Heart-shaped box (гет)

She eyes me like a Pisces when I am weak

Она следит за мной как Рыбы, когда я слаб.

Нирвана «Heart-shaped box»

Молодая графиня подала ему чай — самый обычный чёрный чай, похожий на тот, в чьих листах давным-давно на уроках прорицаний он пытался, да так и не смог разглядеть своё будущее.

— С сахаром? — улыбнулась графиня, обнажив молочно-белый острый клык, и Алекс, подавив острое желание немедленно попрощаться и выскочить за дверь, отрицательно покачал головой.

Трансильванский род Ракоци в прошлом играл огромную роль в судьбе Семиградья и Венгрии, но сейчас от него осталось лишь несколько вполне законопослушных, соблюдающих статут о секретности и кодекс гуманности вампиров, обедневших за пару сотен лет праздной жизни. Основным источником дохода для многих старинных семей, подобных Ракоци, становилась продажа фамильных магических ценностей, начиная от живых портретов знаменитых предков и заканчивая зубной щёткой, которой сам граф Дракула чистил свои окровавленные зубы. Гринготтские гоблины, будучи существами осторожными, расчетливыми и нежелающими покидать уютные стены банка, подготавливали договор и место для хранения артефакта, а для всей прочей «работы с населением» привлекали ликвидаторов проклятий.

Алексу в его двадцать три скупка магических ценностей казалась не столь увлекательной, как, например, поиск сокровищ в населённых призраками пещерах или на морском дне, но он не мог не признать, что его теперешняя работа имеет множество подводных камней. В задачу ликвидатора проклятий входило устранение всех мешающих осуществлению договора купли-продажи чар, оценка магического потенциала артефакта и предотвращение возможной опасности. Проще говоря, Алекс должен был позаботиться о том, чтобы покупаемая банком штуковина никого не убила, не сделала ноги по направлению к бывшему владельцу, не испарилась в воздухе после передачи продавцу денег и, главное, не оказалась напичканной временными чарами пустышкой. Алекс уже не раз сталкивался с тем, что его пытаются надуть милые добрые старушки и томные молодые барышни с большими, как у ангелов в магловских храмах, голубыми глазами, так что от двухсотлетней вампирши, чьи предки с помощью заговоров и интриг отвоёвывали себе княжеский трон Трансильвании, ничего хорошего он точно не ждал.

Вайорику Ракоци называли молодой графиней, ведь, несмотря на то, что она была ровесницей Венского конгресса, на вид ей было не более двадцати пяти. По слухам, была ещё жива и старая графиня, тётка Вайорики, но в последний раз Сорину Ракоци на людях видели лет пятьдесят назад — всё время она проводила в дальних, надёжно защищённых от солнечного света комнатах поместья и выходила на улицу лишь по ночам и то в виде летучей мыши. Её племянница, напротив, была известна как любительница светских вечеров, модель, неплохая актриса, никудышная певица и основатель фонда помощи новообращённым вампирам. Одним словом, Алекс понятия не имел, почему вдруг столь деятельная женщина решила продать банку что-то из своих фамильных ценностей, и не имел ни единого повода принимать её слова на веру. Не говоря уже о том, что существо, способное жить чуть ли не вечно и питающееся кровью живых существ, априори не внушало ему доверия.

— Персикового печенья? — невозмутимо улыбнулась Вайорика в ответ на его мысли. — Обязательно попробуйте, я сама его готовлю.

— Я бы хотел увидеть артефакт, — минуя светские условности, озвучил то, зачем пришёл, Алекс.

— Простите, я не привыкла торопиться и приступать к делам на пустой желудок, — она вновь мило улыбнулась, и Алексу живо представилась картина: ещё вполне себе живая связанная жертва на столе, и они с Вайорикой, вгрызающиеся в тело каждый со своего конца. — Многие считают, что мы, вампиры, не едим обычную пищу. Мы вполне можем обходиться без неё — это правда, но, знаете… — острые зубки с наслаждением впились в печенье. Парочка крошек прилипли к полной чувственной нижней губе, — с возрастом всё сложнее отказывать себе в удовольствиях…

Алекс не знал, каким удовольствиям она успела предаться за пару сотен лет своей жизни, и знать не хотел. Вайорика была красивой женщиной и если она нарочно заигрывала с ним, это льстило бы его самолюбию, не чувствуй он себя при этом как самец богомола в брачный период. Впрочем, кто их знает этих иностранок. Возможно, то, что он принимал за флирт, было не более, чем обычная вежливость.

