Во всём виноват... кофе?! (джен)

— Что, Касл? Ты во мне скоро дырку протрёшь!

Беккетт даже ручку задержала на текстом, в ожидании очередного писательского опуса, но Касл был непреклонно нем.

— Хм... — и Беккетт недоумевающе подняла глаза: Касл сидел в одной позе, как изваяние, и взгляд мимо неё, Кейт, был абсолютно отсутствующий.

— Касл, — вполголоса окликнула она. — Что случилось?

Касл молчал, только кадык его нервно скакнул.

— Недопонимание с Алексис?

Рик отрицательно качнул головой.

— Джина предъявила ультиматум?

Отрицательный жест повторился.

— Жёсткий диск в ноутбуке полетел?

Касл невообразимо поморщился.

— А что тогда? Что не так-то?

— Кое-что... — бесцветным голосом ответил тот и вдруг резко поднялся. — Просто во всём... во всём... виноват... Кофе!

Движение Касла было таким громким и импульсивным, что на него, мгновенно цепенея, обратил внимание весь участок. И парни за соседним столом, и другие детективы поблизости (и даже Рой из своего кабинета!), в изумлении разинув рты, смотрели на писателя, который, как в помешательстве, бормотал что-то себе под нос, затем, совершая руками непонятные пассы, сделал три шага к выходу, удаляясь от Беккетт. Покрутил головой, словно волнистый попугайчик, ни на ком не фокусируясь, хлопнул несильно себя по лбу, будто бы что-то забыл, и вдруг, крупной рысью, сорвался со своего места. Десятки полицейских глаз буравили ему спину, пока Касл торопился к лифту, и, когда створки сомкнулись, Эспозито, конкретно недоумевая, моментально подсел к Кейт.

— И что это было? — и Эспо многозначительно поскреб правый висок.

Вопрос был задан в лоб, но Беккетт медлила, хмуря свои тонкие брови, и, не глядя на собеседника, наносила на бумагу строчку за строчкой.

— Что... именно? — и ответила тоже не сразу.

— Касл!

— Касл?!

— Да! Какая зимняя муха его укусила?!

— Осень на дворе, Эспо!

— И что?! И как это связано с тем, что мы сейчас только что увидели?

— Как?! Насколько я знаю Касла — он весьма переменчивый и импульсивный по натуре тип, и его эмоциональное состояние, изменяемое по сто раз на дню, зачастую зависит от множества факторов. Некоторые — вполне очевидные, природу других можно вызнать только особыми "средневековыми" методами, — и загадочно так усмехнулась. — И как мы уже знаем, бывает так, что Касл творит и говорит нечто логически и абсолютно необъяснимое...

— И согласно твоей логики выходит, что Касл почему-то слегка не в себе?!

— Я бы не стала этого исключать!

— А, по-моему, твоя оценка его поведения весьма поверхностна, и мне не верится, что Касл почему-то тронулся умом. С чего это вдруг? Это при всех-то его способностях? И каким боком тут кофе? Неужели им снова кто-то облился?

— Н-нет... Никто и никого не обливал. Просто очередная причуда и не более того, — Кейт неопределённо поддернула плечом, всё ещё не отрывая взгляда от бумаг. — Побесится и отойдет!

— Причуда? — подозрительно сузил глаза Хави. — А тебе не кажется, что это началось не сегодня и не вчера?

Беккетт аккуратно отложила ручку и, с опорой на спинку стула, невозмутимо скрестила руки на груди.

— Это же Касл! — и на её губах мелькнула снисходительная усмешка. — И его внезапные экзерсисы меня уже давно не удивляют.

— А могла бы поинтересоваться происходящим, хотя бы из дружеского участия. С тех пор, как Касл появился у нас, он не раз доказывал участку свою полезность...

— ...и способность выводить людей из себя — тоже, — мимика Кейт говорила о том, что сии укоры её практически не трогают.

И не глядя на Эспозито, что с кривой и недовольной физиономией отвалил на своё место, Кейт снова вернулась к документам — пока в голове крутятся свежие мысли, она всё же закончит этот отчёт. Так же, как и всегда: основательно, аргументированно и ёмко.

