Camera Obscura (джен)

Джим поднялся на третий этаж старого многоквартирного дома и постучал в дверь. Потом постучал ещё раз. Он прекрасно знал своего друга — Эб мог торчать сейчас в ванной, проявляя пленку, и до него не достучишься, придется ждать. Но Эб открыл довольно быстро, и Джим ввалился внутрь, тряся пакетом с рыбой и картофелем фри.

— Привет великому фотографу! — воскликнул Джим, — Смотри, что!

— О! — обрадовался Эб, и его покрытое юношескими прыщами лицо, едва познавшее бритву, расплылось в улыбке, — Родители оставили мне только вчерашний суп. Будешь, кстати?

— Да мы пируем! — радостно оскалился Джим.

В их возрасте еда была на первом месте, поэтому они сразу же направились на кухню. Конечно, на первом месте должны были быть девчонки, но их ни у одного из приятелей не водилось. Быстро поев, они пошли в комнату Эба.

— Вот! — гордо сказал Эб, положив перед Джимом несколько маленьких чёрно-белых снимков (Эб экономил фотобумагу, и редко делал большие фотографии, а о цветных фото мог только мечтать).

Джим присмотрелся. На снимках были улицы Лондона, только сильно размытые и нечёткие.

— Кажется, ты фокус не настроил, — сказал он.

— Фокуса там нет! — победно заявил Эб.

Он схватил старенький фотоаппарат и сунул его Джиму в руки. Объектив у фотоаппарата отсутствовал, и вместо этого на него была навинчена заглушка, заклеенная фольгой. В центре фольги темнела крохотная дырочка.

— Осторожно, — предупредил Эб, — не тыкай пальцами. Стеноп! Сам сделал⁽¹⁾.

— И чем он отличается от обычного? — спросил Джим, для которого это было китайской грамотой.

Он, в отличие от прятеля, фотографией не интересовался, хотя признавал ее ценность в деле фотографирования молоденьких сверстниц, особенно в тех случаях, когда им удалось пару раз сделать фото, направив аппарат снизу вверх под юбку.

— Там в принципе нет линзы, — пояснил Эб, — соответственно, никакого фокуса. Камера-обскура⁽²⁾, слыхал? Так можно было сделать фото даже в каменном веке!

Потом он задумчиво взъерошил волосы и добавил:

— Хотя без пленки чёрта с два ты сделаешь фото. В общем, экспериментирую.

— Угу, — уважительно буркнул Джим, — а что ты там крутого хотел показать?

Эб выложил ещё пару фото с изображением каких-то магазинов: один, судя по размытой вывеске, был музыкальным, второй, кажется,книжным. Судя по отвратительному качеству, снято было на этот самый фотоаппарат каменного века.

— И? — спросил Джим.

— Ты сюда посмотри, — сказал Эб и ткнул пальцем в край фото, где в кадр попала часть соседнего здания. Зданием этим был, судя по всему, старый обшарпанный паб. Снимок зацепил часть вывески с рисунком какого-то котелка, расплескивающего свое содержимое, и букв. Буквы были некрупными, и на отвратительном фото не читались. Кажется, первая была буквой "Д", но и это было скорее предположением. На втором снимке, где был другой магазин, с противоположного конца снимка в кадр попала часть, видимо, того же обшарпанного паба; по крайней мере, стиль размытых букв и общий антураж был тем же. Перед магазинами тротуар пересекали призрачные размытые силуэты людей, похожих на кометы.

— Выдержка слишком большая, — пояснил Эб, — людей не видно.

— И? — снова повторил Джим.

— Ты видишь паб? — спросил Эб с каким-то восторгом.

— Конечно, вижу, — подтвердил Джим, — Хочешь туда сходить? Думаешь, он настолько паршив, что там тебе нальют, не спрашивая гражданской карты⁽³⁾? Ты же не пьёшь? Где это вообще?

