The Split Crown (гет)

Примечания:

Курсив в диалогах — это высокий валирийский.

Очень спонтанно

А в начале пути мало кто в нас верил, не правда ли?

Квентин Тарантино

Когда Рейнира покидала Королевскую гавань, единственные, кто вышел тем утром проводить их с Деймоном были сир Харвин и его отец.

Поцелуй, который она подарила Стронгу на прощание, отдавал горечью и болью от несбывшегося. Всё могло сложиться иначе. К лучшему или к худшему, но у них была бы своя минута тихого счастья.

Спустя годы, принимая известие о его смерти, Рейнира позволяет себе скупую, одинокую слезу. Вместе с ней окончательно уходит её юность, оставляя за собой только выжженное пепелище и семейные осколки.

— Нормально ли, что я жажду предать огню его убийц? — тихо спрашивает Рейнира у мужа.

Деймон даже не отрывается от своих посланий.

— С чего ты решила, что это не несчастный случай, моя королева? — Деймон в полной мере наслаждается тем, что в Волантисе люди ещё помнят валирийский язык, хоть и кривит лицо, слыша низкие диалекты.

— Твои осведомители на это намекают, — а Рейнире приятно вспоминать язык, который любила её мать, и раздражать Деймона.

— Если ты хочешь придать кого-то огню Сиракс, кто я такой, чтобы останавливать тебя? — всё так же невозмутимо отвечает Деймон.

— Тебя совсем это не заботит? — спрашивает Рейнира чуть игриво, дразнясь.

Деймон наконец-то поднимает на неё взгляд и не выглядит впечатлённым.

— Ты на пятом месяце беременности, — замечает он, кивая на её уже заметный живот. — Нашим пятым ребёнком.

— Это скучно, — Рейнира едва заметно морщит нос, напоминая себя в юности.

— У нас у всех есть прошлое, — философски замечает Деймон.

Рейнира ничего не отвечает. Она медленно опускает руку, придавая послание огню. В всполохах пламени ей видится собственное прошлое и горящие храмы Рглора.

Волантис должен был стать их временной обителью. У Деймона остались здесь незавершённые дела, а Рейнира, вырвавшись из дворцовой клетки, хотела увидеть вольные города. Дела затянулись, местная знать привечала валирийцев чистой крови и их драконов. Время всё неумолимо тянулось, пока не вспыхнуло восстание жрецов Рглора. Совет триархов пал, ряды знати, не желавшей преклоняться перед чужой верой, редели под натиском Огненной руки⁽¹⁾. Деймон был известен, как убийца Крагхаса Драхара, Рейнира — как самая молодая всадница в истории Таргариенов. Драконы жаждали сойти со старинных фресок.

Когда от Рглорских храмов остались только горящие руины, Рейнира впервые в жизни почувствовала себя на своём месте. На Сиракс, в небе, в огне и крови, бок о бок с Караксесом и Деймоном. Это было крепче свадебного узла, сильнее валирийских порезов. Кровь Рейниры пела.

Они и правда были выкованы из одного металла. Из валирийской стали.

Волантийцы чтили валирийскую кровь и своё прошлое, Деймон и Рейнира восстали из пепла легенд и старых историй. Это было слишком похоже на божественное откровение, чтобы упускать такой шанс.

Волантис выстоял в Красном восстание и пал перед последними драконолордами.

История повторялась.

Рейнира и Деймон, изгнанники, лишённые трона, коронованы. У судьбы странное чувство юмора.

Рейнира отводит взгляд от огня.

— Тётушка Сейра что-нибудь прислала? — спрашивает Рейнира.

— Ага, — она слышит, как Деймон ухмыляется. — Благородные яды и сильные вина.

— Это на неё похоже. Обещала приехать?

— Возможно, зимой. Познакомится с племянниками… или внуками. Трудно сказать, кем они ей приходятся, с учётом того, что я её племянник, а ты внучатая племянница.

— О да, эти сложности семейных наименований, когда ты Таргариен, — Рейнира не может сдержать тихого смеха.

— Ужас, — соглашается Деймон.

Они снова замолкают, погружаясь в свои бумаги.

— Тебе не хочется иногда вернутся в Вестерос? — спустя какое-то время спрашивает Рейнира.

— Сегодня день странных вопросов? — фыркает Деймон.

Он отрывается от своих посланий и подходит к жене, осторожно обнимая её со спины и складывая руки на животе. Старый город за окном заливают лучи рассвета. Валирийская архитектура наполняет Деймона каким-то странным спокойствием и умиротворением. Спустя годы скитаний, возвращений в Королевскую гавань и изгнаний, месяцы в Пентосе, Деймон там, где должен быть.