...смеркалось. Уже более трёх часов минуло с того момента, как внезапно смотался Касл, но что было тому первопричиной, всё ещё оставалось загадкой и для Беккетт. И, вынужденно прервавшись на кофе-брейк, Кейт, с полной кружкой в руке, вернулась на своё место, чтобы неспешно её выцедить. Иногда детектива о чём-то спрашивали, и она отвечала, иногда механически, иногда — осмысленно, но мысли постоянно возвращались к чудачествам её напарника. Пожалуй, Хави был прав, и с Каслом реально творилось что-то не то. И если честно признаться самой себе, то уже неделю, нет — даже больше, Рик приходил в участок в каком-то неуравновешенном, вымученном состоянии, но она намеренно не придавала этому значения и ни о чем напарника не переспрашивала. Тем более, что Касл хоть иногда и тормозил при обращении к нему, но потом с азартом входил во вкус следствия, и теории из него сыпались, как подарки из рождественского мешка. А затем, за ярким всплеском авторского интеллекта следовал не менее четкий спад писательской активности и сплошные ответы невпопад. Даже на любимый кофе Касл реагировал как-то странно: долго-долго пялился на дымчато-коричневую гладь в своей чашке, будто силился найти там неведомые ответы, а затем, обжигаясь и морщась, заглатывал напиток в несколько крупных глотков. Как будто, сменив вкусовые пристрастия, конкретно в нём разочаровался, и на сдержанную, за усладу души, благодарность напарницы как-то непонятно хмурился и вздыхал. Затем вдруг хватал с её стола клочок бумаги и карандаш (а не свою щегольскую позолоченную ручку!) и начинал карябать на листе какие-то каракули: рисовал вдумчиво и долго, плотно сомкнув брови, но "художество" своё тщательно прикрывал рукой, и сколько бы Беккетт не пыталась осторожно подсмотреть, попытки её оставались тщетными. Тем более, что Касл, отложив карандаш, шустро так прятал рисунок в карман, и его физиономия, кроме явного недовольства (собой или чем-то ещё), не выражала более ничего. И развивающаяся ситуация словно намекала о вдруг почему-то возникшем недоверии, и в других условиях, и в другое время сия постановка вопроса, конечно же, задела бы Кейт, но детективный и жизненный опыт подсказывали Беккетт, что, рано или поздно, но Касл раскроется. И даже, возможно, попросит у неё помощи. И она ни за что ему не откажет. Хотя бы потому, что не сможет...

И Кейт не ошиблась: едва она перетащила измочаленные ходьбой ноги через свой порог, как внезапно зазвонил телефон.

— Беккетт... — вяло пробормотала в трубку она, не зацикливаясь на личности звонящего. — Слушаю...

Это, оказывается, был Касл.

— Беккетт... Кейт...

— Что, Касл?!

— Извини, если отвлёк от чего-нибудь важного... или разбудил, — Рик говорил так тихо, что Кейт его едва слышала, — извини. Может... я не ко времени... Может... мне не стоило тебя бес...

— Всё нормально, Касл, — Кейт нагнулась, чтобы расстегнуть молнии и, носком за пятку, скинула поочерёдно опостылевшие ботинки. В поисках кофеварки, прямо в куртке, побрела, пошатываясь от усталости. — Девушка ещё может соображать и даже что-то предпринять. Тем более, что никакие поздние звонки не отменят допинга, в виде маленькой чашечки коф...

— О, Боги... — раздался в трубке пришептывающий стон. — И тут кофе... Опять... Опять!

Внезапно сорвавшийся на крик Касл вдруг замолк, а конкретно недоумевающая Кейт ещё долго пялилась в погасший дисплей, и мысли её скакали безудержным галопом. Печально, конечно, но Эспозито почему-то оказался куда прозорливее её, и теперь не будет ей покоя, пока её напарник не вернётся к самому себе. И можно так до бесконечности мучаться укорами совести, но к решению текущего вопроса с Каслом она сейчас не приблизится ни на дюйм. Поэтому, хватит скоропалительных, поверхностных суждений, так как только кофе и сон избавят её от излишних тревог и поспешных выводов. Потому что завтра будет завтра...

* * *

Он появился в участке после обеда, с заметно усталым, угнетённым и недовольным видом. И когда не рубящий в ситуации Райан предложил испить по чашечке кофе, то Касл, с таким испугом, с таким искажённым от ужаса лицом от него отшатнулся, что Кейт, незаметно, но пристально отслеживающая каждый шаг напарника, внутренне перекрестилась: нет, она обязательно вмешается, чтобы Касл не переступил за грань. Чтобы тому ни было первопричиной. Но, чтобы не казаться навязчивой или бестактной, действовать следует осторожно, дипломатично — очевидные, знаете ли, вещи при нехватке информации.

