Тёмная медсестра (гет)

Всякая эмансипация состоит в том, что она возвращает человеческий мир, человеческие отношения к самому человеку

К. Маркс. «К еврейскому вопросу» (1844)

Тодороки не мог поверить в то, что видел: этот отвратительный монстр по имени Ному сражался со Всемогущим на равных. Более того, он поглощал каждый его удар, отвечая своим собственным, не менее мощным выпадом. И ни Тодороки, ни Бакугоу, ни Киришима не могли пошевелиться, потому что битва сильнейшего человека в мире заворожила их; потому что отдача от ударов и чистое восхищение завладели их сознаниями. Возможно, такой монстр действительно сможет убить всеми любимого Героя с большой буквы. Ному… Действительно странное существо с сильным, накаченным телом, клювом, словно у птицы, и торчащим наружу мозгом. А повелевал им явно тот странный тип, лицо которого было скрыто рукой.

— Ну, как вам мой малыш? Правда, он прекрасен? — раздался приятный тягучий женский голос рядом с ухом Шото, и чья-то рука легла ему и Киришиме на плечи, приобнимая. Парни дёрнулись, и незнакомка их отпустила, легко и плавно, будто бы была невесомая, отступила назад. — Как ваши дела? Как думаете, мой малыш убьёт Всемогущего, или его ещё надо немного усилить?

Девушка, говорившая это, была примерно их возраста. Половина лица была скрыта чёрной маской с красным крестом на ней. В глаза бросались кудрявые, с отливом в синий, волосы, медицинская шапочка с фатой и хитрый прищур тёмных глаз с алым зрачком. Её костюм медсестры был не привычно белого цвета, а чёрно-красным и больше напоминал не халат, а пальто.

— Кто ты такая? — Киришима нахмурился, укрепляя кожу. Бакугоу, поддерживая одноклассника, устроил маленький взрыв, хотя Тодороки мог поклясться, что что-то особенно настораживало Кацуки в злодейке.

— Ну, мальчики, не стоит так себя вести. Ладно Кач-чан, он у нас с детства бомбит, но вы-то. Я думала, что вы сначала сто раз подумаете, а потом уже броситесь в бой: у вас-то мозги точно на месте. Кстати, — она бросила взгляд на Шото и опустила маску под подбородок, мило улыбнувшись, из-за чего теперь было видно всё лицо девушки, а в том числе и её веснушки. — А ты красивый, Тодороки Шото. Красивее, чем семь лет назад. Знаешь, ты мне ещё тогда понравился, когда я потерялась в парке, а ты меня успокоил и привёл к братику. Поэтому я заранее попросила его тебя не убивать, — Шото совершенно не понимал, о чём она говорит.

— Д-деку? — прохрипел Кацуки, мгновенно зверея. — Ах ты бесполезная мелочь! Какого хрена ты тут делаешь? Я думал, ты мертва! А ты, оказывается, решила в злодеи податься. Всегда знал, что тебе суждено стать отребьем общества.

— А я и умерла, — девушка перевела снисходительный взгляд на Кацуки, а по её щекам, что совсем не вязалось с насмешкой на устах, внезапно потекли слёзы. — Это ты меня убил.

Она сорвалась с места и в мгновение ока оказалась рядом с Бакугоу. Видимо, девушка хотела схватить его за лицо и хорошенько ударить затылком об землю, однако молниеносная реакция парня не позволила ей этого сделать. Он блокировал удар, и незнакомка, схватившись за его руку, другой прикоснулась к его лицу. А в следующую секунду его снёс взрыв.

— Ну как? Приятно? А мне было больно, — девушка усмехнулась. — Я больше не Деку. Теперь я Тёмная медсестра.

Внезапно позади неё появился Киришима, однако девушка перехватила его руку и перекинула через себя. Атака Тодороки, проведённая одновременно с атакой Эйджиро, не сработала: противница растопила лёд огнём, который тут же послала в сторону Шото. Парень отшатнулся, пытаясь по новой заморозить незнакомку, но та лишь отпрыгнула в сторону, уклоняясь от открытой атаки Бакугоу и сама атакуя его ногой в живот. Блондин согнулся и что-то прохрипел, но сдаваться был не намерен. Тогда злодейка приземлилась на корточки и приложила ладонь к полу. Тот мгновенно обледенел, сковывая учеников.

Кацуки взрывами уничтожил лёд, тем временем как Шото расплавил его огнём и принялся топить тот, который обездвижил Киришиму. Деку, видимо, была готова к этому, а потому без особых помех блокировала удар Кацуки и отбросила его куда-то в сторону пожаров. Потом, развернувшись на каблуках в сторону Киришимы, слегка пригнулась сначала вправо, потом влево, а затем, прогнувшись в спине, перехватила руку Эйджиро рядом с запястьем. То треснуло, верхний слой укрепления осыпался на землю, словно труха, а парень вскрикнул. Тёмная медсестра дёрнула его на себя, схватила за волосы и приложила челюстью об колено, а затем слегка оттолкнула в сторону, чтобы в следующую секунду ногой выбить его в зону землетрясений.

Теперь остались только она и Тодороки.

Шото вновь попытался атаковать льдом, но безуспешно. Девушка огнём расплавила весь лёд, а взрывом уничтожила ледяные осколки, брошенные в неё. Она смело приближалась к герою льда и огня, изредка бросая взгляды на союзников. Ному проигрывал, а потому пора было заканчивать этот концерт.

Деку топнула ногой, и вокруг неё и медленно отходящего Тодороки был создан круглый барьер, который уменьшался с каждым шагом девушки. Она как-то печально улыбалась. Шото ударился спиной о барьер и понял, что он в ловушке. Парень попробовал было воспользоваться причудой, но безуспешно: Тёмная медсестра как-то смогла её блокировать. Она подошла вплотную и подняла руку. Он осознал, что это конец. Сейчас его убьют.

Но девушка лишь приложила ладонь к лицу Тодороки и большим пальцем провела по ожогу.

— Красиво, — прошептала она, поднялась на носочки и поцеловала парня.

И если до этого сын Старателя знал, что умрёт, то теперь он не понимал ничего. Та, которую Бакугоу назвал «Деку», нежно целовала Тодороки, и он чувствовал, как силы возвращаются к нему, раны заживают, кровь перестаёт течь, а спокойствие и умиротворение расползаются по мышцам. Температура всего тела вернулась в норму, и теперь правая часть не была обмёрзшей и покрытой инеем.

Девушка отстранилась, как-то нежно взглянув прямо в гетерохромные глаза и мягко улыбнувшись.

— Всё будет хорошо, — прошептала она, а после повторила: — Всё будет хорошо. Я обещаю.

Незнакомка сделала несколько шагов назад, выходя из барьера. И в этот момент дверь в здание была снесена подоспевшими на помощь учителями. Тёмная медсестра оттолкнулась от места, на котором стояла, и плавно отлетела в сторону главного злодея, не сводя глаз с Тодороки, который был до сих пор в барьере.

Она надела маску и, прикрыв глаза, растворилась в портале, созданным Курогири вместе с главой Лиги Злодеев.

* * *

— Вы, блять, все там такие глухие? — взорвался Кацуки в буквальном смысле этого слова. — Повторяю ещё раз: эту засранку зовут Изуку Мидория. Я сосуществовал с ней по соседству с самого появления на этот грёбаный свет, не более. Эта задротка считается дохлой вот уже девять лет, и я нихрена не знаю, какого чёрта она забыла в этой дерьмо-лиге, полной отбросов и придурков.

Полицейский печально вздохнул и перевёл взгляд на Киришиму.

— Я её только сегодня встретил. — Он поднял вверх руки. — Но, судя по всему, она знакома с Тодороки.