— Возможно, — уклончиво отвечает Рейнира.

Известие о смерти сира Харвина поднимает в ней ворох старых воспоминаний и кровоточащих даже спустя годы ран. Слишком много вопросов, Рейнира знает, останется без ответов, но что-то ностальгическое едва заметно трепещет в её душе.

— Визерис бы никогда не позволил нам пожениться, тебя бы выдали замуж за того, кто больше бы предложил, или за Веларионов, чтобы вернуть тех ко двору. Я… Сложный вопрос. Был бы зол? Женился бы назло всем и всё равно бы сбежал из Вестероса? Мне никогда не было места при его дворе, ни с крысой Хайтауэром под боком, — спокойно размышляет Деймон, переходя на общий.

Его способ выразить горечь и презрение.

Рейнира поглаживает мозолистые и крепкие от меча руки, прослеживая контуры старых шрамов. Этот разговор будит в них обоих болезненные воспоминания.

— Стоит признать, что своего старый мудак добился. Остаётся только ждать того, как его корабль пойдёт ко дну.

— Пойдёт ко дну? — Рейнира не может сдержаться от лёгкого поддразнивания, чтобы отвлечь мужа.

Она чувствует щекотное и нежное до слёз прикосновение губ к виску и не может сдержать слабой улыбки.

— Хайтауэр всегда мечтал посадить свою кровь на трон, чтобы править, как раньше, и вытравить всю «валирийскую дрянь» из нас. Он своего добился. Дети твоего отца едва ли понимают валирийский, если это не драконьи команды. Этого хватит максимум на несколько поколений, потому что корона при таком подходе и количестве оставшихся валирийцев окажется без драконов, а у династии нет такой силы, чтобы иначе удерживать вассалов в подчинение. Хайтауэр не единственный, кто жаждет урвать свой кусок плоти и вспомнить старые времена. Корона уже потеряла с нами двух особей, и потеряет ещё больше.

— Ещё больше? — Рейнира выгибает бровь, ожидая пояснений.

— Сюрприз, — фыркает Деймон. — Правда. Ты волновалась, что у нас всего лишь одна пара драконов, а их детёныши сплошные самцы, от чего наши правнуки могут не получить своих драконов. Как удачно, что Лейну хотят выдать замуж за Веймонда Велариона, чтобы слить две ветви семьи в одну.

— У Лейнора до сих пор нет наследников. Лейна станет наследницей Лейнора, её дети получат Дрифтмарк под присмотром Корлиса и оком Рейнис. Если случится чудо и у Лейнора будут дети, то Веймонду уже будет не на что претендовать, власть опять останется у главной ветви. Хороший ход, — подмечает Рейнира, понимая, что пропустила эту информацию в посланиях. — Но Лейна была ещё более строптивой, чем ты, насколько я помню.

— О да, она бы не стала столько ждать с убийством Реи, — Деймон довольно скалится.

Одно из немногих приятных воспоминаний греет его душу и по сей день.

— Я предложил ей выход, но знаешь ведь, в гости принято ходить с дарами.

Рейнира пару секунд обдумывает эту фразу, пока не осознаёт, что именно задумал Деймон.

— Если правда вскроется, она станет изменницей.

— Именно, моя королева. Мы сожжём все мосты.

Рейнира не может сдержать восторженного смеха. Она разворачивается в кольце рук Деймона и дарит своему мужу долгий и тягучий поцелуй, которого он более чем заслуживает.

— Мой король, — восторженно шепчет Рейнира.

Деймон ловит её взгляд, мягко обхватывает лицо одной рукой, другой удерживая за талию, и утягивает в ещё один поцелуй. Рейнира поддаётся навстречу и едва ли не рычит от того, что живот мешает крепко прижаться к мужу. Её пальцы до боли впиваются в плечи Деймона, легко добираясь до твёрдой плоти через рубаху.

— Нет ничего, чего бы я не сделал для тебя и наших детей, моя королева, — шепчет Деймон, как откровение, как сокровенное знание.

Рейнира знает это. Уже долгие годы знает, но признание всё равно отдаётся теплом где-то в глубине её сердца и рычит драконовой жадностью в душе.

— Если Боги будут благоволить нам, то, возможно, не только Лейна увидит в этом выход, — прочистив горло добавляет Деймон, чуть отстраняясь, точно стыдясь прошлого проявления чувств.

— Лейнор? — удивлённо уточняет Рейнира, делая вид, что ничего не произошло.

— Как бы Корлис и Рейнис не пытались это скрыть, но у нас были соседние палатки во время кампании на Ступенях. Он всегда предпочитал мужчин.