— Но Вы ведь не располагаете моим запасом времени, — продолжила Вайорика чуть сочувственно. С заметным сожалением оторвавшись от блюдечка с печеньем, она поднялась и жестом пригласила Алекса пройти за ней.

«Интересно, она специально для меня так вырядилась?» — думал Алекс, глядя на соблазнительный вырез на её спине. Длинное чёрное шёлковое платье в пол вполне годилось для красной ковровой дорожки, а вот в домашней обстановке смотрелось совсем неуместно. «Смотрелось бы», — поправил он себя, ведь дом Ракоци скорее походил на музей, нежели на жилое помещение. Кругом позолота, бесчисленные наборы канделябров и свечей в каждом зале, огромные портреты знаменитых предков в широких рамах, провожающие неименитого гостя недобрым взглядом, от которого Алексу захотелось тут же натянуть поверх ботинок бахилы … Он представил Вайорику в этом же вечернем платье и себя в футболке и в трениках в своей съёмной однокомнатной квартирке и против воли усмехнулся.

— Пройдите за мной вот сюда, — почему-то шёпотом пригласила вампирша, приоткрывая скрытую гобеленом дверь, и спокойно относящемуся к религии Алексу вдруг захотелось перекреститься.

В комнатке стоял обитый бархатом гроб, большой деревянный крест с прикреплёнными к нему кандалами и парочка стеклянных сосудов неизвестного назначения.

— И… что же из этого Вы собираетесь предложить банку? — осведомился Алекс, представляя, как заявляется в Гринготтс с огромным деревянным крестом на спине.

— Это вещи моего двоюродного дядюшки Иштвана, — внимательно следя за его реакцией начала Вайорика. — Гроб и… прочее вас вряд ли заинтересуют, — она была права, Алекса совсем не интересовало, кого и с какой целью приковывали кандалами к кресту. — А вот хранилище его сердца…

Хранилище представляло собой золотую шкатулку, украшенную драгоценными камнями, точь-в-точь повторяющую формы человеческого сердца. Алекс читал о таких, готовясь к своему визиту в дом Ракоци. Уставшие от жизни вампиры не умирают, а лишь впадают в сон на несколько сотен лет, удобно устроившись в своих гробах и фамильных склепах. Сердца свои для сохранности помещают в такие шкатулки, открыть которые могут лишь их владельцы. Дело в том, что окончательно и бесповоротно убить вампира можно лишь проткнув его сердце осиновым колом, а значит если кто-то решит потревожить бренные упокоенные в склепе останки, его ждёт большой и не совсем приятный сюрприз… Не в первый раз Алекс задумался, сколько в мире существует спящих вампиров и что будет, если они решат в один прекрасный день все вместе проснуться?

— Ох, мой дедушка Ференц просыпается раз в пятьдесят лет, чтобы проверить своё хранилище, — словно прочитав его мысли, сообщила Вайорика. — Услышав в своё крайнее воскрешение про кодекс гуманности и про то, что мы уже больше не выпиваем всех подряд, он так разволновался, что предпочёл уснуть на этот раз на сто пятьдесят лет, лишь бы не видеть мира, в котором «приличному вампиру и полакомиться дикой кровью не дают»…

— А где сейчас находится ваш дядюшка Иштван? — вернул тему разговора в нужное русло Алекс, стараясь изгнать из головы картинки с толпой восставших вампиров в старинных одеждах и с транспарантами «Долой рабский кодекс гуманности» и «Свободу кровососам».

— С ним случилось несчастье, — хлопнув ресницами, ответила Вайорика. — Его сердце было при нём, когда его проткнули осиновым колом. Обычно мы не носим своё сердце с собой, даже когда бодрствуем, — взгляд Алекса непроизвольно скользнул к её декольте, и вампирша хищно улыбнулась, заметив это. — Но дядюшка Иштван… Ему нравилось… это ощущение… Нет, вам не понять, — она прикрыла глаза. — Как бы то ни было, уже сто лет, как его сердце проткнуто, а прах развеян. А значит хранилище больше нам ни к чему.

— Разве магия в нём не развеялась после смерти владельца? — спросил Алекс, опасливо гладя огромный бриллиант на крышке шкатулки.

— Нет. Он может вновь стать действующим хранилищем, если положить туда сердце другого вампира. А пока это просто обычная шкатулка, даже не оснащённая никакими защитными чарами.

