Нравится ли тебе моё лицо? (джен)

Тишина Тенистого Леса была разрушена негромким хлопком, от которого с поникших сосен сорвались растревоженные вороны, а в темноте грязных и густых кустов боярышника что-то рассерженно ухнуло и уползло прочь. Это место не особо радовало гостеприимством и в обычное время, что уж говорить про почти обезмаженные ночи, которые случались на островах не так уж и часто.

Ян не любил трансгрессировать в леса — так и не заучивший до конца премудрости телепортации, он боялся свалиться куда-нибудь в кусты или в болото. В одиночку с этим еще можно было бы справиться, но сегодня у него "на прицепе" был ценный мальчишка, ранить которого сухими ветками совершенно не хотелось. Благо, приземлились эти двое на благополучно пустое место.

Легким заклинанием Ян подвесил на высоте в полметра над их с Марком головами небольшой светящийся шарик, который давал видимость в нескольких метрах вокруг себя, и быстрым шагом направился вперед, к небольшой поляне, земля которой была изуродована переплетенными корнями деревьев вокруг нее. Судя по совершенной глухомани, переместиться волшебникам удалось в непроходимую чащу.

У меня к тебе три вопроса, Марк, — Ян шел чуть впереди и разглядывал дорогу на наличие змей и рано проснувшихся аук. — Первый: как сильно ты владеешь магий земли? Второй: какие заклинания уничтожения предмета тебе известны? Стой, — попав на искомую полянку, Ян придержал Марка за плечо, прошел несколько метров вперед и остановился.

От светового шарика пейзаж выглядел нарочито черным, и сам призрак смотрелся неприятным грифельным рисунком, а не живым человеком. Он пару секунд молча разглядывал мальчишку и продолжил:

— И вопрос три: мое лицо тебе симпатично?

Дубровский повременил с ответом, тщательно и почти демонстративно ощупывая себя на предмет исчезнувших частей тела. Пересчитал пальцы, ощупал рога, даже хвост рассмотрел, который как всегда вылез в волнительной ситуации. Пальцы были холодные и немного дрожали, хотя число их осталось прежним. Марк замер там, где его придержали, и поднял глаза на Януса. Обычно тот не слишком походил на привидение, так что даже забывалось иногда, что вицеаркканцлер не вполне живое существо в общепринятом физическом смысле. Но сегодня... Сегодня да, он выглядел как самый настоящий призрак, бледный и серьёзный.

— Я владею магией земли сильно, — не размениваясь на ворчание, начал отвечать Дубровский, серьёзность вицеаркканцлера его заражала, как насморк. — В рамках моего воображения и безопасности я могу практически всё. Заклинания уничтожения: бомбарда, редукто, экспульсо. В зависимости от того, что вам нужно уничтожить — воспламеняющие заклинания, — хронолог почесал кончик носа и не особо раздумывая ответил на последний вопрос просто: — Вполне.

Опустив руку, Дубровский почувствовал холодный металл, спрятанный под курткой. Ожидаемого облегчения это не принесло, Марк всё ещё не мог понять, зачем ему что-то подобное, если у него всегда есть магия земли, весьма могущественная и куда менее...

— Вполне симпатично, — повторил он и замер, не мигая.

— Значит стрелять будешь в грудь, а не в голову. Размозженная физиономия, которая когда-то казалась симпатичной — зрелище не для слабонервных.

Ян расстегнул пиджак и сбросил тот на корягу. Светлая рубашка в темноте выглядела слишком вульгарно, от чего вицеаркканцлер машинально поморщился, закатывая рукава по привычке до середины предплечий.

