Мороз по коже (джен)

Серое небо затянуто тощими белыми рубцами. День отнюдь не солнечный, но яркие листья, беспорядочно разбросанные под ногами, скрашивают серость, которую видит Лея.

Сегодня Лея и Йоханна договорились встретиться перед отъездом последней в Берлин и немного расслабиться.

Девушки знакомы с самого детства. Вместе ходили в детский сад, учились в одном классе, да и их родители были в хороших отношениях друг с другом.

Йоханна — ценитель искусства, обожает классическую музыку и балет. Имеет миловидную внешность: утончённое личико, подчёркнутое острыми скулами, большие зеленые глаза и тонкие алые губки. Волосы каштанового цвета, но на солнце отливают рыжинкой.

А Лея неплохо катается на скейтборде и любит лазить по заброшенным домам и делать их фотографии, что Йоханна считает очень странным и неженственным занятием.

Лея немного выше Йоханны, а лицо у неё более округлое. Девушка любит носить порванные джинсы и джемпер. Волосы у неё достаточно длинные и густые, но постоянно несобранные.

Да, наверняка вам сейчас кажется, что они очень разные, ведь одна обожает классику, в то время как другая прыгает по гаражам. Но они, к примеру, обе обожают отжигать под рок-музыку, а ещё у обеих вся комната заклеена плакатами «Green Day».

Ещё они обе каждой частичкой своего тела ненавидят брокколи. Видите, как много общего!

И одна, и другая мечтает путешествовать на закате своей жизни, когда заняться будет нечем.

Йоханна обычно всегда приходит вовремя, но сегодня почему-то опаздывает. А Лея сидит на скамейке и ёжится под резкими порывами ветра.

Для чего был создан этот мрачный, сероватый день? Холод пробирает до костей, а лицо становится красным. Кто придумал осень?

— Замёрзла? — улыбнулась Йоханна, аккуратно дотронувшись до плеча подруги.

— Ещё бы! Наконец-то ты пришла! — возмущённо воскликнула Лея. — Мне кажется, или в Кёльне самые холодные осени?

Лея восхищённо посмотрела на подругу. Йоханна была такой миниатюрной и нежной. Почему раньше Лея этого не видела? Наверное, это лишь сентиментальный порыв, ведь Йоханны целых два месяца не будет, и Лея будет тосковать.

— Ты, кстати, вернёшься точно к декабрю? К Рождеству, да? — поинтересовалась Лея, допивая кофе.

Но Йоханна смотрела сквозь Лею и шевелила губами.

— Йоханна? — нахмурилась Лея. — А зачем вам в Берлин?

— М? Нам нужно торопиться, Лея. Я же взяла два билета в кино! — лучезарно улыбнулась та. — Сеанс вот-вот начнется.

Небо становилось всё более серым и жёстким. На него не хотелось смотреть. Оно отбрасывало эту серость на красивые дома, уютные кафе и на лицо Йоханны.

Она как будто куда-то торопилась. Семенила ногами и прерывисто вздыхала. Волосы развевались на ветру, а тонкие губы сжимались всё сильнее.

— Тебе холодно, Ёхи? — тревожно спросила Лея. — Можем вернуться в кафе... К чертям этот фильм!

Йоханна резко остановилась и подняла глаза к небу:

— Не хочу уходить, — сказала Йоханна и глубоко вздохнула.

— Ёхи... Ты издеваешься? Ты и моргнуть не успеешь, как вернёшься и будешь мечтать свалить с пары по философии в университете! — засмеялась Лея и обняла подругу за плечи. — А потом Рождество и катание на коньках, — загадочно произнесла девушка.

— Да, ты права, — Йоханна смахнула слёзы и попыталась улыбнуться.

Лея удивилась, что Йоханна так расстроилась из-за какого-то отъезда. Она вообще редко видела подругу плачущей. Роль сентиментальной и эмоциональной из них двоих играла Лея. А Йоханна всегда была тверда и флегматична.

Лея плюхнулась на мягкое сидение, не прекращая вертеться из стороны в сторону.

— А что за фильм будет? — недовольно спросила она.

— Да хер его знает, — пробормотала Йоханна, шморгнув носом.

Лея ошарашенно посмотрела на подругу и начала кашлять, потому что подавилась газировкой. Она согнулась пополам, пытаясь откашляться.

— Ты как? Нормально? — встревожилась Йоханна и стала стучать по спине Леи.

— Лучше не бывает, Ёх... — и девушка снова стала кашлять.

Во время сеанса Лея смеялась и пыталась развеселить Йоханну, но та словно витала в облаках. Она смотрела на Лею, но будто через, сквозь.

— Мне кажется, этот парень снимался где-то ещё... Хм... — задумалась Лея. — Он тебе не знаком?

