Пособие от неудачницы (гет)

Если бы в школах и университетах преподавали науку о неудачах и неудачниках, то Ацуши была бы не просто самым лучшим лектором, но и живым наглядным пособием.

Ибо так лохануться в жизни надо ещё уметь.

Сперва ничего не предвещало беды. Подумаешь, выгнали из приюта! Всё равно там её никто не любил. Да и на свете есть куча людей, которым также некуда податься. Что она, в конце-то концов, первый или последний бездомный в этом мире?

Спасти человека — это святое. Во всяком случае, так писалось в книгах, однако на своём горьком опыте Ацуши поняла, что надо думать о том, кого спасаешь: а вдруг попадётся какой-то дурной самоубийца, который не только отругает, но и окажется с суперсилой и предложит вступить в боевое детективное агентство.

Собственно, — а Ацуши была в этом уверена, — всё началось из-за Дадзая. Вообще, если думать логически, то всё началось с момента её рождения, однако рухнуло это именно в тот миг, когда спасённый ей человек заговорил, ведь именно после этого оказалось, что она — тот самый тигр, который разрушил приют и за которым охотится Портовая Мафия, ибо кто-то пожелал семь миллиардов за её бренное тельце.

Дни в агентстве если и были весёлые, то очень муторные. Всё же сложно ей было привыкнуть не только к новой обстановке и к новым людям, но и к новой силе. Благо, все здесь были личностями, пусть и особенными на приключения и логику, но добрыми и отзывчивыми. Особенно тот проклятый Дадзай, который постоянно стремился умереть.

Не выходило у него, в общем. От этого Осаму просто грустил, а вот его коллеги чуть ли не плакали от безысходности: ну почему он опять не смог умереть?! Неужели так сложно?

Накаджиме много времени не понадобилось, и вот, спустя полмесяца, она чувствовала себя как дома. Агентство заменило ей семью, и с каждым днём девушка понимала, что любит этих людей всё больше и больше. Особенно в этом плане стремился выделиться Дадзай — из его уст всё чаще звучали предложения о двойном самоубийстве.

— Знаешь, Ацуши, это грустно, когда не можешь умереть, — как-то произнёс Осаму.

Накаджима лишь кивнула. Уж она-то знала.

— Когда я сражалась с Акутагавой на корабле, он смертельно ранил меня где-то тридцать раз. Или больше — я не считала после двадцать восьмого Расемона в животе. В общем, всё зажило, будто ничего и не было, — произнесла тогда Ацуши. — Может, и я не знаю вас и вашу жизнь так хорошо, как хотелось бы, но я понимаю каково это — не иметь возможности умереть. Когда я ещё не знала о своих способностях, когда я ещё была в приюте, нас часто морили голодом до такой степени, что многие мои товарищи умирали. А я нет. Я не могла умереть, хотя, должна признаться, очень хотелось. Хотелось сбежать от этого мира, обрести покой, но я не могла. Так что я понимаю вас, Дадзай-сан.

Осаму лишь молча кивнул и потрепал девушку по пепельным волосам. Видимо, придётся придумывать новый подкат, раз идея с двойным самоубийством больше не подходит.

Когда-то давно Ацуши думала, что больше всего в жизни ей не повезло, когда её выгнали из приюта или когда за ней начали охоту. Ключевое слово — «думала».

Потому что больше всего на свете ей не повезло в тот момент, когда она умудрилась запасть бывшему члену Портовой Мафии и суициднику-неудачнику в самую душу и в самое сердце.