Эгида с акцентом (гет)

Было ужасно жарко и душно. Вечерело, и, даже не смотря на это, летняя погода не давала жителям продыху.

Двое молодых людей, держась за руку, шагали по оживленным улицам.

— Эйви, я снова забыл, как называется сад, куда ты все обещалась меня сводить. Лувр? — спросил Регулус.

Вьен терпеливо выдохнула. За все время, что они были в дороге, Регулус умудрился забыть название шесть раз. В общем-то это было очевидно из-за обилия пережитого стресса, но Эйви сама устала не меньше и ее раздражительность можно было понять.

— Нет, Тюильри.

— Тюирли… Тьюирл… Тю… ладно, я понял. А что такое Лувр тогда?

— Лувр — это художественный музей, а сады располагаются между Лувром и рекой Сеной, — тихим голосом ответила Вьен.

Регулус шумно выдохнул, взглянув на нее уставшими глазами. Он правда старался, первый завел разговор, дабы отвлечь их. Эйви улыбнулась уголками губ и, высвободив свою ладонь, прижалась ближе, приобняв Блэка за талию. Регулус обнял ее в ответ.

Вьен было больно и некомфортно вернуться сюда, в Париж. Многое изменилось, стерлось из памяти. Она вполне была счастлива, будучи ребенком. Но сейчас, видя знакомые магазинчики, улицы, по которым они с отцом часто прогуливались. Воспоминания душили. Маму и младшего брата она похоронила, отец уже как семь лет разорвал последние связи, ведь был занят новой семьей.

У Эйви никого не осталось. Никого, кроме любимого человека, идущего рядом.

Регулус заметил нотки грусти и безысходности в ее голосе и сильнее прижал к себе. От обилия новой информации начала болеть голова. Виски противно загудели. Но он продолжал спрашивать, это помогало не думать о плохом. Блэк мечтал скорее добраться до их нового дома, где они будут только вдвоем и смогут расслабиться.

— Я тебя раздражаю своими вопросами, да? — поинтересовался Регулус, опасаясь услышать положительный ответ.

— Вовсе нет. Ты привыкнешь, запомнишь названия. Придется привыкнуть.

Регулус неустанно вертел головой в разные стороны, рассматривая архитектуру. Он даже не знал, что жизнь способна в миг измениться. Предать свою кровь, Темного Лорда. Отчаянный беглец, сумевший выбраться из кровожадных лап смерти.

Прогулка растянулась на пол часа прежде, чем они подошли к многоквартирному дому. Зайдя в подъезд, по телу пробежался неприятный холодок. Внутри и впрямь было прохладно. Серые стены, треснувшая штукатурка, потертые перила. Пахло сыростью.

Регулусу было плевать. Потому что нет ничего более прекраснее для него, как почувствовать себя, наконец, в полной безопасности. Здесь его не тронут, их не тронут.

Еще несколько месяцев назад, Блэк бы скорчился только от одного вида и наотрез отказался даже вспоминать этот подъезд. Но не сейчас, нет. Он подминался вслед за Эйви, придерживаясь перил, которые за сутки трогали большее число людей, чем он видел на светских приемах.

Ключ противно лязгнул в старом замке. Ржавые петли входной двери протяжно скрипнули, впуская двух молодых людей в обшарпанную, однокомнатную квартиру, расположенную на шестом этаже в самом центре Парижа.

— Далеко не шикарные апартаменты, ты уж извини.

Регулус на секунду опешил от ее слов и виноватой улыбки. Какая разница, если он не мог мечтать даже о таком.

— Сейчас и это похоже на роскошь, — возразил Блэк.

Но все больше походило на сказку.

Эйви отвела взгляд, не особо веря его словам и заперла входную дверь. Вспомнив каждое слово, которым Регулус описывал свой отчий дом, ей стало некомфортно. Парижская квартирка ни за что не сравниться с богатством огромного многоэтажного дома, где он появился на свет.

Вьен включила свет и Блэк смог лучше разглядеть убранство своего нового пристанища. Узкий коридор с безвкусными обоями; вместо двери ведущий в спальню — порванная в нескольких местах простыня, приколоченная на три гвоздя. Ванная комната с плесенью на кафеле и паутиной в углу под потолком, и маленькая кухня.

Сняв ботинки, он сделал пару шагов в сторону, прикрыл глаза и полной грудью вздохнул спертый, затхлый воздух. Эйви, взяв Регулуса за руку, повела его в комнату.

Небольшой диван стоял в разложенном состоянии, кажется, целую вечность. Рядом стоял стул со сломанной спинкой. В противоположной стороне старенький телевизор, покрытый толстым слоем пыли и шкаф, на котором практически везде потрескался пожелтевший лак. Окна были большими с толстыми деревянными ставнями. Прямо за ними расположился балкон.

