Безнадёжно влюблённый (гет)

Когда Маринетт вошла в класс, весёлая и несколько помятая из-за того, что опять проспала и собиралась впопыхах, на неё тут же набросилась взволнованная Алья, в чьих глазах застыли прозрачные капельки слёз, норовившие в один миг скатиться по загорелым щекам девушки. Она что-то приговаривала жалобным голосом, всё сильнее и сильнее сжимая подругу в стальных объятиях, буквально не давая той дышать, но при этом демонстрируя всю свою привязанность и беспокойство, которое ни на йоту не утихло со вчерашнего дня, лишь сильнее разгоралось внутри Сезер — как там Маринетт? Как она себя чувствует? Почему не отвечает на смс? Неужели что-то случилось? С гнетущими сердце переживаниями девушка провела весь вечер и практически не спала всю ночь, и даже слова родителей подруги о том, что с Маринетт всё хорошо, она просто легла спать пораньше после произошедшего, как только вернулась, ни капельки не успокаивали девушку.

Юная Дюпэн-Чэн лишь неловко улыбалась, хлопая подругу по плечам и спине, шепча, что всё с ней хорошо. Вокруг уже столпился весь выпускной класс. Пожалуй, только Хлоя, метавшая злобные взгляды, что-то шипела от злости и ненависти, будто разозлённая змея. Она так сильно была похожа на гадюку, что Адриан не смог сдержать весёлый смешок, так и рвущийся наружу звонким юношеским смехом. Маринетт была в полном порядке, и Агрест был невероятно счастлив, что его милая возлюбленная, которая даже не видит в нём кого-то большего, нежели просто друга, в полном порядке, а произошедшее вчера в кинотеатре происшествие на неё никак не повлияло: она всё также улыбалась и посылала тёплые лучи добра, согревающие Адриана и почти всех одноклассников вот уже сколько времени.

— Ну и почему ты вчера вообще пошла в это кино? Да ещё и без меня, — продолжала ворчать Алья, вот только на её губах играла лёгкая полуулыбка, а в серо-карих глазах, которые глядели на мир через очки, заплясали весёлые искорки.

Маринетт лишь неловко посмеялась, почесав в затылке и проходя на своё место — прямо позади Адриана — сквозь столпившихся одноклассников, которые начали расходиться в разные стороны. Она положила голову на парту и что-то сказала, но её было практически не слышно. Однако Алья прикрыла рот и удивлённо воззрилась на подругу. А потом перевела удивлённо-непонимающий взгляд на Адриана, развернувшегося к девушкам лицом, как и Нино, в чьих наушниках перестала играть весёлая, заводная музыка, в такт которой парень покачивал головой и отбивал ногой ритм, иногда подпевая и наслаждаясь голосом солиста. Определённо, на ближайшей вечеринке можно будет ожидать эту песню, как основную.

— Кто? — внезапно севшим голосом спросила Алья.

— Феликс. — Это имя ничего не говорило ни Адриану, ни Нино. Однако Алья его точно знала, и по её взгляду не было понятно, недовольна она или рада.

В кабинет зашла мадам Менделеева, и разговоры резко прекратились. Адриан развернулся, смотря презентацию преподавательницы и совершенно ничего не понимая — мысли его, словно птицы, улетели куда-то далеко-далеко, где не было места ни химии, ни физике, ни чему-либо ещё другому. Там была только Маринетт и вчерашнее происшествие — злодей напал на кинотеатр, куда Дюпен-Чэн ходила смотреть новый фильм.

Адриан не мог точно сказать, когда же он понял, что эта девушка его пленила, однако прекрасно понимал, что пути назад нет. Маринетт была заботливой, пускай порой и неловкой, однако это лишь придавало ей особое очарование. Агрест до ужаса любил неловкие улыбки девушки, в которые складывались её розовые губы, когда она опять поскальзывалась и сбивала его с ног, когда путалась в физических формулах, когда вновь и вновь опаздывала на уроки. Но ещё больше ему нравился лёгкий румянец, что вспыхивал на щеках девушки либо тогда, когда ей совершенно неожиданно кто-то делал комплименты, из-за чего юная мисс терялась, либо когда её вновь одолевал приступ злости на Хлою, что лишь кривила свои губы, накрашенные бледно-розовой помадой, в едкую ухмылку.