— Не знаю. Я её совершенно не помню. Она… Она сказала, что я ей как-то помог в парке давным-давно, но я совершенно этого не помню. И не похоже, чтобы она пыталась меня убить: она сказала, что упросила какого-то братика оставить меня в живых.

— Братика? — усмехнулся Кацуки. — Да у этой дерьмо-Деку никогда не было брата. Да её родная мать, скорее всего, едва-едва терпела: дочка-то родилась без причуды и вечно говорила об одних героях.

— Без причуды? — полицейский тут же встрепенулся. — Но, судя по отчётам, она использовала сразу несколько причуд.

— Я не ебу, как она это сделала, — серьёзно заговорил Бакугоу. — Но родилась она самой обыкновенной слабачкой без капли потенциала.

— Ясно. — Мужчина поджал губы и закрыл блокнот. — Что-то ещё она странное сделала? Или сказала?

— Она меня поцеловала, — произнёс Шото, думая, что скрывать это смысла нет. — И после этого все мои раны исцелились, а силы вернулись.

— Хорошо. Идите. А мне ещё ко Всемогущему надо. Кстати, Тодороки-кун, будь осторожнее. Думаю, она что-то от тебя хочет, а потому твоя жизнь под угрозой. Я предупрежу Старателя.

— Не надо. Я сам справлюсь.

Все трое встали и покинули помещение. Стоило им только выйти оттуда, как Бакугоу разразился злобной тирадой, грозя взорвать тут всё к чёртовой бабушке и матерясь так сильно, так громко и так усердно, что находиться рядом с ним было противно. Киришима положил руку на плечо Кацуки и поспешил вывести его из полицейского участка, а Тодороки решил пойти домой: школьная сумка была при нём, а переоделся он сразу по приезде в Академию, откуда полицейский их уже и забрал.

По пути парень решил заглянуть в магазин и купить печенье — сестра с утра ныла о том, что оно закончилось. И вот, стоя у стеллажей и ища взглядом нужное, он внезапно почувствовал, как кто-то положил руку ему на плечо.

— Не подскажешь, какие кексы больше пройдут к чаю: со сгущёнкой или с клубничным джемом? А то с карамелью закончились. А жаль. Мы с братиком их просто обожаем.

Перед Шото стояла она, Мидория Изуку. Но теперь её костюм Тёмной медсестры сменился на белую футболку и тёмную пышную юбку. Светлые нежные руки не были скрыты за перчатками или рукавами, благодаря чему Тодороки смог разглядеть небольшую родинку рядом с локтевым сгибом. Теперь уже зелёные кудрявые волосы струились по спине, доходя середины талии. Глаза же у девушки были ярко-зелёными, а не чёрно-красными, как пару часов назад.

— Что ты тут забыла? — Тодороки нахмурился. Не похоже, чтобы Мидория собиралась нападать.

— Ваши учителя арестовали всех бесполезных пешек нашей Лиги Злодеев, Ному был побеждён, а нам с братиком пришлось бежать, и теперь братик расстроен. Учитель говорит, что в проигрыше нет ничего страшного. Тем более это была просто разминка. Ну, а я решила его приободрить и купить кексов, однако с карамельной начинкой больше не осталось. — Она печально вздохнула.

— Почему именно здесь? Ты меня преследуешь? Что тебе от меня надо?

— Ничего. Не поверишь, но совершенно ничего. Я просто хотела узнать, как ты. Я залечила тогда твои раны, но всё равно беспокоюсь о твоём состоянии. — Девушка хотела было коснуться лица Тодороки, однако одёрнула себя, и её рука замерла на уровне груди.

— Я позвоню в полицию.

— Я знаю. Просто беспокоилась за тебя. И хотела кое-что вернуть. — Изуку другой взяла его ладонь в руку и нежно провела по ней пальцами. Шото показалось, что он увидел молнию, вспышку! Однако в следующий момент Мидория отпустила его и развернулась на пятках. — Пожалуй, сама приготовлю кексы.

С этими словами она скрылась за стеллажами и вышла из супермаркета.

А Тодороки так и остался стоять, как вкопанный.

* * *

Он медленно брёл по парку, оглядывая зелёные деревья и со смешанным чувством зависти и грусти слушая отдалённые радостные крики детей, которые носились из стороны в сторону.

Шото было восемь лет, и он уже ненавидел этот мир и собственного отца, отправившего собственную жену в психушку и издевавшегося над младшим сыном как только можно. Сегодня, пожалуй, был один из тех немногих дней в его жизни, когда занятия в школе окончились пораньше и он мог спокойно прогуляться по парку по дороге домой, куда так сильно не хотелось идти. Старшие братья и сестра совершенно не понимали его, однако Тодороки этого от них и не требовал: он знал, что из всех них особенный только он. И это осознание приносило больше боли и страданий, нежели счастья. Хотелось навсегда застудить левую сторону, избавиться от этого чёртового огня!

Но это было невозможно.

Внезапно Тодороки увидел девочку, сидящую на бордюре уткнувшуюся в коленки. И, судя по редким всхлипам и дрожащим плечам, она плакала. Сначала Шото хотел было пройти мимо, однако никого вокруг не было, а потому никто не сможет помочь бедной девочке в ближайшее время, помимо его самого.

— Что-то случилось? — Он встал напротив неё и протянул ей руку.

Девочка подняла голову и взглянула на Тодороки. У неё оказались прекрасные, но заплаканные светло-зелёные глаза, милые веснушки и зелёные кудрявые волосы, собранные в неловкий хвостик.

«Милая», — подумал Шото, чуть покраснев.

— Я… Я потерялась. Я гуляла с братиком, но внезапно он куда-то делся, и я осталась одна. Я пыталась его найти, но не смогла. Меня зовут Мидория Изуку.

— Эээ… Мидория-чан, я помогу тебе найти твоего брата. — Мальчик улыбнулся. — Меня зовут Тодороки Шото.

— Правда? Ты такой добрый! А ещё очень красивый, Тодороки Шото. — Она в миг успокоилась и вскочила на ноги. От комплимента мальчик немного покраснел.

— Нет. Моя левая сторона уродлива.

— Думаешь? — Изуку чуть наклонилась вперёд, убирая руки за спину и вытягивая губы трубочкой. Она придирчивым взглядом оглядела нового знакомого. — А как по мне, ты всё равно красивый. И глаза у тебя красивые: такие яркие! У меня однажды был бирюзовый шарик, который я очень любила. Он, правда, был взорван, однако твой правый глаз такой же. А ещё ожог, — она ткнула на след, оставленный матерью Тодороки, — делает тебя очень мужественным. Ну что, идём искать братика?

Девочка схватила Шото за руку и пошла вперёд. Мальчик лишь едва поспевал за ней, пытаясь переварить только что сделанные комплименты. Всё же впервые в жизни кто-то сказал, что его левая сторона не уродливая, а… красивая. Шото всегда ненавидел всё, что связывало его с отцом. И никогда в своей жизни он не мог поверить в то, что кому-то это может понравиться.

Мидория радостно воскликнула и потащила его к какому-то парню, который выглядел на семнадцать-восемнадцать лет. Честно, Тодороки отчего-то сразу не понравился этот тип, но он покорно шёл за Мидорией, потому что видел: вокруг была куча людей, и незаметно его похитить не смогут.

— Изуку, вот ты где! А я тебя обыскался, — голос парня был дружелюбный. — А кто это вместе с тобой?

Тодороки вздрогнул: губы незнакомца были сухими и все истрескались, а под его глазами были мешки и куча морщин. Небрежная серебряная чёлка прикрывала алые глаза, пусть и не полностью.