Проведя парочку волшебных манипуляций с хранилищем, Алекс пришёл к выводу, что она не врала. Магический фон словно бы раздваивался. Шкатулка могла пролежать тысячу лет, представляя собой не более чем дорогую безделушку, но стоило сунуть в неё кое-что действительно ценное, как она оттяпает тебе в лучшем случае пальцы, если ты попытаешься это ценное из неё изъять. Алекс ещё в период обучения понял, что подобные артефакты его нервируют даже больше, чем откровенно чёрная магия. На уравнение, определяющее степень их опасности влияло слишком много непостоянных «если»…

— Пожалуй, данный артефакт вполне нам подходит, — заключил Алекс, косясь на парящий в воздухе рядом с ним пергамент, где по установленной в форме, словно бы сама собой, заполнялась характеристика объекта. Но ставить в конце свою подпись он пока не спешил. — Последний вопрос, мисс Ракоци, — Вайорика чуть улыбнулась, услышав английское обращение. — Зачем вам вообще что-то продавать? Не похоже… — он обвёл рукой комнату, изрядно обшарпанную в противоположность остальному роскошному убранству замка. — Не похоже, что вы нуждаетесь в деньгах.

Он ожидал, что Вайорика начнёт юлить, но она лишь звонко рассмеялась и щёлкнула пальцами. Откровенное платье исчезло, уступив место обычной тёмно-синей пижамке в виде шортиков и маечки на бретельках. На ногах, вместо туфлей на высоком каблуке, обнаружились удобные мягкие тапочки в виде летучих мышек. Трудно сказать, какой из двух нарядов смотрелся на ней эротичней.

— Вампиры мастера наводить иллюзии, вы не знали? Нет, нет, — она кокетливо помахала ему пальчиком. — Не заставляйте меня показывать, как выглядит мой дом на самом деле. Ракоци не могут позволить себе ударить в грязь лицом. Какие бы ни были времена, наш дом всегда славился роскошью… Вы, несомненно, джентльмен, поэтому сохраните в тайне то… что мне приходится иногда приукрашать истинное положение дел с помощью иллюзий.

Это был не вопрос. Алекс благоразумно решил, что выяснять, как именно вампирше и её родственничкам удалось промотать значительную часть своего состояния («У неё же свой бизнес… и фонд… Не может быть, чтобы она плохо на этом всём зарабатывала!») и было ли оно у Ракоци когда-либо вообще («Чёртова иллюзия, даже каблуки по полу правдоподобно стучали!»), в его задачи не входит. Да и не его это дело. Его дело артефакт, а к нему не подкопаешься. Вежливо извинившись, он ещё раз проверил все характеристики, добавив парочку заклинаний на проявление иллюзии, и с облегчением подписал бланк. Теперь можно убраться из вампирского логова подальше и вернуться сюда лишь для того, чтобы дать подписать Вайорике договор и забрать артефакт. На переговоры между гоблинами и продавцом о цене уйдёт как минимум пару недель. Иногда из-за упрямства продавца, желающего выжать из сделки максимум дохода, этот процесс затягивался и на несколько месяцев. Вполне возможно, что за это время его переведут в другое отделение, и ему больше не придётся пить с вампиршей чай, отводя взгляд от её белых клыков и не менее белых грудей, скрытых иллюзией платья.

— До скорой встречи, мистер МакЛагген, — пропела Вайорика, вновь угадав его мысли. Алекс сделал себе пометку на будущее: узнать, обладают ли вампиры прирождённой легилименцией. — Ещё увидимся.

Он со всей возможной учтивостью поцеловал холодную, словно лёд, руку и, лишь трансгрессировав к зданию банка, понял, что за время визита к Ракоци изрядно проголодался.

I've been locked inside your heart-shaped box for weeks

Я заперт уже давно в твоей шкатулке в форме сердца.

Нирвана «Heart-shaped box»

К удивлению Алекса переговоры о цене прошли быстро и гладко — Вайорика не стала жадничать, и сразу согласилась с суммой, выставленной банком. Это ещё больше убедило Алекса в подозрениях, что деньги ей не нужны. Но тогда зачем вообще затевать продажу пустого хранилища сердца покойного дядюшки? Не сдержав любопытства, Алекс отправился в библиотеку, чтобы разузнать что-либо об Иштване Ракоци, но информации о нём во всех справочниках и энциклопедиях кот наплакал. Родился, женился, трагически погиб. В массовых убийствах замечен не был, а если и прикончил в порыве аппетита парочку бродяг, то это время такое было, недемократичное, нечего в темноте по безлюдным улицам шляться.

