Настанет ли покой (джен)

— С такой защитой как у вас, мистер Поттер, все пройдет отлично и уже через неделю можно будет покинуть это место, — адвокат, кривоватый старичок Маркус Линней, с натянутой улыбкой закивал головой, осматривая стены помещения, — ваши друзья волнуются и постоянно просят пустить их сюда, но Министерство Магии наложило запрет на посещение всех, кто находится в камерах предварительного заключения. Я могу передать им что-нибудь, если хотите.

— Просто скажите, что все в порядке, — Гарри обхватил резные черные прутья камеры озябшими пальцами. Холод обжигал до самых костей — не давал забыться и опустить руки, хотя бороться с таким желанием все равно, что отталкивать от себя кувшин с водой после забега на бесконечную дистанцию.

— Тогда, до четверга, мистер Поттер. Можете не волноваться, я все сделаю идеально, — Линней пытливо смотрит в глаза Гарри и наверняка считает секунды до своего коронного выступления в роли защитника Мальчика-Который-Выжил.

Охранник запирает за ним дверь и одиннадцатый уровень Министерства вновь окунается в свои привычные темные воды. Тодеус Веж — шустрый парень, коротающий от нечего делать время своей вахты в обнимку с "Ежедневным Пророком" — обходит все камеры, прежде чем эльфы принесут еду для заключенных.

По привычке, наработанной за две недели практики в Министерстве, он стучит по решетке старика Эйвери, заранее зная, что тот, впрочем, как и всегда, ковыряет в монолите стены ржавым гвоздем, который всякий раз появляется из ниоткуда. Тодеус каждый вечер подзывает к себе Эйвери, смердящего потом и прокисшим мясным бульоном, протягивает тому ладонь и — без каких-либо пререканий — на почерневшую от копоти кожу падает изогнутый и теплый гвоздь без шляпки. И так ежедневно. Как говорит сам Веж — "Пришло время рандеву с джентльменом без шляпки", только вот откуда постоянно берется этот "джентльмен" известно лишь самому Эйвери.

Мимо камеры Гарри новый надсмотрщик проходит без оглядки — дальше, к остальным заключенным. Тодеусу стыдно заглядывать за эту решетку. Потому что когда такие, как Мальсибер скребутся ногтями об стены, а копии Трэверсов-младших скулят и сыпят проклятьями в сторону Министерства и грязнокровок, Гарри спит на старом продырявленном матраце в самом темном углу камеры или просто сидит на сыром полу, прислонившись лбом к морозной стене.

— Сегодня тыква и картофель. Выглядит не очень аппетитно, но есть можно, — Тодеус заходит в его камеру с железным подносом, заслоняя проход эльфу-разносчику.

Из стены — благодаря взмаху палочки — вырастает деревянная притолока, которая все это время служит столом.

В первые дни нахождения в камере Гарри совсем ничего не ел — с минуты на минуту, как подсказывало шестое чувство, его должны были выпустить со словами "величайшее недоразумение, мистер Поттер", так что даже смотреть на то, что лежало в тарелке не было смысла. Не хотелось оставлять себе лишнюю частичку этого места в виде дрянного вкуса пресной каши или тыквенного рагу с застывшими крупинками жира на языке.

— Скитер пишет, что Малфоя старшего оставят под следствием еще как минимум на неделю, — Тодеус протягивает "Ежедневный Пророк" Гарри и ставит тарелку на столешницу.

— Что будет с его семьей?

Этот вопрос вертится в голове с тех пор, как в одном из номеров "Пророка" опубликовали список Пожирателей Смерти, которых поймали мракоборцы с момента окончания битвы за Хогвартс. Многие успели скрыться, но Малфоям не так повезло.

Веж поджимает губы и достает из кармана потрепанную пачку "Берти Боттс".

— Вот, возьми, — драже перекатываются внутри пакетика и трещат глазурью, — я не уверен, что это правда, но Джагглс — охранник с этажа Визенгамота — говорил об их семье как-то раз.

Синяя конфета оказалась со вкусом ежевики, отчего язык стало пощипывать из-за сладости — спустя двадцать дней на безвкусной еде чувствительность рецепторов повысилась и Гарри порой ощущал привкус собственной слюны, а временами казалось, что и сырой пол тоже имеет свой, если процедить воздух через зубы, лежа на матраце.

— Старшего собираются посадить в Азкабан пожизненно, а насчет жены и сына ничего не известно. Скорей всего, их тоже осудят. Лет так на...

— Выйдите из камеры заключенного, мистер Веж. Немедленно! — скрипучий голос заставляет Гарри буквально выплюнуть драже себе в руку, а Тодеуса дернуться в сторону решетки и поспешно захлопнуть ее снаружи.

Изнутри не было видно, кто зашел в зал, но этот скрипучий голос навсегда засел прямо в подкорках.

Фиона Булстроуд — смотрительница с этажа Визенгамота посещает одиннадцатый уровень не так уж и часто, но если приходит, то пиши-= пропало. Обычно вслед за ней заключенных забирают на судебные разбирательства и приходят они не в лучшем состоянии. Так уж пошло — после Магической войны многих работников Министерства не волнует участь очередной ослушавшейся закон крысы.

Каждый заключенный вскидывает голову, когда эта женщина цокает каблуками по блестящему скользкому полу, натертому до стадии зеркальной глади и внутри каждого — без исключения — зарождается страх того, что именно он станет следующим, кого потащит за ней охрана. Однажды Тодеус пошутил: "кажется, что все боятся не столько суда, сколько этой вздыбленной жены правосудия" и с тех пор Гарри вспоминает эту фразу, когда дверь в очередной раз открывается и в зал входит гарпия с идеальной прической.

— Разве никто не сказал вам, мистер Поттер, что отвлекать работников Министерства от выполнения обязанностей запрещено? — ее щеки будто лоснились от радости лишний раз попрекнуть кого-то. Самое время вспомнить слова Вежа и улыбнуться про себя. Но только про себя.

— К сожалению, у меня нет времени на разбирательства с вами, я пришла за мистером Эйвери, ему нужно срочно подняться в Визенгамот. А вас, мистер Веж, попрошу впредь не входить лишний раз в камеры заключенных, — Смотрительница подошла к железным прутьям соседнего отсека и легонько постучала по ним палочкой. Из темноты вышел старик Эйвери. Одежда сальными лохмотьями свисала с плеч и бедер — Гарри помнит, как в первую ночь на здешнем холодном полу он бил ногами решетку и рвал на себе тряпки в знак протеста. Как бы то ни было, его возраст не позволял рассчитывать на сильные руки или ноги и он не добился ни освобождения, ни сменной одежды.

— Я вернусь через некоторое время, — Фиона окликнула двоих охранников, стоявших за пределами видимости Гарри и те, открыв решетку, подхватили Эйвери подмышки, — он останется здесь еще как минимум на две недели, до слушания Торфинна Роули, — Булдстроуд удостоила Гарри своего коронного пренебрежительного взгляда, — До встречи, мистер Поттер.

Засеменив ногами — лишь бы не поскользнуться — она развернулась и пошла вслед за охранниками, тащившими сопротивляющегося старика по полу. На его багровом лице читалось, что будь он посильнее, то зарядил бы одному из охранников старым сапогом. Эйвери частенько рассуждал на эту тему сам с собой и сейчас готов был воплотить задумку в жизнь, но перспектива сидеть в отдельной камере всю последующую ночь, разделяя вечернюю трапезу с крысами — если таковая вообще будет — его не прельщала.

Дверь захлопнулась вслед за пятками грубых ботинок охранников и все заключенные кожей почувствовали облегчение.

— Тебе из-за меня попало, — Гарри посмотрел на свои ладони — буквально за половину минуты ежевичное драже успело растаять в руке и запачкать липкой синеватой глазурью пальцы.