Вьен водрузила на мягкую обивку стула свой рюкзак — единственное, что у них осталось от прошлой жизни, и плюхнулась на диван. Уставшая и обессиленная, она стянула с себя джинсы и бюстгальтер, оставшись лишь в серой, растянутой футболке и черных хлопковых трусах.

Регулус внимательно наблюдал за ней, не сводя глаз. Любуясь и боясь, что все это ложно и воображение решило сыграть с ним злую шутку. Блэк небрежно кинул свою рубашку и брюки на пол и достал из рюкзака домашние штаны.

Эйви сидела неподвижно, всматриваясь в стекло балконной двери в ожидании волшебства. Ей было семь лет, когда родители развелись. Отец съехал отсюда и жил с новой женщиной, а мама увезла ее в Англию, начав все с нуля. Слишком долго Вьен не была в родном Париже. Слишком долго не видела ночного волшебства города, на веки запечатленного детскими глазами.

— Это квартира моего отца.

Ее тихий шепот прервал гробовую тишину. Регулусу подумалось: она вот-вот заплачет от изобилия чувств и эмоций, и ухмыльнулся. Нет. Эйви не плачет. Эйви всегда все прячет в уголках бледно-розовых губ. В груди Вьен будут бушевать огненные смерчи, а на милом личике играть лукавая улыбка, в ярких зеленых глазах озорной огонек. И даже если все полетит в тартарары, огонек не потухнет.

А что Регулус? Он всегда будет готов перенять на себя ее горе, боль и отчаяние.

Блэк присел рядом с ней, со спины, аккуратно убрал выбившиеся из объемного пучка темно-каштановые дреды и прикоснулся горячими губами к нежной шее. Эйви все понимала, слова были излишни. Регулус благодарил: безмолвно, трепетно и нежно.

Двое заблудших, потерянных в лабиринтах собственного разума, сожгли последние мосты, переступив порог квартиры. Отступать назад было поздно. Отступать назад было уже незачем.

Им нечего было терять. Их ничего не держало.

Чистокровный волшебник из знатного, благородного рода, холеный и лелеянный с рождения. Обычная беспородная девчонка, которая привыкла своими силами выбираться из трудностей. Им запрещено быть вместе. Но не здесь, не во Франции, за сотни километров от Англии.

— Хочешь увидеть волшебство? — спросила Эйви, не сводя глаз с балконной двери.

Регулус, нахмурившись, взглянул на нее. О каком волшебстве она могла говорить, ведь узнала о факте его существования совсем недавно и из его уст. Сейчас его вряд ли могло что-то удивить, за последнее время его проживания в магическом мире, было слишком много удивлений, в особенности не самых приятных. Впрочем, Блэк одним взглядом выдавал немой вопрос и неподдельную заинтересованность.

— Идем.

Ее голос успокаивал, а восхищенное выражение лица заставляло сердце теплом клокотать в грудной клетке. Эйви была настоящей. Регулус вдруг вспомнил светские приемы, что проводила его семья в доме на Гриммо двенадцать; гостиную своего факультета в Хогвартсе. Маски. На всех, кого он знал, были чертовы маски. Блэк был счастлив сорвать ее, наконец, со своего лица.

Вьен, взяв его за руку, повела на балкон. И было отчего-то плевать на соседей, если те станут свидетелями их полуобнаженных тел.

Подул легкий теплый ветерок, приятно обдавая изнуренные лица. Регулус не понимал на что смотреть. Эта страна, этот город были чужды и одновременно так родны ему из-за Эйви, которая никогда не была скупа на рассказы о своей жизни в Париже.

Солнце почти ушло за горизонт, когда он увидел, как вспыхнули огни Эйфелевой башни.

— И правда волшебно, — прошептал Блэк, переполняемый восхищением.

Вьен украдкой улыбнулась его фразе. Оба завороженно любовались подсветкой огромной железной конструкции. Может слишком глупо и по-детски радоваться подобному, что происходило каждый день с приходом темноты, но им было все равно. Пара просто стояла, наслаждаясь моментом, переплетя пальцы рук в замок.

Когда совсем стемнело, молодые люди ушли на кухню. Эйви забралась с ногами на стул и задумалась. Регулус же все еще не верил в происходящее. Свет луны и огней Эйфелевой башни озарял ее непозволительно красивые черты лица в этот момент. Блэк мало, что о ней знал, но это не мешало ему влюбляться в Вьен с каждым днем все сильнее. Они редко виделись из-за его учебы в Хогвартсе и, даже не смотря на это, все равно продолжали любить и с нетерпением ждать следующей встречи.

И каждая встреча была особенной.

