Последствия не своего выбора (джен)

* * *

— Почему Невермор? — присаживаясь на кушетку, спросила женщина с участливым взглядом, который, что удивительно, нисколько не бесил. Талант однако.

— А почему нет? — участливый взгляд не бесил, но к откровенному разговору тоже не подталкивал.

— Я читала твои характеристики и, судя по всему, ты хотел бы быть обычным человеком. Ты сбежал из дома и раз уж ты такой сознательный молодой человек, который решил не бросать образование, то мог выбрать любую обычную школу? — уточнила женщина, перелистнув пару страниц на планшете с документами, — Однако ты сразу пришёл в школу для изгоев. Почему?

— Я не идиот, — резко выплюнул в сторону оппонента и поднял на неё острый, не по-юношески серьёзный взгляд, — вы допущены до тайны волшебного мира в силу профессии и специфического места работы, так что должны знать, что я оборотень с хорошо развитым волшебным даром. У меня сломали волшебную палочку, меня выкинули из Хогвартса. Хорошо хоть, что всё обошлось и меня на месте не казнили. Мне только шестнадцать, я несовершеннолетний и защитить себя никак не смогу, а вы знаете сколько ингредиентов можно собрать с такого «экземпляра» как я? — парень выдержал паузу. Женщина на пару процентов поднялась в графе уважения, когда не стала лицемерно отводить взгляд. — Я не смог бы сам себя защитить, поэтому даже не думал прятаться в совсем обычном мире. Невермор же подходит мне и может обеспечить безопасность такому как я.

Они посидели немного молча. От окна доносились звуки небольшой, но достаточно оживлённой городской площади. Шуршание шин по асфальту, зазывания лоточника, чуть слышные разговоры и смех, который с недавних пор заставлял непроизвольно кривиться. С минуты на минуту колокольня должна была отметить завершение очередного часа и тогда же закончится сеанс пыток. Юноше нужен был этот небольшой перерыв в разговоре. Он быстро успокоился и взял себя в руки, заранее готовый к тому, что следующий вопрос ему очень не понравится и надо опять не вспылить. Пресловутый участливый взгляд не бесил, но вопросы выводили из себя просто на счёт раз-два. Ещё и полнолуние намечалось на сегодняшнюю ночь, что не добавляло спокойствия.

— Раз ты сам понимаешь, что не смог бы себя защитить, почему не остался с родителями? Почему ты сбежал из дома? — задали ему прямо-таки напрашивающийся вопрос.

Как бы он не готовился к этому вопросу, но тот всё равно поднял в душе волну негодования. Слишком мало времени прошло, слишком свежа была обида на родственников, на «друзей», да вообще на всю ситуацию. Слишком сильно хотелось сказать этой мадаме, чтобы она не лезла не в своё дело, но самое обидное, что это была её работа — лезть не в своё дело. Отмахнуться от вопроса так просто не получится. Можно промолчать сейчас, но она ведь вернётся к нему в следующий раз. Парень скрипнул зубами, когда сильно сжал челюсти, лишь бы не ляпнуть ничего оскорбительного. Благо, что специалист ему попался понимающий и она не стала давить, видя молчаливую реакцию. Но следующие её слова всё равно были так же неприятны, как и предыдущий вопрос.

— У вас достаточно скоро намечаются родительские выходные в Неверморе, ты же в курсе?

— Примерно через месяц. Я знаю, — коротко и хлёстко.

— Школа сразу известила твоих родителей, как только ты появился здесь, так что они сто процентов будут на родительских выходных. Мы с директрисой Уимс решили попросить их раньше не появляться, видя твой настрой. Рассказали только, что у тебя всё в порядке, им этого было достаточно и они не настаивали на срочной связи с тобой, что удивительно.

— Я знаю, — так же коротко. — Я был в кабинете директрисы, когда… — парень неопределённо повёл рукой в воздухе. — У меня будет ещё время чтобы морально подготовиться к их визиту. Я справлюсь.

Спасительный колокол на городской площади слился с тихим звоночком часов в кабинете психолога доктора Кинботт. Ремус Люпин резко встал и почти сбежал, только на выходе притормозив ровно на пару секунд, чтобы вежливо попрощаться. Всё таки он всегда был воспитанным молодым человеком и пусть последние события в его жизни значительно пошатнули его веру в человечество и испортили характер, но моральные качества засели куда глубже и не слишком-то просто было отбросить прочь старые привычки, даже если нахождение в этом кабинете было ему крайне неприятно.

— Директриса Уимс, Уэнсдей, — кивнул головой в приветствии.

— Мистер Люпин, — поздоровалась в ответ руководительница его новой школы, пока чёрно-белая девушка молча и не мигая рассматривала Ремуса, — составите мне компанию за чашечкой кофе пока у мисс Аддамс будет сеанс с доктором Кинботт?

Ремус как представил, что женщина сейчас продолжит начатый психологом разговор про причину побега из дома, так его натурально передёрнуло и он поторопился отказать.

— Я хотел бы прогуляться до школы пешком. Тут не сильно далеко, насколько я помню, — посмотрев на скептично изогнутую бровь женщины, он поторопился добавить:

— Если вы помните, я сам приехал в Невермор и сбегать не собираюсь отсюда, так что можете сосредоточить внимание на…

Ремус кивнул на Уэнсдей и резко замолчал, поняв, что это было не сильно вежливо, говорить вот так в присутствии девушки. Невольно подставил её. Однако в её безжизненном немигающем взгляде промелькнула даже какая-то довольная эмоция. Или, может, это была толика уважения, мол «подставь другого, чтобы не доставали тебя самого» и она это понимала и принимала сейчас?

— Снимаю шляпу перед вашей проницательностью, мистер. Я не планирую надолго задерживаться в этом подростковом аду, — и она, похоже, действительно была довольна (ну, в своей своеобразной манере) и не скрывала своих планов побега от директрисы. Странная девушка.

— Тогда не буду мешать вам, иначе опоздаете на свой сеанс, — уточнение, что это «сеанс пыток», так и повисло в воздухе между двумя подростками.

Директриса явно расставила приоритеты и решила действительно остаться у входа в здание, чтобы последить за Уэнсдей. Ремус казался не настолько проблемным учеником, как эта мрачная заноза и можно было отправить его в школу одного.

— Только отметьтесь по приходу в школу у куратора мальчиков, — отдала распоряжение мисс Уимс.

— До встречи, — кивнул парень Уэнсдей и уже разворачиваясь услышал тихое, но вполне уверенное:

— Надеюсь уже нет.

Однако встрече суждено было случиться уже в этот же вечер, совсем скоро…

Короткий разговор с директрисой и Уэнсдей отвлёк Ремуса от мыслей о собственной семье, о своей жизни и переключил на невольную коллегу по психологическому несчастью. В школе они появились почти одновременно. Рем с одним чемоданом вещей, пешком от ближайшего пункта международной портальной сети, куда перенёсся портключом из родной Англии, сбежав из родительского дома. А Уэнсдей подъехала к воротам школы на шикарном авто, под конвоем родителей, брата и дворецкого-водителя. Глядя на них, сразу было заметно как напряжена девчонка, как внимательно взрослые отслеживают её поведение и действия. И пусть было заметно, как они её любят, но разлад в семье было видно ещё лучше. Ремус сам стремился попасть Невермор, а Уэнсдей наоборот притащили сюда почти силком. Родители Уэнсдей учились раньше в Неверморе и девочка всеми силами отнекивалась от этого факта, не хотела превратиться в их копию, не хотела вращаться в аналогичных кругах и соперничать с тенью их прошлых успехов и неудач, их репутацией. Протест так и бросался в глаза.