— Чаринг-Кросс-Роад, — торжественно сказал Эб, — там нет никакого паба, Джим.

— Это не паб? — спросил Джим, не понимая, что так удивило его приятеля, ну нет — и нет, какая разница?

— Вообще нет, — ответил Эб, — даже здания. Там вот этот магазин, потом сразу вот этот. Между ними ничего нет, я съездил посмотрел. Слева — один магазин, справа — другой.

— Надо было сфотать, — заметил Джим.

— Да! — едва не завопил Эб, выложив на стол кусок проявленной пленки, — Негатив. Я не стал фото делать, не миллионер.

Джим хмыкнул, соглашаясь, потому что и сам миллионером не был. Он взял пленку, но она была ужасно мелкой, да и изображение — инвертировано.

— Пошли на увеличитель, — нетерпеливо дернулся Эб.

Они пошли в ванную, при помощи табуреток и кусков фанеры переоборудованную в фотолабораторию, и спроецировали негатив на бо́льшую площадь. Эб был прав: Джим видел оба магазина со снимков, но никакого паба между ними.

— Может, ты перепутал место? — спросил он, — две похожие улицы, два похожих магазина. Между одними есть паб, между другими — нет. На первых фото с твоего пещерного аппарата вообще ни черта не видно.

— Я хочу проверить, и снова сделать снимки стенопом, — упрямо сказал Эб, — В тот раз было пасмурно. Сейчас яркий день, пленку я взял почувствительнее. Экспозиция с этой дыркой должна быть приемлемой. Я только что отщелкал пробные экспозиции, перед тем, как ты пришёл.

Он протянул руку вверх и снял с веревки кусок мокрой еще пленки.

— Ммм... — промычал он разглядывая пленку на свет, затем вытащил из кармана блокнот и принялся смотреть записи.

— Ну, в принципе, приемлемо, — заявил он наконец, — экспозиция великовата, но со штативом снять можно.

— У тебя есть штатив? — спросил Джим, который из всей фразы понял только это, а остальное звучало для него как "бла-бла-бла".

Эб достал из угла деревянную швабру и перевернул ее рукояткой вниз.

— Ставишь так, — ответил он, — аппарат сверху, держишь неподвижно — и вуаля! Лучше это делать вдвоем. Один держит швабру, другой — прижимает аппарат и фотографирует.

— Ты предлагаешь стоять посреди улицы с фотоаппаратом на швабре? — недоверчиво переспросил Джим, — Нас примут за идиотов!

— Ты думаешь, нас не принимают за идиотов во всё остальное время? — развеселился Эб, — Да ты оптимист, приятель! Поможешь?

— Всегда мечтал выставить себя придурком перед всей улицей! — ворчливо воскликнул Джим, но больше для порядка, потому что, конечно, он поможет.

Ведь это Эб, старина Эб, его друг с детства.

Со шваброй и фотоаппаратом они выперлись наружу, добрались до станции метро и поехали, благо ехать было не так долго. Достигнув нужного места — Джим действительно узнал знакомые по снимкам магазины, и между ними действительно ничего не было — они остановились на тротуаре напротив, Эб поставил швабру на рукоять, возложил сверху фотоаппарат и, согнувшись, начал смотреть в видоискатель. Джим, чувствуя себя немного глупо, принялся смотреть по сторонам, чтобы до последнего момента делать вид, что он тут не при делах. Мимо прошла молодая женщина, и он против воли стал смотреть ей вслед. Широкая юбка стягивала узкую талию и колыхалась вокруг пышных бёдер в такт шагам, под складками ткани угадывались движения ягодиц... Толчок под ребра вывел его из созерцательного транса.

— Кончай пялиться на баб, Джим, — насмешливо сказал Эб, — давай займёмся делом.

"Все-таки Эб ни черта не смыслит в жизни," — подумал Джим. Или просто трезво оценивал свои шансы и не тратил время на несбыточные мечты, но эту мысль Джим от себя отогнал. Так мыслят неудачники, а он, Джим, не таков. Вот уж нет!