Насчёт легилименции точной информации в книгах тоже не нашлось, как впрочем, и о способности накладывать иллюзии. Впрочем, Алекс допускал, что Вайорика просто была очень хорошим магом. Умелый чародей не обязательно должен быть мужского пола, носить длинный балахон и седую бороду. Зачастую огонь волшебства в качестве сосуда выбирает идеальную фигуру и невинное красивое личико. Как-никак, молодая графиня живёт на свете не первую сотню лет, наверняка у неё за это время были и другие хобби, кроме пения и выпекания персикового печенья.

В этом он убедился во время своего второго визита в дом Ракоци. Хозяйка была как раз занята прогулкой на своём фестрале. В Хогвартсе Алекс не раз приходил помогать Хагриду ухаживать за этими существами, чувствуя к ним непроизвольную симпатию, несмотря на то, что никогда их не видел.

— А, uram Маклагген⁽¹⁾! — добродушно помахала ему рукой графиня, паря в воздухе на уровне шпиля одной из башенок своего дома. Несмотря на серое, затянувшееся свинцом небо, и сильный холодный ветер, она, похоже, чувствовала себя довольно комфортно в одном лишь лёгком чёрном длинном платье без рукавов. Поскольку фестрала под ней Алекс видеть не мог, Вайорика в его глазах напоминала большую и, надо отдать должное, довольно эффектную зависшую в воздухе летучую мышь. — Не хотите ли присоединиться? Я слышала, вы неплохо управляетесь с метлой…

Вряд ли она что-то знала о его скромных школьных успехах на поле для квиддича в роли охотника команды Хаффлпаффа, но Алекс позволил себе купиться. Осторожно потрепав предоставленного ему жеребца по холке и дав тому время привыкнуть к новому наезднику, он осторожным движением ног направил своего невидимого коня вверх. Огромная груда сильных крепких мышц задвигалась под ним, и удивительное создание плавно и бесшумно поднялось в воздух.

— Вам нравится? — Вайорика промчалась совсем рядом с ним, а вслед за нею шлейфом пронёсся терпкий сладкий запах её духов. Фестрал вдохнул на полную мощь своих лёгких, набирая ещё большую высоту, и у Алекса с непривычки закружилась голова…

Хранилище сердца выглядело точь-в-точь так же, как и в прошлый раз. Проведя все необходимые при процедуре покупки магические манипуляции, Алекс аккуратно спрятал артефакт в специальный мешочек. Лицо его всё ещё горело после недавнего полёта, глаза лихорадочно блестели.

— Было приятно с Вами работать, — дружелюбно улыбнулась Вайорика, протягивая ему на прощанье руку для поцелуя. За то время, что она парила в воздухе, в её причёске не растрепался ни один волосок, и Алекс ощутил смутное желание взлохматить эти тёмные волнистые локоны собственное рукой. Вместо этого он чинно чмокнул тыльную сторону холодной как лёд ладошки, церемонно поклонился и, заверив графиню в своей дружбе, удалился из дома Ракоци, размышляя о том, что Вайорика — женщина очень милая, хоть и вампирша…

Всего два дня спустя, когда хранилище сердца Иштвана Ракоци бесследно исчезло из Гринготтского тайника, он уже не был в этом так уверен.

— Никто не смеет воровать у Гринготтса, — отчеканил гоблин по имени Слижек, возглавлявший Венгерское отделение, когда Алекса, поспешно введённого в суть проблемы, провели в его кабинет. — Что ты предлагаешь предпринять, чтобы вернуть нашу пропажу?

В практике Алекса подобное случалось впервые. Какими бы чарами не обладал артфакт, если уж он добрался до подземелий банка, изъять его оттуда без содействия гоблинов было попросту невозможным.

— Возможно… Министерство магии сможет нам помочь… — неуверенно предложил Маклагген, заранее понимая, что эта идея будет отвергнута. Гринготтс был международной организацией, а потому не попадал под юрисдикцию локальных Министерств Магии. По правде говоря, гоблины в принципе не считали себя обязанными посвящать Министерство в свои дела. За это Алексу сложно было их винить, ведь среди чиновников редко можно было встретить представителей нечеловеческой расы. В той же Венгрии были случаи, когда ответственные посты занимали вампиры (частенько из семейства Ракоци), в государствах северной Европы подобным почётом пользовались оборотни. Но вообразить, чтобы в какой-нибудь высший судейский совет вошло существо наподобие кентавра или гоблина, было сложно. Притом, что вся экономика магического мира находилась в сморщенных руках маленького народа, и вздумай они на заседании совета правления банка поменять пару-тройку другую министров…

Впрочем, откуда ему знать, может быть, кадровые перестановки в Министерствах именно так и происходят?