А Ремус… Родители Ремуса тоже когда-то учились в Неверморе. Потомственные рождённые оборотни. Они из поколения в поколение попадали в детстве за парты этого уникального заведения, где находили свою стаю, близких себе по духу волков, находили себе пару на всю оставшуюся жизнь и никогда больше не чувствовали себя одинокими. Невермор очень много давал оборотням. И сейчас Ремус очень жалел, что когда-то получил приглашение на обучение в Хогвартсе, а не уехал учиться сюда, в Невермор. Он, в отличии от Уэнсдей, с удовольствием повторил бы путь родителей, давно нашёл бы себе настоящих верных друзей, свою стаю. А магия… Ну что магия. Выучился бы как-нибудь. В Неверморе тоже были волшебники, пусть и не такие как в Хоге. Тут учились скорее сквибы и узкоспециализированные волшебники, которым не давалось всё подряд, но которые могли без помощи волшебной палочки двигать предметы, либо работать с сознанием, либо влиять на предметы или живых существ. То есть не всё сразу. Держать свою магию под контролем Рем научился бы и тут. Однако именно так он думает сейчас, будучи уже почти взрослым, получив весь тот опыт, без которого с радостью обошёлся бы.

А вот тогда, в одиннадцать, отвязывая от лапки совы пергаментный конверт с традиционными яркими зелёными чернилами, с узнаваемым оттиском герба на большой сургучной печати, Ремус был в неописуемом восторге. Как же могло быть иначе? Ведь его родители, которые были простыми потомственными оборотнями, способными только обращаться в волков по собственному желанию, но не умеющие колдовать, были безумно счастливы, когда у ребёнка появились стихийные детские выбросы магии. Вся его дальнейшая жизнь стала похожа на то, что родители старались через ребёнка реализовать свои хотелки. Это как если простая женщина, выросшая в глухой деревушке, всю жизнь мечтала быть грациозной балериной на сцене большого театра, но у самой у неё, по понятным причинам, возможностей не было, после переезда в город своего ребёнка отдаёт в балетную студию. И это уже дело десятое, что сначала ребёнок идёт туда с удовольствием, заранее настроенный матерью, что балет — это ух и вау и вообще, а потом всем сердцем ненавидит хореографические залы, учителей-тренеров-мучителей и пуанты-орудия пыток. Бросить балет? Ни в коем случае!!! Маман не даст и вообще — обидится.

Родители похоже и сами воспитывались в аналогичной атмосфере, фанатично мечтая помимо врождённого оборотничества ещё и уметь колдовать. И Ремуса воспитывали, естественно, в том же ключе. Тогда можно было бы очень сильно подняться в иерархии стаи, возможно получилось бы даже воспитать из своего ребёнка будущего вождя стаи. В Хогвартс никогда не брали насильно обращённых оборотней, а также рождённых оборотней, которые к одиннадцати годам уже умеют оборачиваться. Но вот если это рождённый оборотень, с даром магии, но в волка ребёнок к одиннадцати годам так и не обратился, то приглашение в Хогвартс приходит, как и получилось с Ремусом. Как быть, если такой ребёнок просто «поздний волк» и оборачиваться начинает уже обучаясь в школе? Такой вопрос традиционно решался школьным руководством, директором, исходя из возможностей школы обеспечить безопасность на тот момент, а так же смотря на то, как ведёт себя сам «подопытный», как учится, какой у него характер и так далее. В случае Ремуса вообще как-то так вышло, что школа оказалась не в курсе, что он из семьи потомственных рождённых оборотней. Детей в тот год в Хог поступало очень много и Ремус грешил на то, что пригласительные письма отправляли в этом году «на автомате», не вникая в подробности кто там нынче поступать собирается, успеть бы всех маглорождённых в срок обойти и помочь к школе собрать.

Городские улицы постепенно сошли на нет и Ремус уже какое-то время шёл вдоль трассы, которая рассекала серой лентой такой же серый и неприветливый сейчас лес. По дороге проехал грузовик, с открытым кузовом, гружённый какими-то коробками и ящиками. Опять наступила тишина. Мимо Невермора местные не любили ни ездить ни ходить пешком. Прелая листва даже почти не шуршала под ногами парня. Он очень аккуратно и привычно ступал, как тень скользя по кромке этого мрачнолесья. Воспоминания о Хогвартсе сменились мыслями о родных краях. Дом родителей находился тоже в глухомани, одиноко, без соседей поблизости. Хотя там было, конечно, не так мрачно. Вокруг их усадьбы было очень много яблонь, красивых, немного волшебных, которые по-осени давали кучу крупных и безумно ароматных плодов. В общем — правильно двигаться по лесу Ремус умел и любил, однако сейчас это вот воспоминание о доме возникло не так просто. Рем чутко повёл носом, улавливая ужасно знакомый яблочный дух, а ещё запах жжённой резины и гари.

Уже вот-вот должны были показаться ворота школы, а под ногами стали попадаться сочные, алые, крупные яблоки. Их как будто художник разбросал по своему полотну. Серое небо, серая дорога, голый, почти без листвы лес и алые яблоки. Плавно повернув в очередной раз вместе с изгибом дороги, аккуратно переступив через рассыпавшиеся плоды, Ремус резко остановился. Тот грузовик, что обогнал его не так давно, попал в аварию. Водитель был мёртв.

* * *

— Ещё раз, мистер Люпин, так как вы оказались здесь один? — спросил шериф Галпин, с ноткой подозрительности в голосе.

До приезда шерифа Рем уже успел поговорить с его помощницей, что приехала на место аварии быстрее всех, после того, как парень вызвал полицию, а сейчас те же вопросы по-новой начал задавать уже шериф.

Подозрительность мужчины была понятна. Ремус успел услышать, как тот запрашивал данные о нём и видел, какие мрачные взгляды бросал потом в его сторону. Всё это было понятно, однако такой настрой должностного лица при исполнении заставлял Ремуса невольно нервничать.

— Я решил прогуляться пешком. От Джерико до Невермора всего полчаса ходу.

— Я знаю, что тут полчаса ходу. Меня интересует почему ты без сопровождающих? Я видел сегодня в городе вашу директрису, — резко прервал парня сердитый мужчина.

— Она осталась дожидаться окончания сеанса у психолога другой ученицы. А вот и они, — мотнул подбородком в сторону дороги Ремус.

Шериф резко развернулся и пошёл поближе к дороге, торопясь успеть перехватить директрису, а Ремус остался на месте, глубоко засунув руки в карманы штанов и ёжась от мурашек, которые то и дело пробегали по телу, больше от нервов, чем от прохладной погоды. Взгляд непроизвольно притягивался к грузовику и к телу фермера на водительском сидении, с неестественно вывернутой головой и сломанной шеей.

— … да плевать мне! У меня там ещё три тела в морге лежит, — доносились до Ремуса экспрессивные слова мистера Галпина, когда сбоку к нему подошла Уэнсдей, выбравшаяся из машины директрисы.

— … — Уэнсдей уже собралась что-то сказать, но Ремус шикнул, ему хотелось дослушать, что ещё скажет шериф. Всё же это напрямую касалось его.

— Как будто у вас в школе учатся только добрые и невинные изгои?! — почти шипел на женщину шериф.

— Не смейте угрожать моим подопечным, не доказав вину, — твёрдо ответила мисс Уимс. — Презумпцию невиновности ещё никто не отменял.

— Насколько я успел узнать, мистера Люпина исключили из старой школы после случая нападения на другого ученика, — с насмешкой ответил шериф и, глянув в их с Уэнсдей сторону, продолжил, — как впрочем и вон ту готичную девчонку тоже. Что вы скажете теперь про своих «белых и пушистых»?

— Уэнсдей Аддамс была на приёме у доктора Кинботт и приехала на место происшествия только что, вместе со мной и вы сами это видели. А Ремус Люпин сам ушёл из своей прошлой школы. Там ученик не пострадал, отделался только испугом и жалобу не подавал никуда.

— Да мало ли как там отмазали парня, чтобы скандал не разжигать, — раздражённо отмахнулся шериф, всё же немного убавив тон.

