Лягуха-путешественница Сацука (джен)

Напряжение в сети скакнуло прямо-таки со спецэффектами: лампа накаливания ослепительно вспыхнула и погасла навсегда, оставив напоследок немного дыма и неприятного запаха. Вечер переставал быть томным. Я покосилась на ноутбук. На него скачок напряжения никакого серьёзного влияния, очевидно, не оказал, зато УПС заорал, как будто его резали. Вот тебе и светомузыка. Автоматы в щитке сработали, и электричество восстановилось, в принципе, во всех приборах. Но вай-фай отпал — надо было перезагрузить роутер. И УПС, будь он неладен — всегда требовал перезапуска после скачков. А они что-то зачастили.

Тысячу, а то и все две, раз говорила себе работать с ноутом хотя бы на подставке. Но погоды нынче прохладные стоят, так что я снова поставила этот мини-генератор тепла прямо на колени. И казалось бы, до роутера и УПСа два шага всего, что могло пойти не так? А всё. Потому что если встать с ноутбуком в руках и идти вперёд не глядя, одной рукой пытаясь вдобавок строчить фанфик, невозможно без происшествий добраться из пункта А в пункт Б. Тем более, если у тебя дома живёт лошадь, которую по какой-то нелепой случайности зовут собакой и которая всегда оставляет свои игрушки в самом проходимом месте. Наступив на резко пискнувший мячик, я исполнила невероятно зажигательный акробатический этюд «Уж на сковороде», завершившийся грациозным падением бревна лицом вниз. В качестве музыкального сопровождения были писк УПСа и родной трёхэтажный, оборвавшийся, впрочем, на полуслове.

Когда я пришла в себя, я всё ещё находилась на полу. И пол этот был твёрдым — он довольно болезненно упирался мне в тазовую кость. Лишь бы она была не сломана. Мысли в моей голове работали медленно, как будто пытаясь плавать в клею. Я силилась сосредоточиться. Итак, я лежала на животе, и руки, в которых был ноут, под ним. Я сразу подумала, что это плохо, но не сразу поняла, почему. А потом как поняла… Мне захотелось даже пасть обратно в беспамятство, чтобы только не сталкиваться с суровой реальностью. Хотя я ещё не знала наверняка, вряд ли можно было сомневаться в том, что мой отважный старый комп пал смертью храбрых.

— Эй, ты очнулась? — раздался голос откуда-то сбоку.

Я медленно достала руку из-под живота, не обнаружив там, как ни странно, никаких осколков, и показала большой палец. Ещё через секунду из клея выплыла мысль, что голос хоть и был знакомый, но дома у меня звучать не мог. В смысле, мог, но не живьём. Я серьёзным усилием воли заставила себя открыть глаза и поднять голову. Что-то было не так. Я напряжённо моргнула, пытаясь осознать, что именно было не так с картинкой перед глазами, но мои мысли слишком слиплись, чтобы я могла это понять. Медленно до меня дошло, что я не дома. На больницу тоже было непохоже. Да и какое-то свербящее ощущение неправильности картинки… я была почти готова подняться, когда мой взгляд набрёл на человека. И тут-то всё в моей голове сошлось: хотя человек определённо был живым и вполне нормально двигался, это было изображение человека. Мир стал плоским. Более того, это даже не был мой мир. Клейкие мысли взорвались, и я снова погрузилась во тьму.

В следующий раз я пришла в себя уже не на полу, что несомненно было плюсом. Однако я находилась всё там же, и это определённо был… не то чтобы минус, но определённо не плюс. Я поняла это по голосу, всё тому же, говорившему с самим собой, ещё до того как заставила себя открыть глаза и проявить признаки жизни.

— …откуда мне знать? — спросил голос с более низким подтоном. — Посмотрела на меня и вот.

— Гин-сан, ты не настолько обворожителен, чтобы женщины при виде тебя в обморок падали…

— И сами в штабеля укладывались, — тихо пробормотала я.

Нереальность происходящего снова взорвалась в голове. Не могло такого быть, чтобы я вдруг попала в какой-то другой мир. Не бывает так. Не существует в мире ни призраков, ни порталов в иные миры, ни прочей всякой мистики и магии. А тому, кто утверждает обратное, надо голову проверить — возможно, там пора тараканов травить. Так что… Да ну не может такого быть! Бред это! Температура у меня, галлюцинации… Что угодно! Но реальностью это быть не может!

Я перевернулась на спину и со свей дури ущипнула себя за предплечье. Прям вот очень сильно и проворотом. И это было так больно, что я невольно заскулила. Но хуже было только осознание, что это реальность. И никуда мне от неё не сбежать. Хотя, может…

— У нас возник небольшой спор, — снова заговорил голос с более низким подтоном, которого второй звал Гин-сан. — Ты упала в обморок из-за меня?

— Я умерла… — вместо ответа мрачно изрекла я, рассматривая потолок. — И попала в Ад. Всех нормальных грешников черти с вилами будут пытать, а я буду вечно вариться в собственных фанфиках… За что?..

Надо было молчать. Потому что озвучивание как бы делало сказанное правдой. Ужасной правдой, которой мне не хотелось смотреть в лицо. Впрочем, мне и в другие её части смотреть не хотелось. Но было поздно. Я сказала это вслух. Оставалось только надеяться, что вот-вот прозвучит что-то вроде: «Разряд», — и я очнусь среди нейтральных стен городской больницы.

— Кто я? — в чём смысл жизни? Одни ли мы во вселенной?

— Я, конечно, не эксперт, — снова заговорил Гин-сан, и я буквально физически ощутила, как он осмотрел меня с ног до головы. — Однако я уверен, что ты можешь быть только Мери-Сью.

— Что? — я вскочила сразу на ноги. Видимо, за взметнувшимся в ультразвук голосом.

— Что? — переспросил Гин-сан. — Ты неканонный персонаж с фансервисными формами, волосы ярко-синие до колена — и это наверняка твой натуральный цвет. Кем ты ещё можешь быть? Тебе только переодеться надо из этих штанов и толстовки в мини-юбку и топик. И будешь прямо…

— Ни за что! — оборвала его я и рухнула обратно на диван — именно на нём я оказалась при втором пробуждении. — Нет у тебя такой силы, чтобы меня из моих штанов в юбку, тем более мини, переодеть.

— Да я, в общем, и не настаиваю, — он пожал плечами. — В конце концов, ты тут больше решаешь, раз уж ты автор. Как тебя звать-то хоть?

— В смысле? — не поняла я. — Нормальные люди меня не зовут — я сама прихожу. Не избавишься потом.

— Даже если так, имя-то у тебя должно быть какое-то, — хмыкнул Гин-сан.

— А, ты об этом, — прикинулась валенком я. Впрочем, особо и прикидываться было не надо. — Меня, конечно, может, немного глючить с обморока, но вроде «автор» это будет Сацука.

— Что за простое имя со смыслом? — удивился он. А я вот, честно говоря, удивлялась, куда это испарился ещё один человек из комнаты.

