Живая вода (джен)

Одиночество.

Печатные строчки сливались перед глазами. Через слово понимал, о чём читаю. Я отложил книгу.

Одиночество. Было невыносимо душно. Невидящими глазами посмотрел в глубину пустой дальней комнаты. В квартире стояла скорбная тишина. Еще один день…

Одиночество. Эта домашняя тишина сдавливала меня, истязала и вытягивала все мои силы.

Дождь разбил тишину в дребезги, наполняя дом барабанной дробью и шуршащим звоном.

Я словно вызванный из могилы мертвец, восстал, на ватных ногах пошёл на балкон.

Открыл дверь и вышел. Меня тут же обдало сырой прохладой.

Как можно дальше вытянулся вперёд за перила, подставляя себя под дождь. И пусть, и пусть выпаду…

Да ведь нельзя…

Заметил. В этом дожде было что-то необычное, что-то особенное. Закрыл глаза и вслушался внутрь, в глубину. Вчувствовался в ощущения.

И каждой клеточкой своего тела ощутил: дождевая вода внутренне пульсировала. Вибрировала. Жила.

Да, она была живой. Прозрачное, тёплое и мокрое сердце Дождя билось, отдаваясь эхом в моём… человеческом.

А вода была солёной! Словно Море пришло в гости. Солёной и живой как кровь!

Я оглядел улицу. Никого. Все попрятались и закрылись… от чуда. Никто не вышел под Дождь, никого не восхитили волшебство, настоящая Магия, могущество и красота. Так странно… Неужели кроме меня, никто не заметил?

Присмотрелся в конец аллеи. Там в трепещущей стене Дождя появились три пятна. Чёрное, красное и белое.

Постепенно пятна превратились в силуэты девушек.

Я заворожено наблюдал за ними.

Когда подошли ближе, смог рассмотреть явление. Их платья были насквозь мокрые, по волосам стекала вода. Девы не спеша босиком шли по лужам, по бегущей по асфальту воде. На радостных лицах — улыбки. Свободные и настоящие.

Ошалелая мысль влетела в голову. Если смотреть сверху, казалось: девушки идут по реке.

Животворящий Дождь… Девы ходят по воде… Этот день воистину принёс чудеса!

Я метнулся в квартиру, на бегу надел поверх домашней майки попавшую под руку водолазку с кресла, впрыгнул в кроссовки. Не закрыл дверь квартиры — понёсся вниз по лестнице.

Толкнул двери подъезда, как врата в другой мир. И выбросил свои бледное тело и разноцветную душу под магический Дождь.

На улице стало хорошо. Так, что я даже не поверил, что всё это — не чудесный сон.

Капли стекали по мне, закатываясь в самые тайные уголки. Смывали все неприятные, тяжёлые мысли, оставляя за собой чистые и светлые. Лёгкость и наслаждение обнимали меня вместе с прозрачными струями.

Дождь наискосок словно пританцовывал со мной. Я больше не чувствовал себя опустошенным.

Я вспомнил с чего началось, о волшебных девах.

Догнал и пошёл попятам в пяти метрах позади. Они пели. Песня была удивительной. Это был незнакомый, неземной язык. Как красиво.

Потом тишина — точнее шум Дождя. Помолчали немного. Обсудили что-то. И неожиданно развернулись.

Три пары необыкновенных глаз воззрились на чужака.

Сияние. Лучи исходящие из их глаз пронизывали меня, улицу, дома, где прятались люди, и весь мир сразу. Необъяснимо, что было в их глазах. Ледяная тоска переплеталась, переливалась во всеобъемлющую радость, безграничное счастье, мерцая из черноты зрачков, как из глубин Вселенной.

Мы молчали.

Вспышка молнии…

,

Я стояла между деревьями с деревянным ведром в руках. Я замерла, сжала ведро, чтобы вода не плескалась и не выдала меня. Чуть дыша, я смотрела на них.

Все в нашей деревне знали, кто они. И все боялись.

На сестёр напали, когда они спали, связали и повели на несправедливый суд.

Их хотели повесить…

Эдихелль перестала давать людям настои, травы и лечить людей. В деревне умерли шестеро детей. По ночам стонали старики.

Их хотели сжечь в огне…

Лодри спалила дома тех, кто построил кострище для казни. Наши главы жили в хлевах.

Их хотели утопить в воде…

Исилаж затопила полдеревни. Теперь мы ходили за водой к дальнему колодцу.

Их хотели сморить голодом…

Вырыли яму там, где они часто проходили, чтобы они провалились… Ветра Эдихелль уносили с наших полей рожь и пшеницу. Мы сами недоедали.

А я всегда не понимала, почему люди их ненавидят. Откуда взялась эта злость? Они нас не трогали до того, как жители стали нападать на сестёр. Колдуньи просто защищались. Когда они появились, я всё время слышала, как на них льют грязь, обзывают. А за что? Всё это не правда. Они мирно жили на краю леса, никому не мешали и даже иногда помогали. Люди первые начали эту войну.

А меня всегда к ним тянуло… Мать ударила меня, когда я сказала, что, наверное, здорово быть ведьмой и путешествовать с сёстрами-волшебницами по свету.

Меня почему-то никто не понимал. И мне всегда было одиноко. Я мечтала уйти из деревни и найти кого-нибудь, кто был бы таким, как я. Но меня просватали, и я должна выйти замуж за человека, которого не люблю и с которым буду несчастна всю жизнь.

И вот появились эти колдуньи… Я чувствовала — они-то меня бы поняли.

Но мне не только нельзя было поговорить с ними, а даже приближаться было строго запрещено. А я свернула с дорожки к деревне и пришла сюда.

Я восхищенно разглядывала сестёр. Больше всего на свете я желала быть одной из них.

Эдихелль играла на флейте. Дырочки флейты были сделаны в виде глазок.

Исилаж бережно расчесывала свои длинные волосы и вычерчивала палочкой на земле какие-то знаки.

Лодри наклонилась над горкой хвороста. Провела над ней рукой — и веточки загорелись!

Эдихелль отложила глазастую флейту:

— Сёстры!

И все разом посмотрели на меня.

Я не знаю, что я почувствовала больше: страх или удивление.

— О, водичка! — расплылась в улыбке обрадованная Исилаж, — А я, кстати, пить хочу!

— Ну, что стоишь? Не бойся! — обратилась ко мне Эдихелль, — Садись, погрейся у костра!

,

Вспышка молнии…

Видение исчезло. Я стоял под волшебным Дождём.

Поднял голову вверх — струны струились вибрацией переливающимся потоком на меня. В потоке. Весь.

Вдруг меня пронзила потрясающая ясность. Понимание…

Это был их Дождь. Пришел с сёстрами оттуда, откуда явились.

Я стремительно стянул бесполезную мокрую тряпку-водолазку, со злостью скинул и отшвырнул в сторону кроссовки. Остался босиком в одной старой майке с «Риком и Морти».

Я со своими. Не чужой.

Улыбался.

Дождь ушёл вперёд, а девы остались побыть со мной ещё немного.

Мир засверкал истово чистыми и яркими красками. Алмазы рассыпались по листьям и травам. Блеск воплощения искр и явленное сияние.

Я улыбался всей Вселенной.

Счастье заполнило… Я сам обратился и стал — счастием.