобрил Гидеон. — Так-так… Вас трое? Надо объединить столики.

Пока Лили, Мэри и Алиса рассаживались, Сириус решил наведаться к барной стойке.

«Бигфуты» терзали инструменты в жалких попытках сыграть нечто отдалённо похожее на рок-н-ролл. Барменша — гоблинша в ярко-красном парике — посмотрела на перекошенную физиономию Сириуса и усмехнулась:

— Чего-нибудь покрепче? Огденского плеснуть?

— Боюсь, не поможет.

— Можешь лучше?

— Даже наш однорукий профессор по уходу за магическими тварями сыграл бы лучше той бездари с гитарой. Он случайно не глухой?

— Хочешь на сцену? — напрямик спросила гоблинша.

Ни о чём эдаком Бродяга и не помышлял, но отступать было не в его стиле. Он подмигнул.

— Почему бы и нет? Я и пою недурно, по крайней мере, не провоцирую местных кошек спариться со мной. Однажды даже выступал на званом ужине у Блэков. Знаете таких?

Барменша сплюнула.

— Ещё бы их не знать. После неудавшегося восстания моего народа они захватили гоблинские шахты с зачарованным серебром. Каждый вечер проклинаю их перед сном.

— Как мило.

Сириус с понимающим видом закивал. То, что для его сверстников было лишь скучными строчками в учебнике, для его семьи являлось славным эпизодом в истории обогащения.

— Вот бы они разорились!

Для гоблинов это самое страшное проклятье.

Гоблинша хищно улыбнулась и крикнула, обращаясь к одному из мнущихся на сцене «Бигфутов»:

— Эй, Эрни, отдай этому красавчику гитару и обнови чары Соноруса на чёртовом микрофоне.

«Мантикора подери, — подумал Сириус, когда ему вручили инструмент и проводили на дощатый помост, освещённый волшебными и слегка дрожащими психоделическими огоньками, — а ведь это может сработать!»

Друзья изумлённо уставились на него. Другие посетители паба повернули головы к сцене. Кто-то облегчённо выдохнул, увидев, что сменился вокалист. Сириус почувствовал, как сотни мохнатых мотыльков затрепыхались у него в животе — мошкара боялась быть освистанной. Либо его вот-вот стошнит от волнения, либо он споёт так, что уйдёт отсюда с блондинкой с лицом феи — самой красивой девушкой в пабе. Хотя Сохатый, конечно, скажет, что краше Лили на всём свете не сыскать.

Многие, если не все, присутствующие в заведении волшебники впервые услышали «Run Through the Jungle». Гидеон был впечатлён зловещим звучанием маггловского хита в исполнении Бродяги — он хлопал и кивал головой в такт, будто ему действительно нравилась музыка. Макмиллан даже начал подпевать.

Сириус был счастлив, ударяя по струнам. Он чувствовал себя так, как будто у него в голове зажёгся свет. Он был чёртовой рок-звездой. Целых тридцать минут — именно столько Сириус играл на гитаре, выдавая один хит за другим, сообщив публике, что феи носят ботинки⁽²⁾, а огры живут внутри Зеркальной горы⁽³⁾. Его глубокий голос растёкся по залу. Ему подпевали. Его заметили. Даже у оставшихся «Бигфутов» проснулись кое-какие способности к музыке, а их барабанщик оказался не так уж плох.

Когда всё закончилось, Бродяга искупался в аплодисментах. Лили и Мэри смотрели на него, разинув рты. Братья Пруэтты топали и одобрительно свистели. Мародёры улыбались. Только Фрэнк его почти не слушал, проболтав с Алисой Вуд почти всё время, пока Сириус пробыл на сцене.

Блондинка, на которую он положил глаз, оказалась сговорчивой и остроумной. Они вместе вышли из паба. Бродяга пожалел, что отдал байк Артуру Уизли, чтобы тот добавил тому парочку интересных функций, а то прокатил бы девчонку с ветерком. Пока остальные ребята тепло прощались друг с дружкой, Сириус мысленно прикидывал, насколько пугающим был бардак в его квартире.

— Я оставила шарф в «Котелке», — сказала девушка, прижимаясь к Сириусу, словно к печке. — На нём наложены вечные согревающие чары.

— Со мной они тебе не понадобятся.

— Ты школу-то хотя бы закончил, ловелас? — хихикнув, спросила она. — Сколько тебе лет?

— На скачках нужно ставить на молодую лошадь, — увильнул от прямого ответа Сириус, вызвав у неё смех. — Сейчас принесу твой волшебный шарф.

Он перехватил Сохатого у входа в паб:

— Аппарируйте в Хогсмид без меня. Я немного развеюсь.

Джеймс поправил очки, глядя на девушку, с которой Сириус собирался развеяться, затем строго посмотрел на друга.

— Завтра с утра собрание в Большом зале. Директор просил прийти всех.

— До утра ещё целая вечность. Если я опоздаю, можете развесить в школе моё фото с заголовком «Разыскивается».

Когда Сириус вернулся в паб, заколдованные щётки вовсю ползали по полу, а стулья переворачивались ножками кверху и занимали места на столах. Больше половины огней погасла. Под плавающей свечкой в зале остались только двое забулдыг.

— Хочешь выступать здесь каждую субботу? — окликнула Сириуса гоблинша, вытирая стаканы у барной стойки. — Деньгами не обижу. На комнату в Лютном хватит.

Тут-то Сириус и осознал, что перед ним не просто барменша, это владелица «Кровавого котелка».

— Со временем группу соберёшь.

— Спасибо, мэм, но группу я уже собрал, — ослепительно улыбнувшись, произнёс Бродяга.

Знала бы она, с кем говорила. Промелькнула шальная мысль согласиться. А что? Вдруг получится! Что тогда? Огденское и эль без ограничений. Гитара. Фанатки с расстёгнутыми мантиями. Очереди за пластинкой Бродяги в музыкальный магазин… Ему даже не придётся отращивать длинные рокерские патлы — он уже достаточно волосат, максимум — позаботиться о парочке трогательных наколок. Он представил реакцию матери на всё это, охи-ахи многочисленных тётушек, дядюшек, дедов, представил Кричера, который, как монах с колотушкой, стоит под сценой задрипанного паба и до хрипа вопит: «Позор!». Мерлин! Это восхитительно!

— Я подумаю.

— Не люблю тех, кто думает, — пробурчала гоблинша.

— Вы не видели здесь шарф?

Гоблинша подбоченилась и надулась. Она-то в лучших традициях своего народа собиралась прикарманить хорошую вещь.

— В подсобке посмотри. Была какая-то цветная тряпка, я её бросила в корзину.

Сириус обошёл стойку и нырнул в полумрак коридора. С одной стороны была дверь в подсобное помещение, где теплился свет, а с другой веяло сквозняком чёрного хода. Снаружи доносились чьи-то голоса. Сириус невольно прислушался и узнал в одном из говоривших Фрэнка.

— …с виду надёжные, — докладывал Лонгботтом.

— В Поттере я не сомневался, — перебил собеседник. — Я знал его отца со школьной скамьи. Флимонт был хорошим человеком, сына воспитывал, как надо. Люпин — ещё куда ни шло. С его отцом я тоже знаком. Лайелл работал специалистом по Явлениям Нечеловеческих Духов, пока не перевёлся в Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними. Его роковая ошибка.

— Вы о том старом деле из архива?

— Да. Не даёт оно мне покоя, не даёт. Грейбек где-то отсиживается в последние дни. Давно не видать.

Сириус сжал ручку двери до белых костяшек. Фенрир Грейбек — оборотень, укусивший Ремуса, разгуливал где-то на свободе. Сириус бы многое отдал, чтобы отыскать это чудовище и отправить на тот свет, чтобы ни один ребёнок больше не пострадал из-за безжалостной твари. Он ненавидел Грейбека всей душой. Сириус осторожно приоткрыл дверь чёрного хода шире. Теперь он видел Лонгботтома. Фрэнк немного раскраснелся после выпитого. Напротив него возвышалась могучая фигура в плаще. У этого человека вместо одной ноги был протез в виде лапы гарпии. Грюм! Сириус вздрогнул и отшатнулся назад. Не хватало, чтобы знаменитый волшебный глаз аврора обнаружил его за дверью. Бродяга сосредоточился и принял анимагическую форму, чтобы спокойно выйти на улицу к беседующим. Дверь за ним закрылась.

— Чёрный пёс, — удивился Фрэнк.

— Дурная примета.

— Брось, Грозный Глаз. Разве у дурной приметы может быть такой приветливый вид?

Лонгботтом улыбнулся. Сириус приблизился к нему и обнюхал пальцы.

— Извини, приятель. Кто же знал, что тебя встречу, а то прикарманил бы кусочек пирога.

Грюм раздражённо махнул рукой, давая понять, что псу здесь ничего не светит. Сириус, однако, считал иначе. Он завертелся вокруг волшебников.

— О Петтигрю судить не могу. С виду безобиден, — продолжил Лонгботтом, почесав Бродягу за ухом.

— Петтигрю меня не заботит, — проскрипел Аластор. — Блэк — это проблема.

— Сириус?

— Любой Блэк — проблема. Гнилой фрукт. Недавно его сестрица засветилась в маггловской деревушке на юге Англии, где вскоре пропали семь человек. Младший брат был замечен на собрании прихвостней Волдеморта. Их дед Поллукс выступал в поддержку Гриндевальда в начале сороковых. Вальбурга — магглоненавистница да и та ещё ведьма. Отравленное дерево даёт отравленные плоды. Веры твоему Сириусу нет. Паскудное семейство. Блэки баловались тёмной магией ещё в Средние века, с тех пор мало что изменилось.

Фрэнк тяжело вздохнул. Видно, слова Грюма пришлись ему не по душе. Он погладил Бродягу по макушке между ушами. Обычно Сириус подобное позволял только девчонкам, но тут уж стерпел.

— Что мне делать?

— Присматривай за ними, Фрэнк. Остальное решать не нам. К тому же, без одобрения Доркас в Орден даже шавку бродячую не примут. Что насчёт Пруэттов?

— Они в деле. Гидеон намекнул, что заинтересован. Считай, оба брата одной ногой в Ордене. Славные парни! МакМиллан — мимо. У него все мысли о мётлах и контрактах со спонсорами.

— Ясно. Хорошая работа. Сообщи Медоуз. И хватит чесать этого бездомыша, у него блохи, поди.

Сириус зарычал, увернулся от руки Фрэнка и, припадая на лапу, припустил в темноту ночного Манчестера, сливаясь с его стылыми тенями. Ему было, о чём поразмыслить.

* * *

В Большом зале царило столпотворение. Ученики седьмого и шестого курса стекались в его центр, где их приветствовали деканы. Директор Дамблдор всё время изобретал новые способы сплочения учеников четырёх факультетов: то совместная постановка пьесы (закончилась пожаром декораций), то поездка в музей истории магии (в итоге четыре хрюкающих ученика, задержавшихся у статуи Цирцеи), то поход к недоломанному Стоунхенджу (обернулся срочным вызовом сотрудников отдела защиты магического культурного наследия), то пикник у озера Лох-Несс (четыре перевёрнутые лодки и объяснения с шизиками-криптозоозащитниками из-за напуганного Лох-Несского чудовища, ушедшего на дно). Сириус с огромным удовольствием поучаствовал в каждом мероприятии, но на этот раз настроение оставляло желать лучшего, так что он едва прислушивался к происходящему.

Хвост всё допытывался, как прошла ночь. Вот пристал!

— Лучше не бывает, — солгал Сириус, раздражаясь всё сильнее и сильнее. Не признаваться же, что большую часть ночи он бегал по городу, а на рассвете отправился в Лондон, сидел на Гриммо и таращился в окна родного дома, ненавидя живущих в нём больше, чем когда-либо. Почему люди судили его, Сириуса, по делам праотцов? Он не такой, как они.

— Все сюда! Все сюда! — директор вышел к кафедре, лучась улыбкой.

Чуть позади него стояла женщина в бирюзовой мантии. Тёмно-каштановые волосы были собраны на её затылке в небрежный пучок. Волшебницу можно было бы назвать красивой, если бы не уродливый шрам, что пересекал её обветренное лицо. Он начинался у правого века и заканчивался на левой скуле. Впрочем, у Ремуса был похожий, а у Грюма — и того безобразнее.

— Какая колоритная дама, — шепнул Сохатый.

Сириус вяло кивнул.

— У меня важное объявление! — тошнотворно жизнерадостно произнёс Дамблдор. — Как мне стало известно, некоторые ученики испытывают трудности в освоении аппарации, особенно это касается магглорождённых учеников. В этом нет ничего зазорного, друзья. Дети, воспитанные в волшебных семьях, получают эти знания от родственников, а в Хогвартсе нет предмета, на котором бы изучали тонкости перемещения волшебников в пространстве. Чтобы исправить эту несправедливость, я пригласил свою добрую знакомую из Испытательного центра аппарации. Следующие пять недель по субботам в это время в Большом зале будут проходить занятия под её чутким руководством.

Волшебница вышла вперёд. Она молчала. Такие люди, сразу видно, не будут зря сотрясать воздух, не любят болтать. И других болтунов не любят.

— Прошу любить и жаловать, — продолжил Дамблдор. — Мисс Доркас Медоуз!

---

1) Камден-Таун — район на северо-западе Лондона. Известен рынками, где можно купить альтернативную одежду. Эпицентр музыкальной сцены Великобритании.

Вернуться к тексту

2) «Fairies Wear Boots» (рус. «Феи носят ботинки») — песня британской группы «Black Sabbath».

Вернуться к тексту

3) «Ogre Battle» («Битва с людоедами») — песня британской рок-группы «Queen».

Вернуться к тексту

ноябрь 1977 года

— Присси Дэвис разыскивает тебя по всему замку, — сказал Рабастан, протиснувшись мимо приставной библиотечной лестницы к столу, за которым сидел Регулус, обложившийся книгами.

Эван выскочил у него из-за спины и опередил на пути к стулу:

— И явно не для того, чтобы погладить тебя по голове.

Не дав договорить, Рабастан в отместку отвесил ему подзатыльник увесистой тетрадью.

— Тише вы, — шикнул Регулус, отклонившись назад, чтобы проверить ближайший проход между стеллажами на наличие мадам Пинс. — Мы в храме магических наук.

Басти зарылся в сумке в поисках блокнота, куда он записывал свои гениальные идеи для будущих партий игры в плюй-камни.

В этом укромном уголке школьной библиотеки редко показывались другие студенты из-за назойливой призрачной мыши, которая время от времени высовывалась из-под книжного стеллажа.

Когда Рабастан перевернул содержимое школьной сумки вверх дном, из неё посыпались плюй-камни, блокнот с обтрёпанными страницами шмякнулся на пол. Призрак шмыгнул к нему, чтобы обнюхать обложку.

— Кыш! — Басти попытался отпихнуть мышь ногой, но носок ботинка прошёл сквозь её бесплотную тушку. — Проклятье! Словно в лужу наступил, — он наклонился и принялся собирать своё имущество.

— Интересно, а есть заклинания, изгоняющие призраков? — спросил Эван, устроившись на стуле, будто на троне.

— Если и так, думаешь, Пивз не избавился от книг, в которых они были? Что на самом деле хотела от меня Дэвис?

— Окунуть твою голову в чан с кислотой. Не сказать, что у неё нет на то причин. Ты пропустил вторую тренировку подряд.

Регулус уронил голову на скрещенные руки и машинально посмотрел за окно, хотя прекрасно знал, что из него не видно стадиона. Ни малейшего ветерка. В желобах и водостоках скопилась мелкая труха вперемешку с голубиным пухом. Гаргульи на парапете грелись на солнце, почёсывали каменные бока когтистыми лапами и заразительно зевали. При каждом зевке шапки из мокрых жёлтых листьев на их макушках съезжали вниз.

— Квиддич… Я совершенно забыл о тренировке, — признался Регулус.

— Я не осуждаю, — меланхолично произнёс Рабастан. — Квиддич меня не волнует, а вот собрание кружка в этот четверг…

— Я приду, — пообещал Регулус. — Если к тому моменту меня не прикончит Дэвис.

— Не волнуйся, — легкомысленно сказал Эван, потянув блейзер за лацканы, похожие на ласточкины крылья. Школьный герб, вышитый на кармане, игриво сверкнул золотом. — Я могу её отвлечь и задобрить. Она не устоит.

— Мерлин! Как же ты себя любишь, — рассмеялся Регулус.

— Есть за что.

— Ты не мог бы облизывать себя в другом месте?

Эван сосредоточился на несколько секунд, а потом показал друзьям длинный змеиный язык, который только что отрастил.

— Мог бы.

— Какая гадость! — возмутился Басти, и все трое рассмеялись. — Но кружок — святое, — добавил он, посерьёзнев.

Любители игры в плюй-камни собирались раз в неделю на четвёртом этаже в старом классе кабалистики, насквозь пропитавшемся застарелой меловой пылью. В кружке состояло восемь человек с разных курсов и факультетов. Рабастан знал все слабые и сильные стороны каждого игрока. Он мог с точностью сказать, в каком порядке выставит камни на поле Квиррелл, предугадать ходы Стерлинга и Бута, обвести вокруг пальца Макдональд за два «плевка» до финиша и уж тем более второкурсницу Гленду Читток. Лестрейндж видел насквозь все приёмчики Регулуса. Лишь один Барти Крауч — слизеринец-пятикурсник — не поддавался анализу Рабастана, и это выводило его из равновесия.

— Я пришёл к неутешительному выводу, — сказал он, вздохнув с видом настрадавшегося мученика. — Барти Крауч — гений, с которым напрасно тягаться.

— Он не гений, — возразил Розье, карябая кончиком пера столетнюю надпись о чьей-то бурной личной жизни, оставленную на столешнице. — Крауч одержимый. Чокнутый. В его возрасте пора держать под подушкой журнал с горячими ведьмочками, а у него там каталог с самыми популярными камнями сезона.

— Справедливости ради, все мы немножко сходим с ума, когда речь заходит о любимой игре, — проворчал Басти, у которого такой же каталог хранился в прикроватной тумбочке.

— Нет! Вы нормальные сумасшедшие, а он ненормальный. Крауч — фанатик. Будь его воля, он приковал бы вас к столу и заставил бы катать камни до пришествия короля Артура.

Регулус потёр глаза, не желая спорить. Эван воспользовался этим и вытащил книгу у него из-под руки.

— «Азиатские противоядия»? Какая скука! Я-то думал…

Регулус улыбнулся.

— Чего ты ждал? Жана де Берга? В Хогвартсе не изучают французские порнографические романы. Впрочем, в этом году кто-то распространил по школе несколько неоднозначных литературных опусов, и мы прекрасно знаем личность этого энтузиаста, — Регулус красноречиво взглянул на ухмыляющегося Розье. Эван словно соревновался с Сириусом в звании «Мистер «Самая похабная улыбка».

— И очень даже зря не изучают, — сказал тот. — Всё лучше, чем слушать завывания профессора Бинса. Почему в Хогвартсе не принуждают выходить на пенсию до того, как педагоги станут привидениями?

Регулус рассеянно кивнул. Его мысли переключились на Сириуса. Эван обладал сверхъестественным чутьём, не иначе, так как сказал:

— Видел твоего идиота-братца с утра пораньше. Говорю вам, гриффиндорцы что-то замышляют. Они постоянно кучкуются в старом классе Прорицаний с этой странной женщиной, Доркас Медоуз. Только не надо рассказывать сказки про уроки аппарациии. Поттер и Блэк прекрасно умеют аппарировать. Я думаю превратиться в Крессвелла и сгонять туда на разведку.

— Оставь их в покое, — отмахнулся Регулус. — Мне плевать, чем они занимаются. Пусть хоть дефилируют в костюмах перуанского народного ансамбля.

