Сначала зубы заточи (джен)

Примечания:

Задание по линии Себастиана, ближе к концу, когда мы отправляемся за последней частью триптиха.

И да, он Себастиан. Вы никогда меня не переубедите. Себастьян — это краб из Русалочки. У меня нет других ассоциаций.

Гг жила, как маггл, конечно, она ругается, как маггл.

Когда пыль оседает, и Виктория убеждается, что все гоблины мертвы, она позволяет своему гневу взять вверх. Он проносится по её венам пожаром, вытесняя всё рациональное хладнокровие.

— Отлично! Они все мертвы, — восклицает Себастиан.

Виктория не задумываясь наносит удар. Вспышка боли расходится от кулака до плеча, немного остужая её пыл.

— О чём ты вообще думал, идиот?! — кричит она, не обращая никакого внимания на его вскрик боли и стекающую по подбородку кровь.

Виктория рассекла ему губу. Её костяшки наверняка болят сильнее, но это лучше, чем инстинктивное желание проклясть его. Магия кипит у неё под кожей, а Древняя сила шепчет правильные слова для сглаза. У Себастиана великолепно получается находить дыры в её самоконтроле.

Себастиан смотрит на неё пораженно, будто только сейчас впервые увидел. Возможно, в этом даже есть смысл. Виктория привыкла носить маску вежливости, как самую прочную броню и самую белую овечью шкуру. Она располагала к себе людей, проникала под кожу и улыбалась в правильных местах, но — видит Бог! — терпение никогда не было её добродетелью.

Виктория прощала Себастиану грубость, пропускала мимо ушей уколы в сторону её связи с хранителями, Лодгока, её способности самой решить, что верно. Она понимала. Понимала, как ухудшающиеся состояние Анны, в конце концов, убивало и самого Себастиана. Возможно, ей изначально стоило провести более четкую линию, чтобы всё не закончилось этим.

— Если тебе так хочется умереть и оставить Анну — вперёд! — Виктория почти шипит, становясь чем-то похожей на змею. — Но не смей втягивать меня в это! Ты бросился в бой с шашкой наголо, как какой-то… какой-то… чертов гриффиндорец! Тебя что, Натти покусала?!

Виктория толкает его в грудь и продолжает свою тираду.

— Мы могли здесь умереть из-за твоей глупости!

А затем она выдыхает. И ещё раз. И ещё раз, пока контроль снова не возвращается к ней. Не время для этого и не место. Это было неразумно, но Себастиан буквально не оставил ей особого выбора.

Виктория зло щурится и складывает руки на груди.

— Я просто думал о мертвых гоблинах, — наконец-то отвечает Себастиан, доставая платок и утирая кровь с лица.

— Я сейчас снова тебя ударю, — предупреждает Виктория и крайне недобро скалится. — У нас был план действий, а ты просто решил красиво умереть. И да, не надо кривиться, я буду повторять это слово снова и снова, пока ты не возьмешь себя в руки. Мы должны действовать слаженно: у нас общая цель.

— Я уже не уверен.

Виктория не позволяет себе даже поморщиться, не показывает, как эти слова обжигают и проходятся по беззащитному и нежному нутру. Нет, Слизерин кое чему её научил.

С таким же успехом Себастиан мог её ударить.

Ей хочется кричать, демонстрировать своё недовольство, но кто-то должен оставаться взрослым и мыслить рационально, поэтому она выдыхает снова.

— Я знаю, что ты злишься. Я тоже. Но если ты очертя голову снова бросишься в бой, то все наши усилия окажутся напрасными. Лодгок сказал… — спокойно говорит Виктория.

— Твой дружок-гоблин? — язвительно уточняет Себастиан.

— Да, — холодно продолжает давить она. — Тот, что помогает мне несмотря на риски. А теперь хватит. Я тебе не враг. Факт в том, что Лодгок знает Ранрока куда лучше нас. Именно он рассказал мне, что Ранрок как-то прознал о хранителях и осматривал все места, связанные с ними. Именно поэтому он постоянно оказывается впереди нас. Я тоже не в восторге от этого, но ты можешь либо поверить мне, либо наши пути разойдутся. Тут слишком опасно, чтобы я играла сейчас в эти игры и пыталась вытащить всё на себе.

В глазах Себастиана мелькает страх, и Виктория жалеет, что не имеет возможности выяснить, чего он боится на самом деле: что она перестанет ему помогать или что он потеряет друга. Она не уверена, что хочет искать ответ на этот вопрос.

— Хорошо, хорошо! — Себастиан поднимает руки в знак капитуляции. — Прости! Я поддался эмоциям и подверг нас лишнему риску. Снова.

Последнее слово он добавляет особенно горько, и это извлекает маленький острый осколок сомнения из сердца Виктории.

