Пятно (гет)

Ещё до того, как Ацуши стала частью вооружённого детективного Агентства, она постоянно носила перчатки без пальцев, митенки, стремясь прикрыть родимое пятно. Несмотря на то, что это пятно являлось меткой соулмейта, Накаджима была искренне убеждена, что оно ужасное, портит её, и так не самую красивую девушку, ещё больше.

Эта идея была в неё буквально вбита ещё с самого приюта. Дети потешались над её меткой, работники и директор называли её уродливой. Эти мысли настолько прочно засели в голове девушки, что она испытывала сильные комплексы по этому поводу. А родимое пятно было большим: на всю внешнюю сторону ладони, идущее какими-то ужасными несимметричными полосками, чем-то напоминавшие широкие, плохо зажившие шрамы.

— Ах, моя прекрасная Ацуши-чан, позволь мне увидеть твои прекрасные белоснежные ручки без этих ужасных перчаток, — запричитал Дазай, прикладывая руки к сердцу.

— Зачем вам это? — с подозрением спросила девушка: не нравился ей тон семпая.

— Ну как же, Ацуши-чан? Чтобы взяться с тобой за руки и совершить двойное самоубийство.

Где-то на этом моменте не выдержал Куникида, дал Осаму мощный подзатыльник и накричал на него, чтобы тот «не смел протягивать свои мерзкие грязные ручонки к бедной Ацуши». Дазай надулся, выпятил нижнюю губу и состроил крайне оскорбленное выражение лица.

— Простите, Дазай-сан, — чуть грустно заговорила девушка, вспоминая слова работников приюта, — но перчатки скрывают моё родимое пятно, так что руки, особенно левая, у меня не белоснежные и не прекрасные.

Мужчина удивлённо выгнул бровь, а после ловко схватил Накаджиму за левую руку и стянул с неё перчатку. Девушка вкрикнула и попыталась выдернуть конечность, но Дазай держал крепко, разглядывая метку внимательно, буквально анализируя её.

— Знаешь, Ацуши-чан, где-то я уже видел подобное…

Но короткие размышления Осаму прервала очередная затрещина от разозлённого Куникиды, который был готов лично выпнуть бездельничавшего Дазая из агентства.

* * *

Свято веря в то, что сильнее Чуя ненавидеть его уже не может, Дазай ловко отпер запасным ключом дверь в квартиру Накахары и прошёл внутрь, напевая под нос песенку из какого-то аниме.

Аккуратно стоящая на пороге пара обуви и висевшая на крючке шляпа свидетельствовали о том, что хозяин квартиры был дома.

Осаму, не разуваясь, вальяжно направился прямиком в хозяйскую спальню, где Чуя видел уже пятый сон. Пододвинув стоящий где-то сбоку стул к кровати, Дазай присел на него, взял в руку мирно лежащую на подушке левую ладонь бывшего напарника и смотрел её внешнюю сторону. Как он и думал, родимое пятно было точно таким же, как и у Ацуши, а это значило…

Гаденькая ухмылочка расползалась оскалом на лице Осаму.

Внезапным резким движением всё ещё полусонный Чуя выдернул свою ладонь из цепких ручонок Дазая и приставил пистолет, который держал под подушкой, к его виску. Распознав лицо незваного гостя, которое можно было с трудом рассмотреть в бледном свете луны, просачивающемся в спальню через тонкие тюлевые занавески, Накахара раздражённо цыкнул.

— Что ты здесь забыл?

— Я пришёл к тебе, чтобы проверить одну мою теорию, Чу-у-уя-кун. Но так как я её уже проверил, то можно идти домой, — пропел Осаму, поднимаясь со стула.

— А ну стоять, — рыкнул Накахара. — Какого чёрта ты пришёл ко мне посреди ночи? И назови хоть одну причину, по которой я не пристрелю тебя здесь и сейчас.

— Это же очевидно, Чу-у-у-уя-кун! Я пришёл к тебе ночью, потому что ночью ты спишь. — Он произнёс это таким тоном, будто ребёнка маленького поучал. — А не убьёшь ты меня, во-первых, потому, что иначе будет нарушено перемирие между агентством и мафией, а, во-вторых, потому, что тогда не узнаешь о своём дражайшем соулмейте.

— Соулмейте?

— Да. Представляешь, я тут узнал, кто является твоим соулмейтом.

— И кто же это? — опасливо поинтересовался Чуя.

Осаму поднял брови и посмотрел на Накахару, как на недоразвитого, из-за чего тому лишь сильнее захотелось врезать Дазаю. Желательно, с последствиями в виде как минимум месячной комы.

