Фантастические твари и как они появляются (джен)

Дракон чувствовал, как в нём нарастает раздражение.

Его сытый послеобеденный сон был прерван, а жалкие людишки, позволившие себе тыкать в него волшебными палочками, теперь суетились где-то внизу — мелкие, привязчивые и надоедливые. Он бы их съел, если бы не отобедал совсем недавно. Сейчас его сытый, набитый отборной козлятиной желудок тянул его к совершенно иным, приземлённым желаниям, среди которых определённо не значилась охота — к нагретому майским солнышком камню, к медленным тягучим снам, к мечтам о блеске золота в подземной пещере. Ведь каждый дракон мечтает о собственной сокровищнице, не так ли? В отяжелевшие после еды мысли закралось малюсенькое сомнение — зачем ему нужна пещера с сокровищами, если в пещере сыро, холодно и совершенно точно не водится отменная козлятина? Но блеск золота по-прежнему казался ему манящим. Может, это генетическая память?

Генетическая память. Это странное словосочетание заставило дракона нахмуриться. Он пыхнул в особенно надоедливого человечишку облаком горячего пара, предупреждая его, что проснулся и всё видит, а значит, не стоит подкрадываться к нему сзади, и снова задумался. Откуда оно взялось? Какое-то смущающее и совершенно незнакомое ему словосочетание, но ведь надо же — всплыло внезапно из подсознания, пытаясь втолковать ему, неразумному, почему его так тянет в пещеры. Может, он слышал его когда-то от гоблинов?

Гоблинов дракон не любил. Даже больше, чем людей. В детстве они его пугали, а когда он подрос, стали вызывать в нём глухое раздражение и неприятие, потому что дракон знал — гоблины презирают всех, кто хоть сколько-нибудь на них не похож, а дракону совершенно точно не нравилось, когда его презирали. Он уже решил было выбросить это странное словосочетание из головы и вновь вернуться к послеобеденному сну, как справа от него внезапно что-то вспыхнуло. Голубой отсвет заклинания неприятно полоснул его по глазам, по чешуе пробежал лёгкий электрический разряд, и дракон, взревев, решительно поднялся на огромные лапы.

«Ну сколько можно? — подумал он, ощущая прилив вполне оправданного гнева. — И что же этим людишкам вечно неймётся?! А главное, чему их только в школе учат? Как можно не знать, что Ступефай не действует на драконов?»

Людишки испуганно кинулись врассыпную, и только один из них — то ли самый глупый, то ли самый самоуверенный — так и остался стоять на месте, словно неподвижная статуя.

«А может, у него просто ноги приросли к земле от страха? — с надеждой подумал дракон. — Или его генетическая память так крепко спит, что он не помнит, что драконов вообще-то надо бояться?»

— Ну наконец-то он вас заметил, Поттер, — сказал этот пренеприятнейший тип таким пренеприятнейшим тоном, что у дракона где-то под гребнем внезапно пробежали мурашки. — Не прошло и получаса! А ведь вы грозились его разозлить!

— Убрались бы вы оттуда, профессор, на всякий случай! — крикнул ему в ответ тот, кого назвали Поттером. — Пока не поздно!

Человечишка, облачённый во всё чёрное, надменно хмыкнул и, сложив руки на груди, полностью проигнорировал услышанное предупреждение.

«Его я съем первым, — злорадно подумал дракон, но почему-то вместо удовольствия от этой мысли ощутил какой-то странный эмоциональный разлад. Он словно знал, что, сожрав этого наглеца, сначала испытает огромное моральное удовлетворение, но потом обязательно расстроится.

«И с чего бы это вдруг?» — сам себе удивился дракон.

Вообще дракон помнил, что людей есть не очень хорошо, но не был уверен, почему. Может, мама в детстве ему рассказывала, что они невкусные? Или от них случается гастрит? Что-то в его воспоминаниях было не так, и дракон испытывал от этого почти болезненное беспокойство. Может, речь тогда шла не о гастрите, а о селезёнке? Нахмурившись, дракон переступил с лапы на лапу и выпустил в наглеца ещё одно предупреждающее облако горячего пара. Пусть знает, кого тут нужно бояться!

Человечишка слегка попятился, странным образом не растеряв при этом ни своей надменности, ни самоуверенности, и это разозлило дракона ещё сильнее. Намного сильней, чем брошенный в него минутой ранее Ступефай.

«Мерлин с ней, с селезёнкой, — решил дракон, — и с тем, что этот человечишка может оказаться невкусным. Придётся его всё-таки съесть! Иногда жизненные обстоятельства бывают таковы, что своими гастрономическими предпочтениями приходится пожертвовать».

Он ещё раз угрожающе топнул лапой, давя чешуйчатыми пальцами тыквы на грядках, и с такой силой ударил хвостом о землю, что сложенные в аккуратные пирамидки глиняные горшки в одно мгновение разлетелись вдребезги. А затем дракон заревел.

Чудовищный по силе рёв потряс долину до основания! Рокочущее «рррр!» пронеслось над холмом, долетело до древнего замка и, отразившись от его каменных стен, вернулось обратно, умножаемое эхом и усиленное звоном бьющегося в теплицах стекла. Мощная струя воздуха, вырвавшаяся из драконьих лёгких, приподняла надоедливого человечишку в воздух, отбросила на добрый десяток футов и больно приложила о ближайший вяз.

«Чтоб им всем неладно было!» — с досадой подумал дракон, оглядывая разрушительные последствия собственных действий. Горшки и стёкла теплицы почему-то было жаль. Зато нахальный человечишка больше не выглядел ни важным, ни надменным. Мантия его задралась, из разбитого носа сочилась кровь, тёмные волосы были усыпаны осколками битого стекла и пылью.

— А я ведь предупреждал вас, профессор! — крикнул из своего импровизированного укрытия тот, кого назвали Поттером. — Вы там вообще живы?

— Заткнитесь, Поттер, — зло процедил лежащий на земле профессор. Он с трудом пошевелился и попытался встать.

Ничего не скажешь — жалкое зрелище! Впрочем, насладиться увиденным дракону в полной мере так и не удалось. Ещё несколько заклинаний, брошенных откуда-то со стороны теплиц, больно ужалили его в бедро.

«Ну конечно! — пронеслось у дракона в голове. — Нападать на драконов со спины это так по-человечески!»

Он успел разглядеть очередной всполох заклинания, когда, разворачиваясь к нападавшим, с громким хрустом сломал хвостом дерево. Дождь из щепок и веток посыпался на Поттера, на надоедливого чёрного человека, которого называли профессором, и ещё на нескольких жалких людишек, трусливо прятавшихся от дракона за большими валунами. Кажется, дракон насчитал семерых, но не был уверен. Он вообще не был уверен, что драконам полагается уметь считать, поэтому решил, что мог и ошибиться. Но число «семь» всегда ему нравилось. Было в нём что-то волшебное!

Он попятился, стараясь удерживать всех нападавших в поле зрения, и случайно раздавил своим телом угол теплицы.