— А что не так? — скептически изогнула брови я.

— Я ожидал чего-то более сложного и странного, — признал он.

— Типа Анна-Александрина Преображенская-Крестовоздвиженская? — хмыкнула я. — Не то что произнести — это не всякий прочитать-то сможет. Зачем такие сложности? Никакой ведь разницы.

— Никакой, — тут же закивал Гин-сан. — И какие у тебя планы? Что будешь делать в нашем мире?

— В каком смысле? — озадаченно скривилась я. У меня только что имя появилось, а он от меня уже план требует.

— В самом прямом, — он склонил голову набок. — Раз уж ты Мери-Сью, то у тебя два пути, которые, впрочем, не исключают друг друга. Либо бы возглавишь сопротивление и уничтожишь Бакуфу, либо соблазнишь любимого персонажа, будешь жить с ним долго и счастливо, собирая вокруг себя гарем.

— Ты меня, конечно, извини, но ничего такого я определённо делать не буду, — вздохнула я. — Единственное сопротивление, которое я могу возглавить, это сопротивление отказу вкусно покушать. А мой любимый персонаж не вдохновляет лично меня в романтическом плане.

— Какая ж ты тогда Мери-Сью? — усмехнулся Гин-сан.

— Какая уж есть, — обиделась я.

Я сложила руки на груди и откинулась на спинку дивана. Даже мои же собственные — ну, условно, потому что не я их придумала, а только использовала — персонажи вот так вот со мной себя вели. И кто я после этого? Однако в такой позе я поняла, что у меня в кармане кое-что лежит. Вообще, мои штаны были предметом моей особенной гордости — это были тактические камуфляжные серые брюки с большим количеством удобных карманов. Обыкновенная тетрадь в них, впрочем, не помещалась, но вот куча других самых разных штук — очень даже. У меня в карманах можно было найти и конфетки, и зажигалку, хотя я и не курю, и ручку, и карандаш, и лак для ногтей, а временами там и набор отвёрток валялся. Впрочем, не сегодня — штаны только утром после стирки, так что барахло по ним ещё не натолкано. И тем не менее, что-то в кармане было. Я сунула туда руку и обнаружила едва начатую ручку и сложенный вчетверо листочек в клеточку. Точно, я же писала что-то на нём в универе, а потом вот так убрала в карман. Что-то… Фанфик я писала, что ещё. Про что же там было?

— Гин-сан, — позвала я. — Могу я узнать, что здесь происходило до того, как я очнулась?

— Меня разбудил Шинпачи, когда Кагура уже ушла с Садахару, — задумчиво произнёс он. — Потом донёсся грохот из этой комнаты, и мы нашли тебя. Честно говоря, побоялись сразу на диван положить. Я подумал, что это может быть Са-тян, а её лучше вообще не трогать.

— А, ну да… — протянула я.

И всякие сомнения отвалились. Я в персональном Аду, который будет катать меня не по девяти кругам, а по моим же работам. Как говорил Жебер — мы в дерьме. Потому что если я попала персонажем в собственные фанфики, это значит, что я должна буду драться — чего я не умею и не люблю. А ещё мне придётся заводить друзей и быть увлекательным собеседником и хорошим другом. Мне. Человеку, который из всех способов общения с удовольствием выберет тот, в котором не нужно ни с кем разговаривать. Но Мери-Сью и ОЖП — они не такие. Определённо не такие.

Я развернула лист бумаги с намерением убедиться в своей правоте и заодно постараться припомнить, что происходило в моей голове. Я надеялась на подсказки, ведь что-то впереди должно было происходить, и вроде бы как я должна была иметь хоть какое-то представление о том, что это могло бы быть. Но лист бумаги оказался девственно чист, как будто никогда даже не лежал под листом, на котором писали. Я озадаченно моргнула. Нет, моя память, конечно, иногда меня подводила, но так чтобы вот так — не было такого. И я подумала, что надо бы попробовать одну штуку — чем чёрт не шутит. Я взяла ручку, расправила листочек на столе и принялась писать.

В окне, свесившись с крыши, появился Кацура. Он совершил сие столь быстро, что волосы его не сразу восприняли кульбит и ещё с секунду лежали на его плечах, прежде чем поддаться силе притяжения. Он ловко прыгнул внутрь гостиной и встал рядом с Гинтоки. Как и всегда, он стал просить старого друга присоединиться к Джой, но тому эта идея не улыбалась, а посему он отправил длинноволосого самурая к небесам, обращая его в звёздочку.

Я встряхнула лист, как будто подсушивая чернила. Как будто это требовалось. Вытянув руку перед собой, я пробежалась глазами по строчкам, и они исчезли. Я едва не уронила листочек, ручку и челюсть. А ещё через секунду от окна на пол комнаты пала тень. Я повернулась и увидела торчащего сверху Кацуру Котаро собственной длинноволосой персоной. Его шевелюра действительно игнорировала физику несколько секунд, и только когда наконец свесилась, самурай впрыгнул в комнату.

— Гинтоки! — торжественно провозгласил он. — Я пришёл к тебе по невероятно важному делу.

— Когда было по-другому, — вздохнул Гин-сан.

— Это не шутки — это наша страна! — воскликнул Кацура. — Мы едины в стремлении освободить и очистить её!

— Я при чём здесь? — скептически поинтересовался Гинтоки.

— Для победы нам не хватает только силы Белого Демона! — решительно объявил Котаро.

— Без меня, — буркнул Гин-сан. — У меня своих дел полно.

— Но… — начал было Кацура, но на этом, очевидно, терпение Гин-сана кончилось.

Удар был мощным, и я даже не успела увидеть, куда именно получил революционер — в подбородок или в грудь. Факт был в том, что Гин-сан ещё не разжал кулак, а Кацура уже звёздочкой сиял высоко небе. Я подобрала челюсть.

— Это, конечно… — промямлила я. — Очешуеть… Да быть такого не может.

— Не может быть, чтобы Кацура так хорошо летал? — уточнил Гин-сан.

— Нет, как раз его аэродинамические свойства меня не удивили, — отозвалась я. — Меня удивило то, что я только что написала всё это вот на этом самом листе, — я помахала листочком.

— Где? — Гинтоки поймал меня за запястье и посмотрел на лист. — Здесь ничего нет.

— Сейчас нет, но было всего несколько минут назад, — терпеливо повторила я. Мысли в моей голове в это время взрывались — это ведь означало возможность реального влияния на события здесь и сейчас.

— Раз ты такая всемогущая, почему бы тебе не написать мне парфе? — насмешливо поинтересовался он.

— Интересно, почему я должна написать его тебе? — изогнула бровь.

— Я плохо соображаю от недостатка сладкого и не могу поверить в твою историю, — нашёлся Гин-сан.