— Это не из-за тебя, — Тодеус подошел обратно к камере и снизил голос, — она сейчас рвет и мечет, так что каждый, кто допускает малейшую ошибку, становится ее мишенью. Говорят, что положение нашей Фионы пошатнулось — Кингсли обвинил ее в некомпетентности. Но связи помогают всегда и везде, так что пока она остается здесь.

Веж отстранился от прутьев и сел на табурет возле противоположной стены.

— Ешь пока не остыло, скоро приведут Эйвери и он снова будет тут портить воздух. Мне-то ничего не будет, а тебе придется изрядно постараться не учуять его.

Гарри не стал мешкать и приступил к ужину. Обычно, если этот старик сидел за соседней решеткой, то поесть удавалось редко. И то — приходилось уходить в самую глубь камеры, где не было видно даже пальцев перед глазами — Эйвери был одним из самых дурно пахнущих заключенных. Тодеус пару раз просил у вышестоящих охранников пустить его на водные процедуры, но безрезультатно — к воде допускались немногие, а если и бывало такое, то это значило, что им дали небольшую частичку цивилизации перед въездом прямиком в Азкабан.

Обычно в камерах стояло затхлое зловоние. Запах кислого пота не давал вздохнуть и приходилось либо уживаться с разъедающим ноздри ароматом немытых тел, либо сидеть возле стены или пола, от которых хоть и пахло, но терпимо. Во всяком случае, твердил себе Гарри, сырость будет получше тошнотворных паров. Часто перед приходом работников с других уровней Министерства или посетителей, заключенным разрешались водные процедуры путем заклинаний, частая смена одежды и в редких случаях пара — тройка освежающих заклятий. Но начиная с прошлой недели, когда в одиннадцатый уровень валом начали свозить всех опасных для общества преступников, коих после Магической войны стало втрое больше, даже простейшая гигиена стала необязательной, хоть заключенные и должны были выглядеть презентабельно перед работниками Министерства и своими родными.

Гарри тоже не мешало бы помыться — двадцать дней в заключении не прошли просто так и теперь он будто стал братом вонючке Эйвери. Несколько дней подряд казалось, что последний прижимается к стене так близко, что запах доносится даже вглубь камеры, но потом стало очевидно, что пахло совсем не от него. Два дня после осознания, Гарри пытался выпросить разрешение на водные процедуры у охраны, но даже Тодеус был тут бессилен, а его коллеги — толстосум Ричард Велий и еще парочка работавших с ним посменно, с улыбкой рассказали, что все работники Министерства подвергаются заклинанию, блокирующему обоняние, так что будь тут даже сотни фунтов гнилых продуктов, утыканных личинками мух, никто бы и не заметил.

Гарри подобрал улетевший с матраца на пол выпуск "Пророка", с облегчением подумав, что Фортуна на этот раз хоть немного повернулась к нему, оставив смотрительницу в неведении, иначе бы Тодеус лишился работы, а сам Гарри душевного спокойствия на оставшуюся неделю до суда. Так или иначе, теперь есть несколько минут на чтение новостей.

Приходилось морщиться от напряжения и рези в глазах — прессу читать доводилось не так часто, как обычно. А если точнее, то три раза в неделю. Два из них приходились на смену Тодеуса, который был сам рад поделиться тем, что творится за пределами одиннадцатого уровня Министерства. А третий раз он подбирал ее с пола возле своей камеры в смену Ричарда Велия, который по своей невнимательности и лени засыпал на посту, откинув ноги на стол, из-за чего все бумаги летели на пол и скатывались по зеркально начищенному полу. Оставалось лишь протянуть руку и издание оказывалось там, где было нужнее всего, Гарри необходимо было знать — пусть даже ложные — новости о себе. После прочтения можно было просто подкинуть ее обратно на пол, пока Велий смотрит девятый сон, почесывая пузо.

В остальное время "Пророк" был недоступен — другие охранники не читали на рабочем месте, а если бы и так, то отдать газету кому-то из заключенных было для них самым последним делом.

Кричащий заголовок от Скитер на первой полосе — нашумевшая тема до сих пор не сходит со страниц.

"Гарри Поттер — Мальчик-Который-Убил"

"Суд над девятнадцатилетним Гарри Поттером по делу об убийстве семерых магглов и аврора при исполнении состоится 18 ноября"

Дальше и читать не нужно было — эту историю перепечатывают не первый раз и, пожалуй, если бы кто-нибудь разбудил Гарри поздней ночью, то от него можно было бы услышать дословный пересказ основной части всех статей:

"29 октября рядовой аврор с мракоборцем-практикантом преследовал сбежавшего из-под следствия Антонина Долохова. После задержания Упивающегося Смертью, по неизвестной причине, Гарри Поттер убил своего напарника на глазах сторонника Волан-Де-Морта и проходящей мимо семьи магглов. Долохов сумел скрыться"

И никого, кроме близких и друзей не волнуют опровергающие клевету доказательства. "Пророку" верят — слепо и беспрекословно, как и всегда.

"До сих пор неизвестен мотив убийства мракоборца, а также причина умерщвления всей семьи магглов, оказавшихся свидетелями столь жестокой расправы. Визенгамот настроен решительно и во что бы то ни стало разберется в этом деле, волнующем народ"

На самом деле, Гарри тоже хотел в этом разобраться, ведь весь октябрь он провел с семьей Уизли в Румынии, куда за ним и пришли люди из Министерства.

День суда начался ужасно. Утро затянулось, и Гарри, изнывающий от нетерпения и нервного зуда — или все же от зуда телесного — уже к одиннадцати часам был наизготове. Старик Эйвери так и не вернулся, а Тодеус был не в своей смене, так что узнать хоть что-либо оказалось невозможным.

Целые полчаса Поттер провел в обнимку с прутьями камеры и совершенно не обращал внимания на боль, которая моментально сковала ладони. Он был уверен, что в любую минуту в помещение забежит Линней и без разговоров выдаст этому дураку Велию ордер на освобождение Гарри из-под стражи. Но даже к полудню самозабвенный голос Линнея не звучал ни в одном из коридоров и это начинало тревожить.

Мысли суетились в голове как рой пчел и жужжали то страшными предположениями, то успокаивающими оправданиями. Скорей всего, Линней просто ждет своей очереди, чтобы получить одобрение, ведь не он один сейчас отдувается в рядах адвокатов. Или, может быть...

Стук каблуков предательски громко зазвучал в самом отдаленном коридоре и заключенные, словно бездомные псы, повскакивали с мест. Одни, чтобы забиться подальше в свою камеру, другие, чтобы наоборот пройти ближе. Гарри же оставался на своем месте, но внутри него будто обрывались нити надежды. Одна за одной. Чем быстрее смотрительница Булстроуд приближалась к камерам, тем меньше веры оставалось.

Зачем она идет? На сегодня назначено лишь одно слушание — по делу Гарри. Значит ли, что она скажет о его переносе? Заболел Линней? Очередное нападение на министра?

Фиона бодро вошла в помещение и даже не взглянула на охранника:

— Ну, мистер Поттер, думаю, нам пора.

Вслед за ней двое работников министерства притащили Эйвери и быстро кинули его в камеру. Краем глаза Гарри успел заметить, что старику разрешили сменить одежду. Видимо, в этих стенах намечается проверка.

Работники открыли камеру Гарри и подхватили его подмышки. Все это время, проведенное тут, его мучил вопрос — почему именно руками? Так поступали с маггловскими преступниками. К тому же, Гарри видел, как работали мракоборцы — только заклятия. Связывающие, обессиливающие, иногда оглушающие — но не такое. Он сам уже отвык от использования палочки и это казалось ему мучением, так зачем они работают как магглы? Фиона победно улыбнулась и все четверо проследовали прочь.