Ночные разговоры по душам с бутылкой дорогого вина, что Эйви без зазрения совести брала из бара, а затем они шли на улицу, сидели на крыше двухэтажной постройки и смотрели на звезды, пили из горла и смеялись. Секс в дешевом отеле, полный любви и нежности. Ссоры и летящие в стену бокалы, осколки которых они погодя убирали вместе, все еще обиженные, горделивые и молчаливые.

Регулус искренне не понимал, почему она его любила.

Беглец, с детства ненавидящий уроки французского языка, потому не интересно и глубоко все равно, что там сулило светское общество чистокровных аристократов; прогулки и игры со старшим братом были куда интереснее. Изгой, не имеющий и малейшего понятия о жизни в маггловском мире. Предатель, которому придется чуть ли не родиться заново.

Мысль, что Вьен, сделавшей для него слишком многое, придется тащить их обоих — заставляла Регулуса чувствовать себя ничтожно бесполезным.

Ведь ее жизнь была обратной стороной прекрасной сказки. Блэк ничего не мог ей предложить, кроме своей любви и поддержки, но сейчас, в сложившейся для них ситуации, этого было слишком мало.

У Эйви менялись ценности, приоритеты, их с Регулусом отношения, становясь крепче, и только нищета оставалась по прежнему стабильной.

Вьен стукнуло семнадцать, когда младший брат погиб, ввязавшись в торговлю наркотиками. Она работала барменшей в клубе у друзей и сводила концы с концами, потому что все деньги уходили на лечение мамы. Но все было тщетно и мать Эйви умерла незадолго до их побега, почти сразу же после двадцать первого дня рождения своей дочери, уступив раку щитовидной железы.

Блэк задавался вопросом: как ей удавалось не отчаиваться, смотреть в глаза трудностям и оставаться все такой же веселой и жизнерадостной?

Регулус достал из кармана штанов смятую пачку. Огонек зажигалки чиркнул в темноте, поджигая кончик сигареты. Эйви не любила, когда он курил, но решила просто смириться с этим, ругать его за вредную привычку ей попросту надоело.

Густой горький дым распространился по кухне, а Блэк предался воспоминаниям.

Пещера. Крестраж. Инферналы, пытающиеся утянуть его обессиленное тело на дно озера. Регулус не знал, как ему удалось спастись, находясь в состоянии аффекта. Выйдя из пещеры на свежей воздух, Блэк рухнул на колени; в голове что-то щелкнуло. Он, как никогда прежде, хотел жить.

Он менялся благодаря Эйви, но история с крестражем изменила его окончательно.

Гонимый страхом, что Лорд прознает о предательстве и жизнь его оборвется зеленым лучом, Регулус пошел к ней.

Ему больше некуда было идти. Старший брат отрекся от семьи. Родители, скорее всего, осудили бы, а она — хрупкая девушка, с которой он познакомился случайно, на одном из регги фестивалей, куда притащила сокурсница, подруга детства Эйви, как он потом узнал.

Вьен не оттолкнула в момент, когда он грязный, израненный и в рваной одежде явился в пустующий клуб, подошел к барной стойке и безрассудно выпалил все, что накопилось в юной душе семнадцатилетнего подростка. О магическом мире и волшебстве, о Темном маге, расколовшим свою черную душонку, ведомый желанием обрести бессмертие. О медальоне и своем поступке, чуть ли не стоящему ему жизни.

Эйви молчала, осматривая его покалеченное тело. Налила ему виски в бокал, чтобы хоть немного успокоился. А потом, с ее уст сорвались два слова, полностью перевернувшие его мир с ног на голову, подарившие билет в счастливую жизнь.

«Мы сбежим»

Блэк был в ступоре не только от фразы, сколь от ее решимости.

Регулус объяснил, что магией было пользоваться слишком рискованно, а времени становилось все меньше. Эйви тактично промолчала, собрав все свои сбережения. Выйдя из-за барной стойки, она отвела его на диван и оба приступили к обсуждению. Вьен говорила загадками. Регулус ничего не понимал, лишь следовал ее просьбам.

В банке с семейного счета Блэков он снял небольшую сумму, чтобы обменять на маггловские деньги на первое время и не вызвать лишних подозрений.

Эйви ждала его в клубе и только протянула странную тонкую книжку. Регулус так и не понял, что такое поддельный паспорт. На вопросы откуда она его взяла, Вьен лукаво ухмыльнулась.

Бросив все, они покинули Англию на рассвете.

У них не было ничего, кроме этой квартиры, пепельницы посередине стола, пачки сигарет и смятой банкноты номиналом в пятьдесят евро.

Оба не теряли надежды, что мало по малу, но все наладится.

Эйви без каких-либо трудностей устроится на должность бармена. Регулус со временем научится жить заново.