Я скривилась и расправила лист бумаги по столу. Нет, про парфе я не собиралась писать ни строчки, однако мне хотелось пить. И пить кое-что конкретное, от чего, впрочем, не отказался бы и сам главный герой. Я примерилась и принялась писать.

В холодильнике хранился самый натуральный сладкий клад — две коробки прекрасного клубничного молока. Гин-сан с удивлением обнаружил их и решил поделиться одной с Сацукой. Они вдвоём с удовольствием насладились напитком.

Как только текст исчез, я подняла взгляд на Гин-сана. Вид у него был как будто обиженный. Сложно сказать, почему мне так казалось, ведь по факту рисовка лица вообще не изменилась. И всё же я почему-то была уверена, что он дуется. Как будто я его оскорбила в лучших чувствах.

— Знаешь, а ты ведь мой любимый герой в этой истории, — произнесла я. — Что особенно удивительно, учитывая, что ты главный герой сёнена, а они мне обычно не заходят.

— Что, прости? — на лице Гин-сана отразилась целая гамма непередаваемых эмоций. Как если бы я сказала, что через три секунды сюда ворвётся тентаклевый монстр и примется за его тушку. — Я твой…

— Не драматизируй, — отмахнулась я. — Никакой романтической дури, уж извини. Исключительно мир, дружба, жвачка. Лучше проверь холодильник.

Гин-сан ушёл буквально по стеночке. Как будто боялся, что в любой момент могу передумать и кинусь на него, чтобы совратить. Как он себе это представлял, интересно? Что я буду душить его фансервисным бюстом до тех пор, пока он не согласится на романтику? Ну, сомнительно, чтобы у него были проблемы в буквальном смысле от меня отбиться. Так что реакция показалась мне как минимум странной. Впрочем, через пару минут он вернулся совершенно нормальным и протянул мне одну коробку молока.

— Если ты обещаешь…

— Я те клянусь, — перебила я, вскрывая напиток. — Никакой романтики. Вот те крест!

— Будем условно считать, что я тебе поверил, — кивнул Гин-сан, принимаясь за молоко.

Я приводила мысли в порядок примерно полчаса. Потом у меня вроде получилось смириться с тем, во что я превратилась и где находилась. Надо было начинать решать насущные проблемы. В частности, я подумала, что если история выйдет интересной, меня могли отпустить. Куда? Не знаю — домой или к обычным чертям. Или куда там должны попадать люди вроде меня? Короче, я подумала, что моя проблема определённо не разрешится сама собой, а это означало, что мне надо было как-то шевелить булками. Я встала с дивана и решительно определила, что именно мне надо сделать первым делом — остричь парус. Длинные волосы — это, конечно, очень красиво. Но в ровно той же степени неудобно. Хотя бы просто потому, что я сама же себя за них и дёргала, банально усевшись на них попою. Ну не из тех я девушек, которые могут и умеют носить волосы до колена. И вообще — синий? Серьёзно? Эту мысль я уже собралась было озвучить вслух, когда Гин-сан поднялся и внимательно на меня посмотрел.

— Ну, раз от романтики ты категорически отказываешься, значит, полагаю, я должен обучить тебя владению мечом, — изрёк он, слегка нахмурив брови.

— Это ещё зачем? — меня перекосило.

— В смысле, зачем? — озадаченно переспросил Гин-сан. — Если не будет романтики, значит, должен быть экшн!

— Без меня, — быстро ответила я.

— Зачем ты тогда вообще сюда попала? — обижено нахмурился он.

— Спроси, что попроще, — фыркнула я.

Повисла пауза. Мне вообще не хотелось вовлекаться в сюжет ни под каким соусом, так что я нисколько не хотела ни учиться драться, ни романы крутить. Я бы вообще тихо просидела бы несколько дней в какой-нибудь кладовке, если бы происходящее можно было бы просто переждать. Я глубоко вздохнула.

— Гин-сан, — протянула я. — А где мне найти парикмахерскую?

— Как будто у тебя есть деньги, чтобы сходить туда, — недовольно буркнул он.

— Лучше, — хмыкнула я, снова расправляя листочек на столе.

Сацука долго не могла понять, почему же ей так неудобно сидеть. И только теперь, когда речь зашла о деньгах, она поняла, что в её заднем кармане находится нечто похожее на большой булыжник. Девушка протянула руку к заднему карману и вынула оттуда бумажник, полный десятитысячных купюр.

Я достала из штанов эдакий довольно мужицкий лопатник. Не долго думая, я открыла его с воодушевлением, предвкушая ощущение богатства. Но меня ждало жесточайшее разочарование: даже деньги банка приколов выглядели бы не так удручающе. Гин-сан заглянул мне в кошелёк и расхохотался. Я бы, на его месте, тоже, наверное, рассмеялась. Но это у меня в кошельке были бумажки с надписью «10 000 денег», так что и в глупую ситуацию я попала. Я снова потянулась к ручке.

Разум Сацуки ещё толком не начал работать, так что освещение легко обмануло её. Присмотревшись снова, она опознала иены в купюрах в своём кошельке. Оставалось только выяснить, где же парикмахерская.

Белые бумажки стали превращаться в деньги прямо у меня на глазах. Не в смысле, я их на лицо себе высыпала, а в смысле, я на них смотрела и они менялись. И вот уже у меня в руках действительно находился кошелёк, полный денег. Я перевела взгляд на Гин-сана, который определённо перестал смеяться. Он неотрывно следил за происходящим в моих руках. Я захлопнула кошелёк, привлекая внимание.

— Так где я смогу остричь это недоразумение? — снова спросила я.

— Эм… — протянул он, переводя взгляд с кошелька на меня и назад. — Там… По улице прямо… Потом налево, потом… Может, я лучше провожу?

— Да я вроде не страдаю топографическим кретинизмом, — я пожала плечами.

— Опасно ходить по Кабуки-чо с такими деньгами, — назидательно заметил он. — Тебе обязательно нужен гид.

— И во сколько мне это встанет? — я изогнула бровь.

— Десять тысяч, — сглотнув, заявил Гин-сан.

— Не вопрос, — согласилась я и поднялась, собирая волосы в охапку. — Только пешком. Иначе этот парус оторвёт мне голову.

Вообще, я никогда не была расточительной. Ну, не то чтобы я как Скрудж берегла каждую даже самую мелкую монетку, но всё же. Однако в текущей ситуации можно было, ведь деньги я деньги я в буквальном смысле рисовала. Ну, писала, если быть точнее, но это не имело принципиального значения.