— Так я тебе и сказал. Ох, тебе придётся о-о-о-очень постараться, чтобы узнать имя твоего соулмейта.

— Чего? — взревел Накахара и, будучи человеком довольно импульсивным и ненавидящим Дазая слишком сильно, он выстрелил в мужчину пару раз, нарушая тишину ночи. Осаму ловко увернулся, показал бывшему напарнику язык и выпрыгнул в открытое окно в спальне.

Чуя пожалел, что живёт всего лишь на втором этаже, а не на десятом.

* * *

Мысль о том, что Дазай нашёл его, Чуи, соулмейта, не давала исполнителю нормально жить. Не то, чтобы ему было так важно наличие родственной души, просто не хотелось, чтобы у этого противного суицидника были дополнительные рычаги давления на него.

Ну и, конечно же, любопытство сыграло немалую роль.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что спустя три дня Накахара сам позвонил Дазаю и назначил встречу в баре, где Осаму в былые времена частенько заседал со своими друзьями.

Чуя пришёл первым, занял место, заказал вино и даже успел его немного распить, признавая, что вкус был неплох, но далёк от идеала. Он уже поинтересовался у бармена маркой, годом сбора урожая и посоветовал подержать вино ещё немного, как пришёл Дазай.

Тот был явно в приподнятом расположении духа, гаденько улыбался и вёл себя, как король этого мира. Во всяком случае, так казалось Чуе.

— И что ты хочешь взамен на информацию о моём соулмейте? — без прелюдий начал Накахара.

— Побудь моим мальчиком на побегушках неделю.

Чуя скрипнул зубами и мысленно раздробил череп бывшего напарника о ближайшую стену, ненавидя его всем своим сердцем. Но подавил порыв гнева, понимая что лучше он сейчас опозорится, чем потом Дазай будет влиять на него через его соулмейта.

— Ах, чуть не забыл! А в конце недели ты, стоя на коленях, должен будешь признать себя карликом и поклясться всегда ходить только в детские магазины одежды, потому что для взрослых ты ростом не вышел.

Наверное, это и было последней каплей. Бокал с недопитым вином со звоном разбился о стену за Дазаем, так и не попав в его самодовольную рожу. Мужчина перевернул стол, его тело засветилось красным, Смутная печаль активировалась, а сам Накахара приготовился надавать Дазаю пинков, как тот дезактивировал способность Чуи и увернулся от кулака.

— Ну-ну, Чуя-кун, давай не будем громить всё вокруг? Я дам тебе… Скажем, неделю на раздумья, а потом ты дашь мне свой ответ. Хотя я его и так знаю, — пропел он елейным голосом.

— Да что ты там знаешь, вобла сушёная? — взревел Накахара пуще прежнего, вытаскивая пистолет и паля в бывшего напарника. Впрочем, безрезультатно. Как и всегда.

* * *

Чуя не знал, почему до сих пор позволял этому гаду Дазаю помыкать им, но вот и он, бегает в ближайший киоск за мороженым, которое покупает на свои собственные деньги, просто потому, что Осаму стало жарковато.

Однако, стоило Накахаре вернуться в здание Вооружённого детективного агентства, как Осаму заявил, что Чуи не было слишком долго, и он, Дазай, уже успел замёрзнуть, так что ему не помешал бы горячий чай или кофе на худой конец.

Исполнитель сжал в ладони мороженое с такой силой, что оно раздавилось, превращаясь в ужасную белую массу, которую уже никто не будет есть. Чуя глубоко вздохнул, подавляя приступы гнева и раздражения, и ушёл на кухню агентства, где выбросил никому ненужное мороженое в мусорное ведро.

Он стащил с рук грязные кожаные перчатки и кинул их в раковину, думая о том, что надо бы их сполоснуть, пока сладость не засохла. Затем его взгляд приковало родимое пятно, и мужчина ещё раз напомнил себе, ради чего, а вернее кого, он сейчас страдает.

Дверь тихо скрипнула, пропуская в помещение Ацуши.

Она не выглядела ни капельки напуганной из-за наличия представителя мафии в агентстве вот уже вторые сутки. Скорее, немного напряжённой. И всё же её напряжение не было необоснованным, учитывая то, сколько всего плохого мафия успела ей сделать.

Девушка подошла к кофеварке, поставила кружку и нажала на несколько кнопок, а затем обернулась к Чуе, который стоял к ней спиной и смывал остатки мороженого с перчаток. Раньше Ацуши думала, что Чуя не может просто так снимать перчатки, без активации причуды, но теперь поняла, что это не так. Возможно, перчатки для него были скорее психологическим барьером для Порчи, а не физическим.