Эван насупился, качая головой, и перевернул несколько страниц «Азиатских противоядий».

— Может, просветишь, что ты нашёл на этих пыльных страницах, раз отодвинул квиддич на второй план?

Регулус замешкался, однако решил быть честным с друзьями.

— Посмотри на формуляр.

Эван достал его из кармашка, приклеенного к форзацу, и пробежался по заполненным строчкам глазами.

— Что я должен увидеть?

— Том Риддл, — произнёс Регулус. — Я знаю это имя. Вернее, я знаю волшебника, который раньше его носил. Но сначала вы дадите мне слово, что всё услышанное останется в секрете.

Эван и Рабастан обменялись странными взглядами. Затем оба кивнули.

— Только не Непреложный обет, — нервно пошутил Лестрейндж. — Я могу проболтаться во сне и не проснуться.

Регулус даже не улыбнулся.

— Эту книгу несколько лет тому назад брал в библиотеке Волдеморт. Том Риддл — настоящее имя Волдеморта.

Рабастан второй раз выронил блокнот да так и оставил его лежать на полу.

— Ты уверен?

— Мне отец рассказал.

— Вот это да! — воскликнул Басти и тут же понизил голос до шёпота: — А от Рудольфуса ни словечка не добьёшься. Единственное, что мне удалось узнать, Волдеморт был близко знаком с нашим отцом.

— Риддл? — наконец подал голос Эван. — Не припоминаю никаких знакомых Риддлов.

— Верно, — согласился Регулус. — Мать Волдеморта родом из Гонтов, а про его отца ничего толком неизвестно. Волдеморт вырос в приюте.

— Приюте? У волшебников не бывает приютов. Каждый маг кому-то родственник.

— Сирота… — хмыкнул Эван. — Повезло. По мне, лучше не иметь родных вовсе, чем мучиться с никудышными. Так он полукровка.

Регулус кивнул, хотя пренебрежительный тон Эвана задел его.

— Кем бы ни был Волдеморт по происхождению, это не отменяет того, что он превосходно разбирается в магии. И обрёл он свои знания здесь, — Регулус обвёл рукой пространство библиотеки, — в стенах школы. Разве вам неинтересно, что он читал, что изучал, с кем общался в юности? Что повлияло на его взгляды?

Рабастан потёр подбородок.

— Думаешь, мы сможем стать такими же сильными волшебниками?

— Бери выше! Мы сможем стать ещё лучше! — заявил Эван, хлопнув его по плечу. — Ведь нас трое, а он один!

— Я раздобыл список всего, что Волдеморт изучал в Хогвартсе, — признался Регулус. — Мадам Пинс хранит старые читательские билеты, а я предложил ей помощь в разборе картотеки… В общем, здесь всё, — он указал на стопку книг на столе. — Остальное хранится в Запретной секции Хогвартса.

— Попробуем получить разрешение? — предложил Рабастан.

Регулус покачал головой.

— Уже. Слизнорт чуть в обморок не упал, когда я наугад назвал ему книгу из списка. Он не выпишет пропуск. Но… если какой-нибудь метаморф под видом профессора похлопочет за нас перед мадам Пинс лично…

Эван предвкушающе потёр руки.

— Давно мечтал превратиться в профессора МакГонагалл и начать сдирать баллы с гриффиндорцев, но для затравки подойдёт и Слизнорт.

Весь вечер в спальне мальчиков Эван тренировался достоверно изображать декана. Басти покатывался со смеху, когда Розье хлопал себя по животу, гордо свисающему над резинкой пижамных штанов, и подкручивал моржовые усы.

— Не слишком ли я худоват для профессора? — придирчиво рассматривая себя в зеркале, поинтересовался Эван.

— Самое то! — одобрил Регулус, покусывая кончик пера в попытке сдержать улыбку. — Но не пойдёшь же ты к мадам Пинс в пижаме.

— Подберём что-то из одежды и увеличим на несколько размеров.

— Или стащим из эльфийской прачечной! — вмешался Рабастан. — Профессор не похож на человека, который сам себе крахмалит воротнички и оттирает пятна зелий от мантий.

— Погоди! У нас в замке есть прачечная?! — удивление на круглом лице Эвана вкупе с топорщащимися усами смотрелось донельзя комично.

— Домовики периодически забирают наши вещи в стирку. Ты думал, они её в озере полощут и развешивают сушиться на щупальцах кальмара? Скажи ещё, что в школе нет кухни.

— Не скажу. Дорогу на кухню должен знать каждый уважающий себя мужчина!

К концу недели они раздобыли всё необходимое. Фортуна явно им благоволила, потому что профессор Слизнорт решил провести выходные на побережье какого-то южного городка на другом конце света, чтобы восстановить нервную систему, изрядно подточенную учебным процессом. О своём отъезде профессор мудро помалкивал, дабы во время отдыха на Карибском море дорогу к нему не нашла ни одна сова от родителей его учеников или директора Дамблдора. Предупредил он только старост факультета, к которым относился и Лестрейндж.

Спустя пару часов после отбытия декана в замке объявился его двойник.

Наблюдать за тем, как Эван перевоплощается в другого человека — зрелище не для слабонервных. В такие минуты можно поверить, что люди когда-то вышли из глины. Розье буквально лепил себе новое лицо, вытягивал пальцами нос, похлопывал по скулам, выпячивал губы. Иногда Регулус сомневался, что в его друге есть кости. Басти как-то пошутил, что они никогда не видели настоящее лицо Розье, ведь тот мог родиться совсем не таким, каким он когда-то предстал перед ними. Был ли он похож на родителей? Регулус понятия не имел. Он никогда их не видел. Родители Эвана жили во Франции и не слишком-то интересовались сыном. Он был белокур, как Нарцисса и тётя Друэлла, голубоглаз и хорошо сложен. Эван купался в девчачьем внимании. Он мог найти подход к женскому сердцу, сколько бы лет ни было его обладательнице. Неудивительно, что мадам Пинс растаяла после парочки комплиментов, сделанных Эваном в облике декана.

Заполнив нужные бланки, поставив подпись и шлёпнув на него печать, библиотекарь вручила бумаги Регулусу и Рабастану.

— Обсудим несколько правил, господа, которые вы обязаны соблюдать. На всех гримуарах и фолиантах, хранящихся в Запретной секции, лежат чары против создания волшебных копий. Заметки от руки делать не возбраняется. Если потребуется какая-либо помощь, можете воспользоваться экстренным колокольчиком. Колокольчики расположены в проходе между центральными книжными шкафами.

— Помощь? — переспросил Регулус.

Мадам Пинс деловито кивнула.

— Разумеется, мистер Блэк, ведь некоторые обитатели Запретной секции способны вас серьёзно покалечить. Знали бы вы, сколько пальцев учеников было откусано недовольным обращением с ним зловредным гримуаром за время моей работы в Хогвартсе. Не злите их.

В Запретной секции властвовала полутьма. В нишах вдоль стен плавали округлые лампы, напоминающие медузы. Они давали минимум нужного для чтения света, словно боялись разбудить излишней яркостью буйных обитателей секции. Книжные шкафы были снабжены каменными полками, охваченными цепями. Регулус догадывался, что цепи защищали не книги, а читателей от книг. Фолиант в зелёной обложке с облетающей позолотой на корешке, гаденько захихикал, когда Басти прошёл мимо.

Регулус выудил из кармана читательский билет Волдеморта и, выхватив взглядом несколько любопытных названий из списка, уверенно двинулся вдоль полок. Повезло с первых шагов. «Дьяволиада двенадцатого века» зашипела, привлекая внимание. Рядом лежали перчатки из драконьей кожи — явно неспроста. Регулус воспользовался столь любезно оставленным кем-то аксессуаром, осторожно снял раскалённую «Дьяволиаду» с полки и отнёс на каменный стол. Книги на других стеллажах притихли в ожидании дальнейших событий. Регулус осторожно открыл «Дьяволиаду» и, убедившись, что страницы не представляли такого вреда, как горячая обложка, стянул зубами перчатку.

— Эй! — позвал он. — Одну нашёл.

Рабастан вернулся к столу между стеллажами, снял сумку с плеча и достал колдокамеру.

— Приступим.

Когда с фотографированием «Дьяволиады» было покончено, её место на столе заняло «Нецелевое использование Непростительных заклинаний». Книга решила свредничать и отказалась открываться. Рабастан пощекотал кожаный корешок. Гримуар хохотнул и распахнулся. Метод действовал безотказно — все волшебные книги боялись щекотки. Пришла очередь «Горгонума» — фолианта с прекрасным женским лицом на чешуйчатой обложке. Ляссе⁽¹⁾ в виде змеиного языка несколько раз облизало Регулусу пальцы, пока он переворачивал страницы.

Отдельные экземпляры упрямились и не давали делать снимки. Когда Басти упомянул Тома Риддла, «Горгонум» возбуждённо засвистел, а томик «Волхований» Годелота разорался. Оказалось, что Том Риддл ещё в сорок третьем году прищемил ему страницу, загнув уголок, — злопамятный гримуар до сих пор не отпустил обиду. Кроме того Регулусу так и не удалось отыскать «Тайны наитемнейшего искусства». Болтливый донельзя «Словник ведьмы» на полке у входа в секцию по секрету рассказал, что книгу изъял директор Дамблдор несколько лет тому назад, и с тех пор «Тайны наитемнейшего искусства» никто не видел. Но и без них было что изучать: ритуалы, заклинания, проклятья… Жуткие иллюстрации бросались в глаза. Чёрная магия.

Теперь чары, которыми обменивались слизеринцы с гриффиндорцами в коридорах школы, представлялись Регулусу детскими и безобидными.

Пока профессора талдычили, что волшебство должно применяться только для положительных изменений и никогда — для отрицательных, гримуары учили другому: магия, настоящая магия, не имела границ, в том числе и моральных. В конце концов, любая магия — насилие, изменение естественного порядка вещей. Стоит это принять, и все этические границы стирались.

Получив во владение страницы из Запретной секции, Регулус стал всё чаще пропускать тренировки по квиддичу. Присси Дэвис закатывала скандалы, грозилась проклясть его или исключить из команды, но на том всё и заканчивалось. Лучшего ловца ей было не найти. Впрочем, терпение капитана подходило к концу. Ещё хуже обстояло дело с кружком игры в плюй-камни. Рабастан больше не пилил Регулуса за пропуски собраний, потому что и сам с головой ушёл в чтение тёмно-магических трактатов. В его блокноте появились совсем другие схемы и записи. Изучать Тёмные искусства оказалось интереснее, чем катать шарики по зачарованной столешнице, а иметь власть над игровой доской было не так заманчиво, как над человеческим телом или разумом.

* * *

С наступлением предрождественских холодов пришло письмо. Отец сообщал, что матушке нездоровится, и просил приехать домой как можно скорее.

Нездоровится. Несколько лет назад с этих же слов начиналось недомогание дяди Альфарда. Теперь его останки покоились в фамильном склепе в дальней части Хайгейтского кладбища.

Прибыв на Гриммо, Регулус приготовился увидеть Вальбургу в окружении жужжащих колдомедиков, прикованную к постели, ослабевшую и уставшую, но ничего подобного. Ни намёка на целителей в доме. Вместо запаха лекарственных трав в воздухе витала дымка гари.

Отец, встретивший Регулуса в холле, сильно сдал. Круги синели под его глазами.

— Странности с Вэл начались три дня назад, поэтому я и попросил тебя приехать, — озабоченно сказал Орион вместо стандартных расспросов о школе и дороге.

Регулус бросил мантию в протянутые руки всхлипывающего Кричера.

— Проклятье или порча?

— Не уверен, — Орион слегка поморщился. — Она говорит странные вещи, ей мерещится то, чего нет. Ты сам всё увидишь.

— Мама всегда слишком бурно реагировала на новости в газетах. Я поговорю с ней.

Отец улыбнулся и взглянул на Регулуса с такой грустью, что у того защемило сердце. Он хотел сказать что-то ещё, но ограничился скупым:

— Попробуй.

Едва ополоснув лицо и руки, Регулус поднялся наверх. У Вальбурги было не заперто. Узкая щёлочка между дверью и косяком позволила ему понять, что мать не спала: тени двигались по полу и стенам. Он потянул ручку на себя и в замешательстве застыл на пороге комнаты. Регулус ощутил себя зрителем в камерном театре абсурда. Спальня родной матери предстала перед ним скудно освещённой сценой. На ней возвышался стол, шкатулка на белой свисающей с его края скатерти и подсвечник, залитый воском умирающей свечи. Пол был засыпан дымящимися колдоснимками. Мама на коленях ползала между ними с волшебной палочкой в руке. Выбившиеся из высокой причёски пряди её волос прилипли к шее. На щеках горел румянец, а глаза… Это были глаза незнакомой, исступлённо что-то шепчущей женщины.

Регулус очнулся и подскочил к ней, пытаясь поднять её на ноги. Поначалу она не давалась, хватала горячие снимки, обжигалась. Среди невнятного лепета он разобрал несколько слов:

— Предатели, отщепенцы… они нас погубят. Они заодно с ними.

— Мама, пожалуйста… — взмолился Регулус, взяв её под локоть, — …приди в себя. Кричер!

Эльф возник на пороге, вращая глазами и болезненно оттягивая уши вниз.

— Воды! Быстрее принеси стакан воды!

Вальбургу невозможно было сдвинуть с места. Она сидела среди снимков. Снимков Блэков. Регулус узнал несколько колдографий, узнал на них брата, хотя у того уже не было лица. Где-то мама перестаралась: сгорели не только Сириус, но и его соседи по глянцевой бумаге. Снимки гневно шипели, свёртывались в клубочки, ломались и рассыпались в труху. Регулус вытащил палочку и взмахнул ею, призвав из темноты любимое ротанговое кресло матери.

Вальбурга села в кресло, по-королевски держа спину. Она зачарованно смотрела, как Регулус топтал тлеющие фотографии. Закончив, он опустился перед матерью на колени, забрал из её пальцев палочку и отложил в сторону. Рукоятка была тёплой, почти горячей.

— Мама, — Регулус взял её руки в свои. Она ойкнула, когда он задел участок обожжённой кожи. Однако боль немного привела мать в чувства. — Потерпи.

Он вызвал струйку холодного воздуха, обдувая места ожогов.

— Что случилось? Мама, скажи мне, что тебя так взволновало?

Вальбурга с каким-то странным удивлением следила за его манипуляциями. Слава Мерлину, хотя бы не мешала.

— Проклятые перебежчики! — выплюнула она наконец. — Они приведут их в наш мир, они нас погубят. Предатели волшебной крови.

Регулус уронил голову. Бесполезно. Её трясло то ли от страха, то ли от злости. Она его не слышала.

Кричер принёс воду. Пока Вальбурга пила, Регулус подобрал фотографию, лежащую рядом с ножкой стола. Мама не успела до неё добраться. Андромеде на снимке было лет шесть. Вокруг неё кружили светящиеся бабочки — первый магический выброс. Кузина была счастлива. Она смеялась.

— Мерзавка, — отчётливо произнесла Вальбурга. Её взгляд был прикован к лицу племянницы. — Погляди на неё! Ха! Лживое отродье! Ужимки невинной овечки. Она предала нас! Предпочла семье грязнокровку, ушла к магглам. К магглам! Понесла от этого урода! Лучше бы она родилась сквибом, тогда от неё можно было бы избавиться в младенчестве. Сигнус — трус и дурак!

Регулус вздрогнул. Проклиная реакцию собственного тела на слова родной матери, он положил снимок на стол обратной стороной вверх.

— Это в прошлом. Какое нам теперь дело до Меды? Ты сама не раз это говорила.

— Она с ними заодно! Заодно!

— С кем?

— С магглами! — воскликнула Вальбурга, поражаясь его недогадливости. — Они хотят истребить нас! Ты ещё не понял?

Вдруг на площади возле дома загорелся маггловский фонарь.

— Задёрни шторы! — истерически взвизгнула мама, схватившись за сердце. — Скорее! Они нарочно! Да, я знаю. Магглы догадываются, что мы рядом.

Регулус повиновался ей раньше, чем задумался над смыслом её просьбы. Скорее по привычке. Он плотно занавесил окно и повернулся к Вальбурге. Она обняла себя за плечи и начала раскачиваться вперёд-назад.

— Сириус ненавидит нас. Он тоже на их стороне. Это вопрос времени… Чем больше грязнокровок в нашем мире, тем больше шансов, что нам придёт конец.

— Не говори так, — Регулус осторожно обнял маму, притянув к себе и внезапно почувствовав, какой маленькой казалась сейчас женщина в его руках. Неужели она так постарела? Неужели он так повзрослел? Регулус мягко произнёс: — Если ты боишься, что магглы тебе навредят… давай уедем. Арктурус и Мелания примут нас в Корнуэлле. Загородный особняк хорошо защищён. Никаких магглов, никакой техники.

— Я никогда не покину этот дом! — отчеканила Вальбурга, перестав мелко дрожать. — Нет! Они меня не получат! Не вынудят бежать, поджав хвост! Только не оставляй меня одну, дорогой, — она нащупала ладонь Регулуса и прижалась к ней щекой. — Вместе мы справимся!

— Разумеется.

— Ты мне веришь?

— Конечно. А сейчас отдохни. Кричер позаботится о тебе. Кричер! Хватит прятаться, я знаю, что ты подслушиваешь. Поди сюда сейчас же!

Эльф будто только и ждал приказа. Вместе им удалось уложить миссис Блэк в кровать. Регулус поцеловал мать в лоб. Ничего, ничего… Она поправится. Это переутомление. Это временно. Всё пройдёт. Кричер приволок опахало и заколдовал его так, чтобы оно работало над кроватью. Вода, мокрое полотенце, быстрая уборка… По просьбе матери Регулус завёл музыкальную шкатулку и поставил на прикроватную тумбочку. Вальбурга улыбнулась. Её тяжёлые веки опустились, пряча блестящий взгляд. Пряча зарождающееся безумие.

Когда Регулус на едва гнущихся ногах спустился в гостиную, отец что-то бросал в трещавший в камине огонь. Искры стреляли из очага. Пламя утробно урчало, сжирая бумагу — видимо, не насытилось тем, что скормила ему мама наверху.

— Что это?

Орион без слов протянул Регулусу несколько открыток, которые не успел предать огню. На них были изображены гравюры — все как одна иллюстрировали охоту на ведьм. Образчики «тёмного» Средневековья. Подобные страшилки с корчами волшебников на костре или дыбе хорошо продавались перед Хэллоуином.

Регулус в ужасе уставился на отца.

— Первую я нашёл в неподписанном конверте в стопке свежей почты, остальные — у твоей матери в ящике стола. Кричер признался, что похожие конверты исправно приносили совы.

Регулус швырнул стопку открыток в очаг. Хотелось ополоснуть руки, в кончиках пальцев покалывало. Мерзость! Вопиющая мерзость!

— Значит, кто-то нарочно присылал маме эти жуткие картинки?! Поэтому она…

«Обезумела».

Так страшно произносить это слово вслух. Если оно прозвучит, нечто непоправимое обязательно случится.

— Я проверил их на наличие следов тёмной магии. Ничего. Обыкновенная бумага.

Регулус нахмурился ещё больше. Могли ли это быть шутки брата? Нет! Сириус на такую подлость не способен!

Отец выдохнул:

— Скоро Рождество. Ты останешься?

— Конечно! — с готовностью ответил Регулус. — Надо разобраться, что произошло. И поквитаться с шутником так, чтобы он никогда не забыл наши уроки.

— Я напишу профессору Слизнорту и извинюсь за то, что выдернул тебя из школы раньше начала каникул. Надеюсь, твоё присутствие в доме пойдёт Вэл на пользу.

— Может, стоит сообщить Сириусу? — не слишком уверенно предложил Регулус.

