Жед (джен)

Биты оркестра взрывались в ушах отбойником, яркие лампы искрами долбили глаза.

— Я видел его, — кричал пьяный капитан, — видел!

— Видел, видел… — хлопал его по плечу кто-то: уж точно не член команды, таких не берут на борт, такой до самой земли не просохнет. — А я бабу видел.. Вона она! В-о-от с такими буферами!..

Он показал на себе и повилял задницей у стола, потом подвернул ногу и едва не протаранил бутылку носом. Его дружки взорвались дружным хохотом. Пальцем он показал вперед — там на сцену вышла какая-то зелёная тви’лекка и заскользила по шесту, как змея.

— Это был Жед. Жед!.. — первый не унимался. Собутыльники уже не слушали, пялились вовсю на бабу, но капитану и дела не было. Его губы тряслись над стаканом, а он все равно продолжал: — Я видел его... Все не шутки…

Странник сжал губы, оттолкнулся от своего темного угла, в котором заволок глаза и дилерам, и проституткам. Пошел вперед.

Гнилое место… В самый раз для гнилой головы. В самый раз для гнилых слухов, для бабкиных сказок. О таких не будут шептаться в приличном обществе: и Новая Республика, и Первый Порядок замечательно помнят свою историю. Правильно, что сделали так, чтоб остальные забыли. Слишком хорошо чуют их настроение и остальные…

У этого, подпитого, были шлевки республиканского командующего на плечах. У его собутыльников таких не было — капитан о таком вряд ли вспоминал среди своих. Наверняка свои, которые вместе с ним видели призрака, тоже молчали.

— Жед… — все продолжал бормотать мужчина. Стучал зубами по стеклу, а взгляд оставался твердым. Словно он видел его и сейчас.

Дальше слов было не разобрать. Всплески света слепили глаза, кто-то из толпы ворвался в пространство между ним и странником и на мгновение перекрыл обзор. Собутыльник капитана громко заржал, а сам он завалился на стол грудью, расталкивая к краям стаканы.

— Жеда не существует, — смеялся его приятель. — То ли дело бабы! Смотри!.. — он поднял его за ворот от стола, показал, как тви’лекка делает круг вокруг шеста и садится перед ними, широко разведя ноги. — Сегодня я за нее заплачу. Зуб даю, заплачу!..

Собутыльник зааплодировал, и капитан уронил взгляд в стол, как только приятель выпустил его воротник. Пересчитав кредиты, любитель буферов неровным шагом пошел к стойке — договариваться о том, как скоротать ночь. Странник подошел к их столу. Повел ладонью перед лицом капитана, расталкивая стаканы. Странно перебрал рукой воздух, словно размяв пальцы.

— Расскажи мне про Жеда.

Капитан поднял к нему болезненный взгляд.

— Расскажу, — облизал губы он, — и закрою долг. Может, тогда он меня отпустит.

* * *

Когда они уже думали, что прошли вдоль Утробы, лампы на мостике затрещали. Космос вокруг взбурлил, как кипящий котел, как каминоанское живое море. Капитан слышал байки о старых гнилых кораблях, о воплощенных кошмарах, растянутых вдоль горизонта событий и пронзающих космос криком. Бывалые шептались про Око ужаса, про древнюю сокрытую магию и ее колдунов. Болтали, будто космос разумен. Словно, когда вокруг сжимается горизонт, все в момент сходится до точки, и мертвые демоны просачиваются сквозь обшивку кораблей, алчущие сожрать живое.

В тех байках все было, как здесь.

Капитан обычно слушал это вполуха. Там еще были сказки про космических китов и каких-то бракованных близнецов, ставших по недосмотру богами. Половину таких историй рассказывал еще его дед, и отец всегда посмеивался над стариком — говорил, на старых кораблях часто сбоили системы, и обычным делом было кислородное голодание.

Капитан перевел взгляд на панель — сейчас-то с воздухом все было в норме. Посмотрел на запястье — дисплей показывал сатурацию девяносто восемь. Два процента можно сбросить на страх. Сердце зашлось быстрее обычного, когда лампы погасли и корабль тряхнуло на маневровых.

Все из-за проклятого рулевого! Он сошелся прямо перед вылетом с вуки, что-то не поделил с ним, идиот, и ничего умнее армрестлинга не придумал. Стоял сейчас с перебинтованной рукой у штурвала, хлопал губами, как рыба, не зная, как вырулить из дерьма. А ведь как хорошо начиналось: прошли свой участок ровно в срок, не встретили ни нарушителей, ни контрабанды, ни одного просроченного допуска...

Проклятый Кессель!

— Какого криффа с двигателями? — гаркнул капитан на техника.

Техник зашелестел пальцами в подпрограмме.

— В н-н-норме…

— Тогда какого они подыхают?!

Тот так и не нашелся, что ответить.

Космос разверзся перед ними россыпью черных дыр. Их вынесло всего на два градуса западней заданного пути, отклонение не должно было стать таким критичным, и рулевой, будь проклята его дурная голова, уже с десяток лет ходил по маршруту. Да он и без обеих рук должен был вытащить их к Оба-Диа, какие тут два процента…

— Крен влево, треть энергии на второй левый, две — на задний правый. Давай!

Двигатели фыркнули, корабль толкнуло. Мало — они все еще продолжали заваливаться в тангаже. Черная дыра глядела на них своим слепым глазом, тянула невидимыми щупальцами в Утробу.

— Полный на правые!

