Случайная встреча (гет)

— Обновить?

Я охотно киваю, подставляя бокал под щедрую струю виски. Всё-таки приятно, когда бармен понимает тебя с полуслова — или вообще без слов. Однако как же порой раздражает собственная выносливость! Уже три бокала виски полегли в неравной схватке с лужёным желудком, закалённым слизеринскими вечеринками, а опьянение даже не думает совать нос в трезвое как никогда сознание. Не отдых, а пустая трата мозговых клеток!

Не поддаваясь пораженческим настроениям, я разглядываю сидящих в пабе людей. Это занятие всегда приносило какое-то гипнотическое удовлетворение… Правильно мама говорила: нет собственной жизни — влезь в чужую. И я не то чтобы влезаю… Скорее так, любопытствую. И не вот этот дурацкий бред про придумывание историй, попытку угадать характер человека. Мне просто нравится смотреть, как вокруг разворачиваются маленькие драмы.

Вот молодой паре приходится в спешке сгребать вещи в коляску и ретироваться с орущим младенцем под мышкой. Правильно-правильно, пабы не для семейных пар, а для холостяков в самом расцвете сил вроде меня. В дальнем углу зала хмурый парень удручённо глушит… джин? Нет, скорее уж водку. С такой угрюмой рожей сидят только те, чья пассия в последний момент отменила свидание, прикрыв тётиной болезнью поход в кино с другим ухажёром. Так что и напиток для этой рожи должен быть соответствующим.

За большим столом в центре зала тусуются подружки невесты, вырядившиеся в персонажей из «Алисы в Стране чудес». Воистину, каждый костюм всё чудесатее и чудесатее. Чего только стоит одна объёмная дамочка в сюртуке и цилиндре и с боевым раскрасом на пухлощёком лице… Что показательно, самой невесты и след простыл. К слову, смазливого официанта я тоже давненько в зале не наблюдал. М-да, весёлая наклёвывается свадебка…

Несколько столиков ничего интересного из себя не представляют, поэтому я не удостаиваю их даже секундной паузой, продолжая задумчиво сканировать паб, пока взгляд не натыкается на кабинку у противоположной стены. Клянусь Мерлином, если бы я сейчас пил, то завтра мне пришлось бы долго и упорно отстирывать костюм от виски.

Мандрагору мне в печёнки, неужели это действительно они? Жаль, что я не ношу очки — упускаю такую классную возможность театрально их протереть.

Но ошибки быть не может, это действительно Уизли и Грейнджер, всего в нескольких шагах от меня, увлечённо о чём-то спорят. С каждой секундой рыжий багровеет всё сильнее, постепенно сливаясь с тёмно-бордовой обивкой сидений, в то время как Грейнджер явно не собирается уступать. Жаль, что слов с моего места разобрать не удастся, да и она не промах — наверняка давно наложила заглушающие чары.

Украдкой окидываю взглядом паб, убеждаясь, что «семейную драму» заметил только я. Пока.

И, кстати, я ошибся. Они не спорят, а откровенно ругаются, как два гоблина, не поделившие ценного клиента. Ох, сколько бы я отдал, чтобы услышать, о чём они говорят. Мордред бы побрал моё любопытство! Правда, в своё оправдание могу сказать, что Грейнджер я не видел с самого выпуска, а с тех пор прошло уже… два года? Уизли я не видел ещё дольше — он, в отличие от Грейнджер, в школу после войны не вернулся. Да и хорошо, что не вернулся, иначе…

Додумать я не успеваю, потому что рыжий как раз опрокидывает бокал со своим напитком, злобно что-то выдыхает и стремительно направляется к выходу, яростно чеканя шаг. Грейнджер растерянно смотрит ему вслед, пока лужица алкоголя медленно расползается по деревянной поверхности стола.

Прекрасно понимая, что лучшего момента уже не представится, я поднимаюсь с барного стула и направляюсь к её столику, попутно прихватив со стойки горку салфеток.

* * *

— Я могу присесть?

Гермиона не сразу поднимает голову.

— Знаете, сейчас не самое лучшее время, я… Тео! — восклицает она, подпрыгивая на месте от неожиданности и бросаясь к нему в объятия.

Теодор почти теряет равновесие, но немедленно расплывается в счастливой улыбке, обнимая Гермиону в ответ.

— Садись, конечно! — приглашает она, украдкой вытирая размазавшуюся тушь, однако от Тео этот жест не укрывается и он недовольно сводит брови.