— Это многое объясняет, — комментирует Рейнира.

— О, да. Просто Корлис никак не может с этим смириться.

— Ты никогда не говорил сколько у тебя осведомителей в Вестеросе, — переводит тему Рейнира.

— У нас у всех есть прошлое, — нехотя замечает Деймон, потому что если о чём Рейнира, действительно, не любит разговоры, так это о его бывшей почти-жене и любовнице.

А если вы знаете жар драконьего пламени, то вы никогда не встанете на пути разгневанной драконицы.

Рейнира недовольно поджимает губы, сильнее впиваясь в плечи мужа, но проглатывает это, как Деймон игнорирует её замечания о сире Харвине.

Прошлое. Всё прошло. Это больше не важно.

— У нас у всех есть прошлое, — вторит его словам Рейнира. — В любом случае, мы получили меньше, чем жаждали, но больше, чем должны были.

— И если с нашей лёгкой руки, любимый корабль Визериса пойдёт ко дну ещё быстрее, то разве это плохо? — ухмыляется Деймон. — У нас есть наше маленькое Королевство.

— У Чёрной Королевы и Чёрного Рыцаря не бывает лёгкой руки, — зеркалит его ухмылку Рейнира.

В их глазах горит одинаковое пламя мести, потому что драконы не прощают и не забывают обид.

1) военный орден Рглорского храма

Вернуться к тексту

Проблема в том, что он не просто сжег свои мосты, покидая Нью-Йорк, он взорвал их и залил напалмом реку.

Лорен Бьюкс

Лейна никогда не была покорной. Она подстраивалась под обстоятельства, но когда что-то вставало ей поперёк горла, Лейна сжигала препятствия на своём пути.

Рейнира может и оседлала Сиракс семь, но Лейна не умерла после завоевания Вхагар в пятнадцать. После её сны стал посещать образ Висеньи. История завоеваний Таргариенов раскинулась перед ней, как на ладони, и всё, чего Лейна желала, быть такой же сильной, смелой и свободной.

Лейны не было в Королевской гавани, когда её кузина Рейнира была изгнана и Деймон отправился за ней следом. Пролетая над Драконьей ямой Лейна не чувствовала ничего кроме одиночества, скручивающего ей руки. Замок опустел без драконов.

Её мать была объята гневом и бушевала во дворце подобно драконице в лабиринте. Лейны там не было, она только слышала, как гремела посуда и раздавались крики. Она снова с тоской думала, что будь Деймон здесь, он бы провёл её тайными тропами в Тронный зал, и Лейна могла бы лицезреть драконий гнев своими глазами.

Потом мать отказалась покидать Королевскую гавань, а когда королева попыталась успокоить её, то вспыхнул новый скандал, потому что Рейнис велела ей закрыть рот и не вмешиваться в семейные дела. Лейна едва сумела сдержать смех.

Десница требовал возмещения за оскорбления Королевы. Рейнис предложила и ему заткнуться. Недавний скандал назревал снова. Старые обиды слишком долго гноились и, казалось, что решение Его Величества наконец вскрыло раны. Прошлое стучалось в двери, Великий Совет 101 года решил проблемы короны, но не династии. Вестерос был в шаге от того, чтобы потерять свой флот.

Лейна пила вино, обменивалась ставками с Лейнором и думала, что Деймон бы сейчас аплодировал стоя.

Губы Лейны растянулись в знакомой дерзкой ухмылке. Может и её лишат великой чести лицезреть этот маскарад.

Она встала и зааплодировала.

— Этой семье не нужны внешние враги, она уже уничтожает сама себя.

И улыбаться, как бы сказал Деймон, главное, улыбаться, пока подливаешь масла в огонь.

Семейные ужин почему-то практически сразу закончился. Мама злилась, десница продолжал чего-то требовать, Лейнор снова прятался по комнатам с сэром Джоффри, Лейна не чувствовала никакого стыда.

Она никогда не испытывала особой жалости к королеве, племенной овце, подложенной под старого жеребца. В каком-то роде, Лейна была даже благодарна за то, что девчонка избавила её от сомнительного удовольствия стать королевой Вестероса и свиноматкой на пользу трону.

Её мать унизили, оскорбили и лишили того, что принадлежало ей по праву, из-за трона. Тётя Эймма умирала за старую железку, ублажавшую королевскую задницу. Её дорогая кузина, которая знала, что такой драконий нрав и небо, была изгнана из-за козней вокруг престола. Лейна не видела в чёртовом троне ничего кроме источника боли и проблем.

Лейна мечтала о свободном Пентосе, звенящем монетами Браавосе и заманивающими сладкими обещаниями Лисе.