Маринетт была неловкой, порой слишком тихой, словно боялась чего-то, стеснялась. У неё был характер, и Адриан его видел. И именно в тот момент, когда Дюпен-Чэн дала свой первый отпор Хлое, парень понял, что попал. Он влюбился по самые уши. Он не звал её на свидания, однако всегда выискивал своими малахитовыми глазами знакомую фигурку в толпе учеников, пытался контролировать счастье, что неуёмной птицей билось где-то внутри, стоило ему случайно столкнуться с ней в парке или неожиданно напороться на дружелюбный взгляд. Маринетт была так близко и…

И очень далеко. За семью стенами, за сотней печатей. Она казалась недостижимой и была вольной птицей, когда как Адриана сковывали цепи отцовской чрезмерной заботы и работы моделью. Порой Агрест мечтал быть каким-нибудь супергероем, чтобы под покровом ночи сбегать из неуютно огромной комнаты и наслаждаться ночными пейзажами, чувствовать радость жизни, сражаясь не только шпагой, но и собственными руками — будто прорвало плотину, и все детские мечтания вырвались наружу, заставляя надеяться в один день обнаружить под подушкой Камень Чудес и стать достойным героем города. Но, увы и ах, у Парижа уже был свой супергерой, и вряд ли другому здесь было место.

Можно было сказать, что Кот Нуар и Адриан Агрест были знакомы. Во всяком случае, первый часто навещал их колледж, размахивая своим хвостом-ремнём и каждый раз подмигивая ученикам, а второго пришлось несколько раз спасать из лап очередного монстра. Но лидером по спасаемости всё равно была Маринетт, которая каждый раз неловко улыбалась, заставляя сердце Адриана трепетать, но уже не от дикого волнения и истинно животного страха за судьбу девушки, а от счастья и облегчения, что накатывали волнами, подобно тем, что накрывают песчаный берег в неспокойные вечера. И он даже как-то пропускал влюблённо-смущённые взгляды одноклассницы, направленные на героя Парижа, не замечал особенно бережные прикосновения Кота Нуара к девушке, не зацикливал внимания на мечтательных улыбках супергероя и нежности в голосе Дюпен-Чэн.

Однако замечал он светловолосого парня, с которым порой гуляла одноклассница и который был уж слишком галантен с ней. Знающая о проблеме Адриана Алья смеялась и говорила, что эти двое, Феликс и Маринетт, друзья детства, и что эта дружба — та самая, которую не порвать ни временем, текущим неуловимо быстро, ни секретами, который каждый хранит в своём сердце, ни чувствами, будь то ненависть или любовь. Этот высокий светловолосый юноша, чем-то похожий на него самого, был немногим старше их — на год — и совсем недавно окончил колледж. Будучи ещё на домашнем обучении в те времена, Адриан не сталкивался с Феликсом лично, однако краем уха слышал от Нино, что парень этот весьма выдающийся, раз был капитаном баскетбольной команды.

Адриан скосил малахитовые глаза к окну, пропуская мимо ушей слова мадам Менделеевой и позволяя себе немного расслабиться. Физика была сильной стороной Адриана, он блестяще знал её — настолько, что несколько раз это даже послужило причиной для того, чтобы провести с Маринетт больше времени вдвоём, ибо ей данный предмет не давался от слова «совсем», что неимоверно печалило девушку, и уголки её губ опускались, а между бровей залегала складка, свидетельствующая об упорных усилиях Дюпен-Чэн.

Адриан замер, не веря своим глазам. Он проморгался, будто ему в глаза попала песчинка, даже ущипнул себя за ногу, однако чёрный силуэт не пропал, лишь его обладатель обворожительно улыбнулся и помахал рукой, обтянутой в чёрную перчатку. Не узнать героя Парижа было невозможно. Кот Нуар собственной персоной.