— ...что думаешь, Касл — как оценить перспективы дела при данном количестве косвенных улик? — и ткнула пальцем в доску преступлений.

Проследив за движением, Касл нервно повернулся к напарнице, но лицо его слегка разгладились.

— Я бы... наверное... покопался бы ещё... — Касл тяжело плюхнулся на своё место и тут же устремил взгляд в потолок. — Опросил бы... ещё раз Феррешей, а затем... поблуждал бы с телоискателем... у них в саду — там такие чащобы... что можно вполне... спрятать труп. И даже не один.

— А у меня как раз есть свежие фото — эксперты подогнали. Вчера, после тебя, — невозмутимая мимика Беккетт не выражала ровным счётом ничего. — Думаю, что тебе будет интересно...

Касл лишь тоскливо скосил глаза, пряча взгляд.

— Извини, — промямлил он, — интересно... будет, но увы, не сейчас... Листочка... случайно... не найдётся?

Гадая, к чему же всё это идёт, Кейт с готовностью выложила перед Каслом листок бумаги и карандаш. И Рик тут же взялся за рисование. Так же черкал, хмурился и закрывал рисунок рукой. Затем вдруг скомкал бумажку и спрятал её в карман.

— ...неудачный дубль, — и его землистое, с жёлтыми подглазинами лицо осунулось ещё сильнее, — сплошное невезение прямо. Кажется, что я скоро... сойду с ума. И! — он предупреждающе приподнял указательный палец. — Ни слова более про кофе!

Привлечённые его выкриком, парни резко повернули головы, в изумлении разинув рты, и гомон в участке сразу же поутих, а Касл, более ни на кого не глядя, подался всем телом вперёд: и его напряжённая поза, и судорожное постукивание пальцами о подлокотники говорили о безуспешных, пока что, поисках решения, но внезапно его мощное тело откинулось со скрипом на спинку кресла, и Рик приопустил голову на грудь. Руки, при этом, образовали на животе подвижную, перебирающую пальцами сцепку. И Касл опять застыл, пялясь куда-то повыше коленей в пустоту, и что-то невнятно бормотал себе под нос. Нечто вроде "добьюсь, во что бы то ни стало", "у меня всё получится", "моя рука не дрогнет" и прочее разное. По сути, Касл успокаивал сам себя, и только из опасения навредить Беккетт не стала его ни о чем расспрашивать. Она просто приблизила к себе тощую папку с делом и, как бы в поисках нужного документа, стала выкладывать некоторые страницы в стопочку рядом с Каслом. Уловка была примитивная, но она сработала: Касл вдруг встрепенулся и несколько минут, сузив глаза, рассматривал печатные бумажки у своего локтя, затем горько и продолжительно вздохнул.

— ...не клеится, ни в какую. А здесь что у нас?

— Да так, — нарочито небрежно ответила Беккетт, вчитываясь в экспертный акт, при этом карандаш в её тонких пальцах проставлял в тексте ей одной понятные отметки. — Протоколы допросов и несколько экспертиз. Только информации к размышлению там — меньше унции. Я всё это, конечно же, перечитала и не настаиваю, но если хочешь...

— ...ради того, чтобы просто переключиться — то да...

И на целый час погрузился в чтение.

В лофт Касл ввалился ближе к вечеру. Алексис дома не было, но миссис Роджерс, с печатью тревоги на лице, тут же вышла из зала навстречу сыну, но была мягко приобнята и затем вежливо отстранена. Так же молча, Касл направился к себе в кабинет, а Марта, огорченная понурым видом сына, недовольно поджала губы.

— Милый, а ты не хочешь мне ничего сказать? — и приложила руку к гулко бьющемуся сердцу, делая осторожный, беззвучный шаг вперед.

— Я пытаюсь, мама, справиться самостоятельно, — глухо произнёс Касл, не оборачиваясь, — не хотел вас с Алексис этим грузить.

— А разве мы не твоя семья? — нахмурилась миссис Роджерс, рассерженно подпирая руками бока. — Разве мы не должны поддерживать друг друга? По-моему, со своим грядущим фестивалем, ты реально сходишь с ума! Иначе зачем эти пустые, хоть и красивые художества? Почему нельзя просто прихватить с собой дочку и пойти гулять туда со свободной и умиротворенной головой? Хрустеть снеками, веселиться в конкурсах, покупать безделушки и просто радоваться жизни?!