Лейна хотела сбросить королевские оковы и забыть о Вестеросе, как о дурном сне. Висенья продолжала являться ей во снах. Картины войны, прошлой или будущей стояли у неё перед глазами.

Когда из-за моря пришла весть, что изгнанники нашли дом и трон в Волантисе, Лейна смеялась громче всех. Она даже не пыталась скрыть своего веселья. Когда посланник добавил, что король — король! — Деймон велел передать, лично от себя и лично своему брату, а не королю Вестероса, что он может сгореть вместе со своим железным стулом, Лейна не сдержала очередных аплодисментов.

Лейна жалела, что не могла запечатлеть лицо короля и его свиты. Десница снова бушевал. Это было уже привычно, но Волантис был так далеко, а влияние короны едва дотягивалось до ближайшего Пентоса. Если это не было открытым объявлением войны, то ответить было нечем.

Об одном Лейна не жалела. О сире Харвине Стронге.

Большой, медведеподобный, восхищённой ею и её силой, её драконом. У него были все шансы покорить сердце Лейны.

Кого юность не толкала в жаркие объятия первой любви? Лейна не чувствовала пресловутых бабочек, в её душе ревели пожары, желая поглотить Харвина целиком. Лейна была жадной и эгоистичной, чего и требовала драконья кровь.

Лейна впервые захотела задержаться в Королевской гавани, ей нравилось сбегать из Красной крепости, увлекая стражника за собой. Она знала, что это не могло длиться вечно. Её отчаянной жажды свободы не смогли бы сдержать даже стены Харренхолла.

Но Лейна отдавала этому чувству всю себя, без остатка. Какой смысл в любви, если она не оставила после себя только пепел? Лейна никогда не боялась пламени.

Она продолжала мечтать сбежать за море, не видеть больше кислых лиц кошмарных родственников и дорогих снов. Привезённый с Дрифтмарка септон, верный им, был достаточно умён и ловок, чтобы Лейна не понесла.

Это не могло продолжаться вечно.

Лейна знала это всегда, просто ей не хватало смелости закончить всё самой.

Её выдавали за Веймонда Велариона. Харренхолл сгорел.

Она должна была выйти замуж за жадного до отцовской славы кузена, пока Харвин Стронг был похоронен под руинами родного дома.

Ей надлежало укрепить отношения в Доме, пока у неё даже не было права предать тело Харвина огню Вхагар, как того требовали их традиции.

Лейна должна была радоваться, потому что не имела права на горе по чужому человеку.

В день, когда пламя звало Лейну особенно сильно, а голос Висеньи звучал в ушах, ей явилась Мисария.

Лейна едва вспомнила её. Шлюху и недо-жену Деймона. А ещё, как оказалось, осведомителя.

Мисария предлагала ей выход. Вернее, предлагал его Деймон, а потому и ценник был соответствующим.

Лейна могла просто собрать сумку с золотом и в одну из ночей исчезнуть навсегда. Пентос, Браавос, да даже Соторос или Ультос. Крылья Вхагар могли отнести её куда угодно, но… У Лейны не было связей за пределами Вестероса, а пойти сбежавшей принцессе было некуда. Ведь, прими Лейна это решение, и назад дороги бы уже не было.

Деймон предлагал ей помощь, по сути, решение её проблем. Волантис дал бы ей место, куда она могла вернуться, а также необходимые навыки и знания, которых Лейне не хватало для ведения свободной жизни, но которых было в избытке у Деймона.

Он был готов поделиться этим, но не бесплатно.

— Риск должен быть оплачен, — пробормотала себе под нос Лейна.

Харвин оставил ей на прощание свой кинжал. Он пылал ярким пламенем в её комнате. Спрятанный, постыдный. Её напоминание о том, что горе порицаемо.

В день, когда королева поздравила её со скорым браком, Лейна захотела сжечь Красный замок и сказала Мисарии: «Да». Король должен был сказать ей спасибо за то, что Лейна не прислушалась к шёпоту Висеньи. Её предок и близко не была столь великодушна.

Мисария велела подождать.

Деймон знал замок, как свои пять пальцев. Деймон открыл все его ходы ещё в юности. Деймон преподнёс ей в подарок каменные яйца. Лейну тянул к земле их вес, но она упорно перетаскивала их ночью по тайным ходам ближе к Сокровищнице.

Лейна любила своего брата. Поэтому не смогла сдержать эгоистичного желания оставить ему письмо на прощание. Лишь бы он не ненавидел её за сделанный выбор.

«Как будто это бы остановило тебя», — шептал ей во снах женский голос.