— Ох, — расстроенно воскликнула маленькая пухленькая женщина с копной взлохмаченных волос и в съехавшей набок приплюснутой шляпке. Её рука, сжимавшая палочку, отчаянно задрожала.

«Простите!» — едва не сказал дракон, но вовремя опомнился.

Драконам ведь совершенно точно не полагалось извиняться перед людишками! И, словно стремясь исправить эту оплошность, он так рыкнул на маленькую пухленькую женщину, что приплюснутая шляпка слетела с копны её седых волос и унеслась прочь, в сторону замка.

— Ты рехнулась, Помона? — закричала ещё одна женщина. — Беги оттуда немедленно!

Помона подхватила подол своей мантии и кинулась бежать вслед за шляпкой с такой прытью, какую сложно было бы заподозрить в её маленьком пухленьком теле, а в следующее мгновение с противоположной от теплиц стороны в дракона полетели новые заклинания.

— Вы кусаете его, как мухи! — кричал тот, кого называли профессор. — Так вам никогда его не разозлить!

Он уже успел подняться на ноги и теперь швырялся в дракона заклинаниями, петляя между рядами тёмных мегалитов.

— Я боюсь ему навредить, — обиженно закричал в ответ Поттер, засевший за камнями с противоположной стороны поляны. — Может, просто попытаемся его уговорить?

— Уговорить дракона? Вы в своём уме?

— А вдруг он нас понимает?

«Что значит — вдруг?!» — мысленно возмутился дракон. Они что, считают, что он глупее собаки?

От обиды и от переполнявшего его чувства оскорблённого достоинства дракон так яростно взревел, что совершенно случайно пыхнул в своих обидчиков пламенем. Впервые. Он и сам не понял, как у него это вышло. Рыжая огненная струя с шипением пронеслась над поляной и ударила в тёмные валуны, за которыми прятался Поттер и его товарищ.

Искры посыпались во все стороны, а зелёная трава, растущая вокруг камней, мгновенно превратилась в огромное выжженное пятно.

— Невилл! Ты что, спятил? — едва высовывая из-за валуна взлохмаченную макушку, в ужасе заорал Поттер. — Ты нас угробить хочешь? Это же я, Гарри!

«Прости, Гарри!» — захотелось крикнуть дракону в ответ, но он осёкся. Откуда вообще это взялось? И кто такой Гарри? Мерлин, что-то с ним сегодня творилось неладное! Может, козлятина была несвежей?

Дракон не слишком уверенно помотал головой из стороны в сторону, словно пытаясь вытрясти из головы чужие мысли, и шумно отрыгнул прогорклый дым. Может, он отравился?

— Ну наконец-то вы от него хоть чего-то добились! — крикнул назойливый профессор, швыряя в дракона ещё одно заклинание.

Дракон повернулся в сторону профессора и от досады пыхнул в него огненной струёй. Профессор нырнул за чёрный перст мегалита и распластался на земле.

— Вы что, все с ума посходили? — раздался уже знакомый женский голос. — Он же вас сейчас живьём спалит. Что за дурацкий план вы придумали? Вы же взрослые люди! Давайте мы его просто усыпим.

— И чем это нам поможет, директор? — по-прежнему лёжа за мегалитом, крикнул профессор. — Напоить дракона зельем в бессознательном состоянии оказалось не под силу даже Хагриду. Да и всё остальное мы тоже уже перепробовали.

Он осторожно высунулся из-за шипящих от жара камней и снова закричал:

— Где ваша метла, Поттер? Думаю, пора! И помните — у меня нет ведра зелья. Кидать нужно только тогда, когда он втянет в себя воздух, чтобы плюнуть в вас пламенем. У вас всего две попытки. Промахнётесь, и нам тут крышка! Филиус, подстрахуйте его!

Тот, кого называли Поттером, выглянул из-за камней, оседлал старую метлу и взмыл вверх. Как оказалось, ещё больше, чем людей и гоблинов, дракон ненавидел мух! Это он понял почти сразу же, как только Поттер оказался в воздухе.

«И что ж я вам всем сдался-то?» — с обидой подумал дракон, разевая пасть и пытаясь цапнуть проносящуюся мимо метлу. От лязгающего звука собственных зубов у него заложило уши. Поттер испуганно шарахнулся в сторону, едва не свалившись с метлы, а затем ушёл на очередной раздражающий вираж.

— Справа заходите, Поттер, справа! — закричал совсем крохотный человечишка, в пылу азарта выскакивая из-за камней.

«Гоблин! — встрепенулся дракон. — Так и знал, что без них тут не обошлось!» Видно, гоблин у них тут всем и заправляет, и если он его сожрёт, то, может, тогда его наконец оставят в покое? То, что гоблинов есть нехорошо, мама ему, кажется, не говорила. Он набрал в грудь побольше воздуха, собираясь поджарить гоблина, и в это мгновение Поттер в него что-то швырнул. Дракон дёрнулся, инстинктивно уворачиваясь, и это «что-то» больно угодило ему прямо в глаз.

— Да чтоб тебя! — общий возглас разочарования потонул в протестующем рыке дракона. Он пыхнул пламенем — скорее от испуга, чем от злости — и подпалил Поттеру метлу. Тот вновь попытался заложить вираж, но, так и не справившись с горящей метлой, с треском и с чёрным дымом пошёл на аварийную посадку.

— Немедленно прекратите! — рассерженно закричала та, кого все называли директором. — Вы ему глаз сейчас выбьете!

Она вышла из-за валуна, за которым пряталась вместе с пухленькой Помоной, и решительно направилась в сторону дракона.

— Директор! — яростно зашипел из своего укрытия надменный профессор. — Вы куда попёр…

Он так и не договорил, но, кажется, даже дракон понял, что он имел в виду.

— Невилл! Ещё немного, и ты разнесёшь нам пол-Хогвартса! — сказала строгая дама в зелёной мантии, решительно останавливаясь перед ним.

При этих словах что-то внутри дракона встревоженно сжалось. «Невилл, я обязательно напишу об этом вашей бабушке!» — пронеслось у него в голове. Воспоминание пронзило дракона так остро, что он неожиданно понял — если она сейчас скажет именно это, он её съест. Но она сказала совсем другое:

— Если ты не успокоишься, ты поранишься! Прошу тебя, Невилл, ты должен взять себя в руки и выпить лекарство!

Она подняла вверх колбу, в которой искрилось расплавленное золото, и дракон вновь почему-то вспомнил о пещере, полной сокровищ.

«Вот, — подумал он расстроенно, — я так и знал, что отравился».

— Открой, пожалуйста, рот, Невилл, — сказала директор, — и всё будет хорошо.

Измученные и расстроенные, они впятером сидели на чугунной балке, когда-то служившей каркасом для теплицы, и устало молчали. Флитвик рассеянно болтал ногами, Поттер вытряхивал из мантии листья и щепки, Снейп со стоическим, почти философским терпением пытался остановить идущую носом кровь. В нескольких ярдах от них, уютно подложив себе под голову передние лапы, спал дракон и постепенно уменьшался в размерах.

