Горечь и радость, смерть и рождение (джен)

В таверне витал густой аромат кушаний. Легко было различить острые нотки специй, дымные — мяса, чуть резкие — каких-то трав. И мягкий, теплый аромат — крепкого вина. Вэй У Сянь улыбнулся и с удовольствием хлебнул прямо из кувшинчика, не утруждая себя наполнением чаши. Вино на миг обдало прохладой, а после разлилось внутри теплом. Мужчина улыбнулся снова, но улыбка не затронула взгляда. В его глазах сквозила легкая печаль.

Отвернувшись к окну, У Сянь вгляделся в бушевавший снаружи дождь. Дождь и ветер — что еще нужно, чтобы пить вино и наслаждаться жизнью. Жизнью, раз уж ему повезло вернуться. Раз уж он здесь.

Вэй Ин чуть-чуть прищурился. Никого не было рядом, никого из тех, кто знал Старейшину И Лин в любой из моментов его прошлой или нынешней жизни, а значит он мог позволить себе немного печали. Той печали, которую У Сянь не мог показать Лань Чжаню. Той печали, от которой следовало избавиться, прежде чем вернуться назад.

Всем своим существом Вэй Ин ощущал, что причиняет боль близкому другу, товарищу… ах, как еще много слов стоило прибавить к уже известным титулам Лань Ван Цзи, чтобы передать все, что думал о нем Вэй У Сянь. Столько слов! Столько смыслов! И все связано лишь с одним человеком. С человеком, которому Вэй Ин причинил боль, покинув его и отправившись странствовать. Но Лань Чжань отпустил его, зная, что прямо сейчас это то, что нужно У Сяню.

Вэй Ин и не думал, что его опечалит отказ следовать за ним. Ему казалось, что теперь уж Лань Чжань его никуда не отпустит. Но тот будто понял Вэй Ина лучше, чем он сам.

Мужчина усмехнулся и вновь глотнул вина.

Да, ему стоило отправиться в это путешествие. Длинное и трудное путешествие в неизвестном направлении.

Каждый день У Сянь или шагал по дорогам, или ехал на Яблочке, посматривая по сторонам и наслаждаясь свободой. Позвякивал колокольчик в упряжи ослика, в седельной сумке похрупывали яблоки, заготовленные для привередливого ушастого животного, дожидаясь привала. Дорога стелилась вперед, то заводя Вэй Ина в какой-нибудь город, то пролегая через поля. Порой он спал прямо на земле, укрывшись одеялом, иногда останавливался на постоялом дворе, дав себе обещание выбирать для ночлега первый же, попавшийся на пути. Иногда за целый день он не слышал ни одного слова от другого человека, а порой проводил вечер, наслаждаясь беседой или слушая заунывную историю сказителя. Иногда и за неделю Вэй Ин не находил работы, а потом за день не мог управиться с каким-нибудь запутанным делом. За свои труды денег он не брал — в его кармане лежал увесистый кошелек, а в мешочках тянькунь была спрятана и запасная одежда, и обувь, и одеяло.

В другое время и в другой жизни Вэй Ин только бы посмеялся на подобную свою запасливость, но сейчас что-то подобное казалось правильным и разумным. К тому же, Лань Чжань просто вынудил Вэй У Сяня взять приличную сумму денег, не желая слушать отговорки.

Теперь не было нужды о чем-то думать. Мужчина мог просто наслаждаться длинной прогулкой по свету. И помнить, что он обещал вернуться. Вернуться назад…

О чем-то громко заспорила небольшая компания людей на другой стороне таверны, и Вэй Ин отвлекся от своих мыслей. Взглянув на чужое веселье, он тоже чуть улыбнулся.

Он провел в дороге не меньше пяти месяцев, стараясь не забредать в крупные города и внимательно прислушиваясь к сплетням, чтобы как-нибудь случайно не столкнуться с кем-нибудь из знакомых. Он не скрывался, но его душа, вернувшаяся после стольких лет блужданий во тьме и втянутая в очередную заваруху так, что у Вэй Ина просто не было времени остановиться и немного отдышаться, требовала покоя. Мужчине хотелось совсем немного побыть наедине с собой и обо всем подумать. Разобраться не только с врагами, — старыми или новыми — но и с самим собой.

Теперь у него было время оглянуться и посмотреть на все, что с ним случилось.

Сожаления? Их должно было быть много, но Вэй Ин легко отбросил всякую тень своей боли. Он легко простил всех своих врагов, легко отпустил разочарование. Его сердце оставалось легким и спокойным, когда он думал о том, что с ним сделали когда-то и чуть не сделали вновь.

Но было кое-что, что терзало. Терзало так сильно, что становилось больно дышать и думать. То, о чем Вэй У Сянь старался не думать, но ради чего и отправился в это странствие.

Шицзе…

Он не успел… Он ничего не успел тогда, в Безночном городе… Даже оплакать ее не успел.

А потом, вернувшись, так сильно старался не думать о ее смерти, что теперь эта боль, которой давно пора было зарубцеваться, ощущалась открытой раной.

Вэй Ин вздохнул и опустил голову. Никто и никогда не видел его таким. И не увидит. Через несколько дней У Сянь отправится в обратный путь и поднимется по каменным ступеням в Облачные Глубины с улыбкой на устах. А боль останется… на росе… на траве… в вое ветра… в каплях дождя… в опустевшем кувшине вина…

— Если бы я не привязался к ней так сильно, она не страдала бы, не умерла из-за меня, — пробормотал Вэй У Сянь, глядя сквозь стену дождя. — Добрая, славная, самая лучшая…

Боль не уходила.

— Он здесь, — внезапно раздалось где-то совсем рядом.

Услышав знакомый голос, Вэй Ин удивленно обернулся и уставился на подходящего к его столику Не Хуай Сана. Старый приятель не выглядел промокшим, лишь на веере были заметны несколько капель.

Послышались поспешные шаги, и вслед за заклинателем в зал влетел, позвякивая бусинками в волосах, Цзинь Лин. Он неуверенно и чуть испуганно озирался, но, заметив Вэй Ина, мигом остановился, придал себе надменный вид и, стараясь быть солидным, подошел к столику.

— Вэй-сюн, — расплылся в довольной улыбке Не Хуай Сан, — давно не виделись.

— Ты мог в любой момент со мной повидаться, — уверенно ответил ему Вэй Ин. — Ты ведь никогда не терял меня из поля зрения и знал обо всех моих передвижениях.

Старый приятель чуть улыбнулся и раскрыл веер, пряча за ним эмоции.

— О чем ты? Я не настолько могуществен!

Вэй У Сянь не ответил. Это и не требовалось. Оба понимали, что Не Хуай Сан совсем не тот, кем его многие считают, но он не признается в этом даже самым близким друзьям. Пусть внешне он самый настоящий Незнайка, но реальное положение дел кардинально отличается.

— Вэй У Сянь, — окликнул Цзинь Лин.

Вэй Ин специально не обращал внимания на юношу, позволяя тому наконец определиться с выражением лица. Искоса он замечал то и дело прорывающуюся сквозь маску радость, которую мальчишка пытался запрятать поглубже.

— Да? — Вэй Ин повернулся к пареньку, который в другой жизни и при других обстоятельствах называл бы его дядей.

— Молодой господин Цзинь очень хотел с тобой повидаться, Вэй-сюн, — заметил Не Хуай Сан.

— Вот как? — хмыкнул мужчина. — Зачем?

Исполнив свою роль, Не Хуай Сан поднялся и отошел к окну. Цзинь Лин, покосившись на него, нахмурился, пожевал губами, а потом зло и чуть неуверенно уставился на Вэй Ина.

— Почему ты так быстро ушел? — нервно спросил юноша.

— Когда? — опешил У Сянь.

— Тогда!.. — выдохнул мальчишка. — Просто исчез с Хань Гуань Цзюнем!

Вэй Ин воззрился на юношу не менее удивленно.

— Прошло пять месяцев, — сообщил он. — Ты же не искал меня все это время, чтобы спросить?

Цзинь Лин не ответил, но по цвету лица, резко сменившемуся от алого до белого, Вэй У Сянь легко понял ответ.

— Зачем? — спросил он паренька. — Что ты хотел сказать мне?

Глядя на мальчишку, Вэй Ин невольно искал в нем черты шицзе. Внешне он ее совсем не напоминал, но вот характером… Янь Ли была кроткой, доброй, улыбчивой. Но упорной, настойчивой. Она легко прощала. И была готова сделать все что угодно для своих близких…

— Я хотел поговорить, — прервал размышления Вэй Ина Цзинь Лин.

Мужчина ждал. Раз парень так долго хотел с ним поговорить и даже пошел на то, чтобы упросить Не Хуай Сана о помощи, стоит подождать и выслушать.

— Вэй У Сянь!.. — начал было мальчишка, осекся и пробормотал: — Не так…

Вэй Ин ждал.

— Учитель Вэй, — чуть более решительно проговорил Цзинь Лин, хотя, похоже, ему не нравилось так именовать человека напротив. Он даже покосился на У Сяня и едва не заскрипел зубами.

«Вылитый Цзян Чэн, — подумал Старейшина И Лин. — Сразу видно, кто его воспитывал».

— Тебе надо поговорить с дядей, — наконец выдохнул юный заклинатель. — Поговорить.

Вэй У Сянь дернул плечом.

Он не знал о чем говорить с бывшим почти братом. Все, что можно было сказать, они уже сказали. Разве можно вернуть прежние теплые отношения?

«Можно», — понял Вэй Ин.

Он давно забыл названному брату все обиды и ни в чем его не обвинял. Но вот Цзян Чэн… Тот вряд ли сможет перешагнуть через свою гордость, через боль, через шестнадцать лет ненависти.

— Он не придет сам, — хмуро проворчал Цзинь Лин. — И не скажет ничего. Но я вижу!.. Вижу его взгляд. Он другой. Вам надо поговорить.

— Зачем? — спросил Вэй Ин

Мальчишка на миг закусил губу, хмуро глянул на У Сяня, а потом, что-то вытянув из внутреннего кармана, тихо прошептал:

— Пожалуйста.

На стол перед Вэй Ином лег колокольчик Пристани Лотоса — серебряный, круглый, с изящно выполненным лотосом о девяти лепестках. К колокольчику фиолетовым шнурком был прикреплен кружочек нефрита, обработанный так, чтобы напоминать корень лотоса.

Услышав из уст мальчишки совершенно несвойственное ему слово, Вэй У Сянь замер, таращась на колокольчик.

— Пожалуйста, — неуверенно прошептал Цзинь Лин снова и внезапно расплакался.

От неожиданности Вэй Ин перестал дышать. Он и женских слез терпеть не мог, а от мужских и вовсе терялся. Но сейчас прямо перед ним был вовсе не мужчина, а почти ребенок. Мальчишка, каким сам Вэй Ин был, впервые посетив Гу Су Лань.

Встав и пересев поближе, Вэй Ин рывком притянул Цзинь Лина и прижал к себе. Юный заклинатель взбрыкнул и попытался вырваться, но У Сянь не дал, сжал мальчишку покрепче. С секунду недовольно помычав, Цзинь Лин обмяк, уткнулся Вэй Ину в плечо и громко зарыдал, позабыв о том, что на него, почти взрослого, все смотрят.

— Ну-ну, — проговорит Вэй Ин. Хотелось как-то исправить ситуацию, посмеяться над расклеившимся парнишкой, но мужчина мог лишь мягко гладить юного заклинателя по голове. — А-Лин. А-Лин… Не надо, тише.

От этой мягкости Цзинь Лин, кажется, разревелся еще пуще.

— Ну чего ты? Чего?

— Все уходят, — не слишком разборчиво выдохнул паренек. — Дядя… Цзинь Гуан Яо оказался таким… И все это…

Он то шипел, то хныкал, то говорил совершенно неразборчиво, но Вэй Ин не перебивал, позволяя мальчишке выговориться. И только гладил его по волосам, чувствуя, как постепенно утихают всхлипы.

— Я поговорю с Цзян Чэном, — сказал У Сянь, когда юный заклинатель, обессиленный и слабый, выпрямился. Он был таким вялым, что даже позволил мужчине вытереть свои щеки и подбородок.

— Обещаешь?

— Да, — кивнул Вэй Ин, чувствуя, что не может отказать этому ребенку.

Вся и без того нелегкая жизнь Цзинь Лина вновь обрушилась. Мир заклинателей тряхнуло, но мальчишке было хуже. Одинокий, без друзей, он внезапно вновь потерял часть своей семьи и все кругом стали показывать на него пальцем, шепотом обсуждая Цзинь Гуан Яо.

— Я как раз собирался возвращаться, — сказал Вэй Ин. — Если хочешь, мы можем отправиться обратно вместе. Но… только пешком.

Цзинь Лин на миг замер, явно не ожидав такого предложения.

— Хочешь? — повторил У Сянь. — Но учти, никаких сетей и тому подобного. Если уж ночная охота, то самая настоящая.

Все еще не разобравшись, что испытывает к Вэй Ину, мальчишка то хмурился, то растерянно моргал, но потом все же решился и кивнул.

— Хорошо. Боюсь только, что начинать разговор с Цзян Чэном, сначала утащив тебя на ночную охоту, не спросив его об этом, будет сложновато, — усмехнулся Вэй У Сянь.

— Но ты ведь тоже…

— Что? — не понял мужчина.

— Мой дядя, — не слишком уверенно прошептал Цзинь Лин.

Вэй Ин улыбнулся, услышав это. На душе вдруг стало удивительно светло, будто испарилась последняя снедавшая Вэй Ина боль.

— Но… зачем ты принес колокольчик? — чуть подумав, спросил мужчина.

— Он ведь должен у тебя быть, — удивился Цзинь Лин.

Вэй Ин кивнул и подумал: «Так странно. Очень хочется ему поверить».

Той ночью, лежа на кровати в снятой комнате, Вэй У Сянь долго смотрел на колокольчик, очерчивал подушечками лепестки. Прохладный ветер, скользнув через неплотно прикрытые ставни, качнул подвеску, и комната наполнилась едва слышным мягким звоном.

«А-Сянь… А-Сянь… А-Сянь…»

Вэй Ин огляделся, завороженный. Но тут же понял, что ему лишь почудилось. Как чудится человеку, на миг вернувшемуся в знакомые места, куда его завело что-то знакомое. Пристань Лотоса была для Вэй У Сяна местом, где всегда слышались переливы колокольчиков, плеск воды, голоса за высокой стеной и мягкий голос сестры, зовущей его.

Почему Цзинь Лин принес колокольчик? Это знак?

— Я возвращаюсь, — сам себе сказал Вэй Ин. — Лань Чжань, я возвращаюсь. Я возвращаюсь назад.

«А-Сянь… А-Сянь! А-Сянь…»

Был ли это ветер, запутавшийся в ветвях? Или звон колокольчика, который Вэй Ин повесил у кровати? Мужчина и сам не знал, но что-то выдернуло его из объятий сна.

За окном плескалась ночь. Дождь прошел, оставив напоминание о себе мерным перестуком капель. Пахло свежестью. И совсем немного — прелой травяной терпкостью.

Скосив взгляд на колокольчик, У Сянь медленно сглотнул. События вечера растревожили душу и даже несколько сосудов вина не смогли подарить Старейшине И Лин спокойный сон.

Помаявшись еще немного, мужчина поднялся, накинул верхний халат, сунул в карман колокольчик и, прихватив флейту, выпрыгнул в окно. Он не собирался сбегать из городка, но прямо сейчас Вэй Ину хотелось оказаться подальше от людей, подальше от всего живого.

Он выбрался за пределы городка, не потревожив стражу и темной тенью углубился в поля, игнорируя дорогу. Ноги несли его на восток, к небольшому холму, откуда в темноте можно было без труда различить мелкую речушку.

Сев на вершине, Вэй Ин вслушался в окружающее пространство и вздохнул. Он мог различить лишь мягкий шепот воды да ветер, перебирающий травяные косы у подножия холма. Здесь не было иных звуков. Не было голосов. И У Сянь мог не вслушиваться в каждый отдаленный шепоток, невольно пытаясь разыскать среди голосов знакомые.

Голоса из прошлого ли? Настоящего? Он и сам не знал, чего хотел больше.

Прикрыв глаза, Вэй Ин взмахнул флейтой и поднес ее к губам. Над холмом и над рекой взлетела стремительная трель, разрывая спокойствие ночи. У Сянь прислушался, его пальцы легко пробежали по отверстиям — раздался новый звук, протяжный и тихий, как стон раненого зверя. Замерев на секунду, мужчина заиграл вновь. Ночь наполнилась высокой стремительной чередой звуков, в которой едва ли можно было ощутить гармонию, но разве красива мелодия боли?

Ничего не замечая, Вэй Ин играл и играл, ощущая, как постепенно промокает его одежда, а холод окутывает тело. Играл, чувствуя, как кружит рядом тьма. Голодная зовущая тьма, учуявшая его внезапную слабость. Играл, позволяя ветру стирать с его щек слезы.

«Вэй Ин… — зашептала тьма сотней голосов. — Вэй У Сянь!»

Мужчина проигнорировал звуки, слышимые лишь ему одному.

«Иди к нам! Иди к нам… К нам! К нам!»

«Ты наш. Ты наш. Твое место среди нас!»

«Тебе нет места здесь!»

Вэй Ин не ответил, но открыл глаза, всматриваясь в клочки тьмы перед собой.

«Я чувствую твою боль! — радостно сказала тьма десятками голосов. — О! Как она сладка!»

Вэй У Сянь лишь усмехнулся.

«Ты никого не спас, но стольким причинил боль!»

«Боль! Они простят тебя, но боль никуда не уйдет! Они всегда будут помнить!»

Вэй Ин вздохнул.

«Все эти люди… Те, кто ненавидит тебя, живы. Многие еще живы. А умершие ничего не скажут. Не скажут... Не скажут! Не простят! Не простят... Не простят».

Вэй У Сянь прикрыл глаза, не желая слушать. Боль царапала внутри, но это не была жалость к себе, а потому тьма не могла сломить мужчину. Ни разу с момента своего перерождения ему не захотелось выместить на ком-то свой гнев, отомстить за свою смерть, доказать свою правоту как в прошлом, так и теперь. Он жил без сожаления за себя. Но…

Боль все еще оставалась с ним. Боль и вина перед сестрой, погибшей из-за него. Перед Лань Чжанем, столько вынесшим из-за него...

— Шицзе…

«Ты хотел бы вернуть ее? Хотел бы спасти?» — прошелестела тьма совсем близко.

Вэй Ин нахмурился.

«Что ты готов отдать за возможность все изменить? За возможность тысячу раз попросить прощение?»

Отдать? Вэй У Сянь замер. Что у него есть? Ничего, кроме жизни. Но разве его жизнь чего-то стоит?

Мужчина сглотнул и понял внезапно: он был готов умереть еще тысячу раз, тысячу раз наблюдать, как из его груди вырезают Золотое Ядро; тысячу раз быть обвиненным всем миром! Тысячу раз пройти через все муки, лишь бы не страдали те, кто ему дорог.

«А-Сянь… А-Сянь… А-Сянь…» — прозвенело в тишине ночи.

Был ли это голос? Или же только звон колокольчика, позвавшего за собой?

Вэй Ин нахмурился и слабо застонал сквозь зубы. Звон в ушах стал настолько сильным, что закружилась голова. Флейта выпала из пальцев в зашуршавшую траву. Сдавив голову и зарычав от внезапной боли, Вэй Ин и сам упал на бок, невольно поджимая под себя колени.

— Что это такое? — простонал он, прежде чем перестал что-либо чувствовать и осознавать — боль заслонила собой все.

* * *

Перед глазами все плыло. Болела голова, во всем теле ощущалась такая слабость, что Вэй Ин даже перепугался. Казалось, он умрет от голода и жажды с минуты на минуту. Звон немного стих и теперь походил на скулеж какого-то маленького и перепуганного зверя.

Вэй У Сянь мысленно нахмурился и кое-как сел. Ощущения были очень и очень странные. Головная боль теперь ощущалась иначе, словно не внутри, а где-то снаружи. При этом невероятно сильно ныли руки и ноги, будто их кто-то искусал.

Едва шевелясь, Вэй Ин медленно поднял руку и уставился на свое предплечье. А потом часто-часто заморгал и невольно икнул.

— Это еще что… такое? — выдохнул он и вновь икнул, услышав свой тонкий голосок.

Встряхнувшись и позабыв о режущей боли в животе, Вэй У Сянь нервно осмотрел себя.

«Сопереживание? — на секунду решил он, разглядывая тоненькие ручки и ножки. — Я попал в чьи-то воспоминания?»

Но Вэй Ин тут же отбросил подобное предположение. Во время Сопереживания заклинатель не мог управлять чужим телом, лишь наблюдать события чужими глазами.

— Но… что происходит? — спросил он вслух, оглядываясь по сторонам. Вновь послышался тихий скулеж, и Вэй Ин вздрогнул.

Он сидел в грязном углу между домами, забившись в щель под старыми изодранными корзинами и какими-то деревяшками. Замерев на миг, Вэй У Сянь снова услышал тихое поскуливание, но лишь секундой позже понял, что этот звук издавал он сам.

Ох…

Закусив губу, Вэй Ин выбрался из закутка и медленно приблизился к выходу из проулка. Мимо спокойно шагали люди, доносились всевозможные ароматы: еды, специй, вина, благовоний.

Сон? Он видит сон?

Много лет мужчине не снилось снов. Лишь редкие короткие кошмары.

Неужели он уснул на холме и теперь витает в подкинутом его подсознанием воспоминании?

И если да, то… что за воспоминание?

Едва не падая от слабости, Вэй Ин медленно опустился на землю и прислонился к стене, наблюдая за тем, как мимо проходят люди. В животе уже давно не бурчало, внутри тянуло и болело. Невольно по щекам покатились слезы.

«Неужели?.. — сообразил Вэй Ин. — Неужели именно этот момент?»

Он плохо помнил свою жизнь до Пристани Лотоса. Даже самые последние дни перед тем, как дядя Цзян отыскал его. Но ни до смерти родителей, ни после нее с Вэй Ином не случалось ничего подобного в столь юном возрасте.

«Это сон о том, как меня нашел дядя Цзян?» — понял Вэй У Сянь и тяжело вздохнул. Верилось с трудом. Мужчина уже очень давно не видел снов из ранних лет, а если и представали перед ним дядя Цзян и госпожа Юй, то видение едва ли можно было назвать счастливым.

Немного высунувшись, Вэй Ин еще раз осмотрел улицу, пытаясь хоть что-то вспомнить. И вскинулся, рассмотрев в переулке напротив телегу с очистками. Сердечко Вэй У Сяна судорожно заколотилось в груди.

«Это тот самый день!» — понял он, но не поднялся, остался сидеть на земле, хотя ему очень хотелось поскорее увидеть дядю.

* * *

Вэй Ин просидел в ожидании не меньше часа, внимательно разглядывая прохожих. Есть хотелось настолько сильно, что он то и дело начинал плакать. Но, помня, что это сон, Вэй У Сянь продолжал терпеть и ждать. Он ведь не может умереть от голода во сне?

Чем дальше, тем больше радость сменялась горьким предчувствием. То и дело Вэй Ин ловил себя на опасении, что сон прервется в тот самый момент, когда дядя Цзян покажется в конце улицы.

Но вот немногочисленные прохожие расступились, позволяя пройти главе Ордена заклинателей и сопровождающим его адептам. Вэй Ин перестал дышать, рассмотрев такие родные и привычные клановые цвета. Ему хотелось встать и устремиться навстречу дяде, хотелось кричать и звать его, плакать, но У Сянь сидел и завороженно взирал на быстро идущего вперед мужчину.

Вэй Ин и забыл, каким Цзян Фэн Мянь был в молодости. Забыл, как таращился на него снизу вверх. И забыл, какой светлой и ободряющей была дядина улыбка. Один кровавый день отнял у него эти счастливые воспоминания.

— Вэй Ин? — заметив его, заклинатель остановился и всмотрелся в лицо сидевшего перед ним ребенка. — Ты Вэй Ин?

Вэй У Сянь судорожно выдохнул, молча таращась на мужчину. Сон все не заканчивался, а душу переполняли настолько сильные эмоции, что Вэй Ин не мог и слова сказать. Никогда прежде он не был настолько молчаливым.

— Малыш, ты Вэй Ин? — с мягкой улыбкой повторил дядя Цзян, присев перед мальчиком на корточки. — Не бойся. Я тебя не обижу. Я друг твоих родителей.

Вэй У Сянь, так ни слова и не сказав, тихо всхлипнул. Но, кажется, Цзян Фэн Мянь прекрасно все понял и без подтверждения Вэй Ина.

— Пойдем, — с улыбкой сказал заклинатель. — Я отведу тебя домой.

В Пристань Лотоса они, конечно же, сразу не отправились. С тревогой посматривая на Вэй Ина, дядя первым делом завел его в ближайшую таверну и попросил какой-нибудь еды для ребенка.

— Господин заклинатель, — с почтением ответил хозяин, — но у нас нет никакой еды для маленьких детей. Только то, что мы обычно подаем посетителям.