Мы шли молча. На улице было жарко, сухо и пыльно. И волосы не добавляли комфортных ощущений, на самом деле. Молчание затягивалось до такой степени, что уже практически невозможно было придумать фразу, которая прозвучала бы уместно. А это мы ещё не подошли к вопросу, где я буду спать. Я же не Хасегава — я не могу спать в коробке в парке. По крайней мере, на трезвую голову. Я погружалась в размышления всё глубже, всё меньше обращая внимание на окружающую действительность. И потому я не заметила, что Гин-сан остановился передо мной, и налетела на него. Я выронила волосы из рук, и они плавно начали рассыпаться, тогда как он резко обернулся ко мне. Блестящий локон плавно опустился прямо на ремень Гин-сана, но не скользнул дальше, а так и остался там. Я хлопнула по волосам в надежде отцепить их, но тут как с гирляндой — как бы аккуратно не укладывал, как доставать, так будто стадо котов с ней играло. Иными словами, я сама себя дёрнула за волосы. И такой уж этот мир, что я просто не могла устоять на ногах — вместо этого я полетела прямо на грудь Гин-сану. Ладно, хоть не колени. Он поймал меня за плечи и даже успел поставить на ноги, когда рядом с нами как будто из воздуха материализовалась Сарутоби-сан. Вид её определённо говорил о желании убить меня, так что я постаралась отойти от Гин-сана так далеко, как это позволяли мои запутавшиеся волосы.

— Это что ещё за швабра? — гневно поинтересовалась Са-тян.

— Это? — переспросил Гин-сан, кивая на меня. — Это Мери-Сью. Звать Сацукой, — он выдержал драматическую паузу. — И я её любимый персонаж.

Зачем-зачем-зачем он это сказал? Я думала об этом, пытаясь одновременно рвануть куда-нибудь от разъярённой фурии и при этом не вырвать себе клок волос. Набор нелепых телодвижений привёл к тому, что я всё же грохнулась на задницу, на счастье увернувшись от куная по чистой случайности. Мои волосы дёргало и тянуло в разные стороны, как будто Гин-сан за моей спиной тоже метался. Я смогла только ухватиться за голову руками, чтобы уменьшить болезненные ощущения. Наконец это закончилось, и меня рывком подняли на ноги.

— Вообще-то, мы пришли, — объявил Гин-сан, кивая на непримечательную вывеску.

Напротив был салон со стеклянной витриной, ярко освещённый и с огромной очередью, которой конца было не видать. В этой же парикмахерской не было никого. Ну, в принципе, и плевать. Мы вошли туда, и парикмахер, наконец, освободил Гин-сана от волосяного поводка. Я заплатила самураю за сопровождение, и он через мгновение уже исчез. А мы с парикмахером кратко обсудили мою стрижку и окрашивание — сошлись на длине до лопаток и пепельном оттенке. Я уселась в кресло и приготовилась к терпению. Стригли меня не так чтобы очень долго, тем более, что там должен был остаться просто ровный край. Терпение понадобилось мне позже — когда дело дошло до краски. Для начала, воняла она так, что у меня начали слезиться глаза. И мне надо просидеть с ней на башке полчаса. Я стоически вытерпела это, однако когда парикмахер снял фольгу и прополоскал краску, волосы мои оказались голубыми, как у Мальвины. Разве что не завивались мелким бесом. Мы с парикмахером кратко переглянулись, и он замазал мне голову двойной порцией краски ещё на полчаса. Время истекло в тот самый момент, когда я была уже на грани того, чтобы потерять сознание.

Мне в счёт были включены три пары испорченных ножниц, три порции краски и сама работа. Я вздохнула, но с деньгами рассталась легко. Тем более, что на заполненность моего кошелька это вообще никак не повлияло. Я собиралась уже было выйти, когда вдруг осознала, что я понятия не имела, куда идти. То есть, понятно было, что мне надо было вернуться в Йородзую, но вот в какую сторону мне надо было идти, чтобы попасть туда, у меня не было ни малейшего представления. Я подумала о листочке с ручкой и вспомнила, что они остались на столе там, где я делала последние записи. Самым логичным решением было бы поймать такси, если бы не тот малозначительный факт, что на улице вообще не было машин. Как будто она была пешеходной. Я задумалась, что же мне делать, и направилась к выходу.

— Ой, вы тут не видели особу с синими волосами до колена? — раздался голос буквально от двери.

— Эй, мы вообще-то сюда пришли, чтобы я могла от них избавиться! — отозвалась я.

В парикмахерскую вошёл Гин-сан и посмотрел на меня. Он хмурился с секунду, а потом, видимо узнал меня.

— Я подумал, что ты одна дорогу не найдёшь, — хмыкнул он. — Так что решил вернуться.

— Какая хорошая мысль тебя посетила, — без тени иронии отозвалась я. — И как тебе?

— Ты же Мери — тебе бы пошло, даже если бы тебя наголо обрили, — хмыкнул Гин-сан.

— Мило, — скривилась я и тут же вспомнила о своих насущных проблемах. — Слушай, мне придётся, видимо, пожить у тебя.

— Прямо совсем у меня? — шарахнулся он.

— Не у тебя в твоей комнате, фу! — фыркнула я. — У тебя — в смысле, в Йородзуе.

— А где ты там будешь? У нас даже шкаф занят, — нахмурился Гин-сан.

— Не парься, — отмахнулась я. — У меня есть листочек и ручка, а они могут решить любые проблемы.

Равно как и создать их, да. Но эту мысль я не стала озвучивать. Главное, что мой аргумент сработал, и Гин-сан согласился меня приютить, если я своей особой писательской магией расширю ему жилплощадь. Учитывая, что мне для этого надо было черкануть всего пару строк, вопрос разрешился к всеобщему удовлетворению.

Когда мы шли обратно, я всё же дала себе труд посмотреть по сторонам. И обнаружила с удивлением, что на дворе-то весна. Видимо, апрель — потому что мы проходили мимо парка, где цвела сакура, и розовые лепестки кружил ветер. И я подумала, что у меня совершенно отсутствовало вдохновение, что вело к совершенно логичному выводу — мне нужен был допинг. А какой допинг лучше всего раскачивает фантазию? Правильно, бухлишко!

В Йороздуе я не стала тянуть и практически сразу написала наличие старой захламлённой кладовки, про которую все забыли. За пару часов мы смогли полностью освободить её и привести во вполне нормальный вид. Там даже нашёлся для меня футон, на котором я могла спать. Что ж, самый животрепещущий вопрос был снят, осталось снять ключевой. В этот момент я озвучила мысль о том, что мы могли бы всей Йороздуей посидеть в парке и выпить. Ну, Кагура и Шинпачи могли поесть и позаниматься тем, чем обычно люди их возраста занимались на подобных мероприятиях, а вот я просто-таки обязана была надраться. Гин-сан эту мысль всячески поддержал, и мы с ним отправились тратить все мои деньги.