Орион покачал головой. Несколько минут он сидел, прикрыв глаза. Размышлял.

— Нет.

Вот и всё. Они больше не семья. Отец, наконец, это принял. Сириус добился того, чего хотел.

— Из-за его злого языка Вэл станет хуже.

— Я понял, — прошептал Регулус, не смея возражать.

Дни сменяли друг друга, далёкие от праздничной атмосферы. Иной раз мать ничем не отличалась от себя прошлой, но потом в её взгляде что-то менялось, она запиралась у себя, смотрела в пустоту, маниакально задёргивала шторы… И как назло на Блэков посыпался шквал приглашений от знакомых из волшебных семей. Сначала Регулус отвечал вежливым отказом, ссылаясь на запланированную поездку на зимний курорт. Но на четвёртом десятке его терпение лопнуло. Он закрутил крышку чернильницы и бросил оставшиеся письма в камин. Выпроводив в сгущающиеся сумерки недовольную почтовую сову от очередного дальнего родственника, Регулус вытащил из школьной сумки сквозное зеркало. Его мысли устремились к человеку, совершенно свободному от необходимости подбирать вежливые слова для отказа очередной троюродной тётушке, далёкому от разбора отчётов, касающихся работы шахты, земельных накладных и прочей волокиты, с которой отец уже не мог справляться в одиночку.

— Сириус.

Имя сорвалось с губ. По зеркалу пошла рябь, и Регулус тотчас сунул его в ящик стола. Не хватало ещё, чтобы… Чтобы что? Регулус нахмурился. Чего он испугался? Что брат ответит? Или наоборот — проигнорирует вызов.

Регулус твёрдо знал одно: он ещё не готов поставить точку. Взор упал на наручные часы, а в памяти всплыло последнее сообщение от Эвана. Сегодня в Лютном переулке очередное собрание сторонников «Того-Кого-Лучше-Не-Называть-Без-Веских-Причин». Регулус схватил мантию и поторопился вниз, надеясь, что успеет к началу. Он на ходу наколдовал маску и лишь немного задержался у двери в комнату матери. Прислушался. Кажется, тихо.

Кричер что-то мурлыкал себе под нос, хозяйничая на кухне. Он выглянул в коридор, и Регулус тотчас приставил палец к губам. Обычно в это время отец дремал в кабинете. Не стоило привлекать его внимание. Домовик скроил недовольную физиономию, но кивнул. Чего Регулус не ожидал, так это то, что отец не просто не отдыхал, он будто нарочно ждал появления младшего сына в прихожей родного дома.

Орион осмотрел его с головы до ног.

— Иди за мной.

Регулус вздохнул и подчинился. Он последовал за отцом в кабинет, готовясь выдать речь в защиту Волдеморта. Да, он полукровка, но всё не так просто. Блэки более всего на свете чтут чистоту крови, но он — талант, ради которого стоит сделать исключение, как сделали другие волшебники, чьё происхождение не уступает Блэкам.

— Реджи, я хочу, чтобы ты ясно осознал, почему Волдеморт выступает против магглорождённых, — серьёзно проговорил Орион. — Как, по-твоему, зачем старые семьи его поддерживают?

— Волдеморт — сильная личность, к нему прислушиваются, его опасаются. Он не позволит занять недоволшебникам место среди нас.

— Недоволшебники, — повторил отец. — Похоже, тайные собрания в лавке Спинни не проходят зря. Ты так и не понял главное, — он вздохнул, сел и сжал подлокотники кресла, из-за чего вены отчётливо выступили на его руках. — В чём основная угроза магглорождённых?

— Отец, — Регулус слабо улыбнулся. — Мне не сдать этот экзамен. Я готов слушать.

Орион одобрительно кивнул. Ему нравилось, что сын сохранил голову холодной.

— Начнём с азов. Поговорим о наследии. Наследие так хрупко, — саркастически продолжил Орион. — Ему всё время что-то угрожает. То гоблины, то обвал магической биржи за океаном, то внезапно возникшие на горизонте родственники. В чём заключается наследие Крэббов?

— Я не знаю. Кажется, они производят котлы.

— Именно! А теперь представь, что завтра появится маг-магглокровка, который начнёт отливать котлы сотнями в маггловских цехах. Только представь этот автоматизированный конвейер, которому не нужна магическая энергия, не нужен эльфийский труд. Представь магглокровку, что займётся разведением златорунных баранов, будет купать и стричь их на механизированных пунктах. Представь маггловские теплицы, в которых растут волшебные травы. Что станет с Паркинсонами, которые испокон веков поставляют их в Магическую Британию и бывшие колонии? Что будет с торгующими золотой шерстью? Я не хочу, чтобы ты следовал за Волдемортом из-за юношеского идеализма. Не питай иллюзий. За его спиной нет никакого рода, претендующего на выгоду, нет наследия. Слизерины и Гонты вымерли. Он полукровка, а значит, в глазах Нотта, Гойла или Эйвери априори ниже их по статусу. Волдеморт имеет необходимую репутацию для того, чтобы его боялись, у него ораторский талант. Ты бы видел, как Том Риддл приучил домовых эльфов Хогвартса ходить по гостиной Слизерина на цыпочках, а ведь ему тогда было пятнадцать. Пятнадцать, сын! Ему внимали, всегда внимали. Он чувствует настроение толпы. Сейчас он нам нужен, поэтому вхож в богатые дома. Его цитируют, и он получает неплохую финансовую поддержку. Но придёт день, когда Волдеморт исполнит своё предназначение, и от него попытаются избавиться.

— Предназначение?

— Разумеется. Чтобы сгладить острые углы и унять протестное движение старых семей во главе с ним, Министерство пойдёт на уступки, примет парочку законов, ограничивающих магглорождённых в правах, запретит продажу околомагических товаров, которые можно производить без использования магии… На этом всё и закончится. В Магической Британии воцарится мир. Никто не станет посягать на чужой кусок пирога, а Волдеморт, полагаю, получит хорошую должность или вовсе уедет из страны с туго набитым кошельком. Все расстанутся довольные друг другом. Через пару-тройку лет о Волдеморте забудут.

— Так Волдеморт только пешка? — уточнил Регулус.

— Конечно. Я прошу тебя подумать о том, что я сказал, и… не стоит лишний раз упоминать настоящее имя Волдеморта, раз он счёл его не подходящим для своих целей.

— Всё же вы его опасаетесь.

Отец дёрнул уголком губ.

— Справедливости ради, он сильный тёмный волшебник. В Европе он оставил дурную славу. Ты уже слышал, что он искоренил стригоев. В Чехословакии Том отличился тем, что примирил два клана враждующих столетиями гоблинов. Знаешь, как? Он договорился с рунами — местными духами-хранителями рудников. Договорился, отдав им около десятка младенцев в обмен на новые месторождения серебра. Едва ли он взял детей из воздуха. Боюсь, твоя кузина и Рудольфус, не говоря уже о твоей матери, искренне восторгаются Волдемортом. Они им околдованы. Посещай собрания, раз уж так хочется, слушай, держи нос по ветру, мы должны быть в курсе подводных течений, заводи знакомства. Однако ты не должен терять голову.

Регулуса хватило на лёгкий кивок. Он был поражён. Раздавлен и ошарашен. Он вышел на улицу и задрал голову. Ясное ночное небо. Десятки созвездий горели на нём серебром. Однако все звёзды рано или поздно гаснут.

---

1) Ляссе — узкая лента в книге для закладок страниц, изготовляемая при издании книги.

Вернуться к тексту

декабрь 1977 года

Сириус обожал Рождественские каникулы. Особенно ему нравилось гулять по улочкам Хогсмида, где гирлянды плавали в воздухе стайками планктона. Что уж говорить о вездесущей омеле, попадать под которую с какой-нибудь девчонкой Сириусу нравилось больше всего. Особенно со слизеринкой Мэдди Хипворт. Он сходил по ней с ума. До ужаса. У неё была вкусная помада, нежная кожа, сладкие духи… Мэдди любила красивые вещи и не нуждалась в уговорах — последнее импонировало Сириусу больше всего. Правда, иногда в неё словно бес вселялся, но Бродягу черти не пугали.

Мэдди согласилась пойти на шоу снотворцев. Сейчас в волшебных кварталах только о нём и болтали. Билеты разлетались за считанные секунды. Говорили, что в Доме снов можно дотронуться до мечты, искупаться в грёзах и провести лучшие минуты своей жизни.

Свои лучшие минуты Сириус планировал провести после шоу.

Он перерыл чемодан в поисках приличной рубашки, но под руку попадались либо школьные шмотки, либо майки с жуткими мордами. На самом деле классные майки, выгодно облегающие рельеф его мышц, но в этот раз хотелось выглядеть посолиднее.

После неудачной ревизии школьного чемодана было решено отправиться в квартиру и перетряхнуть там гардероб.

Сириус аппарировал в Косой переулок недалеко от банка и поспешил к двухэтажному зданию, своему дому. Квартира заросла пылью за время его отсутствия, в немытой чашке в раковине завелась неизвестная форма жизни, а моль покусилась на обожаемый Бродягой бархатный халат. Сириус на ходу побросал в вещи чистящие заклинания. Позже разберётся. Шкаф стоял открытым нараспашку — таким оставил его молодой хозяин, когда отправился в школу в сентябре. На журнальном столике лежал забытый при отъезде учебник травологии.

Сириус протёр зеркало попавшейся под руку тряпкой, оказавшейся футболкой с Black Sabbath. После ухода Оззи Бродягу они больше не интересовали. Зеркало чихнуло. И тут в дверь постучали. Сириус гостей не приглашал и уж совсем не ожидал увидеть у себя на пороге младшего брата. Одетого безукоризненно младшего брата — что ещё больше расстроило Бродягу.

— Привет! Я войду, — Регулус не потрудился вытереть ноги о пыльный коврик, просто бесцеремонно прошагал в квартиру, развязывая серебристо-зелёный шарф.

— Здрасьте. Что за беспардонность?! — отмер Сириус. — Какого пикси ты врываешься…

— Я принёс вафли! — брат сунул ему в руки свёрток с аккуратным бантиком сверху. — От бабушки. Рождественское подношение.

Сириус надорвал упаковку и засунул нос в образовавшееся отверстие, вдыхая аромат восхитительно мягких и идеально прямоугольных вафель из картофельных хлопьев.

— Ну и как тут обижаться, солнце? Тебя кто прислал?

— Никто. Я соскучился по твоей физиономии.

— Ага, а теперь говори, чего надо.

— Мне нужна книга дяди Альфарда, — сказал Регулус, на ходу деловито осматриваясь. — «Проклятия на крови».

Сириус почесал в затылке, следуя за ним нога в ногу.

— Сто лет её не видел. Понятия не имею, где она может быть.

— О, это не проблема. Кричер сказал, она в шкафу за вазочкой в форме лотоса.

— Что за чёрт?! Откуда этот сморчок знает, что и где у меня лежит?! Поймаю — уши надеру.

Регулус едва слушал, он уже вовсю изучал книжные полки. Сириус время даром не терял, принявшись жевать вафли.

— Что это? — брат двумя пальцами поднял собачий ошейник с пристёгнутым к нему поводком. — Ты завёл животное?

— А-а… это мой, — не подумав, с полным ртом ответил Сириус.

— Твой?

— Подарок Джеймса на…

— Фу, — Регулус мигом брезгливо отбросил вещь обратно на полку.

— …День дурака! — громко закончил возмутившийся Сириус. — Ты за кого меня принимаешь?

— К сожалению, за своего брата, — взгляд Регулуса упал на коробку с резиновыми мячиками, и Сириус уныло осознал, что окончательно проиграл борьбу за свою репутацию в его глазах. Дурацкий презент на прошлогодний День дурака от лучших друзей включал в себя полный комплект собачьих радостей. Финальным штрихом стала подаренная Ремусом книга «Нет плохих собак» Барбары Вудхаус⁽¹⁾. Трое мародёров посчитали, что это забавно. Сириус был с ними согласен. Ровно до этого момента.

Регулус нашёл искомое, повернулся и фирменным тоном сноба произнёс:

— Ты зря подозреваешь Кричера, — он обвёл глазами комнату: — если бы он наведывался сюда, то едва ли здесь был бы такой беспорядок.

— Остряк, — Сириус плюхнулся в кресло и взвыл, напоровшись пятой точкой на оставленный на сидении подстаканник. Он водрузил его на стол к строю кружек с засохшими следами кофе на дне. — Зато у меня всё под рукой. Это моя холостяцкая берлога. Я отлично живу, пока некоторые прозябают на Гриммо.

Регулус закатил глаза.

— Конечно.

Бродяга расплылся в мечтательной улыбке.

— Между прочим, я собираюсь на свидание с горячей слизеринкой. Ещё пять минут, и ты бы меня не застал.

— Ничего страшного. Тогда бы я вскрыл дверь самостоятельно. Свидание, говоришь? Нормальное или как обычно?

— Нормальное! И что за «как обычно»? — сказал Сириус высоким, обиженным голосом.

— Подсказать, что надеть?

Сириус разрывался между двумя вариантами: выставить братца на лестничную площадку, наградив бородавками, или воспользоваться предложением. Взгляд упал на примирительные вафли бабушки, они склонили чашу весов ко второму варианту.

— Валяй, кутюрье.

Регулус хмыкнул, но отложил книгу и заглянул в гардероб. Он потыкал палочкой свитер и несколько рубашек на предмет яиц докси в карманах, потом стащил их с вешалок и бросил Сириусу.

— Они подходят к случаю? — оживился тот.

— Не знаю, но они хотя бы немятые. Надень брюки вместо того, что сейчас на тебе.

Сириус искренне недоумевал, чем брату не угодили джинсы с надписью «Peace&Love».

— Галстук возьми серый. Вы идёте в Хогсмид? Нужна тёплая мантия с меховым воротником. И где у тебя расчёска? Надо что-то сделать с твоими космами.

Сириус стянул свитер через голову, превратившись в лохматого брауни, и сердито спросил:

— Что не так-то? У настоящего волшебника мужская сила в волосах!

— Боюсь тебя огорчить, но сила сосредоточена в другом месте.

— Оставлю этот пассаж без комментариев.

Регулус прошёл в ванную комнату. Его усиленный кафельными плитами голос сочился ядом:

— У тебя тут носки лежат в раковине. Как ты можешь жить в таком бардаке?!

Сириус в это время подпихнул ногой выкатившийся боевой шлем гоблинской работы обратно под диван.

— Зато это мой бардак, личный. Когда-нибудь ты поймёшь, что теряешь. Я имею в виду… Я свободен. Я счастлив. Если всё сложится, то девчонку приведу, друзей позову. А носки… Это часть моей свободы. Смысл в том, что я сам решаю, когда их убрать, понял? Лежат себе и лежат. Не будем мешать им. Сами придут, когда надо. У меня много важных дел, знаешь ли. Некогда заниматься бытом, а домовики… Я решил не уподобляться жестоким предкам, разорвать порочный круг и не прибегать к рабскому труду. А на домработницу у меня нет денег, потому что я передал их в фонд поддержки сирот, — Сириус задумался, застёгивая пуговицы прекрасной новой рубашки. Что-что, а вкус у брата был отменный. — Нет, кажется, в фонд поддержки сквибов. Или сквибов-сирот? Не помню. Неважно.

— Да, да, расскажи мне, как здорово жить в достойной бедности, пока я загибаюсь в гнусной роскоши родных стен в центре Лондона, — Регулус вернулся в комнату. — Ты не возражаешь, если я эвакуирую и остальные книги из твоего гнезда разврата?

— Бери, что хочешь, сладкий.

Регулус хлопнул в ладоши и крикнул:

— Кричер!

Эльф сию секунду материализовался посреди комнаты. Злобные глазки просканировали Сириуса с головы до пят. Кричер удосужился изобразить нечто отдалённо похожее на поклон и быстренько отвернулся, воззрившись на Регулуса, как на святого.

— Молодой хозяин, Кричер слушает.

Пока Регулус отдавал указания, Сириус продолжал сборы. Домовик вполголоса костерил его, но к брюзжанию Кричера все уже настолько привыкли, что не обращали внимания.

— Что нового в родной банке с пауками? — скучающим тоном спросил Сириус, что на его языке приравнивалось к расспросам о ближайших родственниках.

— Тётя Элси села на строгую диету и отныне всю еду закусывает тошнотными конфетами.

— Она и так была раздражительной, а теперь к ней и подойти будет страшно.

— А дядя Сигнус связался с сектой «Мать-магия», — вздохнул Регулус. — Ему постоянно кажется, что за ним следят.

— Кто? — удивился Сириус.

— Сама магия. Кто же ещё, — проворчал брат. — Ко всему прочему, он одержим идеей найти родовой камень Блэков, похищенный гоблинами ещё при Вильгельме Завоевателе.

— Я даже боюсь спросить, что это за фигня? Но зачем этот камень искать?

— Чтобы его зарядить.

— И как я не догадался… Теперь понятно, в кого Белла получилась с прибабахом.

Регулус вздохнул ещё тяжелее.

— Именно потому, что камень рода не заряжен, у дяди Сигнуса три дочери и ни одного сына.

Сириус расхохотался.

— В таком случае пусть спросит у нашего отца, где и что надо заряжать. А как на это смотрит тётя Друэлла?

— Никак. Она теперь чарубелка.

— Какая-какая белка?

— Последовательница учений Чарубела⁽²⁾, — терпеливо объяснил Регулус.

Сириус покачал головой.

— Ну и дела. Что дальше? Дедушка всё это время был масоном? Лестрейндж — тайный магглолюб, а Малфой иудей? — Бродяга прищурился и самодовольно поинтересовался: — Эй, Реджи! Мама до сих пор злится, что я пустил по ветру дядины золотые горы? Впрочем, не отвечай. Мне глубоко плевать.

Регулус будто воды в рот набрал. Морщинка пересекла его лоб, он глубоко задумался.

Сириус отстал от него и принялся завязывать галстук перед зеркалом. То, что он видел, ему нравилось. Природа наградила его щедро. В школе избалованный женским вниманием Сириус блаженствовал, как медведь в малине. На его подтянутом теле даже мешок из-под картошки смотрелся бы выигрышно. Ну-у не так, конечно, как на душечке Мэрилин. Всё-таки она богиня, а он всего лишь идеально сложенный молодой парень. Плакат с Монро остался приклеенным на Гриммо в его спальне, и любовался им ныне только Кричер во время уборки. Иногда Сириус жалел, что использовал любимое мамино заклинание и не мог забрать плакаты с рок-звёздами и девицами на новое жильё, но бывало и радовался, ведь постеры исправно отравляли настроение обитателям дома под номером двенадцать, бессильным в своём стремлении содрать их со стен.

— Как я выгляжу?

— Как последний идиот, — хмыкнул Регулус, едва мазнув по нему взглядом. — Однако я подобрал хороший галстук. Так куда вы идёте?

— Шоу снотворцев. Сначала хотели в цирк, но там на днях приключилось что-то неладное во время номера со змеями. Они все разом взбесились и напали на помощника министра, приведшего дочку в волшебный цирк. Поднялась такая суматоха!

Регулус кивнул.

— Я читал о несчастном случае с помощником министра. Он умер от яда рунеспура, не дотянул до Мунго.

— А за несколько дней до этого, — язвительно проговорил Сириус, скрестив руки на груди, — он выступил в Визенгамоте с обличительной речью в адрес Волдеморта.

— Не начинай.

— Ты всё ещё фанатеешь от него, а?

— Не вижу ничего плохого в интересе к неоднозначным личностям, — уклончиво ответил Регулус, засобиравшись на выход. — Это нормально.

Сириус ни на шаг не отставал.