Нет. Не остановило. Не отменило решений. Лейна не смогла предать огню тело Харвина, поэтому решила, что в отместку подожжёт весь Вестерос и будет наблюдать, как он горит из-за моря.

Лейна летела по тайным ходам, точно кто-то вёл её за руку. Возможно, так и было. Возможно, кто-то действительно указывал ей куда смотреть и освещал самые тёмные углы.

Лейна щебетала, что просто ждёт не дождётся детей, упрашивая нянек научить её привязывать детей к себе. Те охали, что госпожа слишком привязана к небу и своему дракону. Лейна наступала себе на горло, кивала, соглашалась.

Ложь принесла свои плоды.

Лейна бежала тайными тропами, через сад и к пляжу. Её пугал каждый шорох, а руки тянулись к кинжалу на бедре.

Вхагар под светом молодой луны и звёзд напоминала собой вечную гору.

«Мы будем с тобой летать под другими звёздами, Королева», — как мантру повторяла про себя Лейна, закрепляя яйца в седельных сумках. — «Мы не повторим судьбы доброй тётушки или жалкой королевны».

И, казалось, что-то во Вхагар отвечало тем же.

Закрепив последние цепи, Лейна в последний раз обернулась на Красный замок.

— В пекло тебя и твой трон. Гори огнём.

Лейна сплюнула и больше не оглядывалась.

Даже если потерю обнаружат, будет уже поздно. Лейна будет смеяться последней.

Примечания:

Дело не в Рейнире или Деймоне, Рейнис была оскорблена тем, что Визерис с легкой руки разваливает династию, на недостойность возглавить которую указывали самой Рейнис. Она понимала необходимость драконов, она понимала важность сохранения чистоты валирийской крови.

Я уверена, что осторожность Лейны проистекала из понимания характера Деймона, самого непредсказуемого из всех Таргариенов (она не боялась, просто ждала, когда рванет), и наличия детей. Но если стопоров нет, то Лейна может не уступать в своём безумстве и самому Деймону.

Примечания:

Мне кажется, что вы не совсем понимаете, что сделала Лейна и что такое "измена короне".

Наказание за измену короны в средневековье могло иметь серьезные последствия для всего рода изменника. Степень наказания могла варьироваться в зависимости от страны, времени и обстоятельств конкретного дела, но общие принципы примерно одинаковы.

1. Личное наказание изменника: При признании вины в таких деликтах, как измена короны, человек мог быть подвергнут крайне жестоким наказаниям, таким как смертная казнь, частичная или полная ампутация конечностей или другие виды пыток.

2. Конфискация имущества: Изменнику и его семье могло быть конфисковано семейное имущество, земли и другие ценности, что оставляло всех родственников в нищете. Это могло стать причиной их изгнания, возможно, даже с предупреждением органов власти других соседних территорий.

3. Проклятие на потомство: В некоторых случаях проклятие могло быть наложено на весь род изменника, что влекло за собой серьезные ограничения и трудности для будущих поколений. Потомки изменника могли быть лишены возможности следовать по определенным карьерам (например, стать рыцарями или придворными) или жениться на представителях знати.

4. Бесчестие и порицание: Сам факт измены короны мог запятнать репутацию как самого изменника, так и всего рода. В этом случае родственники могли быть осуждены обществом и никогда больше не реабилитироваться полностью.

То, что сделала Лейна, — это приговор всему Дому Веларионов.

Девушка пела в церковном хоре

О всех усталых в чужом краю,

О всех кораблях, ушедших в море,

О всех, забывших радость свою.

Александр Блок

Лейна стала соломинкой, сломавшей спину дракону.

Лейна ушла. Она жаждала свободы и целого мира, а не затхлых стен Красной крепости, в которых ей не было дозволено даже вспоминать сира Харвина. Лейна всегда была больше драконом, чем человеком.

Лейнор знал, что её побег был закономерен, но это всё равно оставило его опустошённым. Джоффри не мог унять его печали.

С побегом Лейны ситуация внутри Дома обострилась. Мать и отец были напряжены, пытаясь решить проблемы, которые Лейна за собой оставила, и не сломаться под грузом её предательства.

— Они опасаются худшего, — тихо заметил Джоффри, прижимая Лейнора ближе к себе одной ночью.

Они были одни в спальне, но что-то в Джоффри испуганно дрожало, когда он озвучивал свою мысль. Ему казалось, что даже стены могли разнести его домыслы по замку.

— Вхагар — грозное оружие, но она стара. У Деймона и Рейниры есть дети, будут внуки, подумай, что их волнует больше всего.

— Драконы, — также тихо ответил Лейнор, предчувствуя, что дальнейшее ему не понравится.