Гарри сомневался, стоит ли спрашивать про Линнея, но все же решился. Ответом послужило елейное лицо Булстроуд:

— Он уже тут. Но встреча с ним ожидается лишь после определенной процедуры.

Конечно. Не надо было много думать, чтобы понять — его ведут отмываться перед тем, как в очередной раз выставить перед сотней работников министерства. Глубоко внутри юлой завертелось предчувствие, что с Гарри поступят так же как и со всеми — просто окатят водой перед Азкабаном.

Все разом остановились напротив двери без замков и ручек — Фиона отворила ее с помощью особого заклинания. Видимо, отсюда уже ни один раз пытались сбежать.

Внутри было холодно и на удивление светло. Мрамор на стенах и полу отражал каждое движение будто зеркало. Гарри подвели к дальней стене и отпустили. Пол в этом месте был как в старой ванной у Дурслей — со ржавым отверстием под воду. Снова маггловские наклонности?

Гарри не успел додумать: поворачиваясь лицом к смотрительнице и работникам, он совершил ошибку. Под громкое "Аква Эрукто" напор ледяной воды обрушился на него из палочки Булстроуд и, казалось, сломал все кости на лице. Тело заломило и боль заставила согнуться пополам, но поток воды был настолько силен, что не позволял сделать этого.

Все закончилось не успев начаться. Вода прекратилась, но на смену ей пришло осушающее заклятие, которое не отличалось силой напора. Гарри уже было начал задыхаться из-за невозможности сделать ни малейшего глотка воздуха. В голове всплыли слова профессора Флитвика о том, что стоит осторожно обращаться с этим заклинанием, иначе можно не просто высушить одежду после купания, но еще и нанести пару травм. Видимо, именно этого Булстроуд и добивалась.

Пока Гарри словно слепой котенок пытался понять, куда можно поставить ногу, чтобы не потерять равновесие, его уже подхватили работники Министерства и повели прочь. Перед глазами плясали искры, разгоняя темноту, которая давила голову после нехватки воздуха. Или его избытка.

Фиона постоянно повторяла: "Быстрее, быстрее!" и с каждым шагом все яростнее молотила каблуками по полу.

— Куда я теперь? Мне надо срочно увидеться с Маркусом Линнеем, — Гарри не хотел лишний раз вызывать раздражение у этой взбалмошной особы, но чем дольше тянулось ожидание, тем хуже казался исход дела.

От Булстроуд был слышен нарочито громкий пренебрежительный вздох. Быстрое движение палочкой настежь распахнуло двери зала, куда они направлялись. Гарри поднял голову и присмотрелся — внутри было очень светло, даже светлее, чем в комнате, где его "мыли". Непривычно яркий свет слепил глаза, и внутри головы начинала пульсировать боль.

— Мистер Линней, вот ваш подопечный, — Фиона первая рванула в зал. Видимо, адвокат уже ожидал там и Гарри немного успокоился, — до суда у вас есть четыре часа. Выходить можно лишь под присмотром охраны, вся нужная документация в вашем распоряжении. Желаю удачи.

Булстроуд буквально плюнула последние слова и ушла, захлопнув за собой двери. Наедине с Гарри и Линнеем остались двое работников и три охранника. Они встали по углам комнаты и у входа. Адвокат выглядел подавленно.

— Мистер Поттер, — мужчина подался вперед и сердечно пожал руку Гарри, — меня не пустили к вам в камеру, но я рад, что мы хотя бы успеем подготовиться.

Мужчина пригласил сесть за большой стол, на котором лежала куча бумаг, колдографии, среди которых Гарри заметил семью Уизли, и прытко пишущее перо. Последнее заставило его вспомнить, как в первый раз он удивился, увидев подобное перо у Риты Скитер. Это было жутко давно. Вечность назад.

— Мистер Линней, послушайте, — адвокат сел за стол и уже было принялся рыться в бумагах, — я не думаю, что все это нужно. Я ведь невиновен.

Мужчина грустно улыбнулся и начал искать что-то среди бумаг.

— Формально да, но если дело дошло до суда, то нам надо быть во всеоружии.

— Но у нас есть все доказательства. Кто угодно может подтвердить. У нас, должно быть, куча свидетелей. Семья Уизли, работники драконоведческого заповедника. Взять даже волшебников из Румынии, мы многих встречали, пока добирались до загонов с драконами.

Маркус Линней прекратил поиски и снова улыбнулся.

— Да, все верно, — мужчина явно нервничал и в какие-то моменты Гарри жалел, что Министерство дало ему такого адвоката, — но суд — это всегда бумажная возня и хлопоты.

Первые их встречи проходили очень уверенно и бодро, вот только сегодня он выглядел сбитым с толку. Оставалось верить в его изначальное рвение предстать в роли защитника "Мальчика-Который-Выжил". К тому же, слова о бюрократии казались вполне разумными.

Последующие три с половиной часа Гарри провел в неустанном пересказе мельчайших подробностей своего путешествия в Албанию с семьей Уизли. Приглашение Чарли. Тяжелая телепортация с помощью колдографии дракона, после которой Рону пришлось отлеживаться целый день — беднягу опустило на землю с высоты третьего этажа. Заповедник. Драконы. Министерство магии.

К тому времени, как охранники сообщили о необходимости проследовать к залу суда, голова Гарри гудела от вереницы прошедших событий. Особенно ужасно было вспоминать арест. Перед всей семьей Уизли к Гарри применили оглушающее заклятье и, казалось, его действие длится до сих пор.

Визенгамот встретил Маркуса Линнея и его подопечного звенящей тишиной. Черные стены и пол, казались, поглощали все остатки достоинства и выдержки. Адвокату пришлось сесть ближе к присяжным и подготавливать колдографии и документы, которые успели изрядно намозолить глаза.

Охранники подвели Гарри к одинокому стулу с цепями и, как в старые добрые времена, как только Поттер сел на него, цепи подлетели и сомкнулись клешнями кандалов на руках и ногах. Только сейчас Гарри решился осмотреться — суд был в полном составе, вдвое больше, чем когда он видел его в первый раз, сидя на этом же месте. Несколько журналистов, с хищными лицами и парочка охранников. Кое-где мелькали знакомые лица, все они были если не удивлены, то явно озадачены. Многие всматривались в Гарри, ища что-то, некоторые просто впивались в него каменным взглядом. В самом центре, на месте, где несколько лет назад сидел Корнелиус Фадж, сейчас был Кингсли Бруствер.

Гарри понимал серьезность обвинений в свою сторону, но когда он коротал время в камере, казалось, что все пройдет быстро. Теперь же министр магии восседал на месте судьи и дело принимало другие обороты. Бруствер будто чувствовал себя не на своем месте и смотрел на Гарри так, словно надеялся, что тот сейчас прольет свет на сложившуюся ситуацию и Кингсли не придется принимать никаких мер. Его голос был ровным, но совершенно неуверенным:

— Заседание слушания от 18 ноября 1999 года о нарушениях, совершенных Гарри Джеймсом Поттером, проживающим по адресу площадь Гриммо, 12. Допрашивающий — Кингсли Бруствер.

Гарри заметил, с какой неохотой министр начал речь. Это немного приободрило и заставило задуматься, что все пройдет как в прошлый раз и это заседание действительно лишь бюрократическая вынужденность.

Со своего места встала полноватая женщина с медными волосами. Ее поведение чем-то напоминало Молли Уизли. В руках она держала свиток, обвязанный светящейся зачарованной нитью, которая тотчас скользнула к пальцам волшебницы и оплела мизинец. Женщина тихонько прокашлялась и неуверенно начала читать написанное:

— Гарри Джеймс Поттер, гражданин магического сообщества обвиняется в преднамеренном убийстве аврора при исполнении... — Ее голос предательски дрогнул, будто она впервые видит написанное, — умерщвлении семи граждан, лишенных магических способностей, пособничестве Пожирателям Смерти, использовании непростительных заклятий, а также угрозе раскрытия магического мира...