Докурив и посидев в тишине с четверть часа, пара переместилась в спальню. Наскоро застелив диван постельным бельем, найденным в шкафу, Вьен включила старенький телевизор на фон и улеглась к Блэку на теплую грудь.

— Регулус, покажи какое-нибудь заклинание. Здесь нас никто не найдет.

Ее горящие ожиданием глаза заставили улыбнуться. Регулус потянулся за ее рюкзаком и вытащил оттуда свою волшебную палочку. Тихо произнеся заклинание, с конца палочки появились голубоватый нити, преобразовываясь в патронус.

Эйви завизжала от восторга.

— Не честно! Ты волшебник, а я… слишком простая.

Регулус рассмеялся с ее наигранно обиженного вида и как Вьен старательно прятала улыбку.

— Ты удивительна.

Блэк говорил серьезно, не в силах оторвать от нее взгляда. Эйви отвечала взаимностью, взяв его холодную ладонь двумя руками и не сильно сжала.

Наконец, пришло осознание. Они сбежали, свободны. Они в Париже, и никто не посмеет нарушить их идиллию.

Эйви облизнула губы, а Регулус не смог сдержаться. Повалив ее на постель, подмял под себя, целуя шею. Залез ладонью под футболку, оглаживая податливое тело, покрывшееся мурашками, до боли родное и нежное.

Маленькая спальня наполнилась протяжными стонами удовольствия и громкими шлепками разгоряченных тел под сопровождение скрипучих пружин дивана.

Страстно, горячо, чертовски пошло. Необходимо, как глоток воды.

Окончательно уставшие, они лежали в обнимку, откинув одеяло в ноги. Блэк предварительно открыл окна на распашку. Обоим не хотелось проваливаться в сон, не хотелось, чтобы эта ночь заканчивалась. Но все когда-то, рано или поздно, подходит к концу и, отдавшись приятной неге, пара уснула.

А на рассвете Вьен уйдет в ванную, расплетет дреды и отрежет волосы под каре, после чего, сбегает в ближайший магазин за продуктами. Увидев ее с короткой стрижкой, Блэк улыбнется, обнажив зубы, и скажет, как она прекрасна.

Суетясь у плиты, Эйви приготовит завтрак и сварит ароматный кофе. Регулус, внимательно следя за ее действиями, потушит сигарету и даст себе обещание, во что бы то ни стало, сделать ее счастливой.

Примечания:

Может быть, этот фанфик перерастет в сборник, если получится написать еще пару-тройку глав о их жизни в Париже, но не сегодня.

— Я дома, — оповестила Эйви, заходя в квартиру.

Скинув обувь, она хмуро взглянула на закрытую дверь спальни и хмыкнула, в очередной раз припомнив, как они дня три не могли определиться, какую именно дверь хотят, а их ссору посреди магазина продавцы, наверное, будут помнить еще очень долго.

Подперев плечом стену, она осмотрелась. В голове все еще не укладывалось, что жизнь могла так поменяться в лучшую, более счастливую сторону.

Изменения не обошли и коридор. Новые обои темно-зеленого цвета и картина Эйфелевой башни, на которую Регулус долго заглядывался, придавали уюта. В этот раз Эйви не стала спорить, ведь аргументы, что ему просто стоит выйти на балкон и воочию любоваться достопримечательностью сколь будет угодно, не помогли. Единственное, что никак не вписывалось в преображение — это одинокая лампочка свисающая с потолка на черном проводе. Не важно, ведь в скором времени они обязательно исправят этот недостаток.

Когда разговоры о ремонте квартиры только начали набирать обороты, Регулус сразу отказался нанимать рабочих и заявил, что они сами вполне справятся. В довесок, натаскал из ближайшей библиотеки справочников и насмотрелся передач по телевизору. Ситуацию сильно усугубляло незнание языка, но желание быть полезным было куда сильнее.

Скинув рюкзак на пол, Эйви зашла в спальню.

Регулус лежал на животе на новой кровати, приобретенной в первую очередь, обложенный учебниками, и грыз кончик карандаша. Полностью сосредоточенный, он и не заметил, как Вьен вернулась с дневной смены. Как и ожидалось, она без труда прошла собеседование и теперь работала в небольшом баре через пару кварталов от их дома. Блэк же взвалил на себя домашние обязанности, а так же выбросил весь хлам, отмыл кафели, полы и стены. На вопрос Эйви, почему он просто не воспользовался волшебной палочкой, посмотрел на нее полусонными глазами и выпалил: «Ты же без магии все делаешь, мне нужно привыкать к новой, не магической жизни.» На самом деле Блэк все еще опасался использовать магию и отказывался это делать до тех пор, пока хотя бы не устроиться в филиал Французского министерства магии.

— Регулус, я ухожу — ты занимаешься, прихожу — ты занимаешься, — произнесла Вьен, качая головой.