— Драконы для их будущих поколений, — кивнул Джоффри, целуя Лейнора в макушку, в попытках найти в себе силы продолжить. — Вхагар стара, она уже не даст потомства.

— Ты думаешь, что Лейна… — Лейнор зашептал ещё тише. — Лейна украла драконьи яйца?

— Твоя мать думает, — Джоффри прошептал это в самое ухо, практически выдохнул.

— Это измена короне, — Лейнор едва сдержался от выкрика.

— Тише, — Джоффри до боли сжал его бедро, гневно шипя.

Лейнор покорно притих, закрывая себе рот рукой для надёжности.

— Лейна не могла, — попытался тихо возразить Лейнор.

— Лейна бы сожгла короля с троном, если бы ей дали шанс, — не сдержал яду Джоффри. — Твоя сестра — само Пекло в человеческом обличье.

— Она бы не стала предавать свою семью.

Рейнис в ужасе смотрела, как от жара покрытие драконьего яйца оплавилось. Это был металл. Это было металлическое покрытие для имитации драконьих яиц.

— Грёбанный Деймон Таргариен, — едва слышно прошипела Рейнис, впиваясь ногтями в собственные ладони до боли, до крови.

В ней бушевало пламя.

Потеря Лейны отдавалась зияющей пустотой в груди. Она знала, что та не желала свадьбы, не желала понимать политику и разбираться в ней. Подсознательно Рейнис готовилась к побегу, не пытаясь усилить охрану у хранилища, спрятать карты или сделать что-то ещё более отчаянное.

Лейна должна была сделать выбор сама: побег или принятие ответственности веса своего титула и положения. Рейнис лучше всех знала о драконьей жадности и хватке, но нельзя было усидеть на двух стульях, не в том положение, в котором оказался их Дом, из-за потери двух валирийцев доступных для брака и… предпочтений Лейнора.

Лейна приняла решение. Впрочем, ожидаемое. Рейнис была готова это принять. С болью, тоской и новым ворохом проблем. Чего она точно не ожидала, так это ножа в спину. И здесь не могло обойтись без руки Волантиса.

Лейна не могла придумать и воплотить это самостоятельно. Она даже не знала тайных ходов в Красном замке. В отличие от Деймона, которому уже доводилось красть драконьи яйца.

Кузен когда-то лишил Рейнис права на трон, собрав армию для Визериса, подходящего для трона также, как и Лейна или Эйгон, но это… Возможно, существовала крохотная возможность, за которую Рейнис хотелось цепляться, что Лейна не понимала последствий своего поступка, потому что на Деймона таких надежд не было. Кузен прекрасно осознавал, что предлагал и каковы последствия. И как и раньше, он действовал безжалостно и наверняка.

Рейнис выпрямилась и сделала несколько глубоких вдохов. Ей нужно было вернуть яйцо на место, как можно скорее, а потом… сжечь Волантис, вернее, отправиться с Корлисом в морскую прогулку, но сжечь Волантис хотелось не меньше.

Лейнор не испытывал любви к Улице Шелка. Слишком шумно, слишком много женщин и слишком мало конфиденциальности, когда у тебя белые волосы и тёмная кожа, но сестра оставила в своём послание только одно имя: «Мисария».

Лейнора мучали сомнения. Слова Джоффри не столько напугали, сколько ранили своей возможной правотой. Лейна всегда была… слишком… драконом. Всей любви мира не хватило бы, чтобы потушить пожары её души.

Мисария практически не изменилась за эти годы. Лейнор видел её мельком, но ему она казалась всё такой же молодой и тонковязой. Чем-то она напоминала собой белую змею, что, учитывая её нынешнюю роль, было даже иронично.

— Что привело в мою скромную обитель столь… мужественного принца, — Мисария не скрывала своей насмешки.

— Тебе ли не знать, — ответил Лейнор, садясь на предложенный стул и игнорируя вино и фрукты.

— Как я могу? — она расплылась в притворной улыбке. — Я здесь просто содержу бордель, Ваше Высочество.

— И помогаешь моей сестре сбежать под крыло Деймона, — ответил Лейнор.

Мисария даже не поменялась в лице, не дёрнулась и без всякой заминки или паузы ответила:

— Вы преувеличиваете мои возможности.

— Скорее преуменьшаю.

Они замолкли, точно замерли два хищника. Первый, кто броситься, — проиграет. Первый, кто кинется, — откроется для противника.

Мисария, всё также улыбаясь, положила на стол конверт. Плотный конверт, запечатанный королевской печатью Волантиса. Он должен был проделать сюда долгий путь. Он должен был быть запечатан недели назад.