Между этим парнем и маленькой Мидорией Изуку не было ничего, чем бы они были схожи. Сам «братик» был больше похож на какого-нибудь злодея, нежели обычного человека. Да и вообще, весь его вид не просто отталкивал, но и было в нём что-то такое, что пугало. Шестое чувство подсказывало Шото, что надо бежать.

— Это Шото-кун. Он меня проводил сюда. — Девочка улыбнулась, хотя эта была ложь: это она привела его сюда.

— Правда? Надеюсь, вы подружились, — парень кивнул, беря свою сестру за руку. — Нам уже пора, так что прощайся.

Изуку кивнула, отпустила брата и крепко-крепко обняла Тодороки, шепча ему на ухо слова прощания. А потом, вновь схватившись за брата, пошла с ним по аллее. Шото проводил их взглядом и, стоило Изуку перестать махать рукой и отвернуться, как последние десять минут напрочь стёрлись из головы юного Тодороки, и он пытался понять, как тут оказался.

Шото распахнул глаза и сел на футоне. Вот, значит, как?

Примечания:

Ребят, заметила такой баг, что эта глава не до конца высвечивается, ибо её конец удаляется. Если вы вдруг замели, что глава обрывается, то, пожалуйста, напишите мне

И хорошо, что у людей еще остается много важных мелочей, которые приковывают их к жизни, защищают от неё. А вот одиночество — настоящее одиночество, без всяких иллюзий — наступает перед безумием или самоубийством.

Эрих Мария Ремарк. «Три товарища»

Время шло, но от Лиги Злодеев не было вестей. Тем временем в Академии усилили меры охраны, и теперь там была целая куча камер. Правда, они не помогали, потому что злодеи не нападали. И даже не появлялись рядом с Академией.

Тодороки так и не рассказал никому о том, что встретился с Мидорией тем же вечером. Почему — он и сам не понимал. Возможно, из-за миролюбивого настроя Изуку. А может потому, что она с ним что-то сделала — кто знает?

Это была ночь перед началом спортивного фестиваля, когда Тодороки проснулся из-за того, что кто-то кидает камешки ему в окно. Парень встал, протёр глаза, зевнул и выглянул на улицу.

На газоне, улыбаясь, стояла Мидория Изуку и махала ему рукой. Шото тяжко вздохнул и приоткрыл окно, собираясь прогнать злодейку, однако она сама внезапно исчезла. А потом появилась прямо за его спиной.

— Как дела, Шото-кун? — спросила она, садясь на пол и вытягивая ноги. Благо, хоть без обуви.

— Что ты здесь забыла? — Тодороки облокотился на подоконник и сложил руки на груди.

— Ну, ты же завтра будешь участвовать в спортивных соревнованиях. Вот, пришла поддержать и пожелать тебе удачи. Знай: я буду болеть за тебя. — Она улыбнулась.

Тодороки внимательно оглядел Мидорию, пытаясь понять, чего же она от него хочет. Почему она приходит к нему? Почему не пытается убить? Она же злодей, она не должна так спокойно сидеть в центре его комнаты и желать ему удачи. Это же… Ненормально!

Шото печально усмехнулся. Вся его жизнь ненормальная. Взять хотя бы отца, которого сегодня дома не было — пропадает на ночном дежурстве. А вот старшие братья и сестра были, поэтому они могли в любой момент ворваться к нему в комнату и увидеть Изуку. А это нежелательно — что он за герой такой, если злодей так спокойно сидит у него дома?

— Ты не напрягайся сильно, — произнесла Мидория. — Клянусь: я не буду причинять тебе какой-либо вред. Я вообще тебя и пальцем не трону.

— Чего ты хочешь?

— Говорю же: пожелать удачи.

— Не верю. — Шото поджал губы.

— Но я честно тебе говорю! А вообще, я ещё никак не могу уснуть, потому что мне снятся кошмары. — Она надулась, будто ей пять лет. — Братик расстроен, поэтому не хочу к нему лезть со своими проблемами. Остаёшься только ты.

— А ко мне, значит, можно лезть со своими проблемами? — Он поднял бровь.

— Просто в ночь после нападения на вас, мне кошмары не снились. Думаю, ты как-то их отпугиваешь. А потому я пришла увидеть тебя. Прости, что разбудила.

— Ничего. — Он сел напротив Изуку. — Но я тебя совершенно не понимаю. Я герой, а ты — злодей. Но почему ты приходишь ко мне? Почему залечила тогда мои раны? Почему ты сказала, что Бакугоу убил тебя? Что с тобой произошло?

— Ого! Как много вопросов. — Мидория прикрыла ладошкой рот и озорно сверкнула глазами. — Отвечу на три из них, если позволишь лечь к тебе на коленки. — И, не дожидаясь разрешения, тут же уместила на коленях Тодороки свою голову, смотря на парня снизу-вверх. — Я родилась в обычной семье. Моим соседом был Бакугоу, и мы, вроде как, дружили. Вернее, я везде таскалась за ним, потому что других друзей у меня не было. А Кач-чан… Кач-чан засранец. Он каждый день грубил мне, обзывал и унижал. Он убил меня. Убил мою душу. И я его за это ненавижу. — Она нахмурилась, но тут же улыбнулась. — Отвечаю на твой второй вопрос: однажды мы с мамой пошли в театр, однако там произошёл пожар. Маму спасли, а меня не успели. И, наверное, я бы умерла, не приди в последний момент сенсей. — Её глаза засветились радостным огоньком. — Он спас меня и забрал к себе. Там я и встретила братика. Почему я помогла тебе? Потому что ты мне помог когда-то давно, и сейчас я хочу тебя отблагодарить.

— Кто такой, этот твой сенсей?

— Сенсей? Он — враг Всемогущего. — Она улыбнулась и прикрыла глаза. — Сенсей хороший. Он спас меня и спас братика, когда герои нас бросили. Он подарил мне силу. Сенсей для меня словно отец.

Тодороки задумчиво глянул на безмятежное лицо Мидории и понял, что всё это время неосознанно гладил её по волосам. Парень отдёрнул руку, не понимая, почему сердце так быстро застучало в грудной клетке.

— Я ответила на четыре твоих вопроса, а не на три. Поэтому за последний придётся платить. — Девушка нехотя поднялась с его колен и нежно поцеловала Шото. — К сожалению, мне уже пора, а ты ложись спать.

Погладив его по шраму большим пальцем, она исчезла.

Тодороки чертыхнулся, прикрыл глаза и взял телефон. Надо звонить в полицию. Надо, но… Рука не поднималась. Мидория ему не угрожала, а лишь дала кое-какую информацию о себе. Шото отложил телефон и прикоснулся к губам.

Чёрт, а ему понравилось.

* * *

От Мидории не было вестей где-то недели четыре, и Тодороки, к своему ужасу, понял, что соскучился по ней.

Он говорил со Всемогущим на тему Изуку, и мужчина его не просто выслушал, но и дал пару советов. А заодно — наказал звонить или писать ему каждый раз, как она появится. Но было видно сразу, что герой о чём-то умалчивает, чего-то недоговаривает, и это напрягало парня, но он, конечно же, понимал, что это не его дело, а Всемогущего. А потому молча кивнул, развернулся и ушёл.

Перед началом летнего лагеря Мидория всё же появилась. Тодороки возвращался из школы, когда девушка схватила его за руку и, улыбнувшись, предложила сходить на свидание.

— Отказываюсь. — Шото покачал головой, взглядом выискивая место, где можно будет незаметно послать сообщение Всемогущему.

— Почему? Я никогда не была на свидании. А тебе же несложно, верно? — Изуку провела пальцем по руке Тодороки. — В обмен на информацию, конечно же.

Парень подумал-подумал и кивнул. Что же, ему действительно несложно.

Изуку тут же потащила его в сторону парка, где они впервые встретились. Там, взяв бесплатный шарик, она привязала его к руке Тодороки и рассмеялась. Он лишь покачал головой и второй шарик отдал Мидории.