— Чем быстрее я выучу французский, тем быстрее устроюсь на работу, — ответил Блэк, даже не взглянув на нее и продолжил что-то записывать в тетрадь.

Ему хотелось скорее закончить с ремонтом квартиры. Денег, что приносила Эйви хватило только на коридор и ванную комнату, с которой тоже не обошлось без сюрпризов.

— Ты ходил в министерство? — поинтересовалась Эйви, подойдя к кровати, и присела рядом с ним на свободное от учебников место.

— Да, — согласился Регулус, оторвавшись от занятий, и сгреб все в одну кучу, — два раза потерялся, но фонтан нашел, — добавил он ухмыльнувшись и, обняв Вьен за талию, повалил на простыни.

— Я ведь написала тебе номера автобусов, — удивленно произнесла Вьен, поудобнее укладываясь на его груди.

— Я подумал прогуляться.

За два месяца жизни в чужой стране он более или менее изучил близлежащие к их квартире районы. Каждый раз, когда Блэк выходил на улицу, без приключений не обходилось. Эйви в шутку звала это топографическим кретинизмом, на что Регулус первое время обижался, но вскоре привык и только глаза закатывал. В большом и очень людном Париже жизнь кипела круглые сутки, ведь помимо парижан, город являлся магнитом для иностранцев. И если с иностранцами все было понятно, то местные иногда вносили в жизнь Блэка красок. Одной из таких стала миловидная девушка, подсевшая к нему в баре, где работала Вьен. Было забавно наблюдать, как она пыталась флиртовать с Регулусом, а тот почти ни слова не понимал и только прятался за ободком пивной кружки, а после вовсе подлетел к браной стойке с вопросом: «Что такое телефон и почему этой девушке понадобился какой-то номер?». Эйви, задыхаясь в беззвучном смехе, кое-как объяснила ему все. Он сначала сильно удивился, затем смутился и решил остаться рядом с Вьен, периодически жалуясь ей на неудобные барные стулья.

— Так и что тебе сказали в министерстве?

— Пока у них нет для меня вакансии, — разочарованно ответил Регулус, — да и знаний языка недостаточно.

— Всему свое время, — деловито заключила Эйви, поднимаясь с постели. — Тебе стоит больше отдыхать от занятий. Кстати, через неделю будет зарплата, нужно докупить плитку в ванну и сегодня вечером привезут новый кухонный стол.

— Не к спеху, отсутствие одного квадрата на полу отлично заменяет коврик, — весело отмахнулся Блэк, уже привыкший к необычному «дизайнерскому» решению.

— Он уже месяц там лежит, — рассмеялась Вьен. Испытав легкое чувство голода она поморщилась, готовить совершенно не хотелось. Поразмыслив, уже хотела предложить Регулусу наведаться в уютное кафе соседнего дома, которое они успели облюбовать, но увидев, как его рука тянется к учебнику, строго произнесла: — Отдохни.

— Я уже отдохнул, пока варил суп. Иди поешь, — возразил он, подтягивая к себе ближе исписанную тетрадку.

— Ты сварил суп? — потрясенная Эйви застыла на месте, во все глаза уставившись на Блэка. Вспоминая, как тот первое время шарахался от бытовых приборов, в частности телевизора, периодически издающего шипящие звуки, ее шок можно было понять. Плита вовсе являлась для Регулуса одной большой загадкой, вгоняя его в недоумение от количества странных выпирающих штуковин, что регулировали мощность нагрева конфорок.

— Увидел как это делают по телевизору и подумал: раз я был хорош в зельях, то суп точно осилю. — с такой легкостью ответил Блэк, словно обладал мишленовской звездой и Вьен задала глупый вопрос. — Эйви, я хочу быть полезным, я вижу, как тебе тяжело. А теперь иди ешь.

Его серьезный тон отбил какое-либо желание противиться. Неспешно поцеловав его, она широко улыбнулась и, наспех переодевшись в домашнее, удалилась на кухню. Взяв глубокую тарелку и половник, Эйви с предвкушением от предстоящего сытного обеда, открыла крышку кастрюли и замерла. Улыбка сменилась хмурым взглядом. Отложив столовые приборы Вьен еще минуту разглядывала две целые морковки и кусок сыра эмменталь, плавающие в бульоне. Вновь вооружившись половником, она медленно размешала содержимое кастрюли. Кусочки мелко нарезанной курицы не вызывали вопросов, в отличие от спагетти, ведь если память ей не изменяла, в подобных супах использовали картофель.

— Регулус, подойди пожалуйста, — позвала Эйви и сдерживая улыбку зачерпнула морковку. Устраивать скандалы из-за неправильного супа далеко не ее стиль, а вот узнать рецепт приготовления было чертовски интересно. — Что это?