— Мы не будем привлекать внимание Министерства к ограблению, — хмуро заметил Слижек. Алекс подумал, существуют ли вообще какие-либо протоколы на случай ограбления банка? Вспомнив легендарную кражу «золотым трио» чаши Хаффлпаффа и последующий полёт в закат на драконе в его родной Британии, Алекс решил, что да. — Ты работал над этой сделкой, ты и вернёшь хранилище… в хранилище. И лучше бы тебе сделать это раньше, чем я успею доложить об этом в совет правления.

Никто не смел воровать у гоблинов. Они могли стерпеть неуважение и презрение со стороны людей к своему народу, им не нужна была слава и признание. Смысл жизни всякого гоблина сводился лишь к одному — к магическим артфектам, которые они могли создать, купить или накопить. Они были уступчивы и покорны, но лишь до тех пор, пока никто не мешал им распоряжаться своими богатствами. Отец Алекса рассказывал, что даже герою магического мира Гарри Поттеру после войны с Воландемортом пришлось ещё некоторое время судиться с гоблинами из-за нанесённого им оскорбления, и лишь вмешательство в дело нового министра Кингсли Бруствера спасло Мальчика-которой-выжил от полного разорения и пожизненного запрета пользоваться услугами банка.

— Но что я… — Алекс сглотнул, представив письмо с гербом Гринготтса, в котором вежливо говорилось, что все активы семьи МакЛагген заморожены, а находящееся в их хранилище золото в качестве компенсации переходит в собственность банка. — Но что я могу сделать?

— Для начала переговори с графиней, — вздохнул старый гоблин, немигающее глядя на Алекса поверх очков половинок. — Даже если она не при чём, ей должно быть известно, для кого хранилище представляет ценность. Я даю тебе на всё про всё неделю. Уж постарайся справиться, парень, — добавил он, и в его голосе послышалось нечто похожее на сочувствие. — И… побереги свою шею.

Третий раз переступив порог дома Ракоци, Алекс сразу понял, что ни печенья, ни прогулку на фестрале ему не предложат. Вайорика была в своём кабинете, в окружении многочисленных стеллажей с книгами, и лишь удивлённо приподняла брови, когда он вошёл.

— Хранилище исчезло, — не тратя время на приветствия, сообщил Алекс. — Неужели у Вас с деньгами настолько всё плохо…

Вайорика подняла ладонь вверх, призывая его замолчать. Ни один мускул не дрогнул на её лице, лишь в голубых глазах промелькнула тень тревоги.

— Если Вы думаете, что его украла я, то Вы заблуждаетесь, — бесцветным голосом проговорила она, отодвигая от себя ворох лежащих перед ней бумаг. — Наоборот, я продала хранилище Вам в надежде, что уж из Гринготтса он точно не сможет его украсть…

— Он? Кто он? — перебил её Алекс. Ощущение, что его обвели вокруг пальца, словно невинного ягнёнка, наполняло его собственное сердце тихой яростью.

— Иштван, кто же ещё! — пожала плечами Вайорика, закидывая ногу за ногу, и доставая пачку обычных магловских сигарет из верхнего ящика стола. — Я могла бы положить шкатулку в наше семейное хранилище или в свою личную ячейку. Но мне подумалось, что передать его в собственность гоблинов будет гораздо надёжнее…

— Вы сказали, что Иштван мёртв! — возмутился Алекс.

— Я соврала, — пожала плечами Вайорика, по-видимому не чувствуя ни капли раскаяния. Не спеша закурив, она добавила: — Но поверьте, всем было бы лучше, если бы он был мёртв… А теперь, если шкатулка у него, Иштван, к несчастью, всё равно, что бессмертен.

Вопросов у Алекса было гораздо больше, чем ответов. Если хранилище принадлежало вполне себе живому вампиру, то имела ли Вайорика право вообще его продавать? Если объявить сделку недействительной, стребовать с графини всю стоимость плюс неустойку…

— Иштван когда-то подарил шкатулку мне. В знак доверия, — прервала его мысли графиня. — Сделка законна. Простите, — махнула она рукой в ответ на его невысказанный вопрос. — Я не очень хороша в легилименции, но конкретно Вы, порой, думаете уж слишком громко…

— Ладно, — отмахнулся от столь неприятного открытия Алекс. — Вопрос чисто теоретический. Вампир может найти для своего сердца другое хранилище?

