Висенья, леди Аррен (джен)

Висенья Таргариен умирала.

Она сама это чувствовала. В конце концов, как не старайся отсрочить старость, однажды она подкрадется тихонько и пригнет тебя к земле.

Отказываясь смиряться с неизбежным, старая женщина сидела перед огнем, бросала в него один за другим ингредиенты и нараспев читала заклинания.

Столько усилий, столько жертв — и даже не узнать, насколько крепким будет построенное ей королевство?!

Висенья не желала ни продлить свое пребывание в этом жалком дряхлеющем теле, ни вернуть молодость. Нет, она и без того видела, что сыну ее власть не удержать: глупец пошел в отца и выбирал себе женщин по смазливому личику и упругой заднице, а не по способности к рождению детей.

Ну и пусть у выбранной ею и проверенной ритуалами древней магии женщины оказались рытвины на лице и щербинка между зубов, подумаешь! Прикрыл бы чем, пока на супружеском ложе трудился, так нет, всюду пригожую и нравом кроткую ему подавай!

За все эти годы Висенья так и не простила брату ни брака с Рейнис, ни откровенного пренебрежения ее, Висеньи, чувствами, ни того, чей ребенок стал наследником. Она смирилась, правила за Эйгона, пока он развлекался с сестренкой, сражалась ради него, но не простила.

И не простит.

Даже гибель Рейнис в Дорне не сблизила их как супругов, а разделила. Ну что ж, это уже не важно. Она помогла их первенцу сойти в могилу, заменив на троне своим. Пусть ненадолго, но Висенья Таргариен одержала победу.

Женщина устало потерла лоб и бросила последнюю связку трав. Пламя вспыхнуло темно-синим и погасло. Быть может, темные боги Валирии окажутся милостивее Семерых и однажды покажут ей, что же станет с Семью Королевствами в будущем.

У богов оказалось на редкость дерьмовое чувство юмора.

Висенья помнила, как читала книгу у камина в своих покоях. Ее руки ужасно тряслись, и держать томик было тяжело, а в глазах мутнело с каждым днем, и все же она отказывалась от девиц у своей постели. Их дело горшки чистить да простыни менять, а с остальным она вполне справится сама.

Голова в один миг стала тяжелой, веки сомкнулись, и она рухнула в темный, вязкий, тяжелый сон.

Сколько он длился? Миг, час, день?

Но вот Висенья снова сидит у камина.

Да, только покои не те.

А еще ни разу в жизни у нее не было таких толстых рук и мягкого дряблого живота.

Как никогда в полупустом бокале с вином близ нее не плескался «сладкий сон». Ядам место в тайниках, лабораториях или кубках врагов, но никак не в твоем собственном напитке.

Это взбодрило, и Висенья принялась озираться. На столике неподалеку стояло зеркало, и она направилась к нему, с отвращением ощущая, как ляжки терлись друг о друга.

Отражение ситуацию не улучшило. Совершенно. Из плохо начищенного зеркала на Висенью уставилось бледное одутловатое лицо, рот и глаза на котором потерялись за пухлыми, но уже обвисшими щеками. Она рассеянно потянула прядь волос и мрачно воззрилась на нее. Вьющиеся, желтоватые, жесткие на ощупь. Не ее.

"Но хотя бы я еще жива, — мрачно подумала Висенья. — Узнать бы еще как кто".

Обилие соколов и полумесяцев заставили ее нервно расхохотаться. Покорила Долину Аррен однажды, а теперь стала ее частью! Нарочно не придумаешь.

Распахнув окно и выглянув наружу, Висенья чуть не задохнулась от вони, но очертания Королевской Гавани все же разглядела. За окном стояла глухая ночь, но ей пока нельзя было спать. Столько всего нужно узнать, потому рассиживаться в ожидании утра просто преступно!

Взяв один из канделябров, она прошлась вдоль стен. Этот замок строил ее сын, причем не без материнских наставлений, и Висенья знала его едва ли хуже, чем родной на Драконьем Камне.

Возле одного из гобеленов пламя чуть дрогнуло, вызвав на лице Висеньи довольную усмешку. Не заложили ходы, молодцы.

Ну или глупцы.

С Мейегором они подробно обсуждали его видение планировки замка. Помимо тех проходов, что он оставил тайными для многих, но известными семье, сын планировал сделать еще один слой ходов только для себя. Висенья умерла раньше, чем строительство завершилось, но теперь она сможет узнать, что же вышло в итоге.

Висенья нащупала полустёртую отметку на третьем от пола камне: треугольник в круге, упрощенные три дракона с герба Таргариенов. Нажала — и гобелен всколыхнулся от сквозняка.