Я проснулась от того, что у меня болела голова. Болела сильно и неровно, как будто кто-то стучал мне в череп изнутри. Хуже становилось только когда я пыталась ей пошевелить. Однако некоторые иные физиологические процессы, напрямую сопряжённые с клятвами никогда больше не пить, заставили меня не просто встать, я прямо-таки совершить невероятный рывок в ванную. Чудом не загадив её, я начала приходить в себя. Я помнила, что мы нашли живописное место под цветущими сакурами, помнила, что мы неплохо поели купленной еды, помнила, что к нам присоединилось несколько человек, помнила, как я открывала вторую большую бутылку. А потом я проснулась. Что было между, видимо, сожрал монтаж. Я вернулась к себе в подсобку, думая о том, что мне бы хотелось переодеться во что-нибудь чистое. Там я нашла на полу листочек и ручку. Листочек был основательно измят, как будто его готовили к карьере туалетной бумаги, а в ручке осталось очень мало чернил. Хорошо хоть, не настолько мало, чтобы пришлось выбирать, писать себе свежую футболку или рассол — хватило и на то, и на то, и даже осталось ещё.

Я оказалась ранней пташкой, потому что к тому моменту, когда из комнаты Гин-сана донеслись страдальческие стоны похмельного пробуждения, я уже почти долечилась рассолом. По крайней мере, я уже вполне могла соображать. Я не могла вспомнить, чем кончился вчерашний вечер и что я писала на листке бумаги, но я могла думать. Вяло, как будто мой мозг был киселём, но могла. А когда Гин-сан показался в общей комнате, мне даже удалось избавиться от ощущения загаженной кошками Сахары у себя во рту.

— Ты помнишь, что вчера было? — хрипло спросил Гин-сан.

— Из того, что помню, ничего стыдного, — сипло отозвалась я. — Но с открытия второй бутылки у меня случился монтаж. Оттуда и до утра — ничего. Чёрный экран.

— А если ты всё же творила чёрт знает что? — скривился он.

— Не помню, значит, не было, — меня перекосило. — Хотя у нас возникает в связи с этим небольшая проблема.

— Какая? — мгновенно посерьёзнел Гин-сан.

— Я вчера исписала почти всю ручку, — я пожала плечами. — И не имею ни малейшего представления, что именно я сваяла.

— Ну, это не так уж смертельно, — как будто расслабился он. — Мне вообще кажется, что добрую половину фанфиков по нам так и пишут.

— Ну, а я бы не стала отказывать себе в кровожадности, — я вздохнула. — Хотя я почти уверена, что до смерти никого не убьют.

— Звучит не очень убедительно… — протянул Гин-сан.

И именно этот момент выбрал Кацура, чтобы навестить своего друга. Ну или кем они друг другу приходились? Лидер Джой не посчитал нужным воспользоваться дверью, как нормальный человек, и влетел в окно. Вид у него, впрочем, был весьма сосредоточенный, как будто он пытался не упустить очень важную мысль.

— Гинтоки… — начал он.

— Зура, если ты опять про Джой, выбери другой день, — прохрипел Гин-сан. — Я сегодня ещё не понял, похмелье у меня или я ещё пьян.

— Нет, сегодня я по другому поводу, — признал Котаро. — И я не Зура, я Кацура. Я только хотел предупредить тебя, что Кихейтай в Эдо. И, как я понял, некто из Харусаме тоже.

— Вот я щас резко протрезвел, — мрачно изрёк Гин-сан. — Хочешь сказать, здесь Шинске и Камуи?

— Именно так, — кивнул Кацура.

— Может, обойдётся… — Гин-сан кое-как обогнул диван и сел.

— Я бы не рассчитывала, — мои губы невольно растянулись в горизонтальную линию, а Гинтоки наградил меня тяжёлым взглядом. — Ну нет никакого смысла тащить сюда антагонистов, чтобы вы просто где-то разминулись. По крайней мере, я уверена, что в пьяном состоянии я думала именно так.

— Ты пугаешь, — хмыкнул он.

— Ты не представляешь, как я себя пугаю, — я вздохнула.

Раздался звонок в дверь, и Гин-сан отправился открывать. Кацура в это время покинул Йородзую тем же путём, что пришёл — через окно. Мне было интересно, кого там принесло, но я ещё была не в достаточной кондиции, чтобы подорваться и посмотреть. Впрочем, мне не пришлось долго ждать — буквально через минуту вместе с Гин-саном в комнату вошла Тедзука-сан с двумя продолговатыми свёртками в руках. Она положила их на стол, но садиться не стала.

— Я выковала лучшие клинки, — произнесла она. — Лучшие мечи, что могут защитить.

— Два-то зачем? — спросил Гин-сан.

— Один для вас, — она указала на свёрток перевязанный чёрным шнурком. — Второй для девушки, — Тедзука-сан кивнула на меня.

— Кто-то решил погеройствовать, — ехидно заметил Гин-сан.

— Ну, пьяному море по колено, — поджала губы я. — Спасибо, Тедзука-сан. Я уверена, что ваши мечи спасут нам жизни.

Она раскланялась и ушла. Я и не подумала разворачивать свёртки. Во-первых, и так было понятно, что там внутри, и смотреть мне совершенно не хотелось. Это же не новогодний подарок, в конце концов. А во-вторых, это был предмет, который глаза б мои не видели. И руки б не трогали. Как будто был хоть шансик, что этого получилось бы избежать. А потому что надо научиться ловить ту грань между «выпить немного для вдохновения» и «надраться до состояния Буратино и полного неадекватного беспамятства». У меня прошлым вечером это, очевидно, не получилось. И теперь меня ожидали последствия. Не тех героев, о которых я обычно писала. А вот прямо лично конкретно меня и мою тушку. И поскольку я уже прекрасно знала, что всё, что написано моей ручкой, произойдёт обязательно, я даже миновала первые четыре стадии принятия неизбежного.

— Вот сегодня твоё предложение внезапно стало актуальным, — заметила я.

— Какое предложение? — озадаченно нахмурился Гин-сан.

— Обучения фехтованию, — я пожала плечами. — Мечи как бы намекают.

— Ты хоть знаешь, сколько у нас времени? — сощурился он.

— Понятия не имею, — кисло улыбнулась я. — Может, месяц, а может, пять минут. Я не помню ни единого слова из того, что написала вчера.

— Звучит не очень воодушевляюще, — признал Гин-сан.

— Я бы тоже хотела знать хоть что-то, — вздохнула я и поднялась. — Но увы.

Мы оба так и стояли, когда в комнату внезапно вошёл капитан Окита. Вроде я познакомилась с ним вчера, но я бы не стала полностью доверять своей памяти. Тем более, там провал. Он посмотрел сначала на меня — очевидно, выглядела я не очень, потому что до сих пор даже не причесалась, а следы похмелья никуда не делись — а потом повернулся к Гин-сану.

— Йо, данна, — поздоровался он. — Вы же не планируете разрушать город?

— С чего бы мне делать что-то подобное? — нахмурился Гин-сан.

— Прошёл слух, что в Эдо Кихейтай и Харусаме, — Сого склонил голову набок. — И свёртки у вас на столе явно не с дайконом.

— А… — отмахнулся Гин-сан. — Я бы тоже хотел этого избежать.

