Утро (джен)

Было пол шестого утра. Солнце еще только начинало румянить киевские крыши своим теплым летним лучом. Два товарища, два лучших друга сидели на балконе после бессонной ночи: они тестировали свое изобретение — Машину Времени. Сегодня были успехи: получилось вернуть огрызок на час назад, таким образом вернув яблоку съеденные бока и переместить его обратно на кухню. Но вот только яблоко — это одно, а человек — совсем другое. На человеке проверять было боязно. По крайней мере Евгений очень нервничал и не соглашался дать Петру проверить на себе.

В итоге Петр начал злиться на него, но спокойная реакция Евгения не остановила его, а только увеличила злость, и он разбил свою кружку из-под чая.

— Мне все равно, умру я или нет! Как ты этого не понимаешь?!

Евгению под ноги полетели обломки кружки, он почувствовал, что крик Петра распекает его кровь: руки задрожали, в висках застучало. Петр не заметил волнений друга и просто вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Через пятнадцать минут возле него все-таки оказался Евгений. Он уже взял себя под контроль и успел придумать речь, чтобы успокоить Петра.

Присев на стул около Петра, Евгений даже уже открыл рот, чтобы изливать мудрость, но тот его опередил:

— Не начинай, молю. Я знаю, что ты готовился. Да, мне иногда помогают твое цитирование Библии и мудрость Иисуса, но не сейчас. Просто не сейчас. — Он поднял до сих пор поникшую голову и посмотрел Евгению в глаза. — Надо разрядка. Давай отвлечемся* (в ориг. тексте — «відволічемося», но Петр подобрал русифицированное слово) от сегодняшней ночи.

— Абстрагируемся** (на укр. «абстрагуємося» говорить вернее), — поправил Евгений с тихой улыбкой.

Он всегда поправлял его украинский, конечно, по его просьбе, потому что некоторые люди в это трудное время уделяют мелочам слишком много внимания, будто больше нечего делать.

Петр кивнул и потупил взгляд на соседнем доме.

— Ну не печалься! — как-то искусственно повеселел Евгений, но, чем дальше он говорил, тем больше проникался своими словами. — Я не могу на тебя смотреть, когда ты в таком состоянии... Был бы я не христианин, я бы тебя напоил, чтобы развеселить. Ты очень забавный, когда пьяный. Да и еще так краснеешь, когда смотришь на мою сестру, — он осекся, понял, что многовато выпалил.

Петр оживился и живо повернулся к другу.

— Ой нечего тут выдумывать! Я в таком состоянии всегда краснею, когда вижу любую женщину, потому что мне кажется, что я очень глуп перед ними! Вспомни ту же кассиршу* * *

(тут в ориг. тексте опять случился сурж). Я даже предлагал ей пойти с нами на прогулку.

— Ты предлагал ей это потому, что она была хозяйкой магазина, а не какой — то красивой кассиршей* * *

(Евгений поправил Петра, нарочно повторив слово, но уже с правильным окончанием), — с облегчением улыбнулся Евгений.

— Да ну!? — искренне удивился Петр, и его лицо просияло улыбкой. — А я этого и не помнил!

Он взялся рукой за лоб и рассмеялся, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. Евгений засмотрелся на его белокурые ресницы, которые в это утро будто немного светились.

Смех затих, а с ним и веселье. Петр снова приуныл, вспомнив свой крик в комнате и разбитую кружку. Было стыдно и неловко перед другом, который готов приходить ему на помощь даже посреди ночи, что он и сделал в прошлый раз, когда Петр смог запустить Машину Времени и куда-то делось яблоко, которое он положил в кабинку.

— Слушай, извини, — прошептал он.

— Хорошо.

— Может…

— Уговорил! Я пойду посплю, а потом пойдем в кафе. Советую тебе тоже поспать, — оживился Евгений, вставая. — Мне позвать сестру в кафе или хочешь чисто мужскую компанию?

— Позови. У нее есть способность заболтать до потери памяти. Это именно то, что мне нужно сейчас.