Изуку была очень странной. Временами она вела себя, как взрослая, но временами — словно ребёнок. Шото пытался понять, что с ней такое, однако пришёл к выводу, что с психикой у неё, видимо, не всё в порядке — тот же Шигараки, который являлся её братиком, тоже вёл себя, словно у него не все дома. Вообще, это было немного жутковато — гулять с той, у кого с головой всё плохо. Однако Мидория пообещала, что с ним всё будет хорошо, и Шото ей поверил. Зря, наверное, но шестое чувство подсказывало, что Изуку не обманет. И вообще, было в этой странной девушке что-то такое, что привлекало его.

Мидория о чём-то болтала, и Тодороки слушал её вполуха: в основном девушка говорила о том, какой же классный у неё сенсей, и о том, что Шигараки до сих пор в депрессии. Потом начала недовольно вещать, что в их команде появились новенькие, которые её жутко раздражают. И если парень с кучей швов ещё нормальный, то девчонке явно надо лечиться.

— Будь осторожнее, когда поедешь в лагерь, — попросила Изуку, неожиданно останавливаясь и хватаясь руками за ладонь Тодороки. — Эта Тога… Не дай ей себя ранить. А лучше — пусть тебя вообще не видит.

— А что с ней не так? — осторожно спросил Шото, потихоньку выуживая информацию из Мидории.

— Она любит кровь. Она больная на всю голову. — Изуку буквально рассвирепела на глазах. — Если… Если она причинит тебе какой-то вред, то я её лично убью.

— Не стоит. Давай лучше поедим сладкой ваты, а ты расскажешь что-нибудь другое. — Шото перевёл взгляд на ларёк со сладкой ватой.

Надо как-то отвлечь Изуку, чтобы он мог позвонить Всемогущему. Вот только Мидория не собиралась никуда деваться, а потому, наверное, стоит попробовать самому её захватить. Или обвести вокруг пальца и привести прямо в полицейский участок. Вот только как это сделать? Тодороки начал оглядывать парк. Здесь не было ничего, что могло бы ему помочь. Видимо, придётся самому что-то придумывать.

— Мне скоро надо будет идти. — Мидория посмотрела на большие часы, которые были прикреплены к столбу. — Потому давай я отвечу на два вопроса, которые тебя интересуют.

— Хорошо. Бакугоу говорил, что у тебя нет причуды, однако когда ты на нас напала, у тебя их было несколько. Как так получилось? — Шото отщипнул немного сладкой ваты. Видимо, придётся звонить Всемогущему, когда Изуку уйдёт обратно.

Вот бы он мог за ней проследить!

— Сенсей очень любит меня и братика. Для нас он ищет силу и копит её. Конечно, братик будет сильнее меня, ведь я, по сути, лишь подопытная. Но я согласна, если это поможет братику создать тот прекрасный мир, о котором он мечтал с детства. — Изуку мотала ногами и смотрела на асфальт, при этом тепло улыбаясь.

— Почему ты приходишь ко мне? Почему не убиваешь? — Наверное, следовало бы спросить что-нибудь, касающееся Лиги Злодеев, но Тодороки решил использовать этот вопрос для собственной выгоды.

— Потому что ты мне нравишься. — Мидория посмотрела прямо в глаза Шото, и у того сердце пропустило пару ударов.

Он. Ей. Нравится? Что за чушь? Такого быть не может! Не существует такого человека, которому бы нравился он, Тодороки Шото, герой льда и огня. Однако Изуку широко и честно улыбалась, её щёки чуть покраснели, а пальцами она неловко теребила край юбки. Сразу видно: не врёт.

— Почему? Как? — Хотелось спросить о многом, однако герой и не знал, с чего начать.

— Не знаю. Просто нравишься — и всё тут. Это звучит дико, но только с тобой я чувствую, что всё хорошо. Наверное, ты — тот самый светлый лучик в моей жизни. Я люблю братика и сенсея, но чувствую, как они постепенно отдаляются. Мне одиноко. — Она обхватила себя руками. — Мне очень грустно и одиноко. Я перестаю ощущать себя. Когда я применяю причуду, то я чувствую, как что-то дикое пытается захватить меня, как схожу с ума. Это больно. Я не хочу больше терпеть эту боль. Я… Мне холодно. И жарко. Я не могу определиться, потому что все постоянно на меня давят. Я помогала создавать Ному, я люблю его, потому что он — моё величайшее творение, но каждую ночь я вижу кровь тех людей, которых я использовала для его создания. Я не знаю, что мне делать, как быть. Я просто хочу быть обычной старшеклассницей, но я не могу покинуть братика и сенсея, потому что люблю их. Я… Я… — Голос Мидории срывался, а по её щекам текли слёзы. Тодороки, который не умел успокаивать людей, прижал к себе девушку и погладил её по спине.

— Всё хорошо. Я рядом. Я спасу тебя, обещаю. — Он зарылся носом в её волосы. — Какой из меня герой, если я не могу помочь хрупкой девушке, сбившейся с пути?

Изуку задрожала ещё сильнее, но доверительно обняла Шото в ответ, пытаясь успокоиться.

Тодороки никогда не думал, что у Мидории разрывается сердце. Он знал, что с её головой не всё в порядке, он понимал, что ей нужна помощь. Вот только он не осознавал, что помощь ей нужна не от психотерапевта, а от него. Её надо спасти. Ей надо помочь. Изуку нельзя больше оставаться в Лиге Злодеев, потому что там она сойдёт с ума окончательно. Но на сторону добра перевести её тоже не самая простая задача: Мидория так просто не пойдёт, а общество и правоохранительные органы этого не оценят.

Изуку подняла на Тодороки свои заплаканные зелёные глаза. Надежда, вера, преданность и любовь — это те самые четыре чувства, которые выражал взгляд девушки. Шото вздрогнул: никто на него так не смотрел. Никто и никогда.

Тодороки не понял, что его побудило сделать это, но в следующую секунду он нагнулся и поцеловал Мидорию. Девушка удивилась, но не отстранилась, а лишь прикрыла глаза. Наверное, она, как и сам Шото, не могла поверить в то, что произошло. Изуку хваталась за Тодороки так беспомощно, так доверительно, что у парня всё скручивалось в тугой узел.

— Я… Мне пора. Спасибо за сегодня. — Мидория отстранилась, встала и, улыбнувшись на прощание, ушла.

Тодороки, который машинально потянулся за исчезающим теплом, вздрогнул и заторможенно кивнул. Стоило девушке исчезнуть, как парень достал телефон и набрал номер Всемогущего. Сам он не сможет помочь Мидории, но герой номер один точно не оставит бедную девушку в беде. Внезапно взгляд гетерохромных глаз наткнулся на сладкую вату, которая выскользнула у него из рук, когда Мидория заплакала, и валялась на грязной брусчатке. Что ж, теперь это только выбросить и можно.

Вы когда-нибудь путали сон и реальность? Крали что-нибудь, когда у вас были наличные? У вас была депрессия? Может быть, вам казалось, что вы двигаетесь, в то время, как вы сидите? Наверно, я сошла с ума. Наверно, это все шестидесятые. Наверно, я была просто девчонкой, чья жизнь прервалась.

Из к/ф «Прерванная жизнь»

Тодороки поправил парик и ещё раз взглянул на Яойорозу. Девушка уверенно шагала вперёд, сверяясь с тем, что показывал датчик местонахождения.

Шото не понимал, как он влип в эту историю со спасением Бакугоу, однако какой он герой, если не может помочь своему однокласснику?