В этот момент медленно открылась дверца шкафа и оттуда показалась сонная физиономия Кагуры. Девушка обвела нас всех долгим задумчивым взглядом и закрыла дверь обратно, как будто пытаясь сделать вид, что её тут не было и никто ничего не видел. Потом из шкафа стал доноситься шум, как будто кто-то ловил удирающую кошку. Мы молчали. Грохот продолжался минуты две, после чего дверь шкафа снова открылась, и Кагура выбралась оттуда с таким видом, как будто уже давно не спала, а в шкафу просто что-то искала.

— Что ты здесь забыл? — приветливо поинтересовалась она у Сого.

— Кстати, о тебе, — отозвался он. — Ты пойдёшь со мной.

— Я ничего не сделала! — отскочила Кагура. — Никуда я с тобой не пойду!

— Это работа, — поморщился Сого. — Нам нужен кто-то, кто сможет подготовить нас к столкновению с Ято. Так что — ты пойдёшь со мной.

— За деньги? — уточнила она.

— За кого ты нас принимаешь? — фыркнул Окита. — Откуда у Шинсенгуми деньги?

— Тогда я не пойду, — Кагура подошла к огромной куче белого меха, которая, очевидно, была её питомцем.

— А… — протянул Сого. — Но Кондо-сан выделил денег, чтобы заплатить тебе. К тому же, мы будем тебя кормить. Так что идём.

На этом переговоры завершились. Видимо, капитан знает путь к сердцу девушки. По крайней мере, конкретно этой. Хотя у меня бы тоже нашлось несколько знакомых, которые были бы более чем довольны, если бы их пообещали кормить. А то, знаете ли, подвиг — это когда и один раз, а готовь ему потом каждый божий день. Некоторым ещё и не по разу — потому что мама всегда свежее делала. Бррррр…

Наедине и в мрачном молчании мы оставались недолго — минут через десять пришёл Шинпачи. Он почему-то выглядел ничуть не лучше, чем я или Гин-сан. Нет, мы — взрослые — вчера определённо были птицами. Которые перепела. А с ним-то что? Юноша добрался до дивана, опираясь на стену. Он был бледен, как будто его лихорадило. Усевшись, он некоторое время пытался отдышаться, как будто стремясь сдержать рвотные позывы.

— Завтракал? — поинтересовался у него Гин-сан.

— Да… — выдохнул Шинпачи и всё-таки рванул в ванную, откуда через мгновение послышались характерные звуки.

— А пил я, — хмыкнул Гин-сан.

— И я, — поддержала я. — Может, к нему в додзё напросимся? Ну так, хоть просто посмотреть, что Тедзука-сан выковала.

Гин-сан вздохнул. Ему идея определённо не нравилась. Не то чтобы ему не нравилась мысль идти в додзё, как мне показалось, а скорее идея предстоящей драки. Ну, мне она тоже не улыбалась, а скорее злобно скалилась. Но вот об этом надо было думать раньше. Разумная половина меня наконец-то пришла в себя и пыталась найти рациональное решение, при котором можно было избежать драки, а вот какая-то другая, незнакомая мне половина скандировала: «Драка-драка-драка!» Тут невольно начнёшь задаваться вопросом, всё ли нормально у тебя с головой, и приходить к неутешительным выводам.

Когда Шинпачи полностью освободил желудок от тёмной материи, которую из всего могла создать Отае-сан, а Гин-сан переоделся, мы отправились в додзё. Мечи Гин-сан нёс подмышкой, как будто в свёртках были, например, чертежи. Я шла за ним, пытаясь убедить себя не сбегать посреди дороги. Впрочем, моё состояние было не настолько хорошо, чтобы я действительно могла убежать. А пожелай он меня догнать, в моей тушке вполне могли обнаружиться некоторые лишние отверстия. А я не хотела никаких лишних отверстий — мне хватало тех, что есть. Идти на самом деле было не так чтобы очень далеко — где-то примерно час. И всё это время я вела внутреннюю борьбу.

Гин-сан решил, что лучший учитель — это практика. Так что как только мы оказались в додзё он отослал Шинпачи заниматься своими делами, а сам развернул свёртки. Для него Тедзука-сан приготовила прекрасный меч, если не считать миленькой голубой оплётки рукояти, под которой в качестве менуки был какой-то плоский брелок в форме клубники. Я сдержала смешок и развернула свой свёрток. Рукоять была вполне обычной, ничего такого, если бы не цуба. Она выглядела как большая золотая какашка. Ну, при ближайшем рассмотрении можно было понять, что это свернувшийся дракон, но меч — это такая штука, которую обычно не дают пристально разглядывать. Я достала оружие, полагая, что сначала мы потренируем какие-нибудь махи, но в глазах Гин-сана как будто что-то вспыхнуло, и моё сознание отрубилось.

Я чувствовала себя побитой псиной. Собакой сутулой. Гин-сан, очевидно, от души меня погонял, пока моя воинственная половина владела моим телом. Теперь всё тело ломило и хотелось просто лечь и лежать. До конца времён. Однако сам мой учитель почему-то был очень доволен. Он сказал, что я неплохо справилась. Меня это почему-то не порадовало. Впрочем, почему «почему-то»? Потому что если я справлялась, значит, времени до решающей битвы было хрен да маленько. Однако обдумать эту мысль полностью я не смогла — отрубилась.

Весь следующий день мы старательно делали вид, что никаких врагов вообще не существует. Довольно тупой подход, на самом деле. Однако за этот день я успела сжечь овощи с мяском в духовке — не сильно, благодаря керамической форме, но всё равно позор на мою голову. Впрочем, это всё равно было лучше тёмной материи, так что это моё жаркое было умято за считанные секунды. Под вечер вернулась от Шинсенгуми Кагура. Она выглядела страшно довольной, как будто её там не только хорошо кормили, но и дали надрать зад вообще всем. Ну, хоть кто-то рад предстоящим событиям.

Вскоре после возвращения Кагуры меня охватило беспокойство. Я принялась нарезать круги по комнате, никак не находя себе места. Мне хотелось то ли забиться в самый тёмный угол и прикидываться там тенью, то ли рвануть в драку прямо вот сейчас. Я нервно кусала ногти, но меня, по крайней мере, никто ни о чём не спрашивал. Какое-то время. Но когда начало темнеть, Гин-сану, очевидно, надоело моё мельтешение.

— Что ты мечешься, как тигр в клетке? — скептически поинтересовался он.

— Я мечусь, как хомячок в шарике, это другое, — фыркнула я. — Просто… Понимаешь, не сидится мне…

В этот момент, как всегда через окно, в комнату проник Кацура. Он посмотрел на меня, потом на Гин-сана, потом опять на меня, как будто разрешая какую-то особенно сложную задачу. Наконец, он повернулся к старому товарищу.

— Если ты хочешь сразиться с ними — лучшее время сейчас, — изрёк он. — Я пойду с тобой.

— Ну, идём, — произнесла я, кривясь как Шэнзи из Короля-льва.