— Да-да, знаком... — ответила девушка и снова уставилась на экран.

— И из какого же он фильма, Ёхи? — заинтересовалась девушка.

— Кто? — спросила Йоханна.

— Как кто, Ёхи? Актёр! — Лея рассмеялась и пихнула подругу в бок. — А не заболела ли ты, Йоханна Хёрмер? Ты сегодня весьма рассеянна! — кривляясь, спросила Лея.

Фраза «весьма рассеянна» всегда говорилась Йоханной в сторону Леи. Но сегодня девушки поменялись. И это жутко смешило Лею.

Сеанс закончился, и девушкам пришлось выйти из теплого кинотеатра на холодную улицу.

Ветер аж свистел. Обе пытались уложить свои волосы, но ничего не получалось.

— Ещё немного, и меня благополучно сдует куда-нибудь! — пожаловалась Лея, украдкой взглянув на подругу.

— Да... Ветер сегодня очень сильный.

— Куда пойдем? — спросила Лея и снова стала кашлять.

— Наверное, пора домой.

— Как? Уже домой? — Лея приподняла брови. — Ты обещала мне фотосессию!

Йоханна замедлила шаг. Да, она и вправду обещала подруге фотосессию перед отъездом. Но погода портилась, да и настроения совсем не было.

— Да... Но погода ужасная. Холодно.

Лея, не моргая, смотрела на подругу.

— Мне кажется, что что-то не так, — серьезно сказала Лея. — Я думала, что в эти выходные будет отличная погода. Но Кёльнский парк нас надурил, Ёхи.

Йоханна махнула подруге, и обе направились к скамейке.

— Давай тут посидим, — попросила Йоханна.

— Как скажешь. Правда, скамейка холодная, — ответила девушка.

Йоханна смотрела вдаль, на прозрачную, мелкую морось. На этот раз ветер дул в спину, а не в лицо.

Лее очень хотелось что-то сказать подруге, но она, как могла, себя сдерживала. Ей почему-то казалось, что лучше промолчать. Девушка ощущала это напряжение, натянутость, замкнутость, напоминающую плотное, тяжёлое покрывало. Но она упрямо убеждала себя, что всё идёт так туго из-за предстоящего отъезда Йоханны.

— А помнишь, как мы катались тут на велосипедах? — внезапно спросила Йоханна. Лея удивилась и тоже спросила:

— В детстве?

— Да, — ответила девушка высоким голосом. Лея медленно повернула голову в сторону подруги и ужаснулась, потому что на секунду ей показалось, что кожа Йоханны совершенно белая, промёрзлая. Долю секунды Лее не хотелось смотреть на лицо подруги.

— А помнишь, как ты искала свою красивую заколку? Ты ещё думала, что потеряла её в траве, — медленно произнесла Йоханна, остановив взгляд на своей обуви. — Ту самую, что тебе подарил покойный дедушка.

Лея нахмурила свои густые тёмные брови и смутилась ещё больше. Она почувствовала вдруг, что не хочет отвечать подруге. Были темы, которые для обеих были табу. Мрачные мысли набросились на Лею, словно изголодавшиеся зверьки, проговаривая: «А помнишь? Никогда не забывай, дорогая, как ты подвела дедушку. Не забывай, как обещала хранить эту заколку до смерти». Девушка очень хорошо помнила этот день. Лея дорожила этой вещью, подарком покойного Фредерика Шнайдера — храброго военного, который души не чаял в своей внучке-сорванце.

Молчание длилось уже неприлично долго, и надо было что-то говорить. Но вот одно обстоятельство... Хотя Лея и обладала уникальной способностью обращать самое мрачное в шутку, сейчас она и не думала об этом.

Девушка молчала с минуту и проговорила так, словно что-то ей мешало:

— Конечно, помню, Йоханна.

Йоханна содрогнулась, услышав суровый голос подруги и почувствовав холодный ветер, который, казалось, хотел унести её куда-нибудь подальше. Девушка ощущала дискомфорт. Чувство, когда кажется, что в животе порхают бабочки. Но эти бабочки не имели ничего общего с приятным волнением. Что-то жуткое подкатывало к самому горлу, и девушка этого испугалась. Она почувствовала резкую боль в солнечном сплетении. Йоханна не могла контролировать тревогу, охватившую её разум и также не могла подчинить себе своё же тело. Оно содрогалось, и ветер тут был ни при чём.

— Она у меня. С того самого дня, — жёстким голосом сказала Йоханна.

Девушка расстегнула куртку и достала из внутреннего кармана небольшую вещицу, обмотанную белым платочком. Йоханна протянула вещицу Лее. Та даже не обернулась, а выхватила вещь из руки подруги. Нижняя губа у неё задрожала. Девушка упрямо смотрела вперёд. Она не могла позволить себе посмотреть в глаза Йоханне.