— Чуя-сан, почему вы исполняете роль мальчика на побегушках? Я думала, вы ненавидите Дазая-сана, — спросила она.

Мужчина обернулся и тяжело вздохнул.

— Скажем так, у нас с этим кретином сделка. У него есть то, что нужно мне, но так просто он мне это не отдаст, — ответил Накахара. — Как же хочется его убить, но, чёрт, не могу.

— И что же это, если не секрет?

— Да почему, не секрет. Удивлён, что сам Дазай ещё никому не разболтал. Это информация о моём соулмейте. Каким-то чудом этот придурок достал её раньше меня, — прошипел мужчина.

— Знаете, вашему соулмейту повезло, — она чуть улыбнулась, желая немного приободрить Накахару, — ради него вы даже связались с Дазай-саном и вот уже два дня выполняете все его просьбы.

— Скорее уж приказы. Куда я могу положить перчатки, чтобы с них стекла вся влага?

Накаджима указала на пустую сушилку для посуды, и Чуя аккуратно разложил на ней свои перчатки. Девушка забрала наполнившуюся кофе чашку и отошла чуть в сторону, будучи готовой в любой момент подсказать Накахаре, куда нажимать на кофеварке, как вдруг её взгляд приковала его левая рука. Вернее, пятно на ней.

Ацуши, быстро отставляя чашку в сторону и плохо понимая, что творит, схватила Чую за левую руку и приблизила её к лицу, желая получше разглядеть метку соулмейта. Родимое пятно было точно такой же формы и точно на том же месте, что у Накаджимы.

Девушка мигом поняла, что имел в виду Дазай-сан, когда примерно неделей ранее сказал, что уже видел подобную метку.

— Ты что творишь?

Чуя поднял бровь и мягко высвободил руку из тонких девичьих пальцев, не желая быть грубым по отношению к Ацуши. Девушка удивлённо проморгалась, будто до неё только-только дошло, что она сотворила, и покраснела, мгновенно всё осознавая.

Накахара Чуя был её соулмейтом. Более того, он ради неё пошёл на то, чтобы быть на побегушках у Дазая, которого ненавидел всем сердцем.

Ацуши дрожащей рукой с третьего раза смогла стянуть с себя злополучную митенку, а затем продемонстрировала Чуе свою ладонь с внешней стороны с точно таким же родимым пятном.

— Простите, — произнесла она.

Мужчина, уже не боясь, взял её ладошку в свои руки и повертел, провёл кончиками пальцев по метке соулмейта, а потом облегчённо вздохнул, тут же резко сжав Накаджиму в медвежьих объятиях. Пусть она и являлась кохаем противного Дазая, но зато была умной, самостоятельной, сильной и красивой девушкой, не подвергнутой влиянию этого суицидального придурка.

— За что извиняешься, глупая? Я наоборот рад, что это ты, а не какой-нибудь там Акутагава, — честно признался Чуя, выпуская девушку и чуть потрепав её по волосам.

— Да уж, Акутагава — ужасная кандидатура, — согласилась Ацуши, почувствовав волну неприязни к Рюноске.

Накахара посмеялся и отлип от Накаджимы, ставя чашку в кофеварку и выбирая в настройках двойной эспрессо.

— Но ведь Дазай-сан ненавидит его, — удивлённо произнесла Ацуши, наблюдая за действиями соулмейта (это слово отчего-то грело её изнутри).

На устах Чуи расползлась ядовитая усмешка, а голову заполнили мысли о сладкой мести. Он лишь пропел что-то вроде «зна-а-а-аю», а после отыскал в одном из верхних ящиков ручку и бумажку. Быстро черкнув что-то на ней, Накахара торжественно вручил листочек Ацуши.

— Тут мой телефон и адрес места, куда тебе надо подойти к пяти вечера.

Накаджима удивлённо приоткрыла рот, вчитываясь в буквы и цифры, а затем подняла глаза, наблюдая за тем, как Чуя промакивает свои кожаные перчатки полотенцем, а затем забирает горячий кофе из кофеварки.

— Но зачем мне туда идти? — успела спросить девушка до того, как исполнитель Портовой мафии вышел из комнаты.

— Как это зачем? — он застыл на месте и чуть повернул голову, улыбаясь. — На свидание пойдём, конечно же.

На секунду Ацуши показалось, что получить сердечный приступ от смущения вполне-таки реально.

Впрочем, как и от внезапно громкого крика Дазая, на голову которого был вылит свежеприготовленный горячий двойной эспрессо.