Колючий свитер (гет)

С каждым днем замок все больше становился похож на безвкусно украшенную елку. Коридоры пестрели тошнотворными украшениями. Над дверными проемами распускались омелы. Зачарованные облака сыпали за шиворот вполне настоящий снег. А Большой зал был похож на внутренности книзла, обожравшегося мишурой. В общем, настроение Северуса было самым что ни на есть праздничным, что в его случае означало донельзя отвратительным.

Неприязнь Северуса к Рождеству уходила своими корнями в глубокое детство. Ежегодно он наблюдал, как все остальные дети ходили с родителями по магазинам, выбирая украшения, радовались разлапистым елям и восторженно рассказывали о подарках. Неблагосклонная судьба словно швыряла всеобщее счастье ему в лицо, позволяя видеть праздник через чужие окна, но никогда не быть его участником.

Все изменилось с появлением в его жизни нелепого рождественского свитера, по ощущениям связанного из жгучей крапивы. Огромный с непропорционально длинными рукавами и кривым снеговиком на груди, перевязанный громадным красным бантом, он выглядел очень внушительно в руках его первой и единственной подруги.

Наконец-то добравшись до своих комнат, Северус открыл сундук. Кошмарный свитер лежал на самом дне, надежно спрятанный от глаз и лишенный контакта с другими вещами. Опыт показывал, что все, что касалось этого предмета, становилось не менее агрессивным к человеку.

Тогда, на первом курсе Лили буквально заставила его надеть свой подарок. И хотя свитер доходил ему до колен, рукава пришлось закатать едва ли не вдвое, а все тело нестерпимо чесалось, Северус был счастлив. С тех пор это стало традицией. Даже в тот год, когда их разлучили Поттер и необдуманные слова, брошенные в гневе, Северус не нарушил договор, вызвав упорно подавляемую, но теплую улыбку возлюбленной.

Так сменилось много лет. Неизменными были лишь раздражение от свитера и зеленые глаза напротив.

* * *

Северус с наслаждением смаковал пряный глинтвейн, с ежегодным удивлением разглядывая собственную гостиную. Казалось, с каждым годом здесь становилось все уютнее.

Собственно, так оно и было. Скудное наследство, некогда полученное Северусом от отца, ожило и преобразилось. Прогнившие стены обросли деревянными панелями теплого оттенка ясеня. Старая трухлявая мебель сменилась практичной и удобной. На новый паркет легли толстые ковры. Каждое окно облюбовали многочисленные горшки с растениями, магическими и магловскими. Но изменения были не только материальными. Тяжёлая, пропахшая алкоголем и сыростью атмосфера была изгнана запахами выпечки и детским смехом.

Вот и сейчас, вторя рождественским колокольцам, черноглазая малышка искренне хихикала, ловя сыпавшиеся с потолка снежинки. Северус без стеснения любовался дочерью, радуясь, что от него самого она взяла немногое. Ангельски красивое лицо, огненные волосы и добрый нрав она определенно унаследовала от Лили.

Лили… Любовь к этой женщине была лейтмотивом его жизни. Каждый его шаг, даже ошибочный, был связан с ней. Даже его величайший провал смог стать успехом, подарив ему пятнадцать лет счастья.

Северус перевел взгляд на жену, которая как раз заполняла начинкой будущий пирог. В фартуке, с несколькими прядями, выбившимися из косы и упорно лезущими в лицо, и мучным следом на щеке она нежно улыбалась, мурлыча под нос какую-то мелодию.

Хезер, видимо привлеченная пением, решительно двинулась к столу. Ещё не совсем твердо стоящая на ногах, но невероятно целеустремленная (что, несомненно, у нее тоже от матери), она то и дело падала на четвереньки, однако снова и снова поднималась, оттряхивая праздничное платьице и продолжая путь.

Достигнув ближайшей ножки стола, Хезер ухватилась за скатерть, потянув на себя. Форма с пирогом заметно сдвинулась к краю стола. Маленькие ручки снова перехватили ткань, угрожая уничтожить результат более чем часового труда.

Буквально за секунду до непоправимого Северус подхватил на руки маленькую нарушительницу спокойствия, подняв над столом, чтобы Хезер могла увидеть так интересующее ее занятие.

Лили уже почти закончила, теперь украшая выпечку ягодами. Ее пальцы были перепачканы красноватым соком. Северус сглотнул, подавляя желание тут же втянуть их в рот, смакуя лакомство, как делал всегда до появления Хезер.

Малышка, кажется, тоже не осталась равнодушной к ярким кругляшам. Ловко высвободив одну руку, она тут же схватила самую большую клюквину и, не теряя времени, отправила ее в рот.

Мягкий смех Лили наполнил небольшое пространство первого этажа. Теплый, любящий взгляд метался между растерянным мужем и скуксившейся, пускающей розовые слюни дочерью. В итоге, решив, что Северус уж точно будет в порядке, она ловким движением палочки умыла Хезер, компенсировав ее расстройство карамельной тросточкой.

Пирог, подхваченный магией, нырнул в духовку. По необъяснимой причине Лили не пренебрегала магией в процессе подготовки, однако пекла всегда по-магловски. Букет праздничных ароматов становился все насыщеннее. Имбирь, вино и специи сливались с запахом свежей выпечки и цитрусовых. Идеальный рецепт зелья «Рождество». Недоставало только одного компонента.