— Я помню, как ты рыдала, — тихо, однако пытаясь говорить громче, чем воющий ветер, произнесла Йоханна. — Заколка была для тебя огромной ценностью, — высоким подрагивающим голосом продолжала она. Ветер не щадил и без того слабо державшуюся на полуголых деревьях листву, и было ужасно холодно, но Йоханна забыла застегнуть куртку, и теперь было совсем непонятно: голос её дрожит из-за волнения или из-за сильного холодного ветра?

Лея всё ещё сохраняла угрюмое выражение лица. Ни один мускул на её лице не дёрнулся. Она взглядом сверлила дыру в воздухе. Перед глазами пробегало много кадров, серых, давно забытых и пережитых, но сейчас они отдавались с особой силой и болью.

— Ещё...— Йоханна старательно пыталась скрыть дрожь в руках. — Это я выложила браслет Дерека перед матчем из твоей сумки.

Йоханна рвано выдохнула и сглотнула, видимо, пытаясь ещё что-то сказать. Девушке была противна мысль, что рано или поздно ей придется взглянуть подруге в лицо. Но последнее Йоханна решила сказать, глядя Лее в глаза:

— Это лишь малая часть всех гадостей, которые я тебе сделала. — Йоханна, сделав усилие, повернула голову к подруге, но та даже не шевельнулась. Лея держала руки в карманах и, не моргая, смотрела вдаль. — Я завидовала тебе, потому что Дерек нравился и мне тоже, но на меня он никакого внимания не обращал. — Украдкой взглянув на лицо подруги, Йоханна добавила: — Мне очень жаль.

Это событие в жизни Леи имело очень важное значение. Лея как-то ходила на занятия по волейболу при университете и познакомилась там с Дереком Мишце. То был высокий, хорошо сложенный парень с добродушным лицом и отменным чувством юмора. В нём одновременно сочетались физическая сила тела и нежная натура. Он не был ловеласом, за которым бегает пол-универа. Он умел слушать, доводил начатое дело до конца. Внешность его была самой что ни на есть обычной. Ничего особенного, на первый взгляд. Нос весь в веснушках, рыжие волосы и голубые глаза. Но если добавить к этому все вышеперечисленные достоинства, то получается весьма занятный молодой человек. И все те, кто знал Дерека поближе, не могли не признать его одним из самых привлекательных парней университета, даже несмотря на то, что черты его лица были самыми обычными. Незаметно Лея и Дерек начали проводить много времени вместе, ходили на матчи, он приглашал её в кафе, познакомил её со своими родителями. И через несколько месяцев они стали встречаться.

Дереку пришлось столкнуться с одной неприятной чертой характера Леи. Девушка оказалась очень ревнивой. Причём ревность распространялась не только на других девушек, но и на волейбол! Страсть Леи к волейболу ослабела, и девушка погрузилась в учёбу. А тем временем Дерек посвящал своему хобби почти всё свободное время. Лея стала упрекать парня и злилась даже больше, чем если бы застукала его с девушкой! Ну, ладно... Это уже перебор. Но вот в чём фокус: девушка стала понимать, что ревновать Дерека к другим девушкам глупо, так как он и не собирался ей изменять, потому что он был не из тех, кто бегает за каждой короткой юбкой. А вот волейбол стал вполне реальным её противником, потому что иногда вместо того, чтобы прогуляться с Леей, Дерек предпочитал поиграть в волейбол. Но такое бывало нечасто. Тем не менее Лея и Дерек стали часто ссориться.

Однажды у Дерека намечался крупный матч. Но Лея, конечно же, была не так воодушевлена, как Дерек. И парень попросил Лею обязательно взять с собой его счастливый браслет, который он на время дал ей. И Лея взяла его. Но перед самым началом матча обнаружилось, что его нет в её сумке. «Но я помню, что брала его, Дерек! Честное слово!» Итак, тот матч команда Дерека проиграла. Парень был очень расстроен по этому поводу, ведь это был шанс утвердиться на арене и двинуться вперёд.

Дерек простил, конечно же, Лее эту оплошность. Но отношения их резко стали ухудшаться. Дерек был более терпеливым, чем любой парень в его возрасте, но капризы Леи, основанные ни на чём, выводили его из себя. А Йоханнна выполняла весьма занятную функцию: вместо того, чтобы как-то сгладить углы, как-то поддержать Лею, она постоянно говорила, что Дерек — эгоист, да ещё такой, каких мир не видывал. И в итоге Лея во время очередного скандала выпалила, что лучше им расстаться. Дерек поднял руки, как будто сдался, и замолк. Он тихо вышел, и так же беззвучно закрылась за ним дверь.