Последние слова она произнесла так тихо, будто сама Молли Уизли стояла на ее месте и ошарашенно зачитывала проделки Лучшего-В-Мире-Мальчика. Гарри был удивлен не меньше ее. Читать обвинительные заголовки газет, зная, что они являются ложью — одно. Слышать, как тебе выдвинули официальные серьезные обвинения при полном собрании Визенгамота — другое.

Со всех сторон полетели вспышки фотокамер и Гарри зажмурился, вздрогнув от неожиданности. Журналисты поймали момент. Половина из них уже предвкушает колдографии Поттера на главной странице "Пророка", остальные подсчитывают свой гонорар.

Кингсли дополнил испуг Гарри резким ударом молотка.

— Да начнется слушание!

Как и в прошлый раз, Гарри заметил, что магический суд отличается от маггловского. Журналисты время от времени что-то выкрикивали, некоторые присяжные злостно перешептывались, а охранники то и дело отлучались. Все это заставляло Гарри чувствовать, что на этот раз здесь он не сможет найти справедливости для себя.

— Мистер Поттер! — Кингсли громко обозначил его имя и зачарованные кандалы подняли Гарри со стула, заставляя выровняться по стойке смирно, — подтверждаете ли вы, что ваше имя и адрес были произнесены верно?

— Да, сэр.

В сознании Гарри произошло какое-то изменение, будто голова потяжелела и он уловил тихий звук, похожий на шелест ветра. Похоже, только что произошло какое-то магическое чаровство.

— Считаете ли вы себя виновным в соответствии с предъявленными только что обвинениями?

— Нет, сэр.

Звук ушел и вместе с ним тяжесть в теле и голове. Кингсли продолжил:

— У вас есть какие-либо просьбы к Визенгамоту, кроме немедленного освобождения и помилования?

Гарри тотчас метнул взгляд на Маркуса Линнея. Адвокат будто стал меньше на фоне суда — он сжался и очень медленно покачал головой. Намек понят.

— Нет, сэр.

— Пора начать допрос. Слово дается истцу.

Гарри сразу же отчаялся. Ему хотелось сказать "Да, есть. Выслушайте все сразу же, пригласите Уизли, подумайте. Я ведь не мог". Но момент упущен. Довольным оставался сейчас только Линней, это он убеждал Гарри не начинать суд со своих просьб.

"Визенгамот этого не любит. Там много самодовольных, нам надо обставить все так, будто бы это не ты просишь о справедливости, а они сами к ней взывают".

Тогда, пару часов назад это было логичным. Теперь же приходилось всеми силами сдерживаться, чтобы не начать говорить о собственной невиновности.

Женщина, зачитывавшая свиток с обвинениями пару минут назад, подняла голову и неуверенным голосом огласила:

— Истец — Министерство магии Великобритании. Выдвигает обвинение против Гарри Джеймса Поттера и требует его заключения в Азкабан, также последующей казни путем поцелуя Дементора.

Не может быть. Отчаяние — на грани с болью — полоснуло голову изнутри и Гарри зажмурился, пытаясь не дышать. Конечно. Они хотят его казнить. Но ведь Линней предупреждал. Они обговаривали это, чтобы при озвучивании обвинения Гарри не показал своей паники. Чтобы он выглядел уверенным в своей невиновности. Но сейчас это слишком ужасно. Как они могли допустить такую мысль: он ведь сражался почти половину прожитой жизни и столько потерял. А по итогу Министерство поверило неизвестно чему.

Сквозь пелену страха и потерянности пробивались голоса, но Гарри не понимал, что они говорят. Голова шла кругом и он решил, что нужно бороться дальше, нужно пересилить себя и доказать им правду. Все-таки, ему не впервой.

Казалось, никто и не заметил, что Гарри чуть было не потерял сознание. Голоса продолжали гудеть, но теперь можно было различить слова: говорила та же женщина с медными волосами.

— ...Долохов сам, или же со сторонней помощью, разоружил аврора Захари Принса, а также охранника Ричарда Велия. Затем, Принс неудачно применил оглушающее заклятие к работнику Министерства, который снял чары с камеры Долохова и напал на аврора...

Гарри действительно знал этого мракоборца и работал с ним в паре несколько раз. Принс был очень эрудирован, весел и хорош в заклятиях. Понятно, почему ему поручили иметь дело с Пожирателем смерти.

Было тяжело понимать, что аврор мертв, ведь они сдружились — он оказался хорошим учителем и вместе они иногда размышляли о том, как хорошо бы сработались в будущем. Еще тяжелее понимать, что многие сейчас обвиняют е г о в смерти Принса. Неужели история с возвращением Темного Лорда ничему их не научила? Казалось, что магический мир с рождения даровал ему презумпцию виновности.

— В ходе расследования оказалось, что под личиной работника скрывался Гарри Джеймс Поттер, который использовал путешествие в Албанию как прикрытие. Вместе с Пожирателем смерти он отправился прочь из Министерства...

Лицо Маркуса Линнея не дрогнуло ни на секунду, в отличие от своего подопечного. Гарри был в ужасе. Все это время Министерство вело расследование, но никто даже не спросил его версию событий. Это просто безумие. Женщина продолжила, в то время как Гарри снова впал в ступор. Конечно, объяснить "свое" появление в Министерстве можно оборотным зельем. Кому как ни ему знать об этом. Но понимают ли остальные?

— ...Покинув здание, они переместились в графство Уилтшир, близ поместья Малфой мэнор, с помощью портала, куда за ними последовал Захари Принс. Долохов и Поттер бежали к границе графства Глостершир, где заканчивалось действие антиаппарационных чар...

Гарри помнил рассказы Принса о том, что Министерство наложило заклятия на каждое поместье, владельцем которого являлись Пожиратели или их родственники. Вовсю шло расследование — выявляли всех, кто хоть косвенно причастен к действиям Темного Лорда. Судили даже тех, кого Пожиратели вынуждали или подвергали заклятию "Империус".

— ...Трансгрессировать им помешал Принс. Примерно в это же время, аврор подал сигнал о помощи. В рапорте было указано, что их заметили граждане немагического мира. Через пару минут на место прибыли другие мракоборцы и работники отдела магических происшествий и катастроф. Как только они явились, Принс был почти мертв от кровопотери, а мистер Поттер успел переместиться обратно в Албанию. Спасти аврора не удалось — к нему было применено проклятие, сотворенное Антонином Долоховым. Принс скончался в больнице Святого Мунго. На месте преступления также были найдены семеро умерщвленных магглов.

Повисла тишина и журналисты снова принялись щелкать затворами фотокамер. На этот раз Гарри не шелохнулся, но лишь благодаря тому, что был ошеломлен.

— Мистер Поттер, вы согласны с вышеизложенной информацией? Вы признаете свою вину в содеянном? — Кингсли смотрел на него в упор.

— Нет, сэр, — слова моментально вырвались и зал зашумел. Журналисты стихли, но весь гомон шел от присяжных — их шепот и взгляды заставляли Гарри чувствовать неуверенность в своей защите.

"Многие из них, мистер Поттер, потерял своих близких в этой борьбе с Пожирателями за Министерство. Будьте благоразумны и не поддавайтесь панике, нам нужно показать им полную уверенность в собственной правоте".

Маркус Линней постоянно обращал на это внимание и Гарри, наконец, решительно вцепился в эту идею зубами.