— Ты не понимаешь, мама, — Касл застыл в проёме кабинета, отвернув голову и намеренно избегая смотреть на мать. — Это важно, это нужно для меня. Считаю это мероприятие очередной проверкой своих способностей и попрошу, пожалуйста, меня от него не отговаривать. Спасибо, что выслушала...

...и Касл прошёл к себе, глазами выискивая виски и стакан. Когда нашёл искомое на уголке письменного стола, то схватился за него так, что и не отобрать...

Звякнуло стекло о стекло, в воздухе запахло алкоголем, и неслышно вошедшая за Каслом Марта недовольно скривила носик.

— Окей! — и театрально вскинула руки, укоризненно покачивая головой. — Я знаю, что эта затея давно бродила в твоей голове. И что это действительно важно для тебя, и никто не собирается тебя переубеждать или отговаривать. Мы лишь просим тебя собраться, мой милый, и не уходить вглубь себя. И как женщина, как мать, и как ценитель и деятель искусства, я понимаю тебя, как актёр понимает своего режиссёра, который, в свою очередь, радеет за сам спектакль, а не только за его декорации. И чтобы актёры сыграли так, будто бы играют в последний раз, они должны освободиться ото всего лишнего, ненужного, что мешает им здесь и сейчас. И это лишнее, милый, только в твоей голове!

Она подошла к сыну, что баюкал в руках стакан с остатками виски, хмуро пряча взгляд, и, как когда-то в детстве, нежно поласкала за вихры своего непутевого мальчика.

— Хватит себя мучить, Рик, — теперь в её голосе прорезалась сталь, зазвучали приказные нотки, — представь, что ты решаешь детективную задачу, и, ради полноценного результата, её решение нужно с кем-то разделить. Это, в любом случае, результативнее и полезнее, чем неуёмное поглощение виски.

И весьма бесцеремонно отобрала у сына стакан. Выходя из кабинета, прихватила и бутылку.

— Это мне нужно выпить, Ричард, а тебе — сменить обстановку! — непринуждённо качнула бутылкой и лёгким, скользящим шагом выпорхнула наружу, а Рик потеряно смотрел ей в след, и на его скулах гуляли тугие желваки. Нужно было что-то решать.

* * *

— Касл?! — он подобрался так беззвучно, что склонившаяся над отчётом Кейт вздрогнула от неожиданности. — Что-то случилось?

— Да! Есть минутка?

Вместо ответа Беккетт сделала приглашающий жест рукой, и, прежде, чем сесть, Рик опустил руку в бездонный карман своего блейзера и извлёк оттуда целый ворох разнокалиберных листочков. Поднёс кулак к лицу, хмуро разглядывая торчащие меж пальцев разрисованные бумажки, да и вывалил их все на стол перед Беккетт. И только после этого тяжело опустился в кресло, а Кейт, хоть и не подала виду, испытала настоящий, неподдельный шок: с немалым изумлением она разглядывала картинки, стилистически схожие с капельками воды на плоскости, но такие разнообразные по тематике. Тут были орлы и грифоны, кроны деревьев и кустарники, звериные морды и человеческие физиономии, цветочные бутоны и листья крупным планом, локомотивы и аэропланы. Одни — карандашные, другие — вырисованные темно-охристой тушью на клочках бумаги всевозможного формата, из-за чего некоторые рисунки выглядели просто огромными, другие едва бы вписались в контур суповой ложки. И к чему эти зарисовки относились, Кейт, кажется, поняла и без Касла, но нужно было отдать дань художнику: фантазии ему точно было не занимать. И, своими изящными ручками, Беккетт растасовала рисунки перед собой в один слой, тщательно расправляя смятые, но вдруг замерла, вопрошающе вскинув брови.

— А что это за странная краска, Касл? — Кейт провела пальцем по изображению дога и растерла меж подушечек крупчатый налёт. — Что-то никак не могу подобрать определения.

— Это кофейная... гуща, — туманно и неулыбчиво ответил Рик, — её использовал... Виктор Гюго в качестве... туши для рисования. И, аутентичности ради, я тоже решил... попробовать, нарисовать... что-нибудь пригодное.

— И... как?

— А разве не видно?

— Как понимаю, это всё розетта? — задумчиво куснула губы Беккетт, пристально рассматривая весёлую поросячью рожицу. — Я, конечно, не прямо уж такой знаток кофейной истории, но латте-арт — ведь это ведь...