— Знаешь, разводить карликовых пушистиков — это нормально, собирать вкладыши от шоколадных лягушек — пусть и забава для дурачков, но тоже нормально, даже плюй-камни катать, прости Мерлин…

— Не трогай плюй-камни! Что ты к ним привязался? За это теперь расстрел положен?

— …нор-маль-но, — раздельно закончил Сириус, идя по пятам. — А вот украшать пространство над кроватью фотками сумасшедшего с манией величия, убийцы…

— Ложь! — взвился Регулус, рывком повернувшись к брату. — Ложь и клевета! Волдеморт выведет предателей магии на чистую воду, наведёт порядок в коррумпированном Министерстве и приведёт чистокровных, истинных волшебников к власти!

Сириус не верил своим ушам.

— Рег, — выдохнул он. — Ты правда веришь, что кто-то принесёт тебе всю эту тряхомудию на блюдечке?

— О не-ет, — протянул тот, сверкнув глазами. — Мы сами заберём то, что нам причитается! С его помощью будет проще, только и всего.

— Дамблдор этого не допустит!

— Опять Дамблдор, — откликнулся Регулус, подозрительно быстро успокоившись. — И кто же из нас больший фанатик?

— Пошёл ты.

Разумеется, брат не собирался оставлять последнее слово за ним, но и вновь заговорить не осмеливался. Сириуса душила повисшая в воздухе неловкость, душила сильнее непривычного галстука.

— Мама больна, — внезапно сказал Регулус. — Она плохо ест, плохо спит, впадает в беспамятство. Я подумал, что книга дяди поможет. Он несколько лет боролся с проклятием. Не знаю, зачем рассказал. Отец не велел, а я… Тебе же всё равно.

Брат ушёл, оставив Сириуса наедине то ли с грязью в прихожей, то ли в душе. Нет. Был ещё эльф, каких-то пять минут назад нарочито громко вздыхавший из-за возни с книгами, а теперь притихший.

— Ты ещё здесь, кочерыжка? — рявкнул Сириус.

— Кричер почти закончил, — домовик высунулся из комнаты. В его взгляде читалась затаённая злоба. Сколько он слышал?

— Кричер закончил, — с нажимом произнёс Сириус. — Брысь отсюда!

Домовик щёлкнул пальцами и с оскорблённым выражением на рыле растворился в воздухе.

Нахальная улыбочка медленно сползла с красивого лица Бродяги. Нет, всё же нельзя было пускать Регулуса на порог. Надо было гнать в шею сразу. Маленький змеёныш всё же впрыснул яд в сердце. Засранец! Зря впустил его. Зря. Мерлин! А ведь всего-то позарился на вафли!

Бродяга привалился спиной к двери.

Регулус сказал верно. Всё так. Ему всё равно. Всё равно! Плевать. Ни жарко ни холодно. Дьявол!

Сириус протопал в комнату. Книги дяди исчезли вместе с эльфом. Без них стало тоскливо, как будто Кричер унёс вместе с ними частичку памяти о близком человеке.

— Проклятье! — Сириус кинулся к шкафу, где лежала книга по анимагии с пометками, сделанными от руки, но её там не оказалось — ушастый сморчок и до неё добрался.

Сириус сорвал галстук с шеи. Чёрта с два он снова напялит эту удавку! Мэдди, конечно, классная, но не стоит таких неудобств. И рубашка — дрянь. Собственное отражение ему больше не нравилось. Да и идти куда бы то ни было расхотелось.

А всё ж его братишка — тот ещё сукин сын!

* * *

Сириус подъехал к дому Поттеров, когда на улице уже горели фонари. Оставив мотоцикл у живой изгороди, Бродяга пересёк лужайку перед коттеджем, взбежал на крыльцо и постучал. Дверь открылась сама, впуская его в холл — здесь Бродяге всегда были рады.

— Где тебя носило? Я уж думал давать объявление, — Джеймс выглянул из кухни в тот момент, когда Сириус старательно вытирал ноги о волшебный коврик, который без устали брюзжал: «Грязюка, грязюка, сплошная грязюка».

— Какое объявление? — удивился Сириус, подув на замёрзшие ладони.

— Пропала собака. Весёлая, но морда туповатая.

— Ха-ха.

— Это Сириус пришёл? — голос Юфимии донёсся из комнаты.

— Он самый, — Бродяга потряс ногой, пытаясь сбросить надоедливый коврик. — Уже спешу к вам.

Раньше миссис Поттер была маленькой кругленькой женщиной, голову которой украшали забавные светлые кудряшки, выбивавшиеся из шиньона. Болезнь её изменила. Она будто высохла, как яблоко, перележавшее на солнце. Сдулась. Худая, хрупкая женщина встретила Бродягу тёплой улыбкой.

— Как хорошо, что ты смог нас навестить перед возвращением в школу.

— И я так думаю.

Миссис Поттер рассмеялась и потрепала по волосам Сириуса, наклонившегося к ней, чтобы поцеловать морщинистую руку.

В соседнем кресле сидела соседка Поттеров — Батильда Бэгшот, довольно бодрая старушка. Чашка липового чая в её руках была размером с небольшой котелок. У ног Батильды дремал старый мопс, несмотря на преклонный собачий возраст он был довольно энергичным храпуном и пердуном. Каждый раз, когда миссис Бэгшот, частенько навещавшая Юфимию, скрашивая её будни игрой в маджонг, твёрдым голосом давала псу команды, Сириус невольно вздрагивал.

— Вы чудесно выглядите, дамы.

— Ох, и подхалим, — с мягкой улыбкой пробормотала Юфимия.

— Пройдоха, — добавила миссис Бэгшот. За те несколько лет, что Сириус знал эту милую старушку в извечной шали, связанной крючком полупрозрачным ажурным узором, он так и не осмелился доложить, что её любимый предмет в Хогвартсе преподают из рук вон плохо.

Миссис Поттер похлопала Сириуса по тыльной стороне ладони.

— Вид у тебя уставший. Весь день на ногах? Знаешь, что я тебе приготовила?

— Мне? — наигранно удивился Сириус.

У миссис Поттер был нетерпеливый взгляд, в котором затаилось желание порадовать близкого человека.

— Твой любимый зефир из зимних яблок.

— Мерлин, я родился под счастливой звездой.

Юфимия хохотнула.

— Зря вы, миссис Поттер. Вам нельзя стоять в духоте у плиты.

— Ещё один меня учить будет, — приняв обиженный вид, женщина отвернулась и переложила игровую фишку на игровом поле.

— Я тоже не с пустыми руками. Принёс вам подарок. Булочки со смородиной из вашей любимой пекарни. Извините, мадам Бэгшот, — Сириус повернулся к почтенной даме в другом кресле, — не знал, что вы сегодня придёте играть в маджонг. Надеюсь, миссис Поттер с вами поделится.

— Не слушай его, Батти. Сегодня он сладкоречивее морской сирены, а завтра взроет твою клумбу с сортовыми петуниями колёсами своего мотоцикла.

— Они сейчас под снегом, где им ничего не угрожает, и это было всего один раз, — возмутился Сириус.

— Но было.

— И вы вечно будете мне об этом напоминать.

— Если бы я об этом не напоминала, ты бы до сих пор лихачил на маленьких улочках.

Сколько Сириус себя помнил, миссис Поттер никогда его не бранила. Она доносила своё недовольство через выпечку. Если Сириус, заглянувший в Годрикову Лощину, получал на перекус корзиночки со сломанными краями или овсяные лепёшки, которыми можно гвозди забивать, то что-то было не так. Например, его заметили без шлема, или надпись на его майке чересчур вызывающая, или он натоптал в прихожей, или мама переслала сюда штрафы за использование магии на глазах у магглов.

— Джеймс!

— Да, мам? — откликнулся Сохатый, наблюдавший за обменом любезностями и беззвучно хихикающий.

— Позаботься о друге. Что стоишь? Разогрей скорее кусочек ягнёнка! Соус не забудь.

— Разве Барро не может это сделать?

— Барро убирается на заднем дворе.

— Аргх! — Джеймс затопал на кухню, и Сириус, посмеиваясь, отправился за ним, подгоняя его по дороге:

— Давай, давай! Я жутко голоден. Так бы целого барана и проглотил.

— Целый баран сейчас как раз цокает за мной.

Из всех помещений в доме Поттеров Сириус больше всего любил кухню, любил пол в косую плитку, круглую мойку, дубовые полки над ней с рядами белоснежной посуды, обои со стрекозами и люстру с бумажными плафонами… Это самое уютное место на всём земном шаре.

— Ладно, мяса не надо, — сказал он, когда Сохатый взялся за противень. — Настроение — дрянь. Кусок в горло не лезет. А зефир возьму с собой в холостяцкую берлогу.

— С Мэдди разругался?

— Я с ней не ругался, просто отменил свидание, а она со мной — да. Я — эгоистичное чудовище. Вопилку мне прислала. До сих пор в ушах звенит.

— Какао хоть будешь?

— Мог бы и не спрашивать.

Сохатый поставил перед Сириусом чашку его любимого обжигающего какао, а сам закатал рукава клетчатой ковбойки и принялся деловито мыть посуду — руками, как маггл. Ручной труд в этой семье регулярно применялся в качестве урока ответственности для Джеймса и ради лучшего понимания тягот жизни лишённых магии соседей.

В шелковисто-коричневатой шоколадной пенке сгрудились тёмные пузырьки. Сириус подул на них и вдохнул сладкий пар.

Сохатый закрыл кран и принялся вытирать тарелки. Следя за его действиями, Сириус подумал, что Эванс жутко повезло с будущим мужем.

— Кстати, как там наш волк-джентльмен после полнолуния?

Сохатый стал ещё яростнее орудовать полотенцем.

— Я связался с ним по каминной сети. Говорит, что всё путём.

— Он всегда так говорит, — проворчал Сириус. — Ты заметил, что Рем в последнее время сам не свой? Мне это не нравится. Чертовски не нравится.

— Сложно не заметить, но я понимаю, почему он так себя ведёт.

Сириус приподнял брови. Джеймс вздохнул.

— Учёба заканчивается. Он думает о том, как жить дальше с его особенностями.

— А в чём, собственно, дело? Лунатику необязательно на каждом углу кричать о «пушистой проблеме».

— Сириус, Ремус хочет зарегистрироваться.

Бродяга обомлел. Напиток попал не в то горло. Кашель громом сотряс кухню Поттеров.

— Сдаться в Реестр оборотней?! — сквозь выступившие слёзы пробормотал Сириус.

— Зарегистрироваться, — с нажимом повторил Джеймс, используя более щадящую формулировку. — И есть ещё кое-что… — он резко повернулся к Сириусу и выпалил на одном дыхании: — Ты — мой лучший друг, Сириус! Я не могу больше молчать. В общем, Медоуз недавно подошла ко мне и спросила в лоб: «Хочешь вступить в Орден Феникса?»

— А ты что?

— А я ей: «Вы это всем предлагаете? Или всё дело в моей харизме?»

— Полагаю, Медоуз твоё остроумие не оценила. Что ещё она сказала?

Морщинка между бровями Джеймса выдавала крайнее беспокойство.

— Сказала, что я талантлив. Всё схватываю налету. У меня хорошая реакция и быстрая соображалка.

— Ты уверен, что она тебя в Орден звала, а не на свидание? — со шкодливой улыбкой уточнил Бродяга, закинув руку назад через спинку стула.

Джеймс насупился. Медоуз взяла с него слово молчать?

Доркас Медоуз пришла в Хогвартс в качестве учителя аппарации, приглашённого Дамблдором. После первых занятий Медоуз — бывший аврор, между прочим — предложила проводить дополнительные уроки для магглорождённых и полукровок, которых не могли обучить дома. Мародёры записались, не раздумывая. Как и ожидал Сириус, на аппарации учёба не закончилась. На занятиях звучали заклинания из курса ЗОТИ, оттачивались движения палочкой, велись разговоры… Медоуз рассказывала о работе в Аврорате, о том, почему ушла. Она говорила, что бездействие недопустимо, что идёт война. Дураку было ясно, что Медоуз имеет прямое отношение к Ордену, и всё неспроста.

— Я Блэк, — спокойно сказал Сириус. — Мне вступить не предложат.

— Ну и что?! — вскинулся Джеймс. — Какая разница, как тебя зовут? Ты Блэк, отказавшийся от предубеждений относительно чистоты крови. Ты гриффиндорец, в конце-то концов! И ты гораздо лучше меня справляешься на ЗОТИ! На тебя всегда можно положиться. Я дружу с тобой, а не с твоим фамильным гобеленом. Ну, чего молчишь? Обычно ты заводишься с полпинка, а тут… Скажи уже что-нибудь! Накричи на меня, прокляни, ударь!

— По-моему, мы и без Ордена хорошо справляемся, — Сириус улыбнулся. — Мы четверо, если пожелаем, сможем мир перевернуть! Сами. Вот этими руками.

Джеймс слегка потупился.

— Лили призналась, что ей тоже предложили, и она согласилась.

Сириус надеялся, что его улыбка не дрогнула. Их больше не четверо. Он неправильно считал.

— Повезло тебе. Эванс — настоящая львица, Сохатый, а не какая-то трепетная лань.

Поттер встрепенулся, светло-карие глазищи за стёклами очков засверкали.

— Либо они берут туда нас всех, либо никого! Пошли они в задницу горному троллю, и Орден ему на грудь пусть повесят!

В коридоре раздалась тяжёлая поступь, здоровенный глиняный голем показался в дверях кухни с тряпкой и ведром. Доски пола под ним закряхтели. Барро трудился в этом доме пятнадцать лет, помогал главе семьи в лаборатории, когда дело доходило до обжигающего варева, опасного ингредиента или ядовитых испарений. Прошлый голем прослужил Поттерам лет пятьдесят, пока его руки не растворились в выплеснувшейся из котла кислоте. Тогда Флимонт вылепил нового помощника, обжёг его и оживил, оправдав свою фамилию⁽³⁾.

После смерти создателя Барро стал опорой по хозяйству для сдавшей из-за болезни Юфимии.

Сириус каждый раз при виде голема невольно вздрагивал. Не нравились ему его лишённые жизни глаза. Что-то пугающее таилось в слепом послушании глиняного раба. Даже домовики не были столь беспрекословны. Тот же Кричер изыскивал лазейки в неугодном ему приказе.

Барро Сириуса вовсе не заметил, преспокойно занявшись уборкой. При этом видок голем имел такой, будто он вот-вот сам развалится в пыль. Трещин в нём было немерено. Но нет. Все его части тела держались вместе чарами.

Барро смёл со стола в мусорное ведро стебельки, оставшиеся от петрушки, и Джеймс, обожавший жевать их (пережиток анимагической формы), разразился проклятьями. Сириус быстро сцедил последние капли какао и собрался вернуться в гостиную. Стоило сделать шаг за порог кухни, как он нос к носу столкнулся с миссис Бэгшот. Пожилая леди очаровательно улыбнулась.

— А я хотела попросить косточки для моего Шэгги.

Следом в коридоре появилась хозяйка дома, за которой семенил старый мопс, извещая всех обитателей дома о своём появлении громким пуканьем. Батильда взмахнула палочкой, после чего поводок змейкой пристегнулся к ошейнику пса.

— Пожалуй, мы пойдём. Шэгги ещё нужно погулять перед сном.

— Эх, жаль. А то я мог бы прокатить вас до крыльца. Добрались бы с ветерком, — улыбнулся Сириус, подмигнув. — Однажды я так разогнался, что взлетел без всякой магии! Мой «Триумф» круче гоночной метлы, на нём можно снитчи ловить, и пятой точке удобнее.

Юфимия прочистила горло, намекая, что кое-кому пора перестать хвастаться. Батильда легонько ущипнула Бродягу за щёку.

— Бесстыжесть ты унаследовал от матушки.

— Вы знаете мою мать? — удивился Сириус.

— Я принимала у Вальбурги экзамен по истории магии, — бесхитростно сообщила Батильда. — Она тогда перепутала Энгиста из Вудкрофта с Энгистом из Верхнего Барнтона, но каким-то образом сумела заколдовать экзаменационный билет, заменив в нём вопрос.

Сириус от души расхохотался.

— Как же это похоже на мою дражайшую матушку!

— Ты так из-за слова «погулять» перевозбудился? — насмешливым шёпотом спросил вышедший к ним Джеймс и почесал мопса между ушами. — Или просто четвероногого друга провожаешь?

Бродяга пихнул Джеймса локтем.

— Сириус, у меня небольшая просьба, — сказала Батильда, спрятав палочку в широком рукаве. — Загляни ко мне завтра, будь добр.

— Будет сделано.

— Сынок, проводи миссис Бэгшот, — попросила Юфимия, цепко держась за дверной косяк, что не укрылось от Сириуса.

— Почему я? — заныл Сохатый. — У меня нет мотоцикла, летающего со скоростью снитча.

— Не завидуй, — отрубил Сириус. — Иди, иди.

Когда Джеймс и Батильда скрылись за калиткой, он с тревогой оглянулся на миссис Поттер. Она едва стояла на ногах. Её одолела слабость. Голем показался из кухни, но преспокойно прошёл мимо хозяйки, вызвав у Сириуса ярость. Тупая куча глины ничего не чувствовала, ничего не предпринимала без прямого распоряжения. Грязь и магия.

Юфимия пошатнулась, кутаясь в кофту, закрывая лицо от вечерней прохлады. У неё закончились силы притворяться, что всё хорошо. Сириус подскочил к ней и поддержал её за руку. Она посмотрела на него с благодарностью и позволила увести себя назад в комнату.

— Вы хотели поговорить наедине? — напряжённо спросил Сириус.

Юфимия кивнула.

— Расскажи мне об этой девочке. О Лили Эванс. Кажется, скоро ей быть хозяйкой в этом доме.

— Лили очень красивая, умная и ответственная. Она же староста, и всё такое… Джеймс ей оды поёт, но всё по делу. Погодите. Хозяйкой? — впервые за долгое время Сириус испугался. В глазах Юфимии Поттер отразилось чувство вины, будто она стыдилась того, что заставила его переживать. Он взял себя в руки и ровным голосом озвучил очевидное: — Вы умираете.

Джеймс закрывал глаза на явные признаки грядущего несчастья, но Сириус не мог позволить себе подобную роскошь. Теперь страшная фраза повисла в воздухе над ним, легла на плечи пришпиливающей тяжестью.

Юфимия кивнула.

— Сколько?

— Неделя, может, две. У меня для тебя важное поручение, Сириус. Ты знаешь моего Джеймса лучше всех, он непоседа и задира. Но душа у него нараспашку. С его характером легко попасть в беду… Я скажу страшную вещь, но ему иногда не хватает твоей жёсткости. Не мог бы ты присмотреть за ним, мой хороший?

Сириус опустил глаза. Какой интересный узор на паркете…

Столько лет эта женщина заботилась о нём, как о родном человеке, а теперь выбрала его, чтобы поручить заботу о Джеймсе. Она попросила присмотреть за сыном. И кого? Сириуса! Оболтуса-гриффиндорца, ловеласа и сквернослова. Миссис Поттер доверяла ему. Доверяла важную миссию. Он будет всю жизнь хранить этот миг в памяти, как драгоценный алмаз, но вместе с тем… Как больно. О Мерлин! Больно! Больше всего на свете Сириус мечтал сейчас же оказаться в любом другом месте земного шара, лишь бы не слышать слёз в голосе умирающей, истощённой долгой болезнью женщины. А ведь ещё утром самое большее, чего он желал — купить кровать с водяным матрацем и целовать на нём Мэдди.

— Я присмотрю за Джеймсом. Обещаю, — поклялся Сириус, и Юфимия счастливо улыбнулась. — Но… — его голос всё-таки дрогнул, он не мог не спросить, — …почему я?

Она посмотрела на него так, будто он сморозил несусветную глупость.

— А кто же ещё, дорогой?

