Знает (джен)

Зуко откинул волосы со лба и посмотрел на ясное небо. Жизнь — интересная штука. Вот тебя все ненавидят — но раз! — и теперь ты едва ли не герой. Даже Катара простила все грехи и стала для него хорошим другом. Подросток просунул руку через рукав и потёр ожог на плече, полученный в последней схватке с сестрой, над кипящим озером. Он был благодарен Сокке и Хакоде — они оба поймали его, не дав свалиться и свариться. С вождём они теперь были в расчёте: он помог ему сбежать из тюрьмы, а тот ухватил его руку в последний момент, когда Азула спихнула его с крыши, а сама отпрыгнула в безопасное место.

Если бы только извиниться перед дядей… Тот его, конечно, не простит, конечно, накажет, но хотя бы будет знать, что он, Зуко, действительно сожалеет о своём поступке, о своём предательстве и всех словах, что после в отчаянье и злобе наговорил ему в тюрьме. Может быть, он и должен был сам убедиться в том, что дядя говорил ему и всё время пытался донести до его застрявшего на одной мысли мозга, но то, как он поступил с этим великим человеком, было по меньшей мере несправедливо. И очень подло.

Зуко не мог думать об этом. Каждый раз он ненавидел себя до такой степени, что руки чесались оставить на себе ещё несколько ожогов в качестве новых напоминаний о том, насколько он жалок. Он сдерживал это желание, ведь если его окутает боль, он будет плохо справляться со своей задачей учителя аватара, а того нужно было обучить как следует.

Принц на несколько секунд сжал в кулаках свои волосы, фокусируясь на острой тянущей боли, и пошёл в лес. Ему нужно было выпустить немного пламени в пустоту, иначе он случайно выпустит его в кого-то.

Планы рухнули, когда послышалось тяжёлое дыхание, и из-за развалившегося пьедестала какой-то статуи вывалился вождь Хакода. Одной рукой сжимая майку на груди, а второй шаря по земле в попытке подняться, он выглядел испуганным. Широко раскрытые глаза, одышка, капля пота на виске — эти симптомы Зуко знал очень хорошо. Решение было принято мгновенно.

Подросток осторожно коснулся плеч вождя и помог ему сесть, придерживая за спину, а потом встал на колени перед ним. Хакода приоткрыл рот, задыхаясь, его взгляд метался по лицу Зуко в панике. Тот обхватил его голову руками и притянул к своей груди.

— Дышите со мной, хорошо? — принц делал глубокие размеренные вдохи и медленно выдыхал, похлопывая мужчину по спине, и вскоре тот стал повторять за ним.

Им потребовалось около двадцати минут. Когда приступ прошёл, вождь расслабился, подождал немного и отстранился, придерживая подростка за плечи. Зуко видел в его глазах благодарность, улыбнулся уголками губ и встал, намереваясь уйти. Злости в нём уже не было, но он здесь больше не был нужен.

— Подожди, — Хакода схватил его за запястье и потянул обратно, побуждая сесть. Ему ничего не оставалось делать, кроме как подчиниться и расположиться рядом. — Спасибо.

— Из-за чего вы так? — поинтересовался принц. Раз уж его заставили остаться, он мог спросить.

— Просто увидел, как Катара и Аанг практикуют боевую магию воды. Я точно не знаю, но скорее всего именно из-за этого, потому что потом ничего необычного не случалось. Как-то… само, — пожал плечами вождь.

Зуко кивнул. Такие ситуации он тоже знал. Он вдруг заметил, что его запястье всё ещё в руке мужчины, и мягко похлопал по ней пальцами.

— Всё в порядке, если вы хотите, чтобы я побыл с вами, я не уйду, — понимающе улыбнулся он.

Хакода ненадолго прикрыл глаза и разжал руку.

— Извини. После такого я действительно не хотел бы оставаться один. Мне повезло, что ты проходил мимо, сам бы я не справился. Ещё раз спасибо.

Принц кивнул.

— Откуда ты знаешь о том, что делать при панической атаке?

Зуко неосознанно поджал губы. Конечно, вождю нужно отвлечься, конечно, ему интересно, но всё же эта тема была болезненной.

— Вы не хотите знать, — он покачал головой.

— Почему ты так думаешь? Если я спрашиваю, значит, хочу, — казалось, собеседник не понял намёка.

— На самом деле вы не хотите. Никто не хочет знать что-то про чужих людей, и на самом деле никто не будет им помогать.

— Ты противоречишь сам себе, ты же помог мне, — мягко усмехнулся Хакода.

— Это другое дело, — Зуко машинально сжал руки в кулаки. Дурацкая привычка, выработавшаяся после десятков споров.

— Почему? — вождь наклонил голову вбок, с интересом смотря на него.

— Потому что я знаю, как бывает тяжело справиться с панической атакой в одиночку, — едва его рот закрылся, подросток вздохнул. Он не собирался говорить это. Он был слишком простым для всех этих психологических игр.

— Но всё-таки ты помог чужому человеку.

— Просто случай такой, что не помочь было нельзя.

— Так вот и я хочу знать, почему ребёнок так хорошо осведомлён о панических атаках.