Вэй У Сянь, подозревая, что поиски могут занять еще уйму времени, дернул дядю Цзяна за рукав и быстро выпалил:

— Я буду. Я буду здесь есть.

Это были первые слова мальчика, сказанные главе Ордена Юнь Мэн Цзян. Он так удивился, что кивнул на вопрос трактирщика и внимательно посмотрел на Вэй Ина.

— Как долго ты не ел, А-Ин?

Вэй У Сянь и сам не знал ответа, так что лишь покачал головой, продолжая разглядывать такое родное и любимое лицо. Ему хотелось кинуться к дяде, обнять его и бесконечно повторять его имя, но Вэй Ин опасался, что этот длинный и счастливый сон закончится.

Вскоре принесли миски с едой. От одного вида красных от перца блюд у любого человека слезились глаза, но Вэй Ин решительно придвинул к себе ближайшую тарелку и набросился на угощение. Рот мигом обожгло. Он и забыл, когда в последний раз еда казалась ему настолько острой. Но У Сянь не остановился. Он продолжил есть, незаметно для дяди смахивая слезы.

«Неужели я когда-то не мог есть настолько острое?» — опешил У Сянь.

Уже после, когда его, разморенного от еды, уставшего, устроили в повозке, Вэй Ин сквозь дрему попытался вспомнить, как все обстояло в реальности, но так и не смог. Его память услужливо избавила его ото всех плохих воспоминаний детства. Он не мог вспомнить даже момент, когда начал любить острую пищу.

«Похоже, здесь как с собаками, — решил У Сянь. — Я не помню самих нападений собак, но всю жизнь их боюсь. И люблю острое потому, что с этой пищи началась моя новая жизнь, в которой не было прежних страданий».

Следующая остановка была у лавки с лекарствами, где Вэй У Сяню промыли и перевязали многочисленные укусы на руках. При виде царапин, дядя Цзян очень хмурился и расспрашивал Вэй Ина.

В итоге в путь маленький отряд отправился лишь к вечеру, когда и раны Вэй Ина были обработаны, и самого мальчика отмыли и переодели в чистое. Наблюдая за происходящим как будто со стороны, У Сянь то и дело обмирал, ожидая, что удивительный сон вот-вот закончится.

Но он не закончился даже тогда, когда на рассвете следующего дня маленький отряд прибыл в Пристань Лотоса. Все происходило немного иначе, чем помнилось Вэй Ину. Из-за задержки получилось так, что на причале прибытие ждала одна госпожа Юй. Цзян Чэна и Цзян Янь Ли, похоже, не стали будить.

Уже издали Вэй Ин заметил, что госпожа Юй была не слишком довольна. Но он не обратил на это внимания. Он во все глаза смотрел на женщину, которая часто снилась ему в кошмарах. Сейчас на ее руках не было крови, в ее глазах не было боли. Это была всегдашняя сильная и величественная хозяйка Пристани Лотоса.

Когда Вэй Ина подняли на причал из лодки, он затаил дыхание, все больше опасаясь, что сон вот-вот закончится.

«Пожалуйста, — взмолился он. — Пожалуйста, скажите что-нибудь. Скорее! Обругайте меня! Обругайте, как всегда ругали!»

— Мой господин, — вечно недовольным тоном произнесла госпожа Юй, но не склонилась в приветствии и быстро перевела взгляд на Вэй Ина. — Вы его нашли.

Вэй У Сянь вздрогнул. Его воображение не подвело. Голос был таким знакомым, а тон — таким привычным, что Вэй Ин невольно расплакался. Госпожа Юй удивленно округлила глаза, когда У Сянь, сделав шаг к ней и споткнувшись, упал рядом и обхватил ее ногу.

— А-Ин! — встревоженно воскликнул дядя Цзян, а У Сянь, не слыша никого и ничего, судорожно разрыдался.

Родная и холодная госпожа Юй! Как он скучал по ней. По ее взгляду, тяжелой руке, едким словам и наказаниям! Как он был виноват перед ней.

Женщина, которая всегда его ненавидела, наказывала, отчитывала, но в момент опасности рискнула всем и спасла. Спасла, будто он тоже был ее сыном. Ее третьим ребенком, который был ей дорог и важен. Спасла и именно ему поручила заботу о Цзян Чэне, словно он, Вэй Ин, на самом деле был старше, сильнее и лучше, чем сын главы Ордена.

— Что с ним? — дрогнувшим голосом спросила госпожа Юй.

— А-Ин, — позвал дядя Цзян и попытался отцепить У Сяня, но тот держался крепко.

Женщина, в присутствии которой Вэй Ину всегда было неловко и страшно. Единственная женщина, которую он боялся. Та, кого он считал своим палачом. Та, о которой Вэй У Сянь думал, что она пытается его сломать.

— Ох, этот ребенок, — вздохнула госпожа Юй и наклонилась, явно собираясь лично отчитать мальчика, но, тронув того за руку, мигом приложила ладонь ко лбу Вэй Ина. — У него жар!

-А-Ин… — снова позвал дядя Цзян.

Женщина, сделавшая Вэй Ина тем, кем он являлся. Та, кто закалил его. Та, что выковала его, как куют клинок. Та, из-за кого Вэй Ин никогда не сдавался. Та, кого он, как думал, ненавидел, но... оказалось, любил.

— Отпусти, — велела госпожа Юй, но в ее голосе привычной холодности было так мало, что от неожиданности Вэй У Сянь разжал руки. — Вот… Умница.

Продолжая рыдать, У Сянь икнул и посмотрел в лицо женщине.

— Ох, — прошептала госпожа Юй. — Нужно отнести его внутрь и позвать лекаря.

Сон все не кончался. И в этом сне старшие члены семьи Цзян все еще были живы.

«Я хочу остаться в этом сне навсегда», — подумал Вэй Ин, прежде чем потерял сознание.

«Какой хороший сон», — подумал Вэй Ин и вздохнул. Выплывая из сна, он все еще ощущал такие знакомые и родные ароматы. Мальчик полной грудью вдохнул едва уловимую сладковато-терпкую смесь. Лотос, прогретая солнцем древесина сладкого каштана, легкая, но привычная нота застоявшейся воды. Всепроникающая пряность специй. И что-то еще. Настолько родное, что слезы наворачиваются сами собой.

— Ты проснулся, — раздался близко-близко взволнованный голос. — Как хорошо! Нужно сказать лекарю!

Услышав этот голос, Вэй Ин вздрогнул и, открыв глаза, резко сел, но увидел лишь мелькнувшее в дверном проеме фиолетовое ханьфу.

— Шицзе? — прошептал он. Сердце дернулось и судорожно заколотилось в груди. — Шицзе!

Ему никто не ответил.

Несколько секунд, пока Вэй Ин таращился на дверь, ему казалось, что у него начались видения. Разум просто придумал желаемое. Но спустя эти несколько секунд У Сянь обратил внимание на окружающую его обстановку и вздрогнул.

Эту комнату он знал. Знал так хорошо, что без труда нашел взглядом самую скрипучую половицу, под которой когда-то устроил маленький тайник.

Сглотнув, Вэй Ин медленно обвел взглядом стены, пол и потолок, убеждаясь, что не ошибся. Это была его комната. Та самая, в которой Вэй Ин многие годы жил в Пристани Лотоса.

— Но эту часть уничтожили… — пробормотал Вэй Ин. — Псы Вэнь все сожгли. Этого места нет.

Он протянул руку и не глядя ощупал изголовье кровати, боясь и надеясь обнаружить там картинку, которую когда-то сам вырезал. Но дерево под пальцами оказалось гладким…

— Что все это значит? — спросил У Сянь. — Я все еще сплю?

Взглянув на собственное тело, Вэй У Сянь невесело рассмеялся. Он или снова видел сон, или происходящее вовсе не было сном.

— Я в Пристани Лотоса, — проговорил Вэй Ин. — И я… ребенок?

Почесав нос, он попытался вспомнить, как все происходило когда-то в прошлом. Те события остались в его памяти небольшими отрывками, яркими вспышками, а о первом дне Вэй Ин и вовсе помнил лишь ссору с Цзян Чэном из-за собак и свою попытку спрятаться на дереве. Ночь, когда Вэй Ин подружился и с Цзян Чэном, и с Цзян Янь Ли, Вэй У Сянь запомнил как самое хорошее событие своего детства. Память услужливо стерла страх, обиду, неуверенность и боль в ноге из-за падения.

Вэй Ин нахмурился.

Первые несколько месяцев в Пристани он жил в одной комнате с Цзян Чэном. Дядя хотел, чтобы Вань Инь помог освоиться новому обитателю резиденции Ордена. Лишь потом Вэй Ина переселили в его собственную комнату.

Но прямо сейчас он находился в той самой комнате. Он иногда видел ее в снах, но то всегда были кошмары, где У Сянь, уже взрослый, спасенный после убийства Черепахи-Губительницы, все никак не мог успокоить обиду и гнев своего шиди. В тех снах названные братья ругались, и Цзян Чэн неизменно уходил, оставив Вэй Ина в темноте и тишине. Раз за разом. Раз за разом.

У Сянь вздрогнул и мотнул головой, прогоняя мрачные думы. Сейчас комнату переполнял солнечный свет, а из-за окна доносился такой привычный шелест: голоса, ветер в ветвях и перешептывающиеся в воде лотосы. Все было иначе, кошмар не вернулся.

Но как иначе?

И… неужели все не сон?

Вэй Ин нахмурился и осмотрелся, ища свою верхнюю одежду. Все, что происходило прежде, он не мог воспринимать, как реальность, но… сладкий сон слишком затянулся. Нужно осмотреться и разобраться.

Но не успел он встать, как в комнату поспешно вошел лекарь. За ним, быстро-быстро семеня, следовала шицзе, а за ней, хмурясь, — госпожа Юй.

— О, молодой господин, — с привычной вежливостью усмехнулся лекарь, опускаясь на стул у кровати Вэй Ина, — да вы полны сил!

Когда-то этот пожилой и веселый мужчина раз за разом лечил всех учеников Ордена. Имея дело с ватагой мальчишек и молодых парней, неунывающий заклинатель не боялся ни разбитых коленей, ни переломов, ни расшибленных голов. С одинаковым благодушием он латал разодранные бока, вправлял кости и почти с головой окунал учеников в лечебные снадобья, памятуя о том, что мальчишки и дня не могут прожить без приключений, так что по две дюжины ссадин и царапин найдется даже на самом тихом и послушном подопечном.

— Три дня лежал пластом, горел, а сейчас!.. — усмехнулся лекарь, щупая пульс Вэй Ина. — Удивительно. Будто и не было ничего.

— Как хорошо! — радостно сказала Цзян Янь Ли и улыбнулась У Сяню. Он, видя эту улыбку, невольно улыбнулся в ответ.

Его переполняла растерянность. Все больше он утверждался в понимании, что видит вовсе не сон, а на самом деле очутился… в собственном детстве.

«Но как это возможно?»

— Батюшка обрадуется, — обратилась девочка к госпоже Юй. — Он заходил утром, справлялся.

— И, как теперь ясно, не из-за чего было переживать, — отчеканила хозяйка Пристани Лотоса.

— Что же… Я здесь больше не нужен, — убежденно покивал сам себе лекарь и поднялся. — Мальчику разве что стоит немного поберечь силы… и в еде… в еде стоит ограничиться чем-то простым.

Поклонившись госпоже Юй, лекарь удалился, а шицзе радостно присела на стул подле Вэй Ина.

— Так славно, что ты поправился, А-Сянь, — с нежностью сказала девочка. — Да! Меня зовут Цзян Янь Ли.

Вэй Ин хотел было ответить, но тут же прикусил язык. Ему очень хотелось назвать ее шицзе, очень хотелось обнять, положить голову ей на колени и позволить перебирать свои волосы, слушая нежный тонкий голосок. Но прямо сейчас они еще не были настолько близки, не стали семьей, не срослись в одно целое.

— Молодая госпожа Цзян, — прошептал Вэй У Сянь, хотя его коробило от подобного обращения к любимейшей девочке на свете.

Янь Ли рассмеялась и таким привычным ему жестом потрепала Вэй Ина по волосам.

— Меня так мало кто называет, — пояснила она. — Непривычно.

Ее мать позади лишь хмыкнула, давая понять, что за все годы жизни в Пристани Лотоса госпожа Юй так и не свыклась с местными обычаями.

Орден Юнь Мэн Цзян основал странствующий воин. Будучи человеком простым, веселым и общительным, он не стал, по примеру других, возводить дом для будущего клана в какой-то живописной глуши, как не стал и строить будущую резиденцию Ордена из самых дорогих материалов. И много лет спустя, когда воин покинул этот мир, в наследство потомкам он оставил не только девиз, но и множество обычаев, трепетно хранимых семьей Цзян.

Так здесь равны были все, даже дети главы Ордена должны были выполнять какую-то домашнюю работу. Из-за этого в Пристани вместе с учениками и заклинателями проживало очень мало слуг, и все они получали достаточно уважения.

Когда в прошлом Вэй Ин оказался в Ордене, ему и в голову не пришло, что подобные правила — что-то необычное. Его собственные родители тоже воспитывали его свободным ото всяких предрассудков.

Но мир не идеален. И многие в нем цепляются за правила, происхождение, иерархию и готовы оскорбить другого лишь из-за того, что он ниже по статусу.

— Тебе нужно поесть, — спохватилась шицзе и глянула на мать, та коротко кивнула и отступила, пропуская дочь. Сама госпожа Юй несколько секунд постояла на пороге, внимательно разглядывая Вэй У Сяня, но ничего не сказала. От нее исходили ощутимые волны недовольства. Что-то подобное Вэй Ин ощущал всю жизнь, но теперь воспринимал поведение хозяйки Пристани Лотоса иначе. Спокойнее, с пониманием.

— Ну вот, — с улыбкой прошептала Янь Ли, очень быстро вернувшись с подносом. — На кухне был суп.

— Это сейчас самое лучшее, — согласилась госпожа Юй, продолжая рассматривать У Сяня.

— Моя госпожа, судя по улыбке А-Ли, А-Ину уже лучше, — раздался голос главы Ордена из коридора.

Госпожа Юй немного поморщилась, но отступила, пропуская мужа в комнату. Шицзе вскочила со стула и улыбнулась отцу.

— Сиди-сиди, — помахал Цзян Фэн Мянь дочери.

Подрагивая внутри от смеси непонимания и абсолютного счастья, Вэй Ин открыл рот, позволяя шицзе кормить себя с ложечки. Девочка улыбнулась ему.

— Он не настолько маленький, — фыркнула госпожа Юй, но ее слова прозвучали для У Сяня желанной мелодией.

— Похоже, болезнь совсем отступила, — отметил дядя Цзян. — А-Ли, поручаю А-Ина твоим заботам. Познакомь его с Пристанью Лотоса и учениками. Вскоре он сможет присоединиться к ним. А вечером… думаю, он может поесть с нами.

Вэй Ин ел и слушал, про себя отмечая то, что не замечал ребенком: и особое, очень нежное обращение дяди, больше подошедшее бы младенцу, и то, как быстро он включил У Сяня в семью. В душе Вэй Ина расцветала благодарность к этому удивительному человеку, мягкому и доброму, принявшему чужого ребенка и без сомнений возложившего на себя заботу о сироте. Но взрослый У Сянь в теле ребенка медленно покачал головой, глядя на дядю Цзяна.

— Что такое? — мягко спросил глава Ордена.

— Вэй Ин очень благодарен господину Цзяну, что вы заботитесь о нем, но… это неправильно, — контролируя себя и тщательно подбирая слова, начал У Сянь. Он сознательно выбрал манеру, какой разговаривали со своими хозяевами слуги. — Вэй Ин не принадлежит семье Цзян. Господин Цзян, вы слишком заботливы.

Заклинатель не ответил, молча глядя на У Сяня, а тот едва не прокусил щеку. Прямо сейчас Вэй Ин пытался придушить свой характер, задавить собственную гордость. Никогда, даже в самые тяжелые времена, он не переступал через себя, но сейчас…

«Как-то так вышло, что я могу начать все с начала? Совсем недавно я думал о том, что готов умереть еще тысячу раз, лишь бы вернуть их. Неужели это случилось?»

— Простите, — проговорил он, когда молчание затянулось. — Вэй Ин был груб. Простите, господин Цзян, — мальчик сидя поклонился заклинателю, а потом повернулся к хозяйке Пристани: — Госпожа Юй.

Вэй Ин никогда не хитрил, никогда не лгал. Всегда поступал по совести и в соответствии с пониманием морали. И сейчас он сердцем чувствовал, что поступает верно. Пусть его отношения с дядей и шицзе уже не будут ровно такими же, как когда-то, но… возможно, это к лучшему?

Он стал старше. Смерть и возвращение к жизни заставили Вэй Ина иначе на все взглянуть.

Лотос — символ нового начала. Новой жизни. Что-то вернуло У Сяня назад, позволило оказаться в Пристани Лотоса, увидеть родные и любимые лица.

Может ли он предотвратить все, что произойдет однажды? Нет. Один человек не способен изменить мир. Два человека не способны изменить мир. Но, возможно, Вэй Ин способен изменить хоть что-то?

Возможно, если он не станет Цзян Чэну и Цзян Янь Ли названным братом, в будущем Пристань Лотоса выстоит?

В груди начало неприятно тянуть и болеть, но Вэй У Сянь быстро сглотнул и задавил в себе душевную боль.

— Ты можешь присоединиться, — внезапно прервала его мысли госпожа Юй, и Вэй Ин недоверчиво на нее взглянул. Она была спокойна и смотрела на него без злости.

Боль в душе У Сяня мигом утихла.

— Спасибо, госпожа Юй, — вымолвил он.

В прошлом Вэй Ин слушал только дядю и опирался лишь на его разрешения. Он и не думал, что однажды, сделав шаг назад, получит разрешение от этой холодной женщины, которая, как ему казалось, была всегда им недовольна.

— Кушай, — с улыбкой позвала шицзе и поднесла к его лицу ложку. И впервые за этот странный день Вэй Ин искренне улыбнулся, ощущая абсолютное счастье.

Сомнений больше не осталось. Не осталось растерянности.

Глотнув бульона, Вэй У Сянь улыбнулся Цзян Янь Ли, а потом по очереди посмотрел на дядю и госпожу Юй. Дядя ответил ободряющей улыбкой, а хозяйка Пристани… Он не увидел ответной улыбки, но не заметил и свойственного ей хмурого взгляда.

Если ему дан еще один шанс, то он примет его.

* * *

За ужином Цзян Чэн смотрел на Вэй Ина с такой откровенной неприязнью, что его одернула даже госпожа Юй. Но это почти не подействовало. Мальчик то хмурился, то делал вид, что У Сяня за столом нет, и всячески капризничал. Глядя на него, Вэй Ин чувствовал и радость, и боль, и сожаление, ведь в прошлом события развивались иначе. Теперь у Вэй Ина не было возможности так же просто наладить отношения с недовольным сверстником.

— Я хочу обратно своих собак! — то и дело начинал выть Вань Инь. — Зачем их забрали?!

— А-Чэн, — пыталась утихомирить брата Янь Ли, с опаской посматривая на мать. — А-Чэн, не надо.

— Почему из-за него я должен отказаться от своих псов?! — не слушая сестру, ныл мальчик.

Вэй Ин не вмешивался, хотя язык так и чесался вразумить будущего главу Ордена Цзян.

— А-Чэн, — видя, что одергивания дочери не срабатывают, промолвил дядя Цзян, — пойми, А-Сянь боится собак.

— А мне какое дело?! — взвился мальчик.

— Ты будущий глава Ордена, — холодно вымолвила госпожа Юй. — Тебе предстоит заботиться обо всех людях, находящихся у тебя в подчинении. Но, похоже, ты собрался вести себя, как эгоист.

Цзян Чэн на миг замолчал, но потом громко шмыгнул носом и начал сначала:

— Это еще когда будет, а собаки мне нужны сейчас! Я хочу своих щенков! Хочу! Хочу!

— Я бы подумал о том, чтобы их оставить, но, А-Чэн, о чем мы с тобой договаривались? — мягко спросил заклинатель. Его сын насупился и недовольно уставился на отца. — Мы договаривались, что ты будешь следить за собаками, будешь их воспитывать. И что в итоге? Один из щенков покусал твою сестру. Если бы ты был чуть ответственнее…

Вэй Ин заметил, как прищурилась госпожа Юй, явно восприняв слова мужа камнем в свой огород.

— Мне жаль, — тут же вымолвил Вэй Ин, отводя внимание на себя. — Я не хотел, чтобы так получилось.

— Ты ни в чем не виноват, — успокоил У Сяня дядя Цзян.

— Все из-за тебя! — вскричал Цзян Чэн и, не спрашивая разрешения, вскочил из-за стола.

— Несносный ребенок, — вымолвила госпожа Юй, проводив сына взглядом.

— Мне жаль, — тихо повторил Вэй Ин. Он на самом деле чувствовал сожаление, но только теперь задумался над тем, что никогда его не волновало: как жил Цзян Чэн до их знакомства.

Почему наследник Пристани Лотоса, Ордена, где все ученики могли свободно выходить в город, гулять среди обычных людей, плавать по рекам и озерам, так цеплялся за каких-то щенков? Как рос шиди У Сяня? С кем играл?

Вэй Ин силился вспомнить подробности первых недель в Пристани Лотоса, но почти в каждом таком воспоминании они с Цзян Чэном или играли вдвоем, или вместе с шицзе.

— У него нет друзей? — спросил Вэй Ин, позабыв контролировать свой язык.

Осознание обдало У Сяня холодом. Подняв взгляд, мальчик посмотрел в глаза шицзе, и та ободряюще улыбнулась.

— Он наследник семьи Цзян, — хмуро отчеканила госпожа Юй.

— Возможно ты станешь его другом, — не дав жене продолжить, мягко сказал дядя Цзян.

«Я и стану его другом, — понял Вэй Ин. — Единственным настоящим другом».

Сердце сдавили холодные тиски осознания.

Они всегда были вместе. Два героя Ордена Юнь Мэн Цзян. Их окружали другие ученики, но, увлеченный играми, болтовней или охотой, Вэй Ин не замечал, что других друзей у Цзян Чэна не было.

А потом...

Много лет спустя Вэй Ин стал лучше понимать боль и обиду друга и брата, но сейчас это осознание усилилось, обрастая новыми деталями.

"Я никогда не предавал нашей дружбы, — глядя вслед Цзян Чэну, подумал Вэй Ин. — Я всегда был тебе другом. И хотел лишь, чтобы ты был на моей стороне".

* * *

Солнце золотило воду, пригревало макушку. Вэй Ин довольно щурился, слушая такие привычные и родные звуки. Прошло всего несколько дней, а теперь он даже сам себе не мог ответить: было ли это в прошлом или еще предстоит в будущем. Все как-то смешалось.

Он прекрасно все помнил, но иногда начинал думать, что вся прожитая жизнь… обе его жизни были только сном.

Все дни с выздоровления он проводил в компании шицзе — дядя все же посчитал, что Вэй Ину для начала нужно освоиться в Пристани, а учителям — оценить имеющиеся у ребенка навыки. Именно поэтому У Сянь мог спать едва ли не до обеда, потом гулять с Цзян Янь Ли, и лишь вечером его звали в учебные комнаты, где наставники один за другим задавали мальчику вопросы.

Как и в других Орденах, в Пристани Лотоса обучение начинали с пяти-шести лет. Первым делом ребенку предстояло освоить базовые навыки. К формированию Золотого Ядра приступали немного позже, когда младшие ученики свыкались с долгим сидением на одном месте, дисциплиной и проникались важностью медитации.

К моменту, когда учителя приступали к обучению будущих заклинателей основам заклинательства, младшие ученики успевали достигнуть какого-никакого прогресса в свободных науках. Правда лишь очень немногие развивали эти навыки настолько, чтобы в последствии его или ее начинали причислять к высокообразованным молодым людям.

В жизни, которая то ли была, то ли снилась У Сяню, он играючи познавал шесть основных предметов, не пытаясь достигнуть в них совершенства. Непоседливый и деятельный, он уставал от долгой игры в го, не слишком понимал важность риторики, скучал на уроках математики. На занятиях каллиграфией порой откровенно спал, из-за чего его почерк так и не стал совершенным. Но зато Вэй Ину очень нравилось изучать игру на музыкальных инструментах и живопись.

— Не переживай, А-Сянь, — заметив задумчивое выражение на лице мальчика, сказала Янь Ли. — Скоро ты присоединишься к другим ученикам.

У Сянь не переживал из-за этого. Сейчас его заботило лишь то, как не выдать себя с головой перед учителями, ведь ребенок в его возрасте не мог обладать знаниями взрослого. Точнее, Вэй Ин совсем не хотел, чтобы о его навыках знали другие.

Эти несколько дней, пока по большей части он был свободен от уроков, Вэй У Сянь потратил на тщательное обдумывание своего дальнейшего плана. Он даже обдумал свой побег из Пристани и присоединение к какому-нибудь другому Ордену, но быстро отверг эту идею.