На самом деле Тодороки понимал, что им движет не столько желание спасти этого надоедливого и раздражающего Кацуки, сколько желание помочь Мидории, которая должна находиться на той же базе. Всемогущий пообещал вступиться за Изуку, если им удастся её спасти. Полуправдивая байка о том, что загадочный сенсей на самом деле управлял Мидорией, а она, изредка вырываясь из-под его контроля, рассказывала всю информацию, которую могла, героям, звучала более-менее правдоподобно. Тем более, кто не поверит самому Всемогущему? Тогда и только тогда девушка будет относительно чиста перед народом и героями.

Вчетвером они прокрались к зданию незамеченными, обошли его с другой стороны и начали думать, как бы им забраться на самый верх — туда, где держат Бакугоу.

— В принципе, там есть лестница, но если будете по ней подниматься, то братик вас заметит, — раздался женский голос позади, и все обернулись.

Это была Мидория. Теперь на ней опять был её костюм, волосы потемнели, а глаза стали чёрно-красными. Весь её вид являлся отчего-то печальным, а на руках алела кровь. Тодороки вздрогнул. Теперь это не та Мидория, которая плакала, а та Мидория, которая хотела убить Бакугоу при их второй встрече.

— Т-ты! — Киришима указал на неё пальцем.

— Братик говорит, что Кач-чан — важная фигура. Но мне не нравится Кач-чан. Я знаю, что он не будет злодеем. И героем тоже вряд ли будет. — Она посмотрела в сторону. — Я развлекалась с Ному — это его кровь, — когда услышала шум за стеной. Вы слишком шумные. Вам повезло, что вас заметила я, а не братик.

— Изуку... — Тодороки сглотнул. Впервые он называл её по имени. — Ты же нас не выдашь?

— Нет. — Она покачала головой и отбросила шприц в сторону. — Если они с тобой, то не выдам. Всё равно с минуты на минуту сюда придут про-герои. Мой совет: хотите жить — бегите. Сенсей сегодня на месте. Он вас убьёт.

— Что за ересь ты несёшь? Мы пришли за Бакугоу и без него не уйдём! — возмутился Киришима.

— Почему мы вообще разговариваем со злодеем? — Иида возмущённо замахал рукой.

— Успокойтесь. — Тодороки поднял руку, подходя к Мидории. — Изуку. Я здесь для того, чтобы спасти тебя, как и обещал. Прошу, доверься мне.

Мидория вздрогнула. Она явно не знала, что ей делать. Шото ждал, понимая, что драгоценное время уходит. Внезапно девушка схватилась за голову и упала на колени. Тодороки мгновенно подскочил к ней и бережно накрыл её ладони своими, шепча успокаивающие слова. В глазах Изуку стояли слёзы, а губами она глотала воздух, словно выброшенная на берег рыба. Герой почувствовал, как внутри него всё холодеет: Мидории больно, её голова явно разрывается на тысячи частиц из-за боли. Ей плохо, невыносимо тяжело, а он не знает, как ей помочь.

Прогремел взрыв, послышались выкрики — это герои появились на базе злодеев. Произошедшее словно отрезвило Мидорию. Она подняла голову и посмотрела прямо в глаза Тодороки, из-за чего его сердце забилось чуть чаще. Нахмурившись, девушка аккуратно встала и огляделась. Шото сделал пару шагов назад, краем уха слыша всполохи со стороны одноклассников. Однако потом всё его внимание вновь вернулось к Изуку. Даже невооружённым взглядом было видно, как внутри неё происходит борьба между добром и злом.

— Теперь я буду твоим героем, — уверенно произнёс Тодороки, понимая, что надо что-то делать. — И я спасу тебя.

Мидория застыла, вздохнула и выпрямилась. Она бросила короткий взгляд чёрно-красных глаз на учеников «UA» и улыбнулась, чего, правда, не было видно из-за маски.

— Хорошо. Я помогу вам. Когда я махну рукой — спасайте Кач-чана. — Она с трудом кивнула. — Шото… Я… Я верю тебе. Теперь я могу верить только тебе. Я не понимаю, что сейчас делаю, почему так поступаю, но моё сердце велит, а я лишь слушаюсь его. — Она сделала шаг вперёд, касаясь кончиками пальцев щеки парня. — Защити моё сердце, мой герой.

Наверное, это напоминало какую-то романтическую драму, а может, и комедию, но Тодороки был уверен, что сможет защитить и помочь. И не ради кого-то там, а ради Мидории и себя. Потому что…

Потому что, оказывается, эта странная Тёмная медсестра ему немного нравится.

И всё же что-то она с ним сотворила, ибо более нелогичных поступков в своей жизни юный герой льда и пламени никогда не делал.

Мидория указала ребятам, куда бежать, а сама запрыгнула в здание через окно. Какое-то время раздавались только звуки битвы, а потом половина стены, за которой они прятались, была разрушена. Было сложно следить за Мидорией и прятаться от злодеев одновременно, однако ребята пытались. Иида тихо возмущался, что ему приходится сотрудничать со злодеем, однако раздражённые взгляды Яойорозу остановили парня. Не время ворчать.

Тодороки с трудом смотрел на то, что происходило. Герои вроде бы начали одерживать верх, однако появившийся из ниоткуда странный мужчина в не менее странной одежде, раскидал их в разные стороны, как будто листья, собранные в кучу. От этого типа мороз шёл по коже, а все внутренности скручивались.

Мидория стояла в стороне и с некой смесью восторга и сожаления смотрела на этого мужчину. А когда он раскидал всех, подбежала к Шигараки и начала бережно водить пальцами по его ранам. Она пристыженно отводила глаза в сторону, и Шото понимал её: сейчас, по сути, она предаёт тех, кто был ей дорог и кого она любила. Тодороки искренне не понимал, насколько сильно нужно любить практически чужого человека, чтобы предать семью. Неужели чувства Мидории к нему настолько пылкие? Неужели она настолько привязалась к нему?

И эта фраза… «Теперь я могу верить только тебе»… Что она хотела сказать? Что-то произошло?

Ворох вопросов, на которые нет ответов, мешал трезво мыслить. Тодороки показалось, что он теряется. И ему остаётся только одно: ждать.

Внезапно появился Всемогущий, который отвлёк на себя всех злодеев. Мужчина бросил короткий взгляд на Изуку, которая в тот момент даже и не знала, что ей делать. Однако странный тип и Всемогущий схлестнулись, а Мидория махнула рукой. Вот он — толчок к действиям.

Шото создал покрытие, которое позволило Ииде с Киришимой на спине броситься к Бакугоу, а там уж перехватить его руку. Теперь перед Тодороки стояла другая цель: спасти Изуку. Она доверила ему своё сердце, попросила о помощи, и, в конце-концов, он пообещал, что спасёт её!

Шото вылетел на арену битвы вслед за одноклассниками. Вот она — Мидория Изуку, которая одной рукой придерживала Шигараки, а второй тянулась к нему. Дурацкая маска отсутствовала на её лице — видимо, сняла её — и юный герой видел весь спектр эмоций девушки. Никогда на него не смотрели с такой надеждой! Никогда!

А в следующее мгновение девушка растворилась в фиолетово-чёрном тумане, и Тодороки поймал воздух, вместо протянутой руки. И в этот миг будто весь мир замер, окрасился в серый цвет, а все звуки на мгновение пропали, и Шото оступился, чуть не упав.

Как же… так? Он… он не спас Изуку. Злодей успел раньше, нежели он, герой!

Перед взором всё ещё стояли заплаканные чёрные глаза с красными зрачками. Он… Какой же он слабак!

Шото хотелось кричать, однако голос пропал, а звуки резко вернулись. Тодороки упал на колени и ладонями закрыл уши, мечтая повернуть время вспять и выскочить на пару секунд раньше.