— Тем более я не понимаю ваши подозрения, если даже я отсюда вижу, что несчастный просто шею свернул при аварии. Это не нападение оборотня, ни одной царапины от когтей или клыков не видно, — всё так же твёрдо и уверенно сказала директриса, отстаивая интересы своего ученика, а Рем невольно сравнивал её с Дамблдором, который после того случая со Снейпом… В общем, сравнение директоров было явно не в пользу Дамблдора и Рем сейчас чувствовал, что ростки неподдельного уважения к директрисе Уимс вовсю дают всходы в его душе.

— Не вышло сбежать из, как ты там говорила — «подросткового ада»? — с лёгкой улыбкой обратился к Уэнсдей парень, слегка успокоившись, когда понял, что директриса не даст просто так взять и обвинить в случившемся его.

— Почти, но обстоятельства оказались сильнее меня, — серьёзно ответила девушка, не сводя взгляда с трупа фермера. — В следующий раз я подготовлюсь лучше.

— Мне нравится Невермор, но я понимаю, что не все могут быть со мной согласны, так что удачи тебе! — тихо сказал Рем и дополнил: — Тем более, что я точно так же сбегал из своей прошлой школы и из дома, поэтому понимаю тебя.

Девушка только молча мрачно кивнула, а Ремус запоздало подумал, что эти его «удачи» и «понимаю тебя» — слишком ванильны для такой, как Уэнсдей. Тут скорее стоило предложить сеанс Круциатуса тому, кто в следующий раз помешает ей сбежать, а потом принести извинения за то, что ему вообще в голову пришли мысли о том, что у неё может не получиться сбежать.

— Кстати, я действительно верю, что ты тут не причём, — ровно, как будто просто невзначай сказала Уэнсдей, когда они уже шли к машине директрисы, после того, как шериф отпустил их всех.

Девушка задумчиво поглядывала на место происшествия. А вот сам Ремус постоянно бросал взгляды на живописно разбросанные по дороге яблоки. Безумно знакомые яблоки. Когда с самого детства видишь как рядом с домом растёт определённый сорт плодов, помогаешь их собирать, готовить, ешь их. Сейчас Ремус был на другом континенте. Какова вероятность, что здесь окажутся плоды того же, слегка волшебного сорта, что родня Ремуса реализовывала только у волшебников в Лондоне?

* * *

Ночь полнолуния начиналась отвратительно. Это было всего третье полнолуние после первого оборота Ремуса и первое полнолуние на новом месте. Хотя, хмм… У него каждый раз на новом месте выходил. Рем с иронией думал о том, что хорошо было бы, чтобы в следующее полнолуние он не оказался за решёткой, больно шериф Галпин его невзлюбил. Он отпустил их с места происшествия, но провожал всех троих недобрым взглядом. Короткий отрезок оставшейся до школы дороги они провели молча.

— Мистер Люпин, — начала директриса, когда машина остановилась у входа в школу, — я верю, что вы тут не причём, что это всего лишь досадное совпадение, что вы оказались на месте происшествия, — женщина прикрыла глаза и потёрла двумя пальцами виски. Рем видел, как нервно билась жилка. Похоже у директрисы разыгралась мигрень, — но вы умудрились попасть под подозрение у шерифа, так что ради Бога, не суйтесь никуда в ближайшее время. И вас это тоже касается, мисс Аддамс, — им кивнули на выход и ребята молча подчинились и разошлись в разные стороны, к своим корпусам.

Мда, нелёгкий день выдался у директрисы: сначала лови бунтующую девчонку, мечтающую о свободе, а потом защищай другого подростка от бездоказательных обвинений в аварии со смертельным исходом.

Название корпуса, в котором теперь жил Ремус, было очень говорящим (как впрочем и названия остальных корпусов) — «Дом Энея». Парень уже успел интереса ради поискать историю этого героя. Эней был сыном богини Афродиты от смертного мужчины. Понимая всю ситуацию и последствия своего безрассудного поступка (всё же она была целая богиня, а он простой смертный, даже не царь какой-нибудь, а презренный пастух), та назвала сына Энеем. С древнегреческого имя означало — «Ужасный». Отношение родительницы к ребёнку чувствуется, да? И прямо прослеживается параллель с консервативными магами и их неприятием смешения крови с маглорождёнными. Аристократы такие аристократы, даже если они боги.

Как Эней рос информации почти не было, но бессмертная божественная мать там не особо засветилась. Зато смертного отца он очень уважал. Эней, когда вырос, успел поучаствовать в Троянской войне. Была легенда, что победители великодушно разрешили проигравшим троянцам вынести из города с собой столько, сколько поместится в руках, без использования повозок и других ухищрений. Так вот, когда все спасали деньги, драгоценности, разную утварь или хотя бы еду, то Эней нёс на руках своего старого отца (или то ли слепого, то ли не ходящего отца), который сам сбежать из захваченного города уже не мог. Своим благородным поступком он настолько впечатлил врагов, что те даже разрешили ему вернуться в город за вещами ещё раз.

Позже Эней стал предводителем уцелевших троянцев, очень долго путешествовал вместе с ними, ища новый дом и в итоге стал прародителем римлян. Хотя так ли это всё было на самом деле? Так, сплошные легенды. За свою жизнь Эней не раз был обманут и предан. В общем судьба у него была не из лёгких.

Новых учеников по корпусам распределяли просто по наличию мест и немного по видовой принадлежности. То есть оборотни были и во всех остальных домах, но в этом корпусе их было больше всего — так было проще по полнолуниям. Можно было переходить в другие корпуса, если там появлялись свободные места или кто-то хотел махнуться приглянувшимися комнатами. И это было хорошо. Если бы распределение производилось бы в духе Хогвартса, то в Дом Энея попадали бы все «ошибки молодости», преданные, обманутые и так далее. Ремус ошибкой молодости не был, но вот проблем с родственниками отхватить успел, как и предательство от друзей, поэтому с иронией думал о том, что этот Дом ему в целом подходит. Уэнсдей вон вообще никто не спрашивал, а молча поселили её туда же, где когда-то жила её мама.

А ещё, в «Доме Энея» была свободна маленькая невзрачная комнатка, расположенная под лестничным маршем, в которой никто селиться не хотел из-за вечного шума от бегающих по лестницам студентов. Однако комнатка эта была на одного человека, что стало решающим моментом при заселении. А шум — ну волшебник Рем или нет? Пусть палочку у него и отобрали, но вырезать рунную цепочку на тишину — это было задачкой для хогвартского третьекурсника с факультативом по Древним рунам. А руны Ремус нежно любил. Его характер позволял подолгу засиживаться за составлением цепочек, схем, за рисованием гальдраставов. Что не скажешь про шебутных Джеймса и Сириуса и не особо усердствующего в учёбе Питера.

В узкой комнатке помещалось всё, что необходимо было для жизни в школе, была своя крохотная уборная, плюс просто потрясающе уютное кресло-мешок. Видимо его сюда притащили в качестве компенсации за шум. Ремус уже успел оценить его. Стоило только «утонуть» в нём вечерком с какой-нибудь книгой и надо было потом приложить просто неимоверное усилие, чтобы заставить себя «выплыть». А ещё, с дальней от входа стороны было высокое узкое стрельчатое окно до самого потолка, забранное мозаикой. Когда солнечные лучи попадали в окно, было красиво.