С тех пор они больше не общались. Лея была горда, а ещё её упорно поддерживала Йоханна. А Дерек просто устал от скандалов и решил, что если Лея сама предложила расстаться, то они и вправду друг другу не пара. И твёрдо решил больше не смотреть на Лею, как на девушку.

Спустя месяц Лея осознала, что во всём, что случилось, виновата только она. И груз вины медленно, но верно опустился на её плечи. Она не спала ночами, плакала, пыталась что-то придумать, но так и не решилась написать Дереку. Так прошли долгие восемь месяцев. А потом Дерек начал встречаться с некой Мадлен Штольцфус. И это окончательно убило Лею.

С тех самых пор сердце Леи болезненно ныло, когда она случайно где-нибудь видела Дерека и Мадлен вместе. И поэтому Йоханна никогда сама не начинала эту тему с Леей. Только если Лея сама этого хотела.

И вот. Лея сидит и пытается не заплакать, выслушивая чистосердечное, точнее будет сказать, уже два чистосердечных признания. Лея только опомнилась от первого ужаса, в котором ей призналась Йоханна, про заколку. Но это хотя бы было давно. А тут ещё и Дерек...

Ветер завывал, терзал бедные, уставшие деревья. Лея вцепилась в скамейку, глаза её остановились и смотрели куда-то невидящим взглядом. Йоханна молча ждала приговора.

— Мне нет оправдания ни в первом случае, ни во втором, — подрагивающим голосом сказала Йоханна. — Ты вправе возненавидеть меня настолько, насколько посчитаешь нужным. — Ветер свистел так сильно, что слова становились еле различимыми. — Но я должна была исповедаться. Боюсь, что это одна из моих последних возможностей это сделать, — продолжала девушка. — И я решила не откладывать.

Пару секунд Лея пыталась вникнуть в суть того, что только что услышала. Но в голове стоял такой гул! От ветра, от воспоминаний о Дереке под ручку с Мадлен, от воспоминаний про тот солнечный день, когда она узнала, что дедушка умер.

Лея вдруг подскочила.

— Что за вздор ты несёшь? — крикнула она. От её оцепенения не осталось ни следа. — Что ты хочешь этим сказать? Если ты решила покончить жизнь самоубийством из-за чувства вины, то не бойся, мне такие жертвы не нужны! Я найду в себе силы и сама тебя прикончу, стерва! — Лея кричала, размахивая руками. Волосы у неё спутались: то ли от ветра, то ли от того, что она чересчур активно двигалась.

Йоханна вздрогнула и часто заморгала.

— Отчего ты молчишь?! — кричала Лея. — Да как ты могла, чёрт бы тебя?! Это ж уму непостижимо! Ты чёртова идиотка, Йоханна!

— Пожалуйста, не кричи, Лея. Здесь люди.

— Люди? Ты беспокоишься о людях? Ты беспокоишься о том, что о тебе подумают? Тогда ты просто на голову пришибленная, если решилась такое мне выложить вместо того, чтобы сохранить эту тайну до конца своих... Своих дней!

— Я и сохранила. До моих последних дней, Лея. Я больна. Раком.

Лея всё ещё что-то кричала, но ей снова понадобилось несколько секунд, чтобы осознать сказанное подругой.

— Какой рак, Ёхи? Ты пытаешься меня разжалить?

— Нет, у меня рак поджелудочной железы. Я еду на операцию в Берлин. И не знаю, что меня ждёт. Я... Я должна была тебе сказать раньше... — Йоханна запнулась и всхлипнула. — Прости, Лея, за всё... Прошу! Если хочешь, можешь сейчас меня убить... Я разрушила тебе жизнь. Ты не должна прощать! Я так не могу, я ужасная. Я умру... Я обязательно умру, Лея. Это расплата.

Лея упала на колени перед Йоханной и пыталась поймать её ледяные руки, но девушка бредила и дёргалась из стороны в сторону. Йоханна безудержно зарыдала. Лицо её скривилось в судороге, а руки всё так же дрожали.

— Ёхи... Я всё прощаю, Ёхи... — шептала Лея. — Всё. Ты виновата, но я всё прощаю, слышишь, Ёхи? Я буду всегда рядом. Что бы ни было, Ёхи. Ну хватит, не плачь! Что ты говоришь! Никогда тебя не брошу и всё прощаю. Всё прощаю.

Йоханна была так измотана, что уснула, откинувшись на холодную неудобную спинку скамейки. Блёклый свет фонаря освещал измученное лицо, на котором блестели дорожки слёз. Девушка дышала беспокойно.

Лея поднялась с мокрого асфальта, села на скамейку, сняла с себя куртку и укрыла подругу. Потом поёжилась и вздрогнула.

Йоханна и не думала просыпаться, и Лея сидела рядом, широко расставив ноги и запустив руки в волосы. То были их последние выходные, проведённые вместе, на долгое время.