— Морковь, — остановившись в дверях, ответил Блэк, не понимая причин для подобных вопросов.

— Хорошо, — согласилась Эйви, только бы не спугнуть его, — спрошу по-другому. Почему все целое?

— Я не нашел эту штуку, которая превращает все в короткие маленькие полоски, — объяснил Регулус и слегка скис от того, что у него снова что-то не получилось, — а за картошкой в магазин было идти лень и я заменил макаронами, — добавил он, опережая ее вопросы, — да и какая разница, что там крахмал, что там.

— Терка, — сказала Вьен, дав определение диковинной для Регулуса штуке. — Можно было порезать ножом.

— Мужчина из телевизора так не делал, — раздраженно ответил Блэк и подпер плечом дверной косяк. Безусловно варить зелья было куда сложнее и потому он надеялся все сделать в лучшем виде. Однако удивить Эйви у него получилось, правда не совсем так, как планировал, но все же хоть что-то.

— А почему кусок сыра плавает?

— Как я понял, это сырный суп, — обреченно выдохнул он, устало проведя ладонями по лицу. — Мне лично было вкусно, — в свою защиту аргументировал Регулус и поспешил удалиться обратно в спальню.

Проводив его глазами, Вьен все же решилась отведать необычного варева. Блэк был прав и суп действительно оказался сносным по вкусу. Она грустно улыбнулась, перебирая кончиком ложки плавающие на поверхности спагетти и сперва не заметила, как Регулус вернулся на кухню, прихватив пару учебников и тетрадь. Периодически бросая на него кроткие взгляды, Эйви старалась проглотить ком в горле.

Когда долго не получаешь любви, заботы или удовольствия от простых вещей — начинаешь черстветь. Так уж вышло, что ей достался самый жизнерадостный темперамент и в какой бы ситуации она не оказывалась, энтузиазм и оптимизм агрессивно вытесняли грусть. Но что, если это приятная, светлая грусть? Эйви хорошо понимала Блэка, ведь такому, как он, сложно перестроить свои жизнь до неузнаваемости. Его упертость и эгоизм хоть и вытекали в нужное русло, но он стал даже слишком предвзято относится к себе. Попросту осознал, каким на самом деле тяжелым являлся обычный мир. Обычный, магловский, спасший его жизнь. Он это ценил, ее ценил, и Вьен было достаточно.

Она вдруг вспомнила его самый первый взгляд, обращенный в ее сторону. Отсутствие интереса в серых глазах с толикой презрения не отпугнуло, а наоборот заинтересовало Эйви. От девчонки в разноцветных кедах, рваных джинсах, белой майке и с двумя объемными пучками собранных дред, Регулус шарахался, словно от прокаженной. Противился и раздражался, как только она делала попытку завязать разговор. Он то сразу ей понравился. Только вот на регги-фестивалях так не принято себя вести и ему пришлось на несколько часов стать одним целым со всеми присутствующими, стать одной семьей. Первые коктейли из ее рук он принимал с таким видом, словно в бокалах плескался первородный яд.

Когда заиграла очередная песня альбома Led Zeppelin — «Houses of the Holy» Регулус уже достиг нужной кондиции и она потащила его танцевать, игнорируя ленивые протесты.

В перерывах между пьяными поцелуями Регулус улыбался и до хрипоты подпевал, не зная слов. Эйви ломала все его стереотипы. Постепенно, ненавязчиво, рисуя новое мировоззрение. Он ощутил это спустя месяц на уроке зельеварения, трудясь над котлом. Ему вдруг резко стало не хватать надоедливой девчонки в разноцветных кедах. Интерес? Влюбленность? Или же он наконец получил от жизни то, что подсознательно хотел? Гордость семьи, беспрекословно стремился оправдать все надежды матери с отцом. Долго противясь безрассудной идее, он все же сбежал на выходные из замка вместе с сокурсницей и очутился в клубе. Скорее это был гадюшник, насквозь пропахший марихуаной и крепким алкоголем, и увидел ее, с улыбкой и задором в глазах протирающую бокалы.

Эйви заряжала его подобно батарейке, передавая свои эмоции; помогала двигаться дальше не смотря ни на что. С детства удушенный заботой и специфической любовью родителей, которых волновала лишь одна выработанная столетиями программа: «Частота крови превыше всего, ты не должен оступиться, как это сделал твой старший брат». Эйви дарила свою любовь по-другому. Наверное поэтому он пришел к ней в тот злополучный вечер, разочаровавшись в своем лидере и всех, кто разделял его взгляды, не видя очевидной тирании и жестокости.

— Эйви, — обеспокоенно позвал Регулус, заметив застывшие в ее глазах слезы. Бросив учебники, он подошел к ней и опустился на корточки, заключив ее ладони в свои. — Тебя так мои кулинарные способности расстроили?