Вечер уже подходил к концу, солнце совсем скоро должно было скрыться за горизонтом и Рема начинало потряхивать от нервов. Он ещё не привык к полнолуниям, к своей второй ипостаси. Если бы всё шло своим чередом и он просто оказался бы «поздним волком», обычным стандартным рождённым оборотнем, если конечно можно вообще так говорить… Но у него всё было не слава богу. Он не успел дозреть и обернуться самостоятельно. Идя вслед за Владом, куратором их корпуса, преподавателем общей физической подготовки и фехтования, а по совместительству взрослого оборотня, что присматривал в полнолуния за молодняком, Ремус слушал короткие объяснения того, что эту ночь парню предстоит провести в специальной клетке, предназначенной как раз для новичков, для тех, кто оборачивается первые разы и кто ещё не контролирует себя в виде волка. Три причины из трёх. Мда…

Мимо школы протекала река, которая была достаточно широкой и на ней имелись острова. Один из таких островов руководство Невермора обустроило специально для оборотней. Ремус с Владом шли от школы в противоположную сторону от Джерико уже примерно с полчаса быстрым шагом, когда река сделала свой очередной изгиб и перед парнем открылся вид на аккуратную пристань с примерно десятком лодок. На поляне у пристани постепенно собиралась кучка возбуждённых студентов. Они веселились и дурачились между собой, предчувствуя как хорошо проведут ночь, вволю побегают среди деревьев. Возможно кому-то повезёт поймать кролика или куропатку, которых специально разводили на их островке, чтобы хоть немного сгладить кровожадность оборотней, переплавив агрессию в азарт охоты, пусть и такой, не особо серьёзной. Пара взрослых оборотней, которых Рем в школе за эти несколько дней ещё не успел заметить, отвязывали лодки от пристани, сматывали чалки .

— Присаживайся, — кивнул на одну из лодок Влад, — скоро отчаливаем. Ещё пару ребят дождёмся.

Ремус молча кивнул и потопал куда сказали. К нему в лодку почти сразу же заскочили пара ребят и тот, что сел боком к берегу, с силой ударил веслом по воде так, что веер брызг полетел в толпу на берегу. Ожидаемо раздались вопли возмущения, ругань, а также хохот тех, кто не попал под импровизированный душ. Весёлый смех того, кто этот душ устроил, далеко разнёсся по водной глади.

— Валим, — сказал второй парень, уже хватая ещё одно весло.

Если бы в лодке было бы третье весло, то Рем тоже бы его схватил сейчас, торопясь уйти из предполагаемой зоны поражения. «Внезапно мокрые» оборотни на грани превращения — это не домашние пёсики, что без вопросов сами запрыгивают в ванну на помывку после прогулки по улице. Ребята с ехидными смешками как-то привычно налегли на вёсла, вырываясь вперёд их небольшой флотилии. Учителя не мешали ребятам сбрасывать пар. Сейчас все причалят на острове, возмутителям спокойствия деваться так и так некуда будет, им быстренько «намылят шеи», зато после оборота волки будут самую чуточку спокойнее.

Половину лодок ещё не успели отвязать, за остальные устроили небольшую потасовку те, кто больше всех промок и хотел поквитаться, поэтому пока появился хоть какой-то порядок в той неразберихе, «трое в лодке и все почти что собаки» были уже на середине реки.

— Я Шейн, а этого олуха зовут Ноа, — олух с улыбкой до ушей быстро протянул Рему руку, энергично пожал и вернулся к веслу. Шейн тоже был доволен и его хватка была не менее крепка.

— Я Ремус, — ответил парень, немного расслабляясь. Наверно ему всё же тоже не хватало какой-то разрядки, надо было отвлечься, а ребята невольно помогли.

— Да мы в курсе, — отозвался Ноа, — в Неверморе не часто бывают новенькие среди учебного года, да и вообще у нас народу не сильно много, сам уже оценить мог, — подмигнул и продолжил тараторить, ни капли не сбиваясь с дыхания от быстрой гребли. Всё таки чувствуются преимущества от силы и выносливости оборотня. — Вы с Уэнсдей сейчас у всех на слуху. Говорят, что вас обоих выперли из старых школ и если про Уэнсдей ещё можно что-то найти в интернете, то вот про тебя ничего нарыть не сумели.

Парни вопросительно уставились на Ремуса, так и выпрашивая подробности, но Рем только зябко поёжился, то ли от нежелания рассказывать про себя, то ли от прохлады, которой неслабо так тянуло от воды. Вовремя в разговор встрял берег острова, требуя от ребят внимания и сноровки, чтобы нормально причалить. Все трое быстро выскочили на берег и Шейн сноровисто повязал какой-то странный узел чалкой, торопясь побыстрее смыться с берега.

— Не отставай, — махнул за собой Ноа и Ремус припустил вглубь леса за приятелями, меланхолично подумав, что всё равно ему куда-то туда надо будет идти, так невелика разница сейчас он пробежится в нескучной компании или потом мрачно и нервно будет топать под конвоем учителей-кураторов.

Вскоре Ремус уже тоже улыбался, слушая ребят, что перебивая друг друга рассказывали про курьёзы с порванной при обороте одеждой, которую снять не успели, рассказывали про то, как забавно выглядели оборотни, что в прошлом месяце на спор пытались залезть на дерево в своей второй ипостаси, надеясь поймать на ужин белку, обсуждали прогноз погоды, спорили кто из парней нынче устроит драку из-за иерархии в их импровизированной временной школьной стае. Тут Ремус заметил остатки достаточно крупной… Нет, не крепости, скорее форпоста. Ранее здесь должна была быть сложена из крупных каменных блоков грубая и приземистая башня, окружённая высокой стеной. Сейчас же башня была больше чем наполовину разрушена и в развалинах уже проросли деревья и кусты, постепенно кроша остатки сохранившихся стен.

— Что это? — спросил Ремус у парней.

— А, это местечко с большой историей, — с неподдельным энтузиазмом откликнулся Ноа, а Шейн только закатил глаза и шепнул Рему, что сейчас ему целую лекцию расскажут, мол Ноа как раз безумно любит историю и разные легенды, а также любит и умеет их рассказывать. — Изгои не всегда жили на этих землях. До 1607 года в Америке проживали только всякие индейские племена, а после 1607-1620 годов, в разных частях Америки начали появляться переселенцы-колонизаторы. Постепенно население разрасталось, появлялось всё больше изгоев, которые не прочь были спрятаться подальше от фанатичных пуритан, что в те времена как-то излишне показательно, местами даже театрально, верили в Бога и не прочь были побаловаться зрелищем горящей на костре или повешенной ведьмочки, — Ноа шёл спиной вперёд и только чудом уворачиваясь от деревьев, увлечённо рассказывал новенькому историю.

— Театрально? Такое определение геноцида изгоев я первый раз слышу, — Ремус удивился чужому видению старой истории.

— Ну, а ты чего хотел? В начале колонизации театров в Америке не было, развлечений никаких, зато работы выше крыши, недовольных куча. Ссоры периодически выливались в своеобразное представление на потеху импровизированной публики. Всё-таки люди любят привлекать к себе внимание, иногда излишне сильно.

— Ну, да. Стоило, наверное, изобразить какое-нибудь неизвестное миру заболевание, которое якобы навела вон та вон «ведьма»… И вот под несчастной уже весело трещат поленья от жара, — согласился Рем, — и совсем необязательно, что бы это на самом деле была настоящая ведьма.

— Сечёшь фишку, — согласно кивнул Шейн.

— Ага. В этой местности, — Ноа неопределённо махнул рукой вокруг, — постепенно организовалось поселение с людьми с различными экстрасенсорными способностями. Были там так же и немногочисленные оборотни. Это были крепкие ребята, которые в обычное время в основном охраняли деревню и охотились, а вот в полнолуние их обычно запирали в этой башне, для безопасности. Хотя в основной своей массе нормальные оборотни всё же могут себя контролировать, — парень поморщился. Ему явно не хотелось бы самому запираться в полнолуние в четырёх стенах.

— Хотя, хрен знает, конечно, как всё обстояло в то время, письменных документов о том времени-то толком не осталось, — встрял Шейн, — может всё наоборот было? Оборотни вволю резвились на свободе в полнолуние, а остальные томились в башне?

— Да не, вот этот момент как раз исторически доказан. Всё было нормально, всех устраивало такое существование, народ жил в гармонии с природой и друг с другом, пока не появилось поселение пилигримов рядом с изгоями.

— Давай без особых подробностей, закругляйся, — перебил вдохновенную речь рассказчика Шейн, — мы почти пришли и нас уже догоняют, — ребята разулыбались и ускорили шаг.