— Нет. Хранилище может перейти к другому владельцу, если сердце прежнего перестало биться, но вампир не может просто взять и купить себе новую шкатулку. Поэтому привязка сердца к хранилищу — это торжественный обряд, который мы проводим с маленькими вампирёнышами, когда им исполняется…

— Дерьмо! — со смаком выругался Алекс, махнув рукой на присутствие женщины, которая ещё ко всему прочему и графиня. Будь он Иштваном, он бы тоже хотел, чтобы шкатулка, в которую можно спрятать свою драгоценную жизнь, была всегда под рукой. А значит, вряд ли им удастся договориться. Вряд ли вообще у этого кровососа в обычае вести беседы с потенциальной едой. Гоблинам ситуацию тоже не объяснишь. Сделка состоялась по всем правилам — и плевать, что Иштвану эта проклятая коробочка гораздо нужнее.

— Видимо, мне ничего другого не остаётся, кроме как помочь Вам найти Иштвана, — вздохнула Вайорика, и надежда в собственном сердце Алекса восстала, словно граф Дракула из гроба. — Сами Вы… — она скептически оглядела его с ног до головы, — вряд ли со всем этим справитесь.

— Буду премного благодарен, — ответил Алекс со злостью, но вполне искренно. — Но Вам какая от этого выгода?

Синие глаза Вайорики, глубокие, словно океан, блеснули в свете свечей.

— Я хочу, чтобы у меня был шанс его убить, — пояснила она таким тоном, будто бы он интересовался, зачем она добавляет в тесто персикового печенья сахар. — Не подождёте ли меня здесь немного? Даме нужно переодеться.

1) Господин Маклагген (венг.)

Вернуться к тексту

I've been drawn into your magnet tar pit trap

Я попал в твою соблазнительную липкую западню.

Нирвана «Heart-shaped box»

Замок Элескар нависал над скалой, словно острый коготь на пальце. Тёмный, безлюдный, облепленный стаями летучих мышей, он издревле служил местом встреч для всего вампирского сообщества. Вайорика туманно намекнула на существование некой вампирской ложи, члены которой заняты в первую очередь интригами друг против друга и интрижками друг с другом, но в подробности посвящать не стала.

— Летим к пещерам, — прокричала она сквозь ветер, махнув рукой к подножию скалы. Фестрал под Алексом дёрнулся и резко спикировал вниз. Маршрут, по-видимому, был ему уже знаком.

В скальных пещерах оказался заросший цветами паутины склеп, большинство обитателей которого благопристойно спали в закрытых гробах, изредка вздрагивая от стука каблучков Вайорики. Особенно неспокойным казался кто-то, упокоившийся в огромном грубо сколоченном из досок гробу, опоясанном железными цепями, звонко лязгавшими при каждом порыве ветра. Но были и те, кто спал в «уютном» мягком коконе из паутины прямо на полу. Высохшие бескровные лица их были обманчиво безмятежно спокойны.

— Иштван наверняка посоветовался с любимой тетушкой, прежде чем решиться на авантюру, — объяснила Вайорика, подойдя к одному из коконов. Женщина внутри него вполне могла бы показаться Алексу красивой, если бы не трупный запах и мертвенная голубоватая бледность кожи на её щеках. — Дайте мне, пожалуйста, свою руку.

Прежде чем Алекс сообразил, что наделал, она ловко чиркнула ножичком по его ладони, добавив новую линию в карту его судьбы. Капельки крови рубинами блеснули на белоснежном покрывале кокона, ручейками потекли к синюшным губам. Задыхаясь от ужаса, Алекс заворожено смотрел, как из мёртвого рта высунулся острый кончик языка, но за мгновение до того, как вампирша окончательно проснулась и открыла глаза, не по-женски сильная Вайорика оттолкнула Маклаггена в сторону. Холодный пол заплясал у Алекса перед глазами, ладонь горела, словно от прикосновения раскалённой кочерги, а в мозгу билась одна лишь безумная мысль: дать ей большее, позволить выпить себя полностью.

— Мы нам минутку, тётушка, — словно издалека услышал он невозмутимый голос Вайорики. — Не заходил ли к тебе недавно Иштван?

«Не заходил ли к тебе недавно Иштван? Не пили ли вы вместе чай? А, может, предпочли напиток покрепче, скажем… из чьей-нибудь шеи?» — с сарказмом подумала та часть Алекса, что ещё сохраняла рассудок, пытаясь противостоять острому желанию броситься к серебряному кокону, словно жених в объятия новобрачной. Гробы вокруг него задрожали, их обитатели заворочались во сне, заворчали.

