Я тебя нашла... (гет)

Её не стало и он вздохнул с некоторым облегчением: конечно, жаль той "неземной" страсти, что полыхала между ними почти год, но зато теперь уйдут в прошлое скандалы с битьём посуды во время ставших редкими посещений кафе и ресторанов... Чистая игра на публику — вдруг среди посетителей окажется кто-нибудь из знакомых жены любовника? Непременно передадут, чтобы насладиться разладом в их семье — таковы почти все люди!

Не будет больше попыток сломать его морально, доведя до срыва вспышками ревности к сотрудницам. Никто теперь не станет звонить на домашний именно в то время, когда жена и дети дома и молчать в трубку, если ту поднимет жена...

На любую попытку прервать отношения следовала такая бешеная волна ярости, что он просто пугался за жизнь своих родных и всё возвращалось на круги своя.

И вот надо же...

Только вчера перед сном, лёжа в постели, обнимая сладко спящую жену и с невообразимой ясностью понимая, что НЕ ХОЧЕТ потерять ту, с которой прожил столько лет и которая родила ему трёх чудесных детей, а в трудные минуты поддерживала, не давая впасть в отчаяние и опустить руки, он взмолился всем тем богам, которые могли его услышать: "Помогите! Прекратите этот кошмар! Сделайте так, чтобы она отстала от меня!"..

И на следующий день узнал, что желание его исполнилось. Привыкшая из-за своего скандального характера собачиться с любым, кто скажет ей слово поперёк, она и в этот раз отличилась: возвращаясь поздно вечером домой, сцепилась в переулке с компанией подвыпивших мужиков. Слово за словом, слово за словом — и вот она уже лежит с пробитой головой... Возможно, вызови кто "скорую", её бы и спасли, но... Кому это нужно?

Итог: застывшее скрюченное тело на грязном асфальте, искажённое посмертной злобой лицо, стянутое засохшей кровью... и вот она, свобода!

Нет, ну куда он смотрел, когда решил связаться с этой истеричной психопаткой? Наверное, всё из-за контраста со спокойной, вдумчивой, всегда уравновешенной женой, не иначе. Пылкая страсть, ревность ко всем женщинам, что попадались на пути ("Почему ты посмотрел на неё?!"), безумства в постели... Да, это так захватило поначалу, но потом приелось. Острые экзотические блюда тем и хороши, что пробуешь их крайне редко, а когда начинаешь есть каждый день, то можно и заработать язву желудка!

Но теперь бояться нечего — той, что могла бы разрушить его жизнь, больше нет, и всё же... Однако что-то затаилось в глубине души, когда он всё же зашёл на кладбище и, положив на свеженасыпанный бугорок букет, перевитый траурной лентой, постоял у могилы, глядя на табличку с её фотографией: нежная чарующая улыбка и контрастом — злые, прицельно смотрящие в душу глаза.

И всё же как она его любила... Пусть и с оттенком безумия, но всё же это была любовь, хоть и, возможно, лишь с её стороны... Ему нравилось щекотать себе нервы каждодневной игрой в подобие русской рулетки — "узнают — не узнают", однако бросать семью ради неизвестности... Ну нет, там всё привычно и уютно: пришёл домой после работы, а там теплая ванна, вкусный ужин, чистота и уют в доме, дети довольные и спокойные, ласково улыбающаяся жена... Ей в последнее время приходилось несладко, да. Женщины, они ведь чувствуют, когда их мужья начинают искать приключений на стороне и каждая реагирует на это по-своему. Нет, ему в этом смысле повезло — Нина не лезла к нему с расспросами и скандалами, не устраивала сцен, только улыбка её чуть поблекла, а глаза затуманились печалью... Но теперь всё!

А посреди ночи он проснулся в холодном поту и с тяжело бьющимся сердцем: снилось кладбище и какая-то яма... Нет, не могила, но в ней почему-то лежал крест с тускло поблескивающей табличкой. Чьей? Рассмотреть так и не удалось, потому что из сна его вырвал шёпот:

— Я тебя найду...