— Ну если без подробностей, то появился у пилигримов некто по фамилии Крэкстоун, который был самым фанатистым фанатом, главным ненавистником изгоев…

— С чего он изгоев возненавидел до такой степени история умалчивает, — опять перебил Шейн.

— Кто знает, может его нянечка ведьма в детстве уронила, головой ударила, а тот возьми и запомни? — подхватил Ноа, а Рем только улыбнулся, наблюдая за непосредственностью ребят, — Короче говоря, в одно из полнолуний, когда все оборотни-охранники были заперты в башне, Крэкстоун взбаламутил всех пилигримов и те каким-то образом умудрились переловить остальных изгоев и сжечь их в доме собраний.

— Хмм… — неверяще глянул на Ноа Рем.

— Ну да, не совсем всех. Даже если учесть, что по окончании полнолуния Крэкстоун и запертых оборотней уничтожил, — взмах рукой в сторону оставшихся позади развалин, — всё равно выжившие были и они мстили пилигримам.

— Отсюда и до сих пор тянущаяся сквозь поколения неприязнь местных жителей к Невермору и изгоям, — раздался рядом голос куратора Влада, который как раз догнал ребят, — обе стороны никак не могут отпустить прошлое, поэтому в Джерико нужно вести себя аккуратнее, — Влад бросил короткий взгляд на Рема, как на новичка. Остальные-то уже были привычные.

Ремус согласно кивнул, давая понять, что сведения приняты и понятны. Новые знакомые уже вовсю толкались со своими приятелями, получали несерьёзные тычки и затрещины.

На большой поляне располагался домик, в котором было буквально пара комнат с разделением по половому признаку, в которых ребята и девчата могли оставить вещи и одежду перед оборотом, чтобы не порвать всё при трансформации. Особо стеснительные накидывали на себя специальные безразмерные накидки по типу пончо, из которых потом было легко выпутаться волку. Те, кто хорошо контролировал своего волка, могли отлучаться с этой поляны и бегать по всему острову. Пара взрослых оборотней преподавателей следили за молодёжью, чтобы они не вздумали переплыть реку и двинуться в сторону школы и города, и следили чтобы чужаки не забредали на эту территорию. Мало ли кому что взбредёт в бедовую голову?

Молодёжь уже вовсю рванула готовиться, некоторые прямо на ходу раздевались. Ну да, если уже несколько лет регулярно предстаёшь перед остальными в виде ню, то чего уже стесняться-то? Пара парней постарше явно специально так делали, бравируя почти сформировавшимся телом, мышцами и поглядывая на немногочисленных девчонок.

Ремус же рассматривал клетки. На краю поляны, вдоль леса выстроилось пяток массивных клеток. Парень поёжился. В одной из этих клеток он проведёт следующие пару ночей этого лунного цикла. А дальше по обстоятельствам. Оборотни достаточно чётко чувствуют момент настоящего полнолуния, а не кажущегося, когда для глаз простых смертных луна выглядит полностью круглой. Именно в ночь полной луны оборотням тяжелее всего оставаться в человеческом облике. Молодёжь на это не способна в силу импульсивности и незрелости даже не физиологии, а больше характера. Самые нервные, возбудимые и слабые проводят на этом острове две-три ночи. Кто посильнее и у кого выдержка получше, могут обойтись одной ночью. Но насколько успел понять Рем, современные здешние оборотнята любят проводить время здесь, так что будет не удивительно, если следующей ночью он окажется здесь не только в компании препода-надзирателя.

— Дуй уже, готовься, — Влад подтолкнул задумавшегося Ремуса к дому и сам тоже пристроился рядом.

На половине дома у парней творился форменный бедлам. По комнате летала чья-то смятая в комок майка, которую ребята перекидывали друг-другу. Возмущённые возгласы несчастного хозяина тонули в весёлом хохоте. Некоторые уже щеголяли голышом, хотя большинство всё же были в накидках. Ремуса никто не трогал, хоть и поглядывали в его сторону. Все понимали, что новичку предстоит не самая простая ночь в клетке. Быстро переодевшись и убрав свои вещи в шкафчик, Рем с удовольствием пошевелил пальцами босых ног в тёплом ворсе толстого ковра на полу. В стене, смежной с девчачьей половиной, был достаточно большой камин, который был натоплен. Всё же уже осень. Пусть тут гораздо теплее чем в той же Шотландии, но холод уже чувствовался. Так и представлялось, как в самые холодные зимние полнолуния волки, набегавшись и замёрзнув, устраивают перед камином кучу-малу, греясь и от камина и друг от друга. Родители когда-то рассказывали Рему что-то такое, ещё когда он мелкий был, ещё до того, как он проявил себя как волшебника и поменял желание поскорее стать оборотнем, как мама и папа, на желание получить письмо из Хога. Как же тогда всё было понятно и просто в их жизнях.

— Пошли, — скомандовал Влад и вся толпа нетерпеливо высыпала на улицу.

Ремус поёжился не столько даже от холода, сколько от нарастающего внутри чувства тревоги, азарта, иррациональной, как будто не его, злости, куража. Гремучая смесь невольно заставляла вырываться из глотки низкое, не рычание, но скорее предупреждающее такое рокотание. Мол — «Лучше не подходите». На поляне было шумно, но пара ребят и девчата, мимо которых он проходил, невольно обернулись на этот рокот и без слов посторонились, пропуская к крайней клетке. Замок был рунический и в облике волка Ремус его никак не сможет открыть, а прутья решётки были настолько толстыми, как будто их делали не для волков, а для медведей, как минимум. Это было, на самом деле, очень кстати.

Влад, как старший куратор, должен был остаться на этой поляне на всю ночь. Будет присматривать за Ремусом и разбираться с проблемами остальных воспитанников, которые были в курсе, что в случае беды надо бежать на главную поляну. Все битвы за главенство тоже должны проходить именно здесь, под присмотром Влада. Если другие взрослые оборотни, что будут патрулировать территорию острова, застанут молодёжь за выяснением отношений вдали от поляны, то неудачники легко точно не отделаются. Всё это куратор рассказывал Рему, отвлекая того в последние минуты перед оборотом.

Никто толком не знал откуда появились оборотни. Были теории и естественной эволюции и магических опытов по выведению сильных бойцов-перевёртышей. Но обе теории поддерживали идею, что оборот в волка не должен быть излишне болезненным и выматывающим. Объясняли умники это тем, что как и в случае естественной эволюции, так и в случае противоестественной-магической, насильственной эволюции, волк должен сразу быть готовым к охоте, к битве или защите. Если бы после оборота волк беспомощно корчился от боли в перекроенном напрочь теле, то такой проект сразу бы уничтожили маги-создатели или прикончили бы более везучие хищники в естественной среде обитания. Так что пусть оборот и был не особо приятным делом, но и не был катастрофой.

— Вот чёрт! — донеслось не-то испуганно, не-то восхищённо, от ещё не обернувшегося большинства ребят, что глазели на волка в клетке.

* * *

Вернувшись на рассвете в школу, у Ремуса было только одно желание, поскорее добраться до своей комнаты и отключиться на ближайшие часов десять/двенадцать/двадцать. Подольше в общем. Но заворчавший желудок скорректировал дорогу до заветной подушки через столовую. Набрав еды на поднос, он вышел сквозь большие двустворчатые двери во внутренний дворик. Ещё было слишком раннее утро, время завтрака только-только наступило и почти все столики во дворе были пока свободны. Вообще в школе было негласное разделение кому какие столики что в самой столовой, что во внутреннем дворике занимать. Чаще всего оборотни садились с оборотнями, вампиры с вампирами, горгоны с горгонами и так далее. Но и перемешиваться тоже не запрещалось. Сейчас Рем не хотел ни с кем общаться, поэтому пристроился за столом вампиров, которых так рано можно было не ждать здесь почти наверняка. Гиперактивные оборотни не были сейчас для парня желанной компанией, хотя на завтрак, как Ремус, завернуло всего-то пара человек. Наверняка остальные успели ночью перехватить по кролику или ещё какой мелкой живности, поэтому сразу двинули по своим комнатам. Быстро, но аккуратно, поглощая омлет с сосисками, Ремус не смотрел по сторонам и слегка вздрогнул от неожиданности, когда к нему подвинули пару тостов на блюдце.