— Дай мне ещё глоточек, — прошептала тётушка, и хотя Алекс не видел её лица, он откуда-то знал, что глаза у неё синие, словно сапфиры, а волосы мягкие, словно тополиный пух. — Такой милый мальчишка…

— Встречала ли ты Иштвана? — гнула своё Вайорика. Лёжа на полу, Алекс видел её ноги. Если бы он мог подползти и оттолкнуть её в сторону.

— Уточняй, когда именно, девочка, — процедила тётушка. — В последние несколько десятков лет, кажется, нет.

— Но ты знаешь, где он любит прятаться. Он украл кое-что у Гринготтса.

— А зачем ты продала Гринготтсу то, что тебе не принадлежит? — не в силах больше сопротивляться звукам этого голоса, Алекс пополз на зов. Кто-то громко завопил в своём гробу, словно вынырнув из ночного кошмара.

— Значит, ты знаешь, о чём идёт речь?

— Ты ведь знаешь, что я не стану помогать тебе просто так?

Вайорика усмехнулась.

— Знаю. Поэтому и пришла не одна.

Она подхватила Алекса как котёнка за шкирку. Сапфировые глаза торжествующе блеснули. На миг ладонь Алекса пронзила острая боль, а потом наступило блаженство.

Когда МакЛагген пришёл в себя, первые пару минут он всё никак не мог понять, жив ли он либо уже отправился к праотцам. Тело его было словно налито свинцом, мысли путались, наскакивая друг на друга. Банковское хранилище, дом Вайорики, склеп в скале с гробами… Восстановив в памяти цепочку событий, Алекс осознал и тот факт, что лежит на мягкой постели абсолютно голым.

— Доброе утро, — проворковал над его ухом женский голос.

«Она всё время была здесь? И не издала ни звука, ни шороха? — подумал Алекс, подскакивая от неожиданности, и тут же сам ответил на свой же вопрос. — Она же вампир, балда! У неё даже сердце не стучит!».

— Не надо стесняться, — тётушка Вайорики ласково провела холодными пальчиками по его обнажённому торсу. По спине у Алекса поползли мурашки. — Я отпила немного твоей крови и теперь знаю о тебе больше, чем кто бы то ни было. Тело лишь оболочка, а я видела твою душу…

Ладонь её закружилась над пупком, но Алекс резко перехватил запястье. Мерлин его раздери, такое точно не было прописано в трудовом контракте.

— А вот я о вас совсем ничего не знаю, — как можно твёрже заявил он, осмелившись, наконец, взглянуть ей в глаза. — Может, для начала сходим хотя бы в кино?

— Не в этот раз, Джолан, — в дверях комнаты появилась Вайорика. Вид голого мужчины на кровати и собственной тётушки, склонившейся над ним в одном пеньюаре, казалось, совсем её не смущает. — Не будем забывать, что мы собрались тут по делу.

Джолан вздохнула с притворным сожалением, мягко освободила запястье из Алексовой хватки и ласково, почти по-матерински потрепала его по щеке.

— Ты ничего не теряешь, — шепнула она, и Алекс весь напрягся, мысленно призывая своё тело не реагировать. — И жизнь твоя будет в десятки раз короче моей… Когда ещё выпадет такой шанс?

— Вот из-за таких, как ты, и ходят слухи о нашей половой распущенности, — фыркнула Вайорика. Всё её прежнее кокетство в присутствии тётушки растаяло как дым. Если и раньше Алекс подозревал, что она флиртует с ним только ради того, чтобы заставить его купить волшебную штуковину, то теперь у него не осталось в этом никаких сомнений. — Поговорим, наконец, об Иштване.

Джолан цокнула языком, но оставила возражения при себе. Алекс с облегчением вздохнул, когда она, не глядя в его сторону, опустилась в мягкое кресло возле кровати.

— Хорошая идея, — согласился он, улыбнувшись в качестве благодарности Вайорике краешком рта. — Но можно мне для начала мою одежду?

* * *

— Итак, чем Вам так насолил дядюшка, что Вы решили его прикончить? — осведомился Алекс, игнорируя насмешливый взгляд Джолан.

— Даже не знаю, с чего начать… — Вайорика повертела в руках маленькую чёрную чашку с чем-то терпко пахнущим и поставила её обратно на столик.

— С начала? — предложил Алекс.

— Тогда мы тут будем сидеть до тринадцатого пробуждения дедули Ференца, — проворчала Джолан. — Всё просто: у Иштвана есть ребёнок от смертной.

— Ээээ… а такое возможно? — Алекс мало что помнил о физиологии вампиров с уроков по защите от Тёмных искусств.