— Думаю, нам всем сейчас не помешало бы выпить, — немного потерянно сказал Флитвик, окидывая взглядом то, что осталось от Хогвартских теплиц. — Где-то у меня была медовуха.

Разгром и правда был удручающим: из шести теплиц уцелели только две, все уличные грядки оказались вытоптаны, керамические горшки превратились в груду черепков, а молодые мандрагоры, с отчаянными криками разбежавшиеся по округе, прятались теперь неизвестно где.

— У меня есть двенадцатилетний скотч, — со вздохом сказала Минерва. — И, боюсь, меньшим тут не обойтись.

— Скотч так скотч, — гнусаво согласился Снейп. Из носа у него всё время текло, и хотя он уже дважды лечил его заклинанием, кровь почему-то по-прежнему не желала останавливаться.

«Может, это последствия какого-нибудь драконьего сглаза?» — подумал он.

Самому Снейпу о существовании такого сглаза слышать не доводилось, но Лонгботтом не был бы Лонгботтомом, если бы не умудрился его по ошибке создать. А ещё у Снейпа ужасно болела спина в том месте, где он ударился о дерево. Впрочем, Поттер выглядел ничуть не лучше, и это немного утешало. Его аврорский мундир был порван в двух местах, а на расцарапанной щеке, прямо под левым глазом, наливался здоровенный синяк. Но хуже всех, конечно же, пришлось Помоне — все знали, как много для неё значили теплицы.

— И почему у нас всегда что-то происходит? — расстроенно спросил Флитвик, когда, отправив Лонгботтома в Больничное крыло, они расположились в кабинете директора. — Это не школа, а настоящий дурдом, и даже отменный скотч не в состоянии этого исправить!

— Это хуже, чем дурдом, — вздохнул Снейп, — это Хогвартс. И с этим, к сожалению, ничего нельзя поделать. Здесь слишком много недоученных волшебников и так много всякой магии, что она то и дело выходит из под контроля.

— Когда-нибудь я непременно уволюсь, — с досадой пообещала МакГонагалл.

Добавить к этому было нечего. Все пили скотч молча, каждый думая о своём: Минерва наверняка подсчитывала в голове убытки, Помона пыталась понять, как ей теперь вести уроки травологии, оставшись без своих теплиц, а сам Снейп — где брать растительные ингредиенты для зелий.

— Если вы не против, директор, — разглядывая свой стакан, внезапно сказал Поттер, когда они уже собирались расходиться, — я хотел бы задержался в замке на пару дней. Что-то меня во всей этой истории беспокоит….

— Вы ведь не думаете, что это чей-то злой умысел? — нахмурившись, спросила Минерва.

«Это же Невилл!» — так и читалось в её взгляде.

Возразить на это МакГонагалл было сложно. С Лонгботтомом и правда постоянно что-то случалось. Снейп вспомнил, как две недели назад кто-то добавил Невиллу в чай зелье левитации, и он целый час парил над Хогвартскими теплицами, приведя в неописуемый восторг студентов Слизирина, тренировавшихся на поле для квиддича. А в прошлую пятницу его укусил драмадыр — новое хищное растение Помоны, и Лонгботтом, став жертвой магической аллергии, окрасился в насыщенный лиловый цвет и так и проходил почти все выходные.

— Пока не знаю, — честно признал Поттер, — но мне хотелось бы в этом разобраться.

МакГонагалл пожала плечами и сделала приглашающий жест рукой, словно говоря: «Кто я такая, чтобы препятствовать Аврорату?» И Снейпу это почему-то очень не понравилось. Уж не его ли заподозрил Поттер?

— Вам вечно везде мерещатся заговоры, — с немалым раздражением в голосе сказал он, выходя вслед за Поттером из директорского кабинета.

— Это ведь не вы ему что-то подсунули? — внимательно глядя на Снейпа, спросил Поттер.

Снейп одарил его презрительным взглядом, но гадость сказать в ответ не успел.

— Давайте не будем ссориться, — выходя следом, примирительно попросил Флитвик. — Мы ещё легко отделались. Всё могло быть гораздо хуже.

— Куда уж хуже? — трогая свой разбитый нос, спросил Северус.

— В дракона могла превратилась Минерва, и вот тогда бы нам точно мало не показалось!

* * *

Они спустились вниз по винтовой лестнице, в молчании дошли до Большого зала и разошлись каждый в свою сторону. Флитвик отправился ужинать, Поттер сказал, что хочет ещё раз внимательно осмотреть теплицы, а Снейп направился к себе в подземелья. Впрочем, до подземелий он так и не дошёл. Где-то на втором лестничном пролёте он замедлил шаг, подумал о горячей ванне, что наверняка принесла бы облегчение его больной спине, о кровоостанавливающем зелье, что стояло в кабинете на третьей полке слева, о том, что гриффиндорцам на роду написано влипать в неприятности, а значит, и в этот раз не случилось ничего необычного, и с досадой выругался. Наколдовал себе два тампона, заткнул ими всё ещё кровоточащий нос и, решительно повернув назад, отправился искать Поттера.

Поттер обнаружился в теплице номер три, вернее, в том, что от неё осталось. Он сидел на корточках там, где когда-то стоял рабочий стол Лонгботтома, и осторожно, кончиком палочки, перебирал раскиданные по земле черепки от горшков.

— Судя по тому, что показывает проявляющее заклинание, — сказал он, завидев подошедшего Снейпа, — это случилось где-то здесь. Именно в этой теплице Невилл превратился в дракона.

— И что это значит? — спросил Снейп.

— Не знаю, — всё так же задумчиво ответил Поттер, — здесь ничего нет. Ни колбы с остатками зелья, пусть даже разбитой, ни фантиков от волшебных вредилок… ничего…

— Вы и правда рассчитывали найти здесь нечто подобное? — удивился Снейп. Он осмотрелся по сторонам, окидывая взглядом горы развороченной земли, поломанные кусты трепетливых гераней, груды битого стекла и раздавленные горшки, и пнул носком ботинка валявшееся неподалеку сплющенное ведро. Дремоносные бобы, остававшиеся на дне ведра, с гневным цокотом вылетели наружу и ускакали прочь.

— Нас учили искать…

— Это как? — приподняв бровь, скептически поинтересовался Снейп. — Акцио «то, чего здесь не должно быть»?

— Не важно, как, — Поттер машинально пригладил взъерошенные волосы и рассеянно сказал: — Я просто не понимаю, как можно превратиться в дракона?

Если быть до конца честным, то Снейп этого тоже не понимал, но вряд ли когда-нибудь признался бы в этом Поттеру.

— Возможно, это трансфигурация, — сказал он первое, что пришло ему в голову.

— Трансфигурация человека в другое живое существо — это магия наивысшего порядка. А человека в дракона… Как много людей, способных на подобную магию, вы знаете, профессор? И сколько из них сейчас находится в Хогвартсе? МакГонагалл, наверное, Флитвик, ну, вы…

Сам Снейп трансфигурировать человека в дракона не мог, но Поттеру в этом он тоже, пожалуй, никогда бы не признался.

