Искры надежды (гет)

Июнь 1996 года

— И не забудьте соблюдать мои рекомендации, мисс Грейнджер!

— Непременно, мадам Помфри! Я всё запомнила. Спасибо!

Гермиона покидала больничное крыло последней — ей досталось в Отделе тайн больше всех, и она провела на больничной койке куда дольше времени, чем другие. Гарри, несмотря на боль от потери Сириуса и желание держаться от всех в стороне, не прекращал её навещать. Он чувствовал себя крайне скверно, виноватым в том, что друзья пострадали, а ещё, посматривая на Гермиону, ощущал внутри некий комок из упрёков и страха. Не так давно они горячо спорили с ней. Гермиона испытывала сомнения, но всё равно отправилась с ним спасать Сириуса. Глядя на подругу, Гарри иногда думал, что мог потерять и её. Гермиону, которая ни разу его не бросила и поддерживала даже в отношениях с Чжоу. Кто бы мог подумать, что та окажется дурочкой, для которой была важна подружка-предательница и её чувства к Седрику, о ком она умудрилась говорить даже во время свидания.

— Привет!

Они с Гермионой заговорили одновременно, встретившись у двери, и вместе двинулись к лестнице.

— Как ты? — спросил он.

— Намного лучше, а ты? — ответила подруга.

— Я? В порядке, вот… Захотел тебя проведать, Рон пока собирал чемодан, ну ты же знаешь, как он копается и ворчит…

— Гарри, мне очень приятно, что ты про меня не забываешь, но, знаешь, на меня здесь никто и не думает нападать.

Они так и замерли посреди коридора, смотря друг другу в глаза. Гарри почувствовал стук сердца в горле.

— Да я и не думал, что на тебя кто-то станет нападать... — удивлённо ответил он, хотя вот уже который день недружелюбно посматривал в сторону Малфоя, чей отец оказался в Азкабане.

— Да брось, я же не слепая, — возразила ему Гермиона и взяла за руку, отчего кровь прилила к его щекам, и он поспешно отвёл взгляд.

— Ты всю неделю сам не свой, — тем временем продолжала подруга, — прячешься от всех, не разговариваешь… как тогда, после ранения мистера Уизли…

Гарри нахмурился и хотел было спросить, уж не Рон ли, которому он отказал в помощи по сбору вещей, раскиданных по спальне и гостиной, наябедничал ей, но Гермиона утянула его в сторону. Туда, где находилось окно, на широком подоконнике которого можно было посидеть.

— Мне тоже очень жаль, что Сириуса не стало, но ты не виноват в его смерти, уверена, профессор Дамблдор сказал тебе то же самое, разве нет?

Гарри хотелось уйти и не говорить об этом, но ноги почему-то не слушались, и он угрюмо смотрел на носки ботинков. То, что говорила Гермиона, было приятно и вместе с этим снова пробуждало внутри горечь. Если бы не он, Сириус бы не сорвался в Министерство и был бы жив. Эту мысль невозможно было вытравить из себя. Волан-де-Морт умело сыграл на его слабости.

— Гарри, ты не мог ничего сделать, не вини себя, — продолжала Гермиона. — Так ты только даёшь Волан-де-Морту повод думать, будто он сильнее тебя и скоро победит.

— Ты не понимаешь, Гермиона…

Гарри поднял на неё взгляд и не выдержал — правда о пророчестве сама собой вышла наружу, как будто лава из вулкана, кипевшего изо дня в день.

— Один из нас умрёт — это предрешено, — рассказав ей всё, заключил Гарри: сейчас, спустя дни, эта мысль не казалась ему ни ужасной, ни горькой. — Учитывая, как легко Волан-де-Морт обвёл меня вокруг пальца… не уверен, что это будет он.

Гермиона смотрела на друга широко открытыми глазами, её губы были разомкнуты, но она ничего не сказала. Вместо этого вдруг притянула Гарри к себе, и он почувствовал, как её руки обхватили его за спину.

— Тогда я сделаю всё, чтобы ты выжил, — сказала она ему в ухо. — Гарри, ты не должен терять веру в себя только из-за одного дурацкого пророчества. Сириус бы этого не хотел.

Она немного отстранилась, и Гарри заметил влагу в её глазах.

— Ты... намного сильнее, чем ты думаешь, — голос подруги дрогнул. — Неужели Волан-де-Морт не убил тебя, если бы мог? Он овладел тобой, но не смог ничего сделать — это ведь только подтверждает, что ты можешь его одолеть, Гарри.

Её слова звучали для него точно глоток живительной воды, способной исцелять. Только Гермиона могла до него достучаться и так подобрать слова, чтобы заставить призадуматься. Возможно, потому он и не смог оставить её в коридоре: подсознательно ему хотелось, чтобы она снова проникла в его душу и отыскала там хотя бы лучик света, чтобы продолжать жить и бороться за будущее.

— В следующем году мы будем ещё усерднее трудиться! — бодро заключила она, и уголки его губ невольно дрогнули.

— И чаще ходить в библиотеку...

— Ты так это произнёс, как будто это преступление.

— Неправда!

— Правда!

Гермиона стукнула его кулачком по плечу, и их глаза снова встретились. Она слезла с подоконника и покраснела, оказавшись от него в каких-то дюймах.

— Знаешь, я...

Он так и не узнал, что же подруга хотела сказать — их нашёл у окна запыхавшийся Рон и принялся ворчать на свой чемодан. Тот так долго пришлось собирать, что он совершенно забыл о подруге, которую мадам Помфри вот-вот должна была выписать.

— Мог бы напомнить мне! — упрекнул он Гарри, но последний пропустил выпад друга мимо ушей, ибо его мысли занимало совершенно другое: в Отделе тайн он осознал, что не смог бы жить без одного замечательного человека, находящегося прямо сейчас рядом с ним.

Гарри молчал и то и дело посматривал на разрумянившуюся Гермиону, идущую по правую от него руку. Она подарила ему больше, чем объятия и слова поддержки, способные тронуть самое сердце. Гермиона, как и тогда, в преддверии Рождества на Гриммо, снова помогла ему найти искорки надежды и веры в себя. Гарри едва удержался, чтобы не взять её на лестнице за руку, и, покраснев, отвёл взгляд, сам не понимая, что вдруг на него нашло.