— Не пугайся. Мне нужно сменить тело. Для этого мне надо умереть в этом, — он опустил руки и в жесте легкой растерянности чуть шевельнул кистями. — Извини, что прошу тебя о таком, но больше мне некого. Стреляй в сторону сердца. Прицел держи на уровне ведущего глаза. Постарайся не промазать, солнышко, я очень не люблю раны от огнестрела. Умирать от них слишком больно, и сами они напоминают мне о временах, которые я искренне стараюсь забыть, и воспоминания о которых очень глубоко спрятаны и не извлекаются. Не хотелось бы, чтобы процесс затягивался, — Янус широко улыбнулся, от чего красивое лицо слишком долго служившей ему внешности оживилось и хитро сверкнуло глазами. — Главное, не бойся. Ты же знаешь, я не выбрал бы тебя, если бы не был в тебе уверен. Когда ты это сделаешь, тебе нужно будет максимально уничтожить тело. Не должно оставаться ничего. Вообще ничего. Сегодня день, когда колдовать очень сложно, но ты артефакт, и ты сделать это сможешь. Будет больно, думаю, но ты это сделаешь, кот. Здесь очень подходящее место, — он легко попинал корень дерева носком узкого ботинка. — Поднимешь корни, чтобы они забрали все, что от меня останется, и утащили как можно глубже в землю. Если ты перед этим это безобразие еще и подожжешь или хорошень измельчишь — будет совсем замечательно. Я вернусь через несколько дней, нужно будет добраться до островов с места своего оживления. Я обещаю, что вернусь. Сильно не изменюсь, я присмотрел для себя мужчину не такого... — Ян приподнял бровь, — смазливого, как сейчас.

Он зачесал назад пальцами волосы и кивнул:

— В глаза не смотри. Стреляй уверенно, сокровище.

— Идите к чертям, да? Я так и знал.

Марк с отвращением вытащил из-под куртки Ленин кремниевый пистолет с голой девицей на рукоятке, и с размаху сел на ближайший корень. Холодной, влажной от пота ладонью прикрыл глаза, чтобы век не видеть светлую рубашку, пиджак и всё остальное. Век не увидеть. Корни, трава и камни растерзают рубашку вместе с лицом, и оно очень скоро забудется, заменится новым.

— Вы думаете, это честь какая, убить вас? — вопрос глухо шлёпнулся Дубровскому под ноги, тихий и сухой. — Или что это так, — Марк щёлкнул пальцами, — как старое кресло заменить на новое? Хотя, вы же трёхсотлетний призрак, о чём это я, конечно, вы давно забыли, каково это.

Марк крепко зажмурился и закусил костяшки на правом кулаке чуть ли не до крови. Внутри что-то одновременно горело и цепенело от мороза, или чего-то очень похожего на... Он с таким удивлением поймал себя на этом чувстве, что будто отрезвел. Даже руки перестали дрожать. Было сложно поверить, что оно, это чувство, могло само зародиться в его мозгу, оформиться и вот теперь лопнуть. А потом — застыть.

Марк взвёл курок. Вполне возможно, что это был совсем не курок, Дубровский совершенно не владел огнестрельным оружием, видел только в фильмах, поэтому интуитивно повторял знакомую схему действий: взвести курок, прицелиться, а дальше, как пойдёт. Курок щёлкнул, Дубровский встал и вышел на поляну. Прямо встретил взгляд Януса, запоминая понемногу его лицо. Оказывается, раньше он никогда не присматривался и многое упускал.

— Знаете почему вы выбрали меня? — почти праздно спросил он. — "Я в тебе уверен", звучит так по-рыцарски, как будто даже красиво. Вы выбрали меня, потому что я безотказный. Уже чуть менее красиво. Потому что для вас важен результат, чисто, быстро и никакого мошенничества. Но мошенничество есть. Вот оно, — он обвёл ладонью поляну. — Вы сделали меня частью вашего плана по смене одного лица на другое, привели сюда с пистолетом, весь такой загадочный целый вечер ходили, раздавали грамоты детям. Зачем что-то объяснять, Марк безотказный, он со скалы спрыгнет, в ядерный реактор в плавках войдёт, только скажи. И знаете что самое блин страшное? — Марк поднял пистолет, направив его дуло точно в сердце вицеаркканцлера. — Я же всё это сделаю.