— Едва ли это дело рук кого-то из учителей… — Поттер замолчал, явно не представляя, что ещё тут можно добавить, а затем неожиданно встрепенулся. — Может, это болезнь? — с надеждой в голосе спросил он.

— Не мелите чушь, — возмутился Снейп, — не существует болезни, способной превращать людей в драконов. Что это, по-вашему? Разновидность драконьей оспы?

— На всякий случай я направлю запрос в Мунго, — пропустив мимо ушей бурчание Снейпа, сказал Поттер. — Хуже одного дракона в Хогвартсе может быть только дюжина драконов в Хогвартсе. Вдруг это заразно? Вы же не хотите получить магическую эпидемию в школе, профессор?

Снейп подумал, что для того, чтобы разрушить Хогвартс, хватило бы, пожалуй, и двух драконов, но вслух говорить этого не стал. К тому же он был почти уверен, что всё это полнейшая ерунда, и болезни, способной превратить кого-то в дракона, не существует. Ведь правда?

— Надо вернуться в Больничное крыло, может, Невилл уже очнулся, — с сомнением глядя на Снейпа, сказал Поттер.

* * *

На обратной дороге в замок Снейп обдумывал весь этот нелепый разговор. Почему-то пока об этом не заговорил Поттер, сам Снейп не задумывался над тем, как именно всё это произошло. Потому что... ну потому что с Лонгботтомом и правда постоянно что-то случалось. Может, мальчишка в очередной раз перепутал какие-нибудь чары, откопал в Запретном лесу поломанный артефакт, намешал зелий… Но чем больше Снейп об этом думал, тем отчётливее понимал, как глупо звучат его же собственные предположения. И правда, как? Как можно кого-то превратить в дракона?

К тому моменту, когда они вернулись в Больничное крыло, Снейп был уже по-настоящему зол. На Лонгботтома за то, что тот в очередной раз втянул их в неприятности, на Поттера за то, что он вмешивается в дела Хогвартса, но главное, конечно же, на себя — за то, что от усталости или от непростительной безалаберности пропустил столь очевидный факт, что стать драконом не так-то просто.

Как и следовало ожидать, Больничное крыло не принесло им никаких ответов. Лонгботтом по-прежнему спал, уткнувшись носом в подушку, и, получив вместе с зельем Истинной сущности дозу снотворного, рассчитанную на дракона, должен был проспать ещё как минимум пятнадцать часов.

— Надо бы проверить его карманы, — с сомнением взирая на висевшую на стуле мантию, сказал Поттер.

— И что же вас останавливает? — уточнил Снейп.

— По факту у меня нет на это права. Невилл ни в чём не виноват, и как аврор…

Поттер явно собирался сказать нечто очень бессмысленное и бесполезное, что-то о том, что как аврор он не имеет права обыскивать Лонгботтома без согласия самого Лонгботтома или о том, что ему нужно получить ордер, или…

Снейп подошёл к стулу, взял в руки мантию и, не слишком заботясь о моральной стороне вопроса, вытряхнул содержимое её карманов на соседнюю кровать.

— Ой, — сказал он, выдержав театральную паузу, — мантия упала и всё высыпалось. Не поможете ли собрать?

— Не смешно, — отозвался Гарри, — я всё-таки аврор…

— А я нет, — сухо ответил Снейп, — но вы можете не смотреть. Я не настаиваю.

Спустя две секунды они оба склонились над кроватью, разглядывая содержимое карманов Невилла. Мерлин! Чего там только не было! Семена в разномастных пакетиках, лакомства для хищных растений, обёртки от блевательных батончиков, Смешливые леденцы, оторванные пуговицы, стеклянный утешительный шарик, сложенное пополам письмо, пара сиклей, совиный корм, несколько подвядших листочков любистока, носовой платок, нож, два листа бумаги, мелко исписанных убористым почерком Помоны, орехи, пробка от сливочного пива, почему-то покрашенная в чёрный цвет, огрызок сломанного пера, клык фестрала, заживляющая мазь, флакон с бодроперцовым зельем, вырезка из «Ежедневного пророка» и палочка.

— Какой бардак, — находясь под лёгким впечатлением от увиденного, сказал Снейп.

— Можно подумать, у вас в карманах полный порядок, и всё пронумеровано, разложено по полочкам и даже опись есть? — обидевшись за друга, спросил Поттер.

Стоило признать, что если бы содержимое карманов самого Снейпа точно так же вытряхнули бы на кровать, картина была бы не менее удручающей, но признавать это было совершенно не обязательно, и Снейп, проигнорировав замечание Поттера, продолжил изучать разбросанные на кровати вещи. Никаких таинственных артефактов здесь не было. Здесь вообще не было ничего полезного!

— Думаю, мы зашли в тупик. Временно, — почесав взлохмаченный затылок, признал Поттер. Он трансфигурировал из пуговицы коробку и аккуратно собрал в неё все вещи с кровати. — Я это заберу, — объявил он, — вдруг мы упустили нечто важное.

— И что, даже опись составлять не будете? — выразительно приподнимая бровь, поинтересовался Снейп.

Поттер покачал головой и тяжело вздохнул. И сразу почему-то стало заметно, как сильно он всё-таки устал.

— Я переночую в Хогсмите, в «Трёх мётлах», — сказал Поттер, засовывая коробку под мышку. — Если что-то случится, пришлите сову или лучше Патронуса.

— А что, разве у нас может что-то случится? — с издёвкой спросил Снейп.

Но Поттер не повёлся даже на это. Он уже направился к двери Больничного крыла, когда Снейп, сам не слишком понимая, зачем это делает, неожиданно сказал:

— Поттер, оставайтесь в Хогвартсе. Комнаты Слизнорта свободны, — и, не удержавшись, всё же ядовито добавил: — Если, конечно, не боитесь тоже превратиться в дракона.

В бывшей гостиной Слизнорта было холодно, пусто и неуютно. Совсем не так, как дома или в шумной, вечно наполненной народом Норе. Гарри затопил камин, зажёг свечи и, вызвав домовика, попросил принести ему несколько бутербродов. Впрочем, есть совершенно не хотелось, заплывающий глаз ощутимо болел, и даже мазь, которую дала ему мадам Помфри, не слишком-то помогала. Он уселся перед камином прямо на ковёр и, высыпав вещи Невилла из коробки, заново начал их просматривать. Клык фестрала, чёрная пробка из-под сливочного пива, утешающий шарик — едва ли что-то из этого могло превратить Невилла в дракона. Или всё же могло? От ощущения внезапно нахлынувшей тоски захотелось всё бросить и аппарировать в Зимбабве, где на сборах перед чемпионатом мира по квиддичу тренировалась сейчас Джинни. Но вряд ли из этого вышло бы что-то хорошее. Нравится ему это или нет — сначала он должен сделать то, ради чего приехал в Хогвартс, и он надеялся, что МакГонагалл ему не откажет. Гарри машинально сжал в кулаке утешающий шарик и на мгновение почувствовал облегчение.

