Как ширшу принимают в свою семью людей (джен)

Люди были чудом. У них был миллион разных вкусов.

Не то чтобы Найла когда-то ел их вид. Он был ученым. Раньше он получал огненный хлыст в ухо каждый раз, когда пытался, а сейчас Большая-и-его издавала тихие звуки разочарования, даже когда он пытался только чуть-чуть попробовать. И все же его нос помогал ему отличить вкусы друг от друга, давал возможность запомнить аромат любого человека и никогда не забыть. Большая-и-его пахла чем-то кислым, свежей кожей ее ботинок и кровью, покрывающей ее оружие, не важно сколькими слоями мыла она его покрывала. Большинство ночей она пахла алкоголем из-за орехового ликера, чей запах цеплялся за ее дыхание.

Маленький-и-его пах как дым.

Он пах как костер, разведенный из дров мескито-гикори. Он пах так, как будто костер был внутри него, вот почему Найла позволял ему притискиваться поближе. В ту первую ночь он был даже горячее, чем обещал его запах. Сейчас его тело было более прохладным на ощупь, но все еще уютным. Запах дыма стал сильнее.

* * *

Маленький-и-его был не единственным человеком, который пах дымом. Таких были скопления по всему континенту, обычно окруженные стенами, стенами из металла и с мерзко пахнущей взрывчаткой. Они не были похожи на других людей. Их голоса были излишне громкими, а их кровь была приятно теплой.

(А еще были люди, которые пахли дичью с душком, землистым мясом. Они перемещали землю, как кротобарсуки, которые были двоюродными братьями и сестрами ширшу).

(Кротобарсуки были скучными, раздражающими двоюродными братьями и сестрами, которых лучше избегать любой ценой. Найла был рад, что Маленький-и-его пах вместо этого дымом).

Найла был достаточно теплым, чтобы выжить, если придется, но жар был роскошью, за которой он гонялся. Холод проник в него до костей, когда его оторвали от Первой-и-всегда-его, когда он все еще был детенышем, неспособным узнать никакой запах, кроме ее. Нет дыма без огня, и самый густой дым может обжечь сам по себе. Так что в Маленьком-и-его было достаточно жара, чтобы полностью прогреть Найлу. Чтобы согреть весь мир, как только он разработает воздушный поток.

Маленький-и-его был ценным за свой жар, за тепло, которое он излучал рядом с Найлой и Большой-и-его, и в последнее время за то, что был кормильцем. Найла начинал капать слюной каждый раз, когда чувствовал даже намек на запах дыма мескито-гикори. Большая-и-его смеялась и говорила прекратить. Маленький-и-его тоже смеялся. Но в большинстве случаев он все равно тайком давал ему перекусы.

Это были небольшие перекусы: просто полкило или килограмм порезанного мяса. Найла никому не расскажет.

* * *

Люди Найлы играли.

— Ладно, — сказала Джун. — Представь, что ты разоружен, а я пытаюсь тебя избить. Если я стою так, что самая легкая цель?

— Твои руки?

— Неправильно. Выбирай ноги, выпрямленное колено ломается проще, чем стекло. Если ты слишком боишься и переживаешь, удары в пах тоже сработают.

— В этом нет…

— Кузон, если следующее слово, которое вылетит из твоего рта, будет любой версией слова «честь», ты положишь еще одну монету в качестве штрафа в «банку чести».

Найла довольно засопел, пока они дрались в поле. Он подумал, что они были похожи на детенышей ширшу, впервые учащихся охотиться. Маленький-и-его падал снова и снова, но он продолжал подниматься.

— Сейчас будет тяжелый вопрос, но я должна задать его для реализма. Что ты будешь делать, если это окажется отряд покорителей огня?

Дым затрепетал, и Маленький-и-его стал задыхаться, стоя на месте. Большая-и-его попыталась обратить на себя его внимание, но он просто споткнулся и чуть не упал.

Найла прыгнул вперед, чтобы поймать его.

Он подгреб Маленького-и-его себе под подбородок. Затем он положил одну лапу поперек груди мальчика и надавил, как утяжеленное одеяло, но недостаточно сильно, чтобы навредить. Он действовал на основе какого-то древнего инстинкта: ранее неиспользуемого, но он был уверен, что это надежный способ успокоить перевозбужденного детеныша ширшу.

Паника стихла всего лишь за несколько секунд, сменившись тонким ручейком соли, и Маленький-и-его быстро выбрался из-под лапы Найлы. Он легко позволил ему сбежать, издав нежное урчание.

— Ты в порядке?

— Да, я… в порядке, на самом деле. Если они все окажутся покорителями огня, думаю, я побегу.

— Правильный ответ с первой попытки.

* * *

Люди Найлы вывели его на пробежку. Это не была охота: Большая-и-его не дала ему след, который надо искать, и их темп был медленнее обычного. Маленький-и-его в первый раз ехал на его спине, так что Найла прилагал все усилия, чтобы его движения были гладкими, чтобы избежать того, чтобы его уронить или даже напугать.