Лейнор ненавидел в этот момент и Деймона, с его планами, и свою сестру, которая помогла загнать их семью в ловушку.

Лейнор взял его и ушёл. Не было сказано ни слова, но он чувствовал себя предсказуемым, поверженным и прибитым к земле.

Когда Лейнора скрутила стража, он даже не удивился. В этой игре были слишком высокие ставки, а предательство ходило рука об руку с тайнами.

Десница выглядел неприлично довольным. Король — уставшим. Его — родители разъярёнными.

Отто Хайтауэр подозревал, что побег Лейны был не так прост, но Лейнор полагал, что он просто искал подтверждения, что всё было подготовлено Волантисом и что сам Лейнор знал об этом и не сообщил. Десница хотел заставить их Дом потерять доверие короны и репутацию. Вряд ли он предполагал, что дела обстояли ещё хуже.

Лейнор снова мысленно врезал Деймону и наорал на сестру, но не сдержал ухмылки, когда стражник начал читать любовную переписку между Лейнором и юной блудницей.

Он тоже не был идиотом.

Не доверяй Деймону: он всегда будет действовать из интересов своей семьи — не доверяй шлюхам: никогда не знаешь, кто держит поводок — и, в особенности, никогда не доверяй бывшим шлюхам Деймона на слишком длинном поводке.

Романтические отношения между потаскухой и наследником Дрифтмарка — это, конечно, скандально и оскорбительно, но не так, как сговор с Волантисом или его мужеложство.

Скандал должен был случиться. Лейнору только оставалось выбрать какой. Это должно было выиграть им время для манёвров и переключить всеобщее внимание.

В свете этих событий быстрый отъезд их семьи из Королевской гавани выглядел в одинаковой степени и как ответ на нанесённое оскорбление, и как стыдливый побег, но главное, он был вполне оправдан.

Когда они вышли в море, а в каюте остались трое, только тогда Рейнис достала конверт, который ей передал Джоффри днём раньше. Она молча прочла его, а затем передала мужу. Выражение её лица нисколько не изменилось, её состояние выдавал лишь горящий гневом взгляд.

Лейнор знал, когда глаза матери из нежных фиалок становились похожи на холодные аметисты, стоило ждать беды. В последнее время гнев вообще стал постоянным их спутником.

После прочтения Лейнор поджёг послание и опустил его в чашу. Они молча смотрели, как главная улика против них медленно сгорала в пламени.

— Ты знаешь о Лейне… — мать на секунду замялась, — …и птичках?

Не самая плохая аналогия, подметил про себя Лейнор.

— Я думаю, что вернее было бы сказать птенцах.

— Какие у нас есть лучшие варианты, кроме как надеется, что это никогда не вскроется или что никто не свяжет этого с Лейной? — тихо и почти безнадёжно спросил Лейнор.

В этот момент он был согласен на любой, даже самый нежеланный брак, лишь бы отвести дамоклов меч от их семьи. Но не один брак не мог избавить их от похищения драконьих яиц.

— Заменить птенцов своими, — ответила Рейнис. — Или принять предложение.

— Мы в любом случае понесём потери, — заметил Корлис.

— Предлагаешь подсчитать при каком раскладе большие? — фыркнула Рейнис.

— Вряд ли можно перевести перспективы в золото, — ответил ей Лейнор.

Корона Волантиса обещала им дом, титул и стартовый капитал, а также равные права на драконьи яйца, с сохранением права на дракона у того, кого выбрал сам дракон и у кого пробудилось яйцо. Деймон не скрывал, что почти отчаянно желал сохранить популяцию драконов любой ценой, слишком хорошо понимая, как мало их осталось.

Лейнор не мог представить, как мысль потерять всё угнетала его отца. Начать всё заново — звучало красиво, но не умаляло потерянного и разрушенного, не снимало с плеч груз отказа от всего созданного и нажитого.

У Лейнора и Рейнис были драконы, им принадлежало целое небо, которое помогало скрасить любую горечь жизни. У Корлиса Велариона было только то, чего он добился сам, что выгрыз у судьбы и построил. Это решение по тяжести могло сравниться только с добровольным отречением от Морского дыма.

— Ты думаешь подмены не заметят? — ожидаемо спросил отец, желая сохранить свой дом.

— Заметят, но это будут настоящие драконьи яйца. Легко сделать вид, что это просто валирийская магия непонятная смертным, — пожала плечами матушка.

Отец только сильнее поджал губы и замер, а затем вскочил с места и швырнул со всей силы кувшин с вином в стену, затем — бокалы, чашу с фруктами…

Корлис хватал всё, что попадалось под руки и с остервенением и яростью кидал их в стену. Стоял звон и грохот.