— Держи. Говорят, что после оборотов, особенно после первых, ужас как есть хочется, — произнесла девушка, что с интересом разглядывала Ремуса. В голосе у неё, на фоне понятного интереса, проскальзывали странные нотки грусти и зависти. Едва заметные нотки.

В какой момент она уселась рядом парень даже не заметил, так был сосредоточен на мысли поскорее всё съесть и оказаться наконец в кроватке. Однако есть действительно очень хотелось и стандартной порции завтрака явно не хватало, поэтому Рем коротко поблагодарил девушку, не отвлекаясь от еды.

— Я, кстати, Инид Синклер — представилась она. — Ты можешь не представляться, — ну, этот комментарий был логичным. Его имя тут вообще никто не спрашивал, все были и так в курсе, так что Рем только молча кивнул, продолжая жевать. — Ребята говорят, что ты нынче ночью отличился, что чуть волчью клетку не разнёс и был просто впечатляющих размеров, — вопросительный взгляд сопровождался неосознанным наклоном поближе к собеседнику и Ремусу захотелось отсесть подальше. Девушка была слишком близко к границам личного пространства, однако Рем изначально сел с краю стола и отодвинуться было уже некуда. Не дождавшись ответа она продолжила свой монолог: — Хотела бы я посмотреть на это, но я ещё не оборачиваюсь, — Инид пару раз выпустила и втянула обратно когти на руке. В этот момент её голос опять стал чуточку грустным и с нотками еле сдерживаемой зависти, — поэтому меня на волчий остров не пускают пока. Но это ничего, — улыбка опять появилась у неё на лице, — я просто «поздний волк». У меня куча братьев и все уже обернулись, так что и у меня есть все шансы. Если бы кто-то ещё из братьев не обернулся, то я переживала бы больше. Да и вообще, родители беспокоятся больше меня, а я уверена, что всё будет хорошо. Хотя иногда, конечно, бывает обидно.

Инид была просто до безобразия жизнерадостная, эмоциональная и самое неприятное — болтливая, как стая сорок. В другое время Ремус может быть и спокойно отнёсся бы к этому, но сейчас он бы предпочёл остаться без дополнительных тостов, но зато в одиночестве и блаженной тишине. Девушка начинала потихоньку раздражать. Бывают такие люди, которые вроде ничего особенного и не делают, но душа не лежит с ними общаться. Вот вроде вчера Рем плыл на лодке и шёл до поляны оборотней вместе с такими же болтливыми ребятами, но вот на них огрызнуться не хотелось. А Инид… Похоже её пересказ половины своей жизни за какие-то пару минут, да её эмоциональные качели, да после далеко не простой ночи — это был убойный коктейль для выдержки.

— Я бы с удовольствием поменялся с тобой местами и остался бы просто человеком, — скрипнул зубами Ремус, вставая из-за стола и не став доедать завтрак, — видишь ли, так случилось, что я не успел обернуться сам и меня превратили в оборотня насильно, а ты должна знать, что у магов такое происходит не так просто, как у людей без волшебства. И твоя зависть не совсем уместна.

Ремусу нравилась идея найти в Неверморе свою стаю, свой новый круг общения, но с куда большим удовольствием он отмотал бы назад последние несколько месяцев и остался бы человеком, среднестатистическим волшебником, с налаженной жизнью, шкодливыми друзьями и старыми привычными планами на жизнь.

Идя в свою комнату Рем думал о том, что так недолго превратиться в социофоба. Уже почти неделю в новой школе, а так толком ни с кем и не подружился, если не считать вчерашнюю компанию по пути на остров. Тут вполне симпатичная девчонка сама подсела познакомиться и поговорить, а он её сразу же оттолкнул.

Во время полнолуния оборотням позволяли не посещать занятия. Если состояние позволяло и контроль был хорошим, то медики и кураторы давали рекомендации по посещению уроков, но Ремусу в ближайшее время это не грозило. Только медитации были обязательны к посещению. Так что все утренние обычные уроки парень с чистой совестью проспал. Проснувшись по будильнику примерно в обед, Ремус со стоном сполз с кровати и с отвращением принюхавшись к себе особенно чувствительным сейчас носом, потащился в душ, в который надо было бы сходить до того, как он забрался под одеяло утром. Но парень очень смутно припоминал как он после завтрака добрался до своей комнаты и даже раздеться толком не успел, как вырубился. Хотя, уже стоя под тёплыми струями воды, Рем философски решил, что не настолько он брезгливый, чтобы свой же волчий дух не переносить, плюс непонятно как он себя будет чувствовать завтра утром, после очередной ночи в клетке. Точнее почему непонятно как? Вполне понятно. Так что сменить постельное бельё можно будет и попозже.

В противовес тому, как пусто было в столовой и во внутреннем дворике на рассвете, сейчас всюду сновали школьники, столы были почти все заняты и совсем уединённо устроиться не получилось бы, так что Ремус, всё ещё не желающий ни с кем общаться, устроился на ступенях лестницы, пристроив поднос с обедом на коленях. Общаться не хотелось, но гул голосов, смех, разговоры, плеск воды со стороны сирен и декоративного водоёма под деревом — всё это создавало особую атмосферу, что странно успокаивала, отвлекала и настраивала на более положительные эмоции.

Сегодня Ремусу надо было появиться только на медитации и вечером опять вернуться на волчий остров, в клетку. Медитации были для него факультативом, обязательным к посещению, во всяком случае до тех пор, пока он не возьмёт своего волка под контроль и пока доктор Кинботт не даст заключение, что он в порядке, что психическое состояние парня не несёт угрозы ни ему, ни окружающим. Рем понимал, что руководство школы в своём праве, всё же не так уж и часто у них на попечении оказывались «беглецы от прошлой жизни». С точки зрения взрослых — это не очень здоровая ситуация и ребёнку нужно помочь справиться с травмой. И да, Ремус даже не отнекивался, что с ним мол всё в порядке. Он знал, что моральная, психологическая травма таки действительно имеется, но легче от этого не было. Больше всего бесило то, что он оказался в центре внимания, как новенький, и все вокруг знали, что его приняли в школу только на условии регулярного посещения психолога. Это было унизительно.

Кабинет медитаций больше походил на спортзал своими размерами. Большие окна от пола до потолка были занавешены плотными шторами и только в паре мест пропускали внутрь естественный свет, создавая приятный полумрак. По помещению были хаотично расставлены диванчики, кресла, мешки. На полу валялись разнообразные коврики, подушки, пледы. Тут и там виднелись свечи, букеты цветов и подборки трав. Ароматические палочки стояли в специальных подставках, но присмотревшись, Рем заметил, что их ни разу не зажигали. Это радовало — больно вонючие такие палочки, особенно для чувствительного носа оборотней, так что в этом помещении они использовались больше как декорация, наравне с множеством ловцов снов и других висюлек, что свисали со стен.

— Устраивайтесь где вам будет удобнее, не торопитесь с выбором, можете попробовать несколько мест. Начнём через пять-семь минут, когда все соберутся и устроятся поудобнее. Меня зовут миссис Ли Гарсиа.