По идее, между нами должен был завязаться хоть какой-то спор. Ну или хотя мы должны были набросать какой-то план. Ну или хоть что-то. Но нет — мы просто угрюмой гурьбой отправились в доки. Молча. Типа все и так всё знают, обсуждать какие бы то ни было действия нет никакой нужды. Откровенно говоря, устраивать массовую драку я всё ещё не хотела, хотя почему-то была уверена, что избежать её практически нереально. Интересно, а я когда в пьяном угаре творила, помнила вообще, что мне самой предстоит во всём этом участвовать?

В доках было темно и грязно. Мы шли тихо по каким-то узким подворотням, где не было ни единого фонаря. Я вроде не теряла направления, но всё равно понятия не имела, куда именно мы шли. Впрочем, впереди шёл Кацура, а он как будто точно знал, куда именно нам надо попасть. В конце концов, мы остановились за какими-то баками. На воде стояло обшитое деревом судно. Нельзя сказать, чтобы там был какой-то причал — оно просто болталось у бетонного парапета. От его края до контейнеров, между которыми мы прятались, было, наверное, метром двадцать. Немного в отдалении, со стороны кормы судна стоял одинокий фонарь с чуть помаргивающей лампой. Света от него было не очень много, однако он давал возможность увидеть толпу вооружённых мечами людей. Логово злодеев было у нас прямо перед носом, но прорываться туда предстояло с боем. И вот тут произошёл первый тупизм: Кацура просто прогулочным шагом вышел прямо туда в вооружённую толпу.

— Кацура-сан? — кто-то узнал его. — Шинске-сама очень хотел вас видеть.

— Ну, вот он я, — отозвался Котаро. — Пусть смотрит, и я пойду.

— Идиот… — прошипел Гин-сан.

— Но все сейчас увлечены только им, — шёпотом отозвалась я. — Пойдём, зайдём им с тыла.

Пока ронины были заняты рассматриванием Кацуры и призывом Шинске, мы незаметно успели пробраться к самому кораблю. Там стояли горкой несколько ящиков, за которыми мы легко могли укрыться вчетвером. Если началась бы свалка, никто бы не обратил внимание, как мы пробрались бы на борт. В этот момент на палубе появился Такасуги. Его самого со своего ракурса я видеть не могла — только ногу в сандалии на борту. И я начала ощущать, что моё тело начало двигаться само по себе — то есть, мы как раз добрались до того момента, с которого я описала события.

— Убить, — донёсся властный голос с корабля, и ронины бросились на Кацуру.

Ну, лично у меня не было никаких сомнений в том, кто выйдет победителем из этой битвы. По крайней мере, у вменяемой половины меня. Потому что моя вторая — сьюшная — половина определённо имела на этот счёт своё мнение. Впрочем, очевидно, именно она захватила мой разум с пьяных шар, так что сопротивляться было бесполезно. Ноги сами вынесли меня из укрытия. В одной руке я держала меч, в другой — ножны. Была бы третья, я бы пыталась себе ей лоб пробить.

— Внемлите мне, господа, пафосно начала Сацука, — произнесла я. Так, а вот пунктуационные ошибки подъехали. Ронины тем временем обернулись на меня. — Зачем убивать друг друга, когда можно вместе выпить саке? — а, ну понятно…

— С чего вдруг? — поинтересовался кто-то из бандитов.

— Алкоголь объединяет людей, — я подняла руку с ножнами вверх, указуя пальцем в небо.

— Нам-то какой с этого прок? — спросил уже кто-то другой.

— А прок, всамделе, велиразмром! — а вот тут уже и орфография отъехала. Видимо, за догоном. — Велик размером. Плохой мир лучше хорошей войны!

— Чем это? — в принципе, резонный вопрос. Я покосилась за ящики, где распластав ладони по лицам стояла Йородзуя. Ну… я очень их понимала. Тоже бы стояла в таком виде, если бы не сама была тут и не являлась причиной этого акта.

— Да… всем! — очень неожиданный аргумент.

— Хватит болтать, — видимо, одумался кто-то из старших. — Она не из наших. Убейте её.

Вид у меня был, конечно, воинственный — с мечом наголо, с бравадой в голосе и в глазах. И после отметки «к бою!» я по идее должна была бы рвануть в толпу и начать превращать всех, кто попадёт под меч, в кровавое месиво, но вместо этого я развернулась и помчалась к узким проходам между контейнерами. В отличие от толпы ронинов в хакама и хаори, я была в условно спортивных штанах, толстовке и кроссовках. Что на первых порах давало мне нехилое преимущество в скорости и маневренности. Вот только недолго. Минут через пять забега с препятствиями я выдохлась, и меня медленно окружили. Я тяжело дышала, но не намерена была сдаваться. За мгновение до того, как окружившие меня ронины сорвались в атаку, прямо передо мной взметнулось бело-голубое нечто, в котором я через мгновение опознала Гин-сана. Ещё секунда, и со всех сторон послышались звуки драки. Я попятилась и упёрлась спиной в контейнер.

— Остановитесь, господа! — мой голос зазвучал громко и пафосно.

Не видите, что совершаете насилье?

Уже ли ваши города

Постигло синей бороды засилье? — у меня покраснело всё. Я чувствовала, как кровь прилила к каждому сантиметру кожи. Господи, почему никто не поймал меня за руку и не остановил хотя бы от стихов? Я очень хотела остановиться на этом, но мой рот решил иначе:

— Неужто вы готовы убивать невинных, как ягнята, воинов? — Гин-сан обернулся ко мне, и в его взгляде очень чётко читалось, что если я не заткнусь, он лично меня убьёт. Если бы решала я, я бы заткнулась обязательно, но:

— Ну, в смысле, я хочу сказать, чего мочить-то клоунов?

Повисла пауза. Даже звуки драки прекратились. Я честно готовилась умереть самой страшной смертью от рук товарищей, которых только что практически оскорбила. Боясь поднять глаза, я внимательно изучала носки собственных кроссовок.

— Я, конечно, всё понимаю, — мрачно произнёс Гин-сан. — Но клоуны — это перебор.

— Да, прости, — пискнула я.

— Интересно, какие ещё впереди нас ждут сюрпризы, — в пространство спросил он.

Враги, наконец, пришли в себя после моей речи, которой позавидовал бы самый главный злодейский злодей, и ринулись в атаку. Я вжалась в стену контейнера сильнее и решила то ли подбодрить себя, то ли провести новую психологическую атаку: я начала петь. И не просто петь что-то в духе «В лесу родилась ёлочка», что было бы, конечно, очень странно, но не так чтобы сильно пугающе. Я запела «Врагу не сдаётся наш гордый Варяг». Поле боя мгновенно начало напоминать какой-то сюр. Особенно учитывая мои «невероятные» вокальные данные. Это те которые «ах, какая невезуха — нет ни голоса, ни слуха». Короче, пела я так, что ко мне никто даже не приближался. По крайней мере, какое-то время. Удивительно было то, что я помнила слова куплетов, хотя казалось бы, откуда я их достала — никогда не знала эту песню целиком. На втором куплете на меня всё же вышел кто-то из ронинов. Видимо, глухой. Адекватная половина меня окончательно сделала ручкой, и мир погрузился в багровую пелену.