Зуко передёрнуло. Его уже давно никто не называл ребёнком, последний раз дядя использовал это слово, когда три года назад помогал ему побороть страх перед огнём. Вождь Южного Племени Воды, кажется, сочувствовал ему, несмотря на то, что несколько минут назад был не в состоянии даже думать.

— Это сделал мой отец, — не глядя на Хакоду, принц прикоснулся к своему шраму.

Мужчина нервно вздохнул.

— Почему?

— Потому что жестокий… — подросток прикусил язык, не давая ругательству сорваться с него, но его поняли. Вождь осторожно положил руку на его плечо и сжал его. Зуко знал, что он, как отец, не представляет, как можно причинить боль собственному сыну.

— А как давно ты владеешь двойными палашами?

Принц был благодарен Хакоде за смену темы, сейчас погружаться в семейные проблемы совсем не хотелось.

* * *

Сидя в дядиной палатке и извиняясь, Зуко готовился к наказанию. Стыд и вина, о которых он говорил, давили, не давая поднять голову и взглянуть на Айро. Подросток съёжился, сам того не понимая. Он хотел, чтобы дядя понял, что он действительно сожалеет о том, что не послушался его, что поступил совсем наоборот, что наговорил столько грубых слов. Слёзы лились рекой, вырвавшийся всхлип прервал принца, и он сжал своё горло рукой, слегка душа себя, заставляя успокоиться. Ещё один рефлекс, выработавшийся благодаря Озаю. Когда дыхание стало ровнее, ему почудился судорожный вздох со стороны Айро, но он продолжал. Он должен был сказать, должен был донести до дяди, что действительно раскаивается.

Ему пришлось прерваться, когда он почувствовал руки на своих плечах. Большие тёплые руки. Зуко вскрикнул и машинально отстранился, жмурясь и сжимаясь. Он не был готов получить наказание сейчас, он ещё не за всё извинился. Может, дяде просто неприятно слушать его? Может, он больше не хочет никогда его видеть? Пусть так, но… понял ли он, что Зуко сожалеет?

— Племянник, — тихо позвал Айро.

В его голосе не было гнева или презрения, но подросток задрожал. Никогда нельзя было забывать, что рядом с ним — великий генерал Народа Огня, старший брат его отца. Пусть он с причудами, но Айро всегда был сильнее Озая.

— Милый, посмотри на меня, — дядя ласково обнял его лицо ладонями и поднял на себя.

Зуко нерешительно открыл глаза и увидел грустный и нежный взгляд Айро. Разве дядя не в ярости?.. А тот переместил одну руку на плечо племянника и медленно притянул к себе. Подросток неловко сжимался в объятиях Айро, будучи не в силах остановить свои слёзы, но не мог произнести ни слова, не понимая, почему дядя так успокаивающе гладит его по спине и голове.

— Зуко, — прошептал Айро.

Племянник почувствовал поднимающийся крик, у которого не было звука. Давясь слезами, он пытался сделать вдох, что давалось с трудом, крупная дрожь начала сотрясать тело. Он задыхался. Ему было страшно, очень страшно. Как дядя накажет его?

* * *

Когда вождь Хакода вошёл в палатку Верховного Лотоса, чтобы позвать его и его племянника на завтрак, он увидел спящего принца, голова которого покоилась на коленях дяди, он прижимал к себе руку Айро, а тот свободной рукой перебирал его волосы.

— Он выглядит более нездоровым по сравнению с тем, каким я видел его в последний раз, — тихо заметил Хакода.

— Он ожидал побоев, — так же тихо пояснил генерал. — За время наших странствий мне удалось убрать эту привычку — ожидание наказания, видимо, время во дворце рядом с отцом наложило свой отпечаток. Я не могу поверить, что он думал, что я причиню ему боль. Он считал, что я буду в ярости… но всё-таки неужели он правда думал, что я подниму на него руку?

Вождь молчал, изучая выражение боли на лице Верховного Лотоса. Он случайно наткнулся на своих детей только вчера вечером и не знал, как генерал Айро переживал расставание с племянником, но почему-то был уверен, что тот именно сейчас испытывал наибольшую боль, касающуюся Зуко.

— Он страдает от панических атак? — уточнил Хакода. То, что они у принца случаются — дело понятное, но так ли сильно они его мучают, как ему кажется?

Айро молча кивнул, а потом прибавил:

— Перед тем, как я наконец сказал ему, что даже не сердился, у него случилась паническая атака. Похоже, мне не стоило звать его по имени, думаю, как раз это ему что-то напомнило.

Подросток нахмурился и повернулся лицом к дяде, и тот поменял положение руки, беря одну его ладонь в свою, и, склонившись, продолжая перебирать его волосы, тихо прошептал ему:

— Тише, милый, всё в порядке.

Зуко расслабился, сквозь сон что-то выдыхая, и Айро ласково коснулся губами его шрама.

— Он, похоже, не спал всю ночь, ожидая моего пробуждения. Мы присоединимся немного позже, пусть не ждут нас, — он послал вождю извиняющуюся улыбку.

— Конечно, — понимающе кивнул Хакода. Он взглянул на принца и вышел, думая, что этот ребёнок знает слишком много боли.