Кингсли объявил начало перекрестного допроса свидетелей и Гарри стало немного легче от возможной встречи с друзьями. Пока он сидел в камере, Министерство не давало добро на посещение никому, кроме Линнея. И даже его пускали не каждый день — Фиона Булстроуд старалась сделать их встречи как можно короче и всячески отвлекала от разговоров. Она, кстати, тоже присутствовала на слушании. Гарри заметил ее чопорную осанку слева, среди кучи министерских работников.

Что ж, хотя бы здесь она не сможет насолить ему.

В зал вошла семья Уизли. За них Гарри беспокоился больше всего. Гермионы среди них не было так как во время поездки в Албанию она занималась восстановлением памяти родителей.

"Мисс Грейнджер обязательно выступит с ходатайствами в начале и в конце слушания. Это даст нам фору".

Линней и на это имел свое мнение.

Молли Уизли выглядела хуже всего. Смерть Фреда подкосила ее, и теперь рыжая веселая женщина превратилась в потерянного призрака. Она иногда показывала свою прежнюю веселость, но та, казалось, была напускной и растворялась как только Джордж поворачивался к ней своим потерянным ухом. Сам же близнец был морально уничтожен. Когда Гарри последний раз ночевал у них дома после битвы за Хогвартс, он ни разу не видел Джорджа спящим. Его одинокая фигура постоянно торчала на кухне, а Молли уже не пыталась загнать его спать и просто садилась рядом, не сдерживая беззвучных рыданий.

Уизли стояли все вместе, не решаясь пройти на указанное им место. Первым на свое место прошел Артур и кивнул Гарри. Остальные тихо прошли вслед за ним.

Кингсли было объявил о начале допроса, как один из работников Министерства попросил слово:

— Уважаемые присяжные и мистер Бруствер! Приношу извинения за свою дерзость, но рассматриваемое дело весьма неоднозначно и я думаю, будет лучше отпустить мистера Поттера, пока мы допрашиваем свидетелей.

Гарри понял, кто это. Эдгар Брайс — тощий, противный и лысый. Линней предупреждал и о нем.

"Многие из его родственников сейчас сидят под стражей за пособничество Пожирателям. Он винит вас в Магической войне и проталкивает идею о том, что кто угодно на вашем месте сломался бы из-за пережитых событий. Брайс утверждает, что вы на самом деле маниакально пытаетесь отомстить. Нужно показать им всем, что в ваших действиях не было ничего подобного".

Зал заседаний загудел словно рой пчел. Бруствер попросил тишины и одобрил решение Брайса. Гарри чувствовал, как вокруг него растет стена отчуждения, будто он снова в том пугающем лабиринте — пытается добежать до Кубка Огня. Никто не собирался его выслушать. Сначала обвинение, теперь свидетели — ему даже не дали слово, а уже выдворяют из зала суда.

Маркус Линней выглядел спокойным в эту минуту. Он предупредил Гарри и об этом.

"Во избежание информационной путаницы, вас и свидетелей, скорей всего, разделят. Присяжные захотят этого, чтобы узнать все с разных точек зрения, а первоначальные показания зафиксируют с особой тщательностью, во избежание последующих искажений".

Охранники вывели Гарри во внешний коридор, откуда иногда были слышны голоса Уизли. Время от времени можно было различить, как задают вопросы или как кто-то громко начинает спорить. После подобных моментов раздавался стук молотка Кингсли и тишина снова наполняла зал заседаний.

Время шло медленнее, чем в камере предварительного заключения.

Гарри задумался, как все будет идти дальше. Его взяли под стражу со словами "это не более, чем на пару дней, мистер Поттер", а в итоге пришлось просидеть там две с половиной недели. Этот суд также был начат весьма оптимистично с легкой руки Маркуса Линнея. Но Гарри никак не мог отделаться от мысли, что во всей этой путанице он все равно будет наказан.

В коридор вышли Рон и Джордж, охранники посадили их напротив Гарри. Ему хотелось расспросить их и узнать, как все прошло, но говорить сейчас было опасно. Уизли выглядели еще хуже, чем в момент ареста. Рон с хмурым видом принялся рассматривать Гарри, будто готовился спросить что-то, пока охранники ушли подальше к входу в зал суда. Оттуда донесся резкий стук молотка и призыв к тишине.

Еще через целую вечность из зала суда вылетела Гермиона, пытаясь отдышаться. Выглядела она так, будто ей пришлось пробежать стокилометровый марафон, а не говорить при Визенгамоте. Хотя, стоит еще подумать, что тяжелее.

Охранники вывели Гарри во внешний коридор, откуда иногда были слышны голоса Уизли. Время от времени можно было различить, как задают вопросы или как кто-то громко начинает спорить. После подобных моментов раздавался стук молотка Кингсли и тишина снова наполняла зал заседаний.

Время шло медленнее, чем в камере предварительного заключения.

Гарри задумался, как все будет идти дальше. Его взяли под стражу со словами "это не более, чем на пару дней, мистер Поттер", а в итоге пришлось просидеть там две с половиной недели. Этот суд также был начат весьма оптимистично с легкой руки Маркуса Линнея. Но Гарри никак не мог отделаться от мысли, что во всей этой путанице он все равно будет наказан.

В коридор вышли Рон и Джордж, охранники посадили их напротив Гарри. Ему хотелось расспросить их и узнать, как все прошло, но говорить сейчас было опасно. Уизли выглядели еще хуже, чем в момент ареста. Рон с хмурым видом принялся рассматривать Гарри, будто готовился спросить что-то, пока охранники ушли подальше к входу в зал суда. Оттуда донесся резкий стук молотка и призыв к тишине.

Еще через целую вечность из зала суда вылетела Гермиона, пытаясь отдышаться. Выглядела она так, будто ей пришлось пробежать стокилометровый марафон, а не говорить при Визенгамоте. Хотя, стоит еще подумать, что тяжелее.

Охранники проводили ее к остальным и посадили рядом.

— Гарри, они там все с ума посходили, — Гермиона говорила очень тихо, но все равно боялась быть услышанной, — ты знал, что в свидетелях числятся Малфои?

Рон все также пытался что-то разглядеть в друге, а Джордж просто погрузился сам в себя.

— При чем тут они?

— Насколько мне известно, Драко и Нарцисса были в особняке, когда все случилось. Их будут допрашивать позже, якобы они видели что-то.

Гарри подумал, что хуже быть не может. Как Визенгамот вообще принялся рассматривать показания Пожирателей смерти?

— Что бы сейчас там не происходило, не падай духом, — Гермиона заметила, как он изменился в лице, — мистер Линней делает все возможное. Он задал столько вопросов свидетелям, что у меня самой голова кругом пошла. Визенгамот примет правильное решение.

Гарри уже и не знал, какое их решение считать правильным. То, согласно которому они посадили его под стражу в вонючие камеры на половину месяца? Или то, из-за которого теперь Малфои будут косвенно решать его судьбу?

Гермиона, казалось, была права, но все, что связано с Министерством сейчас не внушало доверия. Смотрители, работники и присяжные — все они выглядят так, будто готовы тотчас откусить ему голову.

— Должно же быть что-то, что может меня оправдать. В поездке меня видели не меньше сотни людей, но в итоге я все еще под стражей. Меня даже не спросили о произошедшем! Они смотрят так, будто я действительно сотворил что-то, причем на их глазах.

Гермиона украдкой поглядывала на охранников, боясь быть замеченной:

— Послушай, Гарри. Это дело набрало большой резонанс. Не думаю, что тебя держали под стражей без свиданий продолжительное время просто так. В лифте я слышала, что к слушанию будет привлечен Омут Памяти и Сыворотка правды. Они наверняка следили, чтобы никто не смог передать тебе никаких зелий или антидотов, — Гермиона теперь выглядела уверенно и это придавало твердости духу, — в Министерстве очень много тех, кто думать даже не хочет о том, что спасший всех герой решил убить семью магглов и мракоборца. Тебе нужно собраться с силами и...