Входная дверь с негромким скрипом распахнулась, явив разлапистую ель, будто бы обутую в пару заснеженных мужских ботинок. Северус захлопнул дверь взмахом руки, не позволяя морозному воздуху проникнуть в дом. Ель, колыхаясь, приблизилась на несколько шагов, тяжело вздохнула и прислонилась к стене. Из-под верхних веток вынырнул улыбающийся и раскрасневшийся от мороза Гарри.

Когда-то бывший точной копией погибшего отца пасынок Северуса сейчас был больше похож на него самого, за исключением, конечно же, глаз. Непослушные волосы, в детстве практически не поддающиеся ни расческе, ни заклинаниям, сейчас были собраны в низкий хвост, перевязанный черной лентой. За распахнутыми полами теплой мантии виднелся классический сюртук, чем-то напоминавший профессорское облачение «ужаса подземелий». Быстро подбежав и клюнув в щеку мать, Гарри кивнул самому Северусу и протянул руки к завозившейся от нетерпения сестре.

Кокетливо тряхнув рыжими кудряшками, Хезер вцепилась в брата, оживленно залепетав от избытка эмоций. Гарри мягко опустил ее на ковер, отвлекаясь только для того, чтобы скинуть мантию. Северус было открыл рот, чтобы сделать замечание, но, снисходительно улыбнувшись, махнул рукой, встретившись с точно таким же выражением на лице жены. Эти двое слишком редко видели друг друга, чтобы соблюдать хоть какие-то приличия, наконец-то оказавшись в одном помещении, будь это дом в Коукворте, апартаменты декана Слизерина или даже директорский кабинет. Такие разные внешне дети удивительным образом были едины во всем, несмотря даже на почти пятнадцать лет разницы. Гарри беспрекословно был предан сестре, выполняя все ее желания, чем та пользовалась на всю катушку.

Уже предчувствуя разграбленные банки с печеньем, разбитые пробирки и толпы транфигурированных из всего подряд игрушек, Северус отлевитировал елку к камину, рядом с которым уже поджидали коробки с украшениями.

Лили присоединилась к нему, по пути заглянув в духовку и принеся с собой аромат ягодного пирога. Начиналась его любимая часть традиционного предрождественского вечера. Аккуратно, отложив палочку и на эти полчаса забыв, что он волшебник, Северус доставал елочные игрушки и подавал жене. Забирая из его рук разноцветные шары, Лили каждый раз мягко касалась его пальцев, творя свое собственное волшебство семейного уюта и единения.

Все было именно так, как мечталось маленькому, всеми забытому мальчику, замерзающему в рождественскую ночь под окнами чужих домов, но никак не решающемуся оторвать взгляд от счастливой сказки, бесконечно желанной и неизмеримо далекой. И даже больше не терзало душу то, что он был не первой любовью Лили. Бережно проведя ее через самые тяжелые месяцы, последовавшие после гибели Джеймса Поттера, окружив ее заботой без помыслов о взаимности, однако в итоге вознагражденный своим лучиком счастья, Северус был второй и намеревался быть последней. Ни один человек, будь он очередным Темным Лордом или Великим светлым магом, не коснется хрупкого мирка, возведенного на фундаменте из скорби, сожалений и надежды.

Тем временем Лили почти закончила с елью, добравшись до самой макушки. Ожидаемо рядом появился Гарри, держащий в объятиях зевающую Хезер. Малышка, словно зная, что сейчас ещё не время засыпать, отчаянно сражалась за лишние минуты бодрствования.

Северус достал из коробки самое старое и ценное украшение — хрустальную звезду, купленную в Хогсмиде на третьем курсе, конечно же вместе с Лили. Она освещала их Рождество, когда они были детьми, она же привела их друг к другу снова, сияя на верхушке неказистого дерева, в богом забытом уголке Англии, где они скрывались до тех пор, пока Лорд не был побежден. Тогда у них было так мало: лишь кривая ель с осыпавшимися иголками, ящик старых фильмов и проектор.

Уже протянув руку с зажатым в ней украшением, Северус осекся. Ему больше не нужна путеводная звезда, он именно там, где хотел быть — в кругу любящей семьи. Перехватив Хезер, Северус отдал реликвию Гарри, подбадривая его полуулыбкой и жестом раскрытой ладони.

* * *

Хозяйская спальня на втором этаже освещалась лишь одной свечой. Однако даже этого хватало Северусу, с обожанием разглядывающему спящую дочь. Малышка обнимала игрушечного книзла, бывшего ещё час назад какой-то кухонной утварью. Судя по цветочному рисунку на меховом боку, скорее всего, чашкой.

Лили очень тихо прокралась в комнату, закрывая за собой дверь ванной. Она подошла к кроватке и улыбнулась, глядя на нового любимца Хезер.

Северус обнял жену, прижав к себе и поцеловав в висок.

Лили подняла лицо, заглядывая ему в глаза. «Я люблю тебя», — прочитал он по ее губам, прежде чем накрыл их своими.

* * *

Настоящий Северус отвел глаза от идиллической картины в зеркальной глади.

Через секунду дверь хлопнула за его спиной, отмеряя ещё один год лжи, борьбы и боли.

Слезы, стоящие в глазах, делали все вокруг нечетким, словно скрывая за дождевой стеной. Северус почти налетел на кого-то в коридоре, но понял это только у спасительных дверей собственных покоев.

А тремя этажами выше мальчик с глазами Лили, проводив его спину озадаченным взглядом, толкнул незапертую дверь, встретившись взглядом со своими родителями.