Естественно, он бы ни за что не отправился в Безночный Город, Нечистую Юдоль или Башню Карпа, но вполне серьезно рассматривал Облачные Глубины в качестве своего пристанища на ближайшие годы. Где-то там был Лань Чжань, Лань Си Чэнь и места, которые для Вэй Ина за две жизни стали близки, как второй дом.

Вспомнив про Лань Чжаня, У Сянь едва не расплакался, но тут же одернул себя. Думать о Втором Нефрите клана Лань было нельзя. Эти мысли приносили только боль и тоску, а ведь маленький мальчик, живущий среди гор, даже не подозревал о существовании Вэй Ина. Что будет, если У Сянь отправится в Облачные Глубины? Лань Ци Жэнь, вероятно, примет его из-за матери, позволит остаться. Но как будет протекать жизнь Вэй Ина? У Сянь никогда не считал себя глупцом и был уверен, что просто зачахнет под гнетом правил прежде, чем учитель Лань окончательно разочаруется и выгонит его вон из Ордена.

Нет, хоть душа Вэй Ина и тянула его в Гу Су, он рассудил остаться в Пристани Лотоса. Некоторые события просто обязаны были следовать своим чередом.

— Я не переживаю, — улыбнулся он шицзе. — Все хорошо.

Пройдет еще пара дней — и наставники примут свое решение. В прошлый раз мальчику пришлось начинать едва ли не с самого начала и быстро наверстывать свое отставание от сверстников. Но в этот раз он был уверен, что присоединится к мальчишкам своего возраста и не будет тратить время на самые азы.

Естественно, Вэй У Сянь не помнил древние тексты мудрецов, которые когда-то заучивались им, но учителя, осознавая, как и где его воспитывали, впечатлились и навыкам чтения, и общим познаниям в других науках, а ведь Вэй Ин хотел лишь соответствовать каким-то средним ожиданиям.

— Хочешь поплавать, А-Сянь? — спросила Янь Ли, наблюдая, как тоскливо Вэй Ин глядел на воду. Она пока еще не умела понимать все его взгляды, не чувствовала его настроение.

— Я не умею, — усмехнулся Вэй Ин. Это, конечно, было ложью, но и здесь У Сянь не собирался демонстрировать что-то больше того, что ждут от мальчика, большую часть жизни проведшего в путешествиях по стране с родителями.

— О! — выдохнула шицзе. — Тебе обязательно нужно научиться. Нельзя жить здесь и не уметь плавать.

Вэй Ин и сам это понимал. Как понимал и то, что ему предстоит как-то уладить ситуацию с Цзян Чэном.

Своего шиди У Сянь не видел с того самого ужина в кругу семьи Цзян. Вань Инь всячески избегал будущего друга, а если и встречал, то грозился, что позовет собак, или же просто молча уходил, недовольно задрав нос. Вэй Ин не пытался останавливать мальчика или что-то ему объяснять, но с каждым днем пропасть между ними только росла.

Прищурившись, У Сянь уставился на колышущиеся на ветру стебли лотоса. Здесь, у дальних мостков, попасть на которые можно было только из резиденции Ордена, царила тишина и покой. В прошлой жизни это место очень любила шицзе, изредка позволяя братьям здесь дурачиться и плескаться в воде. Но чаще мальчишки отправлялись плавать или к большому причалу, где резвились не только ученики, но и местные мальчишки, или на утлой лодчонке уплывали на одно из многочисленных озер, где могли целый день плавать среди зарослей и греться на солнышке, лежа в лодке. Сейчас у мостков было непривычно тихо. Лишь ветер чуть ерошил воду.

Вдруг раздались шаги, и Вэй Ин с удивлением узнал поступь Цзян Чэна. Озадаченный, У Сянь повернулся в его сторону и замер.

— Сестра, — позвал наследник Ордена, — тебя искала матушка.

— Да? — удивилась шицзе, но тут же поднялась и с тревогой посмотрела на постройки резиденции, будто опасаясь, что увидит там госпожу Юй собственной персоной. — А-Сянь, ты потом вернешься назад сам?

Получив утвердительный кивок, девочка поспешила обратно. Но Цзян Чэн за ней не отправился. Остался стоять, хмуро косясь на Вэй Ина.

— Это моя сестра, — сообщил Вань Инь недовольно.

Вэй Ин не удивился подобной агрессии. Как не удивился и тому, что через секунду кубарем полетел с мостков в воду. Чего-то подобного он ожидал от мальчишки, слишком хорошо знал Цзян Чэна. Тот порой делал что-то необдуманно, в порыве гнева и обиды, но после всегда очень раскаивался. В детстве раскаивался быстрее, легче принимал свою неправоту. С возрастом и ответственностью, которая свалилась на совсем еще юного заклинателя, признавать свои ошибки Цзян Чэну стало гораздо сложнее…

— Эй! — позвал мальчишка, взглянув на воду, куда только секунду назад ухнул его противник. — Эй! Ты где?

Осознание и испуг наступили мгновенно. Пискнув, Вань Инь сиганул в воду и осмотрелся, ища Вэй Ина. А тот с улыбкой уставился на него из-под мостков, оставаясь пока незамеченным. У Сяня позабавило виноватое и испуганное лицо мальчишки, который разом растерял вид обиженного и обделенного наследника Ордена.

Пусть в этом теле Вэй Ин пока еще не пробовал плавать, но память и уверенность легко компенсировали отсутствие навыков. Нырнув, Вэй У Сянь подобрался к своему обидчику незамеченным и несильно дернул того за ногу. Цзян Чэн тут же взвился, едва не выпрыгнув из воды.

— Что это?! — взвыл он, крутясь на месте, и тут же наткнулся взглядом на вынырнувшего на поверхность Вэй Ина. — Эй!

Ничего не говоря, У Сянь с улыбкой плеснул в Вань Иня. Тот неосознанно ответил тем же — и уже через минуту мальчишки с хохотом шумно гонялись друг за другом, пытаясь то окунуть один одного, то вытряхнуть из одежды.

Посматривая на названного брата, Вэй Ин больше не видел обиды или гнева, лишь радостный блеск и азарт. Ему очень хотелось сохранить этот взгляд навсегда, но он прекрасно знал, что подобного не случится.

Он не мог изменить мир, не мог в одиночку предотвратить войну. И не мог рассказать всем вокруг правду. Мальчику просто не поверили бы. В этом Вэй Ин убедился когда-то. Можно быть справедливым, честным… даже самым сильным! Но все это не поможет, если ты один против всего мира. Никто не станет слушать, никто ничего не сделает.

«Но я могу сохранить хоть что-то, уберечь самое важное», — подумал У Сянь улыбаясь.

— Будешь со мной дружить? — спросил он, когда, уставшие, мальчики сидели на мостках и грелись на солнце.

Цзян Чэн быстро кивнул. У Сянь улыбнулся и запрокинул голову, испытывая прилив абсолютного счастья.

— А где ты бывал? Ну… с родителями, — через какое-то время спросил наследник Ордена.

— В разных местах, — пожал плечами Вэй Ин.

— Повезло, — вздохнул Цзян Чэн. — Я ничего не видел, кроме Юнь Мэна.

— Еще успеешь, — успокоил его У Сянь. — Не думай, что вне Пристани Лотоса мир лучше. Он жесток.

— Ну я-то наследник Ордена Юнь Мэн Цзян! — с фырканьем напомнил мальчик. — Матушка утверждает, что меня ждет светлое будущее и слава.

— Однажды ты станешь взрослым заклинателем, будешь ходить на ночную охоту, управлять Орденом. Это не так просто, как кажется, — стараясь не выходить за рамки образа восьмилетнего ребенка, сказал Вэй Ин, но Цзян Чэн лишь снова фыркнул.

— Что в этом сложного? — удивился он. — Это раньше когда-то заклинатели воевали между собой, а сейчас тихо и мирно. А охота — просто охота. Недавно в одной рыбацкой деревушке пара старших учеников голыми руками гуля поймали!

Вэй Ин улыбнулся. Пройдет еще несколько лет, и они сами будут так же охотиться на гулей. Юньмэнские ученики так наловчатся, что в здешних озерах даже в самый тяжелый год водяную нежить будет днем с огнем не сыскать.

— Во время странствий матушка много рассказывала о жизни разных заклинателей, — немного подумав и решившись, сказал Вэй Ин. — Она росла на одной уединенной горе и училась у самой Бао Шань Саньжэнь. Это прославленная заклинательница, прожившая очень много лет и знавшая многих и многих заклинателей. Как ты понимаешь, моя матушка, до того, как спустилась с горы, знала мир еще хуже нас с тобой. Наставница учила ее и других, рассказывая истории. Истории из мира заклинателей. Истории невеселые, но поучительные. Матушка как-то пересказала мне одну.

— Какую?

У Сянь вздохнул и принялся излагать:

— Это было очень и очень давно, а потому никто не сохранил имена тех заклинателей. Но в одном клане рос молодой заклинатель, который приходился родным сыном главе клана, а рядом с этим заклинателем подрастал его друг, который не мог похвастаться столь же значимым происхождением. Но это не мешало юношам дружить, расти и вместе охотиться. Они называли друг друга братьями, иногда ссорились, но оставались неразлучны. На радость всего клана эти два заклинателя отличались огромным даром и среди молодых господ своего поколения занимали весьма высокое место. Правда наследник клана немного завидовал своему названному брату, которому все давалось проще, а спрашивали с него гораздо меньше, чем с будущего главы клана.

— И что же случилось?

— А потом они выросли, — усмехнулся Вэй Ин. — И оказалось, что за пределами родительского дома опасаться нужно вовсе не демонов или нежити, а людей. Заклинатели из других кланов завидовали и опасались наследника и его лучшего друга. Боялись, что эти двое смогут высоко вознести свой клан. Опасались настолько, что решили посеять меж ними вражду.

— И удалось? — усомнился Цзян Чэн.

— Удалось, — кивнул Вэй Ин. — Наследник был юношей талантливым, но его всегда задевало, что он совсем немного, но уступает своему названному брату, а его друг, никогда не стремившийся сдвинуть наследника с его места, просто не осознавал, что сердце его брата неспокойно. И однажды наступил день, когда наследник отвернулся от своего брата, считая, что тот желает отнять у него главенство, а брат… он до последнего верил, что рядом с ним друг.

— Отвернулся? — хмуро спросил Цзян Чэн. — Названный брат отомстил за это наследнику?

— Нет, — удивился вопросу У Сянь. — Зачем?

Цзян Чэн помолчал, а У Сянь добавил:

— В той истории не был виноват только наследник или только его названный брат. Виноваты были люди, пожелавшие развести их, и оба молодых заклинателя, оказавшихся неспособными доверять друг другу настолько, чтобы никто не смог их рассорить.

Цзян Вань Инь задумчиво уставился на Вэй Ина, осмысливая сказанное.

— Таков внешний мир, — усмехнулся У Сянь. — Там никому нет до тебя дела, все преследуют лишь свои цели.

Вэй Ин рисковал, поднимая подобную тему. Тем более, Цзян Чэн был еще совсем ребенком.

— А давай дружить по-настоящему, — внезапно предложил Вань Инь. — На самом деле.

Он протянул руку, предлагая скрепить эти слова клятвой.

— По-настоящему? — переспросил Вэй Ин.

— Давай говорить друг другу только правду, — немного подумав, пояснил Цзян Чэн. — Не врать, ничего не утаивать, защищать друг друга. И всегда обсуждать, если вдруг чем-то обидел.

Вэй Ин улыбнулся. Ничего подобного он не ожидал.

— Быть друг за друга даже против всего мира? — предложил он, и Вань Инь кивнул.

Мальчики улыбнулись друг другу и скрепили руки в клятвенном жесте.

— А-Чэн! — окликнула брата Янь Ли, выходя на причал. — Матушка меня не звала. Зачем ты обманул меня? Ой! Почему вы оба мокрые? А-Чэн, А-Сянь?

Мальчишки переглянулись и дружно спихнули один одного в воду, спасаясь бегством от нахмурившейся Цзян Янь Ли.

— Вэй У Сянь! — недовольно воскликнул Цзян Чэн. — Сосредоточься уже наконец!

— Но я не понимаю, — состроив невинное выражение лица, ответил мальчик и взглянул на своего шиди.

— Что тут сложного? Тебе уже каждый и объяснял, и показывал, — хмуро прошипел Цзян Чэн. — Ты такой глупый!

— А-Чэн, — мягко одернула Янь Ли. — Не говори так. А-Сянь не глупый. Он не виноват, что у него было меньше времени, чем у тебя. Он совсем недавно с нами. Не ругай его.

— Ну как он не может разобраться в самых простых вещах? — не унимался Цзян Чэн.

Вэй Ин вполне искренне всхлипнул.

— Сянь-Сянь, не обижайся на А-Чэна, он говорит, не думая.

— Шицзе-е-е, — прохныкал У Сянь. — Но я на самом деле не понимаю. Может… ты мне объяснишь? А?

Вэй Ин жил в Пристани Лотоса уже несколько месяцев, наслаждаясь каждым мгновением беззаботного детства. Он просыпался с улыбкой утром, хотя это самое утро для него нередко начиналось с пинков Цзян Чэна и необходимости идти на медитацию. С блаженным видом дремал среди других учеников до девяти, совершенно не заботясь о том, чтобы концентрироваться и учиться. Он ни на миг не сомневался, что сможет сформировать Золотое Ядро, но сейчас этот процесс волновал еще меньше, чем много лет назад в… другой жизни.

«Это моя третья жизнь, — думал он почти каждый день. — У меня не будет еще одного шанса!»

Но как же хотелось насладиться каждым мгновением!

Часто ему казалось, что за свою щедрость судьба еще возьмет свое. Вэй Ин даже представлял, как его душа распадается, вместо того, чтобы отправиться на новый круг. Случится ли с ним подобное? Вполне возможно. За грехи, за ошибки нужно платить. Но У Сянь не печалился. Он не собирался жить ни прошлым, ни ожиданием тяжелого будущего. Он наслаждался каждым днем, каждым часом, каждой минутой самого лучшего времени в своей жизни.

«Если мне суждено однажды исчезнуть, если этот шанс мне дан, как единственный, я приму это. И буду благодарен».

— Шицзе-е-е-е, — протянул У Сянь снова. — Объясни мне.

Девочка вздохнула, отложила кисть, которой раскрашивала воздушного змея, и улыбнулась мальчику. Такие просьбы она слышала от У Сянь не первый день, и Вэй Ин искренне поражался терпению девочки.

— Зачем ты снова просишь сестру? — возмутился Цзян Чэн.

Вэй Ин не обратил на слова шиди внимания, с мольбой глядя на Янь Ли. Та никогда не могла выдержать этот взгляд. Вот и теперь Цзян Янь Ли улыбнулась шире и потянулась, чтобы погладить Вэй Ина по голове. Мальчик мигом придвинулся, подставляясь. Чувствуя мягкие пальчики на своей щеке, У Сянь улыбнулся и прикрыл глаза. В его сердце царил покой. Казалось, от этого прикосновения ему стало гораздо теплее, хотя дети сидели в беседке у воды, от которой шла мягкая прохлада.

— Хорошо, А-Сянь, я попробую.

— Спасибо, шицзе, — просиял Вэй Ин.

Цзян Чэн фыркнул и вернулся к медитации, делая вид, что Вэй Ина нет рядом. Янь Ли проверила позу У Сяня, а потом начала объяснять то, что учителя и старшие ученики твердили детям изо дня в день. Вэй Ин слушал, но не вслушивался. Теорию он знал отлично. Ему просто хотелось подольше побыть с шицзе. Занятия давно закончились, в Пристани наступило свободное время, в которое старшие ученики обычно тренировались с мечом или в стрельбе, а младшие могли отдохнуть от огромного количества знаний, которое в них пытались запихнуть.

В прежние времена Вэй Ин отправился бы гулять по городу, плавать или охотиться. Но теперь мальчик старался хотя бы половину своего свободного времени проводить не только за шалостями.

— Не понимаю, — улыбнулся Вэй Ин, когда Янь Ли закончила говорить. — Покажи.

Цзян Чэн громко запыхтел. Янь Ли хотела было отмахнуться, но, видя мольбу У Сяня, села напротив него и стала старательно демонстрировать, сопровождая свои действия пояснениями.

Очень немногие юные заклинатели могли быстро и легко сформировать Ядро. Даже у самых талантливых этот процесс занимал несколько лет. И то, эти несколько лет уходили на то, чтобы ощутить в себе светлую ци и научиться ею управлять. Вэй Ин уже знал, что должен ощущать, а потому преспокойно отлынивал, пока другие пытались что-то прочувствовать, сидя в одной позе несколько часов по утрам.

Сам У Сянь медитировал перед сном, наслаждаясь приятным скольжением между сном и явью. Он представлял себе окружающие предметы и себя — большим бумажным фонариком в центре своей комнаты. Многие годы спустя ему нравилось просто чувствовать мягкие волны светлой ци в каждой частичке тела. Время от времени он сосредотачивался на том, чтобы свести всю ци в себе в одну точку, чтобы создать не просто мягко сияющий фонарик, а небольшой пылающий светлой силой шарик. Всякий раз ему казалось, что он не просто формирует Ядро, а наслаивает его, как жемчужину, слой за слоем.

Вот и сейчас мальчик прекрасно чувствовал движение силы в теле, чувствовал точку, куда сила стекается, но знал, что это еще не полноценное Ядро. А раз так, то можно притвориться, что он еще даже не начал его формировать.

Янь Ли нахмурилась и повела руками снизу вверх. Ей очень хотелось помочь Вэй Ину. Глядя на то, как она старается, У Сянь с грустью подумал о боли госпожи Юй.

Цзян Янь Ли была ее старшим ребенком. Девочкой. Одно это причиняло хозяйке Пристани боль. Янь Ли и сама это чувствовала.

«Моя любимая шицзе», — подумал У Сянь с грустью.

Ему было жаль названную сестру. Она не была виновата, что родилась слабой и, когда не смогла ощутить в себе ци, родители перестали надеяться, что дочь сможет сформировать Ядро. Но все это ранило и саму старшую дочь семьи Цзян, и ее мать.

Гордая и сильная, госпожа Юй не могла закрыть глаза на то, что во всех великих кланах примерно в одно время на свет появилось по два наследника. У Ланей было Два Нефрита. Уже сейчас о них говорили в заклинательском мире. У семьи Не был Не Мин Цзуэ, сил которого с лихвой хватало на двоих. Но все же и в семье Не было два сына. Глава семьи Цзинь произвел на свет лишь одного законного сына, но рядом был племянник и целый выводок бастардов. Вэней все недолюбливали, но и у Вэнь Жо Ханя было два сына. И только в семье Цзян первой родилась дочь, а сын был только один... А дочь...

"Не красавица и не заклинательница", — вспомнил чужие слова Вэй Ин и испытал гнев.

— Ой, сестра… — пробормотал Цзян Чэн, и Вэй Ин отвлекся от своих мыслей. — Ты…

Старейшина И Лин в теле маленького мальчика мигом отметил перемену. Совсем крошечную, но перемену. Он протянул руку и сжал запястье шицзе, вслушиваясь в ее пульс. Его наблюдения оказались не обманом зрения.

«Значит, несколько недель приставаний с просьбой о помощи как-то подействовали?» — сам себе удивился Вэй Ин. Он лишь хотел проводить с сестрой побольше времени, а в итоге прямо сейчас уровень ци в теле Цзян Янь Ли был выше, чем когда-либо.

За несколько месяцев жизнь Вэй Ина вошла в определенное русло. Он дремал на медитации, отсиживал занятия, играл с Цзян Чэном и Цзян Янь Ли, а потом, когда остальные отправлялись спать, или тайно проникал в библиотеку, или отправлялся на дальнее тренировочное поле, за которым не присматривала ночная стража.

В прошлой жизни он даже не знал, где библиотека в Пристани Лотоса, но сейчас это место стало одним из его тайных убежищ. Ученики Ордена не тяготели к пыльному залу с книгами. Даже самые талантливые предпочитали больше тренировать тело, чем насыщать голову знаниями.

В прошлой жизни здание библиотеки сгорело, но в этой оно все еще стояло и таило в себе немало полезного. Здешнее собрание, конечно, сильно уступало коллекции книг Облачных Глубин, но прямо сейчас Вэй Ин никак не мог попасть на восток страны, в Гу Су, и приходилось довольствоваться теми источниками знаний, которые оказались под рукой.

Огромный опыт прошлого позволил У Сяню без труда передвигаться по территории резиденции Ордена, не привлекая к себе внимания. Он даже нашел удобное местечко в библиотеке, откуда свет не просматривался снаружи здания, и мог почти до рассвета читать книги.

В библиотеке не было каких-то тайных секций или полок с редкими собраниями, но и общеизвестные трактаты знаменитых заклинателей приводили Вэй Ина в восторг. Временами он устраивал настоящую неразбериху, перескакивая от одного сборника к другому. На полу и столике вырастали кипы раскрытых книг, развернутых трактатов. Даже в новой жизни Вэй У Сянь оставался довольно порывист и деятелен, ему сложно было усидеть на одном месте, читая от корки до корки одно произведение.

Там же в библиотеке он начал вести что-то вроде дневника, записывая вперемешку события прожитых жизней, известные ему техники и собственные изобретения.

В один из вечеров, перенеся на бумагу рисунки всех придуманных им флагов, Вэй Ин невольно залюбовался.

— Если бы… — пробормотал он, рассматривая аккуратные штрихи. Иероглифы пояснений рядом с талисманами выглядели очень небрежно, но Вэй У Сянь все равно был доволен. Он и в прежние времена вел записи подобным образом: тщательно прорисовывал сами изобретения, но пояснения добавлял очень кратко и отрывисто, ведь делал их не для других, а для себя. Из-за этого многие его придумки, ушедшие в народ после его первой смерти, так и остались не до конца поняты. А усовершенствованный компас зла вообще никто не смог воспроизвести, не имея даже скупых примечаний У Сяня. — Если бы…

Тогда, в прошлой жизни, казавшейся теперь сном, Вэй Ин и не думал, что ему отведено так мало времени. Он спешил, ленился, не видел нужным подходить к своим изобретениям с педантичностью и аккуратностью. Думалось, у него вся жизнь впереди. Да и кому, казалось бы, нужны шуточные изобретения времен отрочества или темные талисманы и артефакты времен Аннигиляции Солнца?

Как выяснилось, многое, придуманное Вэй Ином, стало популярно. Поколение Цзинь Лина, Лань Сы Чжуя и Лань Цзин И выросло, не представляя себе жизни без флага, привлекающего демонов. Они выросли в мире, где темных созданий ищут с помощью компаса зла.

— Так странно, — усмехнулся Вэй Ин.

Казалось бы, теперь, владея знаниями о том, как все обернется, стоило отнестись к дневникам с большей аккуратностью, но У Сянь быстро отмел эту идею, когда перешел к записыванию техник темного пути, о которых узнал на Горе Мертвых и которые сам придумал. Когда-то лишь небрежность У Сяня не позволила всем этим знаниям стать достоянием окружающих. Так зачем же сейчас рыть себе яму?

— Ничего нельзя предугадать, — напомнил себе Вэй Ин. — Никогда нельзя знать, что происходит в тени.

Мэн Яо был лишь одним человеком, но сколько их в мире? Каждый из них найдет причину и способ вредить другим, оправдывая себя обидой, ревностью, жадностью, чужой жестокостью и презрением. Совсем не хотелось, чтобы кому-то из них попали в руки записи Вэй Ина. Всегда найдется какой-нибудь Сюэ Ян, чтобы попытаться создать Тигриную Печать или воспроизвести любое другое изобретение Старейшины И Лин.

Кивнув своим мыслям, Вэй Ин перешел к записыванию известных ему техник других Орденов. Особенно много он знал о техниках клана Вэнь. Пусть Вэнь Цин всегда была против, но Вэнь Нин не видел ничего ужасного в том, чтобы рассказать У Сяню и технику передачи сообщений при помощи огня, и методику выращивания сов-соглядатаев. Особенно много Вэй Ин знал о том, как Орден Ци Шань Вэнь использует огонь. Записи на эту тему заняли у него больше двух вечеров.

Вырисовывая огненную печать Вэней, более мощную и опасную, чем обычная огненная печать, У Сянь невольно возвращался в мыслях к брату и сестре Вэнь.

Сердце замирало от осознания, что прямо сейчас Вэнь Цин и Вэнь Нин живут в Ступнях Будды и ни о чем не переживают. Их родители еще живы… Вэнь Нин здоров… А Вэнь Цин еще не превратилась в суровую молодую целительницу, готовую на все, лишь бы сохранить остатки своей маленькой семьи.

Думая о них, У Сянь всякий раз себя одергивал. Ему хотелось как-то им помочь, как-то вмешаться в события, но опыт подсказывал, что Вэй Ину не удастся предотвратить все горестные события, о которых он знал или которым был свидетелем.