Порывшись среди пакетиков с семенами, он просмотрел список удобрений, написанный рукой Помоны, и не нашёл в нём ничего предосудительного. Взял сложенное пополам письмо, развернул его, и, увидев, что оно от Луны, отложил в сторону. Он слышал, что Невилл и Луна расстались, и что Невилл воспринял это плохо, и не хотел читать их переписку. В монетах и совином корме тоже не было ничего интересного. В конце концов, спустя четверть часа Гарри решил, что если разгадка превращения Невилла и пряталась где-то поблизости, то точно не в его карманах. А затем он сложил все вещи назад в коробку, достал из кармана своё собственное злополучное письмо, развернул его и взялся за перо. Он до сих пор не был уверен, что поступает правильно, но в общем-то выбора у него не было. Спустя полчаса, так и не написав ни единой строчки, он убрал свиток назад в карман и, не сумев избавиться от чувства вины, отправился спать. А в семь утра его разбудил Патронус Флитвика.

— Вставайте, Гарри! — сказал искрящийся голубым светом горностай, запрыгивая на тумбочку возле кровати. — Учительская. Срочно. У нас неприятности!

Гарри торопливо натянул аврорский мундир и почти бегом бросился в учительскую.

— Вот! — сказал Флитвик, стоило Гарри переступить порог.

Посреди учительской, рядом с растерянным Флитвиком, невозмутимо стоял фестрал и с лёгким презрением взирал на Гарри. Вид у фестрала был самый что ни на есть надменный.

— Чёрт! — с досадой выдохнул Гарри, глядя на мрачную костлявую «физиономию». — Это же Снейп! И ведь как похож!

— Не дождётесь, Поттер, — заходя в учительскую, произнёс настоящий профессор Снейп.

Гарри посмотрел на фестрала, на вошедшего Снейпа, снова на фестрала и удивлённо спросил:

— А кто же тогда это?

— Септима Вектор, — виновато ответил Флитвик. — Я и сам не знаю, как это произошло. Только что она стояла посреди учительской, а потом раз — и передо мной уже фестрал!

— Хорошо, что мы способны видеть фестралов, — мрачно произнёс Снейп. — А то бы мы с ног сбились, пытаясь её отыскать.

Он порылся в карманах, достал небольшую коробочку, похожую на табакерку, и, откинув крышечку, заглянул внутрь.

— Ещё одну порцию зелья Истинной сущности мне не сварить, — констатировал он. — Оставшейся наперстянки не хватит даже на то, чтобы расколдовать кошку. Сколько Септима весила, прежде чем стать лошадью?

— И кто, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, рискнул бы её об этом спросить? — удивился Флитвик.

— Вы как дети, — появляясь в дверях учительской, возмутилась МакГонагалл. — Можно подумать, вы не в состоянии определить на глаз. Стоунов десять. Может, одиннадцать. И кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? Кто-то решил извести всех моих преподавателей? Я могу понять — Невилл! Но Септима? Она же всегда была образчиком степенности и благоразумия!

Гарри посмотрел на расстроенное и как-то разом постаревшее лицо директора и понял, что ей непросто дались все эти новости. Как бы она и вправду не засобиралась на покой! Вот это действительно была бы катастрофа. Хогвартс без МакГонагалл был бы уже не Хогвартс. И Гарри внезапно захотелось как-то её утешить.

— Мы пока не знаем, что случилось, — сказал он, стараясь вложить в голос как можно больше уверенности, которой на самом деле не чувствовал, — но обязательно с этим разберёмся.

— И как прикажете нам это сделать? — цинично кривя тонкие губы, спросил Снейп.

Но его риторический вопрос повис в воздухе.

— Не думаю, что Поппи позволит нам привести Септиму в Больничное крыло, — сказала МакГонагалл, рассматривая когти фестрала и мощный клюв на скелетообразной морде. — А значит, придётся перепоручить её заботам Хагрида. Прости, Септима, — добавила она, обращаясь к профессору Вектор, — но, боюсь, тебе придётся какое-то время пожить в загоне, пока мы не сварим очередную порцию зелья. Ты ведь найдёшь ингредиенты? — спросила она, оборачиваясь к Снейпу.

Тот пожал плечами и неохотно кивнул.

* * *

После получасового обсуждения утреннего происшествия Снейп пришёл к выводу, что никто из них не понимает, что же делать. В конце концов Флитвик решил, что попытается найти хоть какую-то информацию в библиотеке, МакГонагалл повела фестрала к Хагриду, а потом планировала связаться с Министерством, Поттер остался в учительской исследовать место происшествия. Самого Снейпа ждали уроки. Что бы там ни происходило в Хогвартсе, школьные занятия ещё никто не отменял. На перемене он разослал письма поставщикам в попытке раздобыть хоть немного наперстянки или готового зелья Истинной сущности, но в глубине души не слишком надеялся на успех. Обрабатывать наперстянку было сложно, а применялась она так редко, что затея не стоила и выеденного яйца.

А за обедом он вновь увидел Поттера. Тот сидел в полнейшем одиночестве за учительским столом и, позабыв про остывающую курицу, что-то очень нервно черкал в пергаменте.

— Доносы пишете? — с издёвкой спросил Снейп, садясь рядом. Поттер странным образом покраснел и тут же спрятал порядком измятый свиток в карман.

— Есть новости? — спросил он, проигнорировав вопрос Снейпа и делая вид, что целиком сосредоточен на обеде.

Всё это выглядело немного странно, и Снейпу почему-то вспомнились вчерашние слова Поттера: «Это ведь не вы ему что-то подсыпали?»

У самого Поттера хороших новостей не было. Он связался с Мунго, где ему ожидаемо ответили, что болезни, превращающей людей в животных, не существует, и обещали прислать ближе к вечеру своего специалиста, чтобы он осмотрел Септиму и Невилла. В учительской он тоже ничего интересного не нашёл. Огромные стопки свитков с домашними работами, книги, журнал. Ни тебе чёрных крышек от сливочного пива, ни чьих-то когтей…

Снейп положил себе в тарелку кусок ростбифа, и оба они замолчали, сосредоточившись на еде.

— Почему фестрал? — внезапно откладывая вилку в сторону, спросил Поттер. — Почему Невилл превратился в дракона, а профессор Вектор — в фестрала? Я не могу перестать об этом думать! Почему? Если причина их превращения одна, почему животные разные?

— У Септимы в прошлом месяце умер брат, — сказал Снейп. — Может, это как-то связано?

Он тоже думал об этом весь день и тоже не нашёл ответа.

— У Невилла в кармане был клык фестрала, вы ведь помните? — спросил Поттер.

Снейп помнил.

— Я надеялся, это как-то связано, но зуб совершенно обычный, в нём нет никакой магии. Хагрид рассказал мне, что Невилл подобрал его, когда помогал ему на прошлой неделе убираться в загонах у фестралов. Так, из любопытства… — Поттер снова замолчал и вернулся к курице. — Может, всё дело… — начал он и неожиданно прервался на полуслове.

Снейп поднял голову. Перед учительским столом, робко хлюпая носом, стоял Хопкинс со второго курса.

«Если он здесь для того, чтобы взять у Поттера автограф, — подумал Снейп, — я его прокляну!»