Факультатив по медитациям вела пожилая дама. Специфическая радужка глаз и крупный медальон на груди выдавали в ней сирену. Ну, это было логично. Кто лучше сирены владеет голосом и легче сможет ввести в медитативный транс? А по поводу ментальных команд от сирены можно было не волноваться — у неё был достаточно нетрадиционный контракт со школой и постоянный жёсткий контроль. Ремус устроился на полу, на подушке, опершись спиной о мягонькую боковину дивана. С одной стороны его прикрывал небольшой столик с букетом сухостоя на нём, с другой стороны виднелся только недалёкий рабочий стол преподавателя, сзади была спинка дивана, на котором никто так и не устроился, а спереди было только окно со слегка отодвинутой шторкой. С такого ракурса видно было только покачивающиеся ветви дерева. Ни одного раздражающего лица в поле зрения. Даже преподавательницу видно сейчас не было.

— Начинаем потихоньку, — женщина хлопнула в ладоши, привлекая внимание. Итак негромкие разговоры почти сразу же прекратились, — садитесь поудобнее, но не слишком, чтобы остальным не пришлось отвлекаться на внезапный храп, — со всех сторон донеслись тихие смешки и Рем тоже улыбнулся. — Сегодня у нас будет направляемая медитация. Ваша задача слушать мой голос и включить фантазию. Некоторые из вас уже участвовали в таком, так что вспоминаем и развиваем свои старые задумки. Такой тип медитации снижает тревожность, позволяет сосредоточиться на своём внутреннем мироощущении, повышает устойчивость внимания и сосредоточенность. Загружать вас теорией не буду, времени итак не сильно много. Кому интересно будет, может в конце практики задать вопросы, — с разных сторон донеслось несколько невразумительных согласных звуков и Рем тоже подумал о том, что теория тут не так уж и сильно требуется. Это был в основном практический урок.

— Итак! — голос миссис Гарсиа неуловимо поменял свой тембр, что сразу же дало понять, что краткая вводная подошла к концу. — Успокаиваемся. Для начала сосредоточимся на дыхании. Делаем медленный глубокий вдох, чувствуем, как воздух заполняет ваши лёгкие до самого донышка, так же медленно выдыхаем. Не торопимся, не подстраиваемся под других. Физиология у разных типов изгоев разная, так что дышим в таком темпе, чтобы было комфортно именно вам самим, — голос преподавателя журчал непонятно откуда, как будто ручеёк, бегущий из одного края класса в другой и перекатывающийся по камням и там и тут. Он неуловимо успокаивал. На фоне тихонько заиграла какая-то совершенно незнакомая и ненавязчивая инструментальная музыка. Её было еле-еле слышно.

— А теперь прикройте глаза и загрузите ваше воображение по полной. Представьте себе такое место, в котором вам будет максимально комфортно и удобно, тихо и спокойно, где можно расслабиться и чувствовать себя максимально защищённым. Это может быть поляна в лесу; степь с колышущимся на ветру ковылём; верхушка горы, с которой открывается красивый вид на округу; кабина космического корабля, затерявшегося в непроглядной черноте среди сияющих звёзд; комната в старой бабушкиной деревянной избе или зала с камином и витражными окнами в замке, крепости или фамильном поместье. Место может быть любым, как настоящим, так и полностью выдуманным. Не торопитесь, выбирайте вдумчиво из предложенных мной вариантов или представьте что-то своё. Кто уже был на подобном занятии, вспоминайте то, что вы придумывали раньше.

Ремус ненадолго задумался, но почти сразу в сознании у него начала появляться картинка небольшой высокогорной долины, окружённой с трёх сторон неприступными скалами. Они были не особо высокие, чтобы не загораживать сильно небо и солнце, но для себя Рем решил, что скалы эти абсолютно непроходимы ни для кого, кроме него одного. В конце концов — это его сознание, как он решит, так и будет. С четвёртой стороны долины Рем представил достаточно большое и глубокое озеро, с красивой бирюзовой водой. Озеро заканчивалось вдалеке обрывом, с которого срывался небольшой водопад. Понравившаяся идея преподавательницы про степь с колышущимся на ветру ковылём тоже нашла отражение в выстраиваемом внутреннем мирке. Половину долины Ремус представил в виде именно такой вот травянистой пустоши, а ближе к скалам «посадил» яблоневую рощу. Она должна была получиться светлой, но не как около родительского дома. Там яблони росли достаточно кучно и ровненькими рядами, чтобы было удобно собирать плоды для продажи. Там яблони были средством заработка, были ровненько подстрижены, обработаны специальными удобрениями, никаких лишних кустов и обычных деревьев, трава скошена коротенько. Яблоневые посадки резко, неестественно обрывались уже вдалеке от дома и сразу же начинался обычный глухой, неухоженный лес, с буреломами, оврагами, лощинами и зарослями непонятных кустарников. Территорию под яблони расчищали магией и это неуловимо ощущалось. Там тоже было своё очарование и в ухоженных посадках и в диком буреломе, и в границе между ними, но Ремусу хотелось иметь сейчас более смешанный, дикий уголок природы. Яблони должны быть такими, какими они выросли бы без тотального надзора со стороны потребителей людей. Никаких ровных рядочков. Ремус хотел именно диких, «свободных» яблонь. Вперемешку, поближе к скалам, представились кедры и сосны, разные можжевельники, лишайники и мхи. Кусты дикой смородины, много брусники.

— А теперь добавьте звуков и других тактильных деталей и ощущений, — донёсся спустя какое-то время до Ремуса голос миссис Гарсия. — Представьте себе как вы садитесь в удобное мягкое кресло в комнате; представьте как греет спину тёплая полка на печке в избе, плоский нагретый на солнце камень или мягкий песок в воздушном пузыре на дне моря. Представляйте. Придумывайте. Добавьте шум ветра, что колышет верхушки деревьев и трав; стук капель дождя, если не хочется солнечной погоды; либо наоборот, ощутите нереальную тишину вакуумного пространства бескрайнего космоса, аж до звона в ушах. Почувствуйте привкус дождевой воды на кончике языка; представьте как вдыхаете полной грудью аромат разнотравья; представьте треск поленьев в камине, печи или костре; стрекот цикад, шелест книг в библиотеке или крик ястреба в бескрайнем небе; фантомное касание солнечных лучей на вашей коже; пылинки в воздухе; далёкие раскаты грома. Продумайте звуки и ощущения, что присущи именно вашему уголку комфорта в сознании. Подумайте о том, как там может меняться погода в зависимости от настроения, или о том, что видно из окна в зависимости от времени суток. Не торопитесь, не старайтесь охватить всё и сразу. Такие медитации будут у нас достаточно часто, так что если вы придумали внутри очень масштабную картинку, то возьмитесь сейчас за какой-то один кусочек, продумайте его от и до. Даже если у вас всего одна комната, например из вашего дома, и в этой комнате вы всё до последнего сувенирчика на полке представляете, вспомните про свои книжные полки, что на них стоит и в каком количестве, вспомните про баночки с разной косметикой, про запахи, сопровождающие их, вспомните про музыкальный центр с пластинками или кассетами, про музыкальный инструмент, на котором вы, возможно, играете, представьте складки штор на окнах, вспомните шум ветра или звуки оживлённой улицы за окном, вспомните про свой детский тайничок с конфетами и дневником, в котором расписывали свои детские обиды, радости и мечтания. Если захочется, то можете добавить ещё одну комнату, например кладовку для всякого хлама или, наоборот, можете совсем убрать что-то лишнее, что вам никогда не нравилось.

Ремус выходил из кабинета со странным ощущением. Вроде ничего особенного они не делали, но это удивительным способом работало. Пропало желание, фигурально выражаясь, «наброситься и покусать». Раздражения как не бывало. И даже предстоящая ночь в клетке не казалась такой уж неприятностью, как раньше. Да, это необходимо, но уже не так страшно, как в первый раз.

Рядом шла Уэнсдей, которую Рем заметил только сейчас. Ну да, он же спрятался от всех в укромном уголке на полу за диваном и не смотрел кто вообще после него в класс заходил.

— Как тебе факультатив? — спросил парень ненавязчиво и тихонько, не особо надеясь на ответ. Уэнсдей легко могла бы проигнорировать его, но почему-то решила поддержать беседу:

— Не так плохо, как могло быть. Во всяком случае если бы всех заставили представлять, например только тропический пляж на берегу моря, то это было бы для меня пыткой. А тут был широкий выбор.