Так было всегда, как иначе, прыжки на доверие были коньком Дубровского в детстве, он лучше всех умел падать спиной назад, бросаться в темноту, не зная, есть ли там спасательная сетка. И прежде эти прыжки никогда не заканчивались настоящим падением, потому что Дубровский знал, кому он доверяет. До сегодняшнего дня.

Когда вернётесь, не ищите меня какое-то время. Подольше. Я теперь в отпуске, можно сказать. Надо выбросить пару-тройку старых кресел, сами понимаете. Чтобы не кидаться больше ядерным реакторам навстречу. Алоха.

Пистоль, точно указывавший вицеаркканцлеру в грудь, вдруг вскинулся.

Бах.

Если подумать, теперь лицо Януса даже не казалось симпатичным. С пустыми глазами и неопрятно развороченным широким лбом.

Марк вернул пистолет в карман куртки, после выстрела он был общигающе горячий, быть может, даже пропалил ткань. Хронолог присел на корточки рядом с раскинувшимся на корнях телом. Если подумать, то и чувство, так внезапно возникшее в нём, не ошибка. Не с неба оно взялось, назрело или выросло. Горькое, как полынь, разочарование.

— Инсендио.

Тело горело плохо. Быть может, октарин, или эктоплазма, или ещё что-то мешало, не каждый день сжигаешь уже давным давно мёртвых людей. Пришлось поджигать его несколько раз и помогать пламени разгораться ветками и кустами, которые послушно вырастали и тут же падали в костёр. Нужно ли говорить, что пахло не лавандовым маслом? Приходилось прикрывать ладонью нос и рот, сглатывать тошноту. Когда на месте Януса Полуэктовича Невструева осталась чёрная дымящаяся бесформенная масса, корни разорвали её на крупные куски, потом куски поменьше. Корни вились змеями, елозили друг о друга с глухим скрежетом, перетирая и остатки тела. Марк не сходил с места до тех пор, пока не осознал точно — практически все частицы рассеяны, вплетены в землю и захоронены очень глубоко. Глубже, чем можно прорубить яму и прокопать. А корни верные, они никому не расскажут, где конкретно случилась очередная смерть призрака. Им, по крайней мере, можно доверять.

* * *

Учебный год начался уже почти неделю, как, но вицеаркканцлер все никак не мог войти в привычный рабочий ритм. Скорее всего, дело было в новом теле, к которому Ян привыкал очень сложно. Последнее полученное, приобретенное им после неприятностей во время отпуска, подходило призраку не очень: катастрофически видоизменившееся и барахлящее, оно целиком держалось исключительно на иллюзиях и чертовом октарине, к которому, как оказалось, было очень легко почти наркотически пристраститься.

Без него стало легче. И это состояние "легче" длилось то ли несколько секунд, то ли минут, то ли десятилетий, за которые Янус уже было решил, что его существование каким-то чудом прервано. Остаться комком воспоминаний — этот исход казался чуть менее привлекательным, чем просто исчезнуть, но вполне приемлемым. Попадания в христианский рай Ян, конечно, и не ждал.

Но долгожданная тишина и темнота, которые уже было почти принесли что-то похожее на покой, прервались шумом большого города и светом в глаза — новое тело открыло глаза где-то в Центральном Парке Большого Яблока. Парень был бродягой и не отличался совершенно ничем выразительным, кроме подходящей внешности и парочки родственников не-магглов. И большего, в общем-то, господину Невструеву и не требовалось. Пара дней на привыкание, пара дней на расстановку порталов — и он вернулся в Королевство. Неделя в НИИ, несколько дней в Тарантайске — и можно было возвращаться в Университет. Первым, кто встретил Яна в Незримом был его убийца. Холодный туман пробирал до костей, но куда холоднее был туман в голове Марка, что заставил его покинуть уютный Большой Зал и отправиться по мосту в сторону воздушного порта. Запах табака, старые воспоминания и новое лицо. Сможет ли он к нему привыкнуть? Но какое бы тело он не носил, все равно оставался тем же хитрым лисом, любителем намеков и недосказанностей.