Внезапно его подхватили чьи-то сильные руки, и парень оказался за пределами разрушенного здания, а там, как он понял по голосу, Яойорозу подхватила его и повела к месту встречи. Сам Тодороки шёл по инерции.

— Не знаю, кем она тебе там приходится, — заговорила девушка. — Но я видела, что она хорошая. Она доверилась тебе.

Тодороки замотал головой, мысленно крича, чтобы Момо заткнулась. Зачем она его поучает? Чего хочет добиться? Он и сам знает, что он слабак, что не может спасти дорогих сердцу людей! Так зачем она сейчас это ему повторяет? Хочет сделать ещё больнее? Неужели Яойорозу настолько садистка?

— А если она тебе доверилась, значит, она тебя дождётся. Ты спасёшь её. Не сейчас, а позже. Но спасёшь. Потому что ты сильный, Тодороки-кун. Ты один из сильнейших, кого я только знаю. — Шото поднял голову и во все глаза уставился на девушку, которая слегка покраснела. — Знаешь, ей очень повезло, что такой ответственный и классный парень, как ты, полюбил её. Я уверена, что ты поможешь ей. Её ведь зовут Мидория Изуку, да?

— Полю… бил? — Шото широко распахнул глаза. А ведь действительно: он полюбил эту чёртову злодейку!

Тодороки не верил в то, что сейчас осознал. Взгляд хаотично метался от одних ног прохожих к другим. Полюбил, да? Неужели такое возможно? Он, испорченный мальчишка, который не хочет подчиняться собственному отцу и мечтает сбежать из дома, полюбил кого-то?

Шото усмехнулся: видимо, действительно полюбил. И сильно, если сейчас в таком состоянии.

— Ты права. — Он убрал руку с плеча Яойорозу и выпрямился. — Я спасу её несмотря ни на что. Даже если мне переломают все кости. — Он перевёл взгляд на вытянутую руку и сжал её в кулак. — Даже если мне придётся прогнуться под чёртовым папашей, я спасу Изуку. Обязательно спасу.

Момо как-то печально улыбнулась, оглядывая Шото, и предложила идти дальше.

«И всё же повезло этой Мидории, что такой человек, как Тодороки, её полюбил», — подумала она.

* * *

Шото снял сумку с плеча и разулся. В коридор выскочила Фуюми. По её взгляду было понятно, что что-то не так, а по запаху гари, разнесшемуся по всему дому, стало ясно, что именно произошло — отец опять разбушевался.

Тодороки-младший пожал плечами и поспешил в свою комнату — ему надо было о многом подумать. В том числе придумать способ связи с Мидорией, чтобы спасти её. Однако в этом-то и была главная проблема: у Шото не было ни её номера, ни координат, ни почты, ничего.

— Шото! — раздался злобный голос Старателя. — Живо сюда!

Парень неторопливо развернулся и, чуть улыбнувшись обеспокоенной сестре, открыл дверь в комнату отца и зашёл туда. Герой уже переоделся в домашнюю одежду, и сейчас следы его негодования обугленными кусками валялись на полу. Тодороки-младшему было неприятно смотреть на испорченные обои — мама так их любила!

— Что ты забыл в логове злодеев? — гаркнул герой номер два.

— Помогал спасти моего одноклассника, — ответил Шото, безразлично смотря в окно позади спины Старателя. — Я не нарушал правила и не использовал причуду на людях, если хочешь знать.

— Меня не это волнует. Какого чёрта я узнаю, что ты общаешься с врагом?

— Будь моя воля, ты бы не узнал об этом вообще.

Было противно разговаривать с отцом. Обида, грусть и ненависть смешались в единый ком чувств, заставляя сердце парня неприятно ныть. Дерзкие слова слетали с языка быстрее, нежели Шото успевал о них подумать. Это уже было похоже на рефлекс: грубить каждый раз, как этот человек обращается к нему. Тодороки-младший понимал, что это плохо и невоспитанно с его стороны, однако ничего поделать не мог, потому что слишком долго страдал из-за собственного отца, которого даже язык едва-едва поворачивается назвать отцом.

— Чтобы я больше не видел рядом с этой девчонкой, понятно? Иначе ты мне не сын.

— Ты мне уже давно не отец, так что терять мне нечего. — Герой огня и льда холодно посмотрел в глаза отца. — Это всё?

— Да.

Шото развернулся и пошёл на выход из комнаты, как вдруг его настиг вопрос Старателя, произнесённый непривычным для слуха парня шёпотом:

— Ты знал про Всемогущего?

— Нет.

И он закрыл дверь.

Внутри всё переворачивалось. Старатель, этот эгоистичный недо-отец хочет, чтобы он забыл о Мидории Изуку. И, если недели три-четыре назад он действительно пытался это сделать, то сейчас, когда слова Яойорозу пролетали в голове по кругу, а сердце их так трепетно поддерживало, он не мог отказаться от Тёмной медсестры. Она помогла Шото, возродила его любовь, которая, казалось бы, была уничтожена в тот момент, когда мать пролила на него кипяток. Она ничего не просила взамен, однако парень знал: она хочет спасения от этой тьмы. Тодороки знал, что не всякий герой возьмётся её спасать просто так, только он сам и Всемогущий. А Старатель, если бы он только смог, то, наверное, убил бы её. Или навсегда запер в тюрьме. Но ни первый, ни второй варианты Шото не нравились.

Он вошёл в свою комнату и упал на футон, который не убрал с утра, раскинув руки в разные стороны. Внезапно он почувствовал какую-то бумажку под левой ладонью и взял её, чтобы прочесть.

«Я знаю, что вы задумали. Я не расскажу никому, однако сегодня на базе будет сенсей. Прошу, не приходите. Это опасно. Я переживаю за тебя.

Ответь на это письмо, и оно само вернётся ко мне.

Изуку».

Шото резко сел, перечитывая записку. И как он её не заметил, когда уходил?

Парень буквально подскочил к столу и начал на ощупь искать ручку или хотя бы карандаш. Чувствуя внутри себя дикое волнение, герой написал всего два слова: «Где ты?»

Только он убрал ручку, как бумажка испарилась. Видимо, это была одна из причуд Мидории, о которой он ранее не подозревал. Шото буквально свалился в кресло, уставившись в потолок. Если она ответит, то он сможет дать адрес Всемогущему, и тот…

Тодороки вздрогнул. Точно. Всемогущий же лишился своих сил. Но тогда… Что тогда делать? К кому обратиться? Может, к директору? Он, вроде, понимающий. Он должен помочь Изуку.

Тихий хлопок прервал его мысли. На столе появилась бумажка. Шото взял её в руки, как вдруг понял, что ему становится плохо.

Бумажка была вся в крови.

Не требуйте гарантий. И не ждите спасения от чего-то одного — от человека, или машины, или библиотеки. Сами создавайте то, что может спасти мир, — и если утонете по дороге, так хоть будете знать, что плыли к берегу.

Рэй Брэдбери. «451 градус по Фаренгейту»

Шото сидел на уроке и пытался сосредоточиться на теме, которую объяснял Айзава-сенсей, когда в дверь внезапно постучали, и в класс вошёл тот самый полицейский, который после первого нападения опрашивал Тодороки, Бакугоу и Киришиму на тему Мидории.

— Добрый день. Прошу прощения, что прерывают урок, однако мне надо на время забрать одного ученика. Директор дал своё разрешение.

— Ну раз так. — Айзава пожал плечами.

— Тогда, Тодороки Шото, пожалуйста, пройди за мной.

— А что случилось-то? — задал вопрос Каминари.

— Это на тему Мидории Изуку. Она сейчас в кабинете директора и согласна говорить только с Тодороки-куном и с ещё одним третьекурсником.