Он присел на корточки и взялся за швабру, а Эб принялся ковырять фотоаппарат.

— Замерли! — наконец скомандовал он, и Джим послушно замер.

Через некоторое время Эб отмер и снова взялся за фотоаппарат, буркнув:

— Ещё пару экспозиций... И... замерли!

Скучающий Джим, все обязанности которого заключались в том, чтобы неподвижно держать швабру, таращился на магазины, и потому сразу заметил невесть откуда взявшегося мужчину, который со скучающим видом стал поодаль, однако время от времени бросал на ребят косые взгляды. Одет он был в смокинг и туфли — одежду, безупречно выглядящую, но несколько выбивающуюся из будничной толпы вечно спешащих куда-то прохожих.

— Это что за клоун? — тихо бросил он Эбу, указав взглядом на типа в смокинге.

— Да черт его знает, — безразлично ответил Эб, — Тут вокзал же рядом. Кого только не встретишь. Цыган недавно видел.

Они сделали несколько снимков и, к облегчению Джима, отправились обратно. По пути назад, Джиму показалось, что странный тип в смокинге зашел вслед за ними в метро, но в такой толпе можно было легко обознаться. Эб купил пару булочек с сосиской, и настроение Джима значительно улучшилось.

Вернувшись обратно в квартиру Эба, друзья разделились: сам Эб заперся в ванной, чтобы проявить плёнку, а Джим, который в тускло-красном мраке и тесноте импровизированной фотолаборатории без вентиляции только мешался бы и тратил кислород, остался снаружи греть суп и резать хлеб к обеду. Сложно устать есть и смотреть на девушек, пока ты бреешься раз в неделю. Наконец Эб отпер дверь, и Джим поспешил внутрь. Они сунули в увеличитель еще совершенно мокрую пленку и оба склонились над проекцией. Даже на по-прежнему сильно размытом инвертированном негативе был виден кусочек паба рядом с попавшими в кадр магазинами.

— Подо что у тебя руки заточены, Эб! — беззлобно поддел друга Джим, — Надо было фотографировать пространство между магазинами. Ты опять нащелкал края.

— Я целился точно в середину, Джим, — огрызнулся Эб, — если только ты не вертел шваброй, как та чувиха задницей. Что теперь скажешь?!

Джим выпрямился и озадаченно взъерошил волосы.

— Херня какая-то, — подытожил он.

— Как в "Солнечном псе"⁽⁴⁾ у Стивена Кинга, — заявил Эб, — Читал? Не так давно вышло.

Джим отрицательно помотал головой. Чтение было еще одной страстью Эба, мало способствующей успеху у девушек. Ужастики, космические приключения и прочие вещи Эб обожал.

— Расскажешь за обедом, — скомандовал Джим, вытаскивая Эба из ванной, — Пёс — псом, а обед по расписанию.

Рассказ оказался жутковатый, особенно с учетом обстоятельств.

— Может, тоже разобьём фотоаппарат, — предложил Джим.

— Э! — возмущенно воскликнул Эб.

Щелкнул замок входной двери, и по квартире промчался сквозняк. Похоже, кто-то из родителей Эба вернулся домой раньше обычного.

— Что-то рано, — буркнул Эб и пошел к выходу.

— Джим, — сказал он через несколько секунд из коридора странно бесцветным голосом, — тут кое-что интересное. Подойди посмотри.

Заинтересованный Джим пошел к другу, удивляясь, что там может быть. В коридоре стоял Эб и смотрел на входную дверь безразличным взглядом. На друга он даже не взглянул. Джим заинтересованно глянул на дверь. Коридор был совершенно пуст, лишь эта самая дверь была приоткрыта.

— Империус! — раздался голос прямо из пустоты, и перед ним блеснула вспышка света.

Голова мгновенно стала пустой, словно все мысли разом выключились. Он не мог даже начать на чем-нибудь сосредотачиваться, будь то даже шевеление пальцем.