— Проблемы в раю?

— Вроде того, — пожимает плечами Гермиона.

— Хочешь поговорить об этом?

— Да тут и говорить особенно не о чем, — она разводит руками, — всё по-старому. Я хочу посвятить время карьере, Рон считает, что нужно как можно скорее «начать настоящую семью», — на последних словах Гермиона копирует голос парня.

— Он же обещал дать тебе пять лет после окончания школы, — вскидывает бровь Тео.

— Ты помнишь? — удивлённо округляет глаза Гермиона.

Тео прокашливается, сглатывая внезапно подступивший к горлу ком, и как-то неожиданно вспоминает о салфетках, которые всё это время не выпускал из рук. Он накрывает ими алкогольную лужу на столе, попутно продумывая дальнейшую стратегию.

— У меня неплохая память, — наконец выдаёт он.

— Я помню, — кивает Гермиона и тут же улыбается получившемуся каламбуру. На несколько секунд за их столиком повисает молчание, которое неизменно сопровождает встречу даже самых близких друзей после долгой разлуки. На мгновение их взгляды пересекаются, но оба тут же опускают глаза. Теодор усилием воли отгоняет непрошеные воспоминания об их бесчисленных разговорах и жарких спорах на последнем курсе, которые могли начаться в понедельник и закончиться в апреле, о чувстве лёгкости и спокойствия, которое неизменно возникает, когда находишься рядом с человеком, который понимает тебя с полувзгляда. Обо всём, что он очень долго собирался сделать, но так и не набрался смелости. Всё-таки не зря шляпа распределила его не на Гриффиндор.

— Ну… хм… — борясь с неловкостью, начинает Гермиона. — Ты всё же устроился в Гринготтс?

— О, да, — с радостью подхватывает Тео, отгоняя последние ностальгические сожаления. — Воплощаю в жизнь отцовские мечты, как примерный паинька.

— Он всё-таки женился в третий раз?

— Женился и даже развёлся, — усмехается Тео. — Завтра я встречаюсь с мачехой номер пять. Знаешь, мне кажется, что после второй женитьбы каждая следующая даётся легче. Я бы даже посмеялся над тем, как старик вошёл во вкус, если бы на эти дурацкие свадьбы он не спускал моё наследство. С нетерпением жду, когда ему дадут скидку как постоянному клиенту.

Гермиона скрывает грусть за сочувственной улыбкой. Так вот почему Тео оказался один в баре. Она прекрасно помнила, как тяжело ему далось знакомство с третьей невестой отца — тогда он едва не провалил экзамен по трансфигурации, благо профессор Макгонагалл позволила пересдать, войдя в положение. Тео был невероятно близок с матерью, и у Гермионы невольно наворачивались слёзы на глаза, когда она слышала, с какой теплотой Теодор о ней вспоминал. А тут пятая женщина, пытающаяся занять место самого близкого человека… Неудивительно, что он пришёл сюда.

— Да что обо мне говорить, — машет он рукой. — Так тоскливо, что дементор улетит голодным. Лучше расскажи, как дела у тебя? Про личную жизнь спрашивать не стану, сам всё видел.

Гермиона усмехается.

— Работаю вторым ассистентом Кингсли. Половину рабочего времени приходится игнорировать намёки о том, что он взял меня по старой дружбе, вторую половину — ставить на место Кормака.

— Он всё никак не успокоится? — со смесью презрения и восхищения переспрашивает Тео.

— Ты его давно встречал?

— Не видел с выпускного, — пожимает плечами Теодор.

— Ну так вот, он ни капли не изменился, — многозначительно заявляет Гермиона.

— Молодые люди, что-нибудь закажете? — осведомляется возникший у столика официант.

— Виски безо льда и белое сухое, — машинально бросает Тео и почти мгновенно спохватывается, но слова уже сорвались с губ.

Официант, кивнув, удаляется, а Гермиона смущённо опускает глаза.

— Ну да, кхм… — прокашливается Теодор. — Хорошая память. Жаль только, что она не распространяется на древние руны. Их я так и не смог освоить, — быстро меняет он тему.

Гермиона машинально кивает. За их столиком вновь повисает тишина. Однако сейчас это не лёгкая неловкость после долгой разлуки, теперь это молчание двух людей, которые отчаянно избегают говорить о том, что их действительно волнует.