Внутри героя льда и огня всё перевернулось. Он сказал «Мидория»? Так значит, с ней всё хорошо? Волны облегчения пробежались по телу парня. С того вечера прошло два дня, и никаких новостей от Изуку не было. Тодороки уже общался со Всемогущим, директором и всем учительским составом. Те пообещали вступиться за Мидорию, если что, однако было поставлено жёсткое условие: она им расскажет всё о Лиге Злодеев, сенсее и Шигараки.

— Деку? Что эта сраная Деку здесь забыла? — вспылил Бакугоу, подрываясь с места.

— Сядь, — приказал Айзава, кивая Тодороки, и тот, схватив сумку, выскочил из класса.

В коридоре уже стоял парень, лицо которое напоминало смайлик. Шото слышал о нём: он — один из лучших третьекурсников Академии «UA». Ходят легенды, что в скором времени он заменит Всемогущего и станет номером один.

Они кивнули друг другу в знак приветствия.

Честно говоря, всё внутри Тодороки замерло в ожидании. Он очень хотел знать, что же произошло с Мидорией, как она спаслась и, самое главное, просто сказать, что рад её видеть и рассказать, что чувствует. Шото мечтал наконец-то увидеть девушку, потому что соскучился по такой нежной и хрупкой Изуку, которая пытается выглядеть сильной. Столько всего вертелось на языке, столько всего хотелось сказать, однако все чувства будто замерли, когда он вошёл в кабинет директора и увидел Мидорию.

У неё была куча синяков на руках, её костюм Тёмной медсестры был местами порван, а местами пропитался кровью. Руки, её прекрасные, нежные руки, были изранены и закованы в наручники. Шото не мог отвести взгляда от Изуку: кто с ней сделал такое? Кто сотворил с ней это?

Герой уже хотел было броситься к девушке, однако третьегодка по имени Мирио Тогата придержал его за плечо и покачал головой.

Изуку подняла на вошедших свои прекрасные зелёные глаза, в которых стояли слёзы, но, несмотря на это, они лучились радостью и облегчением. А ещё, стоило девушке перевести взгляд на Тодороки, как к нему прибавилась и нежность с любовью. А сам Шото не мог перестать смотреть на ужасающий синяк на щеке и тонкую царапину на шее. Скорее всего, Исцеляющая Девочка залечила только самые серьёзные раны, чтобы Изуку могла сидеть и говорить, а остальное не трогала.

— А вот и вы. — Голос у девушки был хриплый. — Я ждала. Я не хотела говорить с этими людьми, потому что они мне не нравятся. А вот вы — совсем другое дело. — А потом повернулась к учителям, сидевшим за столом напротив неё. — Я просто хочу кое-что сказать Мирио. А вопросы я приму только со стороны Шото. Вам я не верю.

— Хорошо. Теперь, когда мои ученики здесь, давайте присядем и выслушаем, что нам скажет эта юная леди. — Директор кивнул. — Можешь начинать.

— Мирио… Мой братик, Шигараки, силён. Я не знаю, сможешь ли ты его победить, или нет, но я знаю одно: тренируйся. Знаешь, мне всегда казалась несправедливой работа героя. В одиночку, он горбатится за всех, спасает чужие жизни. А злодей… Злодей использует других ради себя, и это все горбатятся за одного.

— Ты знаешь, — произнёс третьегодка, увидев подтекст. — Но откуда?

— Сенсей, который подобрал меня и бра… Шигараки, был тем кто владел причудой «Все за одного». Теперь же эта причуда досталась Шигараки. Он… Он дьявольски силён. Мне кажется, что он сойдёт с ума из-за этой причуды, как этого чуть не сделала я. Я знаю, что твой долг, как героя, уничтожить зло. Но если сможешь, прошу, помоги братику. — По щеке Изуку скатилась слеза. — Теперь это не враг Всемогущего, теперь это твой враг. И… Я буду верить в тебя.

— Я сделаю всё, что будет в моих силах. — Тогата кивнул и улыбнулся, в миг став похожим на Всемогущего. — Это всё, ради чего ты меня позвала, ведь так?

— Верно. Теперь я готова отвечать на твои вопросы, Шото. — Его имя прозвучало из её уст как-то нежно, с особым трепетом.

Тодороки замялся. О чём её спросить? Что сказать? Он — связной между учителями и Мидорией, а потому вопросы должны быть о самом главном. Но в то же время так хочется спросить о чём-то своём, личном!

Полночь подвинула будущему герою список вопросов, и тот пробежался по ним глазами. А потом, вздохнув и взяв всю волю в кулак, спросил:

— Что ты можешь рассказать о сенсее?

— Нет. Так дело не пойдёт. — Мидория покачала головой, что, видимо, принесло ей боль. — Присядь, убери этот список и спрашивай о том, о чём сам хотел бы знать.

— Хорошо. — Тодороки глянул на директора, но тот лишь кивнул, мол, поступай, как знаешь. — Что с тобой произошло? Откуда все эти раны, синяки, ушибы?

— Курогири захватил нас с братиком и перенёс в другое убежище, местонахождение которого мне неизвестно. И там братик, который получил силу сенсея, взбесился. Он видел, что я протягиваю тебе руку, и решил наказать за предательство. Он ещё не умеет управлять своей силой, но она намного мощнее, нежели моя. Я оказалась слаба. Конечно, я смогла дать отпор и даже сбежать, однако братик всё равно меня сильно потрепал.

— Как ты оказалась здесь?

— Я дала полиции себя поймать, а потом, в полицейском участке, за меня заступился Всемогущий, и в итоге меня привезли в «UA». Я не знаю, что со мной будет дальше.

— Хорошо… Расскажи что-нибудь про сенсея.

— Для меня он всегда был хорошим человеком. Он спас меня, когда ни один герой не пришёл. Он всегда спасал нас, маленьких детей, давал нам веру и надежду. Братик сильно страдал, ведь в детстве, после смерти матери, он оказался брошен. И тогда сенсей нашёл его и показал, как можно выжить. Мы шли за сенсеем, потому что он всегда желал нам добра. Сколько я себя помню, он постоянно копил силу, чтобы передать её братику. А я же была подопытной — он не умел отдавать силу правильно, поэтому учился на мне. У него получилось, но после этого я чувствовала, как меня раздирает на сотни кусочков. Эта сила… Только теперь, когда братик чуть не убил меня, я поняла, насколько она ужасна. Я хочу избавиться от неё, но не могу, потому что не знаю, как это сделать.

— Скажи, — в горле Тодороки пересохло, потому что судьба его любимой девушки, Мидории Изуку, была так похожа на его собственную, — зачем ты помогала создавать Ному?

— Сенсей говорил, что таким образом я докажу миру, что я жива, что я существую. Он обещал, что после создания Ному моя и братика жизни изменятся в лучшую сторону.

— Почему ты всё это время давала нам информацию о Лиге Злодеев? Почему решила их предать?

— Потому что я могу верить только тебе. — Изуку опустила голову вниз, а на её колени упали солёные капли слёз. — Ты помог мне, и я хотела тебя отблагодарить. Я хотела что-то поменять в своей жизни. Тем более, ты так забавно реагировал. Это было даже весело.

— Что ты имеешь в виду под фразой, что доверять можешь только мне? — Тодороки почувствовал, как его колотит. Медленно, но верно, он приближался к разгадке страшной тайны.

Было приятно и невероятно волнительно распутывать этот клубок информации, задавая Мидории различные вопросы и получая на них ответы.