— Идите внутрь, ребята, — сказал тот же голос, и эта команда стала единственной мыслью, которую можно было думать. Джим и Эб прошли в большую комнату. Внезапно из воздуха рядом с ними материализовалось трое: двое мужчин заурядной внешности, один чуть постарше, другой чуть помладше; и пожилой джентльмен с интеллигентной бородкой, выглядящий как старый доктор или профессор. Все трое были одеты в странные длинные хламиды, словно они вылезли века из девятнадцатого. Тот, что постарше, держал в руках короткую указку из лакированного дерева; тот, что помладше — саквояж. Дедок-профессор держался на периферии. Безвольное оцепенение не позволяло Джиму даже удивиться, мысли исчезали из головы, не успевая толком оформиться. "Помоложе" поставил саквояж и вышел. Через какое-то время он вернулся и положил на стол швабру и фотоаппарат.

— Это они, Эверетт, — сказал он.

— Итак, молодые люди, — обратился к ним "постарше", названный Эвереттом, — расскажите-ка, что вы делали с этими вещами, что вы увидели или хотели увидеть, и что узнали или хотели узнать. Рассказывайте без утайки, со всеми подробностями.

Просьба эта мгновенно стала единственным их желанием и единственным стремлением. Говорил в основном Эб, но кое-что спрашивали и у Джима. Во время допроса — а это был именно что допрос — "помоложе" уходил и заходил в комнату, принося то пленки, то фотографии. Всё, что относилось к таинственному пабу, перекочевало в саквояж, включая пещерный фотоаппарат.

— И как такое могло произойти, Эверетт? — спросил "помоложе", после того, как все улики исчезли в саквояже.

— Чары действуют на глаз камерного типа, Эдвин, — буднично пояснил Эверетт-"постарше", — понимаешь? Прозрачная роговица преломляет свет и фокусирует его на поверхность, чувствительную к свету. У всего живого глаза устроены одинаково⁽⁵⁾, и потому чары подменяют изображение в фокусе и скрывают нас от кого угодно, лишь бы этот кто угодно имел глаза. Стеклянные глаза техники магглов устроены точно так же. Просто роговица у них стеклянная, а вместо сетчатки — пластинка, покрытая желе, которую они полощут в темноте в специальных зельях. Вон, можешь посмотреть — эти дети устроили такую зельеварню в ванной. Есть еще стеклянный глаз, где светочувствительная поверхность — это какая-то дрянь, которая передает картинку по проводам. Но принцип камерного глаза один.

— Ну, это логично, — кивнул Эдвин-"помладше", — чтобы видеть, нужен глаз. Хоть из чего его делай — мясо или стекло — а это должен быть глаз!

— А вот и не совсем! — воскликнул Эверетт, — Ты видел, что соорудили эти два птенца? Камера-обскура! Эта штука старше Хогвартса⁽⁶⁾. Там нет роговицы, просто дырка. Чары просто не распознали в этом дерьме глаз! Магглоотталкивающие, конечно, сработали, но что толку, если "Дырявый котёл" всё равно попал в кадр. Подкинем мы работенку невыразимцам!

— Да ладно невыразимцам! — запальчиво продолжил диалог Эдвин, — Они, думаю, доработают чары, не в первый раз, и скажут: "Удачи, ребята!". А кто будет заставлять самоуверенных идиотов обновлять чары?! ОМП! А кто будет разбираться с вот такими вот щеглами, когда они наткнутся на старую версию чар или найдут еще одну уязвимость в новых? Мы с тобой, Эверетт! А это случится, просто вопрос времени! Магглов слишком много! Даже если каждый тысячный случайно набредет на уязвимость, магглов сотни тысяч, миллионы! Кто заткнет все эти дыры? Магглов слишком много.

— Или нас слишком мало, — заметил Эверетт.

— А вот это можно исправить! — лукаво сказал Эдвин.