— Я непрактичный, наглый, бесстыжий… Шило в заднице, ветер в голове. Да у меня море недостатков!

Юфимия взяла его ладонь в свои дряблые старческие руки, погладила пальцы.

— Ты — хороший человек, большего мне не надо.

---

1) Барбара Вудхаус — известная британская дрессировщица собак, автор книг и телепередач на эту тему. Она твёрдо верила, что «плохих собак не бывает», есть только плохие хозяева.

Вернуться к тексту

2) Джон Томас (псевдоним Чарубель) — известный валлийский астролог и мистик, основатель оккультного общества «Небесное братство», практиковал магические ритуалы.

Вернуться к тексту

3) Фамилия Поттер переводится с английского как «гончар».

Вернуться к тексту

март 1978 года

В парке Малфой-мэнора бушевало море, жёлтое море нарциссов. При малейшем ветерке волны накрывали каменные тропинки, проложенные сотни лет назад и петляющие так, чтобы попавший на них путник не выбрался из зелёных угодий, не обойдя их большую часть. Отощавшие пчёлы сонно гудели над рябчиком, решая, как лучше к нему подступиться, а в красноватых веточках ивы виднелась заготовка птичьего гнезда. Если за что и стоило любить поместье Малфоев, то за парк. И его новую хозяйку. Если бы не Нарцисса, то и ноги Регулуса здесь бы не было.

Благотворительный квиддичный матч не являлся чем-то необычным. Богатенькие волшебники периодически прибегали к подобным уловкам для очистки репутации. Малфои особенно усердствовали, надеясь, что хорошие начинания затмят собой дурные. За последние три года при их поддержке состоялось пять или шесть выставок магических поделок сквибов. Волшебством там и не пахло, но собранный для мероприятия такого рода хлам неизменно становился предметом умиления для сердобольных наседок вроде тётушки Элси. Многим запомнился концерт русалочьего хора, устроенный Абраксасом для привлечения внимания к проблеме загрязнения озёр, благо домовые эльфы ещё на входе раздавали ушные затычки.

Квиддич на Пасхальных каникулах — это меньшее из зол в череде неприятностей, к тому же Блэки давненько не показывались на светских раутах. У Регулуса не было шанса отказаться от участия. На сей раз Малфои сделали ставку на общество магоорнитологов. Со зрителей благотворительного матча содрали кругленькую сумму, которая после игры должна пополнить казну Фонда защиты сниджетов.

Регулус облачился в форму синего цвета и вышел в парк, где выросла миниатюрная трибуна для гостей. Соперники были одеты в красное, и среди них оказался Эван с битой загонщика в руке. В одной команде с Розье заявились Эйвери и Гиббон — молодые и крепкие охотники, отобрать у которых квоффл будет непросто даже опытному игроку. Затем Регулус смерил взглядом своих сокомандников и пришёл к неутешительному выводу: им конец. При этом — бесславный. Швы на синих бриджах мистера Гойла грозили разойтись в любой момент. Тоненькую, как тростинка, Миранду Джагсон того и гляди сдует с метлы сквозняком, а вот старшего Эйвери вообще вряд ли хоть одна метла сможет оторвать от земли. Для полного фиаско не хватало только поставить Кровавого Барона защищать кольца, которые Люциус подвесил прямо в воздухе. Сам Малфой, естественно, примкнул к «красным». Малфои всегда выбирают сторону с наибольшими перспективами.

Регулус бросил осуждающий взгляд на кузину, занявшую место на трибуне рядом с Друэллой. Нарцисса повязала алый шёлковый шарф и послала мужу воздушный поцелуй. Предательница.

Сэмвелл Нотт был слишком стар, а точнее ленив, чтобы участвовать в матче, но не упустил случая запихнуть своё дряблое тело в форму арбитра. Представитель фонда торжественно вручил ему свисток в форме птички с открытым клювом.

— Все по мётлам, дамы и господа!

Регулус привык к своей «Стреле» — метле, заказанной из Штатов. Она разгонялась до девяноста миль в час, обладала идеальным хвостовым оперением для виражей и рессорной подушкой для удобства. «Стрела» завибрировала в руке, когда он погладил серебристые прутья.

— В чём дело, Реджи? Уже сдался и трепещешь от страха?

Белла. Форма цвета берлинской лазури сидела на ней как влитая, очерчивая высокую грудь. Непослушные волосы кузина наспех забрала в хвост и завязала лентой. Она застегнула заклёпки на наручах и улыбнулась Регулусу так, будто знала чью-то постыдную тайну. Или наложила заклятие окаменения на все мётлы противника разом.

— Да-да, у меня поджилки от страха трясутся, — закатив глаза, ответил Регулус.

— Мы всех сделаем!

— Неужели?

— Да! — Беллатриса протянула руку, и в неё тотчас прилетела бита.

— Ты загонщица?!

— А ты сомневался? Кто у них на воротах? Люциус?

— Нет. Кажется, старший Монтегю. Малфой — охотник.

— Жаль, у охотника больше шансов увернуться. Малфой сильно подвёл меня на днях. Ладно, — Белла кивнула собственным мыслям. — Монтегю мне тоже не нравится.

— Белла, эти бладжеры не такие, как в профессиональном спорте, они не могут причинить большой вред.

Беллатриса раздула ноздри, как дракониха, почуявшая раненого горного козла на краю оврага в нескольких милях от её логова.

— Это мы ещё посмотрим, — игриво сказала она. — Мы должны выиграть! Тебе нужна дополнительная мотивация, Реджи?

— Я сто раз просил тебя так меня не называть, — устало проворчал Регулус.

— Если хочешь, чтобы твой дружок Розье остался при зубах, поймай снитч побыстрее, — Беллатриса оседлала метлу и взмыла вверх, издав воинственный клич. Мерлин, она на самом деле не понимала, что похожа на женскую версию Сириуса?

Регулус поймал встревоженный взгляд Эвана и невольно ухмыльнулся. Быстро же стёрлась улыбочка Розье, когда он понял, с кем предстоит играть. Все участники заняли позиции в небе, и по свистку из корзины выпустили мячи. Регулус не увидел снитч, зато бладжеры с дружным чавканьем пронеслись мимо, сея хаос в построениях обеих команд. Ловцом «красных»была дочка замглавы отдела магического транспорта — Алекто Кэрроу — девушка жилистая и коренастая, с короткими пальцами, которыми не то что снитч ловить — древко-то держать было трудно. Как бы не грохнулась с метлы куда-нибудь в парковый пруд. А может, в пруд — не так уж и плохо. Всё мягче, чем о землю. Регулус не успел оглядеться в поисках ближайшего водоёма, как со стороны колец раздался истошный крик. Монтегю держался за протараненную бладжером ногу.

— Отличный удар, миссис Лестрейндж! — поздравил подлетевший к кузине Регулуса Гойл.

— О чём вы? Я целилась в голову! — крикнула Беллатриса и расхохоталась, да так заразительно и естественно, что остальные подхватили за ней. Регулус покачал головой. Он-то понимал, что кузина не шутила.

— Кто заменит травмированного вратаря? — громко спросил Нотт.

Брат Кэрроу с мрачным видом разбуженного в полдень упыря натянул на плечи торжественно переданный ему Монтегю красный игровой плащ. Внешне он был полной противоположностью своей сестры, покачивавшейся в небе в нескольких ярдах от Регулуса: высокий, тощий и бледный. При большом желании он смог бы пролезть через одно из колец, которые теперь охранял.

Матч продолжился. Мячи летали туда-сюда. Мётлы то и дело своевольничали под неопытными игроками.

Спустя двадцать минут игры мокрый от пота Эван подлетел к Регулусу и заорал:

— Твоя кузина чокнутая! Она все бладжеры посылает в людей, а не в стороны!

— Да нет же, пока она даже не целится, — ответил Регулус, высматривая золотой отблеск снитча.

— Утешил.

Вскоре Нотт сжалился над бедолагами в красном и объявил небольшой перерыв. В настоящем матче о подобной роскоши не могло идти и речи.

Белла была страшно довольна собой, в то время как её соперники загнанно дышали при приземлении.

Домовиха тотчас предложила приземлившемуся Регулусу стакан фруктовой газировки и бутылку воды, в которой дрейфовали кубики льда. Выбор пал на второе.

Беллатриса приблизилась к нему с необычайно взволнованным видом.

— Он здесь! — выдохнула она.

Регулус сделал глоток.

— Он?

— Тёмный Лорд. Посмотри. Посмотри у фонтана!

Регулус оглянулся, чуть не пролив на себя воду. Волдеморт тоже почтил вниманием мероприятие. Вопреки всему, что говорил отец, нельзя просто взять и перестать восхищаться этим удивительным человеком.

— Ты говорила с ним?

— Только засвидетельствовала своё почтение, — Белла выглядела расстроенной. Она откинула с глаз волосы, выбившиеся из хвоста. — Он был занят беседой с мерзким старикашкой Абраксасом. Тёмный Лорд сказал мне, что хочет увидеть нашу победу. Считай, это приказ. Ты понял меня? Ты не имеешь права ударить в грязь лицом, иначе пеняй на себя. Выиграй!

Едва Беллатриса перевела дыхание, как на неё фурией набросилась Нарцисса.

— Ты обезумела? Что ты творишь на поле? Так ты убьёшь их.

Белла вооружилась вредной улыбочкой. Нечестивый блеск в её глазах вспыхнул искрами.

— Ох, сколько экспрессии, Цисси. Не нервничай, а то кровь носом пойдёт.

— Я знаю, что происходит, — Нарцисса схватила сестру за руку так, что Белла вскрикнула, — но Люциуса ты не тронешь! Волдеморт…

— Не смей произносить его имя! — взвизгнула Беллатриса.

— Он здесь. Я видела, я кое-что слышала… Люциус не виноват. Если у твоего Повелителя есть вопросы, пусть задаёт их Абраксасу. Если мой муж пострадает из-за тебя, если хоть один волосок…

— У Люциуса волос слишком много, — невозмутимо сказала Белла. — Ничего страшного, если я немного помну его причёску.

— Прекрати это. Прекрати, слышишь? Ты пугаешь меня. Ты всех пугаешь! — Нарцисса сузила глаза и напустилась на Регулуса, которого только что увидела: — А ты?!

— Я?!

— Почему снитч до сих пор не пойман?! Ждёшь, когда наша дражайшая сестрица отправит моего мужа в Мунго?

Белла бесстрастно подула на ногти, покрытые кроваво-красным лаком, словно происходящее ничуточки её не касалось.

— Я даже не уверен, что снитч вообще выпускали на поле! — оправдался было Регулус, приняв глупое выражение, которое обычно выводило маму из себя.

— Безжалостный! — припечатала Нарцисса, подобрала юбки и, вздёрнув нос, направилась обратно к трибунам, где домовые эльфы растянули баннер в поддержку «красных». — Активнее! — рявкнула на них Цисси, после чего домовики рьяно запрыгали, потрясая полотном.

Беллатриса целых десять секунд сдерживала себя, затем со злорадным торжеством посмотрела на Регулуса.

— Лгунишка. Ты видел снитч. Я видела, что ты видел, но не стал за ним гнаться. Тебе нравится наша маленькая игра.

Регулус пожал плечами.

— Снитч был слишком далеко. Игра ужасна, но мне нравится, как ты сбиваешь спесь с тех, кто слишком высоко взлетел.

Белла озорно подмигнула.

Перерыв закончился, и игра возобновилась. Регулус решил, что возьмёт снитч при первой возможности — не стоило лишний раз злить Нарциссу. В гневе она была не менее опасна, чем Беллатриса. Ей ничего не стоило подложить ему скорпиона в карман.

И высшие силы его услышали. Несколько минут спустя золотой шарик со стрекотом прошил воздух и устремился вверх. Регулус крепче стиснул метловище и бросился в погоню. Удивительно, но Кэрроу оказалась расторопнее, чем он ожидал. Её метла рванула с места следом, а капризный шарик взмывал всё выше и выше. Регулус прижался корпусом ближе к древку, скорость «Стрелы» увеличилась. Ледяной ветер засвистел в ушах, хлестнул по щекам и взвыл от бессилья. Холод заколол ноздри, а плащ захлопал за спиной. Регулус оглянулся в поисках соперницы. Кэрроу немного отстала, но её упорства хватало на то, чтобы держать темп. И всё же ей было тяжело цепляться, а угол траектории полёта всё возрастал.

Они неслись почти вертикально, свечой уходили вверх, как вдруг Регулус ощутил резкий рывок. Дыхание сбилось. Он закашлялся, хлебнув холод. Кэрроу — безумица! — схватила его сзади за плащ. «Стрелу» повело в сторону, а Регулуса — назад. Кэрроу же не сумела удержать древко одной рукой — соскользнула. Теперь они оба висели в воздухе, уповая на накренившуюся «Стрелу». Синий плащ порвался, и девушка камнем полетела вниз вместе с зажатой в пальцах полоской ткани. Снитч резко сменил курс и тоже ринулся к земле. Регулус подтянулся, сел и круто развернул метлу, войдя в отвесное пике. Он вытянул руку, ощущая кончиками пальцев ажурные крылья шарика. Ещё немного…

Глаза метнулись к падающей фигуре в красном, нелепо машущей руками, вопящей, перепуганной…

Регулус стиснул зубы. Её спасут. Она не разобьётся. Он должен поймать снитч.

«Выиграй!» — сказала Белла.

Крик Кэрроу звенел в ушах, пока их не заложило из-за ветра.

«Не отвлекаться!»

Её подхватят у земли. Регулус был почти уверен в этом. Почти.

«А если не поймают?»

Его дело — снитч! Снитч, а не жизнь едва не угробившей их обоих идиотки.

Море нарциссов стремительно приближалось. Он приготовился нырнуть в него с головой. Регулус подался вперёд, вытянулся… Синее, зелёное и жёлтое — всё слилось в одно смазанное пятно, смешение красок… аромат весенних цветов… золотой блеск… шорох крыльев.

— Есть!

Снитч затих в его ладони. Регулус изо всех сил потянул древко на себя. Метла, чиркнув хвостом по цветам, приняла горизонтальное положение и пронеслась над землёй в вихре жёлтых лепестков. Он соскочил со «Стрелы» и высоко поднял руку с зажатым в кулаке шариком. Грянули аплодисменты. Старший Эйвери, всклокоченный несмотря на тонну бриолина на макушке, отдувался и сыпал комплиментами.

Регулус не видел, кто подхватил Кэрроу. Она приходила в себя возле трибуны.

— Ловец поймал снитч, заработав сто пятьдесят баллов для своей команды! Победили «синие»! Игра окончена.

— Наконец-то! — Гойл промокнул лысину от испарины. — Никогда бы не подумал, что благотворительность так утомительна.

Беллатриса в порыве чувств приобняла Регулуса за шею. Она приблизила губы к его уху и шепнула:

— Он видел.

Регулус сразу же понял, о ком речь. Он встрепенулся, разыскивая взглядом Волдеморта, и нашёл его недалеко от тисовой ограды. Волшебник видел его триумф. В груди полыхнула гордость.

После игры гостей пригласили на банкет. Волдеморт занял почётное место возле хозяина поместья. Гости оживлённо обсуждали прошедшую игру, звенел смех, стучали кубки, сыпались поздравления. Уплетая свиной паштет с кедровыми орешками, старший Эйвери рассказывал, как спутал квоффл с бладжером и кинулся его ловить. Подвыпивший Нотт выспрашивал у представителя фонда, где на чёрном рынке купить сниджета. Миссис Монтегю стоически выслушивала жалобы супруга на больную ногу. Брат и сестра Кэрроу тихонько переругивались. И только Абраксас молча шевелил челюстью, будто пережёвывал собственный язык и был разочарован его вкусом.

— Нюхлерам и джарви присвоили третий класс опасности, — пропыхтел Гойл, привстав, чтобы дотянуться до блюда с голубыми крабами. Когда он вернулся на место, стул под ним страдальчески крякнул. — У меня четыре нюхлера. Теперь за содержание каждого придётся отстегнуть по двадцать галлеонов.

— Безобразие! — поддержала миссис Снайд. — Они сравнили книззла, нюхлера и гиппогрифа и признали их одинаково опасными. Покажите мне безумца, который содержит гиппогрифа в домашних условиях. А теперь посчитаем, сколько книззлов живут у волшебников? Почему мою крошку Пусси причислили к опасным тварям? Она — чистокровный книззл в пятом поколении, но до сих пор никого не поцарапала, кроме бестолковых эльфов.

— Заведи себе домашнюю кошку, Дафния, — хмыкнул Абраксас. — Она спокойнее и ласковее. Глядишь, и сама чему-нибудь у неё научишься.

Гости снова рассмеялись.

— Слышал, вы приобрели цербера? — поинтересовался Джагсон у хозяина дома. — Увели из-под носа Рудольфуса.

— Мы приобрели орфа, — поправил Джагсона Люциус. — Две пасти прокормить легче, чем три.

— Можно подумать, это для вас проблема, — промокнув губы, с кокетством произнесла миссис Снайд. — Вокруг такое богатство. Малфой-мэнор похож на дворец. Иной раз удивляешься, находя предметы роскоши в самых неожиданных местах.

Регулус чуть не подавился мясным ломтиком в попытке сдержать смех. Миссис Снайд только что бесстыдно намекнула гостям на золотые унитазы в уборных Малфой-мэнора. Волшебники и волшебницы за столом поспешили прикрыть рты салфетками, пряча улыбки.

— Чем больше ты имеешь, тем тщательнее это охраняешь, — сказал Люциус, нисколько не смутившись.

— В Греции выращивают прекрасных сторожевых псов, — светским тоном поддержал его Волдеморт. — И с ними меньше головной боли, чем со сфинксами, которые могут растерзать собственного хозяина за неправильный ответ на загадку.

— Теперь понятно, зачем здесь столько павлинов, — в штуку проронил Эван. — Их крики — сигнал тревоги на случай ограбления!

— Грабителей ждёт кое-что пострашнее наших павлинов, — хохотнул Люциус.

— Вы видели сфинкса? — спросила Алекто, обратившись к Волдеморту. С начала банкета она глаз с него не сводила, заставляя Беллу скрипеть зубами от ревности. — Я думала, их уже не осталось.

— Да, в Фивах, — ответил Волдеморт, — в закрытом заповеднике, мисс Кэрроу. Некоторые магические создания считаются исчезнувшими, но это не значит, что так оно и есть. Взять хотя бы василисков. Если верить свиткам, последний василиск был убит криком петуха в Варшаве ещё в шестнадцатом веке. Сегодня их разведение запрещено Международным Конгрессом Волшебников. Однако эти могучие животные — дети магии, их появлению на свет поспособствовал человек. Кто даст гарантию, что где-нибудь в африканской деревушке какой-нибудь местный колдун без академического образования, палочки и лицензии от местного Министерства магии не вырастит из яйца ибиса маленького царя змей⁽¹⁾? Египтяне-рыбаки до сих пор разбивают яйца ибисов в дельте Нила, чтобы из них не вылупились василиски, и в то же время прославляют этих птиц за поедание ядовитых змей, прячущихся в высокой прибрежной траве. Вы не находите эту борьбу ироничной? Они уничтожают потомство собственных спасителей. Интересно, что они будут делать, кого станут винить и проклинать, если однажды сумеют разбить все яйца?

Регулусу стало не по себе. Речи Волдеморта каждый раз задевали за живое, отталкивали, возмущали, пугали, но вместе с тем нельзя было не слушать.

— Я завидую вам, отчаянно завидую! — с восхищением заявил младший Эйвери. — Вы столько повидали за границей!

Волдеморт улыбнулся.

— У магии нет границ. И у меня тоже.

— Тост! — подхватил Гойл. — За безграничную магию!