— ...да, особый способ... вливания вспененного молока... в эспрессо, благодаря чему на поверхности кофе... и создаются различные узоры. Также узор... может быть создан путём простого рисования... на верхнем слое пены, например зубочисткой... или другим острым предметом.

— ...но ты же рисовал не зубочисткой?!

— ...не только... но и тончайшей беличьей кисточкой... Раз латте-арт... требует чёткого соблюдения... пропорций молока и кофе.

— А почему именно эта тема?

— Видишь ли... Совсем скоро состоится "Фестиваль Мокачино", и я... не мыслю себя вне его рамок... А для этого... нужно было сначала подготовиться...

Касл замолчал и нахмурился, неприятно похрустывая сплетенными пальцами, кадык его резко и нервно скакнул вверх. Ещё какое-то время Рик собирался с мыслями и только потом продолжил, морщась, как от зубной боли, и опуская глаза — чувствовалось назревшая потребность выговориться. И следующие полчаса Беккетт внимательно выслушивала напарника, сочувственно покачивая головой, и, совсем неожиданно для себя, раскладывала и раскладывала рисунки на кучки по тематике.

Наконец, Касл замолк и, как отметила Кейт, всё это время он избегал смотреть на полупустую чашку кофе по правую руку от Беккетт. И, кажется, Кейт поняла, что и как нужно сказать.

— Всё ясно, Касл, — и её ладошка доверительно легла поверх его мощного запястья, — ты гонишься за совершенством совершенства, но почему-то всё время забываешь, что достижение мифических идеалов — это, в первую очередь, своего рода психическое самоистязание. И невозможность достижения абсолютной цели собственного же видения и корёжит, и сбивает с драйва, и заставляет задуматься о личной неполноценности. Так можно зайти очень далеко и не факт, что куда нужно, но это всего лишь глупые, никчемные, тупиковые иллюзии, потому что нужно довольствоваться тем, что у тебя уже есть. Ведь оно нравится людям, нравится — себе самому, иначе бы ты этим не занимался б. Так зачем же биться головой о стену? Тебе нужно просто отвлечься и отдохнуть, затем встряхнуться и отправиться туда, где тебя ценят и ждут. Советуются с тобой и радуются твоим успехам. Совместно переживают поражения и помогают выкарабкаться. И речь идёт не только о поддержке семьи. Хоть это-то ты понимаешь?

Набычившись, Рик несколько минут переваривал услышанное, но руку не убрал — настолько тёплым и дружеским было прикосновение.

— Стараюсь. И ты хочешь сказать, что все мои варианты розетты уже сами по себе таковы, что их невозможно представить себе как-то иначе? А мне почему-то казалось, что я где-то сбился, допустил ошибку, потерял нить творчества, и отсюда возникло моё самое великое беспокойство. Я реально потерял покой и сон, никого не слушая и не слыша, и даже Алексис, при всех своих сглаживающих умениях, ничем мне не помогла. Да я и не хотел их обеих расстраивать, надеялся выкарабкаться сам. Как видишь — не получилось.

И отвернул голову: Кейт даже показалось, что его голос неуловимо дрогнул, и она уже не смогла бы оставить его сейчас, в таком подавленном состоянии. Раз они были одни, то и решение пришло мгновенно.

— Это дело поправимое, Касл, поскольку Манхэттенский психиатрический центр тебе пока не грозит. И как мне сейчас видится, у тебя просто банальное переутомление и перенасыщение собственной затеей. Отсюда, возможно, и столь негативные реакции на кофе, а это значит, что их нужно перебить. Вкусить нечто, с абсолютно полярным, успокаивающим вкусом, и смаковать, смаковать это на языке. Распробовать всю гамму, все нотки и оттенки, понять как, за что и почему его ценят. И, в качестве примера, свожу-ка я тебя в одно кафе, где готовят потрясающий чай с мятой. Клянусь, что ты такого ещё не пил: и расслабляет, и тонизирует, и лёгкое лимонное послевкусие ты не забудешь уже никогда. Потому что это вершина творчества, шедевр, безо всякой ложной скромности. И гамбургеры там превосходные: пышные, румяные булки, в кунжутно-маковой обсыпке, с сыром и огурчиками, — и Кейт мечтательно подкатила глаза. — И котлеты нежные, сочные, прожаренные, размером с аэродром. Ну, так что — ты идешь, Касл?