— Нет, все нормально, — отмахнулась Вьен, опустив взгляд, — просто представила свою жизнь, не поцеловав я тебя на фестивале или не разочаруйся ты в Волан-де-морте.

— Ничего бы не изменилось, — резко заверил Регулус, не смотря на возникший внутри холод, — я люблю тебя и ни за что бы не бросил.

— Тогда зачем пошел в пещеру? Ты мог умереть, — растерянно спросила она, много раз не решаясь задать этот вопрос. Стало так больно, ведь не стань его, жизнь только больше полетела в пропасть на огромной скорости.

— Я, — произнес Регулус и замолчал, ведь в тот момент даже не вспомнил о ней, — я хотел сделать хоть что-то правильное в своей жизни, — выдавил он из себя. — Может показаться, что я подумал о тебе, только когда была нужна помощь, но это не так. Я пришел, потому что хотел, чтобы меня выслушали без упреков и разочарованных взглядов.

Согласно помотав головой, Эйви вытерла слезы и шумно вздохнула, внимательно глядя ему в глаза, сравнивая. Там не было презрения, лишь неподдельная тревога с толикой вины и теплота. Поддавшись вперед, она заключила его в объятия и легонько поцеловала в шею. Просто устала, расчувствовалась. Пора заканчивать лирическую паузу, ведь впереди два выходных и вся жизнь с любимым человеком.

— Ты обещал куда-нибудь сходить со мной сегодня, — напомнила Эйви, выпрямившись на стуле.

— Тогда почему ты все еще не одета? — поинтересовался Блэк, поднявшись на ноги, и отнес ее тарелку в мойку, как обычно забыв замочить.

Еще на прошлой неделе они запланировали погулять и настала пора воплотить планы в реальность. Одеваясь под ненавязчивую музыку из стареньких колонок, Эйви пыталась одновременно делать две вещи: читать список мест, где Регулус еще не был и отбиваться от его же приставаний.

— Предлагаю сходить в Люксембургский дворец, — огласила Эйви, старательно игнорируя нежные проглаживания на своих бедрах.

— А ближе ничего нет? — спросил Блэк, заглядывая через ее плечо в лист со списком.

— Марсово поле, дворец Шайо, Дом инвалидов, — перечисляла Вьен, — еще можно доехать до Собора Парижской Богоматери.

— Дом инвалидов? — ужаснувшись, Регулус обошел Эйви, встав перед ней, и осмотрел с ног до головы, пытаясь понять, все ли с ней хорошо. — Зачем смотреть на инвалидов? Или у тебя там родственники?

— Это архитектурный памятник, — поспешила успокоить Вьен, прыснув с его выражения лица. — В тысяча шестисотом его построили для армейских ветеранов, а сейчас там музей и гробница Наполеона. Давай туда сходим.

Тактично промолчав, Блэк решил больше не задавать вопросов и лишь согласно кивнул, продолжив собираться. Он и до этого считал некоторые названия очень сложными и странными, и искренне не понимал, почему нельзя все называть попроще и не так отталкивающе. Будь он проездом, вряд ли пошел туда на экскурсию.

Думал он так, пока не увидел огромную Эспланаду.

В центре расположились две проезжие полосы с пешеходными дорожками, а по обе стороны от дороги раскинулись обширные газоны и аккуратные ряды деревьев. Благодаря Эспланаде открывался красивейший вид на протяженный фасад Дома инвалидов. Неторопливо прогуливаясь, Регулус не переставал удивляться и забавлял Эйви специфичной единицей измерения: в домовиках. Вот и сейчас глядя на газон, постриженный травинка к травинке; деревья, высаженные будто по линейке, он рассуждал, какое количество домовых эльфов понадобилось, чтобы держать столь огромную площадь в таком отменном состоянии. Думать о том, что за всем этим ухаживают простые смертные, он просто не мог, сразу становилось не по себе и даже доводы Эйви, что речь идет не о пяти и даже не десяти людях, ему не помогали.

Перед фасадом здания они ненадолго остановились. Регулуса сильно заинтересовали ряды старинных пушек, а потому он медленно расхаживал от одной к другой, внимательно разглядывая каждую. Пока он это делал, Вьен постелила свою легкую ветровку и уселась прямо на газон.

— Регулус, ты же не будешь рассматривать все, — окликнула Эйви надеясь на благоразумие Блэка, — их тут шестьдесят штук стоит.

Оторвавшись от пушек, Регулус все же послушался наставлений и, купив билеты, они, наконец, вошли внутрь.