Белла первая подняла кубок. Тост многократно повторился. Гойлы, Эйвери, Кэрроу, Джагсоны и Гиббон… все улыбались, обмениваясь взглядами. Монтегю настолько воодушевился происходящим, что забыл о том, что находится в помещении и запустил сноп разноцветных искр в потолок.

— Чудесный вечер, — произнесла Лидия Монтегю, поднявшись из-за стола. — Вы действительно много путешествовали, — она легко кивнула Волдеморту. Он ответил ей тем же. — Северная Африка, Европа, Западная Азия… и везде, везде вы оставили свой неповторимый магический след. Некоторые говорят, что вы совершили великие дела. Ужасные, но великие.

Все взоры обратились к ней. Когда миссис Монтегю неожиданно направилась к Волдеморту, обходя сидящих волшебников, её супруг, растерянный происходящим, тоже встал, но не сделал ни шага за ней. Даже домовые эльфы, прислуживающие на банкете, застыли с подносами в руках.

— Для вас нет границ, — продолжала волшебница, приближаясь к главному гостю с кубком в руке. — Нет законов. Ни физических, ни моральных. Все восхищены, все пали ниц перед вами, что бы вы ни делали, какие бы злодейства ни совершали. Как странно, не находите? Как это у вас получается? Не знаю. Научите. Я бы хотела разделить мой кубок с вами, испить вашей мудрости. Позволите?

Волдеморт испытующе смотрел на неё. Белла выхватила волшебную палочку. Сидящие рядом с ней отпрянули назад, прижавшись к спинкам своих стульев. Люциус взвился с места, но Волдеморт поднял руку, жестом приказав Беллатрисе и Малфою ничего не предпринимать.

Миссис Монтегю безмятежно улыбалась, но её взгляд оставался ледяным.

— За что же мы будем пить? — спросил Волдеморт всё тем же бархатным голосом.

— Лидия, вернись, прошу тебя, — в то же время беспомощно проблеял мистер Монтегю. Он с видом побитой собаки взглянул на ошарашенных гостей. — Не знаю, что на неё нашло. Вероятно, она выпила лишнего…

Миссис Монтегю не обратила на мужа внимания.

— За жизнь.

Волдеморт поднялся навстречу женщине.

— Отличный тост! Леди — вперёд.

Миссис Монтегю хрипло рассмеялась.

— Не отставайте, — сказала она, поднеся кубок к губам, — иначе я этого не переживу.

Последовал долгий глоток. Регулус буквально его слышал. Он не сводил глаз с женщины. Он ничего не понимал, но чувствовал, что происходит нечто жутковатое.

— Похоже на токайскую липовину⁽²⁾, — сказала миссис Монтегю, когда Волдеморт принял из её рук кубок с вином. — Прошу, — она жадно проследила за тем, как он осушил предложенную чашу до дна.

— Сладко, — Волдеморт поставил опустевший кубок на стол. Рядом через несколько секунд резко опустилась ладонь пошатнувшейся миссис Монтегю. Другой рукой она схватилась за горло, её рот безобразно открылся, и оттуда хлынула кровь.

— Яд! — воскликнул Эван, поднявшись. Многие следом за ним вскочили с мест.

Мистер Монтегю окоченел, в ужасе глядя на жену.

Силы оставили её. Она упала на колени перед Волдемортом и схватилась за его мантию, разорвав подол.

Волдеморт склонил голову набок, будто изучал не умирающую женщину с розовой пеной в уголках рта, а незначительное для мира существо.

Кто-то кричал, кто-то побежал вызывать авроров, целителей, кто-то, включая самого Регулуса, не смел пошевелиться.

— Бессмысленная смерть, — произнёс Волдеморт то ли с жалостью, то ли с презрением и выдернул край своей испорченной мантии из ослабевших пальцев Монтегю. Гримаса удивления и ужаса тронула черты женщины.

— Как? — прохрипела она.

Наконец её тело обмякло, и миссис Монтегю перестала дышать.

* * *

— Это не моя жена! Я не знаю эту женщину! — вопил мистер Монтегю, напоминая мандрагору вне горшка. — Где Лидия? Куда вы дели мою жену?

Эльфы обступили его в тщетной попытке всунуть ему стакан воды, куда молодая хозяйка Малфой-мэнора накапала успокоительного зелья.

Регулус следил за происходящим, стоя у окна гостиной. Здесь он не мешал аврорам выполнять работу и мог слышать их перешёптывания. Эван подошёл к нему и опёрся поясницей о подоконник. Розье улыбался. Как и всегда.

— Действие Оборотного окончательно спало. Авроры пытаются выяснить личность волшебницы, проникшей в Малфой-мэнор. Поразительно, правда? Я уж думал, этот день мне запомнится только синяками, полученными благодаря твоей чокнутой кузине.

— Зачем она это сделала? — произнёс Регулус, нахмурившись.

— Может, не надо глубоко копать? Белла обыкновенная садистка.

— Нет, — Регулус повернулся к другу, покачав головой. — Не Белла, а эта женщина, что выдала себя за миссис Монтегю. Выходит, она похитила настоящую Лидию, заняла её место, и всё ради того, чтобы попасть на благотворительный приём в Малфой-мэнор. Возможно, она притворялась другим человеком несколько дней или даже недель, ожидая встречи сам знаешь с кем.

— Она хотела убить Волдеморта.

— Пусть так, но зачем умирать самой? — Регулус бросил короткий взгляд на двери в банкетный зал. Тело ещё не вынесли, но яд уже определили. Название было незнакомым. В Британии такую отраву не продают, или Регулус не слышал о ней в силу её редкости. Он отвернулся к окну. Снаружи сгущались сумерки, в прогалах между стволами деревьев на границе парка копились тени, вместе с ними множились вопросы в голове. — Если только ей не для кого было жить. Она намеревалась одолеть Волдеморта ценой собственной жизни…

— Эй, — Эван помахал ладонью перед его носом, — только не надо ломать голову из-за неизвестной сумасшедшей, решившей протянуть ноги. Эффектно выступила, не спорю, но лучше подумай о другом. Волдеморту смертельный яд не то что не повредил, он вообще его выпил и не заметил.

— Говори тише, авроры не знают, что он был здесь. Абраксас сразу же увёл его куда-то…

Розье недовольно прищёлкнул языком, но понизил голос до шёпота:

— Теперь ты понимаешь, что слухи не врали. Он — особенный.

Разбирательства длились до самой ночи. Вопросы, ответы, объяснения, новые вопросы… Люциус показал себя с наилучшей стороны — и правда, истинный переговорщик. Регулус-то видел, что Нарцисса держится из последних сил. Все остальные не замечали, чего ей стоили холодность, собранность и отстранённость. Никто из гостей не думал о том, каково ей будет заходить в банкетный зал после нынешнего вечера, когда перед мысленным взором вновь и вновь оказывается тело женщины, и всюду кровь. Цисси позволила себе благодарный взгляд, стоило Регулусу незаметно сжать её пальцы в своих.

— По крайней мере, о нашем благотворительном вечере точно напишут в завтрашней газете, — мрачно пошутила она. — Прости, что статью украсит не твоя колдография со снитчем.

— Как-нибудь переживу.

— Ты останешься на ночь? Я прикажу приготовить одну из гостевых комнат. Только не воображай, что я простила тебя, маленький злодей.

Он не мог остаться. Регулус не желал делиться с кузиной своими опасениями о здоровье матери. Нарциссе ни к чему новые тревоги.

— Не могу. Но тебе нечего бояться. Миссис Монтегю, или кто там эта странная женщина, не желала тебе зла. Она не станет кровожадным призраком и не будет терроризировать обитателей мэнора.

Нарцисса посмотрела на него как на дурака.

— Ты не понимаешь. По правде говоря, мёртвых нужно бояться меньше всего. Меня пугает до дрожи живой человек, живой вопреки тому, что мы сегодня видели.

— Волдеморт.

— Не произноси его имя, — шикнула Цисси.

— Он всё ещё здесь?!

Она быстро кивнула, затеребив выбившийся из причёски локон.

— В секретной части библиотеки, — Нарцисса обхватила себя за плечи и поёжилась. — Скорее бы он ушёл. Ох, Реджи, ты мог такое представить? Он выпил смертельный яд, и ничего.

— История знает волшебников, которые постоянно принимали небольшие дозы ядов, сделавшись таким образом неуязвимыми для отравления.

— Правда?! — Нарцисса выдохнула с облегчением. — Я не подумала. Это всё объясняет.

Ни черта это не объясняло. С чего бы Волдеморту пить столь редкий яд, чтобы выработать иммунитет? Однако Нарциссу удовлетворил ответ Регулуса, она успокоилась. Ко всему прочему, вовремя подключился Эван с набором не совсем приличных историй, которые, однако, отвлекали от тяжких мыслей лучше всего.

Наконец авроры покинули особняк. Люциус и Абраксас провожали их из поместья, заговаривая стражам порядка зубы.

Регулус вежливо отделался от домовихи, приставшей к нему с порцией успокоительного зелья, и твёрдым шагом направился в библиотеку. Совершенно крошечную по сравнению с величественными книжными залами Хогвартса. На полках не было ничего внушительнее Англосаксонских хроник и интереснее сборника баллад двенадцатого века. Малфои не выставляли ценные экземпляры на всеобщее обозрение. Где-то здесь были спрятаны волшебные механизмы, открывающие вход в секретные комнаты, попасть в которые мечтал не один аврор. На западной стене висели портреты. Изображённые на них люди высокомерно поглядывали на Регулуса. Брутус Малфой особенно лучился недоброжелательностью. Его маленькие злобные глазки зорко следили за каждым движением Регулуса из-под набрякших седых бровей. Усы над его презрительно выпяченной губой были похожи на мохнатую гусеницу, которая, казалось, вот-вот пошевелится.

Света было мало. В суматохе эльфы забыли поменять свечи, а те, что ещё висели кляксами в люстре, едва горели. Парковые аллеи, видимые из больших вытянутых окон, казались по-осеннему холодными и негостеприимными. На небе сиротливо ютились немногочисленные звёзды. Регулус прикидывал, каким созвездиям они могли принадлежать, как вдруг позади него раздался глухой щелчок. Он оглянулся и увидел Волдеморта в сопровождении Беллатрисы и Оуэна Джагсона. Стена за ними вернулась в прежнее положение, скрыв тайный ход.

— Мистер Блэк! — Волдеморт даже не удивился. Могло ли его что-то вообще удивить? Регулус, сунув под мышку первую попавшуюся книгу с полки, сделал вид, что только что увлечённо читал. — Вижу, вы интересуетесь не только квиддичем, но и литературой. К слову, сегодняшний манёвр при поимке снитча заслуживает всяких похвал.

— Вашей похвалы достаточно, — искренне откликнулся Регулус.

— Белла, твой кузен слишком скромен.

— Не верьте ему, Повелитель. Регулус не скромен, а сладкоречив.

Волдеморт насмешливо хмыкнул.

— Вы были похожи на зимородка. Эта птица напоминает мне ловца. Она отличается особенным терпением, по несколько минут зависает над водой, высматривая добычу, а затем падает и хватает рыбу, — Волдеморт выдержал паузу, а после продолжил более глубоким тоном: — опережая менее проворных птиц.

— Если на поле для квиддича была бы ещё и вода, думаю, можно утверждать новый вид спорта, — усмехнулся Джагсон.

— Я неплохо плаваю, так что всё равно мог бы выиграть, — заметил Регулус.

— Самоуверен до неприличия, — произнёс Волдеморт, но в его голосе сквозило одобрение. — Так сказал о вас мой старый друг Абраксас. Белла, не могла бы ты узнать, где он в данную минуту? Мистер Джагсон…

— Мне уже пора. Миранда давно ждёт, как бы не решила, что меня забрали в Аврорат. Был счастлив с вами познакомиться.

Он вышел, а следом за ним и Беллатриса, слегка склонив голову, оставила кузена наедине с Волдемортом.

— И что же вы думаете о данной мне мистером Малфоем характеристике? — полюбопытствовал Регулус.

— Меня не волнуют приличия, если при этом человек выполняет мой приказ, несмотря ни на что. Мне бы пригодились преданные и решительные люди.

«Кэрроу! — осознал Регулус. — Он говорит о гонке с Кэрроу. Я не спас её. Я выбрал победу! — Внезапно абсолютно дикая мысль пришла в голову: — Могла ли Кэрроу сбросить меня с метлы только потому, что тоже хотела добыть победу перед Волдемортом?»

— А если бы я упустил снитч? Если бы я спас падающую девушку?

— Какое это имеет значение в данную минуту, Регулус? Выбор уже сделан. Теперь я знаю о вас больше, чем утром — это главное. Сегодня вы победили. Не суть важно, чем при этом руководствовались. Выиграть, не считаясь с сопутствующим ущербом… Я ценю тех, кто понимает ценность успеха. Победа есть победа. Не важно, над драконом или блохой.

Волдеморт непринуждённо прошёлся по комнате и опустился в мягкое кресло с видом на парк Малфой-мэнора. Легко было представить, что это обыденный жест хозяина поместья — так естественно двигался величественный волшебник. Рядом было второе кресло, но Регулус остался на ногах, чувствуя, что это то, чего от него ожидали.

— Жаль, что ваш триумф омрачила столь безобразная сцена в банкетном зале.

— Вы знали эту женщину?

— Нет. Не припоминаю. В этом мире многие жаждут моей смерти, но у злопыхателей нет шансов. Им не тягаться со мной. Чем быстрее они это осознают, тем раньше закончатся бессмысленные жертвы. Я ясно вижу свой путь к цели, он прямо передо мной! — Волдеморт прикрыл глаза, слабая улыбка зазмеилась на его губах. — Я не сойду с него.

Регулус молча смотрел на собеседника, который вызывал у него восхищение. Оставалось лишь гадать, каковы амбиции у человека напротив. Понимал ли он, что чистокровные волшебники использовали его образ в качестве пугала для министра и его магглолояльных подручных? Внезапно Волдеморт смерил Регулуса оценивающим взглядом и сказал:

— Вы больше не проявляете интерес к собраниям в Лютном. Ваши взгляды кардинально изменились? Возможно, вы не верите в серьёзность моих намерений? Не верите в меня?

Регулус смутился и рассердился одновременно.

— Вы умеете читать мысли? Не то чтобы я напуган…

Волдеморт запрокинул голову и расхохотался.

— Сколько вам лет? Пятнадцать? Шестнадцать? Орион в этом возрасте интересовался только травологией и вашей матерью, в чём, разумеется, я не стал бы его винить. Вы гораздо смелее и смышлёнее вашего отца. И всё же я рад, что среди молодых людей есть те, кто включает голову. Что вы думаете о магглокровках? Ну же! Скажите честно, или вы храбры только в маске, стоя в толпе?

Щёки Регулуса затопила краска.

— Я не испытываю к ним ненависти.

— Хорошо! Ненависть — слишком сильное чувство, оно мешает, ослепляет разум, — абсолютно серьёзно произнёс Волдеморт. — Как и жадность, присущая большинству чистокровных волшебников. Некоторые всерьёз считают, что купили меня за пару сотен галлеонов, дюжину званых ужинов и модный шейный платок. Я вернулся в Магическую Британию не для того, чтобы успокаивать толстосумов, которые, едва министр им кинет кость, тут же постараются от меня отделаться. Нет. Я намерен навести порядок во всех структурах, вырезать болезнь под корень. Грядёт безжалостная борьба с теми, кто вредит интересам магического общества вне зависимости от их статуса крови и суммы галлеонов на счету. Как считаете, вы можете помочь мне? Хотите?

Регулус мог бы выкрикнуть: «Да, мой Лорд!», но сомневался, что имел на это право, поэтому с плохо скрываемым рвением ограничился кивком.

Волдеморт ждал подобной реакции.

— Для начала вам следует обучиться хотя бы окклюменции.

— Будьте моим учителем! — на сей раз слова вырвались раньше, чем Регулус успел их обдумать. Сказанного не воротишь. Оставалось лишь воспользоваться свалившимся на голову шансом на все сто. — Я говорю не только о ментальной магии… Меня не пугают тёмные искусства, если на то пошло. Я жажду знаний!

— Что это за книга? — внезапно спросил Волдеморт, и лишь тогда Регулус посмотрел, что в спешке схватил с полки.

— «Гном и бука». Сказка для маленьких волшебников.

— О чём она?

— Каждый день гном собирался выйти наружу из своей норы, чтобы похвастаться перед соседями новой курточкой. Больше всего гном боялся, что пойдёт дождь, и его курточка промокнет. Стоило ему открыть дверь и выглянуть за порог, как начинался дождь. Так гном сидел безвылазно в своей норе. Он не знал, что у её входа в кустарнике поселился боггарт. Когда гном открывал дверь, боггарт сам пугался и превращался в дождь. Так они и жили бок о бок, пугая друг друга.

Большей неловкости Регулус не испытывал за всю жизнь. Он озвучил сюжет детской сказки перед волшебником, чьё имя боялись называть под сводами Атриума. Хотелось провалиться под землю! Однако Волдеморт выслушал его внимательно.

— Чему, по-вашему, учит эта история?

— Тому, что каждый волшебник должен уметь трансфигурировать зонт из чего угодно, — пожал плечами Регулус, потупив взор. — Это старая шутка.

Волдеморт негромко рассмеялся.

— Так ответить мог только англичанин. Скажите, Регулус, вы когда-нибудь видели боггарта?

— Да. В Хогвартсе мы изучали его в рамках курса ЗОТИ.

— Вы видели свой страх, но не самого боггарта, — изрёк Волдеморт, заставив Регулуса нахмуриться. — Боггарты — трусливые существа, они используют маскировку в качестве защитной реакции. Возвращаясь к разговору об окклюменции — я научился закрывать мысли как раз на третьем курсе. У меня не было учителя. Я сделал себя сам, мистер Блэк. Стоило одолеть свои страхи, и мои мысли упорядочились. Подумайте над моими словами, а там посмотрим.

— Так и сделаю. Вы сказали, что вам бы пригодились преданные и решительные соратники.

— Хотите кого-то порекомендовать?

— Эван Розье. Я ручаюсь за него. Он очень талантлив, он метаморф. Эван полностью оправдает ваше доверие. И… Лестрейндж. Рабастан Лестрейндж.

— Младший брат Рудольфуса?

Регулус утвердительно качнул головой.

— Он жаждет с вами познакомиться поближе. Рабастан очень способный, особенно когда дело касается стратегии. Планирование всегда было его сильной стороной. Я хорошо его знаю, он мне почти как брат. Его стремления и надежды схожи с моими.

— А что ваш родной брат? — спросил Тёмный Лорд как бы мимоходом.

В голосе его сквозило безразличие, но простой вопрос заставил Регулуса осечься на полуслове.

— Ах! — В умных глазах Волдеморта появился красный отблеск. — В семье нет согласия.

Он встал и по-отечески положил руку на плечо Регулуса. В тусклом свете она показалась ему костлявой пятернёй скелета.

Регулус с горечью прикрыл глаза.

— Возможно, со временем он поймёт, что заблуждался. Вам предстоит сложный выбор. Нельзя изменить будущее, цепляясь за прошлое, даже за связи с кровными родственниками. Вы готовы к такому безоговорочно? Безоговорочно служить мне, пожертвовать своей жизнью, чужой жизнью, всем, превратить свой разум, чувства, каждый взмах палочки, каждый поступок в орудие и оружие, отринуть семью на второй план ради высшей цели?

— Я готов.

— Хорошо. Учитесь окклюменции, — напомнил Волдеморт на прощание. — Я ценю способных и сообразительных учеников.

* * *

Регулус вернулся на Гриммо сам не свой от произошедшего, он прокручивал слова Волдеморта в уме. Ему не найти лучшего наставника, чем Тёмный Лорд, а стране — лучшего лидера. Отец поймёт это со временем. А Сириус… Сириус уже не образумится. Между ними разверзлась пропасть, и с каждым днём она всё росла и росла. Пора отпустить пустые надежды и идти своим путём.