— Что вы хотели, Хопкинс? — спросил он так ядовито, как только мог.

— Мадам Помфри, — робея ещё сильнее, ответил Хопкинс, — просила передать, что профессор Лонгботтом проснулся.

Через десять минут, побросав вилки и недоеденный обед, они с Поттером уже были в Больничном крыле.

* * *

Вид у Лонгботтома был виноватый и растерянный. Он сидел на больничной кровати, измученный и какой-то очень помятый, и щурился от дневного света так, словно у него болели глаза. На щеках его проступила неровная щетина, под глазами залегли тени, и если бы Снейп не знал его истинного возраста, он бы, пожалуй, решил, что ему около сорока.

— Я и сам не знаю, как это произошло, — честно признался Лонгботтом, прикрывая ладонью чешую, всё ещё поблёскивающую на его левом запястье. — Я всё утро провёл в теплицах, помогал профессору Спраут проверять эссе третьекурсников, сварил гербицид… а потом... Я почти ничего не помню из того, что случилось потом… Помню только, как меня всё куда-то тянуло… мне хотелось отыскать золотую пещеру, где-то на юге, и я всё порывался туда улететь… глупо, конечно, я понимаю…

— Это синдром гнездования, — спокойно сказал Снейп, — это инстинкт, и в нём нет ничего глупого.

— Вы намекаете, что Невилл был самкой? — удивился Поттер.

— Вы идиот, Поттер! Какая разница, какого он пола? — сказал Снейп. — Синдром гнездования свойственен всем драконам. Это связано с тягой к золоту, а не с яйцами.

— Я понимал человеческую речь, — признался Невилл, — но не узнавал вас. Иногда наступало что-то вроде просветления, и я вспоминал о вещах, о которых не может знать дракон. Но я не знал, что с этим делать… — он замялся, опустив глаза, а потом и вовсе виновато добавил: — Мне жаль, что я разрушил теплицы.

Поттер принялся его утешать, а Снейп яростно растёр ладонью лицо, отчётливо ощущая, что он что-то упускает.

— А почему вы так и не улетели? — внезапно спросил он, сам не зная, почему это так важно.

— Не знаю, — честно ответил Невилл. — Наверное, это глупо, но мне кажется, Хогвартс меня не отпустил.

* * *

После разговора с Невиллом они, не сговариваясь, решили отправиться к Хагриду, чтобы навестить Септиму Вектор.

— Что значит, Хогвартс его не отпустил? — непонимающе спросил Поттер. — Он же это не серьёзно?

— И почему никто никогда не читает историю Хогвартса? — качая головой, спросил Снейп. — Прочли бы и не задавали дурацких вопросов. Вы не задумывались, почему из Хогвартса никогда не сбегают ученики, особенно первокурсники, впервые оторванные от своих семей и очень скучающие по дому? Ведь замок никак не охраняется.

Спросил и тут же понял, что вряд ли Поттера это интересовало — у него ведь не было места, куда хотелось сбежать. Но Поттер воспринял вопрос абсолютно спокойно и только с любопытством спросил:

— Это какая-то особая магия?

— Именно, Поттер, магия. Утешающие чары и чары, привязывающие к месту, они специально настроены на детей, но, видимо, и на Лонгботтома они тоже частично подействовали.

— И слава богу, — сказал Поттер.

И в общем-то с этим сложно было не согласиться — если бы не эти чары, искать Лонгботтома в горах Шотландии пришлось бы всем Авроратом.

У хижины Хагрида они встретились с Флитвиком и втроём постояли немного у загона с фестралами, по очереди пытаясь поговорить с Вектор, но ничего толкового из этого не вышло. Если Септима их и понимала, то не подавала вида. Впрочем, в целом выглядела она не слишком-то удручённой — вокруг неё то и дело крутились маленькие фестралята, и она с поистине материнским терпением позволяла им себе докучать.

— Надо бы её привязать, — сказал Снейп.

— Вы думаете, у фестралов тоже есть инстинкт гнездования? — удивился Поттер.

— Понятия не имею, — откровенно признался Снейп. — Но искать её по всему Запретному лесу мне совершенно не хочется.

Поттер наколдовал верёвку и уже собрался было лезть через забор, когда пришёл Хагрид.

— Вы это бросьте, не надо её привязывать, — сказал он, доставая из корзины огромные окровавленные шматы мяса и раздавая их фестралам. — Она смирная, только голодная, бедняжка, ничего не ела с самого утра. Утром она, конечно, волновалась, билась об загон, а потом успокоилась. Может, смирилась, а может, решила, что ей неплохо и здесь, с жеребятами.

— Когда она придёт в себя, — мрачно сказал Флитвик, глядя на то, как Септима с удовольствием поедает куски сырого мяса, — ей это не понравится.

— Почему? — удивился Хагрид.

— Септима — убеждённая вегетарианка, — ответил Флитвик.

— Тогда просто давайте не будем ей об этом рассказывать, — заговорщицким шёпотом предложил Поттер.

После визита к Вектор Поттер решил вернуться в Больничное крыло, чтобы провести там следственный эксперимент. В чём именно этот эксперимент должен был заключаться, Поттер объяснить не пожелал.

— Расскажу позднее, — сказал он, отмахнувшись от вопроса Снейпа, — если получится…

И Северус нахмурился, вновь ощутив смутное чувство тревоги, охватившее его за обедом. Поттер что-то темнил. Они вдвоём с Флитвиком постояли ещё немного в вестибюле первого этажа, строя различные предположения и обсуждая прочитанные Филиусом статьи по прикладной магии, а затем Снейп неожиданно спросил:

— Почему из всех сотрудников Аврората Минерва вызвала в Хогвартс именно Поттера?

— А она не вызывала авроров, — просматривая записи в блокноте, ответил Флитвик. — Поттер сам приехал. Где-то за час до того, как с Невиллом всё это произошло.

Снейп сцепил руки за спиной и решил, что, кажется, он упустил из вида нечто очень важное.

* * *

Ближе к вечеру, вновь встретившись на ужине, они решили отправиться к МакГонагалл. Эксперимент Поттера, по его словам, так и не удался. Специалист из Мунго почему-то не приехал, да и новых успехов в совместном расследовании этот день им не принёс. Нужно было понять, что делать дальше. То, что случилась беда, Снейп понял почти сразу же, как только открыл дверь директорского кабинета. В башне царил настоящий разгром — астролябии, вредноскопы и прочие приборы, остававшиеся здесь ещё с тех времён, когда кабинет принадлежал Дамблдору, были раскиданы по всему полу. Портреты директоров висели наперекосяк. Шторы на окне оказались порваны, а позолоченные подвески с люстры и вовсе куда-то исчезли.

— Что за чертовщина здесь творится? — начал было Поттер.

А в следующую секунду нечто чёрное, стремительное и почти неуловимое для глаз прыгнуло на Поттера из-под стола, молниеносно обшарило его карманы и кинулось к Снейпу. В первое мгновение Северус подумал, что это кошка, но это была не кошка.