Возвращается официант с напитками, и оба благодарны ему за то, что можно хотя бы ненадолго оправдать затянувшуюся паузу.

И именно в этот момент из колонок начинает звучать лирическая композиция «Ведуний», которую Гермиона и Теодор знают слишком хорошо…

* * *

Я вздрагиваю, когда первые ноты пронзают насквозь, всколыхнув ворох воспоминаний. Эта песня звучала на выпускном. Эта песня звучала, когда Тео пригласил меня на танец. Эта песня звучала, когда я поняла, почему с ним мне так хорошо и спокойно; когда я пожалела, что пришла на бал с Роном.

Словно прочитав мои мысли, Тео встаёт и с ухмылкой протягивает руку:

— Не хочешь вспомнить молодость?

Я удивлённо улыбаюсь, но принимаю приглашение, невольно замечая, каким естественным кажется это прикосновение даже спустя два года.

Я до сих пор часто вспоминаю наш танец на выпускном. Рука Тео на моей талии, вторая — сжимает ладонь, а сам он отпускает очередную шутку в сторону нового профессора Защиты от тёмных искусств, пришедшего на выпускной бал в традиционной мантии модели восемнадцатого века, которая к тому же была чрезвычайно ему велика, превращая несчастного мужчину в кружевное недоразумение.

Я с трудом могу вспомнить, что именно сказал тогда Тео, но никогда не забуду, как сильно хотела, чтобы он меня поцеловал. И мне было стыдно за то, что никакого стыда я не испытывала. Даже перед Роном. Потому что в том танце я отчётливо осознала, с кем хочу провести если не остаток жизни, то ближайшие лет десять точно. Слишком увлекали меня разговоры с Тео, слишком подстёгивало интеллектуальное соперничество, которого я никогда не испытывала с Роном, слишком привлекал его запах, слишком много мурашек по телу пускали его самые невинные прикосновения.

Но поцелуя не случилось. «Ведуньи» допели последний куплет, Тео выпустил меня из объятий, передавая немедленно подскочившему раскрасневшемуся Рону. В конце бала он подошёл, чтобы попрощаться. Мы договорились регулярно списываться, но с тех пор я не получила от него ни строчки. И вот сейчас, случайно столкнувшись в баре, мы снова танцуем под ту же мелодию.

А я понимаю, что всё так же сильно хочу, чтобы он меня поцеловал.

— Тео..? — тихо выдыхаю я, сомневаясь, что он услышит. Но он слышит. Потому что неотрывно смотрит на меня — смотрел всё это время.

Он невольно притягивает меня чуть ближе, пуская по телу электрический разряд.

— Да?

— Почему… — Я сглатываю подступивший к горлу ком. — Почему ты мне не написал?

Тео отводит взгляд и тяжело вздыхает.

— Я… не хотел быть твоим другом.

Вау. Я не могла даже подумать, что это окажется так больно.

Конечно, я предполагала, что такой ответ возможен, но была почти уверена… по крайней мере, мне всегда казалось, что… Неужели в школе и на выпускном я видела только то, что хотела видеть?

Тео с лёгкостью прочитывает мою реакцию и поспешно добавляет:

— Нет, я не это имел в виду! Просто… кхм… — он прокашливается, избегая смотреть мне в глаза. — Я понял, что хочу большего. А ты встречалась с Роном, и я знал, как ты к нему относишься, особенно после всего, что произошло. Я не хотел вставать между вами. Но прекрасно понимал, что не смогу быть просто другом, как бы эгоистично это ни звучало.

Меня захлёстывают волны противоречивых эмоций: растерянность, раздражение от того, что Тео никогда не рассказывал о своих чувствах, смятение, разочарование из-за того, сколько времени мы потеряли, но сильнее всего — какая-то невероятная, сбивающая с ног, эйфорическая радость. От переполняющих эмоций я просто не могу продолжать внезапно ставший слишком медленным танец, поэтому останавливаюсь, не в силах сдержать глупую улыбку. И выдыхаю единственное, что имеет значение в эту минуту:

— Поцелуй меня.

— Что? — поражённо переспрашивает Тео.

Я закатываю глаза и, не дожидаясь его действий, сама приподнимаюсь на носочки, касаясь губами его губ. Тео на мгновение замирает, но уже в следующую секунду перекладывает вторую руку мне на талию и отвечает на поцелуй, который оказывается совсем не таким, как в моих мечтах.

Он намного, намного лучше.