— Всё возможно, милый, — улыбнулась Джолан, передвинув ногу так, что её голая ступня почти касалась его щиколотки. — Как и в случае с оборотнями, чаще всего такие дети убивают свою мать ещё в утробе, но любовница Иштвана выжила. Как и её острозубая дочурка. Ей уже почти двадцать семь, и пока она питается лишь кровью свинок, но всего пару недель — и мы официально сможем ввести маленькую графиню в наше общество.

— На её двадцать седьмой день рождения соберется вся семья, девочка выпьет человеческой крови, перестанет стареть, получит титул графини и часть этого дома, а также других семейных владений, — отчеканила Вайорика.

— Значит вы… не хотите уступать своей родственнице… — начал Алекс.

— Да нет же! — воскликнула Вайорика, вскакивая со своего кресла. Каблучки её рассерженно цокнули.

— Её бесит то, что это не она родила Иштвану ребёнка, — услужливо подсказала Джолан. — Она вообще не может родить. А вот человеческая женщина — не вампир и даже не волшебница — смогла. И теперь Вайорике предстоит любоваться главным доказательством этого всю ближайшую вечность… Пожалуй, это стоит того, чтобы открутить дядюшке голову.

Вайорика посмотрела на Алекса с вызовом, выпятив вперёд подбородок, и тот решил воздержаться от комментариев.

— Ты, наверное, знаешь, милый, что вампиры бывают обращённые и потомственные. Потомственные считаются выше обращённых по положению, так что инцест в вампирских семьях вполне обычное дело. Вот только чем лучше порода… тем хуже обстоят дела с производством потомства, особенно у женщин. Мы с Вайорикой обделены счастьем материнства, но если я считаю это скорее преимуществом…

— Уж тебя-то нельзя назвать обделённой, — фыркнула Вайорика. — Её второй муж заделал двенадцать клыкастеньких бастардов от разных женщин, — пояснила она Алексу. — Но всех приносил на воспитание к ней, Джолан, как только их матери испускали последний вздох в родовых муках, а Иштван…

— Думаешь, это романтично? — Джолан прищурила голубые глаза. — Виктор не мог пройти мимо ни одной юбки, а оправдывал это всё необходимостью продолжения рода…

— Знаешь, ты тоже никогда не была верной женой… Ни в одном из своих пяти браков! Но вы оба всегда относились к своим любовникам просто как к привлекательной плоти, а Иштван…

— А Иштван, кажется, полюбил ту смертную, — поджала губы Джолан, с яростью взглянув на племянницу. — Спас ей жизнь, оставил дочь на её попечении. Вместо того, чтобы принести дитя тебе.

— Именно так он и сделал, — после минутного молчания согласилась Вайорика. Лицо её побледнело больше обычного, пальцы снова сжали несчастную чашку. — Он не стал обращать её в вампира, как делали многие из нас, когда… когда влюблялись в смертных, но… Я хочу его убить, — отчеканила она твёрдо.

Алекс не знал, что сказать. Эти люди жили по своим собственным правилам, любили и ненавидели друг друга, но все, кто, как и он, был за пределами этого круга, были для них не более чем расходным материалом.

— Не грусти, малыш, она не такая стерва, как тебе кажется, — сочувственно улыбнулась Джолан. — В конце концов, она двадцать семь лет не подпускала Иштвана к его хранилищу, а сейчас оно, скорее всего, у него. Мне кажется, она сама не вполне знает, чего именно от него хочет — его смерти, или его объятий.

— Двадцать семь лет его не было в Трансильвании, — пояснила Вайорика, сделав вид, что пропустила последнюю фразу тётушки мимо ушей. — Но на представление дочери он должен вернуться. И не один, а с ритуальной жертвой, которую, по традиции, девочка должна умертвить и выпить до последней капли.

— То есть… кто-то должен будет умереть? — у Алекса уже кружилась голова от их сложных семейных связей и традиций.

— Иначе процесс превращения в вампира будет неполным. Она будет стареть, испытывать проблемы с кожей и желудком, и ей всё сложнее будет себя контролировать… В конце концов, она сама накинется на кого-нибудь в пустой подворотне. Мы же хотим, чтобы всё прошло цивилизованно. Кстати, ты вполне можешь поучаствовать в церемонии в качестве жертвы. Шутка!

— Мистер Маклагген поможет нам найти хранилище, а всё остальное его не касается, — отрезала Вайорика. — Ты, Джолан, в отличие от меня, знаешь, где Иштван прячет свою дочь и её мать, ведь это ты помогла их спасти и спрятать. Вот и отправляйтесь оба туда. Заодно обсудишь с девочкой подробности церемонии. Наверняка она захочет красивое платье.