— Нюхлер! Держи её! — отчаянно завопил Флитвик, пытаясь ухватить юркое существо за хвост, но было поздно. Прежде чем они успели сообразить, что дверь кабинета нужно закрыть, чёрный нюхлер вынырнул из-под мантии Снейпа и ринулся на лестницу.

— Упустили, мать вашу! — с досадой выругался Флитвик. — Она нам голову за это оторвёт!

— Это ведь была МакГонагалл? — растерянно спросил Поттер. Он машинально ощупал собственные карманы и несколько обескураженно добавил: — Она меня обнесла… деньги, аврорский значок, часы… Никогда раньше не замечал у МакГонагалл такой тяги к блестящим побрякушкам.

— Придержите язык! — прошипел Снейп. — Вы, между прочим, говорите о директоре!

— Простите, — смутился Поттер. — Это нервное.

— Мои часы она тоже унесла, — ощупывая карманы, вынужденно признал Снейп.

— Надо её найти, — сказал Флитвик, — иначе беды не миновать.

— И как мы найдем нюхлера в Хогвартсе?! — в сердцах воскликнул Снейп. — И вообще — это вы во всём виноваты, Филиус! Кто вас тянул за язык? «Если бы Минерва превратилась в дракона, нам бы мало не показалось!» — передразнил он. — Лучше б она превратилась в дракона, чем в это!

Он подошёл к директорскому столу, достал из шкафчика початую бутылку виски, налил себе полстакана и залпом выпил.

— У меня есть карта, — внезапно сказал Поттер.

— Что? — не понял Снейп.

— Карта, — повторил Поттер. Он торопливо достал из кармана в несколько раз сложенный лист пергамента, постучал по нему волшебной палочкой, что-то неразборчиво прошептал и тут же уткнулся в пергамент носом. — Нашёл! — воскликнул он спустя минуту, указывая на карту пальцем.

Снейп склонился над пергаментом. Там, где палец Поттера упирался в перекрестие двух линий, двигались маленькие следы когтистых лап, над которыми было написано «Директор Нюхлер».

Директора ловили всем преподавательским составом до глубокой ночи. Сопротивляясь и то и дело пытаясь улизнуть, она исцарапала и Флитвика, и самого Снейпа, и только Невиллу каким-то чудом удалось её удержать. Может, это сработали остатки драконьих инстинктов? А может, он просто больше других старался? Ответов на эти вопросы у Снейпа не было. Впрочем, как и сил. МакГонагалл перепоручили заботам Невилла, и во втором часу ночи, вконец измученные и просто падающие с ног от усталости, они наконец разошлись по своим комнатам. Снейп, не раздеваясь, упал лицом в кровать и сразу уснул. А в половине четвёртого утра его разбудил шёпот. Он вскочил с постели, инстинктивно пытаясь нашарить палочку, и даже не сразу понял, что видит перед собой Патронуса.

— Кабинет Слизнорта, — прошептало бесформенное облако голосом Поттера и тут же растаяло, словно его и не было.

Через десять минут Снейп был уже на четвёртом этаже. Дверь была не заперта. Потер сидел на ковре, обнажённый по пояс, и выглядел — краше в гроб кладут. Руки у него дрожали, он судорожно сжимал пальцами утешающий шарик и, кажется, пытался дышать.

— Вот, — сказал он, завидев Снейпа, и тут же повернулся к нему спиной. Между лопатками, в кровавом месиве кожи, у него постепенно прорастали настоящие серые крылья.

— У вас всё не как у людей! — внутренне холодея, выдохнул Снейп. — Вы даже превратиться нормально не можете!

Он торопливо нашарил в карманах флакон с восстанавливающим зельем и протянул его Поттеру:

— Пейте, живо! — велел он.

Поттер послушно выпил.

— Как это произошло? — спросил Снейп, пытаясь обработать Поттеру спину заживляющим зельем.

— Я не знаю, — честно признался тот. — На меня просто накатила какая-то тоска. И мне внезапно захотелось отправиться на юг, там было что-то важное. Кажется, там меня ждала семья. А потом, потом… — он нахмурился и так и не смог закончить фразу.

— Думаю, вы должны были превратиться в гиппогрифа, — злясь, сказал Снейп, — упёртый и храбрый. Идеальный выбор. Но что-то пошло не так, что-то вам помешало…

Снейп перевёл взгляд на руки Поттера.

— Это ведь шарик, что вы взяли из вещей Лонгботтома? — нахмурившись, спросил он. — Мне кажется, я видел точно такой же на столе у МакГонагалл. Дайте его сюда.

Он потянулся, чтобы забрать у Поттера шарик, и вдруг увидел на полу тот самый помятый свиток, который за обедом черкал Поттер, и разозлился пуще прежнего.

— Что такого вы всё время пытаетесь писать в этом пергаменте, который так старательно прячете? И для чего вы приехали в Хогвартс на самом деле? — резко спросил Снейп, сжимая запястье Поттера. — Если не хотите превратиться в гиппогрифа — самое время сказать правду. Вы ведь знали, что с Лонгботтомом дело нечисто? Знали заранее?

— Нет, — сказал Поттер, пытаясь вырвать руку. — Не знал. И мой приезд в Хогвартс никак с этим не связан.

— Не врите! — рявкнул Снейп. — Сейчас не время хранить чёртовы тайны!

Он вытащил из кармана палочку и произнёс:

— Акцио пергамент.

— Не смейте… — попытался остановить его Поттер. Но Снейп уже развернул пергамент, пробежал глазами первые строчки, сжал зубы, чертыхнулся и, свернув пергамент, вернул его Поттеру.

— Могли бы просто сказать… — произнёс он, чувствуя себя ужасно глупо.

— Что сказать? — прохрипел Поттер. — Что мы расстались с Джинни? Что она считает, что моя работа в Аврорате разрушает наши отношения? Что я приехал в Хогвартс, чтобы просить МакГонагалл взять меня на должность преподавателя Защиты от тёмных искусств? Что я пытаюсь сохранить свой брак? Вы это хотели узнать, профессор?

— Нет, — сказал Снейп и тут же неловко добавил: — Вам нужно в Больничное крыло.

— Чёрта с два я пойду в Больничное крыло, — огрызнулся Поттер. — Я хочу с этим разобраться! Идёмте в кабинет директора! Я должен найти этот проклятый шарик!

— Вы не дойдёте…

— Если вы не заткнётесь, профессор, и не перестанете кудахтать надо мной, как наседка, то скоро я туда полечу…

* * *

Они вдвоём сидели в учительской и ждали Флитвика. Поттер пил восстанавливающее зелье и заедал его шоколадом. Крылья у него больше не росли, и хотя на щеках его проступил нездоровый румянец, падать в обморок он явно не собирался.

— Мерлин всемогущий! — воскликнул заспанный Флитвик, появляясь в дверях. — Пять часов утра. Скажите, что мне просто снится кошмар. Архангел Михаил! Это что, наказание за все мои грехи?

— Вот, — сказал Снейп, указывая на три совершенно одинаковых шарика, лежащие перед ним на столе. — Мы уверены, что причина в них. Мы нашли один в карманах Невилла, второй на столе у Минервы, третий здесь, в учительской, на полу. Слишком невероятно, чтобы это было простым совпадением. На них есть какой-то символ, но мы не знаем, что он означает.

