Прости меня, сынок (джен)

Все что произошло за последние четыре дня, черноволосый парнишка, одиннадцати лет отроду плохо помнил

Вот он очнулся в больничном крыле и с немым ужасом и шоком выслушивает длинную гневную тираду директора по поводу того, как он, видите ли, «сильно его разочаровал, и каким бестолковым и беспомощным в итоге оказался, и как бы ему — Дамблдору — хотелось обзавестись новым и более рассудительным «Героем Магической Британии», что он, наверное, и сделает, но только после того, как отберет у него — Гарри — волшебную палочку и оформит официальное исключение из Хогвартса, ведь такому «тупице», даже и нечего здесь учиться и позорить весь свой великий род Поттеров и старых школьных «добрейших» профессоров и деканов…»

Прослушивая всю эту громогласную «поучительную» директорскую тираду, у юного Поттера невольно сжимались от немой злости и негодования руки в кулаки.

А может эти обстоятельства все это время подстраивал сам Дамблдор специально для того, чтобы прославить своего «заводного карманного героя» на весь мир и заодно и прославиться самому?.. Гарри не знал, и ему, честно говоря, было тошно сейчас даже просто об этом думать… Он упустил тот момент, когда кончики его тонких бледных пальцев начали мелко часто подрагивать, а медленно тлеющая в сердце злоба и ненависть горячей обжигающей волной растеклась по всем его венам и сосудам, постепенно заполняя разум тягучей смолистой непроглядной пеленой и зарождая в душе липкий противный страх, а еще четкое болезненное понимание того, что отныне он останется совсем один, и никто и никогда в жизни больше ему не поможет и его не поддержит…

Так и произошло… Запрограммированные тем же «пожирателем лимонных леденцов» Гаррины друзья отвернулись от него в тот же день после того, как его исключили из Хогвартса, а Дурсли, к которым он с тяжелым и совершенно разбитым на куски сердцем пришел тем же вечером, захлопнули у него перед носом дверь, прокричав громкое остервенелое: — Убирайся вон, чертов ублюдок! Убирайся вон и никогда, НИКОГДА В ЖИЗНИ, СЛЫШИШЬ, НЕ СМЕЙ БОЛЬШЕ СЮДА ПРИХОДИТЬ!

«Не смей больше сюда приходить… Не смей приходить… Не смей… Не смей…» Гарри на ватных ногах вышел за калитку, а затем вдруг обессиленно опустился на мокрый каменный бордюр, устало поджимая под себя промокшие от дождя и продрогшие насквозь ноги и не спеша утыкаясь при этом лицом в свои коленки, тихо жалобно надрывисто всхлипывая и отчаянно проклиная тот день, когда он впервые в жизни ступил на порог Хогвартса и гребаная Распределяющая Шляпа отправила его на Гриффиндор — теперь для него самый худший и мерзкий факультет во всей этой гнусной противной магической школе… И он ненавидел Гриффиндор. Ненавидел его красно — золотистую одежду и полутона, ненавидел его вековые устои и традиции, а также ненавидел всех его поганых лицемерных учеников, всю свою жизнь только и делающих, что безропотно пляшущих под дудку Дамблдора, не способного даже на то, чтобы банально защитить школу

Вот и снова пошел дождь… Пошел дождь, а плачущий мальчик все еще сидел на ледяном жестком бордюре и громко исступленно проклинал весь волшебный мир вместе с его жителями и законами, утирая при этом медленно бегущие по его щекам горькие горячие слезы и не переставая повторять один и тот же тихий невнятный рассерженный вопрос: — За что? За что? За что? За что? За что?

Из носа текло рекой, лоб и щеки горели настолько, что на них уже можно было готовить котлеты, а из воспаленного красного горла то и дело вырывались негромкие неразборчивые всхлипы и проклятия, сопровождающиеся приступами сухого удушающего кашля и периодическими звучными изнуренными «апчхи» … И сейчас, смотря прямо перед собой в какую — то воображаемую невидимую точку и усиленно пытаясь справиться с то и дело подкатывающим к горлу непробиваемым комком слез, одиннадцатилетний Поттер думал о том, что ему, вероятно, так и суждено закончить свою тяжелую безрадостную несчастливую жизнь — с температурой и больным горлом на холодной мокрой асфальтированной дороге.

Так прошло пять минут, пока малыш плакал, жалобно сетовав на свою жизнь. Он один, без друзей, без семьи, БЕЗ РОДИТЕЛЕЙ.

— Папа, мама! Пожалуйста заберите меня, я так устал и хочу к вам! — кричал ребенок в пустоту. Мальчик бился в истерике, заходился страшным кашлем, разрывающим его горло, но не прекращал звать своих папу и маму.

Кто-то сзади обнял Гарри и подхватил к себе на руки. Поттер-младший поднял свои заплаканные изумрудные глаза и удивился. На него с любовью и нежностью смотрел человек так похожий на него самого, только на двадцать лет старше и с теплыми, любящими карими глазами за стеклами круглых очков.

— Папа? — спросил паренек. Джеймс Поттер, а это был именно он, кивнул.

— Прости меня, малыш! В тот Хэллоуин, когда погибла твоя мама, Волан-де-Морт меня просто оглушил, а Лили убил. Я впал в кому на пять лет, а после пробуждения долго не мог тебя найти. Я спрашивал у Дамблдора где ты, но он не говорил. Пять лет я тщетно искал тебя, каждый раз при малейшей удачи надеялся вернуть тебя к себе, но мешал директор. Потом ты поступил в «Хогвартс». Я был так рад что ты попал на Гриффиндор, гордился и горжусь тобой, когда ты стал самым молодым Ловцом. Но старый маразматик не давал мне забрать тебя. Прости меня, малыш, я так ВИНОВАТ перед тобой. ПРОСТИ МЕНЯ, СЫНОК!!! — со слезами на глазах сказал Джеймс.

Гарри перестав плакать тихонько шепнул отцу, уткнувшись в его грудь: — Я прощаю тебя.

Поттер старший грустно улыбнулся и крепко обнял своего сыночка-Гарри, поцеловал его в, черноволосою, взъерошенную как у него самого, макушку. А Гарри понял, что, не смотря на проблемы у него есть БЛИЗКИЙ человек, кто ЛЮБИТ его ВСЕМ сердцем и душой, кому он нужен как просто Гарри. И этот человек его папа — Джеймс Поттер

Примечания:

Дальше Джеймс расскажет правдивую историю, а Гарри переведется в Колдостроец и будет отлично учиться на радость и гордость своего отца. В Англию они вернутся лишь чтобы перенести все деньги Рода из страны и лишить Дамблдора и его Орден доступа к своим сейфам