«Odi et amo» (гет)

Она так не хотела. Он тоже так не хотел:

Чтобы взгляд кромсал, а голос рвал на куски!..

Он дышал рядом с ней легко. И в обломки тел

Чистокровных мисс лишь на миг сбегал от тоски.

Было время, когда он ножами швырял слова

И презрением скользким красивый свой пачкал рот.

От величия древней крови плыла голова,

А она говорила, что он лишь больной урод.

Злые иглы холодных глаз он точил семь лет:

Отвращенье к ней искажало его черты.

За ним шлейфом бродили тени его побед,

Каждый раз вызывая в ней триумф тошноты.

Он считал — ему можно всё, а ей всё — нельзя.

И пытаясь жестокой шуткой развеять сплин,

Сам не мог понять, почему у неё друзья,

Если он и в толпе придворных всегда один.

Но в какой-то миг он вдруг стал за двоих дышать,

Правду жизни в глазах отца превращая в ложь.

Без причин она тоже стала его замечать.

И сердца их мешками рухнули в жаркую дрожь.

Он пил тёплый тягучий страх, как обычный сок

В бесполезных попытках смыть её карий взгляд.

Он хотел её выплюнуть, только уже не мог.

Она тоже уже не могла всё вернуть назад.

И быстрей, чем лондонский мост, он стал падать вниз:

В узел плоть скрутив, его кровь кричит о грехе!

И в попытке бегства он вдруг ступил на карниз,

Прикоснувшись в муках к последней своей черте…

Он остался жив. Но всё так же нет сил дышать.

Он тяжёлым взглядом крушит тишину вокруг.

В этот миг ей хочется просто его обнять,

Чтоб укрыть от боли в кольце запрещённых рук.

Искалечен нежностью, смотрит он ей в глаза,

И меж рёбер клокочет пульс в ритме рваных фраз.

Поцелуем яростным может он доказать,

Что под кожей черти поют слизеринский джаз!..

Аромат вины их притягивал и бесил.

Грязнокровка, лорд — что же светит им впереди?

Ведь он выплакал боль свою из последних сил

И отважным котёнком лёг на её груди.

В грязный рай превратился его персональный ад.

Она так не желала жить! Вряд ли он желал.

Утолённая жажда платины — шоколад.

Но возможно, их ждёт совершенно другой финал…

__________________________________

«Ненавижу и люблю» (лат. «Odi et amo») — название двустишья древнеримского поэта Катулла.

Нет вражды более злобной, чем та,

которую порождает любовь.

Проперций

* * *

Ты породистым мальчиком плыл по судьбе

Под крылом стопроцентного лорда.

Мантру «Кровь — это всё!» с детства пели тебе,

И ты нёс это знание гордо.

В школе льстили друзья, презирали враги.

Но тебя пусть не это тревожит —

Незнакомое чувство рождают шаги

Той, одной, что тебя уничтожит!

Твоя ненависть к ней идеально чиста,

Но в азарте слепого презренья

Слишком близко к тебе оказалась черта,

За которой — стена пораженья.

Жизнь ворвётся в твой рай строем чёрных полос.

И всё то, во что верилось свято,

Вдруг утонет в отраве строптивых волос

С ароматом корицы и мяты.

Ты привык получать сразу всё и с лихвой,

Невзирая на лица и слухи.

Но она так легко не пойдёт за тобой,

Как твои слизеринские шлюхи.

Гордым пятнышком вспыхнет её силуэт

На твоём чистокровном радаре —

И в тебе для тебя ничего больше нет…

Только жажда. Да взгляд её карий.

Она вся состоит из упорства и слёз.

И в попытках уйти от погони

Твоей шалой тоски дрессированный пёс

Слижет яд с гриффиндорской ладони.

Ты с ней будешь свинцово-растерянно груб,

Так что вдруг самому станет больно.