Мама дремала в ротанговом кресле-качалке в гостиной. Кричер разминал ей ступни, устроившись рядом на полу.

— Кричер, — позвал Регулус. — Утром ты отправишься в «Волшебный зверинец». Мне нужен боггарт.

---

1) В Древней Греции и Древнем Египте бытовал миф, что ибисы, разоряющие змеиные гнёзда на берегах Нила, накапливают в крови змеиный яд, поэтому из яиц этих птиц вместо птенцов часто появляются василиски.

Вернуться к тексту

2) Липовина — сорт винограда из Токая, из него делают вино в Словакии и на северо-востоке Венгрии.

Вернуться к тексту

июль 1978 года

Сириус оставил мотоцикл возле столба с выцветшими афишами, поправил рюкзак на спине и направился к главному входу в издательство «Мэджик Пресс». Трёхэтажное здание располагалось посреди магического квартала Эдинбурга, разбавляя водянистые сумерки свечением, исходящим из многочисленных узких окошек. Над входом в издательство, зажатого между домиками из серого кирпича, висели часы, и, если верить их стрелкам, до закрытия оставалось не так много времени.

Сириус вошёл внутрь и окунулся в уже ставшим привычным мир жужжащих звуков. Пронзительный треск наполнял здание изнутри, оно гудело, как улей. В фарватере движения Бродяги оказалась миловидная барышня за полукруглой кафедрой, расплывшаяся в улыбке. Сириус подался к сотруднице через стойку:

— Венди, ты обворожительна. Впрочем, как и всегда.

Девушка польщённо потупилась и игриво взглянула на Бродягу из-под ресниц.

— А ты всё тот же мартовский кот, хотя за окнами лето. Привёз Эдгару свежие правки?

— Так точно.

Зачарованное перо на кафедре встрепенулось и внесло имя Сириуса в журнал посетителей. За полгода оно мелькало на страницах около дюжины раз — с тех пор, как миссис Бэгшот попросила Сириуса отвозить её наработки в издательский дом.

— Мистер Боунс у себя, — сказала Венди. — Только не шуми в коридоре. Кроме Эдгара там сидят огры-редакторы. В последнее время они не в духе. Сдаётся мне, в поступившей на днях рукописи куча ошибок. Огры весь день требовали привести к ним какого-то автора на съедение.

Сириус ослепительно улыбнулся.

— Не волнуйтесь, я горький и пахну бензином. На меня ещё ни один огр не покушался — все брезгуют.

По пути он заметил группу маленьких эльфоподобных человечков с коричневыми нечёсаными волосами и ярко-голубыми глазами. Брауни. Они сортировали поступившую корреспонденцию, перетряхивая полотняные мешки, набитые письмами. У подножия главной лестницы сидели ещё двое коротышек в красных колпачках. Переругиваясь между собой на родном наречии, они наполняли чернильницы, которым, казалось, нет числа. Сириус засмотрелся на них и чуть было не врезался в парящую тележку, загруженную кипой перевязанных бечёвкой книг.

Наверху было куда тише. Ковры, побитые тысячью ног, лежали во всех коридорах. Сириус свернул налево и чуть ли не на цыпочках миновал дверь, из-за которой доносилось перемешанное с бранью огрово рычание. Наконец он заглянул внутрь хорошо знакомого ему кабинета и увидел расхаживающего туда-сюда мистера Боунса. Тот что-то увлечённо читал, то и дело поправляя пенсне.

— Тук-тук, — Блэк сопроводил слова настоящим ударом по дверному косяку.

— А-а! Сириус!

— Он самый.

— Проходи. Батильда предупредила о твоём появлении.

Сириус был счастлив наконец избавиться от ноши. Он стащил с плеч рюкзак и снял с него заклинание защиты от влаги.

— Погода нынче нелётная, — вздохнул Боунс. — Раньше Батильда присылала всё совой, но в такой дождь от её записей останется лишь мокрый пергамент.

— Поверь мне, Эдгар, ни одна сова не дотащила бы эту тяжесть, не заработав совиную грыжу, — прокряхтел Сириус, выгрузив на стол свитки, которые подслеповатая миссис Бэгшот умудрялась заполнять со скоростью прытко-пишущего пера. — Заметь, тут только правки и комментарии к готовящейся к переизданию «Истории магии». Не представляю, о чём можно столько написать! Разве что перечислять полные титулы гоблинских царьков, что без передышки воевали друг с другом… Почему у вас нет камина? Очень полезное приспособление для перемещения, знаете ли. Или вы не любите Санту и принципиально отрезали ему путь в издательский дом?

Боунс засмеялся. Пенсне при этом так и норовило съехать вниз с его тонкой переносицы.

— В издательстве заклинания вызова огня под строгим запретом, Сириус. Какой тут камин… Даже трубку не закуришь.

— Сочувствую, — искренне сказал Сириус и бесцеремонно плюхнулся в кресло. Мерлин! Он поелозил по сидению. Да это же рай для его пятой точки! Особенно после седла байка.

Глаза приковала к себе тарелка с куриными ножками, что притулилась на столике рядом.

— Угощайся. Путь из Годриковой Впадины неблизкий, — заметив голодный взгляд Бродяги, сказал Боунс. — Жена готовила.

— Меня можно не уговаривать, — откликнулся Сириус с широченной улыбкой. Едва он успел примериться к румяной ножке, как в кабинет заглянул волшебник в больших круглых очках, чудом удерживаемых на смешном носу-кнопке. Его звали Мейсон Вуд, он приходился кузеном Алисе.

— Здорово, Мейс!

Очкарик приветливо кивнул Сириусу и с величайшей осторожностью водрузил на рабочий стол Боунса стопку сшитых листов бумаги. Он даже дышать на неё боялся.

— Рукопись готова, босс.

— Отличная работа! — просиял Эдгар, погладив рукопись, будто это письма любимой женщины.

— Неужели так хороша? — спросил Сириус.

— О, скорее скандальна. Взгляни-ка, ты должен оценить, — Эдгар с гордостью продемонстрировал обложку, на которой мелким почерком от руки было выведено: «Магглорождённых не существует».

— Странное название. Кто автор?

Вуд ухмыльнулся.

— Некий Джон Доу. Все дела мистер Доу ведёт исключительно совиной почтой. По мне, сработал профессионал. Он провёл расследование и пришёл к выводу, что все магглорождённые так или иначе имеют родственников среди волшебников. Чаще всего это внуки, правнуки или даже праправнуки сквибов, изгнанных из волшебного мира, или кровная родня забытых бастардов чистокровок, согрешивших с магглами. Представляешь, какой поднимется переполох среди родовитых снобов? Мы атакуем их фактами! Объём проделанной работы колоссален! Здесь всё: описания, мемуары, свидетельства, снимки засекреченных гобеленов…

— Кажется, этот Доу твёрдо настроен отработать свой журналистский хлеб. Может, я и про своего дядю Мариуса прочту, — непринуждённо сказал Сириус, потянувшись к рукописи. Не успел он коснуться пальцами страниц, как сверху на стопку бумаги легла ладонь Боунса.

— Тогда придётся подождать, когда книга выйдет в печать. Второго экземпляра нет, копировать оригинал запрещено, — Эдгар взмахнул волшебной палочкой, сдвинув в сторону портрет Ровены Равенкло на стене, и Сириус увидел за ним сейф. Вместо замка на его дверце находились две выпуклости. Они разошлись, явив два жёлтых глаза с вертикальными зрачками. Внимательно оглядев присутствующих, сейф открылся. Вуд переправил в него рукопись.

— Знал бы ты, сколько людей не желают, чтобы эта книга увидела свет.

— Могу себе представить, — откликнулся Сириус.

— И ещё больше хотят с этого света сжить меня, — с невесёлым смешком добавил Эдгар. — Четыре покушения, как никак. Нам даже пришлось убрать окно после того, как какой-то малец на метле закинул в кабинет бомбу. Повезло, что она оказалась навозной.

— Ну, как сказать, повезло… — вздохнул Мейсон. — Убирать поражающие элементы пришлось потом мне.

— Видишь ли, Сириус, — продолжил Эдгар, — я злостный магглолюб и отъявленный предатель крови. Моя жена не умеет колдовать. Она маггла.

Сириус улыбнулся и, потянувшись за добавкой, сказал:

— Зато готовит она волшебно.

Пока он от души угощался умопомрачительными ножками, Вуд и Боунс обсуждали дела и не торопились расходиться по домам. Похоже, эти двое жили своим делом.

Сириус тепло распрощался с ними и, напевая себе под нос приставшую мелодию из свежего хита маггловской группы, направился на выход. Труженики литфронта массово покидали издательство. На лестнице Бродяга встретил здоровяка-огра с выпирающими зубами, покрасневшими от чтения глазами и взглядом людоеда.

Поток людей и нелюдей вынес Сириуса из издательства на улицу.

Снаружи ожидаемо накрапывал дождь. Возле мотоцикла маячила фигура человека, нервно потирающего руки. Благодаря этой старой привычке, делающей пройдоху Земника похожим на чистящую лапки рыжую муху, узнать его не составило труда.

— Наземникус!

Флетчер вздрогнул.

— Сириус! А я-то думаю, чьё железо тут магией фонит.

— Вот так встреча! Что занесло тебя в Эдинбург, старина? — Сириус хлопнул Наземникуса по плечу, и тот просел под весом ладони на несколько дюймов.

— Дельце одно нарисовалось.

— Вот как? Слушай, Земник, а что насчёт того эйфорического эликсира, что ты раздобыл для меня на выпускной? Знатный рецепт. Интересная штучка. Один глоток, и ты всё равно что на карусели в Луна-парке. Ещё достанешь?

У Флетчера забегали глазки.

— Дамблдор мне за ту штучку спасибо не сказал, отчитал так, будто я опять на его экзамене и без подготовки.

Сириус нахмурился.

— Ты говорил с Дамблдором?

Наземникус пробормотал что-то маловразумительное. Сириус сузил глаза. Не нравилась ему сегодня эта рожа напротив. Что-то не так.

— Может, пошушукаемся в местном пабе? — предложил он, надеясь, что скотч развяжет Флетчеру язык. Очевидно, Земник не прочь забросить в глотку пару-тройку стопок, но почему-то и сойти с места долго не решался.

— Есть тут неподалёку одна «чаёвня»… Угощаешь?

— Не вопрос! — живо отозвался Сириус.

На поверку «чаёвня» оказалась завшивленной забегаловкой с пожелтевшими стенами и говорящим названием «Cloaca maxima»⁽¹⁾. Половицы внутри не уступали скрипом голосам собравшихся здесь выпивох. Стояла неимоверная духота. Но хуже всего — местный виски оказался на вкус чуточку лучше, чем скисший сидр, который Хвост однажды притащил в Хогвартс. Удивительно, но Флетчер пил с удовольствием. Да только бдительности не терял — сказывался опыт. Он постоянно промокал засаленным платком лоб и смотрел в окно.

— Значит, дельце, а? — хитро прищурившись, проговорил Сириус.

Земник хихикнул.

— Секретное дельце. Много ума не надо. Ходи да гляди.

— Брось, все свои. Рассказывай!

Флетчер прикрыл рот ладонью и шепнул совсем тихо, так что Сириус едва расслышал его сквозь басовитую речь клиента за соседним столиком.

— Про Орден Феникса слыхал чего?

Сириус утвердительно мотнул головой.

— Вот это оно.

— Оно?

— Дельце.

— Так ты работаешь на Орден?!

Земник зашикал, с боязливым видом зыркнув по сторонам, затем плеснул себе ещё виски и махом влил порцию в рот.

— Сам бы я ни за что туда не влез, — произнёс он, следя краем глаза за реакцией Сириуса, — но тут оказия со мной приключилась. Неприятность. Помнишь мои сеансы?

— Ещё бы не помнить, — рассмеялся Сириус. Флетчер безумно гордился тем, как ловко стриг с магглов деньги за псевдоспиритические вечера. Магглы хорошо платили за возможность получить весточку с того света. Земник был профаном в прорицаниях, ни шиша не смыслил в некромантии, но достиг совершенства в том, как облапошить простеца. Он обдирал клиентов как липку. На его сеансах мебель ходила ходуном, лампы мигали, лопалась посуда. Один глоток дыбоволосного зелья, и магглы не сомневались, что перед ними впавший в транс мистик, у которого аж волосы шевелились, а из ушей валил пар.

— Кое-кому не понравился мой способ заработка. Настучали в Аврорат. Меня быстро повязали. И ладно бы нарушение Статута припаяли, так за тёмную магию взяли. Дескать, я мертвяков всамделишне вызываю. Ты мне скажи, когда это Флетчеры подобным промышляли? А мне и говорят, мол, в Азкабане для таких тёплое местечко приготовлено. Мне довелось побывать там. Благо недолго. Хватило. Более страшного места не сыщешь. У меня с тех самых пор волосы-то и стали выпадать. Погляди, скоро совсем облысею.

— А разве не в результате злоупотребления дыбоволосным?

— Нет, конечно! — искренне оскорбился Земник. — Я знатно струхнул, Сириус. Крауч совсем взбесился, по всей стране ищет этих фанатиков, которые магглов стращать любят и ритуалы гадкие проводят, везде враги мерещатся.

— Пожиратели смерти?

— Во! От одной мысли о них поджилки трясутся. Хочешь покажу? — Земник начал закатывать штанину.

— Верю, верю.

— Слушать меня никто не захотел, давно я, видать, примелькался, но тут явился по мою душу Альбус Дамблдор. Сказал, что я его студентам дурман-траву толкаю и всякое такое. Ну, думаю, гайки закручивает, а он вдруг на мою защиту встал, убедил авроров, что у меня на тёмные искусства ума мало. Выписывайте ему, говорит, штраф за нарушение Статута и торговлю нелицензированными зельями да отпускайте. А кто ему слово поперёк скажет? С кровными пришлось расстаться, но зато с дементорами свидеться не пришлось. Дамблдор здорово меня выручил. Не знаю, за какие заслуги Мерлин свёл меня с ним. С тех пор я частенько выполняю для него мелкую работёнку. Не всегда приятную. А куда деваться?..

— Так Дамблдор в Ордене главный? — уточнил Бродяга. — А Грюм и Медоуз?

— А ты откуда о них знаешь? — удивился Земник, икнув. — Так-то оно так, но каждый из них шерсть в свою сторону гребёт…

Они вышли на воздух, когда на улочке давно уже стемнело, но над крышами домов на востоке цвело неясное зарево. С каждым вздохом Сириус вся явственнее ощущал запах гари. Затем последовала вспышка. Небо раскрасилось алым и снова затянулось неверными тенями.

Флетчер мгновенно протрезвел и во всю прыть побежал под усиливающимся дождём обратно в сторону «Мэджик Пресс».

Перескакивая через лужи, Сириус помчался за Наземникусом. Зрелище, ожидавшее его за рядами почерневших от дождя домов, заставило Бродягу резко притормозить. Издательство горело. Дым обволакивал здание. Центральный вход выглядел нетронутым, но часы над ним обуглились, а минутная стрелка отвалилась.

Сириус осмотрелся. Где Вуд? Где Боунс? Хоть бы эти чокнутые трудоголики отправились по домам. Он искал их взглядом, искал и не находил. Их нигде не было. Вот тебе и запреты на камины!

Флетчер стоял рядом, судорожно похлопывая себя по карманам. Ругаясь на чём свет стоит, Земник отыскал волшебную палочку и, зажмурившись, выкрикнул:

— Экспекто патронум!

Поток серебряных искр сорвался с кончика его палочки и обрёл очертания сороки. Сириус открыл рот от изумления. Он подумать не мог, что этот прощелыга способен вызвать телесного патронуса.

— Лети в Орден! Там всё сразу поймут! — вскричал Наземникус, дёрнув запястьем так, словно стряхивал сидящую птицу с кончика палочки. Сорока взмыла вверх и стрелой скрылась в облаках.

В тот же миг стёкла на втором этаже издательства лопнули, выпустив волны жара. Купол по центру крыши со стоном провалился внутрь. Грохот стоял такой, что Сириус одновременно со сбежавшимися зеваками сделал шаг назад.

— Аква Эрукто! — какой-то волшебник отважился приблизиться к зданию и вызвал поток воды. С тем же успехом можно было тушить клокочущий вулкан из садовой лейки. Это адское пламя.

И тут из пылающего здания вылетел залп заклинания. Изумрудная вспышка раскрасила контур набрякших туч, дождь на краткий миг стал кислотно-зелёными. Огромный череп появился над пылающим издательством, расхлябил пасть, и оттуда вылезла змея.

— Чёрная метка! — крики наполнили улицу.

Сириус впервые увидел её вживую. Не напечатанную на страницах «Ежедневного пророка», а настоящую — жуткую, огромную, давящую.

— Это Пожиратели? Они пришли за Боунсом? — воскликнул Сириус, встряхнув Земника за сюртук. — Это твоя работёнка? Ты должен был приглядывать за ним?!

Флетчера как Конфундусом приложило — не дозовёшься. Сириус плюнул на него и кинулся ко входу в «Мэджик Пресс».

Поток горячего воздуха ударил ему в лицо, когда он ногой вышиб дверь. В дыму было мало что видно. Балки купола рухнули прямо на стойку Венди, правое крыло отрезала стена огня, но парадная лестница пока уцелела.

— Эдгар?! — прокричал Сириус и закашлялся. В горле запершило — как в тот день, когда он впервые глотнул Огденского. Одежда, кожа, волосы, щедро смоченные мокрым дождём, моментально высохли. Сириус ринулся наверх, перепрыгивая через ступени. Тут и там по пути на ковре встречались тлеющие островки ткани. На Сириуса, обжигая ему шею, сыпались клочки бумаги. Дышать становилось всё труднее. Он перекинулся в пса. Вонь пожара стала ещё невыносимее, но дыма у пола было меньше, а воздуха — больше.

Балюстрада третьего этажа тоже сильно пострадала, но не столько от огня, сколько от изуродовавших её проклятий. Боунса Сириус заметил сразу. Эдгар сражался с человеком в чёрном балахоне. Бродяга кинулся было к ним, но услышал болезненный стон неподалёку. Оценив расклад сил, он пронёсся мимо сражающихся и нырнул в коридор, принимая человеческий облик. Луч заклинания тут же мелькнул перед носом. Прикинув, где стоял вероятный противник, Сириус выпалил:

— Риктусемпра!

Попал? Нет. А вдруг это был Вуд? Что тогда? Он атаковал невинного человека.

Внезапно что-то тяжёлое, здоровенное, чёрное налетело на Сириуса, пришпилив его к стене как муху. Этим танкером оказался шкаф, окончательно развалившийся от удара. Сириус не почувствовал боли. От скачка адреналина у него загудело в ушах, а мышцы задрожали. Он по-собачьи отряхнулся и кинулся вперёд. И сразу же наткнулся на полу ногой на нечто. Это нечто глухо застонало. Вуд!

— Поднимайся, приятель! — скомандовал Сириус. — Не вздумай умирать у меня на глазах. Анапнео!

Он подхватил едва соображающего Мейсона, закинув его руку себе на шею, когда из дыма показался Эдгар.

— Живы? — хрипло спросил Боунс.

Сириус молча мотнул головой. Боунс взял Вуда под руку с другой стороны, и вместе они быстро доволокли его до лестницы. Человек в чёрном сидел на верхних ступеньках, прислонённый к перилам. Он не шевелился: то ли без сознания, то ли мёртв.

— Ты его так, Эдгар? — удивился Сириус.

— Я. Ничего, скоро очухается.

По лестнице навстречу спешили люди. Они поливали огонь водой из волшебных палочек. Среди них Сириус узнал Доркас Медоуз.