— Сенсей… Незадолго до похищения Кач-чана он попытался меня убить, потому что я перестала быть ему полезной. Я просто поняла, что я ему никогда не была нужна. Всю свою жизнь он прожил ради преемника, а я была лишь подопытным кроликом. — Изуку задрожала, а её голос начал срываться. — А братик… Братик знал об этом, но не говорил. Молчал. Он всегда молчал, когда дело касалось сенсея. Они были в сговоре. И я так сильно их ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Я желаю им смерти, но… — Она на секунду замолкла. — Но… Я так люблю их. — Мидория подняла на Шото свои заплаканные глаза и продолжила всхлипывать. — Что я им сделала? Почему они меня использовали? Я… Я ведь им верила! Я не знаю, что мне делать дальше. Я дала себя поймать, потому что не представляла, как поступить. Я не хочу метаться со стороны на сторону. Я просто хочу жить мирной жизнью. Почему я так не могу? Что со мной? Почему? Неужели я настолько дрянная девчонка? — Она внезапно успокоилась и невидящим взором уставилась в стену. А потом усмехнулась. — Прав был Кач-чан, я — мусор. Я — дерьмо. Я ничего не стою. Я всего-лишь грязь под ногами. Но тогда почему? — Она склонила голову к левому плечу. — Почему я всё ещё жива? Почему братик меня не добил? — Истерика подкатывала с новой силой. — Почему вы меня не убьёте? Мне нет смысла жить дальше. Так почему вы меня пощадили, герои?

Голос Мидории, который сорвался на крик, застыл звенящей тишиной. Никто из учителей не мог и пальцем шевельнуть. Это… Это точно злодей? Что же с ней сделал сенсей, раз она так себя ненавидит?

— Н-нет, Изуку, это не так. — Тодороки почувствовал, что может вновь управлять своим голосом. — Ты пережила многое, но это не значит, что можно сдаваться. Сейчас начинается твоя новая жизнь, за которую тебе не придётся цепляться. Помнишь, я обещал, что спасу тебя? Так вот, я спасу тебя от всего этого бреда, который заполнил твою голову. Я спасу тебя от самой себя и придумаю, как спасти от этой силы. Так что не надо плакать и думать, что всё кончено. Жизнь только начинается.

Мидория подняла на него глаза и рассмеялась. Облегчённо. Надрывно. Так, как не смеялась никогда в своей жизни. И от чего-то от этого смеха становилось только прискорбнее на душе, будто бы кошки полосовали её своими острыми когтями.

И Шото мог только догадываться, какие полосы остались в душе Мидории.

— Снимите с неё наручники. Тодороки-кун, не будешь ли ты столь любезен проводить Мидорию-чан к Исцеляющей Девочке? — произнёс директор. — У нас ещё много вопросов, но, боюсь, девочка сейчас не в том состоянии. Теперь она будет официально ученицей нашей школы: мы договорились обо всём с правительством. Здесь, под нашим наблюдением, она будет учиться в 1-А классе. Позаботься о ней.

Шото кивнул, дождался, когда с Изуку снимут наручники и, подхватив её под руку, помог выйти из кабинета. Девушка едва-едва шагала, из-за чего парень сделал вывод, что её нога травмирована. А в следующую секунду, только дверь захлопнулась, как он подхватил её на руки и прижался лбом к её виску.

— Я так волновался. Я очень скучал, — прошептал он, начиная идти. — Что же ты со мной сделала?

— Ничего. — Тёмная медсестра покачала головой, улыбнувшись и уткнувшись носом в грудь Тодороки, всё ещё всхлипывая.

Парень лишь покачал головой, борясь с желанием поцеловать эту дурёху. Сперва надо бы залечить её раны, а потом нацелуются на всю оставшуюся жизнь.

* * *

Теперь Шото был не просто учеником Академии «UA», но и куратором Мидории Изуку.

Исцеляющая Девочка вылечила её и прописала тишину и покой. Всем была с первого взгляда ясна основная проблема бывшей злодейки, а потому она теперь должна была ходить раз в день к школьному психологу, который имел причуду, помогающую ученикам прийти в себя, успокоиться и найти ответ на интересующие их вопросы.

В тот же день Мидорию официально заселили в одно общежитие с классом А, однако пришла она туда не сразу. Сперва её представили всему классу на уроке, объявив, что отныне это их новый товарищ. Девушка не знала, как её примут, и даже побаивалась нового окружения, однако ребята смело закрыли глаза на прошлые поступки Изуку и припомнили, что она помогла спасти Бакугоу. Последний, к слову, не обрадовался перспективе учиться в одном классе с этой девчонкой, а потому тут же разбушевался и облил новенькую кучей грязи.

— Хватит. — Тодороки встал перед Мидорией, сидящей за партой и сжимающей край своей школьной юбки. — Ты и так ей жизнь попортил. Так что сейчас изволь успокоиться и не приставать к ней.

— А ты вообще молчи, двумордый ублюдок. Знаешь куда засунь своё мнение? Что хочу — то и говорю. — Кацуки вспылил, однако потом, почесав макушку, посмотрел на Мидорию. — В общем, к чему это я? Я сожалею, что всё так получилось. — Последние слова он буквально прошептал.

— Что-что ты сказал, пукан-бомбукан? — влез Киришима, широко улыбаясь.

— Я сказал, что сожалею. Чего тут непонятного, дерьма кусок?

В ответ Эйджиро лишь рассмеялся и потрепал друга по голове. Это заставило Изуку улыбнуться.

Мидорию, вопреки её опасениям, восприняли хорошо, с нежностью, теплотой и заботой. Но больше всех, конечно же, о ней заботился Тодороки.

Он внимательно следил за тем, чтобы девушка исправно посещала психолога, чья помощь оказалась очень действенной: потихоньку Мидория начинала возвращаться в привычное русло, у неё прекратились перепады настроения, больше не было истерик на пустом месте и больше она себя не сравнивала с мусором, моля о смерти. Изуку действительно зажила новой жизнью, как Тодороки и обещал. Девушка стала чаще улыбаться и реже хмуриться. Она дарила своё тепло всем, а в особенности — Шото.

Однако всё ещё оставался тот червячок сомнений и печали, который всплывал наружу каждый раз, как девушка вспоминала о Шигараки или сенсее. С последним она виделась в тюрьме, когда приходила туда вместе со Всемогущим. А о первом не было вестей, хотя Изуку точно знала, что он сейчас набирает злодеев в свою команду.

— Не беспокойся, мы его найдём. — Шото большим пальцем погладил Мидорию по руке.

Они всем классом сидели в гостиной и отдыхали после тренировки. Шото, воспользовавшись положением парня Мидории, тут же уселся у её ног, откинув голову девушке на колени, прикрыв глаза и взяв её за руку. Минета, глядя на развернувшуюся перед ним картину, печально вздыхал, понимая, что с ним такое вряд ли будет.

— Меня сейчас блеванёт от ваших розовых соплей, — скривился Бакугоу. — Да вы бы тут ещё и поцеловались.

Изуку, не долго думая, склонилась над Тодороки и поцеловала его с улыбкой на устах.

— Фу, блять, я же пошутил, — поморщился Кацуки, а в глазах Мидории блеснула насмешливая искорка.

— Завидуй молча, Кач-чан, — Ашидо улыбнулась. Дурацкое прозвище «Кач-чан» прилипло к парню, словно банный лист.

— А тебя вообще не спрашивали! — мигом разозлился Кацуки, чем вызвал волну смеха.

Было здорово вот так вот сидеть и ни о чём не думать, не беспокоиться о злодеях и не размышлять над геройскими проблемами. Шото понимал, как ему повезло иметь одноклассников, которые всегда поддержат и помогут. Классно общаться с такими жизнерадостными людьми, которые не бросят в беде и сделают всё ради тебя. Действительно: они — будущие герои. И кто бы там чего не говорил, а даже злодей может стать хорошим героем — и Мидория тому пример.

Сам Шото был даже благодарен судьбе за то, что прошёл этот долгий путь и помог Мидории, потому что теперь девушка выглядела живой и абсолютно счастливой.

А это самое важное для юного Тодороки.