Им есть что вспомнить! (джен)

Громкий стук в дверь отвлек Татьяну Гроттер от чтения книжки «Внуки — не дети. Особенности воспитания».

— Эй, Танька, — завопил снаружи знакомый нахальный голос, который не смогли изменить даже полвека работы на десятке передач. — Отворяй, заморозишь!

Хозяйка дома поспешила открыть, зная, что Склепова вполне могла телепортироваться хоть с другой стороны земного шара, не подумав о разнице не только в часовых поясах, но и во временах года.

— Ох, ты что же не предупредила, что сейчас мороз? — едва зайдя, высказала претензии гостья (она и в самом деле оказалась одета по-летнему) и, размахивая какой-то коробкой, прошествовала на кухню. — Чай горячий есть? Нет, так заваривай. Я торт принесла! Твои дома? А, опять Ванька всех в лес увел в «Остаться в живых» играть? Ну и хорошо, не будут мешать встрече старых подруг!

— Сегодня у нас еще тепло… А по какому поводу празднуем? — поинтересовалась Татьяна, принявшись за подготовку чаепития.

— А… Ерунда, — отмахнулась подруга. — Меня уволили.

— Шутишь?! — изумлению Таньки не было предела. — Мне последние двадцать лет казалось, ты и умрешь в студии… Незаменимая и лучшая! Так ведь было?

— Если рейтинг упал, ничего не поделаешь. Представляешь, — недовольно сообщила Склепова. — Они считают мой стиль устаревшим!

— Ну, вообще-то устаревшим его считали еще пять лет назад, — заметила Танька, разливая чай по чашкам.

— Ну нет, не путай, Танька: пять лет назад его считали старомодным! А старомодный — это значит романтичный, то есть на любителя. Старомодно — это интересно.

— Да, фиолетовые или зеленые волосы… В этом что-то есть от старины, — улыбнулась Гроттер. — Как вспоминание о прежних временах, молодых, энергичных… А помнишь, как Поклеп начал орать, после того, как ты сделала пирсинг?

— Да… Кх-кх-хк… — Склепова поперхнулось чаем от смеха. — А я ему говорю, что только люди с пещерной моралью могут выступать против!

— А Тарарах очень удивился и сказал, что как раз пещерная мораль ничего против не имеет. И предложил всем желающим вставить какой-то клык в нос или ухо — у него, мол, запас остался еще с палеолита! Главное, Горьянов согласился!

Кухню сотряс хохот…

— Гроттерша! — с показным ужасом воскликнула Аня. — Я поняла! Все идет по кругу!

— Что по кругу?

— Да все: мода, пристрастия, время… Знаешь, что я думаю? Что Тарарах никогда не отстанет от жизни! В отличие от нас.

— По-моему, он уже отстал веков на пятьсот, — усомнилась Танька.

— Но у него есть преимущество: он вечный. Ну, наверное. По крайней мере, со времен питекантропов ничуть не изменился.

— А ты его что, видела тогда? — подмигнула Гроттер.

— Он мне фотографии показывал. Ну, то есть свой наскальный автопортрет, — уточнила экс-ведущая.

Танька подумала, что на том, что считал портретом Тарарах, весьма трудно определить возраст, но не стала возражать.

— Так вот, представь, мы все бежим по большому кругу, — продолжала ее подруга. — Такому большому, что не замечаем, что это круг. Стараемся догнать время, чтобы не отстать от остальных… А Тарараху это не нужно: он просто стоит на месте и ждет, пока все пробегут круг и вернутся к тому месте, где он дожидается! И еще удивится: а где это вы пропадали столько времени?..

— Думаешь, наскальная живопись снова войдет в моду? — усомнилась Гроттер.

— Гроттерша, ты когда в последний раз в музей современных искусств ходила? — укоризненно взглянула Аня. — Мы с Гломом были на прошлой неделе, так скажу тебе, от некоторых образцов Тарарах пришел бы в восторг. Купить ему в подарок, что ли?.. Все натурально сделано в точности по древним рецептам. Как по мне, так это все туфта, только я же не дура, признаваться, что в современном искусстве не смыслю! Ну а наш Гуня… Для него, что наскальная живопись, что Мона Лиза — никакой разницы. Плакат с бутылкой пива его всегда больше заинтересует.

— Да… — задумчиво протянула Склепова, отпив несколько глотков. — Думали ли мы с тобой, Танька, в молодости, что когда-нибудь нам будет под семьдесят?..

— Мне в молодости как-то не до старости было, — усмехнулась Гроттер. — Помнишь: преподы-изверги, драконбол, Чумиха, имевшая привычку возрождаться, отвергнутые поклонники, строившие козни.

— Кстати, о поклонниках, — оживилась Склепова. — А ты своим детям про Бейбарсова когда-нибудь рассказывала?

— И про Бейбарсова, и про Пуппера, и про Урга, — опять усмехнулась Танька. — Кому еще хвастаться бурной молодостью, как не детям? Ты-то вообще про привороты шейха Спири и Пуппера в прямом эфире не стеснялась болтать.

