Прагматично (гет)

Всем в этот вечер в Хогвартсе весело. Только Гермиона скромно стоит в стороне от наслаждающихся выпускным баллом, не собираясь присоединяться к светским и дружеским беседам.

Она делает глоток шампанского, ненадолго задержав его во рту. Вкус можно было бы описать как брызги радости, которые расплываются на языке, но Гермиона слишком прагматична, чтобы позволить себе такие глупые сравнения. Впрочем, все равно недурно. Хотя бы в вопросе алкоголя волшебный мир начал брать пример с маггловского.

Когда начинает играть медленная мелодия, она не танцует. Гермионе нравится наблюдать. Она разглядывает счастливые лица: вот Невилл стеснительно улыбается Ханне, а вот Луна загадочно посмеивается с какой-то шутки милого паренька Рольфа Саламандера. Гермиона ловит открытый взгляд Молли Уизли, которой на ухо что-то рассказывает её муж Артур, и думает, что идея сделать выпускной балл первого года после победы над Волдемортом открытым и пригласить на него всех причастных к победе была не такой уж плохой.

Гермиона замечает, как к ней нерешительно движется Рон, и тут же легко мотает головой: нет, она не будет танцевать. Уизли поджимает губы и кивает, оборачиваясь в сторону родителей.

Ему повезло. Гермиона тоже очень хотела бы точно так же, хотя бы просто взглянуть на родителей — прямо и без страха быть непонятой. Но она не может. Они там, далеко за океаном, в солнечной и теплой Австралии. Сейчас, наверное, мистер и миссис Уилкинс на совместной вечерней прогулке. Гермиона хорошо помнит: её родители любят гулять после ужина. Мистер и миссис Уилкинс тоже, скорее всего.

Она одна.

Гермиона медленно делает ещё один глоток. И когда они на лодках переплывут Чёрное Озеро — как когда-то в далёком девяносто первом году, — ей придется одной строить свою жизнь и быт. Всё закончилось вместе с войной. Она понимает, что их дружба с Гарри и Роном никогда не будет прежней. Не после того, что с ними произошло. У Гарри появилась яркая, жизнерадостная Джинни, а Рона угораздило влюбиться в неё.

Чёрт. Она с неприятным жгучим чувством вспоминает их глупый поцелуй в Тайной Комнате и чувствует себя загнанной в угол. Гермиона прекрасно понимает Рона. Наверняка любой парень после поцелуя с девушкой решит, что теперь между ними что-то есть, и ей никак не объяснить другу, что с её стороны это были всего лишь эмоции. Обычные женские эмоции, которые Гермиона после осознания того, что натворила, запретила себе проявлять.

Смешно, но именно из-за эмоций тогда в палатке второй её друг тоже решил, что она влюблена в Рона. Гарри не понять, что она плакала не из-за «своего парня», а из-за того, что потеряла контроль.

Гермиона Грейнджер ненавидит моменты, когда она теряет контроль.

И, конечно, теперь её холодность к одному из сыновей семьи Уизли выглядит странной. А Гермиона никак не может найти в себе смелость честно во всем признаться, потом же это становится просто удобным. Ей удобно молчать. И день, когда она соглашается на джентльменское предложение Гарри «пожить у него», делает ситуацию ещё туманнее.

А всё потому что, ей просто некуда пойти. Она не может вернуться в уже год как проданный дом родителей или улететь в Австралию к мистеру и миссис Уилкинс. Но Гермиона, конечно, ничего не говорит друзьям: им незачем беспокоиться. Ей просто очень повезло, что Гарри такой благородный.

Она думает, что их всегда связывали особенные отношения. Невероятное понимание: буквально с полуслова или даже одного взгляда. И насколько же те два летних месяца поразили её. Это не было похоже на жизнь в палатке: тогда Гермионе было попросту не до тех мелочей, что она заметила летом. В палатке каждый думал о выживании.

За два месяца жизни с Гарри Поттером Гермиона Грейнджер поняла каково это: совместная жизнь и ощущение того, что она кому-то нужна. Чуть больше шестидесяти дней — срок небольшой, но даже за это время у них с Гарри успело появиться несколько ритуалов принадлежащих исключительно им двоим.

Совместные завтраки и ужины. Или, например, разговоры за бокалом вина.

Гермиона никогда не забудет, как это случилось впервые: в тот вечер обычно спокойный Гарри вернулся из Министерства с едва сдерживаемым раздражением. Он отказался от ужина и даже вызверился на старого Кричера. Она давно не видела его таким. Гермиона, не говоря ни слова, тогда просто достала из шкафчика вычурные блэковские бокалы и, разлив вино, под непонимающим взглядом друга поставила их на высоком подоконнике особняка, призывно распахнув окно. Гарри вздохнул, но не стал противиться. Через несколько минут и несколько глотков он начал рассказывать: про тугодума-инструктора, про подготовительную программу авроров, рассчитанную на то, что все преступники заведомо являются ничего не смыслящими в магии идиотами, и про истерику Джинни из-за какой-то мелочи. Гермиона его просто слушала.

А после Гарри под её молчание сам предложил решения всех этих проблем. Гермиона в тот момент почувствовала себя странно: обычно это она предлагала решения и именно она объясняла, как стоит поступать в той или иной ситуации. Но Гарри додумался сам. Ему всего лишь был нужен тот, кто готов его выслушать. Гермиона даже собой возгордилась: она вырастила в нём умение последовательно размышлять и принимать взвешенные решения.

Могло ли у них что-то получиться? Наверное, могло. Но Гермиона помнит: она ему как сестра. Да и у Гарри была Джинни, и без того плохо отнесшаяся к тому, что он позволил ей пожить у него. И пока-ещё-мисс-Уизли можно понять. Мало какая девушка будет в восторге от того, что на протяжении двух месяцев с её парнем живёт другая женщина. Единственный их шанс был в палатке. Но Гарри тогда был убеждён в том, что она убивается из-за Рона, а Гермиона была раздавлена потерей контроля.