— Надвигается буря. В первый раз, когда я оставила зимнее пальто дома, конечно надвигается буря.

Они нашли убежище в пещере, и люди развели маленький костер. Слишком маленький. Найла заскулил, и Большая-и-его высказала какое-то хлипкое оправдание, которое он был рад не понять.

— Найла… если мы пойдем искать топливо в такую погоду, мы не вернемся.

Они потушили костер слишком быстро, оставив немного растопочного материала в стороне на будущее.

— Но как ты спишь прямо на земле? Тут насекомые…

— Ты думаешь, в кроватях никогда нет насекомых?

— Я просто говорю, что…

— Простите, что забыла шелковые простыни, Ваше Высочество.

— Хватит так меня называть!

Большая-и-его вскоре засопела. Маленький-и-его тоже немного поспал, только чтобы проснуться со скулением и снова запахом соли.

— Тебе все еще холодно, не так ли, Найла?

А потом был жар, великолепный жар, расцветший у морды Найлы. Не от костра: не было дыма от топлива. Просто чистое пламя, мерцающее в воздухе. Оно пульсировало с каждым вдохом Маленького-и-его, со временем вырастая больше и теплее.

— Я надеюсь, ширшу могут хранить секреты, — рассмеялся он под нос.

Тихо, не будя Большую-и-его, Найла нежился в уютном тепле, которое окутало его, как одеяло. Он никому не расскажет.

* * *

Был еще один человек, который пах как дым и который стоял снаружи стойла Найлы. Не как сладкий дым, как Маленький-и-его. Это был более сильный, более пряный запах.

— Я слышал, что вы лучшая здесь в колониях для поиска пропавших людей.

— Вы слышали неправильно. Я лучшая на всем континенте, за исключением, может быть, тех жутких типов Дай Ли.

— Тогда, пожалуйста, — раздалось громкое клацанье металла, — я умоляю вас предоставить мне ваши услуги. Мой племянник пропал, и его нет всю зиму, и я боюсь за его жизнь.

— Не волнуйтесь, я бы могла найти его, даже если он мертв… если бы эта неделя не была у меня полностью расписана.

Снова послышался звон монет.

Большая-и-его быстро вошла в стойло пружинистым шагом.

— Малыш, ты вот-вот принесешь нам целое состояние.

По ее команде он неуклюже вылез из тепла стойла.

— Вы сказали, что у вас есть его старая одежда? Просто положите ее сюда перед Найлой, и мы отправимся в путь.

Это был дым мескито-гикори Маленького-и-его. Он был немного смешан с мылом и чувствовался нечетким из-за прошедшего времени, но Найла никогда не забывал вкусы и ароматы. Так что его пасть мгновенно переполнилась слюной, и его язык вывалился наружу. Маленький-и-его означал угощения. Внезапно Найла умирал с голоду.

Большая-и-его снова заговорила, звуча сбитой с толку. Найла не мог понять, что тут было неясно.

Затем кнут хлестнул по толстой коже его бока: никогда достаточно сильно, чтобы навредить, совсем не так, как огненный хлыст в ухо, но он заскулил. Затем Найла уткнулся мордой в сладкий запах и нашел только пустую ткань без теплого тела рядом. Он заскулил громче.

И у него было на это полное право. Сладкий дым обещал Маленького-и-его, а Маленький-и-его (обычно) обещал еду, но вместо этого он получил кнутом по боку. Может, он заслуживал это за то, что снова симулировал голод, но учитывая то, что его раньше никогда за это не били…

— Что это значит?

— Он притворяется, что голодный, но это не так, он получил добавку вчера на ужин…

К его носу сунули очередную вещь — маленький кусок металла, который все еще пах Маленьким-и-его, но не был им. Когда он получил очередной удар, Найла дал единственный благоразумный ответ.

Он свернулся калачиком и заскулил от абсолютно несправедливого мира.

— Думаю… Вашего племянника больше нет в этом мире? Он не мертв, с этим мы могли бы работать.Только если, конечно, его труп не был уничтожен до такой степени, что больше совсем им не пахнет, — задумчиво добавила Джун.

Густой дым начал смешиваться с солью, когда незнакомец ушел.

— Ты только что потерял нам два моих веса в золоте, — сказала Джун, проглотив собственные слезы.

* * *

Найла начал залечивать свои раны, зализывая их, как только вернулся в стойло, потому что яд ширшу, нанесенный на себя, обладал приятным эффектом местной анестезии. Не то чтобы удары до сих пор болели, но он делал это демонстративно для Большой-и-его.

Кнуты были для работы, не для остановки драматичных просьб о перекусе.

Но он забыл как об ударах, так и о своих раненых чувствах, как только настоящий Маленький-и-его пришел к нему тем вечером, теплый, присутствующий и несущий ужин. Найла один раз ткнулся в него носом, а затем снова продолжил есть, и его предыдущие тревоги растаяли. С миром все было правильно.