— Ну, эфир, это совсем другое дело. Со Спирей и особенно Пуппером приходилось сначала договариваться. Сама знаешь, как тогда было, шейх еще туда-сюда, но против звезды мирового спорта только скажи что-то «порочащее честь и достоинство», мигом въезд в половину стран мира закроют и штраф влепят. Но ничего, решили, что и Пупперу, и мне такая реклама не помешает. Зато сейчас-то Пуппер уже не тот, что хочешь про него пиши, говори — ни славы, ни штрафа не будет. Никому звезды тридцатилетней давности не нужны. Время от времени, на какую-нибудь передачу для любителей истории драконбола пригласят или в школу, перед местной сборной про подвиги рассказать. И конечно, обязательно помянет тот случай в семнадцать лет: «И когда эта русский стар Таня Гроттер, спасая меня, случайно забросить мяч в своего дракона… О, эту нежеланную виктори я променял бы на десять поражений от ее героической рука!»

— Да, — вспомнила Гроттер. — Тогда все по-другому было. Каждый матч — прямо насмерть сражались, больше даже с судьями, чем с командой противника. Внукам легче будет: нет уже ни Тиштри, ни Графина Калиострова.

— Да и Кощеева нет, — подхватила Аня. — И самая добрая тетя в отставку ушла.

— С тех пор как Магщество возглавил Шурасик… То есть сэр Алексэндэр, как-то потише стало.

— Ну, так Свеколт же при нашем ботанике, что же странного, что все притихли? Вот кто бы мог подумать, что Кэрилин Курло комитет по спорту возглавит? Странно даже: в команде вышибалой была, а на посту…

— А на посту всех идиотов из судей и вышибла, — закончила Танька.

— Ага, — Склепова еще глотнула чаю. — Ммм… Где ты такой замечательный берешь? Я в последнее время какие-то заменители, должно быть, только пила… Так знаешь, Танька, когда мы учились в школе, ни за что бы не подумала, что ты выйдешь на пенсию.

— Это почему? Неужто я такой вечно молодой казалась?

— Да нет, я думала сначала, что ты и до двадцати не доживешь… Ну, или на контрабасе разобьешься, или Чумиха тебя, наконец, достанет, или Бейбарсов из ревности убьет. А может, наоборот, достанут тебя любовные треугольники так, что сама с собой покончишь. Разгонишься на контрабасе и дзынь — о купол!

— Хорошенького ты обо мне мнения была! — притворно возмутилась Гроттер. — Неужто я такой дурой выглядела?

— Да нет, просто сама понимаешь, в такие годы… — Аня развела руками.

— Да уж понимаю, не склеротичка пока еще.

— Ну вот. А потом я поняла, что в жизни так не бывает — философски закончила Склепова.

— Это почему не бывает? Случается. И дурочки-самоубийцы, и ревнивые психи… Что уж о несчастных случаях в спорте говорить.

— Нет. Ну, случается, конечно. Но это исключения. Я как-то статистику смотрела: даже в тех профессиях, где ежедневно рискуют жизнью, погибает на работе какой-то маленький процент, остальные выходят на пенсию и живут до инфаркта или еще чего-нибудь такого… Знаменитый полководец, кидающийся первым в бой, умирает от болезни, а путешественник, объехавший полмира, погибает в аварии пригородной электрички. Большинство девушек нормально переживают неудачную любовь, а ревнивые поклонники чаще устраивают скандалы на лестничной площадке, чем кого-то убивают…

— Ну, это был все-таки не наш случай, — задумчиво произнесла Танька. — Мне-то в свое время попался по-настоящему опасный поклонник.

— Ну тут ты права, но все равно все обошлось — Сарданапал следил, чтобы все было в порядке. А знаешь, сколько я, когда была девчонкой, лезла на рожон? — ностальгически вспомнила Аня. — Бывало, приду в ресторан с каким-нибудь богатым козлом, наемся за его счет, а там — только он меня и видел!

Склепова вредно рассмеялась.

— Ты всегда была авантюристкой, — отозвалась Гроттер.

— И это ты мне говоришь?! Та, кто разнесла полшколы, бродила по подвалам, воровала золотую пиявку, и все такое прочее? Внукам-то про свои приключения рассказываешь?

— Рассказываю, — улыбнулась Таня. — Только они думают, что это сказки: ну как может такая развалина, как я, летать на контрабасах и драться со злыми ведьмами?..

— А это идея… — Лицо подруги озарилось вдохновением. — Знаешь, что тебе надо сделать? Записать все свои истории! Все знаменитые писательницы так делали.

— Да нет, зачем, — Таня уже почуяла, к чему идет дело.

— Затем. У меня еще осталось много знакомых в издательствах! Ты напишешь, их напечатают и издадут! В двух вариантах! Один детский, а другой взрослый, туда добавим твои любовные похождения, расскажешь, что там у вас было с некромагом. Публика это обожает!

— Да не было у нас ничего такого, — отбивалась Гроттер.

— Не было — выдумаем. Если хочешь, эту часть я за тебя напишу!

— Ну кому будет интересна древняя история?.. — сделала последнюю попытку увильнуть Таня.

— Да не история, а приключения! И любовь! Я-то в пристрастиях публики разбираюсь.

— А вдруг магические издания не напечатают?

— А у меня и среди лопухоидов знакомые есть, — заверила Аня. — Можем выпустить под псевдонимом!