Этим ходом, очевидно, пользовались, притом регулярно. Тусклого света от свеч едва хватало, чтобы разглядеть свободный от пыли пол, но и без этого через пару поворотов Висенья заметила бы горящую жаровню.

Вытянув руку и дотронувшись до стены справа, она прошла еще несколько шагов, пока не нащупала очередной треугольник, только на этот раз внутри другого, побольше. Такое условное обозначение Мейегор придумал для «тайны внутри секрета». Висенья немного надавила на камень, а после потянула его влево. Тот туговато скользнул туда, потом что-то щелкнуло, и три ряда камней съехали направо и вовнутрь.

Женщина смело шагнула вперед, и стена вернулась на место уже через несколько секунд.

Вот в этом проходе пыль была нетронутой и лежала довольно толстым слоем. Тем не менее, дышать Висенье словно бы стало легче: там, где никто не ходит, можно не опасаться удара из-за угла.

Теперь пора было разузнать, что же творилось в Вестеросе.

* * *

Немного шпионажа по нескольким личным покоям, поход в библиотеку, а оттуда в подземелье с драконьими черепами — и Висенья даже не знала, то ли приложиться к остаткам в бокале, то ли радостно затанцевать.

Таргариены пали. Не так давно, конечно, и все же тому государству, основу которого она заложила самолично, пришел конец. На всю голову больные потомки Рейнис выбивали из-под него одну подпорку за другой.

Таргариены всегда, всегда полагали основной силой драконов. Висенью с сестрой и братом, равно как и ее родителей, учили правилам обращения с драконами. Она отчетливо помнила, как рассказывала о них Мейегору в детстве, а после его идеи сделать «стойло» для драконов объяснила еще раз. Когда Висенья в последний раз слышала об этом Драконьем Логове, в нем предполагалось держать драконов свободными, лишь приучая их выбирать это место для кормлений и встреч со всадником.

А потом каким-то неучам пришла «прекрасная» мысль: держать драконов постоянно на привязи, как каких-то паршивых собак! Наверняка и не тренировали драконов как полагается, коронованные куски дерьма.

Они даже сохраняли черепа. Висенья едва не расплакалась, когда увидела тот, что принадлежал Вхагар. Ее Вхагар. Девочка, что же они с тобой сделали!

А когда Висенья посмотрела на черепа последних драконов, слезы все же хлынули из глаз. Изуродованные, изкореженные и такие маленькие… Крошкам не давали нормально жить, так еще и после смерти их души не отпустили.

За всеми своими жалкими бултыханиями в поисках власти эти жалкие беловолосые ублюдки забыли самое главное: дракон связан со всадником не меньше, чем всадник с драконом. Они дополняли один другого лучше, чем влюбленные, а связь была крепче любого брака.

В книгах было написано, что Висенья выбрала Вхагар только лишь из-за горячего пламени, но это было не так. Из трех вылупившихся тогда драконов лишь Вхагар была спокойной и сострадательной, ну, насколько это доступно драконам. Ей было чуждо убийство ради самого убийства, в отличие от Мераксес, которая регулярно на глазах своей всадницы жрала людей, предпочитая их овцам и коровам.

Всадники выбирают драконов себе под стать, а драконы склоняются лишь перед теми всадниками, чьи приказы они готовы выполнять. Причем нельзя не отметить, что вменяемость дракона влияла на адекватность его всадника. Так что вымирание драконов, может быть, стало главным фактором для вымирания Таргариенов.

Помимо очевидных талантов крылатых рептилий к быстрой транспортировке всадника, а также испепелению и разрушению всего, на что тот укажет, они были источником магии семьи их всадников. К примеру, для обретения способности быстро забеременеть варилось зелье, требующее каплю крови или слюны дракона. Без этого ингредиента наделить варево силой могли лишь множественные человеческие жертвы, что крайне нежелательно, если ты правитель.

О, если бы Таргариены все еще занимали престол, Висенья бы не поленилась, поднялась к ним в спальни и перебила прямо в постелях! К счастью тех нескольких выживших, на троне нынче сидел Баратеон.

О качествах этого правителя Висенья тоже была не лучшего мнения. Чтобы о них судить, можно было даже не вдаваться в проводимую им политику, равно как и в состояние экономики, не говоря уже о том, чтобы с ним встречаться.

Достаточно было просто выйти на замковую стену, обращенную к городу, и глубоко вдохнуть.

Насколько ленивым, тупым или просто безразличным королем надо быть, чтобы не озаботиться банальной чисткой или постройкой дополнительных систем стоков, раз заложенных оказалось недостаточно?! Какая, демон его задери, разница — жрет он гнилой хлеб или отборную говядину, если от того и другого смердит дерьмом? В чем вообще тогда смысл быть королем?

Не на такое будущее Висенья надеялась, когда умирала.