— Я доверяю тебе. И мне нужна твоя помощь, потому что один я не справлюсь.

Виктория выжидает пару секунду чисто из вредности.

— Хорошо. Извини, что ударила тебя.

— Это было неплохо. Возможно, я даже это заслужил.

Себастиан улыбается разбитыми губами, и Виктория не может скрыть ответную, слабую улыбку.

— Хорошо, теперь, когда мы выяснили очевидное, предлагаю вернуться к нашему плану.

Возможно, они сегодня здесь и не умрут (или она ударит его снова).

Примечания:

Когда кто-то ведет себя неразумно, подвергая вас смертельной опасности, вы имеете полное право наорать на этого человека #changemymind. Все, что происходит в этой главе, я безумно хотела сделать и сказать.

Помните, что это один из последних квестов линии Себастиана. Он здесь уже слетает с катушек и градус напряжения близится к апогею.

Виктория смотрела на лагерь браконьеров, раскинувшийся внизу, и думала, как она вообще докатилась до такой жизни. Ведь должно же было произойти что-то экстраординарное, чтобы она самолично полезла в логово браконьеров.

Шрам, рассекающий её щёку, привычно заныл, словно предвещая ещё большую беду (ага, драконов). Виктория нахмурилась и ещё раз внимательно окинула пространство взглядом.

— Ты поняла план? — шепотом уточнила она у Поппи.

— Не высовываюсь, бью исподтишка, когда они отвлекутся на тебя. Дезиллюминационное чары на полную.

— И? — Виктория выгнула бровь, что, конечно, не было видно под чарами, но именно это расслабляло её и выпускало внутреннюю змею на волю.

— Ты помогаешь мне, а я молчу о некоторых твоих заклятиях.

— Каких заклятиях?

— Понятия не имею о чём ты!

— Прекрасно. Давай уменьшим поголовье браконьеров в этих краях.

— И это единственная охота, которая не вредит окружающему миру.

Иногда Виктории казалось, что Поппи была чокнутой. В хорошем смысле. Или не очень. В самом ненормальном, возможно.

Поппи побаивалась браконьеров, хоть и рьяно выступала против них. Её страх был обоснован логикой и связан с не лучшими дуэльными навыками. Виктория быстро взобралась на вершину Дуэльного клуба, регулярно приносила Слизерину очки на ЗоТИ, но обращалась с магическими тварями также ловко, как гоблин с палочкой. Поппи знала о магверях всё и даже больше. Возможно, Виктория наблюдала рождение нового великого магозоолога.

Поэтому в этом деле, с браконьерами, Поппи была нужна помощь.

Как было сказано выше, Поппи логично опасалась браконьеров. По этой причине Виктория не могла понять, как она оказалась в ситуации, когда ей приходилось бежать, защищаясь от драконьего пламени под возбужденный и абсолютно счастливый аккомпанемент Поппи? Как Хьюз вообще согласилась пролезть в драконье логово, чтобы вернуть проклятое яйцо, из-за которого их теперь каждая собака искала? (Как будто у неё до этого было мало проблем с Рукводом и Харлоу).

Но чокнутой определенно была Поппи.

Щиты трещали под напором драконьего пламени, отводить в сторону полные огня и магии удары было непросто. Тем более, что делать это приходилось Виктории. Магия в её крови пела, а Древняя сила нашептывала нужные слова и направляла руку, когда Виктория сбивалась с ритма. Они быстро и, буквально, горячо продвигались вглубь логова.

Теперь Поппи восхищалась ещё и подругой. Очень вовремя, конечно.

Драконица их в итоге не съела. Виктория пообещала себе больше никогда не связываться с Поппи и её отчаянным желанием помочь каждой твари (и каждой твари по паре!). Поэтому, конечно, Виктория предложила Поппи виварий, который создала Выручай-комната.

Поппи была в восторге; пушишки и жмыр, которые были конфискованы у браконьеров и теперь восстанавливались, были в восторге; Деек был в восторге, что Виктория привела друга; казалось, даже Выручай-комната была в восторге. Только Виктория сидела за столом (на котором лежал нюхлер, тоже конфискованный, и купался в золотых и шуршащих фантиках), пила чай и думала, как она докатилась до жизни такой.

Где-то же был пропущен поворот не туда? Или всё было правильно?

Поппи была счастлива; магвери шли на поправку и готовились к возвращению в дикую природу; Деек подливал чай (хотя его никто не просил); а шрам словно успокоился и не ныл под лучами искусственного солнца.

Виктория откинулась на скамейку и подумала, что нужно привести сюда Омниса и Себастиана (а однажды может и Натти, если мать выпустит её из-под импровизированного домашнего ареста). Возможно, Виктория в тот момент тоже была счастлива. На каменной скамейке. С нюхлером под боком.

Да.