— Мне никто не поверит, — убежденно сказал Вэй У Сянь, рассматривая страницы с записями. — Первое письмо, которое я отправлю, проигнорируют. Второму могут поверить, но… первое же вмешательство, даже самое незначительное, может кардинально изменить все, что случится дальше. И я не буду знать, как история изменится. И не сделаю ли я только хуже.

Но в этот вечер он перешел к тем техникам и снадобьям, которые при нем использовала Вэнь Цин, и невольно испытал острую грусть по девочке, которую никогда не знал, и по девушке, которая на время стала его старшей сестрой.

— Что я могу сделать для тебя? — спросил он, глянув на стеллажи перед собой. — Что я могу сделать? И как?

Не имея привычки долго переживать и сомневаться, Вэй Ин забыл о принятом решении не пытаться вмешиваться и, взяв несколько чистых листов, стал обдумывать послание.

* * *

— А-Нин, — хмуро позвала Вэнь Цин, заглядывая в комнату брата, — А-Нин! Ты опять не спишь?

В скромно обставленной комнатке горело несколько свечей, разгоняя по углам тени. Худенький малыш с огромными печальными глазами сидел у столика и, завороженный, переворачивал страницы толстой книги. Вторжение сестры он не заметил.

— А-Нин! — недовольно повторила Вэнь Цин. — Немедленно ложись спать!

Вэнь Нин поднял на сестру взгляд и перепугано вжал голову в плечи. Вэнь Цин тут же одернула себя.

Она и сама не спала половину ночи, заинтригованная старинным трактатом о технике восстановления энергии. Пусть она и была старше, но и ее саму отругали бы родители, узнав, что девушка просидела над книгой почти до рассвета.

— С-сестра, — промямлил мальчик и потер глаза. Выглядел он очень сонным.

— Почему ты не спишь, А-Нин? — уже мягче спросила девушка.

— Мне страш… страшно, — потупив взор, ответил мальчик.

— Опять дурные сны? — переполошилась Вэнь Цин.

Ни для кого не было секретом, что последние несколько месяцев Вэнь Нину снились странные сны. Их мальчик не помнил, лишь упоминал, что ощущал странный зов, ведущий на гору Дафань. Никто не придавал этому большого значения, пока однажды Вэнь Нин среди ночи не отправился на гору, проделывая тот же самый путь, каким когда-то прошел до самой вершины с матерью. После он не мог вспомнить, как вышел из дома и покинул поселок, но это очень напугало родителей. Глава боковой ветви Вэней несколько раз проходил весь путь до Храма Танцующей Богини, но никто из заклинателей ничего не обнаружил, а целители не могли справиться с кошмарами мальчика.

Вэнь Нин всегда был болезненным, но теперь он или видел кошмары, или боялся спать по ночам, лишь еще больше истощая и тело, и дух.

— Что же мне с тобой делать? — со вздохом спросила Вэнь Цин и мягко погладила брата по голове. Мальчик нахмурился и склонил голову. Уловив его настроение, сестра мигом успокоила: — Ты не виноват, А-Нин. Ты ни в чем не виноват. Отец обязательно найдет выход. Он ведь великий целитель!

Внезапно прямо над книгой, которую до этого читал мальчик, в воздухе стали возникать огненные символы, складываясь в довольно длинное послание. Вэнь Цин невольно прочитала его и замотала головой, когда до нее дошел смысл.

— Что это такое? — опешила девушка, видя, как исчезают иероглифы. — Кто это?

Она знала технику огненного послания. Ее мог использовать даже не самый сильный заклинатель, но владели техникой только представители клана Вэнь. И Вэнь Цин была уверена, что никто не стал бы отправлять письмо ей или брату.

Но письмо было отправлено. И его туманное содержание немного пугало. В него не хотелось верить. Но на следующую ночь все повторилось, словно кто-то хотел убедиться, что письмо нашло адресата. А через две недели в Ступни Будды заглянул торговец, который кроме прочего передал за небольшую плату плотный тканевый сверток, адресованный Вэнь Цин.

Родители девушки были удивлены, сама она напугана, но, как ее и предупреждали, развернула сверток без свидетелей, обнаружив внутри три десятка талисманов и длинное послание, написанное разборчивым, но весьма неровным почерком.

Это была очередная ночь, которую Вэй У Сянь проводил над собственными записями. Листов скопилось уже достаточно много, хватило бы на несколько томов, вздумай мальчик переплести их в книгу. Но такая задача в планы Вэй Ина не входила. Он писал, на рассвете складывал листы стопкой и прятал в самом дальнем углу библиотеки, куда не заглянул бы даже самый дотошный ученик или заклинатель Ордена. Когда листов набиралось достаточно много, мальчик переносил их в свою комнату и прятал в тайник, куда когда-то таскал кувшины с вином. Он не собирался совершать свои ошибки дважды, а потому подошел к задаче с непривычной для себя тщательностью. Мир пока был не готов столкнуться со всем тем, что приготовил для него Вэй Ин.

С возвращения в прошлое прошло почти полгода. И это были самые странные месяцы в жизни Вэй У Сяня. Он не стал серьезнее, все так же бедокурил и подбивал на проделки Вань Ина. Но теперь подобное происходило гораздо реже. А это означало, что и на коленях в храме предков Вэй Ин стоял реже. Да и вообще пересекался с госпожой Юй меньше обычного.

— Как это повлияет на будущее? — спросил сам себя мальчик, глядя на чистый лист. — Многое ли это изменит?

Он не знал. И не знал, что должен делать.

Уставившись на лист, Вэй У Сянь вздохнул. Многие дни спустя он добрался до той части своих знаний, обращаться к которой оказалось больнее всего.

Тайны клана Лань…

Вэй Ин сглотнул и на миг прикрыл глаза.

Все это время он старался не думать и не вспоминать о Лань Чжане. Он отвлекался, отправлялся на охоту или плавать. Устраивал забеги по резиденции. Шутил. Дурачился. Ныл Янь Ли в коленки, требуя чесать себе спинку или гладить по голове. Тренировался, как безумный. Сидел по ночам в библиотеке. И все это ради того, чтобы не позволить себе ни мгновения меланхолии. Ни одного мгновения.

Иначе он погружался в черную пропасть безумной тоски. Глухую, бездонную. Горькую…

— Нельзя, — самому себе сказал Вэй Ин, встряхнув головой. — Нельзя.

Когда-то он тоже тосковал, но то было очень давно, в первой жизни. И тогда Вэй У Сянь еще не понимал своих чувств к Второму Нефриту клана Лань. Его грусть была светлой, как воспоминание о прекрасном, но ушедшем прошлом, которое никак не вернуть. Как воспоминание о детстве, утраченном безвозвратно. А рядом были брат и сестра Вэнь, маленький несчастный клан Вэнь. Это отвлекало, заставляя сосредоточиться на чем-то более важном. Не думать о себе.

Он тосковал и потом, во второй жизни, хотя сознательно отдалился от всех и всего, чтобы разобраться в своих чувствах. Ушел, чтобы не быть на виду у людей, которые его знали. Ушел, чтобы не врать себе, не притворяться. Но тогда он точно знал, что у него есть место, где его примут, даже если У Сянь так и не найдет для себя ответы. Место, где его будут ждать. И человек, который понимает его, принимает его.

Сейчас оказалось сложнее. Непривычно было понимать, что лишь он один обо всем знает. Что только он что-то чувствует. А Лань Ван Цзи даже не подозревает о его существовании.

Оказывается, Вэй У Сяню тогда, что в первой, что во второй жизни всегда жилось спокойнее и увереннее, зная, что в этом мире есть человек, который будет о нем помнить. В первой жизни казалось — помнить дурное. А во второй…

— Я ни о чем не жалею. Не жалею, что вернулся в прошлое, — спокойно сказал себе мальчик. — Сложись все иначе, сейчас бы я просто возвращался в Гу Су, раздумывая о том, что скажу Ван Цзи. Я отпустил бы прошлое. И Лань Чжань бы никогда не говорил о нем. Мы просто бы пошли дальше. Я бы мог жить в Гу Су. Или, что вероятнее, возвращаться туда иногда. Странствовать. Жить дальше. И знал бы, что меня ждут.

Вэй Ин улыбнулся, но улыбка тут же растаяла.

Он никогда не позволял себе слишком сильно погружаться в болезненные воспоминания. Особенно после того, как провел три месяца на Горе Мертвых. Он редко рассуждал о том, как могла бы сложиться его жизнь, веди он себя иначе. Теперь же… Начав все сначала, принялся обдумывал все свои действия так много и так часто, что привкус горечи не покидал его.

Мальчик тряхнул головой, прогоняя грусть. Смежив веки, Вэй Ин не заметил, как задремал. А когда встрепенулся и открыл глаза, то удивленно потер нос.

Место он узнал сразу же. Как и понял, что на этот раз точно видит сон. Это была библиотека в Облачных Глубинах. Старая, еще не уничтоженная пламенем. Сам Вэй Ин в виде полупрозрачного духа сидел посередине просторного, полного света помещения, имея возможность рассматривать стеллажи с книгами, столики… И двоих, что сейчас расположились друг напротив друга в библиотеке.

— Лань Чжань… — выдохнул Вэй Ин и сглотнул.

Это был тот самый Лань Чжань, которого У Сянь почти не помнил. Совсем юный, трогательно тонкий. И очень, очень строгий.

Оглянувшись на самого себя, небрежно развалившегося на подушке, Вэй Ин быстро определил день, который наблюдал. Это было не трудно, ведь лишь один раз за все дни наказания Вэй У Сянь из прошлого взял с собой свой меч.

— Это последний день, — пробормотал Вэй Ин, поднимаясь.

Юноши не заметили его, а потому мальчик без страха пересек зал и сел перед столиком Лань Чжаня. Ему очень хотелось протянуть руку и дотронуться до лица старого друга, ощутить прохладную гладкость кожи под пальцами, вдохнуть свежий и сладкий аромат сандала. Но во сне не было запахов, а Вэй Ин оказался не настолько смелым, чтобы осуществить свое желание.

Лань Чжань сидел очень прямо, держа перед собой книгу. Вэй Ин не раз наблюдал эту картину в прошлом. Но лишь теперь у него появилась возможность смотреть на Ван Цзи, без опаски быть застуканным за своим занятием.

Он рассматривал тонкие черты лица, светлую кожу, любовался блеском волос и одеянием без единой складочки. Он отметил детали, которых не замечал прежде: крошечную светлую родинку у брови, бледный маленький шрам на длинном пальце.

Вэй Ин смотрел так внимательно и так пристально, что в какой-то момент обнаружил то, чего бы никогда не заметил сам в прошлом. Сидящий перед ним юноша почти не шевелился, дышал размеренно, но как будто сосредоточившись только на дыхании, как во время медитации. Взгляд заклинателя скользил по строкам в книге, но слишком медленно для того знаменитого и талантливого Лань Чжаня, которым юноша был уже в столь юном возрасте.

Нахмурившись, У Сянь даже дыхание задержал, хотя во сне ему вряд ли оно требовалось. Он ждал. Ждал, когда Ван Цзи перевернет страницу, но тот не двигался. Опешив, Вэй Ин поднялся, обошел заклинателя и заглянул ему через плечо. Книга оказалась одним из трактатов древности. Строки на развороте призывали заклинателя к сдержанности и сосредоточенности. Сам Вэй Ин пробежал написанное взглядом меньше чем за минуту.

— Он не может читать медленнее, чем я, — уверенно сказал сам себе У Сянь. — В чем же дело? В моем сне время течет медленнее?

В поисках ответа Вэй Ин взглянул на самого себя, но пятнадцатилетний Вэй У Сянь за столиком напротив не казался замершим. Он неторопливо и спокойно водил кисточкой по бумаге. С такого расстояния трудно было определить, во что складываются чернильные линии.

Хмыкнув, Вэй Ин сбоку глянул на Лань Чжаня, ища ответ. И обнаружил, что тот, на миг оторвавшись от страницы, пристально смотрит на Вэй У Сяня из прошлого.

— Что? — сам себя спросил мальчик и нахмурился.

Он вернулся на прежнее место и продолжил наблюдать за Лань Чжанем, пытаясь разобраться в происходящем.

— Лань Чжань, — с улыбкой сказал Вэй Ин через некоторое время, — да ты подсматриваешь!

Лишь пристально и неотрывно глядя на юношу, Вэй Ин заметил, что тот совсем не читает книгу, а лишь делает вид. Вместо этого юный заклинатель то и дело бросал на Вэй У Сяня короткие взгляды, словно боялся, что тот заметит внимание к себе.

— Глупый Лань Чжань, — покачал головой Вэй Ин. — Я бы не заметил, даже если бы смотрел на тебя все время. А ты, оказывается…

Вэй Ин улыбнулся, ощущая прилив нежности. И улыбнулся еще шире, заметив, как совсем немного, но уши Лань Чжаня покраснели.

Через несколько мгновений Ван Цзи напрягся, еще больше распрямил плечи, и в этот момент к нему подошел Вэй У Сянь из прошлого. Он что-то сказал и положил перед Лань Чжанем лист с рисунком, на котором был изображен сам Ван Цзи, но Вэй Ин почему-то не услышал собственного голоса, хотя и мог прочесть слова по губам. Хмурясь, он внимательно наблюдал за юношами.

Ван Цзи не спешил оторваться от книги. Вэй Ин, уже успевший сделать для себя много открытий, заметил, что заклинатель сознательно тянет время, чтобы его действия не казались слишком поспешными. Подавшись немного вперед, Вэй Ин следил за тем, как юноша отложил книгу, осторожно взял лист в руки и всмотрелся в изображение. И с легким трепетом заметил мимолетную и едва заметную улыбку Лань Чжаня.

Прежде Вэй Ин и не обнаружил бы ее, но долгие годы и наблюдение за приятелем давали о себе знать. Сейчас это крошечное изменение мимики не осталось не замеченным.

— Он улыбнулся, — едва веря увиденному, прошептал Вэй Ин. — Улыбнулся…

Но через пару мгновений, когда юный заклинатель с осторожностью перенес рисунок на другую сторону стола, давая понять, что принимает подарок, и взял в руки свою книгу, эта улыбка разбилась и растаяла. Мальчик не мог услышать окрик Ван Цзи, но видел его.

— Вэй Ин! — вот что выкрикнул юный заклинатель тогда.

Глядя на Лань Чжаня, а не на хохочущего Вэй У Сяня, Вэй Ин видел, как едва наметившаяся теплота в его взгляде и улыбка исчезают, а их место занимает обида и непонимание.

Сглотнув, Вэй Ин пристально смотрел на юного заклинателя, пока тот, вскочив, угрожал Вэй У Сяню мечом, а потом выгонял того из библиотеки. Смотрел и не мог осознать увиденное.

— Ты наблюдал за мной уже тогда… И что-то чувствовал уже тогда… А я… Я ничего этого не видел, — пробормотал мальчик и ощутил боль в груди. — Не видел. И причинял тебе боль с первого дня нашего знакомства.

— Вэй Ин… — сев на свое место и чуть сгорбившись, пробормотал юный заклинатель, и на этот раз Вэй Ин услышал его голос, хоть тот и звучал очень тихо.

Мальчик моргнул и подумал о том, что тот раз был первым, когда Лань Чжань не просто повысил на него голос, но назвал по имени. По домашнему имени… Чопорный и связанный правилами Второй Нефрит клана Лань.

— Словно… Словно и про себя ты называл меня только так, — понял Вэй Ин.

Погрузившись в воспоминания, мальчик попытался вспомнить все разговоры и все споры с Ван Цзи. Он не отмечал этого раньше, но теперь понимал, что для приятеля было совсем необычно называть Вэй Ина именно домашним именем, ведь даже к родному брату Лань Чжань обращался максимально вежливо.

— Лань Си Чэнь это понял очень и очень давно, — признал Вэй Ин с грустью. — А я — нет.

— Вэй Ин… — снова произнес Ван Цзи, но на этот раз мальчику почудилось, что заклинатель смотрит прямо на него. — Где ты?..

Вздрогнув, Вэй Ин дернулся и тихо зашипел от боли. Проморгавшись, он обнаружил себя в темной библиотеке ордена Цзян. Свеча на столике почти догорела, лист все еще хранил снежную белизну.

— Я уснул? — спросил себя мальчик и едва не всхлипнул. — Хороший был сон. В нем я видел, как ты улыбаешься. Лань Чжань...

Вздохнув, он опустил голову. Сон разбередил рану в душе. Тревоги и сомнения, которых в прошлых жизнях Вэй Ин не знал, а в этой старался избегать, нахлынули на него со всей возможной мощью.

— Если бы мы не сблизились… — произнес он тихо. — Если бы я так и остался просто одним из учеников, которые приходят и уходят, тебе не пришлось бы вынести все это. Ты бы не страдал из-за меня. Из-за моих поступков. Мы бы, наверное, стали настоящими врагами, но… ты бы не получил все те шрамы из-за меня. Как много боли тебе пришлось вынести? Как много тех, кто предавал тебя…

Вздохнув, Вэй Ин сгорбился, уткнулся лицом в ладони и всхлипнул. Слезы, просочившись сквозь пальцы, упали на бумагу, расплываясь бесформенными пятнышками. Ему хотелось сорваться с места и отправится к шицзе, хотелось услышать от нее, что все будет хорошо. И хотелось рассказать обо всем. О каждом событии, о каждой своей ошибке.

Мысль казалась безумной, но Вэй Ин быстро отринул возможность того, что Янь Ли не поверит ему. Поверит. Примет. И, возможно, поймет. О прощении он не думал. Знал, что не заслуживает его.

Поднимаясь, Вэй Ин заметил, что влажные кляксы на бумаге сложились в некое подобие рисунка. И это неровное пятнышко напоминало кролика. Против воли Вэй Ин замер и улыбнулся. Сомнений не осталось. Он вновь чувствовал себя тем Вэй У Сянем, который принимал решения быстро и легко, полностью уверенный в своей правоте.

— Мне на самом деле стоит поговорить с кем-нибудь.

— Что? — опешил Цзян Чэн следующим утром, когда заглянул в комнату Вэй Ина. — Ты уже встал?

Обычно шиди приходилось поднимать друга пинками, щипками, угрозами и именем госпожи Юй. Но этим утром У Сянь уже был на ногах, когда Цзян Чэн вошел к нему.

— Идем, — позвал Вэй У Сянь, выходя на встречу товарищу.

Не меньше удивило Цзян Чэна и то, что на медитации Вэй Ин старался не уснуть, хотя все равно пару раз задремал. Но для непоседливого и улыбчивого ученика и это можно было посчитать невероятным достижением. Наставник У Сяня не похвалил, зато Янь Ли улыбалась и пообещала много всего вкусненького, если воспитанник отца продолжит в том же духе.

Глядя на шицзе, Вэй Ин всякий раз ощущал бурю эмоций. Почти всегда это была удушающая нежность, от которой замирало сердце и становилось тяжело дышать. Очень часто — вина, ведь Вэй Ин все еще не знал, как сложится жизнь дальше. И очень редко — острая боль. Эта боль не приходила к нему, когда он воскрес после шестнадцати лет за гранью. Лишь теперь, видя маленькую и такую милую девочку, боль подняла голову и вонзила когти в У Сяня.

— Сянь-Сянь, — позвала шицзе, — о чем ты задумался?

Сегодня глава Ордена вместе с отрядом заклинателей уехал на очередную встречу глав кланов. Вместе с господином Цзян уехало несколько наставников, и адептам разрешили заниматься самостоятельно после медитации. Никто из старших и не думал, что дети на самом деле посвятят еще теплые дни учебе.

В другое время Вэй Ин обязательно бы сбежал на рыбалку или на охоту, но сегодня он остался. Как и много раз до этого, Цзян Чэн, поворчав, последовал за У Сянем, а тот с довольной улыбкой присоединился к Янь Ли в беседке у озера.

В былые времена У Сянь не приходил к шицзе настолько часто, а потому лишь теперь отметил, что и у дочери, и у сына главы Ордена Цзян совсем нет друзей в резиденции. Янь Ли почти всегда была одна. Лишь иногда компанию ей составляли воспитанницы госпожи Юй.

Не замечал прежде У Сянь и того, что Цзян Чэн не так уж любит сидеть рядом с сестрой. Похоже, будущий глава Ордена считал, что его обвинят в изнеженности, если станет просто наблюдать за действиями сестры или развлекать ее беседой. Именно поэтому Цзян Чэн приволок с собой узкий деревянный меч и занялся тренировкой на достаточно широкой площадке деревянного настила.

У Сяня это полностью устраивало. Он мог не переживать, что его подслушают, и при этом нормально поговорить с шицзе без необходимости поджидать девочку в более удобном месте.

Разговор с Цзян Чэном Вэй Ин полностью отмел. Как и изначальную идею обо всем рассказать Янь Ли. Вместо этого, глядя на то, как девушка умело раскрашивает очередного змея, мальчик сказал:

— Шицзе, я могу спросить тебя кое о чем?

— О чем же? — с улыбкой спросила девочка. В моменты, когда она обращала к Вэй Ину свой взгляд, мальчик видел, как сияют ее глаза, какая сила и любовь переполняют единственную дочь четы Цзян.

— Если бы ты знала, что ждет в будущем, как бы поступила? — почесав нос, выпалил Вэй Ин.

— О чем ты? — с мягкой улыбкой спросила Янь Ли. — Разве кто-то может знать свою судьбу?

— Я... — У Сянь сглотнул и на несколько секунд замолчал, но потом под теплым и любящим взглядом девочки продолжил: — Мне приснился сон. Очень длинный и очень похожий на правду сон. Вот я и задумался.

Выверяя каждое слово, Вэй Ин рассказал шицзе о некоторых эпизодах будущего, решив не углубляться в историю отношений девы Цзян с нареченным и не рассказывать о печальном итоге, который их ждал. Остановился на судьбе маленькой боковой ветви Вэней, решив, что такой рассказ не вызовет слишком много вопросов.

Он ждал, что Янь Ли улыбнется и скажет ему что-нибудь теплое в утешение. Не воспримет слова в серьез. Но Янь Ли внимательно выслушала, а после пристально посмотрела на воспитанника отца и прошептала:

— Если бы я знала о будущем, то постаралась бы не совершить ту ошибку, о которой после пожалела бы больше всего.

— Ты хотела бы исправить все?

— Не думаю, что это возможно, — покачав головой, ответила шицзе. — Но что-то одно человек может изменить. Оградить от страданий хотя бы одного человека. Защитить его.

У Сянь подвинулся ближе и уместил голову на сложенные руки.

— Если бы твой сон был бы правдой, то я хотела бы изменить только одно событие — уберечь семью, спасти родителей, если бы знала, что им грозит опасность.

У Сянь вздохнул и невольно спрятал лицо. К его горлу подступил всхлип боли.

— Что с тобой, Сянь-Сянь? — мягко спросила девочка, протянув руку и поглаживая ребенка по волосам.

— Я... Я бы хотел изменить многое.

— Даже если допустить, что кто-то знает будущее… Ты не сможешь изменить события так, чтобы избежать всех ошибок.

У Сянь вздохнул и кивнул, признавая правоту девочки. Но при этом разговор позволил мальчику понять, что он не готов просто жить и надеяться на лучшее. С тяжелым сердцем он признал, что не может игнорировать свои знания.

— Что такое, Сянь-Сянь? — с улыбкой спросила Янь Ли. — Похоже, ты воспринял свой сон слишком серьезно?

— Да, — честно признал Вэй Ин. — Это был очень реалистичный сон.

Янь Ли снова улыбнулась и, глянув на мальчика с тревогой, покачала головой.

* * *

Этим утром Лань Чжань как и всегда проснулся в пять утра. Он уже был достаточно взрослым и обязан был соблюдать совершенно все правила. Но не сегодня.

Многие месяцы дядя продолжал ругать мальчика, напоминая, что подобное поведение недопустимо для юного адепта, и Лань Чжань всегда смиренно принимал упреки. Но один день в месяц несмотря ни на что Ван Цзи вставал в пять утра и отправлялся не на занятия, а к небольшому домику в уединенном месте Облачных Глубин — к домику, где когда-то жила мама.

Теперь этот домик закрыли, и посещать его было запрещено. Но и тут Лань Чжань нарушил правила, отыскав способ пробираться внутрь.

Он не мог не приходить. И приходил. Каждый месяц. И проводил один день рядом с домиком, даже в своем юном возрасте стойко перенося день без еды, лишь на одной воде.

В первые месяцы он не понимал, что случилось. Не мог осознать смерть матери. Она была такой улыбчивой, сильной. А потом просто перестала встречать его на пороге своего домика, когда он приходил. Сначала он думал, что мама обиделась, и пытался просить о прощении. Слова брата, дяди и наставников ничего не объясняли ему.

Лишь после он осознал случившееся. И душа, и без того терзаемая болью, наполнилась бесконечным чувством вины. Он жалел, что не сбегал к маме чаще, что пытался вести себя сдержанно, по правилам. И эта боль отразилась на нем. Брат нередко замечал Лань Ван Цзи, что тот совсем не улыбается и совершенно замкнулся в себе. И Лань Чжань не отрицал. Вместо этого раз в месяц снова и снова приходил к Тихой Комнате и либо сидел на террасе, либо рассматривал письма и рисунки матери, которые заперли внутри домика.