Гарри одернул Гермиону — к ним повернулся охранник:

— Мистер Поттер, вас вызовут через пару минут.

Почему все это просто не может кончиться?

Рон все также сидел, будто настигнутый заклинанием "Конфундус". Гермиона пару раз спросила, все ли у него хорошо, но парень отмахивался, злясь все сильнее:

— Разве не видно, что все просто ужасно? — он перешел на громкий шепот, — мы сидим тут, отдуваясь как последние дураки, хотя и сами не знаем всей правды...

— Мистер Поттер, пора!

Охранник прервал Рона резким тоном, заметив, что тот начал привлекать внимание. Гарри встал, не понимая, что хотел сказать его друг. Какую правду? Обернувшись, он заметил, как Рон нагнулся к Гермионе, чтобы закончить фразу.

Зал заседаний встретил Гарри усталыми лицами. На часах было ровно восемь, а это значило, что суд идет уже четыре часа кряду.

Стул, на котором до этого сидел Гарри, теперь переместили ближе к Линнею. В центр поставили другой, куда, по всей видимости, приглашали свидетелей.

Справа, ближе к женщине, похожей на Молли Уизли, искрился до боли знакомый Омут Памяти. Рядом с ним стоял шкафчик с прозрачными флаконами. Воспоминания. На каждом сосуде было имя и Гарри принялся искать среди них "Уизли" и "Поттер", но сперва заметил "Булстроуд" и "Малфой".

Мужчина, который предложил выдворить Гарри из зала суда на время допроса свидетелей встал снова:

— Мистер Бруствер, думаю, что ввиду показаний мисс Фионы Булстроуд, нам стоит отложить испытание Сывороткой Правды и остановиться на устных показаниях мистера Поттера. Пока что.

Надежда на скорое освобождение была все слабее и слабее — если даже в камере предварительного заключения Булстроуд делала его жизнь невыносимой, что же она натворила сейчас. Гарри в недоумении повернулся к адвокату:

— Что это значит? Я могу дать показания под сывороткой, я согласен.

— Пока вас не было, мистер Поттер, всех свидетелей опросили с помощью Омута Памяти. Булстроуд отдала воспоминание, о том, как к вам в камеру входил Тодеус Веж, она утверждает, что он мог передать вам что-то.

Гарри вспомнил злополучный момент, когда охранник зашел к нему вместо эльфа. Тодеус хотел как лучше, но сделал только хуже. Теперь стало понятно, что один из способов доказать правду откладывается на неопределенный срок — Снейп как-то говорил, что антидоты к Сыворотке Правды имеют длительное действие.

Показания Уизли также не пролили свет на случившееся. Из-за тяжелых потрясений их мысли путались, а воспоминания Рона были смазанными. Эдгар Брайс выдвинул опасение, что Поттер подверг их Чарам Забвения или Фальшивой Памяти, а сам, используя портал, совершил преступление в Министерстве, после чего спокойно вернулся к семье Уизли.

Все выглядело настолько ужасно и складно, что Гарри на секунду подумал — а не совершил ли он это на самом деле. Все шло к одному — его осудят и ни Линней, ни Бруствер не смогут ему помочь.

В конечном итоге Визенгамот объявил о переносе дела на следующую неделю в виду объема показаний свидетелей. Адвокат ликовал.

— Нам дадут еще времени, мистер Поттер, — Гарри не понимал, чему он радуется. — я брошу все силы на него. За это время суд успеет рассмотреть все Воспоминания и разложит все по местам.

Это нисколько не придавало уверенности. Было понятно — Визенгамот заочно признал его виновным. Перед глазами всплыл образ Сириуса. Видимо, именно так он и чувствовал себя, когда его осудили.

— Почему они не спросили меня? Мои слова ведь могли что-то решить.

Адвокат глубоко вздохнул и посмотрел на своего подопечного:

— Мнения разделились. Бруствер и многие присяжные пытаются оправдать вас, но показания слишком запутаны. Допросить вас сейчас без Сыворотки Правды означает затянуть дело еще на пару месяцев, но применить ее сегодня запретили. Если бы Булстроуд на дала Воспоминание о зашедшем в камеру охраннике, то сегодня ночью мы бы уже узнали решение суда.

Только сейчас Гарри заметил, каким уставшим выглядел Линней. Он будто постарел за время заседания. Видимо, не он один тоже чувствует, что оправдаться перед судом будет крайне тяжело.

— Мистер Линней. Вам не кажется, что все закончится не в нашу пользу? Меня не покидает чувство, что Министерство пытается отыграться на мне.

— Отчасти, это действительно так, — в словах адвоката Гарри услышал горечь, — Министерство магии пало, мистер Поттер. И когда Темный Лорд погиб, оно не восстановилось. Очень много пострадавших. Люди обрели надежду, но злоба и боль от пережитого слишком сильна. Многие мои коллеги грызутся между собой и пытаются найти хоть кого-то, на ком можно было бы сорвать злость.

— Так все-таки, они действительно хотят меня обвинить, а не оправдать. Знаете, мне кажется, что прошедшие битвы были отчасти легче, чем этот суд. Я хотя бы знал, с кем сражаюсь.

Маркус положил руки на плечи Гарри. Адвокат сейчас выглядел слабым стариком и было непонятно — куда делся тот напористый мужчина, который так резво рвался в бой. Его поведение казалось странным, будто его вынуждали довести до конца дело, которое изначально было обречено на провал.

— Не стоит отчаиваться. Главное сражение вы выиграли, мистер Поттер. Но иногда последствия таких масштабов несут в себе предвестие новой войны, куда более беспощадной. Магическое общество кипит в своем же котле с ядом и нам с вами придется хорошенько попотеть, прежде чем выиграть и эту битву, — мужчина, казалось, вот-вот расплачется, но его глаза были стеклянными, а руки будто не подчинялись ему, — Вам нужно быть стойким. Ждите меня через пару дней. Мы начнем готовиться к следующему слушанию незамедлительно.

Гарри опешил. Теперь стало четко ясно, что адвокат и сам видит бедственность положения, вот только старается убедить подопечного в светлом будущем, что дается ему из рук вон плохо.

Если бы Гарри обладал той же проницательностью, что и Гермиона, он бы заметил, что Линней старается слишком сильно. Будто от этого что-то зависит.

Как бы слезно не обещал Линней прийти готовиться к новым слушаниям, в итоге Гарри просто коротал дни в камере без возможности выйти даже на прогулку. Теперь, после первого состоявшегося суда, люди в камере менялись еще быстрее. Спустя неделю Гарри не видел ни одного знакомого лица, даже старик Эйвери со своим злосчастным гвоздем пропал. Не было смысла спрашивать куда: ни один охранник, а уж тем более Фиона Булстроуд, не разговаривали с ним, кроме как о "Ваше слушание переносится, мистер Поттер", "К Вам посетители, но указом Министерства их не пустили" и прочих угнетающих событиях.

Самым страшным было неведение. Обвинение Визенгамота он слышал лишь раз — на самом заседании. Но никаких деталей не было, все окутывала одна огромная тайна. Гарри жаждал встречи хотя бы с Линнеем, чтобы прочесть документы и пункты обвинения. В первую встречу с адвокатом ему было сказано, что никаких описаний дела суд не предоставит до тех пор, пока не отловят всех свидетелей и подозреваемых по делу. Надежда была на Сыворотку Правды и Омут Памяти — они должны были уже на первом слушании помочь Гарри, но, видимо, Булстроуд была бы не Булстроуд, если бы не сделала такую подставу.