Это могла быть красивая история. Национальный герой и самая умная ведьма своего поколения. Лучшие из лучших.

Но нет. Гарри выбрал улыбчивую спортсменку Джинни, а она — одиночество. Точно не Рона. Жизнь с ним наверняка превратилась бы в вечные склоки: он бы хотел семейного уюта и много-много рыжих детей, а она карьеры, саморазвития и удовлетворения амбиций. С Роном у неё не было бы никакого развития. Никакого движения вверх. И это не говоря о произошедшем в Лесу Дин. Наверняка, если бы они не расстались спустя несколько месяцев, закончилось бы всё еженедельными визитами к семейному психологу.

Когда музыка в Большом зале утихает, всё возвращаются к закускам и разговорам. Гермиона продолжает наблюдать.

Удивительно, но, несмотря на всю сложность её отношений с Роном и непрямое вмешательство Гарри, она знает, что в семье Уизли удивились тому, что летом она решила жить не в «Норе»; они продолжают мило общаться. Она даже завидует их мужской дружбе, не желая думать о том, что Рон уже бросал Гарри. И то, что последний сумел принять и простить, вызывает у Гермионы смешанные чувства. Это нерационально. Чёрт, именно Рон был слабым местом в броне Гарри. Человек, в котором нельзя быть уверенным до конца. Гермиона не понимает, как Гарри может подпускать его настолько близко.

С другой стороны, Гермиона восхищается этим его качеством. Гарри Поттер действительно умеет прощать. Она вспоминает тот вечер, когда Рон оставил их. Гермиона помнит свои чувства — невероятный прилив злости и отчаяния. Она не понимала, что они тогда должны были сделать иначе. Что могли сделать иначе. Что, когда и, главное, почему пошло не так. Она до сих пор не понимает. И поэтому так по-настоящему и не простила.

А Гарри смог. Мордред, он простил даже Малфоя и Снейпа. Гермиона не понимает как, но в этом факт. Она вспоминает, как Гарри держался с Малфоем. Сегодня. Они встретились в холле. Сухой кивок со стороны слизеринца и не менее сдержанный ответ Гарри говорили ей о многом. Малфой помнит, что ему спасли жизнь, а Гарри помнит, как тот пытался спасти их от собственной тётки. Гермиона осознаёт, что её не хватило бы даже на такую формальность. Она бы не удостоила Хорька и кивком.

Из интереса она все же находит взглядом Драко Малфоя. Вот он: отстраненно о чём-то беседует с Ноттом. Она понимает, что, в отличие от своего собеседника, Малфой тоже не танцевал, хотя его помолвка с миловидной Асторией Гринграсс к этому наверняка обязывает. Гермиона делает ещё глоток; чистокровные страдают от собственных оков.

Она без всякой жалости задумывается над тем, что, на самом деле, чистокровным волшебникам, поддержавшим Волдеморта, сейчас живется далеко не так хорошо, как после конца Первой Магической Войны. Тогда у них были амбиции и влияние. Сейчас остались только непомерные амбиции. Но Гермиона понимает, что они всё равно опасны. У каждой из этих семей за спиной осталось по сейфу веками накапливаемых галлеонов.

И пусть они ей кажутся зазнавшимися мерзавцами, Гермиона также отчетливо осознает, что стоит, к примеру, за того же Малфоя выйти какой-нибудь амбициозной девице, в её руках окажутся богатства копящиеся ещё со времён Вильгельма Завоевателя. А если и Хорёк перестанет задирать нос…

Любопытство берёт верх, и Гермиона задумывается, какова была бы совместная жизнь с Малфоем? Чисто гипотетически. Если представить, что всепрощение — правда, и невероятным образом откинуть все их обиды. Исключительно из академического интереса.

Гермиона знает, что Драко можно манипулировать. Он слаб. Он остаётся добычей для всех тех искушений, которыми его научили восхищаться. Например, сила и власть. И если ему их показать, он сделает всё, что от него будет требоваться. Он безволен. Пусть от него требовали и говорили, что он должен быть первым, Драко всегда будет вторым.

Гермиона не питает иллюзий: конечно, речи в таких отношениях о любви не идёт. Возможно, если повезёт, это будет страсть и животный секс. Впрочем, ей почему-то кажется, что холодный блондин Малфой может оказаться неплохим любовником. Взамен… Взамен — сила и власть, но уже в другой интерпретации. Гермиона предполагает, что невероятная комбинация статуса магглорождённой и фамилии Малфой могла бы открыть многие двери.

Она думает, что всё это, конечно, лишено счастья — не после стольких лет ненависти и унижений. Однако всё же не лишено права на жизнь, разочаруйся Гермиона во всём ещё сильнее и возжелай результат в виде кресла Министра.

Она хочет надеяться, что этого никогда не случится и так низко она никогда не падёт.

В зале прекращает играть музыка, слышится постукивание, и на сцену выходит Кингсли Бруствер. Он говорит, что все они сегодня собрались здесь благодаря нескольким «хорошим» людям.

Гермиона согласна с ним — согласна почти во всём. Кроме части про «хороших» людей и строительство нового мира. «Хорошие» люди не смогут построить новый мир. Им будет слишком тяжело. Они смогут только бороться.

Она ставит так до конца и не опустошенный бокал на столик и выходит во двор.

Через месяц Драко Малфой женится на Астории Гринграсс.

Через полгода Гарри Поттер делает предложение Джинни Уизли.

В год начала нового тысячелетия Рон Уизли становится перед ней на одно колено.

Гермиона Грейнджер грустно улыбается.