Это был единственный день, когда Ван Цзи игнорировал любые правила. А в последнее время, хоть брат и дядя призывали его остановиться, они перестали нарушать его уединение, и Ван Цзи мог не тревожиться, что кто-нибудь узнает о нарушениях.

Вот и сегодня Лань Чжань пришел к зданию и с болью вдохнул знакомый аромат горечавки. Сегодня погода была холоднее, следовало ожидать снегопада. Но Ван Цзи даже не захватил теплую мантию. Как и все в Облачных Глубинах, Лань Чжань учился стойко переносить холод в Холодном Источнике.

Подойдя к дому, Ван Цзи присел на краешек террасы и пристально всмотрелся в небо, ища признаки снегопада. Пасмурные серые облака безрадостно смотрели на него сверху.

Мысленно Ван Цзи отсчитал очередной прошедший месяц. Он не собирался забывать и принимать потерю.

Стоило войти внутрь. С собой мальчик принес пару книг. Их он собирался прочитать вслух. Дядя, конечно, отругал бы за унесенные книги, но сегодня был особенный день.

Внезапно снег на самом деле повалил. Его мягкие крупные хлопья медленно планировали вниз, оседая на кустиках, белых камушках тропинки и траве. Сердце Ван Цзи заныло.

Тот первый горестный день тоже был снежным…

На несколько секунд мальчик прикрыл глаза, представляя себе высокую стройную молодую заклинательницу, которая весело улыбалась ему, стоя на пороге домика.

Один раз, всего один раз при нем она нарушила запрет покидать Тихую Комнату. Это было в такой же снежный день. Мама выбежала во двор, стала лепить из снега шарики и закидывать ими Ван Цзи. Он сопел, отмахивался и ворчал. Но так и не поддался уговорам матери пробежаться и повеселиться. Но и дяде ничего не рассказал, хотя обязан был.

Если бы она не вышла, то не простудилась бы и не умерла. В правилах и запретах, как убедился Лань Чжань, был толк. Но сам он один день в месяц их не соблюдал.

Внезапно послышался странный звук, словно птица захлопала крыльями. Но Ван Цзи прекрасно знал, что птиц в Облачных Глубинах очень мало, их почти нет.

Открыв глаза, мальчик пристально осмотрелся и заметил странное полупрозрачное белесое создание, которое спланировало и довольно уверенно уселось на изгородь. Поднявшись, мальчик медленно приблизился, внимательно рассматривая птицу. Мигом пришло на ум осознание, что только тот, кто вошел во дворик, смог бы ее рассмотреть, от остальных птица была скрыта строением и особенностью рельефа.

Лань Чжань чуть нахмурился. Он был еще очень юн, но мало кто мог назвать его невнимательным. И прямо сейчас мальчик явственно понимал, что кто бы ни прислал эту птицу, прислали ее именно Ван Цзи. К Тихой Комнате вот уже пару лет никто не приближался. Кроме Лань Чжаня.

Мотнув головой, чтобы избавиться от налипших на лобную ленту снежинок, мальчик сделал еще пару шагов к птице. Та сидела спокойно, хоть и походила на плавно скользящий белесый туман.

Прежде Ван Цзи ни о чем подобном не читал. И очень огорчился. Он прочитал уже много книг, но среди них было много сложных, а вовсе не интересных. А книга, где описана техника создания вот такой птицы, обязательно должна быть очень занимательной! Наверняка почти такой же занимательной, как рассказы мамы о странствиях по дорогам империи.

Мальчик сделал еще шаг. И в этот момент птица с мягким шорохом соскользнула вниз, ему под ноги, меняя очертания. Ван Цзи замер, хотя ему очень хотелось отскочить, а то и вовсе отбежать. Но разве же можно бегать? Дядя настойчиво запрещал.

Туман перестал мельтешить, посветлел, пока не стал искристо-белым, как снег, и принял форму маленького белого кролика. От неожиданности Лань Чжань совершенно невоспитанно приоткрыл рот.

Кролик оказался маленьким, беленьким и пушистым. С крохотным розовым носиком и ярко-голубыми глазами. На первый взгляд он выглядел совершенно настоящим, но стоило мальчику присесть на корточки, как он тут же заметил, что шерстка этого создания переливается, по ней пробегают голубые искры светлой энергии, а снежинки совсем не таят, опускаясь на спинку и ушки.

— Что ты такое? — спросил мальчик и невольно протянул руку, желая погладить крохотное волшебное существо.

Кролик приподнял мордочку, взглянул на мальчика с интересом, чуть наклонив мордочку на бок, и встряхнулся. Завороженный, Лань Чжань наблюдал, как кролик скачет по земле, то и дело отряхиваясь от снега, как самый настоящий живой зверек. Сам того не ожидая, Ван Цзи улыбнулся. Пусть он не понимал происходящего, но на душе вдруг стало светло и радостно.

Он вернулся на террасу и оттуда смотрел на кролика. Он был не один сегодня. Случайно ли, специально ли, но кто-то отправил к нему этого зверька. Ван Цзи даже задумался над тем, что это могла быть мама. Это казалось вполне логичным и очень в ее духе.

Не обнаружив ничего интересного во дворе, кролик с превеликим трудом вскочил на настил и решительно направился к Лань Чжаню. Мальчик следил за ним, не зная, что должен предпринять. Воспользовавшись его нерешительностью, кролик вскочил мальчику на колени и с довольным видом чихнул. Капельки и снежинки полетели Лань Чжаню в лицо, одежда под лапками зверька мигом промокла, и мальчик недовольно вскрикнул. Но кролик еще раз встряхнулся. А потом еще.

После третьей порции мальчик схватил кролика за шкирку и приподнял. Тот ощущался очень странно, как что-то шелковистое и прохладное, будто мальчик держал в руке смятый платок. Кролик так умилительно уставился на Ван Цзи, что тот не смог рассердиться. Стер капли и перехватил кролика удобнее, а потом все же почесал его за ушком.

* * *

— Ты пришел, — сказал Лань Си Чень, заметив приближение Лань Чжаня.

— Старший брат, — с недетской серьезностью ответил мальчик, подходя, и сложил руки в приветственном жесте.

— Ты вернулся раньше, — сказал наследник Ордена Гу Су Лань. — Это из-за снега?

Мальчик лишь кивнул и со всей возможной аккуратностью присел напротив.

Наблюдая за ним, Си Чень отметил, что младший брат выглядит удивительно спокойным, а на губах играет отчетливая улыбка.

— Ты счастлив сегодня, — высказал очевидное Си Чень. — Что случилось?

Но Ван Цзи не ответил. И Си Чень беззвучно вздохнул. Брат замкнулся после смерти матери, почти не разговаривал. И Лань Си Ченю пришлось научиться понимать его настроение и мысли без слов, благо он так хорошо его знал, что легко угадывал многое. Вот и теперь юноша понял, что с младшим произошло что-то хорошее. А ведь он переживал из-за начавшегося снега, с которым у Ван Цзи было связано много неприятных воспоминаний.

Пока его брат размышлял, Лань Чжань медленно и аккуратно съел свой суп и немного овощей с рисом. А после практически удрал в их с Си Ченем домик и порадовался, что некоторое время назад переселился в отдельную комнату.

Сначала он думал все рассказать, но потом отмахнулся от этой идеи. Кролик появился только перед ним, и мальчику хотелось оставить это маленькое чудо лишь для себя одного. Правила Гу Су Лань Ван Цзи знал строго. Если кто-нибудь узнает о произошедшем, то Ван Цзи запретят ходить к Тихой Комнате, попытаются вызнать правду, а кролик не вернется.

Тот растаял облачком тумана в полдень, напоследок обдав Ван Цзи мелкими голубыми искорками. Но почему-то мальчик был полностью убежден, что увидит это маленькое создание вновь. Если же рассказать, то...

Ван Цзи вздохнул. Правила следовало соблюдать. И он собирался их соблюдать. Но раз уж сегодня был особый для него день, то мальчик мог себе позволить нарушить еще несколько правил.

Не так часто, как ему бы этого хотелось, Вэй Ин выходил на тренировочную площадку. А если и проникал в дальнюю и пустынную часть Пристани Лотоса, то делал это очень осторожно. В прошлой жизни он ни капельки не переживал о том, что может быть пойман, но теперь это начало волновать.

В прошлой жизни он спокойно воспринимал любые наказания, концентрируясь лишь на хороших моментах. Так память уберегала его от многих тяжелых воспоминаний. Даже сейчас, всего через неполный год после перерождения, У Сянь не вспоминал невзгоды первых дней этой третьей жизни. Он многое просто запрятал глубоко-глубоко и старался не тревожить. И к наказаниям он относился все так же. Просто старался не показывать окружающим то, чем занимался по ночам.

И в итоге получал наказания реже, необратимо меняя уже однажды прожитую жизнь. Но это стало неизбежной частью, уплатой за право быть здесь. Нередко У Сянь думал о том, что даже такими моментами может кардинально изменить свое будущее, не только изменив что-то к лучшему, но и что-то потеряв. Но всякий раз предпочитал верить, что изменения нужны. А жертвы... Он многим мог пожертвовать. Так он пожертвовал многочисленными проделками, совершенными или с Цзян Чэном вместе, или назло ему. Это не особо изменило отношения с шиди. Они уже постепенно срастались, шли к тем братским отношениям, которые соединяли их в прошлой жизни.

Хоть У Сянь и не боялся наказаний, но часть своих действий тщательно скрывал. Ему совсем не хотелось, чтобы кто-то узнал о записях и бдениях в библиотеке, о творимой магии совсем уж юным для подобного ученика и о том, что этот ученик хотя бы две ночи в неделю старается уделять занятиям с мечом вне установленного времени для подобных тренировок. Будь у Вэй Ина разумное объяснение своим действиям, он бы делал все открыто. Но едва ли получилось убедить кого-то в хоть сколько-то подходящей версии. Именно поэтому мальчик однажды утянул со склада самую невзрачную деревяшку, условно похожую на меч, и упорно занимался.

Разум его помнил все движения, но тело ещё не привыкло воспринимать меч как часть себя. Ко всему сказывалась детская неуклюжесть. Но с каждым занятием становилось проще. А дневные уроки укрепляли тело в целом.

О надобности столь упорных тренировок мальчик пытался не вспоминать. Как не вспоминать и о многом другом.

* * *

Юй Цзы Юань со вздохом вгляделась в затянутое тёмными тучами небо над Пристанью Лотоса. Небольшие бумажные фонари на цепях и каменные фонарики вдоль дорожек в центральной части резиденции разгоняли мрак, но от этого тучи в ночном небе казались ещё мрачнее и опаснее.

Дождь нередко поливал эти края, но за все годы жизни в Юнь Мэне заклинательница так и не смогла привыкнуть к особенностям местной погоды. Она нередко морщилась, ощущая гнилостный аромат застоявшейся воды, вздыхала, слыша шум дождя или плеск воды в озере, часто срывалась на муже. Её родной клан поселился не так близко к людям, и там природа не сказывалась на жизни так сильно. Но хоть многое злило госпожу Юй, она не позволяла себе ругать Орден Цзян вслух. Но часто срывалась на учениках или заклинателях.

Иногда она и сама осознавала, что не может сдержаться, рассыпая вокруг злые слова. Иногда ей удавалось пересилить себя, но гораздо чаще женщина позволяла себе выпустить свой гнев и ни о чем не жалела.

Сегодня погода полностью отражала настроение госпожи Пристани Лотоса. Заклинательница с мрачным видом взглянула на запруды и мостики, на высокие резные рамы строений и на светлое дерево опорных колонн. Дворики недалеко от входа в резиденцию были погружены в покой и сон. Лишь откуда-то доносились песнопения лягушек, нашедших себе укромный уголок в дальней части резиденции, где располагались жилые строения Ордена и где фонари погасли несколько часов назад.

Женщине и самой стоило отправиться в свои покои, но она никак не могла унять эмоции после очередного разговора с супругом. Почти каждый их разговор заканчивался на подобной ноте. После они неделями не разговаривали. Госпожа Юй видела, что супруг смиренно это принимает, но не могла успокоиться и ещё долго пыталась хоть как-то его задеть словом или делом.

Нынешний разговор оказался одним из самых неприятных. Цзян Фэн Мянь в очередной раз поднял вопрос о расторжении помолвки дочери, и это в очередной раз вызвало у заклинательницы гнев.

Решительным шагом направившись вглубь резиденции, Юй Цзы Юань продолжала мысленный спор с мужем. Сколько бы раз она ни говорила ему, заклинатель все никак не мог понять задетую гордость своей супруги.

Много лет назад две нынешних госпожи двух Великих Кланов были юными адептками и вместе познавали Путь Меча. В юности девушки были столь дружны, что пообещали поженить своих детей, ещё не зная, кто станет их мужьями. Им повезло. Обе поднялись по лестнице величия, войдя в семьи Великих Кланов. Казалось, ничто не может испортить жизнь обеих заклинательниц.

Но после супруга Цзинь Гуан Шаня родила мальчика, а первенцем госпожи Юй стала девочка, бросив тень и на саму женщину, и на семью её супруга. А после выяснилось, что у девочки слабый дар…

Никто не говорил заклинательнице это в лицо, но она сама понимала, что все считают её слабой, раз не сумела первым родить мальчика. Даже какая-то бродячая заклинательница, к которой благоволил собственный муж госпожи Юй, родила сына.

Вынеся это первое не озвученное унижение, госпожа Юй приняла снисходительное согласие подруги на брак детей. Госпожа Башни Карпа никогда не давала повода усомниться в своих дружеских чувствах, но сама госпожа Юй невольно чувствовала свое более низкое положение. И гордость не позволяла с этим смириться.

Но каким же унижением оказалась слабость дара Янь Ли. Госпожа Юй не слышала упреков от главы Ордена Цзинь, но ощущала их всем своим существом. И сдержанная реакция подруги мало исправила ситуацию. Юй Цзы Юань прекрасно понимала, что помолвку не расторгают лишь из уважения. Но мало кому хочется вводить в семью девушку без способностей, когда во многих более слабых семьях есть талантливые и сильные дочери-заклинательницы.

Порой, как сейчас, женщина гуляла по Пристани Лотоса и пыталась унять собственные эмоции. Она не ждала чуда, лишь пыталась в сумраке наедине с собой смириться с судьбой. На поддержку мужа рассчитывать не приходилось. При нем госпожа Юй никак не могла позволить себе даже намёк на уязвимость.

Но некое подобие чуда произошло. Заклинательница не обольщалась, но была рада уже тому, что светлая ци в теле дочери хоть как-то циркулирует и однажды Янь Ли сможет сформировать Золотое Ядро. Пусть это будет поздно, но теперь дочь госпожи Юй никто не мог назвать ущербной и бесполезной. В той же семье Не подрастал довольно слабенький младший сын главы Ордена, но то был мальчик. От девочки же никто не требовал быть прославленной заклинательницей. Для дочери главы достаточно было Ядра и покладистого характера.

Госпожа Юй нехотя, но признала, что на случившееся повлияло появление мальчишки Вэя. Признавать это было не слишком приятно, так что заклинательница никогда бы не произнесла подобное вслух, но про себя женщина с горечью связывала события в логичную цепочку.

И, вероятно, у женщины был шанс со временем простить Вэй У Сяню его мать, но последний разговор разбил сие вдребезги.

Этим вечером Цзян Фэн Мянь предложил супруге обдумать расторжение помолвки Янь Ли с наследником семьи Цзинь.

— Моя госпожа, ты и сама знаешь, что Цзинь Гуань Шань несколько раз издали заводил разговор об этом, — сказал супруг мягко. — Глава Ордена Цзинь был мягок и сладкоречив, но его намеки уловить не сложно. Так не лучше ли удовлетворить его просьбу?

— Он никогда не говорил о подобном прямо! — воскликнула госпожа Юй, для которой был неприятен весь этот разговор.

— Подумай о Янь Ли, — настаивал Цзян Фэн Мянь. — Наша дочь со временем сформирует Золотое Ядро. С ее положением у нее не будет трудностей с заключением брака. Ей не нужна помолвка, гарантирующая брак с юношей высокого происхождения. Раньше мы держались за эту договоренность, терпели, но теперь в этом нет нужды.

— Ты хочешь покрыть себя позором? — спросила госпожа Юй. — Кто и когда разрывал помолвки?

Произнеся это, женщина поняла, что сказала лишнее. Но не смогла пересилить себя и прямо взглянула мужу в глаза.

— Знаю, ты желал такого разрыва, — с горечью выдохнула она.

— Подумай о Янь Ли, ты хочешь связать ее с человеком, которого она, возможно, не будет любить? — спросил глава Ордена Цзян, сделав вид, что не слышал последней реплики.

Вопрос «Как ты меня?» повис в воздухе, заклинательница его не задала, но чувствовала, как нечто почти материальное. Это был взаимный вопрос, но женщина не могла преодолеть свою гордость и признаться, что вовсе не нелюбовь, а глубокая обида вбила клин между ней и супругом. Обида и ревность.

— И за кого она выйдет? — отогнав от себя печальные мысли, с вызовом спросила женщина. — Наша дочь не может стать женой бродячего заклинателя. Ее брак должен быть достаточно весомым. Отдашь ее за Вэй У Сяня, раз он твой воспитанник?

Это был удар. И госпожа Юй знала, что больно бьет супруга.

— Наша дочь сможет сама решить, с кем пойдет по пути совершенствования, — лишь на миг сверкнув глазами, ответил заклинатель.

Разговор так ничем и не закончился. Госпожа Юй не желала разрывать помолвку, и муж не смог ее переубедить.

Идя в дальнюю часть резиденции, где располагались ныне никем не используемые тренировочные площадки, заклинательница пыталась с холодной головой оценить предложение. Но у нее не выходило. Стоило спустить пар, и сделать это лучше всего было там, где никто ее не увидит и не услышит.

Уже почти достигнув противоположной стороны Пристани Лотоса, женщина внезапно услышала весьма характерный звук — свист воздуха, рассекаемого деревянным тренировочным мечом. Недовольно фыркнув себе под нос, госпожа Юй сжала ладони в кулаки и направилась на звук.

Когда-то резиденция начиналась с нескольких построек, которые со временем обновлялись или перестраивались. Расширение шло волнами, и застройка соответствовала этим волнам. На пике своей силы в Ордене Цзян постоянно проживало до десяти тысяч заклинателей, учеников и слуг. Но те времена давно миновали. Сейчас многие постройки пустовали и разрушались со временем. Тренировочные дворы обновлялись неравномерно. Из-за всего этого резиденция походила на большой цветок, почерневший с одной стороны.

Тренировочные дворы, дома и хранилища еще сотню лет назад строили по иному принципу и из иной древесины. Тренировочные площадки огораживали деревянными перегородками, чтобы уберечь тонкие стены домов. В одной части резиденции эти дворики были соединены между собой, напоминая небольшой лабиринт.

Именно в одном из закутков этого лабиринта, выглянув из-за угла, госпожа Юй и обнаружила нарушителя распорядка. По углам площадки светились белым светом прилепленные к деревянному настилу талисманы. И в этом тусклом свете с кривоватым тренировочным мечом не слишком уверенно двигался мальчик.

В первую секунду госпожа Юй собиралась выйти из укрытия и словесно распять Вэй У Сяня, но она настолько не ожидала его здесь увидеть, что замешкалась. Все же от довольно ленивого мальчишки, который любил поспать на медитации и прогулять занятия, она ждала иной провинности. Не тренировок ночью.

Промедление привело к тому, что заклинательница решила обождать и посмотреть за действиями мальчишки. Технику боя и Вэй Ин, и Цзян Чэн начали изучать совсем недавно, несколько недель назад. Странно было бы ждать от маленьких мальчиков каких-то успехов. Но на первых же занятиях, часть из которых госпожа Юй вела лично, женщина обнаружила для себя весьма неприятную вещь: её собственный сын, наблюдавший тренировки адептов с рождения, судорожно пытался повторять все выпады и блоки, но ни в одном его действии не сквозило и десятой доли понимания происходящего, а прибившийся к клану мальчишка на лету запоминал все движения и, хоть и не мог пока похвастать изяществом, впитывал философию боевой техники Ордена как песок воду.

И вот сейчас госпожа Юй видела не слишком чистую, но совершенно прекрасную для ребенка технику Вэй У Сяня. Более того, он следовал основам, но не концентрировался на них. Меч был не столько оружием в его руке, сколько частью самой руки. И от этого техника Цзяней с короткими ударами и выпадами смотрелась легко и свирепо, как танец.

Внезапно мальчик приостановился, повернулся вокруг своей оси и сменил тактику. Удары стали размашистей и глубже, быстрее и изящнее. В немалом удивлении госпожа Юй узнала в происходящем нечто весьма похожее на боевую технику Ордена Гу Су Лань. Вэй Ин был еще мал и тренировался недостаточно много, но приемы все равно выглядели узнаваемо.

Через десяток минут мальчишка снова сменил технику, нанося резкие выпады и скользящие удары из-за плеча. Выглядело это грубо и резко, но госпожа Юй не могла не узнать характерные особенности боевой традиции потомков мясника.

— Откуда ты знаешь технику Лань и Не? — спросила заклинательница, резко появляясь во дворике.

Мальчишка подпрыгнул и выронил тренировочный меч. Обернувшись, он взглянул на госпожу Юй, но не ринулся прочь, как совершенно все мальчишки его возраста, а замер на месте. Потом поднял тренировочный меч, развернулся и склонился в достаточно глубоком поклоне, признавая провинность.

Госпожа Юй уже неплохо изучила характер Вэй У Сяня. Он порой спорил, если считал наказание несправедливым, но чаще просто принимал вину безропотно. Глава Ордена запретил наказывать адептов ударами по спине, так что в распоряжении заклинательницы против мальчишки, нарушающего ее строгий порядок и подбивающего на нарушения других, был не такой уж большой список средств воздействия. И очень скоро женщина поняла, что Вэй Ин принимает наказания так же просто, как и собственные решения. Ни работа на кухне, ни уборка, ни стояние на коленях не производили на мальчишку воздействия. Он продолжал иногда бедокурить, будто забывая о томительных часах наказаний.

Цзян Чэн нередко тоже участвовал во всяких проказах Вэй Ина и получал с ним наравне всякий раз, когда их ловили.

— Откуда? — повторила свой вопрос заклинательница.

— Вы ведь знаете, что мои родители много странствовали еще до моего рождения, госпожа Юй? — напомнил мальчик. — Они бывали в разных местах. Моя мать училась у бессмертной Бао Шань Саджень. И бывала в Гу Су Лань.

Теперь история складывалась. Все верно. Вэи много странствовали и до брака, и после него. Они могли и сами показать ребенку технику, и он сам мог видеть в деле заклинателей других Орденов. Госпожа Юй не обманывалась насчет Вэй У Сяня. Он лишь выглядел невнимательным и нахальным, но на деле быстро запоминал все, чему учили адептов. Он был одним из немногих, кто не нуждался в постоянном вдалбливании. И для кого учеба и само заклинательство не были тяжким трудом или обязанностью. Она видела, что мальчик живет магией, дышит ею, но не цепляется исключительно за заклинательство.

И это огорчало. Огорчало из-за того, что Цзян Чэн рос иным. Зависимым, жадным, ревнивым. Он много тренировался, пытаясь отточить навыки, но сама суть заклинательства будто не являлась его частью. Он хотел быть лучшим во всем, но пока не осознавал самое важное сердцем и душой.

— Наказание? — смиренно спросил Вэй Ин явно готовый прямо сейчас отправиться на кухню или в чулан, полный грязи.

Кольцо на пальце госпожи Юй, подчиняясь ее мыслям, сверкнуло. Плеть пока не показалась, но была на подходе.

— Я накажу тебя здесь и сейчас, — сказала женщина. — У тебя есть шанс избежать этого. Если сумеешь дюжину раз увернуться, то сможешь уйти без наказания.

Они оба понимали, что опытная заклинательница обязательно достанет мальчишку плетью, как понимали и то, что женщина не будет бить в полную силу. Но мальчишка не возмутился, наоборот, его глаза сверкнули азартом.

— А что будет в награду?

— В награду? — даже задохнулась от наглости адепта госпожа Юй. — Ты останешься цел, и я тебя не накажу. Что еще ты хочешь?

— Я знаю, что вы великая и знаменитая заклинательница, от плети которой уходили единицы, — очень серьезно ответил мальчик, отходя в сторону и опуская меч подле все еще сияющих талисманов. — У меня почти нет шансов. Так что в случае, если мне удастся, это будет настоящим чудом.

— Ладно, — смилостивилась Юй Цзы Юань, — если сможешь, то озвучишь мне свое желание.

С сомнением глянув на меч, к которому мальчик так и не притронулся, госпожа Юй подошла ближе и позволила фиолетовой плети упасть на землю. Та искрила и плевалась, но первый гнев заклинательницы спал, обратившись азартом.