Одно радовало — пока он в камере предварительного заключения, все может повернуться вспять. Но время, которое уже прошло с момента "заселения" Гарри, грозило перевалить за самое длинное в этом году среди остальных узников. По крайней мере, так шептались охранники в пересменку. Теперь подслушивать их разговоры стало любимым занятием, ибо любая речь, пускай даже не очень приятная, была радостью. Развлечения другого рода были недоступны. Попытки узнавать смену сокамерников по запаху не в счет.

Спустя еще 28 похлебок — Гарри перестал считать дни и ориентировался по приемам пищи, новые работники Министерства не страдали разговорчивостью и больше не спали на посту, давая возможность прочесть Пророк — Линней все же заявил о себе.

В очередную пересменку оба охранника на пару с Булстроуд устроили Гарри головомойку, как в тот день перед слушанием. На этот раз жесткий напор воды и осушающее заклятие было как благословение. Все грубости можно было стерпеть, лишь бы вырваться на пару часов из этого мраморного зала.

Кабинет, где проходили встречи с Маркусом Линнеем насквозь пропах еловым деревом. Неужели скоро Рождество?

Все его мысли были выбиты толчком в спину от охранника, который тут же захлопнул дверь и остался внутри комнаты. Не хотелось даже спрашивать о конфиденциальности разговора, какая разница, как Булстроуд будет перемывать ему кости в этот раз — со слов охранника или сплетен коллег.

С непривычки глаза жгло от света еще сильнее, чем в прошлый раз, а кости ломило от движений, но все это блажь. Все неважно, если сейчас будет известно хоть немногим больше.

Как только Гарри втолкнули в кабинет к Линнею, старик охнул и осел в кресло. Но ни один вопрос адвоката о самочувствии парня не достиг его ушей.

Гарри не волновало, что его язык отвык от немого времени и теперь заплетался, вопросы к адвокату сыпались один за другим.

— Новые материалы по делу теперь все у меня, — Линней похлопал по готовому взорваться от бумаг чемоданчику, — я выкроил для изучения целый день, но думаю, миссис Булстроуд заберет вас многим ранее, так что давайте приступать.

* * *

Через пять часов упорного чтения Гарри страдал так, будто провел всю жизнь в бюрократической гонке за свободу. Бумаги не прекращались, к тому же, лишь пара из них были правдивы.

Ситуация складывалась плачевная — по всем фронтам. Что еще хуже, Линней заявил о передаче всех документов Визенгамоту еще неделей ранее. А это значило, что суд уже как минимум семь дней знает о всем в деталях, но у присяжных и министра магии не возникло ни одного вопроса касаемо этого дела.

Гарри в отчаянии отодвинул бумаги.

— Это все за исключением пары событий — чистая ложь.

Старик поджал губы.

— Признаться, я не знал, что все обстоит таким образом. Думаю, нам с вами нужно откровенно поговорить. Линней отодвинулся от стола и повернулся к Гарри.

— Поговорить о чем?

— Как вы провели ночь и утро 29 октября?

— Я уже Вам все рассказывал, — Гарри в недоумении качнул головой, — мы легли спать довольно рано, мне тоже трудно далась телепортация. Затем проснулись с Роном около 6 утра и сразу же пошли к заповеднику. Ждали Чарли и остальных, но как только все пришли, меня схватили мракоборцы.

Линней с досадой зажмурился, будто этот разговор давался ему через силу.

— И все? Никаких пробелов в памяти? Может, Вы болели или принимали какие-то лекарства?

— Ничего такого, — Гарри медленно, но верно осознавал, куда клонит адвокат, — никаких зелий или заклятий, я ничему не подвергался и ничего не пытался скрыть.

Старик вздохнул и предложил продолжить ознакомление с документами дела.

Дальнейший их разговор не ладился, Гарри был оскорблен недоверием Линнея, как профессионала и как человека, с которым его связывает какая никакая, но свобода. Адвокат же постоянно сожалеюще кивал, доставал платок из кармана, вытирал лоб — а иногда забывал и это — и складывал обратно. Даже его увещевания в духе "Я Вам верю, мистер Поттер" не улучшили положения.

В камеру новоиспеченный "убийца и предатель магического рода" вернулся в ужасном состоянии. Фиона встретила его за дверью с победоносным выражением лица, которое Гарри даже не заметил, поглощенный своими мыслями.

Сидя на матраце, уже снова за решеткой, Гарри вспоминал бумаги и пытался понять, как вообще могла произойти такая чудовищная ошибка. И ошибка ли это была.

Обвинение гласило, что в ночь на 29 октября мистер Поттер, движимый обидой, местью, или открывши в себе злодейскую натуру, заранее сговорился с Пожирателями Смерти, оставшимися в бегах и подготовил план побега Долохова и еще нескольких преступников. Находясь в сговоре, они подготовили портал, и место встречи близ Малфой мэнора, заранее зная, что Люциус находится в Азкабане, а его жена и сын под домашним арестом. Мистер Поттер переместился в Министерство Магии, принял оборотное зелье и в обличии одного из сотрудников отправился на перевозку Долохова с мракоборцем Захари Принсом.

Затем, оглушив его и еще одного сотрудника, они пересекли несколько отделов министерства, где оборотное зелье перестало действовать и все уже видели мистера Поттера собственной персоной. Затем они отправились через портал к Малфой мэнору, но мракоборец успел переместиться вслед за ними и вместо перебежки в неизвестном направлении, Принс гнался за ними до самой границы поместья, где обнаружил нескольких Пожирателей Смерти и семерых магглов. Вступив в неравную дуэль, Принс был смертельно ранен, а преступники скрылись в неизвестном направлении. Причина присутствия на места магглов до сих пор уточняется.

* * *

Еще через день Линней все же добился очередной встречи с подопечным и они снова перечитывали материалы дела, но в этот раз куда менее активно. На прощание, старик опять спросил про самочувствие Гарри, который наоборот был рад даже такому выходу из-за решетки.

— Я назначу еще одну встречу, через пару дней. Слушание вот-вот состоится, мы должны обсудить линию защиты. К сожалению, Рона Уизли отстранили от свидетельства в чью бы ни было сторону, его воспоминания до сих пор размыты, а мисс Грейнджер не имеет права далее выступать в суде, так как Визенгамот не признал ее роль весомой в деле. Она не была там, хоть и говорит о Вас лишь хорошее.

— А как же остальные? Миссис Уизли, мистер Уизли, Чарли...

— Вы не были ночью рядом с ними, а спали в одной комнате с Роном Уизли. Он единственный, кто может сказать, что было с его другом в те часы. До сих пор никто так и не смог понять, почему Омут Памяти не отображает его воспоминаний в полной мере... Или что с его воспоминаниями в целом.

Гарри не мог поверить словам Линнея. Будучи уверенным в своей защите, теперь он остался ни с чем. Вернее сказать, ни с кем. Его собственный адвокат задал за эти часы более десятка вопросов о том, не было ли у мистера Поттера провалов в памяти.

— Без качественной свидетельской базы дело застрянет еще на неопределенное время. Это не победа, но и не проигрыш. Мы используем эти дни по максимуму...

— Какие дни? — Гарри злился — на себя, на Линнея, Рона, Гермиону, на каждого присяжного в том зале суда, —Булстроуд не выпускает меня неделями, это чудо, что вы прошли ко мне два раза подряд за пару суток. Где гарантия, что Рон придет в себя? Что вообще говорят о нем, что стало с его воспоминаниями?

— Пока что не имею возможности узнать. Бюрократия. Все связаны по рукам до тех пор, пока это не будет выяснено. Возможно прибегнут к помощи докторов больницы святого Мунго. Поймите, мистер Поттер, система сильнее, чем вы думаете. Мало кому удавалось выйти из нее без вреда, сломать же ее попросту невозможно. Глупо верить, что победа над злом перевернула бы с ног на голову бюрократию и навела бы порядок между отделами Министерства, — Линней схватил платочек из кармана и судорожно вытер им несуществующий пот со лба.