И не шёпот заставил его проснуться, а то, чей голос это произнёс.

Её голос.

Надежда на покой покинула его, потому что каждую ночь повторялось одно и то же: сумрачный день, придавленный серыми глыбами туч, кладбище, застывшее в потусторонней тишине, яма... Он в яме, пытается выбраться, но земля осыпается под руками и ногами, и не за что ухватиться! А потом голос, её голос:

— Я тебя найду...

Каждый раз, засыпая, он надеялся, что уж эта-то ночь будет спокойнее, но нет. И не помогало ничего: ни свечи, что ставил в церкви, ни освящённый крестик, ни молитвы. Сам он был не крещён, конечно... Может быть, поэтому высшие силы и не брали его под свою защиту?

...По голове и груди текли прозрачные капли, торжественно звучал голос священника, проводящего обряд крещения и дающего ему имя... Нет, оно было иным, не тем, что значилось во всех документах. Каким-то чудом он сообразил (да и читал где-то), что новое имя даст свободу от той, что тянет к нему руки из потустороннего мира. К тому же он всегда хотел поменять имя, да вот только связанная с этой переменой во всех документах волокита и нервотрепка пугала не по-детски.

Теперь душа укрыта новым именем и никто этого не знает — никто, кроме тебя самого и крёстного. У него иное имя и ей не найти его никогда, пусть бесится во тьме ненависти и отчаяния!

Ночи теперь были полны спокойных снов. Он вставал по утрам легко и радостно, целовал жену, уже хлопотавшую на кухне, с удовольствием завтракал и шёл на работу. Так же с удовольствием возвращался домой, к жене и детям, напрочь позабыв о той, что так страстно и безумно любила его...

И так длилось около месяца, пока однажды он опять не проснулся среди ночи, еле сдержав крик ужаса, всем своим существом осознав, что она не смирилась и ищет его, несмотря ни на что. Тут же пришла мысль: "Она может узнать!"

Да, было пару раз так, что он пытался быть с ней откровенным, делился своими задумками, мыслями, планами на будущее, но, получая в ответ лишь насмешки и язвительные подначки, перестал это делать. Так было и со сменой имени. Оставшись непонятым, он вскоре замкнулся и постепенно всё их общение свелось лишь к постели и редким прогулкам. А теперь... Он потерял покой — что, если её полная любовного безумия душа вспомнит этот давний разговор и поймёт, всё поймёт?

Мысль эта ввинтилась, подобно червю, в его мозг и, удобно устроившись, принялась жадно грызть, лишая последних крупиц покоя, а сердце лихорадочно билось, словно чувствуя надвигающуюся беду.

...Глиняные комки, шурша, осыпались под подошвами ботинок, пальцы судорожно пытались хоть за что-то ухватиться...

Страшный сон вернулся вновь, но теперь всё изменилось: ночь, полная луна, заливающая мертвым серебром своего сияния всё вокруг.

И яма.

Только теперь это была не яма — это он знал совершенно точно.

Могила — вот что это было на самом деле.

Она словно затягивала его в свою воняющую сыростью глубину, а где-то наверху виднелся воткнутый в кучу выкопанной земли крест.

Слезы и пот текли по лицу, крик раздирал горло, в глазах потемнело от предельного ужаса... и тут сверху протянулась рука!

Не раздумывая, он судорожно ухватился за маленькую ладонь, сжав тонкое запястье — и откуда только силы взялись? — взлетел по отвесным стенкам и, всё ещё дрожа всем телом, встал рядом со своим спасителем... Нет, спасительницей.

Темные локоны взметнулись, когда она обернулась, луна ярко осветила лицо и он попятился, поняв, КТО перед ним.

— Я же сказала, что найду тебя...

Безумие и любовь светились в тусклых глазах, холодные руки мягко оплели его тело, липкие губы заглушили отвратительным зловонным поцелуем крик отчаяния...

Шаг назад...

И тьма могилы поглотила тех, кто упал в неё.