Женщина вскинула руку, решив, что одного несильного удара хватит, чтобы показать мальчишке силу. Она даже ослабила ярость плети, понимая, что и слабый удар может покалечить малыша, который так и не отъелся за все эти месяцы и выглядел слишком худым для своих лет.

Плеть взвилась, желая захлестнуть запястье, достать плечо или бедро. Но к удивлению госпожи Юй Вэй У Сянь не отскочил, пытаясь избежать касания, а шагнул вперед, легко создавая прямо в воздухе символы для талисмана. Прежде чем плеть достигла мальчика, между ним и заклинательницей встала закругленная стена из золотистых нитей.

Госпожа Юй удивленно опустила руку. Плеть на миг исчезла.

— Что это?

— Вы ведь не говорили, что мне нельзя защищаться, — пояснил Вэй У Сянь.

— Но что это? — выдохнула заклинательница, качнув головой.

— Это придумал мой отец, — после секундного промедления ответил Вэй Ин. — Достаточно устойчиво.

Госпожа Юй фыркнула, активировала плеть и ударила всей мощью, собираясь разнести преграду одним заходом. На ее стороне были сила и опыт. А Вэй Ин лишь недавно сформировал Ядро.

… Сеть выдержала три удара. Да и после этого не рассыпалась, просто потеряла часть нитей.

— Интересно, — отметила заклинательница.

Пусть ей не нравилось, что изобретение не принадлежало ей лично, но она умела признавать чужие таланты. Она и прежде нехотя признавала, что Вэй Ин вполне может стать самым сильным заклинателем в Ордене Цзян. Мальчишка уже сейчас навязывает Цзян Чэну решения, его обожают многие младшие адепты, а Янь Ли... Из-за него у девушки появилась надежда на Ядро. Вспомнив об этом, госпожа Юй строго сказала:

— Это было четыре удара. Осталось восемь.

Мальчик кивнул, явно готовый к продолжению. Когда в его сторону полетела плеть, он выставил перед собой согнутые руки. И плеть не обвила его локти, а наткнулась на ворох мелких голубых снежинок. Следующий удар приняли на себя золотистые бабочки, а мальчик отступил.

От пары ударов он увернулся, а следующий захлестнул волной чистой силы, отводя от себя плеть. Госпожа Юй даже улыбнулась, ощущая невероятную бодрость во всем теле. Это не было сражение на равных. Но никто не назвал бы его однобоким.

Казалось, заклинательница так и не заденет адепта, но последний удар стал роковым. Вэй Ин отвлекся и не заметил юркий хвост фиолетовой молнии. И та ощутимо хлестнула его по лодыжке.

Госпожа Юй и сама не ожидала, что удар окажется столь сильным. Вэй Ин вскрикнул и неловко упал. Что-то хрустнуло так отчетливо, что госпожа Юй похолодела.

— Вэй У Сянь! — сама от себя такого не ожидав, она подбежала к мальчику и нервно осмотрела скрюченное тельце. Мальчик тихо стонал, по его щекам катились слезы. — О нет! — только и могла выдохнуть госпожа Юй, осмотрев ребёнка и обнаружив не только довольно глубокий ожог от плети, но и перелом ноги.

На миг перед ее глазами встала темнота.

— Тише-тише, — выдохнула она, хотя и сама видела, что мальчик сдерживается. Он не орал от боли, не жаловался, лишь тихо постанывал. — Сейчас.

Женщина быстро наложила замораживающие чары и принялась за травмы. Ногу стоило зафиксировать. Лекари Ордена Цзян многое могли, но даже у них не выйдет мгновенно срастить кости.

Охлаждение быстро лишило Вэй Ина чувствительности ниже талии. Мальчик глубоко вздохнул и невольно всхлипнул. Но звук вышел тихий, как слабый писк котенка.

Маленького котенка, не виноватого в явных или мнимых грехах своих родителей.

В этот миг ревность, злость и вся собственная боль почудились госпоже Юй мелочными и неправильными. Ребенок не виноват. Ни в чем не виноват.

Чувствуя, как мальчик доверчиво цепляется за ее руку, заклинательница и сама издала непривычный для себя тихий вздох отчаяния.

— Нужно к лекарям, — пытаясь себя одернуть, сказала женщина.

Вина грызла изнутри. Как и понимание, что Цзян Чэн на месте Вэй У Сяня не терпел бы, сорвался на крик, перебудил бы весь клан. От осознания того, что скоро обо всем узнает Цзян Фэн Мянь, и у него будет еще один повод считать супругу излишне эмоциональной и жестокой, у заклинательницы затряслись руки. Она и без этого многое делала не подумав, а после довольно часто жалела, что поддалась эмоциям. Мягкий и тихий супруг просто не мог ее понять. И в этот раз не поймет.

— Хорошо, — выдохнул мальчик, глядя вокруг и явно думая о том, как подняться.

Возмущенно воскликнув, госпожа Юй передвинулась и потянула ребенка на себя, так что тот без сопротивления оказался у нее на руках. Придерживая так, чтобы не задевать сломанную лодыжку, женщина направилась в обитаемую часть Пристани Лотоса.

Вэй Ин помалкивал, только немного морщился и сосредоточенно дышал. У него на лбу выступила испарина — верный признак, что чары спали и боль вернулась. Желая отвлечь мальчика, госпожа Юй спросила:

— Так что ты хотел попросить в случае победы?

— Я ведь проиграл, — напомнил У Сянь очень серьезно и внезапно улыбнулся. — Знаете, что вы невероятны в гневе?! Что вас расстроило?

Расспрашивать мать любила Янь Ли, но с дочерью ее собственное будущее не обсудишь. Как и с совсем маленьким ребенком. Но можно было бы хотя бы высказаться. Хоть так отвлечь, тем более что идти приходилось осторожно и медленно.

Выдохнув, сама от себя такого не ожидая, госпожа Юй пересказала спор с мужем У Сяню. Тот хмыкнул и тихо прошептал, но так, что женщина невольно удивилась, услышав совершенно взрослые нотки в голосе мальчика:

— Не стоит. Они все равно поженятся. Даже если и не по этому договору, то просто потому, что будут любить друг друга. Она полюбит его сразу, а вот он — лишь много времени спустя, когда сможет отстраниться от внешности, заклинательства и увидит её прекрасную душу.

Госпожа Юй невольно фыркнула и сказала:

— Глава Ордена считает, что в будущем у Цзян Янь Ли будет достаточно претендентов среди кланов. Что она будет вправе выбрать любого. Даже тебя.

— Не обижайтесь, госпожа Юй, я понимаю, что вам это неприятно… но я люблю шицзе. Пусть у меня нет на это права, я ведь ей не родной человек. Для меня она всегда будет дорогим существом, и нас будет связывать любовь, но любовь сродни родственной, а не влюбленность, — сказал мальчик. — Господин Цзян принял меня здесь и дал все, что только можно пожелать. Даже больше…

Он говорил так спокойно и серьезно, что заклинательница поверила. И будто сама увидела свою дочь в будущем именно в снежно-белых с золотом одеждах. Более того, остро ощутила искренность мальчика, который не хотел чего-то сверх того, что уже имел, и был благодарен и предан Ордену.

— Но что же ты все-таки хотел? — напомнила Юй Цзы Юань. — Из дюжины ударов ты выдержал почти все. Еще никто не справлялся так хорошо. Я считаю, что это заслуживает поощрения.

Мальчик удивился, но потом улыбнулся. Женщина ждала. Цзян Чэн попросил бы в такой ситуации меч, для которого был еще мал, Цзыдянь. Или возвращение собак. Заклинательница не представляла, чем мечты другого мальчика того же возраста могут отличаться.

— Если однажды в Пристань Лотоса придут люди и попросят вас о защите, — произнёс У Сянь, — то... примите их. Пожалуйста. И сохраните их тайны.

И вновь мальчик ее удивил. Ничего подобного госпожа Юй не ожидала.

— Какие люди? — спросила она.

— Если однажды… — произнес мальчик и больше ничего не добавил.

Разбуженный лекарь долго цокал, разглядывая и ожог, и перелом. Госпожа Юй игнорировала его взгляды. Лекаря она не опасалась. Тот не был болтливым человеком. А вот сам Вэй Ин вполне мог разболтать. Этого женщина тоже не боялась, просто чувствовала горечь от будущего короткого спора с мужем.

Остаток ночи она провела в лазарете у койки Вэй Ина. Несколько раз поднималась, чтобы сменить воду в тазу — мальчика терзал жар. Слабое детское тело усиленно боролось с произошедшим, но лекарства и мази уже начали действовать. К утру стало ясно, что поправится Вэй Ин быстро. Лекарь решил, что нога заживет за неделю, а вот ожог почти полностью растворился с первыми лучами восходящего солнца.

Глядя в бледное личико мальчика, который и злил, и удивлял ее, госпожа Юй прошептала, зная, что он ее не слышит:

— Хорошо. Я это сделаю. Если сюда придут те, кто будет просить о защите, я помогу.

А про себя добавила: «Ты выбрал награду не для себя, а для людей. Так поступают заклинатели».

— Ну когда-а-а-а-а? — недовольно насупился Цзян Чэн и едва удержался от желания пнуть приятеля. — Когда твоя нога заживет?

— Я сломал ее только два дня назад.

Вэй У Сянь улыбнулся, глядя на обиду шиди. Из-за перелома У Сяню предстояло несколько дней провести в своей комнате (лекарь разрешил перенести мальчика, чтобы тот не скучал один в огромном зале лазарета, но на этом вольница кончилась), а наследнику клана совсем не хотелось сидеть в помещении днями напролет.

— Я тебя не держу, — напомнил Вэй Ин смиренно. — Ты вполне можешь заниматься с другими адептами.

Это, конечно, было ложью. Вэй Ин прекрасно знал, что Цзян Чэну неинтересно с другими. Его или боялись, или стеснялись, или слишком сильно уважали, осознавая, что однажды этот мальчик вырастет и возглавит Орден. Это знали все. И знал сам Цзян Чэн. Именно поэтому ему нравилось играть с У Сянем. В прошлой своей жизни У Сянь просто не думал о чем-то подобном, в этой же — знал, но игнорировал.

Ложью было и смирение Вэй Ина. Ему не больше шиди нравилось сидеть в комнате, не имея возможности выйти наружу. Он не мог тренироваться и теперь очень сильно сомневался, что сможет выбираться по ночам. Он не мог продолжить составление своего каталога известных техник и заклинаний — рядом постоянно торчал Цзян Чэн. И даже по ночам Вэй Ин не мог уделять время своим задумкам, ведь именно ночью или на рассвете в его комнату повадилась приходить госпожа Юй.

Последнее удручало и пугало особенно сильно, хотя хозяйка Пристани Лотоса неизменно покидала комнату, проверив лоб мальчика на отсутствие жара.

Не меньше всего остального Вэй У Сяня нервировала и сломанная нога. Точнее, не сама нога, а то, что он вообще ее сломал. Пусть обстоятельства и окружение получилось иным, но событие в какой-то степени повторилось. Это вынуждало размышлять над тем, как много из того, что произошло в предыдущей жизни, однажды случится. Немного иначе, но случится.

Размышляя обо всем, Вэй Ин еще больше убеждался в том, что должен по мере сил воздействовать на будущее. И валяние в кровати отдаляло реализацию задуманного.

— Скучно… — проныл Цзян Чэн. — Скукота!

— Ты бы мог позаниматься, помедитировать, например, раз уж сбежал с занятий и каждую секунду рискуешь быть пойманным здесь госпожой Юй или ее помощницами, — с усмешкой сказал У Сянь.

Цзян Чэн скривился и, закончив бродить по комнате, упал на стул у кровати друга.

— Это что? — спросил он, заметив несколько книг на одеяле своего шисюна. — Книги?

Хоть У Сянь и занимался в этой жизни гораздо больше, но делал это чаще всего тайком. Так что даже в глазах друга выглядел ленивым мальчишкой, который не старается, а просто пользуется своим природным талантом.

Покосившись на книги, Вэй Ин не стал мешать Цзян Чэну, не стал прятать от него книги, которые несколько недель назад принес из библиотеки. Тогда он еще не думал, что будет вынужден развлекать себя чтением подобных трактатов, но прямо сейчас ничего более путного под рукой не было.

— «Записки…», — начал читать название Цзян Чэн, но тут же скривился. — Что это? Какие-то романтические бредни?

У Сянь бережно вынул из пальцев друга книгу и спокойно пояснил:

— Нет, это философский труд одного заклинателя из Гу Су Лань.

— Из Гу Су? — переспросил Цзян Чэн. — О чем он?

— О правилах Ордена Лань.

Цзян Чэн поморщился. Пройдут годы, прежде чем ответственность заставит этого мальчика смиренно принимать чужие правила. Сейчас он был еще слишком юн и слишком хотел свободы.

— А чего-нибудь полезного нет? — спросил он. — Или интересного? А не какие-то правила… Еще и чужие! Ты не из клана Лань. Ты в Юнь Мэн Цзян!

— Да-да. Вот, можешь это почитать, — предложил Вэй Ин, подав другу нижнюю книгу из стопки. — Это не правила, тут о странствиях и борьбе с нечистью.

— О! — обрадовался Цзян Чэн, схватил книгу и очень быстро затих.

Сборник, который У Сянь ему дал, не отличался живостью повествования, но был гораздо занимательнее сидения в маленькой комнате, так что шиди даже не стал жаловаться, когда осознал, что ему дали не приключенческий роман, а скупые записки странствий по империи. У У Сяня же появилась возможность немного почитать трактат заклинателя из Гу Су.

Он очень удивился, когда обнаружил три тома тщательно переписанной рукописи в библиотеке. Книги были очень старые, но без единого залома и пятнышка. Будто их никто и никогда не открывал. Что было не удивительно для Ордена Цзян.

Здесь вообще не особо любили книги.

И хоть в библиотеке было собрано много разных книг, среди них было очень мало написанных заклинателями о жизни в Ордене Цзян, о техниках Цзян и о правилах Цзян.

Все подобное в Ордене передавали из уст в уста, личным примером. Это казалось разумным в годы учебы самого Вэй Ина и Цзян Чэна. Три тысячи правил не могли заменить практику. Вместо того, чтобы заучивать и переписывать древние тексты мальчики в Юнь Мэн Цзян с ранних лет учились сражаться, плавать, летать на мечах, стрелять из лука и не бояться нечисти. В десять лет У Сянь и другие смело воевали с гулями в озере или охотились на что-нибудь помельче, вооруженные лишь самыми простыми заклинаниями. Таким детям не требовались записанные на бумагу знания.

Но после это стало проблемой для Ордена Цзян, когда Цзян Чэну пришлось много лично заниматься с новыми учениками, чтобы восстановить клан после нападения Вэней. Он не мог просто дать юношам и девушкам книги, какие-то записи. Ничего подобного не было. И весьма многое было утеряно, ведь из целого Ордена уцелело всего три прямых ученика погибших наставников.

В итоге после войны Орден Цзян стал просто невнятным кланом заклинателей. Хороших мечников, которые носят на поясе серебряный колокольчик. Хороших пловцов и лучников. Но ни особых заклинаний, ни особых техник не сохранилось. А когда Янь Ли и Вэй Ин погибли, у Цзян Чэна не оказалось рядом кого-то, кто мог бы помочь восстановить утерянные знания.

Сначала У Сянь думал, что в библиотеке всегда были какие-то книги, но из-за особенностей Ордена Цзян ученики не смогли пронести знание через время и сохранить его, как то сделали в Облачных Глубинах. Но потом он выяснил, что в библиотеке Пристани Лотоса ворох книг о других кланах, но не о Юнь Мэн Цзян.

Огорченный этим, мальчик и взял для изучения записки из Гу Су, оказавшиеся длинным и нудным трактатом о том, почему представителям Ордена Лань обязательно нужно придерживаться каждого из правил клана.

Прежде мальчик не вчитывался в сборники, но сегодня у него появился такой шанс. А начав, Вэй Ин тут же захотел поспорить с составителем, хоть тот и жил сотни лет назад, когда на стене послушания в Облачных Глубинах правил было немного поменьше.

* * *

Утро наступило внезапно рано. За неделю У Сянь привык, что может безнаказанно спать до полудня, открывая глаза лишь в тот миг, когда комнату наполнял аромат принесенной еды. Но сегодня Цзян Чэн явился в сизых утренних сумерках и мигом начал ныть.

Скоро выяснилось, что это госпожа Юй подняла сына так рано и отправила за Вэй Ином. Сам У Сянь знал, что ничего не натворил. Вел себя эти дни смирнее, чем за все жизни разом. Терпеливо сносил горечь лекарств, соблюдал режим. И даже с постели до последних дней вставал только по нужде.

Его нынешнее тело еще не окрепло, но оно было куда лучше того, в котором Вэй Ин переродился после первой смерти. Мо Сюань Юй был взрослым, но очень слабым. И вселение Вэй У Сяня ничего не добавило. В итоге это был почти обычный человек, способный чувствовать боль и страдать от нее. Если бы не чудодейственность трав в Облачных Глубинах, удар меча Вэй Ин лечил бы очень долго, а не четыре дня.

Маленькому же мальчику была простительна слабость, и У Сянь не пытался бравировать своей смелостью и наплевательским отношением к здоровью, как прежде. И раз было велено вести себя осторожно, он вел себя осторожно. Пусть и ныл порой ничуть не меньше Цзян Чэна, если было кому ныть.

Лекари Пристани Лотоса были немного похуже, чем в Облачных Глубинах, но и они постарались. Даже Вэнь Цин бы оценила, что перелом Вэй Ину залечили всего за одну неделю.

Одевшись, зевающий У Сянь вслед за другом вышел из комнатки и отправился на тренировочную площадку, куда и велела явиться госпожа Юй. Ему стоило поберечь ногу, но он быстро отмахнулся от этой идеи и почти бежал вперед. Цзян Чэн же с недовольным видом шествовал позади, чем дальше, тем все больше замедляя шаг.

— Ты чего? — удивился У Сянь, заметив маневр приятеля.

— Матушка сегодня была уж очень решительной, — ответил Вань Инь. — Она точно решила наказать нас за что-то!

Наказания Цзян Чэн терпеть не мог. Вэй Ин не раз видел, как друг втягивает голову в плечи во время тирад родительницы и как кривит губы, не в силах ответить госпоже Юй, не подвергнув себя еще более строгому наказанию.

Юй Цзы Юань ждала их на тренировочной площадке. Подле нее стояли воспитанницы госпожи Юй — внешне очень похожие молодые заклинательницы, с которыми У Сянь не хотел бы столкнуться ни в прошлой жизни, ни в нынешней. Лишь Сжигающему Ядра оказалось под силу одолеть этих воительниц, которых лично обучила госпожа Юй. Но этим утром, взглянув на девушек, Вэй Ин внезапно подумал о том, что хотел бы уметь многое из того, чему Жемчужинок обучала хозяйка Пристани Лотоса. Все же, хоть госпожа Юй и вела часть занятий в Ордене, она никого не учила целенаправленно.

Как только мальчики подошли, Юй Цзы Юань кивнула девушкам, и те вышли вперед, держа на вытянутых руках тренировочные мечи.

— Матушка? — пробормотал Цзян Чэн, ничего не понимая, но деревянный меч взял.

У Сянь забрал учебный клинок без вопросов, мельком оценив, что выдали им хорошее снаряжение. Тяжелое и сбалансированное. Идеальное для тренировок.

— Сегодня начинается ваше индивидуальное обучение, — сухо объявила госпожа Юй.

— Наше? — опешил Цзян Чэн.

Вэй Ин невольно хмыкнул и потер свободной ладонью нос.

«Это что-то новенькое!» — подумал он.

* * *

Госпожа Юй сжала губы и недовольно поморщилась. Хлыст ожил сам собой. Она не собиралась пускать его в дело, но один вид оружия заставил Цзян Вань Иня ускориться. И он тут же ошибся, попавшись на уловку ученицы госпожи Юй.

— Еще раз! — велела заклинательница. — Еще раз!

Небо давным-давно посветлело. В Пристани Лотоса начинался новый день.

Мальчиков поставили в центр площадки. Они должны были не дать Жемчужинкам коснуться себя такими же деревянными мечами, как их собственные. Это не был бой, и двигались участники не так уж быстро, но Цзян Чэн постоянно ошибался. У Вэй Ина тоже все выходило не идеально, но он пропускал лишь один выпад из десяти, да и то лишь в тех случаях, если девушки двигались слишком быстро.

Наблюдая за тренировками, госпожа Юй уловила знакомый звук шагов, но не обернулась.

— Что здесь происходит? — спросил господин Цзян, привлекая всеобщее внимание.

— Отец, дядя Цзян, — нестройно поздоровались мальчики, отвлекаясь от урока, и мигом получили по удару от девушек.

— Занятие, — ответила госпожа Юй.

— Занятие, моя госпожа? — переспросил глава Ордена и присмотрелся, но вряд ли он мог к чему-то придраться.

— Я решила лично заниматься их обучением, — решила все же пояснить госпожа Юй.

— Обоих? — удивился Цзян Фэн Мянь.

— Наш сын рано или поздно станет новым главой Ордена и должен соответствовать этому статусу.

— А Вэй Ин? Мне казалось, что тебе неприятно смотреть на него, моя госпожа…

— Из него выйдет сильный заклинатель, — на миг сжав челюсти, сказала женщина. — Любому Ордену нужны сильные заклинатели, мой господин. Они прославляют Орден и становятся опорой главы в будущем. Мое мнение не играет роли, я лишь хочу видеть Орден Цзян сильнее того, какой он сейчас.

Про себя женщина добавила: «Я не позволю какому-то Ордену Лань Лин Цзинь вытирать об меня ноги. Если для этого нужно взрастить под боком чужого мальчишку, который может стать одним из самых сильных заклинателей своего поколения, — я это сделаю. И тогда каждый, кто относился снисходительно, пожалеет об этом. И никто не посмеет думать, что Орден Цзян слаб, что его не нужно принимать в расчет. И что нас можно унижать словом и делом!»

* * *

Лань Ван Цзи с трудом дотерпел до момента, когда пока еще прохладный луч восходящего солнца пробрался в комнату через неплотно прикрытые ставни и лёг поперёк одеяла.

До пяти утра каждый обитатель Облачных Глубин должен был отдыхать. Требовалась особая причина для того, чтобы встать раньше. Как и для нарушения правил клана в любое иное время.

Но сегодня был особенный день, и он только что наступил. Сегодня Лань Чжань как и всегда раз в месяц собирался игнорировать все наставления дяди, брата и учителей.

А они ведь изо дня в день вдалбливали в его голову новые и новые знания. А дядя ещё и норовил не реже раза в неделю провести с Ван Цзи несколько часов, беседуя с ним и критикуя те мысли племянника, которые считал неверными.

Иногда брат делал попытки втолковать дяде, что Ван Цзи ещё мал, но Лань Ци Жень всякий раз напоминал, что воспитанием нужно заниматься с младых ногтей. И точить, точить, чтобы не дать гнилому семени матери хоть как-то испортить наследников Ордена Гу Су Лань.

Двадцать девять дней в месяц Ван Цзи слушал, принимал и не спорил. Двадцать девять дней он занимался, читал и медитировал почти так же усердно, как и более взрослые. Но на тридцатый день он оставлял в стороне слова дяди и шёл к домику, где жила мама.

В прошлый визит случилось настоящее чудо. И память о том дне грела мальчика следующие двадцать девять дней. Он даже иногда пропускал мимо ушей слова наставников, дяди и брата. Иногда мечтательно задумывался во время чтения. И долго вертелся перед сном, засыпая гораздо труднее, чем прежде.

Лань Чжаню очень хотелось снова попасть к домику, осмотреться. Кролик исчез, но он ведь мог снова появиться попозже! На следующий день.

Эта мысль грызла Ван Цзи. Он едва не плакал. Но он позволял себе нарушать правила только в определённый день. И именно поэтому мальчик ждал целый месяц, чтобы вновь отправиться к Тихой Комнате.

Дрожа от нетерпения, переживая и страшась, Ван Цзи облачился в белые одежды клана, кое-как завязал волосы и поспешил прочь из комнаты.

Они с братом жили в одном доме, но даже у маленького Лань Чжаня была своя комната. Как и у всех в Ордене.

Горы позволяли строить домики достаточно далеко друг от друга. Только учебные залы, библиотека и другие общие постройки стояли достаточно скучено. Личные же жилые покои сознательно отстраивались на удалении, чтобы у представителей клана Лань и всех, кто проживал в резиденции, было достаточно личного пространства и уединения.

Мало кто из гостей Облачных Глубин знал, что резиденция клана весьма обширна и покрывает несколько соседних гор. Чужаков не пускали в ту часть, где размещалась большая часть жилых построек. Гости и приглашённые ученики могли видеть только общие строения, гостевые дворики, жилые блоки для адептов. Но холостым заклинателям, даже если они носили фамилию Лань, запрещалось заходить в ту часть Облачных Глубин, где жили только заклинательницы. Как и подниматься на склон, где стояли домики семейных ланьцев.