Первым делом посетили музей армии. В отделе древнего вооружения задержались на долго и Эйви в какой-то степени даже пожалела прийти сюда после смены, потому как Регулусу было интересно абсолютно все. После часа прогулки она потеряла счет табличкам, которые Блэк просил переводить. Но кое-что ей все же пригодилось. Отец был учителем истории и перед сном она слушала далеко не детские сказки, так что обошлись без гида. Она рассказывала о разных эпохах, начиная от палеолита и заканчивая концом семнадцатого столетия. Может не совсем точно и в некоторых местах даже не верно, однако это не мешало Регулусу с интересом впитывать информацию и периодически задавать вопросы.

Многое они все же не успели посетить и договорились вернуться сюда на следующей неделе. И на этот раз зачинщиком являлся Блэк, учитывая его энтузиазм за все время прибывания в здании. Эйви даже не удивилась, лишь надеялась, что он больше не станет просить ее переводить каждую табличку.

— И все же, почему Дом инвалидов, а не ветеранов? — задал вслух риторический вопрос Регулус по пути домой.

— Спроси у Людовика четырнадцатого, — устало хмыкнула Эйви, еле перебирая ногами и противно шаркая подошвами кед по асфальту.

— Правда можно поговорить с ним? Он сделал себе портрет? — удивился Блэк. Два совершенно разных мира все еще смешивались в его голове.

— Так мы останавливались возле его портрета, — произнесла Вьен, с опаской поглядывая на Регулуса. Тогда то до него и дошло, чтó за глупость он сморозил, и шепотом стал рассказывать Эйви про волшебные портреты, чтобы больше не вводить ее в замешательство.

Вернувшись в квартиру, она первым делом пошла принять душ. Горячая вода приятно хлестала по коже, согревая и расслабляя напряженные мышцы. Потянуло в сон. Ополоснувшись от пены, она сладко зевнула и, надев растянутую домашнюю футболку, вышла из ванной. Решив добить свое состояние сладким чаем, Эйви зашла на кухню и остановилась в дверях, любуясь представленной взору картине: Регулус, обнаженный по пояс и с сигаретой в зубах восседал на полу сосредоточено прикручивая ножку нового стола; старый стоял у стены аккуратно разобранный.

— Здорово, — тепло улыбнулась Вьен, проведя ладонью по столешнице, как только Блэк закончил сборку. Встав у плиты, она тут же почувствовала его теплые ладони на своем животе.

— Проверим на прочность? — ненавязчиво спросил Блэк, оттянув рукав ее футболки, и поцеловал в открытое плечо.

— Завтра, я очень устала, — лениво отмахнулась Эйви, повернувшись к нему лицом.

Не желая слышать отказа, он подхватил ее на руки и, сделав пару шагов, опустил на гладкую столешницу.

— Я хочу сейчас, — не терпящим возражения тоном отозвался Регулус, властно придвинув ее к себе за бедра, и провел кончиком языка по шее.

— Нетерпеливый эгоист, — укоризненно прошептала Вьен, чувствуя его нарастающую эрекцию. Изнывая от желания и послав усталость куда подальше, она обхватила его ногами.

— И на что ты рассчитывала, придя ко мне в одной футболке? — поинтересовался Регулус, расплывшись в нахальном оскале. В его глазах было глубокое чувство, гораздо большее, чем похоть, но он упрямо продолжал провоцировать ее. — К тому же ты сама меня таким сделала или мне напомнить, что ты творила своим языком на фестивале?

Вместо ответа она демонстративно облизнула губы и чуть приоткрыв их стянула футболку.

Проведя ладонью вверх по ее шее, Блэк зарылся пальцами в каштановых прядях и притянул ближе, вовлекая в поцелуй. Медленно, сладко и чувственно, пряча усмешку в уголках губ. Неторопливо спускался ниже, оставляя теплые следы на шее, ложбинке, животе. Сдавленный стон удовольствия только сильнее разжег клокочущее внутри чувство. Регулусу нравилось ее слушать, доводить до беспомощности. Нравилось чувствовать давление, когда она с силой сжимала его волосы, стоило начать помогать себе пальцами. Отстранившись, слух обдал досадный вздох. Он улыбнулся, облизнув губы и поднялся на ноги широко разведя ее колени.

Вцепившись в его плечи, оставляя красные полумесяцы от ногтей на бледной коже, Вьен старалась не срываться на крики каждый раз, когда он доводил ее до исступления. Вот только с каждым глубоким толчком становилось откровенно плевать, и потому она больше не сдерживалась, с головой ныряя в омут удовольствия.

Плохо соображая, картинка происходящего прояснилась уже в спальне, куда Регулус отнес ее, обессиленную, но чертовски довольную. Удобно устроившись у него под боком, она, наконец, отпустила все насыщенные эмоции, провалившись в сон.

В прочем, этот день не мог закончиться иначе.