Все ее усилия по созданию великого государства пошли прахом.

Происхождение и положение той женщины, в чье тело волей неведомых богов ее занесло, тоже не порадовало.

Лиза Аррен. Жена и почти вдова лорда Джона Аррена, подыхавшего в одной из комнат тех покоев, где она очнулась. Мать Роберта Аррена, которому, если судить по найденной книге «Происхождение и история великих домов Семи Королевств», было около шести.

От мужа, к которому Висенья не преминула заглянуть, ощутимо несло ядом. Нет, разумеется, сами по себе «Слезы Лиса» не имели ни вкуса, ни запаха, но вот после отравления пот и любые другие выделения жертвы обретали едва уловимый, но для разбирающегося человека отчетливый запах полыни. Любящие мужья рядом со счастливыми женами редко умирают от ядов, так что Висенья была почти убеждена в личности отравителя.

В конце концов, любая женщина в ее время следила за безопасностью подаваемой семье и гостям пищи.

Разгорался новый день, и Висенья осторожно вернулась в покои.

Вероятно, скоро она познакомится с ребенком, а потом и с ее новым окружением.

Если Лиза Аррен не пресекла отравление, значит не хотела. Пока неясно лишь почему, но Висенья была уверена, что разберется.

Новый ребенок оказался новым разочарованием.

Ни о чем Висенья не сожалела так сильно, как о рождении Мейегора. Не то чтобы она не хотела ребенка. Очень даже хотела. Любимого ребенка от любимого мужа.

Вот только вместе с тем она мечтала еще почувствовать себя если не любимой, то нужной и оберегаемой. Хотя бы на тот короткий момент беременности. Она понимала, что женщине в это время нужна помощь и поддержка, видела по сестре. Так что Висенья думала, что когда будет беременна она, то тоже станет центром мира своего мужа.

Она грезила об объятиях, о нежных прикосновениях к животу с его ребенком. Надеялась на ту простейшую заботу, которой всегда была лишена, вроде укрывания ее плеч плащом, если замерзнет. Висенья принимала то, что несколько месяцев не сможет сражаться и будет слаба, но рассчитывала, что Эйгон поддержит ее в это время.

Вместо этого Висенья получила отстраненный приказ сварить и принять зелье для быстрого зачатия ребенка по фамильному рецепту, поскольку в стране начались опасные брожения из-за болезненности ребенка Рейнис. Всю беременность она провела на Драконьем Камне в компании разве что дракона и шута. Восемь месяцев ее лелеемая любовь к Эйгону корчилась, умирая, а после родов выгорела дотла. В жизни осталось всего трое значимых созданий: Вхагар, Обезьяний лорд и маленький ребенок, нормальную жизнь которому сломало проклятое зелье.

Обращение к магии никогда не проходило бесследно. Зелье словно брало взаймы способность к деторождению у того ребенка, укоренению которого в чреве матери способствовало. Висенья не просто так подыскивала сыну правильную жену, ведь с любыми другими, как она и предполагала, у него рождались отравленные магией дети, ужасные и исковерканные, что те драконы.

Она так и не поняла причину столь тупого упрямства ее сына в этом вопросе, но в этом он до смешного напоминал своего отца.

Роберт Аррен тоже напоминал жертву родильной магии.

Тонкие ножки и ручки вряд ли когда-то держали что-то тяжелее кукол. Бледная кожа выдавала редкость его прогулок, а в глазах его вечно стояли слезы. Вдобавок была та отвратительная привычка криками добиваться желаемого.

Хотя самым страшным была ненадуманная болезнь. В моменты сильного нервного напряжения всего ребенка начинала колотить сильная дрожь, а глаза закатывались.

Боги и демоны! Это дитя не то что владениями Арренов, оно и конем править неспособно!

А уж когда Висенья поняла, что этого мальчика леди Аррен все еще кормила грудью…

Вырождались здесь, судя по всему, не только одни Таргариены.

К ее облегчению, непонятный старик в роли мужа наконец отмучился. Он так отчаянно лепетал, хватая ее за руку, что-то о Роберте и «крепком семени», что Висенье даже стало интересно.

Чем мужское семя могло волновать человека, одной ногой ступившего в могилу? И какого из Робертов? На выбор было три из самых значимых: король Роберт Баратеон, родной сын старика Роберт Аррен или Робб Старк, сын лорда Севера.

Но этот интерес мог подождать.

Помимо такого удачного отравления Джона Аррена, Висенье не нравился яд, плескавшийся в напитке прошлой владелицы тела. Довольно топорно добавленный, ведь куда надежнее было бы спрятать его в пирожном.

Покончила с собой, или ей помогли?

Столица для подобных копаний подходила меньше всего. Стало быть, наступило время отправиться в Долину Аррен.