Каждый мальчик старше пяти обязан был покинуть дом родителей и перебраться в ученические спальни. Девочек отправляли в похожие комнатки на женской половине. С годами адепты могли выбрать себе один из пустых домиков и жить отдельно, а не в дворике, где теснилось от пяти до восьми домиков-комнат для учеников.

Но старшая ветвь жила иначе. Лань Ван Цзи не знал соседства с мальчиками своего возраста. Их он видел только на уроках. И поэтому не знал, как следует себя вести. С братом все было проще. Брат был родным и понятным. Но другие мальчики вызывали много вопросов. Но спросить было некого. Дядя и не догадывался, что Ван Цзи хочется обсудить темы для разговора со сверстниками, а вовсе не очередную книгу из библиотеки.

Но проживание в общей части Облачных Глубин, хоть и чуть в стороне, сегодня была на руку Лань Чжаню. Орден ещё только начинал просыпаться. Многие адепты и заклинатели первым делом приступали к утренней медитации на свежем воздухе. В это время другие обитатели могли заняться уборкой, приготовлением пищи, а это означало, что Ван Цзи мог даже пробежаться по дорожкам, не рискуя с кем-нибудь столкнуться.

Его маленькое сердечко судорожно колотилось, когда Лань Чжань добрался до Тихой Комнаты и вбежал в маленький дворик. Он заранее был готов к тому, что в этот раз ничего не увидит, что чудо было именно чудом — удивительным, но лишь мгновением его пока короткой жизни. И в этот раз Ван Цзи вновь просто проведёт целый день в тишине, ожидая...

Он и сам не мог объяснить, что же собирался ждать. Он плохо помнил себя совсем маленьким. Просто в какой-то момент стал осознавать. И мама в памяти всегда была яркой вспышкой, которая то и дело возникала в однообразных днях. Казалось, так будет всегда. Казалось, даже когда его, Лань Чжаня, нет рядом, она смеётся и шутит.

А теперь ничего этого не было. И никогда уже не будет...

Осмотревшись, Ван Цзи со всхлипом вздохнул. Дворик был тих и пуст. Ни птиц, ни, тем более, кроликов в нем не наблюдалось. Витал мягкий и такой знакомый аромат горечавки.

— Я должен был игнорировать распорядок и все же прийти сюда раньше? На следующий день? — спросил мальчик и едва не расплакался. В его душе разлился беспросветный мрак.

Внезапно он услышал редкие и неровные хлопки. Звук был столь непривычен для Облачных Глубин, что у Ван Цзи мигом высохли слезы, и он завертел головой, стремясь увидеть источник странного звука. И очень удивился, разглядев в небе крупную белую птицу. Та кружилась не очень высоко, над макушками деревьев. Глядя на нее, мальчик четко осознал, что птица создана при помощи магии, и его сердечко пустилось вскачь.

Прошло всего несколько минут — и птица спустилась во дворик, неловко взмахивая крыльями. В этот раз Лань Чжань мог рассмотреть ее как следует. Это была белая цапля с длинными черными ногами и красно-черным клювом. Тело птицы окружал легкий серебристо-белый туман, а сама она двигалась рывками и таращила на мальчика безжизненные темные глаза.

В прошлый раз Ван Цзи совершенно не думал об опасности, но теперь, рассмотрев птицу, немного насторожился. И пообещал себе обязательно поискать книги о магии подобного рода.

Но прямо сейчас он не мог устоять от желания подойти ближе и изучить магическую гостью как следует. Страха мальчик не испытывал. Он уже освоил пару простейших приемов и был уверен, что в случае чего сможет защититься.

При приближении мальчика птица хрипло вскрикнула, но ее клюв не раскрылся, от чего звук вышел приглушенным. Поворачивая голову, цапля смотрела на Лань Чжаня то одним, то другим глазом, но не пыталась отодвинуться или улететь, хотя Ван Цзи подошел почти вплотную.

— Что же ты такое? И кто тебя прислал? — спросил мальчик.

Птица не попала сюда случайно — барьер над Облачными Глубинами был способен отпугнуть любую мелкую магическую нечисть, а о прибытии гостя — предупредить, но не препятствовал проходу вестников. И кто-то не из Ордена об этом знал. Более того, птица летела не в Гу Су вообще, а в конкретное место. Но даже не все обитатели Облачных Глубин знали о существовании Цзинши. Это место не обсуждали и во времена, когда тут жила мать Лань Си Ченя и Лань Ван Цзи, а после ее смерти тема стала запретной. Но кто-то знал об этом месте, знал, где оно расположено. И знал, что оно пустует не всегда.

Хмурясь и мучаясь вопросами, Лань Чжань расхрабрился, протянул вперед руки и попытался схватить странную птицу. Но та с хрипом начала таять прямо в его ладонях, утекая, как горстка песка, сквозь пальцы.

— О?

Не успел мальчик расстроиться, как обнаружил, что держит в руках что-то довольно увесистое. Когда туман рассеялся, оказалось, что внутри птицы была спрятана свернутая и перевязанная алой лентой книга.

— Книга? — хмурясь спросил Ван Цзи и покрутил трубку в руках.

Лента, которой кто-то перевязал книгу, была широкой, шире лобной ленты и шире тех лент, которые вплетали в волосы девушки.

— Мужская? — померив ленту пальцами, произнес мальчик. — Алая?

Но Ван Цзи никогда прежде не видел столь ярких лент для волос. Тот, кто выбрал столь броское украшение, вряд ли мог быть благоразумным и воспитанным человеком.

Продолжая хмуриться, мальчик бережно развязал узел и спрятал ленту в карман, прежде чем развернуть книгу и взглянуть на название.

— Но…

Имя на обложке оказалось знакомым. Дядя несколько раз упоминал труд одного из наставников Ордена как один из лучших трактатов, объясняющих необходимость правил. Но мальчику еще не доводилось читать этот сборник.

Оглянувшись и убедившись, что никто за ним не наблюдает, Лань Чжань обошел домик и устроился на террасе, которую нельзя было увидеть от входа. Там, подобрав под себя ноги, он и раскрыл книгу, заинтригованный тем, почему кто-то спрятал ее внутри птицы. И едва не отбросил в сторону, увидев первую страницу.

— Что?!

Его горю и гневу не было предела! Какой-то невежественный и жестокий человек испортил пусть не оригинал, но прекрасно исполненную копию знаменитого трактата, вписав кривоватые строки между столбцами иероглифов при помощи темно-алых чернил.

— Какая невоспитанность! — выдохнул мальчик, сжимая книгу до побелевших костяшек. Рот его искривился от горечи. Едва не плача, он пролистал сборник, убеждаясь, что каждая страница книги была дополнена вторым рядом текста. Кто-то оказался настолько упорным, что исписал всю книгу, бесповоротно испортив труд мыслителя, жившего несколько столетий назад.

Тогда правил на стене послушания было гораздо меньше, но тоже много. И великий предок взялся объяснить необходимость соблюдать каждое из них. На эту работу он, по свидетельствам очевидцев, потратил несколько лет, прежде проведя десять лет в медитациях вдали от других, вкушая лишь половину порции пищи из того, что ему приносили ученики. Многие потомки считали его труд фундаментальным. Учителя обращались к одному из трех томов, если им требовалось подкрепить собственное слово речами кого-то из великих предков.

И теперь какой-то неразумный человек то ли по незнанию, то ли из желания поглумиться испортил самый первый том…

Всхлипнув, мальчик прочитал первые строки «Записок», стараясь не обращать внимания на кривые иероглифы рядом с четким и изящным письмом переписчика книги. Но прочитав всего несколько строк, мальчик закрыл книгу и отодвинул от себя. А потом и вовсе нарушил еще пару правил, пробравшись в дом и спрятав книгу в Тихой Комнате, зная, что никто ее не увидит и не расстроится.

* * *

— Сестра, — пискнул Вэнь Нин и мышкой шмыгнул за девушку, из-за ее локтя разглядывая влетевшую в комнату серо-белую птицу.

Вэнь Цин выронила веточку лимонника и обернулась. Птица оказалась именно той, которую девушка ждала. Помедлив пару мгновений, юная целительница с облегчением выдохнула.

— А-Нин, можешь узнать, готов ли ужин? — дрожащим голосом спросила девушка, не отрывая взгляда от посланника.

— Но... — попытался возмутиться мальчик, но суровый взгляд лишил его всякого сопротивления.

— Хорошо, сестра. Я схожу.

Лишь когда брат скрылся из виду, Вэнь Цин оставила книги и травы и медленно приблизилась к птице. За последние полгода это был третий или четвертый вестник, и каждый раз юная заклинательница с нетерпением и тревогой ждала новое письмо.

С того первого раза, когда кто-то неизвестный связался с ними, юные отпрыски и единственные наследники из маленькой боковой ветви Вэней то и дело получали послания. И всякий раз Вэнь Цин ощущала смесь страха, благодарности и недоумения. Она не знала, как кто-то узнал о проблемах лекарей Вэней, не знала кто этот человек. Он мог оказаться другом или врагом, но у девушки не было возможности это выяснить. Она могла или отказаться от того, что этот человек предлагал. Или использовать. На свой страх и риск.

Вэнь Цин решилась. Тем более что ничего опасного этот человек не предлагал. Брат и сестра получали необычные талисманы, о которых ничего не знали, но которые оказывали приписываемое им действие. Рецепты, которые нельзя было отыскать, живя на горе. Каждый раз это было что-то нужное и важное.

И пусть Вэнь Нин был еще мал, даже он понимал, что мешочек с талисманами у сердца позволяет ему спокойнее спать по ночам и не испытывать головных болей днем, а горьковатые пилюли — не слышать зов.

Вэнь Цин была рада уже этому. Но ей хотелось иного.

Раз этот незнакомец владел столь необычными техниками, о которых ничего не знали лекари, то мог, вероятно, помочь или хотя бы дать совет и в другом деле.

Вот только обратной связи с неизвестным у Вэней не было.

— Как мне поступить? Что делать? Как защитить брата? И как излечить его?

Эти вопросы терзали Вэнь Цин и утром, и днем, и вечером. И переложить свои переживания на других девушка не могла, ведь со смерти родителей являлась главой своего клана.

Лекарей клана Вэнь нельзя было назвать настоящими заклинателями. Лишь малая часть из них была достаточно сильна, чтобы сформировать Золотое Ядро. Но и они никогда не ходили на ночную охоту. Клан славился вовсе не этим, а своими целителями. А помогать людям можно было и без духовных сил.

Маленький клан возделывал свою землю, выращивал овощи и травы, бродил по окрестностям, собирая редкие ингредиенты, обменивал свои сборы в Ступнях Будды на одежду, обувь, бумагу, свечи и многое другое.

Но маленький клан не мог защитить себя, как защищали настоящие заклинатели. И не мог защитить жителей, как было положено.

Но и эта жизнь не казалась маленькому клану плохой. Они никогда не были богаты, никогда не получали какой-то помощи от владык из главной ветви Вэнь, из Безночного Города. Они знали свое место, знали, что стоят ниже своих родственников и даже ниже всех подчиненных Ци Шань Вэнь кланов. И могли бы жить так же, как и всегда. Но вмешательство старшей ветви и визит Вэнь Жо Ханя на гору Давань привели к тому, что с каждым днем каждый из целителей все больше и больше ощущал беспокойство и страх.

И если дядюшки, тетушки и остальные родственники Вэнь Цин просто боялись соседства с Храмом Танцующей Богини, то сама девушка все больше и больше уверялась в том, что должна как-то оградить брата от влияния этого места.

В минуты отчаяния она брала лист бумаги и начинала письмо главе Ордена Вэнь, но потом с отвращением сминала его, пачкая руки чернилами. Ей претила сама мысль молить о помощи человека, повинного в бедах ее семьи. Повинного в смерти родителей и в страданиях единственного брата.

Но долго так жить Вэнь Цин не могла. Знала, что ей придется сделать выбор. И полгода назад ей казалось, что единственный ее выход — смириться и просить помощи у Вэнь Жо Ханя. Никто иной не мог ей помочь.

Кто захочет помогать Вэням?

Вэнь Цин сама еще была ребенком, но даже она понимала, что заклинатели других кланов не станут помогать целителям из клана Вэнь, никто не позовет их под свое крыло: гордыня Безночного Города породила враждебность остальных Орденов и кланов, а если бы и нашелся кто-то, желающий помочь и приютить брата и сестру Вэнь, сам же Вэнь Жо Хань предпринял бы усилия, чтобы не позволить подобному случиться.

А потом стали приходить письма. И в какой-то миг Вэнь Цин стала надеяться, что так сможет получить если не помощь, то совет.

Подступив к птице, взиравшей на девушку мутными белыми глазами, целительница рывком схватила ту поперек туловища, хотя посланник вовсе не стремился удрать. Пальцы сомкнулись на плотно свернутых в трубочку бумагах, а птица прохладным туманом растаяла в воздухе, в последний момент издав хриплый неестественный вскрик.

Вэнь Цин сглотнула, глядя на алую ленту, которой уже привычно было перевязано послание, и не вскрикнула, когда лента сама собой вспыхнула, не опалив ни бумагу, ни пальцы. Это разрушилась защитная печать, признав право получателя прочесть письмо. Отправитель тщательно следил, чтобы письмо не попало не в те руки, и девушка в очередной раз задумалась над личностью ее благодетеля, знавшего и о ней, и о клане Вэнь слишком многое и стремившегося сохранить в тайне содержание переписки.

Руки дрожали, мысли путались. Вэнь Цин очень хотела, чтобы это письмо чем-то отличалось от остальных. Молила об этом.

— Талисманы и отвары не будут помогать вечно, — пробормотала она, обращаясь к неизвестному автору писем. — Я должна что-то делать. Должна как-то защитить брата.

С горечью девушка признавалась себе, что ради брата готова поступиться своей гордостью, памятью о родителях. Готова писать Вэнь Жо Ханю и просить его о помощи. Но Вэнь Цин все же надеялась, что сможет сделать хоть что-то, не прибегая к крайней мере.

— Что угодно, но не это, — попросила она вслух, медленно разворачивая листы.

Письмо оказалось объемным, гораздо длиннее предыдущих. Прежде половину, если не три четверти листов занимали изображения талисманов и пометки к ним. Теперь же девушка видела плотно заполненные иероглифами страницы. Не впервые Вэнь Цин отметила, что почерк у неизвестного заклинателя неровный, чуть резковатый и стремительный. Этот человек не пытался выписывать слова, не старался произвести впечатление.

Но пусть почерк и выдавал некую неряшливость и поспешность, суть письма была ясной и четкой. Стройные фразы складывались в немного безумный, но простой план. План, который был так нужен Вэнь Цин. И который она получила, словно кто-то подслушал ее мысли.

Дочитав, Вэнь Цин оглянулась, на миг уверенная, что увидит в комнате постороннего. Но маленькая кухонька, где девушка готовила отвары, была пуста. Руки юной заклинательницы дрожали, а ноги подкашивались. Чтобы не упасть, девушка опустилась на стул и сжала страницы в заледеневших ладонях.

— Сестра, бабуля сказала... Сестра? — позвал вернувшийся Вэнь Нин. — Что с тобой?

Вэнь Цин вскинулась, посмотрела в бледное личико брата и глубоко вздохнула.

— Что там? — спросил мальчик, подступая ближе и протягивая руку к листам.

Девушка позволила ему взять бумаги и вчитаться в послание. Через некоторое время мальчик, хмурясь и чуть подрагивая всем телом, тихо спросил:

— Сестра? Ты…

— Мне поступить так? — задала вопрос Вэнь Цин. — А-Нин?

Прежде сестра никогда не спрашивала его, больше командовала, но сейчас казалась растерянной и слабой.

— Мы можем поговорить с дядюшками, — пробормотал мальчик. — Это ведь и их касается тоже.

Вздохнув еще раз, но уже свободнее, Вэнь Цин кивнула.

— Да, мы поговорим с дядюшками.

* * *

— Моя госпожа, — позвал один из адептов, привлекая внимание Юй Цзы Юань. Женщина лишь немного повернула голову и вздёрнула бровь, давая понять, что услышала призыв. — У ворот... Там какие-то люди...

То, что молодой человек запинался, привлекло внимание заклинательницы. Посетители являлись в Орден ежедневно. В Пристань шли и горожане, и люди из окрестных деревень. Приезжали заклинатели из маленьких кланов. Никого подобное не удивляло и не могло смутить. Здесь всем были рады, всех привечали. Всем пробовали помочь. А воры и мошенники предпочитали обходить Орден стороной, как и сам город. По всем этим причинам ворота Юнь Мэн Цзян закрывались только на ночь, да и то боковая калитка оставалась незапертой. Охраняли вход и стены сами адепты, больше в качестве тренировки или наказания. За годы ученичества каждый проводил много часов у стен и ничему не удивлялся. Но сейчас стоявший перед госпожой Юй адепт хмурился и запинался, словно столкнулся с чем-то впервые.

— В чем дело? — начиная злиться, потребовала ответа заклинательница.

— Эти люди попросили встречи именно с вами и... попросили принять их, — медленно произнёс молодой человек, глядя себе под ноги. — Они сказали, что их фамилия Вэй.

Женщина удивленно вздернула брови и несколько раз быстро моргнула.

Даже те, кто жил достаточно далеко от Пристани Лотоса, слышали сплетни о Юй Цзы Юань. Она и не препятствовала распространению той славы, которая о ней шла. Благодаря этому людскими бедами занимался или Глава Ордена лично, или старейшины, или старшие заклинатели, находившиеся в тот момент в Пристани. Зато у заклинательницы оставалось достаточно времени для ведения дел Ордена, тренировок адептов и редких ночных охот. Последнее Юй Цзы Юань особенно любила, но замужество и материнство лишили ее как возможности свободно странствовать, так и подтверждать славу, закрепившуюся за ней в годы юности.

Никто, будучи в своем уме, не стал бы искать встречи с хозяйкой Пристани. И уж тем более госпоже Юй было доподлинно известно, что в Орден не могли прийти люди, назвавшиеся такой фамилией как Вэй.

«Принять их…» — пронеслось в голове заклинательницы, кое-что напомнив.

Сверкнув очами, женщина поднялась из-за столика, расправила складки на юбке и велела:

— Отведи этих людей в Жемчужный Павильон.

Адепт поклонился и спешно ретировался.

— Найдите мне Вэй У Сяня, — велела заклинательница, прекрасно зная, что её личные воспитанницы находятся где-то поблизости. — Пусть явится. И... пусть принесут чай в Павильон.

Что-то подсказывало заклинательнице, что чай ей понадобится. Она или выпьет его сама, или угостит пришедших, или же запустит чашкой в мальчишку, без которого здесь явно не обошлось.

* * *

Вэнь Цин сглотнула и сильнее сжала ладошку брата. Вэнь Нин смотрел на все круглыми глазками-плошками и дрожал. Девушке тоже было страшно, но она не могла дать понять это как брату, так и дядюшкам, которые сопровождали ее в этом путешествии.

Пристань Лотоса оказалась больше, чем Вэнь Цин себе представляла, а город — громче и ярче. Здесь на каждом углу торговали жареной рыбой, лепешками, винные лавки гудели от наплыва посетителей. И даже в самых дешевых забегаловках на столах теснилось по десять тарелок еды, щедро усыпанной специями. Пока Вэни шли к воротам Ордена, А-Нин успел дюжину раз охнуть, потянуть сестру за рукав, указывая на прилавки. Но от переживаний Вэнь Цин не могла есть уже второй день и от вида золотистых лепешек и пышных паровых булочек ее начинало мутить.

До последнего девушка не верила, что хоть кто-то станет их слушать. Но выслушали, передали просьбу, а после проводили внутрь. Дежуривший у ворот адепт привел их в просторный павильон, все внутри которого было выполнено в светлых тонах. Даже столы и подушки были подобны цветкам сливы, глицинии и чертополоха. Колонны обвивали полосы полупрозрачной материи, под потолком был растянут бледно-лиловый шелк, от чего зал походил на огромный походный шатер. Но главным украшением зала служило кресло, вырезанное из светлого дерева в виде раскрытой раковины.

Отец рассказывал Вэнь Цин, что у каждого Ордена свои традиции. И свои представления о величии. Он говорил, что главы Ордена Вэнь любят возвышаться над другими, а потому тронный зал в Безночном Городе огромен и мрачен. Трон там из камня с алыми прожилками. Такой огромный, что похож на гору, на вершине которой сияет солнце. Цзинь горды едва ли меньше, но боятся Вэней. Поэтому в их огромном тронном зале трон хоть и возвышается над полом, но лишь на несколько ступенек. Зато главе предназначен широкий золоченый диван с резной спинкой. Орден Цин Хэ Не суров как суровы их земли. А потому трон главы Ордена выплавлен из железа. Говорят даже, что на этот трон пошли мечи тех заклинателей, кого когда-либо сразили владыки Не. Лани скромны и степенны, не видят надобности в камне, золоте или железе. У них нет тронного зала и нет трона. Но отец не раз говорил, что само небо служит тронным залом в Гу Су Лань, а облака — креслом для главы Ордена. Упоминал отец и о зале Меча Ордена Цзян. То был маленький зал с троном в виде цветка лотоса, вырезанным из темного дерева.

Рассказывая об этом, отец учил Вэнь Цин подмечать детали, если она желала выжить в суровом мире, где трудно маленькому человеку. И теперь девушка видела изящный трон-кресло одной из самых известных заклинательниц, которую и по сию пору побаивались, о которой шептались и которую предпочитали не задевать словом или делом.

«Зачем я здесь?» — перепугалась девушка. Желудок вновь взбунтовался.

— Это не самая плохая идея, — сказал Вэнь Цин шестой дядюшка, когда она решила обсудить со старшими сложившуюся ситуацию. — Нам нужна помощь.

Покосившись на родственников, девушка вновь вздохнула. Ради поездки Вэни оставили дома одежду в клановых цветах и прибыли в Юнь Мэн в том, что носили каждый день. Сейчас на фоне дорогих воздушных тканей Вэнь Цин казалась себе замарашкой и простолюдинкой, пришедшей за милостыней.

«Унизительно», — признала про себя юная заклинательница, но, взглянув на брата, отмахнулась от этой мысли. Ради Вэнь Нина девушка была готова пойти и на более дурные вещи. Что ей встреча с пугающей Юй Цзы Юань!

Вскоре в павильон величественно вступила очень красивая и еще очень молодая женщина с холодным лицом и острым взглядом. Гордая и сильная, она прошла к возвышению, но не опустилась в кресло, а замерла напротив посетителей, внимательно их рассматривая. Вэнь Цин невольно склонила голову, испуганная аурой этой женщины.

Через несколько мгновений вслед за госпожой Юй в зал вошли еще трое: две очень похожие девушки и мальчишка, несколькими годами младше Вэнь Цин. Девушки быстро и беззвучно расставили чайные приборы на столиках, а потом изящными статуэтками замерли возле кресла на возвышении. Мальчишка же с явным интересом рассматривал вновь прибывших, но при этом широко улыбался.

«Кто он?» — хмурясь, задалась вопросом Вэнь Цин.

— Итак, кто вы такие и что вас сюда привело? — не утруждая себя нормами учтивости, сказала госпожа Юй. — Или этот вопрос я должна задать тебе, Вэй У Сянь?

Вэнь Цин вздрогнула и уставилась на мальчика. Она не знала, кто перед ней, но фамилия адепта насторожила целительницу.

«Не может быть, чтобы именно он нам писал», — отмахнулась от первых выводов девушка и сделала шаг вперед. Она могла все обдумать и сделать выводы позже, а сейчас стоило исполнить задуманное.

— Госпожа, мы, я и мой брат, прибыли сюда, чтобы просить вас о защите, — низко склонившись перед женщиной, промолвила Вэнь Цин. Брат рядом с ней тоже опустился в поклоне. Сзади примеру последовали дядюшки.

«А-Нин — будущее семьи, — напомнила себе заклинательница. — Ради него я сделаю все. Даже самые унизительные вещи!»

Пауза затягивалась, но целительница не смела ни подняться, ни взглянуть на госпожу Юй. Тишину нарушил мальчишка по имени Вэй У Сянь. Он чему-то хмыкнул, пружинисто пересек зал и встал между хозяйкой Пристани Лотоса и Вэнями.

* * *

Вэй Ин знал, что его затея вполне может провалиться. В этой затее присутствовали две очень шаткие переменные. И ими были две сильные женщины, которых мальчик собирался свести в одном помещении. И если с Вэнь Цин было все же проще, ведь ради брата девушка могла пойти на многое, то насчет Юй Цзы Юань У Сянь очень и очень переживал. Но увидев А-Нина и Вэнь Цин, живых, таких юных и таких привычных в простой одежде, Вэй У Сянь вспомнил то недолгое, но по-своему счастливое время, которое прожил на горе вместе с ними.

— Я все объясню, — решительно начал он и тут же добавил: — Но очень важно, чтобы об этом никто не узнал.

Госпожа Юй фыркнула и с прищуром уставилась на мальчика, но он проигнорировал ее реакцию. Выгонять воспитанниц заклинательницы он не собирался, те были преданны Юй Цзы Юань как матери, но и у стен бывают уши. Не обращая внимания на взгляды окружающих, мальчик быстро обошел зал и разместил по его углам заранее заготовленные талисманы, заключив павильон в особый контур. Возвращаясь к центру, У Сянь отметил, что талисманы на мгновение сместили внимание госпожи Юй, и она немного потеряла запал.