От долгого поглядывания вбок болели глаза, но Адриан не смел и шевельнуться, глядя на то, как супергерой жестами показал часы на руке, потом десять пальцев, а затем ткнул куда-то в сторону, при этом рукой описывая окружность в воздухе, едва задевая тонкое стекло. Это явно был примитивный язык жестов, понять который Агрест смог за пять секунд. А затем произошло совсем неожиданное: Кот Нуар послал адресату воздушный поцелуй и подмигнул.

— Мисс Дюпен-Чэн, что-то интересное происходит за окном? Или же мои уроки настолько скучны, что вы позволяете себе отвлекаться? — Строгий голос мадам Менделеевой, подобно наждачке, резанул уши Адриана. Прямо перед ним стояла преподавательница, хмурясь и всем своим видом показывая недовольство, коего скопилось немало, что было весьма очевидно. Нехорошая мысль о том, что именно Маринетт могло быть адресовано то послание, никак не покидала голову Агреста.

Маринетт неловко вздрогнула, что-то забормотала, всячески извиняясь и пытаясь оправдаться. Адриан развернулся к ней, с удивлением замечая то, что никогда ранее не видел: хаотично-счастливый блеск в синих глазах девушки и такую тёплую улыбку, которую было крайне сложно подавить — Дюпен-Чэн явно старалась, но у неё не выходило. Преподавательница ей поверила и снисходительно кивнула, однако пригрозила, что в следующий раз нерадивая ученица отправится к директору. Маринетт лишь пристыженно опустила глаза, но Адриан с восхищением в сердце видел, что девушке ничуть не жаль, что она отвлеклась. Одноклассница села, и Агресту пришлось развернуться обратно. Его щёки пылали — впервые он видел Маринетт такой воодушевлённой и счастливой. Он бы никогда не подумал, что чужая радость может согреть его сердце, заставить тепло растечься по телу, подобно нуге, окунуться с головой в омут приятных ощущений.

— Убери эту глупую улыбку с лица, подруга, — шепнула Алья своей соседке по парте, однако от природы острый слух Адриана уловил тональность девушки. — Не время сейчас смотреть в окно и думать о Феликсе. Потом сходите на другое свидание взамен этого.

Адриан замер, широко распахнув глаза, не веря в услышанное. Кто бы мог подумать, что Маринетт — чистая и невинная Маринетт! — уже ходила на свидание, и не абы с кем, а с тем самым Феликсом, про чью крепкую и непорочную дружбу так долго говорила Адриану Сезер. Стало нехорошо от осознания того, что Алья его обманывала. Мысли никак не укладывались в голове: Феликс перебивался Котом Нуаром, а тот, в свою очередь, Маринетт, что в воображении Адриана стояла между этими двумя — бывшим капитаном баскетбольной команды и супергероем всего Парижа.

— Да ну тебя, — так же тихо ответила Маринетт, хихикнув. — Сегодня я не смогу пойти с тобой домой, прости.

— Да я всё понимаю. — Адриан не видел, но знал, что Алья подмигнула подруге. — Потом расскажешь, как всё прошло.

Адриан вздрогнул. Он знал, что Маринетт всегда была далека от него, однако уж теперь прекрасно понимал, что они не смогут быть близки, выйти на тот уровень доверия, который Агрест мог видеть только в своих мечтах, что они не будут смотреть друг на друга по-особенному, что при виде него на спелых губах Маринетт не расцветёт та самая нежная улыбка, а голубые глаза не затянутся пеленой мечтаний и счастья.

Ничего этого не будет, ибо Адриан теперь был где-то позади Дюпен-Чэн, а та всё также светла, грела его своим теплом, пусть сама и не догадывалась об этом и пусть оно было отдано другому. Невероятная злость на Кота Нуара и того Феликса, разочарование в самом себе, обида на незримые глазу цепи отца, обречённость, что Маринетт никогда не посмотрит на него никак иначе, кроме как на друга — все эти чувства сковали юношу, рождая в душе что-то тёмное, нечто злое, поднимающееся из самых глубин сердца.

Адриан посмотрел в окно.

Кота Нуара больше не было. Вместо него там блеснули чёрно-фиолетовые крылья акумы.