— Ха! — подхватил Эверетт, — Скажу это своей ненаглядной, когда у нее в очередной раз будет болеть голова! Волшебный мир в опасности, скажу я ей! Сам не хочу, но ради спасения всех нас надо...

Они оба захохотали.

— Давно пора завершить то, чему дало начало принятие Статута, — неожиданно вмешался в разговор "дедок", до этого слушавший мужчин с благодушной улыбкой, — Пора покинуть мир магглов. Этот город, да и все остальные, созданы магглами и для магглов. Это место не для нас.

— Уйти из городов?! — с возмущением воскликнул Эдвин, — Бросить тут всё и удрать в деревни?!

— Вы говорите так, будто это — что-то плохое, — с укоризной заметил "дедок".

— Бежать с поджатым хвостом, как побитая шавка, — уточнил Эверетт.

— Да вы посмотрите в окно! — горячо возразил "дедок", — На эти человейники, на этих магглов вокруг! Они сидят друг у друга на головах, они дышат смрадом и копотью, их сотнями давят собственные железные колымаги, потому что им уже тесно на улицах! Каждый из тех, кто сюда попал, мечтает сбежать, но у большинства нет средств, чтобы это сделать. Покинуть этот ад — благо, а не наказание. И это надо было сделать уже давно!

— Может, вы и правы, мистер Эджкомб, — миролюбиво сказал Эдвин, — однако, пора закончить здесь, я полагаю. Дел еще по горло, а время идёт.

— Вы совершенно правы, молодой человек! — с улыбкой сказал "дедок" Эджкомб.

Он резво для своего возраста подошёл к Эбу и Джиму, держа в руке почти такую же, как и у Эверетта, деревянную указку, и уселся на стул, который услужливо пододвинул ему Эдвин.

— Ну, юноша, — ласково произнес он, — смотрите мне в глаза... Вот так... Обливиэйт!

1) Стено́п (от фр. Sténopé) — фотографический аппарат без объектива, роль которого выполняет малое отверстие. В современной фотографии также распространено название «пинхол» (англ. pinhole от pin «булавка» + hole «отверстие»). Также встречается термин «лох-камера» или «лохкамера»

Вернуться к тексту

2) Ка́мера-обску́ра (лат. camera obscūra — «тёмная комната») — простейший вид устройства, позволяющего получать оптическое изображение объектов. Представляет собой светонепроницаемый ящик с отверстием в одной из стенок и экраном (матовым стеклом или тонкой белой бумагой) на противоположной стене. Лучи света, проходя сквозь малое отверстие, создают перевёрнутое изображение на экране

Вернуться к тексту

3) CitizenCard, карта, удостоверяющая возраст гражданина Великобритании, наряду с паспортом и водительским удостоверением служит для покупок с возрастными ограничениями. С 2000 года заменена на PASS id Card

Вернуться к тексту

4) «Солнечный пёс» (англ. The Sun Dog), или «Несущий смерть» — повесть Стивена Кинга, впервые изданная в 1990 году в составе авторского сборника «Четыре после полуночи». По сюжету демонический пёс нападал на людей, а узнать об этом можно было с помощью полароидного фотоаппарата

Вернуться к тексту

5) Ох, как он неправ. У наутилусов, например, глаз представляет собой именно камеру-обскуру

Вернуться к тексту

6) Упоминания о камере-обскуре встречаются ещё в V—IV веке до н. э. — последователи китайского философа Мо-цзы (моисты) описали возникновение перевёрнутого изображения на стене затемнённой комнаты. В XI веке арабский учёный Ибн аль-Хайсам (Альхазен) из Басры пользовался специальными палатками для наблюдений за затмениями Солнца. Он делал маленькое отверстие в пологе палатки и рассматривал изображения солнца на противоположной стенке. Альхазен был первым, кто объяснил принцип действия камеры-обскуры, основываясь на принципе прямолинейности распространения света

Вернуться к тексту