В следующие полчаса он осторожно и последовательно рассказал все, что знал о темном железе в пещере Танцующей Богини, о планах Вэнь Жо Ханя и о жизни Вэнь Цин и Вэнь Нина. Когда он закончил, то обнаружил, что Вэни таращатся на него потрясенно, а Юй Цзы Юань — озадаченно.

— Иньская печать? — хмуро переспросила госпожа Юй, тараня мальчика взглядом, но он сразу же понял, что она не просто ему поверила, а поверила каждому слову.

— Да, моя госпожа.

Несколько долгих томительных мгновений Юй Цзы Юань молчала, а потом велела воспитанницам:

— Проводите гостей в Сад Зеленого Лотоса.

Этот сад располагался прямо за пределами Жемчужного Павильона и представлял собой небольшой пруд с перекинутыми через него мостками и дорожками. В центре прудика высилась маленькая беседка, где время от времени в одиночестве отдыхала госпожа Юй.

Стоило Вэням выйти, и У Сянь ощутил, как в мгновение накалился воздух в помещении. Хлыст на запястье госпожи Юй ожил, заискрил, выдавая ее гнев.

— Моя госпожа.

— Несносный мальчишка, — выдохнула заклинательница, на миг позволяя Цзыдяню проявиться. — О чем ты думал, приглашая их сюда? И откуда ты вообще знаешь этих… Вэней? И о темном железе?!

Вэй Ин смиренно выдержал тяжелый взгляд женщины. Он мог понять ее гнев, густо замешанный на растерянности. Вот только как ему объяснить все, не рассказывая правды и не опускаясь до лжи?

— Я… кое-что вспомнил из того, что мне рассказывали родители, — осторожно произнес У Сянь. — И вспомнил места, где мы были.

— И что?! — воскликнула заклинательница. — Тебе нужно было влезать в дела Ордена Вэнь?

— Вэнь Нин и Вэнь Цин — не те Вэни… — начал было Вэй Ин, но госпожа Юй его перебила:

— Они Вэни! Ты!.. Ты хочешь уничтожить Орден Цзян?

— Нет, моя госпожа.

— Ты ребенок, — выплюнула, как ругательство, госпожа Юй, но хлыст исчез, а сама она шагнула к креслу и тяжело в него опустилась, — ты ешь, пьешь, играешь в игры. И не видишь, что на самом деле происходит вокруг. Думаешь, мир так прост? Если ты можешь спокойно спать в своей постели, то не думай, что завтра ничего не случится!

В голосе госпожи Юй слышалась такая острая горечь, что Вэй Ин невольно насторожился и пристально взглянул на заклинательницу.

— О чем вы?

— О чем? — фыркнула Юй Цзы Юань. — Это ты мне скажи! Ты хоть знаешь, как умерли твои родители?

Вэй У Сянь дернулся, как от пощечины. Обычно госпожа Юй избегала обсуждать смерть родителей мальчика, но сейчас нарушила свое же почти неписанное правило.

— О чем вы? — ничего не понимая, спросил мальчик.

Заклинательница фыркнула и сказала:

— Ты такой беспечный… И такой глупый. Возможно, повзрослеешь… Вырастешь и сам задумаешься.

— О чем?

— Твоя мать, — с намеком произнесла госпожа Юй. — Кем она была? Ты хоть осознаешь?

— Заклинательница, воспитанница Баошань… — начал Вэй Ин.

— Она была самой известной заклинательницей моего поколения! — припечатала Юй Цзы Юань, а Вэй Ин понял то, чего женщина не сказала.

Пока мать У Сяня не спустилась с горы, именно о Пурпурной Паучихе говорили как заклинатели, так и заклинательницы. Талантливая, грозная, безжалостная, девушка из хорошей семьи, невеста старшего сына семьи Цзян — это все было о ней, о третьей дочери семьи Юй. А потом появилась Цань Сэ Саньжэнь. Девушка-сирота. Заклинательница без клана, не пожелавшая ни к кому присоединяться. Красивая. Свободная. Покорявшая сердца мужчин и порождавшая ревность в душах женщин.

— Самой известной… — повторил У Сянь.

— Самой сильной, самой талантливой, — не без горечи признала очевидное госпожа Юй. — Твоя мать превосходила по способностям очень многих. Даже мужчин. Лань Ци Жэнь, возможно, до конца своих дней будет помнить, что какая-то заклинательница смогла победить его, не ступив с меча на твердую землю. И даже еще несколько тысяч правил не помогут брату главы Ордена Гу Су Лань, — не без удовольствия произнесла женщина. — Твоя мать могла выйти на ночную охоту даже в самых опасных краях в одиночку. Вряд ли хоть что-то представляло для нее опасность.

— Но мои родители мертвы… — уловил смысл У Сянь. — Госпожа Юй, хотите сказать, моих родителей…

Мальчик подступил к заклинательнице и присел перед ней, с тревогой глядя на женщину снизу вверх.

— Никто не знает, — мотнула головой Юй Цзы Юань. — Но я не поверю, что опытные и взрослые заклинатели могли погибнуть на ночной охоте.

Вэй Ин замер. Его прошиб холодный пот. Он сидел и смотрел на перекошенное от злости и боли лицо госпожи Юй. Все в нем заледенело от кошмарного понимания: да, никто не узнает, как именно погибли его родители, но их вполне могли убить.

Пытать, желая вызнать хоть что-то, а потом убить.

Что вызнать?

Ответ прост.

— Когда-то были другие известные заклинательницы, — произнес У Сянь. — Одна из них стала главой Ордена Лань, единственной женщиной за всю историю Ордена, а другая сейчас известна как знаменитая Баошань Саньжэнь, древняя заклинательница, живущая на какой-то безымянной горе. Лань И давно мертва, но вот Баошань…

«Как давно Вэнь Жо Хань стал собирать сведения об осколках Иньской печати? Не вчера и не несколько месяцев назад. Он горел этой идеей много лет. Он не мог допросить Лань И. Как не мог раньше времени привлечь внимание Ордена Лань. Но ничто не мешало ему взяться за семью Вэй. Или за собственных родственников. Вот как все было!»

— Моих родителей… убили? — спросил мальчик и уставился на госпожу Юй.

Она молча ответила на его взгляд. И не дернулась, когда он придвинулся ближе.

Вэй Ин привык к мысли о своем сиротстве еще в первую жизнь. Но всегда принимал известную версию гибели родных, как единственно возможную. Ему и в голову не могло прийти, что смерть четы Вэй — запутанное и странное дело. А может… может он просто не хотел слишком много об этом думать.

— Ты понимаешь? — с нажимом спросила Юй Цзы Юань. — Никто не знает правды, но… Они мертвы. А сейчас ты притащил в Пристань Вэней. Ты накличешь беду на семью Цзян!

У Сянь выдохнул, на миг опустил голову, а потом взглянул в глаза госпожи Юй через пелену слез. Он чувствовал растерянность, но и еще большее желание осуществить задуманное. Как и возросла его ненависть к Вэнь Жо Ханю.

«Я узнаю правду!» — решил он.

— Никто не узнает, что они Вэни, — тихо произнес мальчик. — Если знать будете только вы, господин Цзян и я. Лекари клана Вэнь — маленький клан, живущий очень уединенно. Они ничтожны и незначительны даже в глазах самого последнего подчиненного клана Ордена Вэнь, а Вэнь Жо Хань или его сыновья вряд ли вспомнят имена, даже если увидят Вэнь Цин или Вэнь Нина прямо перед собой.

Женщина пристально смотрела на мальчика.

— Я не хочу, чтобы пострадал Орден Цзян, — как можно спокойнее и увереннее сказал мальчик. — Но, если все так, заклинатели не должны закрывать глаза на чужую боль. И не должны отворачиваться от других.

— Это не означает, что нам нужны Вэни, — отрезала госпожа Юй.

— Нужны, — не согласился Вэй Ин. — Тем более, если они и не будут называть себя так. Вэнь Цин — очень талантливая целительница. Однажды она станет самой талантливой молодой целительницей. И будет благодарна за помощь, если вы ей ее окажете.

Юй Цзы Юань хмуро прищурилась. Слова мальчика ее не убедили, Вэй Ин чувствовал это кожей. Поднявшись, госпожа Юй проследовала к выходу. У Сянь поспешил за ней.

Женщина шла быстро, но до беседки не дошла. Замерла невдалеке, наблюдая за тем, как маленький мальчик с огромными любопытными глазами уплетает за обе щеки печенье, а девушка в неброском ханьфу неуверенно слушает улыбающуюся Янь Ли.

Дочь госпожи Юй почти светилась от удовольствия, подсовывала А-Нину печенье и норовила налить Вэнь Цин чаю.

— Вэнь Цин обладает обширными знаниями и может быть полезна, — сказал У Сянь, заметив пристальный взгляд госпожи Юй. Никто не мог их подслушать посреди сада, куда адепты не рисковали даже просто случайно заходить. — Она может помочь Цзян Янь Ли сформировать Золотое Ядро, если использует тайные семейные рецепты.

— Я не верю Вэням, — хмуро заявила Юй Цзы Юань.

— А если они будут моей семьей? — спросил У Сянь, заклинательница лишь пренебрежительно фыркнула, но мальчик уже понял, что каким-то образом ситуация изменилась. Он мог лишь догадываться, что творилось в голове госпожи Юй, но он в своей третьей жизни уже осознал, что она добрее и чувствительнее, чем пытает казаться, а вот гордость этой женщины в разы больше, чем видят окружающие. Ему не нравилось выверять слова, но теперь Вэй Ин учился это делать. И тактика приносила свои плоды.

— Пожалуйста, госпожа Юй, — взмолился он, используя еще один подход, который заклинательница терпеть не могла, считая слабостью, но который тоже приносил пользу. — Пожалуйста.

Подступив вплотную, Вэй Ин обхватил женщину за талию и состроил печальную гримаску. Госпожа Юй недовольно засопела, попыталась вывернуться. У Сянь не двинулся с места. Пусть женщина хмурилась, показательно злилась и метала взглядом молнии, но Цзыдянь у нее на руке помалкивал, выдавая истинное настроение своей хозяйки.

— Пожалуйста! — повторил мальчик.

— Несносный, — проворчала госпожа Юй, и Вэй Ин улыбнулся. Он уже понял, что заклинательница уступила. Не из-за его просьб, но ради чего-то иного, какой-то выгоды, которую женщина увидела в сложившейся ситуации.

— Считаете, стоит что-то предпринять? — услышал Ван Цзи, поднимаясь по ступенькам к библиотеке.

Говорили совсем рядом, за поворотом окружавшей павильон террасы. Мальчик замер, его брови чуть дрогнули.

— Я не считаю, я уверен, что нам стоит сделать все и отвернуть Ван Цзи с неверного пути! — прозвучал решительный голос дяди Ци Женя.

Лань Чжань напрягся. В Гу Су Лань запрещалось подслушивать чужие разговоры, но прямо сейчас Ван Цзи каждой клеточкой своего существа противился соблюдению правил. Если он предстанет перед Учителем, то выдаст сам факт того, что слышал этот разговор. И не сможет услышать остальное.

«Нельзя подслушивать, — повторил сам себе мальчик. — Случайно или сознательно. Нельзя противиться наказанию. Нельзя перечить учителям. Нельзя спорить».

— Я закрывал глаза на поступки моего младшего племянника, принимая во внимание его скорбь, но прошло слишком много времени и продолжение подобного поведения недопустимо, — сказал Учитель. — Ван Цзи стоит объяснить, что его поведение не приведет к добру. Сейчас раз в месяц он бунтует против любых моих слов, нарушает распорядок. Но что будет дальше? Он и так подает дурной пример остальным адептам! А если решит, что можно нарушать правила и в другие дни?

— Что вы собираетесь делать, старейшина Лань? — спросил собеседник дяди, и Ван Цзи узнал по голосу четвертого старейшину Ордена.

— Сегодня после ужина я приглашу Ван Цзи для беседы и буду говорить с ним столько, сколько потребуется, чтобы окончательно убедить его прекратить эти визиты, — решительно молвил Лань Ци Жень. — Это для его же пользы. Если он хочет достигнуть совершенства, то должен отринуть упрямство.

Лань Чжань невольно вытянулся в струну, слушая слова дяди, а потом медленно отступил назад. Шаг. Еще шаг. И вот он на тропинке. Отсюда слова старейшин уже едва доносились.

Внутри клокотала обида, которую Лань Ван Цзи не удалось подавить в зародыше. Если бы кто-нибудь увидел в этот миг мальчика, то удивился бы тому, как сильно переменилось всегда холодное и отстраненное выражение лица адепта, а его старший брат перепугался бы не на шутку. Но сейчас в этой части Облачных Глубин никого не было, некому было поймать мальчика на нарушении правил, а он сам внезапно для себя мысленно заупрямился тому воспитанию, которое ему прививали с рождения.

Никто не знал, но порой Лань Чжань так поступал. Очень редко. И всегда после сам наказывал себя за непослушание. Прямо сейчас несогласие с решением дяди было столь сильным, что мальчик развернулся и зашагал прочь, оставив мысли о посещении библиотеки.

Упрямство было его пороком, который пытались искоренить все и сам Ван Цзи тоже, но этим вечером адепт Ордена Гу Су Лань не собирался корить себя за нарушение целого десятка правил. Боль в душе была столь сильной, что затмевала любые доводы разума.

«Дядя поступает неправильно!» — мысленно сказал себе Лань Чжань, и ничто в нем не воспротивилось этому заявлению.

В жизни Ван Цзи дядя Ци Жень был главным авторитетом, чье мнение мальчик никогда не оспаривал. Кроме тех случаев, когда дело касалось матери. Пока она была жива, у Лань Чжаня не было причин считать Учителя неправым хоть в чем-то. Мальчик рос и не задумывался о том, что разрешение на посещение матери только раз в месяц на один день — странное правило, ведь остальные ученики видели родителей ежедневно, у многих даже значились специальные занятия, проводить которые следовало лишь близким, а ученицы и вовсе постоянно проживали рядом с родителями дольше учеников. Но Ван Цзи не думал об этом, принимал свою ситуацию без возражений, как что-то само собой разумеющееся. И принимал бы дальше. Но сейчас ему не к кому было ходить, и в душе поселился странный холод, который мальчик обнаружил лишь после смерти матери. Оказывается, быть рядом с близким человеком, чувствовать его прикосновения, видеть обращенную к тебе улыбку, слышать родной голос, который не наставляет, а расспрашивает… Это не что-то неправильное, а важное и нужное.

Вот только теперь в душе Ван Цзи не осталось того тепла, которое дарила ему мать. Визиты в Цзинши не заполняли пустоту, но чуть-чуть радовали. А дядя решил отнять и это.

Порыв ветра коснулся лица мальчика, и он ощутил, как холодеют щеки. Тронув кожу, Лань Чжань обнаружил следы слез. И вздохнул, а после зашагал так быстро, как только позволяли правила. Мальчик собирался нарушить их очень и очень много этим вечером…

* * *

— Ван Цзи! — громко произнес Учитель, чтобы непутевый племянник его точно услышал. — Немедленно выходи. И следуй за мной!

Мальчик совсем чуть-чуть напрягся, но не двинулся с места. Он сидел внутри домика, устроив себе удобное гнездышко у дальней стены большой комнаты, и не собирался подчиняться приказам.

— Ван Цзи!

Мальчик сжал челюсти и прикрыл глаза. Он уже нарушил множество правил и проявил верх непослушания, но в душе не было и тени раскаяния.

Ужин давно прошел. И дядя, не обнаружив племянника в его комнате, направился на поиски. Ван Цзи сознательно забрался в дом, зная, что дядя даже ради воспитательных мероприятий не сунется в павильон. Учителю претила сама мысль войти в здание. Он и во двор перед Тихой Комнатой за все годы ступил лишь раз, в первый день визита Лань Чжаня сюда после смерти матери. Тогда мальчик, ничего не понимая, отстоял перед павильоном на коленях весь день, считая, что чем-то разгневал матушку, и продрог настолько, что едва не уснул в снегу.

Но с тех пор в жизни Лань Ци Женя не было ни одного случая, когда необходимость превышала его собственные внутренние правила. Мальчик надеялся, что и нынешний его поступок — вопиющий, конечно! — не станет поводом для Учителя наплевать на собственные принципы.

— Лань Ван Цзи! — рявкнул дядя, и Лань Чжань невольно дернулся, но тут же взял себя в руки, сжал губы в нитку и попытался отрешиться от внешних звуков.

Он не собирался уступать дяде. Тот не лишит его дня в Цзинши, не вынудит пропустить визит. А правила… Наказание за нарушение Лань Чжань примет, но послезавтра.

* * *

Сон не шел, хотя Ван Цзи и привык к распорядку. Нервное перенапряжение сказалось на нем таким образом, что мальчик почти до полуночи просидел неподвижно, пусть Учитель и ушел после часа безуспешных попыток достучаться до племянника. Потом юный адепт перенес подушку ближе к центру комнаты и долго сидел, глядя на дорожки лунного света, проникавшие в помещение через рисовую бумагу стен и дверей. Пол в Цзинши никто не подогревал уже несколько лет, и в павильоне ощущалась сырость, которую Ван Цзи не замечал прежде. Но в этом запахе чувствовалось что-то еще. И Лань Чжань развлекал себя тем, что пытался определить каждую из нот. Слабый приятный сладкий аромат. Что-то пряное. Горчинка. Пыль от книг на стеллаже. Тонкая нотка сандала от мебели и курильницы, так и оставшейся стоять на столике…

За этими занятиями, находясь в полумедитации, мальчик и встретил рассвет, коснувшийся заледеневших щек мягким, как перышко, рассеянным теплом солнца. Чуть сонный и ужасно голодный, Лань Чжань поднялся и раздвинул несколько створок, открыв выход как на террасу. Во дворе никого не было. В зарослях бамбука клубился и таял туман. На листьях и побегах травы блестели капельки росы.

Сев на шаг от порога, мальчик приступил к утренней медитации. Если его и терзали вчера сомнения, то сегодня они рассеялись. В день визита к домику матери Лань Чжань всегда забывал обо всех правилах. Когда-то этого очень хотела матушка, а он сопротивлялся, но теперь исполнение ее желания стало для мальчика важнейшим из стремлений.

Вот только в желудке неприятно тянуло, а технику поглощения энергии извне адептам начинали преподавать значительно позже. Не сомневаясь в том, что выдержит день без еды, Ван Цзи решительно втянул воздух полной грудью и сосредоточился.

Он вынырнул из медитации в тот момент, когда над головой послышался шелест крыльев. Неизменная уже серо-белая птица сделала круг над двориком и как-то слишком неуклюже плюхнулась прямо на террасу. Ван Цзи замер, повернув голову. Птица встряхнулась, выдохнула нелепый квакающий звук и уставилась на мальчика круглым глазом-бусинкой.

Глядя на волшебное создание, Лань Чжань испытал прилив любопытства. Пусть он и не читал книги, которые получал в последние месяцы, но уже знал, что в прошлый раз птица принесла завершающую часть «Записок». Что же могло оказаться в вестнике теперь?

С этими мыслями мальчик подступил к пернатому созданию и сжал его. Птица дернула крыльями и рассыпалась облачком сизого тумана. В руках мальчика остался небольшой и мешочек цянькунь, сделанный из простого полотна. Даже иероглифы на нем оказались кривоватые и вышитые суровой ниткой.

Недоуменно повертев мешочек в руках, Ван Цзи развязал тесьму и осторожно перевернул цянькунь, не рискнув сунуть в него пальцы. О доски террасы, глухо застучав, ударилось что-то довольно крупное и зеленое. Моргнув, Лань Чжань уставился на крупную коробочку отцветшего лотоса со стеблем. Стоило растянуть тесьму чуть больше — и на террасу высыпалась целая гора коробочек. Блестящих, свежих, в мелких брызгах воды.

Удивленно таращась на коробочки, Лань Чжань осмотрел мешочек еще раз, но не нашел каких-либо подсказок. Внутри не было даже записки.

— И что это означает? — спросил мальчик, рассматривая лотосы.

От горки исходил непривычный и не самый приятный запах. Прежде Ван Цзи видел лотосовые коробочки с семенами лишь в виде рисунков. В Облачных Глубинах не выращивали лотосы, семена доставляли на гору из города внизу уже очищенными. Их ели и так, и приготовленными. Свежих, еще не лущеных, мальчик никогда не пробовал.

Посомневавшись только мгновение, Ван Цзи взял одну из коробочек, стараясь не испачкать одежду каплями воды, и попытался вынуть одно из семечек. Вышло неуклюже, но мальчик не опечалился. Сейчас он был слишком голоден, чтобы думать о красоте собственных жестов. После нескольких попыток удалось не только вынуть овальное зернышко, но и вылущить его жемчужно-матовую начинку. Удивившись удивительно приятному аромату, мальчик осторожно положил мягкое семечко в рот, а через миг не удержался от улыбки. Ядрышко оказалось сочным и сладким, совсем не таким, как те, что Ван Цзи доводилось есть прежде!

Дальше он действовал уже без сомнений, очищая семена и наслаждаясь вкусом. Неприторная сладость окутывала рот и успокаивала взбунтовавшийся желудок. Опустошив пару коробочек, мальчик спрятал остальные лотосы в мешочек и ушел обратно в дом. Больше не сомневаясь, он вытащил из тайника перетянутые лентой книги и раскрыл ту, ленту с которой когда-то успел снять. Погладив полоску алой ткани кончиками пальцев, Лань Чжань без сомнений и недовольства взглянул на испортившие старинный труд иероглифы. Сегодня его посетила мысль, что человек, вздумавший писать в книге, совсем не обязательно так уж плох.

«Следование правилам — первейшая из задач адепта Ордена заклинателей, — прочел он начало книги. Фраза не вызывала сомнений в своей справедливости, но только не у того, кто решительно записал рядом: — Первейшая задача заклинателя — защищать слабых и жить по совести. Все остальное не может стоять впереди этого самого важного из правил. Почему-то за столетия заклинатели не только достигли огромных высот в области постижения использования собственной ци, но и обросли шелухой того, что не дает им видеть самое главное. Следуя правилам, подчиняя свою жизнь правилам и не допуская ничего иного, можно легко запутаться в истинах. А почитая себя выше других, можно ошибиться в главном. Кто сказал, что следование Истинному Пути — единственно верное? И кто сказал, что следовать правилам обязательно? И кто сказал, что светлым путем нельзя прикрывать темные дела?»

Ван Цзи нахмурился. Слова неизвестного казались настолько вольнодумными, что само их чтение нарушало ряд правил Ордена. Лань Чжань сжал том книги, борясь с желанием отбросить его от себя, как гадюку, но что-то в недопустимых строках беспокоило душу, зарождало в ней зерно сомнений.

Так ли уж неправ этот человек? Он ведь не имеет в виду, что нужно отказаться от правил?

«Конечно, в правилах есть смысл. И их соблюдение вносит порядок в повседневную жизнь. Но 3000 правил — излишне много для одного Ордена, — значилось на следующей странице, где автор «Записок» разбирал первые два правила Гу Су Лань. — Запрет на драки? Запрет на бег? Запрет на смех без причины? На ночные вылазки? Множество правил Ордена Лань контролируют каждый шаг в жизни адепта от рождения и до смерти, но это и лишает учеников возможности испытать что-то в жизни на себе, через это или познав справедливость правила, или его непригодность в реальной жизни где-либо, кроме стен Ордена. А ведь именно за стенами клана происходит вся жизнь, и там обитают люди, жизни которых заклинатель должен оберегать больше, чем свою собственную. Но поднимая себя выше обычных людей, отказываясь от того, что доступно любому жителю страны, заклинатель отгораживает себя от тех, кого призван защищать. Не познав мир во всех его проявлениях, заклинатель не сможет понять то, что защищает. Не сможет понять людей, которых оберегает. Опыт и лишь опыт очищает путь к совершенству от ненужного и наносного, а для опыта следует жить, а не правила заучивать».

Сглотнув, Ван Цзи вновь отложил книгу и вздохнул. Ладони его подрагивали. Мысли путались. Воспитанный ученик Ордена Гу Су Лань должен был собрать книги и отнести их Учителю, чтобы тот подтвердил их вопиющую ошибочность. Но Лань Чжань продолжал сидеть на месте и обдумывать то, что только что прочел. А после продолжил читать.

Утром следующего дня он пришел к дяде и со спокойным лицом заявил, что собирается переселиться в Цзинши. Так же спокойно он выслушал дядину отповедь за свое поведение, но не внял призыву сесть напротив и прислушаться к наставлениям, заявив, что его ожидают занятия. С тем же спокойным лицом он вышел из комнаты, слыша позади ругань дяди, а вечером, после ужина, перенес в Тихую Комнату самые необходимые вещи и самолично развел огонь в печи позади дома, которая согревала пол в павильоне.