Но сотрёт твою злость ластик трепетных губ,

И все демоны стихнут невольно.

Ночь оденет в лохмотья горячечных снов

Твою тёмную душу вандала,

И рождённых в бреду откровений и слов

Наяву вдруг окажется мало.

Незаметно исчезнет вся жизнь напоказ.

И тогда в ритме дикого скерцо

Пусть Авада её непростительных глаз

Навсегда заберёт твоё сердце.

Проиграв — победишь! Ты угоден судьбе:

С высоты опустевшего трона

Удивительно нежно. И только тебе!

Улыбнётся ТВОЯ Гермиона…

У сердца свои резоны, над которыми

разум не властен.

Блез Паскаль

* * *

Он приклеен внутри к твоим векам —

Стылых глаз бледно-пепельный лёд.

И на зависть всем пинакотекам*

Даже время его не берёт.

Как такое случилось, всезнайка:

Вот раскинула карты судьба,

И невольно ты стала хозяйкой

Своего основного врага?!..

С детства вы не играли в молчанку,

Но с презрением делали вид,

Что не вывернут мир наизнанку

Чередой ядовитых обид...

Ты всегда была гордостью школы,

А теперь превратилась в цветок —

Да такой, что свалился с престола

Слизеринский бесчувственный бог!

Женщин он выбирает с усмешкой,

Как товар в магазине конфет, —

Жадно комкая фантики в спешке,

Предвкушая вкус новых побед.

Он любить не умеет, но злится —

Как же! — лучшая из учениц,

Гриффиндорская юная львица,

Правит бал лёгким взмахом ресниц!..

Вы столкнётесь в гостиной. Под вечер.

Слишком близко, чтоб что-то решать.

Раздражённый фатальностью встречи,

Он захочет тебя растоптать.

Звук пощёчины. Сердцебиенье.

Взгляд, сдирающий кожу с лица:

Ваши первые прикосновенья

Быстро станут началом конца.

Мир был глупой иллюзией счастья…

В продолжение медленных мук

Кандалами на хрупких запястьях

Щёлкнут пальцы породистых рук.

Но в тисках своей яростной дрожи

Твой тюремщик забыл об одном:

Что его благородная кожа

Непростительно пахнет дождём.

Это грёбаный рай!.. И у двери

Вены вдруг закипят от стыда,

Прогнозируя только потери,

Если всё же ты ступишь туда...

Кто напишет финал этой пьесы?..

Вряд ли ты представляла себе,

Что к ногам грязнокровной принцессы

Принц прискачет на белом коне...

Только страх не изгонишь молитвой!

И в дыму лихорадочных фраз

Ночь безжалостно вырежет бритвой

Боль твоих изолгавшихся глаз.

Его голосом вспороты вены —

Резкий шёпот — как рвущийся шёлк:

«Ты нужна мне!..» — И рушатся стены,

Оттого что он бешено зол,

Он убит! Уничтожен блаженством!

Превратил его ненависть в труп

Неуклюжим своим совершенством

Поцелуй твоих девственных губ.

Дольше ты притворяться не сможешь,

И останется только одно:

Разделив с ним запретное ложе,

Вознестись, камнем рухнув на дно...

Плоть струной предвкушает паденье —

В этот страшный предательский миг

Ты уже не отыщешь спасенья

В благодатных объятиях книг.

Захлебнувшись отчаянным «Драко!»,

Ты дрожа переступишь черту —

Кровь смешает с упорством маньяка

Твою грязь и его красоту…

Нынче сытые бесы довольны

И мурлыкают между собой —

Ведь теперь ты сама, добровольно,

Стала узницей замка Малфой!

Здесь, впервые за месяцы ада,

Ты ЕГО обнимаешь без слёз!

И качает волна шоколада

Колыбель снежно-белых волос…

__________________________________

Floris (лат.) — цветок, девственность.

* Пинакотека — у древних греков помещение для хранения живописных изображений.