Гарри не верил своим ушам. В который раз его защитник менял мнение и в который раз заставлял все меньше верить себе на слово.

Старик совсем осунулся:

— Вы и сами знаете, как трудно бороться с судебной системой. Нас мало, а Визенгамот огромен и везде есть люди чье мнение имеет вес. Но даже они ошибаются, — его руки тряслись, а глаза будто теряли цвет, наполняясь дымкой, — иногда нам стоит простить им их ошибки.

Это все, кажется, просто сон. Глупый сюрреалистичный сон, где после долгого пути, угроз смерти и победы над злом, Гарри ломается под гнетом тех, кого он защищал. И все же... еще есть время.

Линней стоял, вперившись взглядом в дубовый стол, не замечая подопечного. Бормотал себе под нос о других людях, но слушать это уже не хотелось. Их планы рушились один за другим, слова теперь ничего не значили.

— Что дальше?

Старик очнулся и спешился:

— Что Вы имеете в виду, мистер Поттер?

Гарри терял самообладание.

— Что делать теперь? Гермиона беспомощна потому что еще не имеет права голоса в Министерстве. Мракоборцев отстранили. Уизли молчат, — не стоило даже вспоминать лицо Рона в комнате ожидания суда, — Булстроуд ставит палки в колеса и никто не собирается ее остановить. Вы бездействуете!

Последние слова прозвучали громче обычного, но было уже все равно. Все будто были контужены, не слышали правды. Где-то глубоко внутри Гарри отгонял от себя самую страшную мысль, которая непрерывно стучалась в дверь разума:

"Не хотели слышать".

Линней в очередной раз вздохнул, дернул портфель с бумагами на себя и прижал его как последнее сокровище:

— Думаю, мне нужно еще поработать над делом самому, мистер Поттер. Я навещу вас как мы и договаривались.

Из-за напряжения никто и не вспомнил, что этого договора и не было. Суд вытряс из них все силы. Гарри не мог сдвинуться с места и лишь наблюдал, как его адвокат медленно бредет вон из кабинета.

Старик взялся за дверную ручку, но обернулся прежде чем нажать на механизм:

— Я постараюсь сделать все как можно быстрее, мистер Поттер. Простите, что все так получилось.

Будто маленькая мышь, Линней скрылся за спиной охранника. Его быстрые шаги набатом звучали в ушах Гарри, вторя последним словам.

"Я постараюсь сделать все как можно быстрее".

* * *

Следующая неделя прошла как в тумане. Куча незнакомых лиц, сменяющихся в камерах, непонятные жижи в тарелках и полное опустошение.

Гарри снова отчаянно требовал встречи с Гермионой, Роном или Линнеем. Паника нарастала и запрет на общение с заключенными лишь усиливал ее. Булстроуд нарочито выхаживала рядом с его камерой и осматривала всех, кого раньше не удостаивала даже взглядом. Всех, кроме Гарри. Сердце замирало на каждый шаг и пропускало удар, когда она шла мимо, растягивая губы в улыбке.

Охранники с верхних этажей, пришедшие сюда на смену старым "заговорщикам мистера Поттера" поговаривали, что Фиона еще никогда не была в таком прекрасном расположении духа дольше часа. Теперь же камеры — ее излюбленное место.

Гарри желал видеть ее здесь почаще, но поменять одну вещь — ее и его положение. Он жаждал пройтись хоть разочек мимо надзирательницы, чтобы ее глаза наполнились надеждой, руки потянулись к решетке, а сердце застучало с новой силой. Пройтись мимо, чтобы увидеть, как она застывает в немом стоне боли, сжимая кулаки.

Одна мысль была ужаснее его воображения в тот момент — Гарри хотел, чтобы Булстроуд выглядела и чувствовала то же самое, что и он. Это значит, что каждый ее визит действительно приносит ей радость, а ему боль. И все видят это. С этой мыслью пришло решительное желание не показывать своего стремления выйти. Если она и получит боль, то лишь за этой стороной решетки, когда все уладится.

Вскоре назначили еще одно слушание — на уже ничего не значащий для узника "вторник".

Водные процедуры. Сушка. Встреча с Линнеем. Монотонные, уже потерявшие сострадание речи присяжных и обвинителей. Все это теперь не казалось таким страшным, как в тот раз. Обвинение осталось тем же, суд официально отстранил от дела мисс Гермиону Грейнджер, а также мистера рона Уизли — по крайней мере до того, как сотрудники святого Мунго не выяснят причину его затуманенного воспоминания.

Все те, кто в предыдущее слушание смотрел на Гарри с сожалением и поддержкой, либо не явились на заседание, либо же просто не смотрели на обвиняемого. Снова слова о невозможности использования Сыворотки Правды и Омута Памяти до точного подтверждения достоверности способов. В сухом остатке, из прозвучавших слов и выражений лица Линнея, стало понятно — придется потерпеть еще.

Гарри не покидала мысль, что все же он будет спасен — даже если останется здесь надолго. Гермиона уже говорила, что стремится к высокому чину в Министерстве. У Рона почти все родственники завязаны на работе с бумагами и проверками, а может и сам парень придет в себя и станет полноправным свидетелем по делу. Линней хоть и старый, но работает тут дольше, чем кто либо.

Гарри не сгинет тут. Люди помнят, что он сделал, а значит правда на его стороне. Эти идеи прижились внутри и грели, но было жутко, что он справляется с работой адвоката лучше, чем его настоящий защитник.

Громкий голос очередного работника Министерства Магии обратил на себя внимание. Перед присяжными стояла Фиона Булстроуд, в идеально отглаженном костюме и без намека усталости на лице. Хотя, учитывая сколько выходных она пропустила, жертвуя их ради возможности быть в министерстве, пока "Мальчик-Который-Убил" был там за решеткой, можно было бы превратиться в гриндилоу. Хотя, духовно это уже произошло.

— Я не имею никаких данных о происшествии, — Булстроуд сложила руки, прижав их к груди, — лишь присматриваю за мистером Поттером и другими заключенными. Мои коллеги не дадут соврать — нет никого прозорливее и честнее, чем я. И, к сожалению, долг обязывает меня пойти против собственной воли и немного превысить свои полномочия. Дорогие присяжные, — женщина окинула взглядом всех, кому суждено было выносить вердикт, — все эти месяцы я неустанно приглядывала за подсудимым и несмотря на тяжесть совершенных им преступлений я прошу о единственной сострадательной мере, на которую имеют право все заключенные.

Гарри подскочил бы с места, если бы не зачарованные кандалы. Он посмотрел на своего адвоката. Линней сидел, сложив руки перед собой. Его голова чуть поникла, а глаза были закрыты. Вокруг поднялся шум — к нему уже стоило привыкнуть — но слова Булстроуд будто окрылили Гарри и он слышал все отчетливее чем обычно. Интуиция била в набат — что-то не так, но недели в камере без солнечного света заставили надежду трепетать внутри.

Тем временем, Фиона Булстроуд многозначительно выдержала паузу, дав залу суда насладиться реакцией от собственных слов. На последних словах она обернулась к Гарри и на него обрушилось дежавю. Ее лицо украсила приторная улыбка, которая напомнила ему о годах, проведенных в Хогвартсе. Так улыбалась лишь Амбридж и после этого жеста не происходило ничего хорошего. Смотрительница опустила руки и заговорила как только зал притих:

— Мистер Поттер долго пробыл в камере, Министерство следило за каждым его шагом и действием, дабы это заседание прошло честно и непредвзято. Я бы хотела предоставить суду документы, в которых описано, почему подсудимый должен пройти проверку сотрудниками больницы Святого Мунго на наличие душевных расстройств.