— Эдгар, ты в порядке?

— Со мной всё хорошо. Моему помощнику крепко досталось. Мейсону нужна помощь.

Медоуз посмотрела на неподвижного человека в чёрном.

— Вижу, ты сумел уложить мерзавца. Неплохо для книжного червя, — беззлобно сказала Медоуз и лишь потом увидела перепачканную физиономию Бродяги. — Сириус Блэк?!

— Добрый вечер, мэм. Рад, что вы зашли на огонёк.

Медоуз поджала губы и качнула головой, негласно велев следовать за ней.

— Подождите, — сказал Сириус, затормозив. — А кто же тогда атаковал и отправил в меня шкаф? — он задрал голову, ощупывая глазами стены третьего этажа. — Пожирателей было двое. Там второй.

— Второй?

— Да! Проклятье, да! Ещё один гад в маске остался наверху!

Эдгар и Доркас обменялись встревоженными взглядами, а Сириус встал как вкопанный. Его осенило:

— Рукопись! Им нужна она!

Эдгар посмотрел на него как на умалишённого.

— Забудь о ней!

— Они явились сюда за ней, а не за тобой! — Сириус выскользнул из-под руки застонавшего Мейсона и, спотыкаясь на ступенях, рванул наверх. Медоуз пыталась его образумить, орала что-то в спину, но ему было всё равно. Он влетел на третий этаж, едва вписавшись в поворот нужного ему коридора. Кабинет Эдгара не был заперт. Дверь нараспашку. Пламя вольготно расположилось там, пожирая письменный стол, кресло, даже кадку с несчастным фикусом. Бедняжка Ровена… — пятно оплавившейся краски вместо лица. Пожиратель смерти стоял посреди кабинета и поливал пространство вокруг жидким огнём.

— Остолбе…

Реакция врага была мгновенной. В ответ тотчас полетело заклинание.

Сириус увернулся, прижался спиной к стене и осторожно выглянул из-за дверного косяка. Новый луч полетел в него, но вместо того, чтобы отшатнуться назад, Сириус кинулся к другому дверному косяку.

— Конфринго!

Рама лопнула. Сириус взвыл и зажмурился, поднял скрещенные руки к лицу, чувствуя, как мелкие щепки впиваются в кожу. Следом что-то грянуло. Гром? Потолок? Балки? По ногам ударила волна воздуха. Кабинет, будто живое существо, сделал жадный вдох. Сириус заглянул в комнату и увидел дыру в стене. Пожиратель смерти пролез через разлом и перебрался на дерево.

Нельзя дать ему уйти!

Сириус с разбега прыгнул следом.

— Спанджифай! — выкрикнул Пожиратель. Он соскользнул на землю, от которой сразу же оттолкнулся, как от батута, и припустил по улице.

Сириус не отставал, но его приземление не было столь удачным. Действие пружинящего заклинания закончилось, так что внизу ждала твёрдая земля. Нога хрустнула. Хрустнула где-то под кожей, мясом и жилами.

— Коллошу! — взревел Сириус. Если уж он не мог больше ходить, то Пожиратель тоже никуда не денется.

Гадёныш приклеился подошвами к брусчатке.

Сириус возликовал, но радость продлилась недолго.

Подонок в маске аппарировал, оставив ботинки на месте.

* * *

На место прибыли колдомедики, авроры и группа «хозяйственников» из министерства. Какая-то добрая душа в лимонном халате сунула в руки Сириуса костерост. Блэк залпом выпил содержимое флакона. Горечь обожгла язык.

Боунс подошёл к нему и поинтересовался его самочувствием. Настроение у Сириуса было аховое. Мало того, что он позволил Пожирателю сбежать, так и рукопись не спас.

— С рукописью мы разберёмся, — заверил Эдгар. — У мистера Доу наверняка остались наработки. Ты отчаянный парень, Сириус. И ты спас Мейса. Ох! А что у тебя с руками?

Сириус глянул на предплечья, изрезанные щепками, как куски ростбифа.

— Ерунда.

— Бывает, что и ерунда серьёзно ранит.

Огонь кое-как потушили, но уродливое свидетельство того, что учинили Пожиратели смерти, никуда не делось. Взглянув на метку в небе, Сириус разом почувствовал боль во всём теле.

— Эй, Эдгар, ты случайно не знаешь, почему Чёрная метка так называется? Она же зелёная.

Боунс задумчиво пощипал нижнюю губу, прежде чем сказать:

— Вероятно, потому что на коже Пожирателей она чёрная.

— Да? Эти чокнутые добровольно лепят на себя эту «красоту»?

— Эту «красоту» на их предплечьях оставляет тёмное заклинание, — произнесла Доркас Медоуз, заставив Сириуса вздрогнуть от неожиданности. — С помощью метки Волдеморт отдаёт свои распоряжения и находит последователей, где бы те ни находились. Если они отказываются подчиняться, метка доставляет им страшную боль.

— Звучит не слишком заманчиво.

— Я вами разочарована, — строго произнесла Медоуз. — Ваша нога была бы сейчас в порядке, если бы вы догадались аппарировать вниз, Сириус.

Ему нечего было ответить, но мысленный смачный подзатыльник Бродяга себе отвесил.

Он увидел друзей издалека. Они бежали к нему по переулку — явились сразу, как получили от Бродяги сообщение через зеркальце. Глаза Джеймса стали больше запачканных каплями очков, когда он увидел гипс Сириуса. Ремус и Питер в шоке озирались вокруг.

— Кто это сделал?! — свирепо выдохнул Сохатый с видом человека, готового ринуться в бой. — Это Пожиратели, да? Я им устрою! Я готов на всё!

— Здорово, отгонишь мой байк в Лондон, — мрачно сказал Сириус. — Я не в кондиции.

Он быстро пересказал друзьям случившееся и, помолчав немного, произнёс:

— Надо отправляться в Хогвартс. Хочу поговорить с Дамблдором…

— Зачем? — удивился Лунатик.

— Затем. Так продолжаться не может. Волдеморт со своими прихвостнями объявил нам войну. Нам всем! Лили была права. Если авроры не могут с ними сладить, то Орден сдюжит. Медоуз, Эдгар, Вэнс и даже Пруэтты… Видел бы ты, как они потушили адское пламя! Они были здесь и действовали единым слаженным механизмом, — Сириус печально поглядел на обугленные стены. — Жаль, что здание не спасли, но огонь не перекинулся на соседние дома — уже здорово! Я тоже так хочу, хочу быть полезным.

Джеймс слабо улыбнулся.

— Думаю, до завтра твоё желание пополнить ряды Ордена никуда не денется. Если мы заявимся в замок посреди ночи, не будет ли это… немного странно? А то, чего доброго, напугаем Распределяющую шляпу так, что её заклинит, и она начнёт всех подряд отправлять на Слизерин.

— Ой! — Пит указал на знак Пожирателей смерти в ночном небе. — Змея шевелится!

— Чёрная метка, — выдохнул Ремус.

Изумрудные блики отпечатались на стёклах очков Джеймса, когда тот вслед за ними задрал голову.

Он достал палочку и направил её вверх.

— Сейчас я её подправлю.

Луч заклинания взмыл в воздух и ударил во флуоресцентно-зелёный череп. Его контуры поплыли… Друзья и моргнуть не успели, как вместо черепушки среди облаков появилась огромная задница. Со змеёй, впрочем, Поттер делать ничего не стал. Пусть себе ползает. Зрелище получилось не для слабонервных, но всю жуть метка разом подрастеряла. Сириус первым согнулся от хохота, а вместе с ним и стоящие на улице волшебники. Кое-где щёлкнули затворы колдокамер. Ещё бы! Такой кадр — сказка!

— Другое дело, — заключил Сириус, старательно держа серьёзную мину.

Джеймс залихватски убрал палочку за пояс.

— Мерлин, как бы я хотел увидеть холёную морду Волдеморта, когда завтра он откроет газеты.

— Мы все пойдём к Дамблдору, — спокойно произнёс Ремус, и от уверенности в его голосе на сердце Сириуса потеплело. Только Питер ничего сказал, он по-прежнему с тревогой искал что-то между тучами. Дождевые капли усеивали его лицо.

* * *

Сириус долго решал, в каком виде явиться в замок. Кости почти срослись, и он наверняка уже мог обойтись без гипса, но с ним казался себе более крутым парнем, практически героем с костяной ногой. С другой стороны, он дал себя ранить — хвалиться нечем. Ремус посоветовал прийти к директору без лишней помпы. Дамблдор, мало того что умел читать мысли, так ещё знал Мародёров как облупленных.

Бродяга никогда не бывал в Хогвартсе в июле. Стояло чудесное летнее утро. Фруктовые деревья возле теплицы купались в цвету. Неподалёку виднелась цепочка ульев на лужайке.

Сириус коснулся дерева, под которыми Мародёры столько времени провели вместе. Знакомые выступы в шершавой коре под пятнисто-кружевной тенью кроны — услада для пальцев. Вот и дупло. Давно пустое. Как славно было прятать там конфеты после тайных вылазок в «Сладкое королевство», а после объедаться ими, сидя среди шишковатых корней…

Скамейки в школьном дворе, нагретые солнцем, пустовали. Золотая пыль кружилась в воздухе. Филча было не видать, но зачарованные щётки сонно ползали по мраморному полу школьных коридоров.

Друзья дошли до лестниц, не встретив по пути ни одного эльфа или человека. Даже картинные рамы пустовали, словно у нарисованных волшебников тоже были каникулы.

Ремус написал Дамблдору, попросив о встрече, так что директор, ответивший Лунатику согласием в тот же день, уже ждал их наверху. Только поднимаясь на восьмой этаж, стоя на зачарованной лестнице, Сириус впервые ясно осознал, что в сентябре не вернётся в замок. Он вцепился в перила обеими руками.

— Парни, — сипло произнёс Бродяга. — Мы закончили школу.

— Ещё в прошлом месяце, — сказал Питер. — Вероятно, ты был слишком занят поцелуями с Уитни Броклхерст, когда старосты факультетов поочерёдно произносили прощальную речь. Лили даже всплакнула.

— Кто бы говорил, — ткнув его локтем в бок, сказал Джеймс. — Весь пудинг слезами закапал.

Теперь Сириус схватился за голову, словно надеялся что-то нащупать.

— Вы должны вспомнить, куда я подевал выпускную шапочку с кисточкой!

— Мерлин, зачем она тебе? — удивился Лунатик.

— Это память!

Когда они добрались до гаргульи, охраняющей вход в кабинет директора, Питер вспомнил, что Сириус в день выпуска поменялся головными уборами с Пивзом, а уж куда полтергейст унёс академическую шапочку, оставалось только гадать.

— Дамблдор написал мне пароль, — сказал Ремус, встав перед гаргульей. — «Бланманже»!

Каменный страж широко зевнул и, подражая кошке, почесал лапой за ухом, но потом всё-таки посторонился на несколько футов, открыв проход к винтовой лестнице.

Джеймс пошёл первым. У самой двери в директорскую он повернулся к друзьям и сказал:

— Стоим на своём. Пусть принимают всех или никого! Но лучше всех, конечно.

Дамблдор должен понять, что они настроены серьёзно, что они повзрослели.

Вопреки сказанному, Джеймс не торопился воспользоваться дверным молоточком. Мародёров терзали сомнения — вдруг им откажут.

Зычный голос раздался из-за двери:

— Все четверо мнутся на лестнице, Альбус.

От баса Грюма у Бродяги зашевелились волосы. Джеймс потянул за ручку в виде грифона и открыл дверь.

В кабинете их ожидала встреча не только с директором и грозным аврором. Медоуз Доркас со скрещенными на груди руками стояла у окна. Солнечный свет превратил её русые волосы в костёр. Больше всего Сириуса поразило присутствие Боунса. Эдгар подошёл к нему и затряс руку в качестве приветствия.

— Проходите, молодые люди, — добродушно произнёс Дамблдор, хлопнув в ладоши. Перед его столом материализовались четыре великолепных стула с мягкими сиденьями в красно-золотую полоску. Впрочем, никто так и не сел. — Мы как раз говорили о вас.

— Я по-прежнему против, Альбус, — тут же вполголоса буркнул Грюм. Взгляд его магического глаза прилип к Сириусу.

— Возьмите нас в Орден! — выпалил Джеймс.

— Дети, — фыркнула Доркас.

— Парни что надо! — вмешался Боунс.

Директор молча улыбался.

— Ладно! Я вижу, все и так в курсе того, зачем мы явились! Посмотрите мне в глаза, — сказал Сириус, — и скажите прямо, чем я не гожусь.

— А меня вы приглашали, — с укоризной проворчал Джеймс, покосившись на Медоуз. — Буквально агитировали! А я один не пойду! Не потому что мне страшно, а потому что… Потому что я своих не бросаю.

— Аластор, старина, видел бы ты, что вчера этот юноша сделал с Чёрной меткой…

Все заговорили одновременно: Медоуз, Боунс, Грюм, Поттер…

— Довольно, — мягко произнёс Дамблдор, но одного его слова хватило, чтобы в кабинете повисла тишина. Он обвёл взглядом присмиревших ребят. — Семь лет я наблюдал за вами. Верные друзья, вы выросли в замечательных людей, которым нестрашно доверить важное дело. Важное и опасное. Боюсь, нас ждут тёмные времена. Не спешите с ответом на следующий вопрос, подумайте. Готовы ли вы рисковать своими жизнями ради незнакомых вам людей?

— Да, — тотчас ответил Джеймс.

— Я просил подумать.

— Я подумал. Уже давно, сэр.

Сириус кивнул. Ремус в свойственной ему манере добавил:

— Это взвешенное решение.

Сириус с нетерпением повернулся к Питеру.

— Да, — сказал Хвост.

— Хорошо, — удовлетворённо подытожил директор. — Теперь я спрошу мнение моих товарищей. Эдгар?

— Альбус, нам нужна свежая кровь, и эти молодые люди, я уверен, проявят себя наилучшим образом!

— Доркас?

Сириус без особой надежды перевёл взгляд на волшебницу. Она смотрела в окно, как будто происходящее её больше не волновало.

— Тебе виднее, Альбус. Я не возражаю.

Бродяга уронил челюсть. Медоуз была согласна? С ума сойти! Он едва удержался от того, чтобы не захлопать ладонями, как морской котик ластами.

Дамблдор снова улыбнулся. При этом казалось, он тоже не ожидал такой покладистости.

— Нет! — Грюм ответил раньше, чем к нему обратились.

— Неужели я настолько вам противен? — в шутку уточнил Сириус.

Губы старого вояки дрогнули.

— Типичный Блэк. Думаешь, весь мир вертится вокруг тебя, а? С твоей кандидатурой я смирился. Мозгов у тебя, конечно, мало. Надо додуматься броситься в огонь из-за книжки…

Эдгар открыл было рот для протеста, но так и закрыл его, когда на него устремился взгляд уродливого глаза Грюма.

— …но смелости не отнять. Меня настораживаешь не ты, а он, — Грюм указал палочкой на Лунатика. — Оборотень.

Ремус содрогнулся всем телом. Джеймс неосознанно загородил его.

— Какое это имеет значение?

Грюм осклабился.

— Оборотни ненадёжны. Их вожаки в стаях подумывают о том, чтобы поддержать Волдеморта в грядущей войне.

— Я понимаю ваши опасения, — произнёс Ремус, не дав Джеймсу снова вступить в спор. Лунатик тщательно подбирал слова: — Но хочу, чтобы и вы меня поняли. Всю свою сознательную жизнь я борюсь с проклятьем ликантропии, волк — моя вторая природа. Я считал, что меня не ждёт ничего хорошего. Не верил в удачу даже тогда, когда сова принесла письмо из Хогвартса. Это какая-то ошибка. Отец тоже так подумал. Но потом на пороге моего дома появился профессор Дамблдор и открыл для меня дверь в мир нормальных людей, здоровых, в мир, где я встретил трёх мальчишек-гриффиндорцев, принявших меня в свою компанию. Это ли не чудо? — Ремус повернулся к Сириусу, Питеру и Джеймсу, наградив их светлой улыбкой. — Вы — моя стая, моя вторая семья. У меня нет друзей ближе. Я никогда вас не предам.

— Сейчас Хвост опять разрыдается, — шепнул Джеймс на ухо Сириусу, хотя у самого глаза на мокром месте.

— Тем более, — тихо добавил Ремус, — рано или поздно лекарство от моей болезни отыщут. Я ждал четырнадцать лет. Подожду ещё, если надо. Теперь я верю в чудеса.

Грозный Глаз нахмурился, когда Лунатик замолчал. Тишина звенела в воздухе. Сириуса так и подмывало яростно выкрикнуть в лицо аврору: «Ну что? Что теперь скажешь, Грюм?»

— Ты всё слышал, старина, — прошелестел Дамблдор, тронутый не меньше бывших учеников. — Кроме того, у меня есть любопытная задумка, которая придётся тебе по нутру.

— Как скажешь, Альбус, — проскрипел Грозный Глаз.

— Как ты очутился в Эдинбурге в ночь нападения на издательство? — внезапно спросила Медоуз, повернувшись к ликующему Сириусу.

Эдгар опередил его с ответом:

— Мистер Блэк привозит мне заметки Батильды Бэгшот. «Мэджик Пресс» уже несколько лет выпускает учебники её авторства.

— Ах! — воскликнула Медоуз. — Батильда! Как же, как же… — она бросила насмешливый взгляд на директора. — Как интересно.

Сириус нахмурился.

— А что с издательством? — поинтересовался Джеймс.

Боунс улыбнулся.

— Не переживайте. Ремонт пройдёт быстро. Вуд поправится. Всё обошлось. Пожиратели не ожидали, что получат отпор от книжных червей. Кстати, того, кого нам удалось захватить, зовут Уолден Макнейр.

— Его допросили? Он сдал остальных? Сообщника?

— Авроры получат Макнейра, когда его выпишут из Мунго. Он повредил голову и надышался дымом.

— Так что? — подал голос Хвост. — Мы приняты в Орден?

— Похоже, что да, — сказал Дамблдор, огладив бороду. Он выглядел довольным.

— Поздравляю! — искренне сказал Эдгар.

— Приняты. Кровью расписываться не надо, — хмыкнул Грюм. — Но я давно предлагаю брать с новичков магическую клятву.

— Аластор, я много раз говорил, что мы отличаемся от противника ещё и тем, что доверяем друг другу. Мне не нужны клятвы, отличительные знаки и обещанные младенцы. Достаточно видеть добрые намерения, чистые сердца и искреннее желание противостоять тёмным силам.

В ответ на реплику Альбуса Грюм закатил глаза — зрелище не для слабонервных.

— Здорово! — воскликнул Джеймс.

— Нужно представить вас остальным членам Ордена, — Дамблдор подмигнул. — Некоторых из них, впрочем, вы знаете.

— Ну… круто, — хлопнув в ладоши, сказал Сириус. — Церемонию посвящения проведём, когда все перезнакомимся! Закуски лучше брать у Розмерты, она сделает мне скидку. Музыкальную группу не приглашайте. Я сыграю сам.

— Очень смешно, — проворчал Грозный Глаз.

— Что?! Я отлично играю на гитаре.

— А я на барабане. Твоя пустая башка, Блэк, подойдёт, палочка у меня найдётся.

Сириус лающе рассмеялся и подмигнул Сохатому.

— А ты говорил, что Грюм начисто лишён чувства юмора.

Уже на выходе Сириус услышал, как Медоуз произнесла:

— Ты хитрый лис, Альбус. За седой бородой рыжую масть не спрячешь.

— Я постарел, Доркас.

— И стал ещё хитрее.

---

1) «Cloaca maxima» — Великая помойная яма (букв. — большая канализационная труба, в переносном смысле речь о скопище разврата).

Вернуться к тексту