— Ну да, на вкус и цвет все фломастеры разные. Ты, небось, какое-нибудь кладбище представляла? — с еле заметной иронией в голосе спросил Ремус, но внезапно получил в ответ почти что улыбку от Уэнсдей. Уголок красных губ слегка дёрнулся с одной стороны вверх. Это настолько удивило парня, что он промахнулся мимо ступеньки на лестнице и только в последний момент успел схватиться за поручень. Почему-то казалось, что девушка совсем не умеет улыбаться. Хотя бред конечно. Она же тоже человек, должны быть и в её жизни вещи, что приносят ей удовольствие.

— Я видела не так много кладбищ, но дядюшка обещал мне на совершеннолетие подарить тур по самым красивым кладбищам мира, — голос Уэнсдей был почти мечтательным, — очень готичное лондонское кладбище Хайгейт; Арлингтонское национальное кладбище с ровными рядами одинаковых белых надгробий и стриженными лужайками; «весёлое» кладбище в Румынии; Пер-Лашез в Париже, с его многообразием мавзолеев, усыпальниц и знаменитых имён; Окуноин в Японии, с его древними кедрами и заросшими лишайниками каменными ступами, с едва видимыми от старости иероглифами. И везде разные традиции погребения.

Это была, по мнению Ремуса, самая длинная речь Уэнсдей с момента их зачисления в эту школу и знакомства.

— В Джерико кладбище в центре города, — поддержал разговор Ремус, — мы когда к доктору Кинботт ходили, я заметил недалеко. И кстати, ближайший международный пункт портальной сети тоже там, рядом расположен, я в Невермор оттуда прибыл.

— Порталы? — вопрос был задан как будто вскользь, чтобы поддержать разговор, но сколько командных, требовательных ноток было в нём.

— Эмм… Порталы? — Рем глянул на девушку, пытаясь по скудной мимике понять, что её заинтересовало, а потом вспомнил, что она же сбежать отсюда хотела и международный пункт портальной сети подошёл бы ей как никогда кстати. — Это такие артефакты, с помощью которых можно мгновенно переноситься на большие расстояния.

— Я в общих чертах в курсе, что такое порталы, но никогда ими не пользовалась.

— Ну, ты не то чтобы совсем обычный человек, раз здесь учишься. А маги, сквибы и другие волшебные существа вполне могут пользоваться порталами, — Ремус пожал плечами, как бы говоря, что дело конечно её, но почему бы и не попробовать.

Придержав для девушки тяжёлую входную дверь, он вслед за Уэнсдей вышел из здания на улицу.

— Отведёшь меня? — наполовину вопросительно, наполовину требовательно и повелительно.

— Хм, почему бы и нет? Когда? — спросил парень, облокачиваясь на парапет и скрещивая на груди руки.

— Директриса, после моей прошлой попытки сбежать, следит за мной, так что я думаю попробовать затеряться в толпе на ярмарке в эти выходные. Посещение будет обязательным для всех, но помимо учеников Невермора там должно быть и много местных жителей. Это будет легко.

Уэнсдей была такая серьёзная, с таким решительным взглядом и настроем, что невольно вызывало улыбку и Ремус впервые за последние пару-тройку месяцев широко и искренне улыбнулся.

— Что? — настороженно спросила девушка, посматривая на собеседника.

— Ничего, просто, — не объяснять же, что её реакция и поведение почему-то вызвали приступ умиления, так что Рем слегка наигранно кашлянул в кулак, поспешно стараясь стереть с лица улыбку. — Если я отведу тебя к порталам, тебе ведь есть куда идти?

— Конечно, — слегка поспешно на взгляд Ремуса, ответила девушка и парень нахмурился, — у меня всё продумано. Я сегодня утром краем уха слышала ваш разговор с Инид, — Уэнсдей перевела тему разговора и сама слегка сморщилась, понимая что это было слишком заметно и Ремус действительно сделал себе зарубку в памяти, что надо будет попробовать ещё раз расспросить её по пути к портальной сети. Всё же он, сбегая из дома, особо и не прятался, сразу направившись под защиту Невермора. А если после его помощи девушка попадёт в беду, то будет не очень хорошо, — ты обмолвился, что у волшебников насильственный оборот в волков происходит как-то не так. Объяснишь?

Ремус передёрнул плечами и отвернулся от девушки. Некоторое время они стояли молча, просто бесцельно разглядывая всех подряд, кто попадался в поле зрения.

— У потомственных рождённых оборотней не принято насильно обращать «поздних волков», — медленно начал рассказывать Ремус, подбирая слова, — даже если некоторым родителям очень сильно хочется, чтобы ребёнок не отрывался от стаи и бегал вместе с остальными волчатами под луной. Такие дети частенько сходят с ума, превращаются в кровавых монстров, которые не контролируют себя. Насильно обращённым волкам вообще сложнее даётся контроль, — помолчали ещё немного, не сговариваясь одновременно перевели взгляды на компанию оборотней на лужайке под стенами школы. — А если у ребёнка ещё и есть способности к магии, то она тоже как-то влияет на процесс перевоплощения. Не знаю, — неопределённый жест рукой, — добавляет что-то от себя, можно так сказать. Смотря по ситуации. Маленькие дети не контролируют выбросы своей спонтанной детской магии, но доподлинно известно, что если ребёнку страшно или больно, то магический выброс случится почти обязательно. А процесс насильственного перевоплощения в оборотня куда страшнее чем естественный оборот у рождённых оборотней. Это гораздо больнее, да и психологический настрой совсем не тот, как ты сама понимаешь. И как отреагирует несформировавшаяся ещё магия — сложно предугадать. Чаще всего магия решает избавить своё дитя от испытываемой боли, что приводит в итоге к различным деформациям восприятия чувств у ребёнка.

Подробно рассказывать Уэнсдей про себя не хотелось. Вообще даже вспоминать не хотелось. Ремусу хоть и было на момент обращения уже шестнадцать лет, но и он не смог сдержать свою магию до конца. В ту, знаковую для него ночь, ему хотелось только защититься самому и защитить ребят, что отчасти из-за его неосторожности попали в передрягу, ещё и Снейпа за собой притащили. Видимо несформированная до конца магия Ремуса как-то запомнила это его бешеное желание защиты и в следующее полнолуние Ремуса ожидал сюрприз.

— В общем, так вышло, что моя магия в первый оборот решила, что для защиты мне впредь надо быть крупнее других оборотней и теперь я превращаюсь в знатное такое чудище, гораздо здоровее любых волков, что я уже успел повидать за свою жизнь. Ну и вишенка на торте — себя я пока не особо-то и могу контролировать в виде волка, хотя и был достаточно взрослым и подготовленным для оборота, чтобы не свихнуться, как многие другие дети оборотни с магическими способностями. И всё это произошло на фоне того, что так-то у меня уже была практически налаженная жизнь обычного волшебника, были планы на дальнейшее образование, жизнь и карьеру в магическом мире.

— Понятно почему Инид утром вызвала у тебя такую реакцию, — кивнула головой Уэнсдей, бросила короткий взгляд на парня, молча развернулась и ушла.

Ремус улыбнулся ей вслед. Как-то у девушки легко получилось понять, что дополнительные вопросы нежелательны и её стремительный уход не обижал, а наоборот казался актом своеобразной заботы.

Сон вместо уроков (что каждому подняло бы настроение), занятие по медитации, интересный разговор — всё это помогло Ремусу после оборота этой ночью не разнести вторую волчью клетку и в целом легче перенести весь процесс.

Примечания:

Хмм... Странная штука — вот вроде планировала весь из себя такой дженистый джен, но у меня начинают проклёвываться непонятные, непредусмотренные мной элементы гета?? Вот думаю, беда это или и так сойдёт?)