Не грусти, Мито-сан (джен)

Китовый остров встречает новый день запахом свежевыловленной рыбы, суетой на берегу и многоголосым шумом. Крики чаек, шелест морских волн, громкие разговоры рыбаков, хохот мальчишек. Мелодия без начала и конца.

Мито Фрикс смахивает с лица влажные от пота рыжие пряди, на секунду задерживает взгляд на горизонте и вслушивается в знакомые звуки. Они дарят ей утешение. Мимолетное, но всё же. Кажется, так звучит жизнь, полная радости и надежды.

Когда Гон, любимый племянник Мито, покинул остров, чтобы сдать экзамен на Охотника, в её душе поселилась тоска. Горькая, словно ядовитая трава, разъедающая раны солью страхов и ожиданий. И пусть ежедневные дела и заботы накрывают Мито с головой, эту тоску не унять.

Сколько времени минуло с того дня? Неделя?

Всего неделя, надо же. А Мито чудится, что прошёл целый год.

— Тетушка, обещаю, я стану настоящим Охотником, — задыхаясь от восторга, сказал на прощание Гон. Его огромные карие глаза лучились счастьем. Мито с трудом сдержала слёзы.

— Лучше вернись домой живым, — тихо попросила она. — Договорились?

— Ага, договорились, — пообещал Гон, и они сцепили мизинцы по давней традиции. — На мизинцах я клянусь! Кто нарушит обещание, тому тысяча иголок станет угощением.

— Весь в отца, — только и успела вымолвить Мито, неохотно выпуская Гона из объятий. Руки мелко задрожали, горячий песок поплыл под ногами, а в душе — глубоко-глубоко, куда никому не добраться, — вспыхнула старая обида на безрассудного кузена.

"Какой же ты глупец, Джин, — подумала Мито. — Ты не видел, как рос твой сын. Твое сердце не знало любви".

Она долго стояла на берегу и плакала. До тех пор, пока корабль, гордый, величавый и равнодушный к чужому горю, не забрал у неё самое дорогое сокровище и под одобрительные крики толпы не исчез в туманной дымке.

— Вот это улов! Знатная рыба. С такой разве что Хозяин вод сравнится.

Весёлый голос старика Ивады отвлекает Мито от тяжёлых мыслей. Она ловко принимает у него ящик с рыбой и начинает чистить. Чешуя серебрится на солнце, ускользающая жизнь трепещет под пальцами. Еще немного, и разделанную рыбу доставят в кафе, которое держит Мито, приправят солью и обжарят на огне на радость посетителям. Будто и не было никогда ни этой жажды, ни этой борьбы.

«Так мечты влекут за собой юность, — размышляет Мито, — а потом, наигравшись, выбрасывают на берег».

— Только Гону не рассказывай, Ивада-сан, — раздается рядом звонкий смех. Улыбчивый молодой человек щурится на солнце, умело орудуя ножом. Ичиро? Исаму? Мито никак не может запомнить его имя, хотя он не в первый раз работает с ними на берегу и постоянно оказывает ей знаки внимания. — Переловит всю рыбу в море — рук не хватит, чтобы с нею управиться. Как он Хозяина вод одолел, а! Видали? Прирождённый Охотник, не иначе. Правда, Мито?

Мито смотрит ему в загорелое лицо и молча вздыхает. Каждый день одно и то же, из пустого в порожнее, словно языки даны людям лишь для того, чтобы болтать ерунду. Одни с восторгом обсуждают будущее Гона, зыбкое и неуловимое, как мираж, другие утешают Мито, третьи обвиняют её в эгоизме, а кто-то и вовсе считает, что она принесла себя в жертву.

— Не спеши, Исаму, — машет рукой старик Ивада. — Пусть Гон сначала сдаст экзамен, тогда и будем радоваться.

— Говорят, многие погибают, не пройдя и первого испытания, — чуть слышно произносит Мито, трогая старого рыбака за рукав. Она и сама знает правду, но хочется верить, что всё это — пустые слухи.

Ивада улыбается и отечески треплет её по плечу.

— Не грусти, Мито-сан. — В глубоком тёмном взоре старика теплится тайна. — Всё, что цветёт, неизбежно увянет.

Жареная рыба пахнет тиной — слабое напоминание о море и утраченной жизни. Посетители кафе благодарят Мито за вкусный ужин, всюду сияющие лица, праздные беседы и смех. Не время для печали.

— Добрый вечер, Мито-Золотые-Глаза! Позволь угостить тебя.

Исаму появляется неожиданно, как штормовой ветер в погожий день. Он садится за хозяйский столик и, широко улыбаясь, с интересом рассматривает Мито. Чёрные глаза его блестят, словно он без памяти влюблен.

— Я и сама могу угостить тебя, Исаму, — смущённо говорит Мито. — Ведь это моё кафе.

— Да просто… Мито, ты такая красивая женщина! — Исаму нервно смеётся. Его крупная жилистая рука тянется к её маленькой и изящной, лежащей поверх стола, и через мгновение горячая ладонь накрывает тонкие прохладные пальцы. — Молодая, скромная, волосы, как огонь, глаза — настоящий омут... Зачем ты хоронишь себя заживо? С тех пор, как Гон уехал, на тебя смотреть больно. Отпусти мальчишку, у него своя жизнь. Подумай о себе хоть немного.

Щёки Мито заливает румянец — в обществе мужчин ей всегда неловко. Она отводит взгляд и высвобождает руку из жаркого плена.

— Не надо, Исаму. Пожалуйста.

— Но почему, Мито? Почему? Откуда такая скорбь? Гон — всего лишь твой племянник.

Она и сама не знает, откуда. Или знает, но не решается говорить о сокровенном с первым встречным.

Когда Джин в погоне за мечтой о карьере великого и бесстрашного Охотника оставил малолетнего Гона на их с бабушкой Абе попечение, Мито готова была разорвать на куски и кузена, и его отпрыска. Казалось, что жизнь — светлая, радужная, наполненная самыми смелыми желаниями — потеряла всякий смысл.

В первые дни Мито растерянно смотрела на черноволосого малыша с огромными карими глазами и чувствовала, как в душе кипит жгучая злоба. Гон улыбался, лопотал что-то неразборчивое, цеплялся за подол, даже не подозревая, что стал обузой для юной тетушки.

— Я не смогу полюбить его, Абе, — заплакала однажды Мито, стоя возле кроватки Гона. — А простить Джина — и подавно.

— Сможешь, родная, — ответила бабушка и обняла внучку. — В груди каждой женщины бьется материнское сердце. Дитя не виновато в том, что рано лишилось матери и что его отец, как птица без гнезда. А прощение — дело времени.

Абе не ошиблась. Мудрость стариков — всё равно что пророчество. Мито вспомнила слова бабушки, когда во время совместной игры — случайно, неосознанно или по наитию свыше — Гон назвал её мамой…

— Ты в порядке? — проникновенный голос Исаму возвращает Мито в гудящее вечернее кафе. Блеск в чёрных глазах сменяется недоумением, а запах жареной рыбы ароматами свежесваренного кофе и крепкого алкоголя. — Я что-то не так сказал? Прости, Мито. Гон ведь и вправду твой племянник…

Мито качает головой и беззвучно смеется, ощутив в груди приятное тепло.

Может быть, однажды она ответит на внимание Исаму. Но не сейчас. Сейчас её мысли заняты совсем другим.

— Сын, Исаму. Он мой сын.