Корлис так сильно ненавидел в этот момент и Лейну, что попалась или, что ещё хуже, добровольно шагнула в столь очевидную ловушку, и себя самого, потому что он ничего не мог с этим поделать. Попробуй Лейна использовать корабль, и Корлис узнал бы об этом быстрее, чем она успела бы подкупить капитана. Всё можно было бы переиграть, но у Лейны была Вхагар. Ей не нужен был корабль и чьё-либо разрешение.

«Таргариены всегда были ближе к богам, чем к людям».

Народ любил эту фразу, церковь порицала, но она неизменно передавалась из уст в уста и в неё нельзя было не верить, когда само воплощение смерти и огня смиряло нрав под человеческой рукой.

Корлис знал правду. Корлис был валирийцем. Его Дом тоже избежал Рока Валирии. Как и Селтигары, как и многие потомки валирийцев, населяющие Эсос. Никто из них не летал на драконах. Веларионы вернули себе небо, когда Корлис женился на женщине Таргариенов.

Правда была в том, что Таргариены и были драконами. И каждая их эмоция, каждое чувство было отравлено драконьим пламенем. Ненависть? Так до гробовой доски. Любовь? Чтобы сгореть вместе. Ревность? Сожрать со всеми внутренностями, вонзив клыки и истрепав тушку перед убийством. Безумие? Должно отдаваться в веках. Жадность? Собака на сене, только конюшня горит и рушиться, а псина продолжает упорно лежать. Ярость? Чтоб горели города…

Времена драконов прошли. Великаны остались за Стеной. Дети леса растворились в холмах. Эпоха магии подходила к концу. Одни Таргариены существовали вне времени. Со своими драконами, с магией в крови и стеклянными свечами.

Иногда Корлис просто не мог смириться с тем, что не принадлежал к этому. Ты либо родился таким, либо драконье проклятье миновало твоё валирийское наследие.

Особенно эта мысль отравляла его сейчас, потому что Корлис отчётливо понимал, что выбора на самом деле не было. Их разговоры — это жалкая иллюзия. Они не могли позволить себе отдать драконьи яйца короне, трон уже был обещан ставленнику Староместа. Это была бы пустая трата ресурсов.

Деймон в своей жестокой и манипулятивной манере просто напомнил им, что они уже были на тонущем корабле. И теперь они не могли это игнорировать.

У Рейнис оставалась Мелеис, у Лейнора — Морской дым, а Корлис оставался с дырой в груди, с потерей всего, что он создал и необходимостью начинать всё заново. И поэтому ярость и горе душили его, желая прорваться наружу отчаянным криком. Корлис просто хотел, чтобы что-то было и у него. Чтобы что-то неизменное и вечное принадлежало и ему. Разве он просил у Богов так много?

Рейнис не выдержала первой. Лейнор кинулся следом, помогая матушке удержать отца на месте.

Сидя на полу каюты, посреди полной разрухи, они понимали, что это только начало пути.

Примечания:

Веларионы, конечно, драконолорды и родственники короны, поэтому их бы не ждала та же участь, что и любого другого, но это бы сильно ударило по ним. В Дрифтмарке хранились драконьи яйца, которые корона могла потребовать в возмещение и тд. Т.е. компенсации, порицание в обществе и тд — это были вполне реальные варианты. С ними бы обошлись лучше, чем с любыми другими, но ситуация всё ещё была дерьмом.

Деймон хотел не оставить мостов Лейне, Лейна взяла и подожгла весь свой Дом. Такие вот Таргариены-Веларионы. Ебнутые. Жадные. Эгоистичные. Драконы.

О троне: Лейна — это буквально "драконы, небо, свободный секс", Эйгон — "трахать сук, пить сок", Визя — "дайте вина и лего". Люди, которые никогда не хотели ни власти, ни ответственности.

Я думаю, что если бы не стоял выбор между Визей и Рейнис, Деймон бы собрал армию ради Рейнис. Он определенно предан своей крови, но чем ближе кровь, тем больше привязанность Деймона. Снова выбирая между будущем для своих внуков и семьей Рейнис, Деймон сделал тот же выбор, что и раньше.

Хотелось бы немного показать позицию Рейнис и Корлиса после прошлой части. Власть налагает ответственность, а также одаривает привилегиями. Лейна не могла пользоваться благами своего положения и не нести за это ответственность. Ты либо принимаешь это, либо отказываешься от благ. Это реальный, жестокий мир. Деймон и Рейнира потеряли своё положение и привилегии и выжили за счет драконов, связей Деймона и удачи.