Тишина мертвого космоса оглушала. Скрипел рычагами техник.

Мигнуло аварийное освещение. Тонкий иллюминатор между командой и космосом поплыл, словно и вовсе не было никаких преград. Алая туманность впереди горела, свет завихрениями искажался меж трех ее сингулярностей.

«Техосмотр, — понял наконец капитан, — это же дрянной Кессель!»

У них все оборудование проржавело от спайса, а на этом корабле он ходил недавно. И если ему в техкарте указали изначально неверные данные…

Мир вокруг закачался.

— Еще! — зарычал он. — Еще!

Двигатели взревели и схлопнулись. Корабль тряхнуло, сбилась гравитация. Капитан вдарил кулаком по кнопкам, переводя все напряжение с задних движков на передние — не вырваться вбок, так хоть разогнаться и на инерции вылететь с орбиты — чем черт не шутит, может, и не попадут в воронку второй дыры.

Следующий удар из движка сбил с ног. Сразу стало темно, тяжело, словно двойная гравитация разом навалилась на плечи, а вовсе не сдохла вместе с правыми двигателями.

По лбу текла кровь. Капитан ошалело повел по ней пальцами — ледяная.

Кто-то из команды что-то забормотал: не на общем, а на каком-то своем наречии; кто-то подхватил. Капитан видел, как рулевой забинтованной рукой выводит какие-то символы на лице. Ощутил, как его собственная рука сжалась, машинально рисуя на себе крест, как мать когда-то делала в далекие годы на почившей среде обитания альдеровцев…

Перед ними внутри искажения соткался корабль. Он шел к ним прямо из дыры.

Старый, еще доимперский разрушитель, каких уж не выпускали. Капитан видел такие в детстве в книжках отца: один из флагманов Старой Республики, канувшей в лету почти сто лет назад…

Аварийка мигнула красным, на миг ослепило глаза. Когда капитан смог видеть вновь, на его месте стоял человек. Он отшатнулся, оглянулся вокруг: везде вокруг появились люди, занявшие места его команды. Кто не успел от них отшатнуться, отскакивал в панике прямо сквозь призрачные тела.

Призракам, казалось, не было дела до живых.

— Жед, — услышал капитан чей-то хрип.

«Жед», — повторил капитан про себя.

Он не видел лица того, кто стоял на его месте. Длинная мантия болталась на его плечах, из-за высокого роста он целиком закрыл бы обзор на палубу, если бы имел плоть. Он не смотрел на экран, не касался клавиш и рычагов, он лишь вытянул руку вперед — и корабль повело вслед за его рукой.

Призраки, что пришли на борт вместе с ним, ни слова не говорили. Лишь иногда бросали на Жеда взгляд и действовали, как один механизм. Капитан смотрел на них — на всех была военная форма, но уже такая истертая, что знаков отличия было не разобрать. Да он и не смог бы отличить старо-республиканскую от имперской — слишком уж они слились в истории, просто так и не разберешь.

Капитан облизал ледяные губы, снова бросил взгляд на запястье — в угле горело девяносто семь, а мираж перед ним одной рукой вытягивал корабль из бездны. Он поднялся на ноги, осмотрел своих людей — все выглядели потрясенными, но живыми.

Дед говорил, что когда-то давно на кораблях вместе с экипажем летали и жеды. Корабли вели себя с ними, словно живые, и подчинялись там, где техника должна была отказать. Говорил, что вымерли они все еще до того, как пала Империя, и только один остался. Проклятый. Он рыскал по космосу на своем корабле и никак не мог найти то, что искал.

Корабль прекратило трясти, искаженный свет снова выровнялся, выпущенный из хватки трех черных дыр. Алая туманность впереди вновь обернулась лишь светом в далеком космосе, а не могилой.

Призрак опустил руку, обернулся к капитану.

Кровь отлила от его лица, когда он встретил его взгляд. Казалось, все вокруг потеряло цвет, кроме его желтых, желтых глаз. Шрам рассекал один из них, и длинные волосы покрывали второй, но, казалось, захоти он — и вывернет душу наизнанку, удушит, не касаясь тела.

— Ты заплатишь, — сказал он. Призраки обступили их, и все видели в прозрачных лицах ту же волю, что гнала и их капитана. Он обернулся к другим: — Вы все заплатите.

— Чем?

— Словом.

* * *

— Стой, — капитан болезненно щурился, глядя на странника сквозь слепящие вспышки ламп. Он немного протрезвел — чудом, не иначе, — но все никак не мог разглядеть лица того, с кем говорил. — У него ведь тоже была такая штука, — он кивнул на его пояс, где висел тяжелый цилиндр из металла. — И такой же плащ.

Капитан отшатнулся от странника, но все, что смог разглядеть — лишь руку перед ним на столе.

— И рука у него была механическая, хоть и призрачная. Как твоя!

Он перепугался, уже хотел соскочить со стула, но странник жестом его остановил. Капитан покорно сел, склонив голову.

— Ты перепил, — у странника был голос пожилого мужчины. — А из Утробы вас вывела твоя решимость и талант рулевого. Никакой магии. Жедов не существует.

— Жедов? — не понял капитан.

— Жеда, — исправился странник. — Никогда не существовало. Бабкины сказки.

— Сказки, — согласился капитан.

Странник похлопал его по плечу и встал со стула. Пока они общались, толпа рассеялась. Никто не слушал капитана, никому не было дела.

Странник вылетел с планеты на рассвете.

После стольких лет поиска уж в этот раз ему должно повезти.