Флитвик подошёл ближе, внимательно осмотрел шарики и нахмурился.

— Мне кажется, я где-то уже видел этот символ, — задумчиво произнёс он и тут же принялся рыться в своих карманах. — Сейчас, где-то здесь, — пробормотал он. Наконец он с победным видом извлёк из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, развернул его и положил на стол рядом с шариками. — Вот, — довольно добавил он, — я знал, что не ошибся.

Снейп внимательно посмотрел на лист бумаги — перед ними лежала маленькая, порядком измятая цирковая афиша. Мерлин, и как он мог про них забыть?

— «Волшебный цирк Арканус — фантастические твари со всего мира, настолько невероятные, что вам и не снилось!» — прочитал Поттер. — Что это? — спросил он удивлённо, поднимая глаза на Флитвика.

— Это цирк. Две недели назад они приезжали в Хогсмит. Поглазеть на их представление съехалась куча народу со всей Шотландии. Многие из Хогвартса тоже ходили на их выступления: старшие ученики, Минерва, Лонгботтом, Септима, Аврора, я. Тем, кто купил билет, давали точно такие же утешающие шарики с эмблемой цирка, просто как сувенир. Вот, взгляните, — он ткнул пальцем в угол афиши, и Снейп наконец увидел знак уробороса, в середину которого был вписан точно такой же символ, как на шарике. — Мне тоже дали такой шарик, но, кажется, я его потерял…

Он вновь пошарил по карманам, но так ничего и не нашёл.

— Думаю, в Аврорате к этому цирку будет очень много вопросов, — хмуро взирая на афишу, сказал Поттер.

* * *

Спустя две недели Поттер вновь появился в Хогвартсе. Дела в замке к тому времени уже вошли в привычную колею, Вектор и МакГонагалл расколдовали, теплицы восстановили, и Помона с Невиллом вовсю заселяли их новыми растениями. Поттер без своих крыльев выглядел как-то крайне прозаично, хотя в целом имел вид усталый, но вполне довольный. В кабинете Минервы собрались всё тем же составом. Флитвик принёс медовуху, и все решили, что в этот раз вполне можно обойтись и ей.

— Это Амарат, — объяснил Поттер, открывая чёрный футляр. — Я хотел вам его показать. Именно он стал причиной тех бед, что случились в Хогвартсе.

Снейп посмотрел на длинные голубые чётки, лежащие на чёрном бархате, и невольно почувствовал, как внутри пробуждается первобытный страх.

— Древняя магия в чистом виде, как она есть, — с невольным почтением в голосе сказал Флитвик, осторожно касаясь пальцами уже знакомых всем утешающих шариков. Чётки состояли из тридцати таких шариков, а самая большая чёрная бусина замыкала собой нить.

— Бытует легенда, — сказал Поттер, — что создателем Амарата был монах, живший когда-то в горном монастыре рядом с перевалом. Как-то в тех краях выдалась особо суровая зима, перевал замело, и многие путники стали искать приют в монастыре. Но женщин в монастырь не пускали, и тогда монах, боясь, что они не смогут спуститься в долину, решил использовать магию. Он заколдовал свои чётки, а затем снял с них все бусины и раздал их женщинам на перевале. Если с женщинами случалась беда, если они попадали в буран или теряли дорогу, бусины околдовывали их разум и превращали их в животных, и тогда старшая бусина Амарата начинала их звать. Они шли на её зов, обещавший им приют и еду, и возвращались в монастырь, где жили в облике животных, пока не наступала весна. А затем монах отпускал их на волю, и они снова превращались в людей. Так что намерения у создателя Амарата вроде как были добрые.

— Добрыми намерениями устлана дорога в ад, — сухо сказал Снейп.

Потер пожал плечами и спорить не стал.

— Как бы там ни было, но Амарат очень долго считался всего лишь легендой, пока лет сто назад в Нью-Йорке не случился скандал, и некоего мистера Скендера, владельца цирка «Арканус», обвинили в том, что он при помощи чёрной магии околдовывал сознание людей, заманивал их в свой цирк и, превращая их в экзотических животных, заставлял выступать на арене. Скендер сбежал со своим цирком во Францию, скандал замяли, и больше о Амарате ничего слышно не было, пока не случились недавние события. Внук того самого Скендера, унаследовавший не только его цирк, но и артефакт, решил заняться подпольной торговлей волшебными животными. На своих представлениях он раздавал бусины вместе с билетами и ждал, каков будет улов. Если бусина доставалась тому, у кого всё в жизни было хорошо, она терялась в его карманах среди прочих мелочей, а затем и вовсе исчезала, возвращаясь к старшей бусине. Но если бусина попадала к тому, в чьей жизни не всё было ладно, тогда в ней просыпалась магия. Сначала эти бусины несли утешение, и их хотелось трогать снова и снова, а затем их магия набирала силу, и люди превращались в животных.

Снейп смотрел на Амарат и думал о том, что древний артефакт смог отыскать в Хогвартсе идеальных жертв. Лонгботтом, ещё не нашедший своего места в Хогвартсе и недавно расставшийся с Лавгуд, Вектор, скорбящая по брату, МакГонагалл, уставшая тащить на себе школу, Поттер, едва не потерявший семью…

— Все мы чувствовали зов старшей бусины, — сказал Поттер, словно прочтя его мысли, — и хотели последовать за ней, потому что она обещала дать нам то, чего нам так не хватало. И если бы не магия Хогвартса с её утешающими чарами, то Невилл и, вероятно, Вектор ушли бы из Хогвартса буквально спустя пару дней после того, как побывали на представлении. И вряд ли бы мы их когда-нибудь нашли.

— Боже, — сказал Флитвик, с содроганием взирая на чётки. — Они ведь раздавали эти утешающие бусины детям!

— Хогвартс их уберёг, — сказал Поттер, — он свёл на нет действие артефакта. Но на взрослых чары Хогвартса действовали слабее, и поэтому почти спустя две недели магия Амарата всё же одержала верх.

— Были и другие пострадавшие? — спросила Минерва.

— Да, — сказал Поттер, — прежде чем мы арестовали Скендера, магия Амарата околдовала многих. Некоторых он держал в цирке, их мы спасли, но скольких он уже успел продать, мы не знаем. Это нам ещё предстоит выяснить.

— Унесите это из моей школы, — сказала МакГонагалл. — Я не хочу это видеть.

Поттер кивнул и закрыл футляр.

* * *

Снейп вышел из кабинета вслед за Поттером и остановился перед винтовой лестницей, не зная, что сказать.

— А знаете, профессор, — начал внезапно сам Поттер, — у меня куча хороших новостей. МакГонагалл подписала бумаги о моём назначении, на следующей неделе я выхожу на работу в Хогвартс. И Джинни прислала мне большое письмо. Она чертовски этому рада.

— С ума сойти, — язвительно процедил Снейп. — Вы же знаете, что должность проклята?

— Да и плевать, — невозмутимо ответил Поттер.