Когда я снова осознала реальность, вокруг лежали тела поверженных врагов, а на союзниках не было ни царапины. Даже одежду умудрились не изгваздать. Видимо, я воспользовалась прекрасной формулой «остались целы и невредимы». Вот только, очевидно, забыла дописать «все». Дошло до меня не сразу — с моей правой руки свисал окровавленный кусок ткани. Ну свисал и свисал, казалось бы, мне-то что. Но вот буквально через несколько мгновений до меня дошло, что свисает он там по причине того, что нечто рассекло мне плечо. И оно вообще-то болело. Я плюхнулась на задницу, зажала его ладошкой и завыла.

— Мы разберёмся здесь и пойдём домой, — как-то даже ласково потрепал меня по голове Гин-сан. — Сейчас найдём, чем перевязать.

— Не нужно, — проныла я, чувствуя, как затягивается рана. — Мне просто нужно время, — всхлипнув, обижено добавила я.

— Значит, надо его где-то пересидеть. Вставай! — а вот тут тон стал приказным. Спасибо, хоть за целое плечо вверх не дёрнул.

Мы спрятались в ближайшем контейнере, который был открыт. Да и вообще вид имел такой, что никто бы его в здравом уме никуда не погрузил. Я села на пол и прислонилась спиной к стенке контейнера. Единственным источником света там была щель между дверьми и дыра в потолке. Этого хватало, чтобы различать друг друга, но если бы меня действительно надо было перевязать, вряд ли это было бы возможно. Кагура что-то строчила в телефона, пока я старательно сдерживалась от того, чтобы не начать чесать плечо — зарастая, оно как будто было очагом распространения чесоточного клеща. Но я стоически держалась и почти не скулила.

— Кстати, — подал голос, наверное, Кацура. Он звучал как-то глухо в контейнере. — А кто эта особа, Гинтоки?

— Мери-Сью, — мрачно отозвался Гин-сан. — Звать Сацука.

— И можно даже не начинать про Джой, — подала голос я. — Моё участие в драке — разовая акция.

Мы умолкли. Прошло несколько минут, и снаружи послышалась какая-то беготня. Я старалась даже дышать поменьше, если вдруг искали именно нас. Но в контейнер никто не заглянул, и вскоре шум стих. А ещё через несколько минут моё плечо прекратило чесаться. Я потёрла его здоровой рукой — кожа была цела.

— Я всё, — громовым шёпотом объявила я. — В смысле, плечо зажило.

— Ясно, — мрачно произнёс Гин-сан. — Идём.

Обратно к судну мы шли с мрачной решимостью. Должна признать, что пока удирала от ронинов, потеряла направление, так что теперь была ведомой и просто не задумывалась, куда мы идём. У судна оказалась основательно вооружённая группа аманто. И это как-то совершенно не вдохновляло. Мы пробирались дальними огородами, в тени каких-то бочек и ящиков. Однако теперь все подступы к судну охранялись — даже то место, где мы прятались, когда ронины отвлеклись на Кацуру. Если бы меня в тот момент не понесло увещевать о мире, могли бы уже всё закончить. Но даже если залепить мне скотчем рот… Короче, Кацура и Гин-сан переглянулись, явно намереваясь врубиться в толпу врага, непонятно, правда, с какой целью, ведь без них на корабле нам делать нечего. Но пока они перемигивались, мои ноги опять вынесли меня в свет единственного фонаря.

— Жалкие отбросы! — вскричала я, мгновенно привлекая внимание. — Вам никогда не победить!

Вооружённые аманто обернулись к мне. Боевую стойку, впрочем, никто из них не принял. Что, в принципе, было не удивительно, поскольку я выглядела скорее, как побитая собака, чем как бравый воин в расцвете сил. И мне, откровенно говоря, хотелось свинтить и побыстрее, но сьюшная половина меня упорно держала меня на одном месте. В ужасе, едва ли способную дышать, но на месте.

— Может, отойдёшь? — раздался голос у меня за спиной.

— А?.. — я обернулась и увидела силуэты троих мужчин. Я оказалась в положении крота из-за того, что стояла в свете единственного фонаря, так что меня было видно прекрасно, а вот мне — ни черта.

— Кагура написала, — произнёс тот, чей силуэт казался ниже других.

— Вот и пришли, — добавил другой и закурил.

Света зажигалки, как ни странно, мне хватило для того, чтобы опознать Хиджикату. Надо полагать, с ним пришли Кондо и Окита. Моё сердце заколотилось, как бешеное, правда, почему-то где-то в районе пяток. И дыхание вернулось. Как у загнанной лошади, но оно вернулось.

— О, помощь прибыла, — бесстрастно сообщила Кагура, выходя из укрытия.

— Однако вовремя, — произнёс Гин-сан, и остальные тоже вышли. — Зададим жару, дьявольский замкомандующего? — он посмотрел на Хиджикату.

— А то, Белый Демон! — как-то даже радостно ответил он.

— А ну стоять, — за каким-то чёртом выпалила я. — Вы что, драться будете?

— Нет, конечно, — насмешливо отозвался Гин-сан. — Партейку в шашки — и по домам.

— Правда? — нахмурилась я.

— Разумеется, — с неприкрытым сарказмом ответил Хиджиката.

— Ну, ладно тогда, — я посторонилась.

Ни о каких шашках, разумеется, даже речи не шло. Гин-сан и Хиджиката с разбега запустили пылью в толпу аманто, давая нам занять какую-никакую позицию. Как будто она имела значение при такой численной разнице. А я оказалась в самом арьергарде и возносила молитвы всем известным мне богам о том, чтобы и в этот раз я закончила опус словами «остались целы и невредимы». Несмотря на то, что нас стало чуть больше, у меня всё равно не было шансов остаться в стороне. Так что тянуть резину я не стала, а завопила и ринулась вперёд, теряя способность соображать.

— … да приди же ты в себя, — не уверена, что в большей мере привело меня в чувство — гневный окрик или обжигающая боль от пощёчины, которую мне залепил Гин-сан.

— Я в шебе, — фыркнула я и выплюнула зуб. — Кто шломал?

— Ты ему уже отомстила, — хмыкнул он, пихая носком ботинка тело, странно похожее на коня. — Тебе бы голову убрать, когда он решил тебя лягнуть в предсмертной агонии. Но ты, видимо, решила принять удар. Челюстью.

— Нифево, — я старалась держаться бодро. — Шарафина.

— Думаешь, новый вырастет? — изогнул бровь Гин-сан.

— Фево не жнаю, тово не жнаю, — я пожала плечами. — Однако нам пора.

Следующий вопрос, который посетил мою голову, касался того, откуда вообще брались бандиты. Потому что на палубе их опять было много. Столько же, сколько мы уже успели убить и покалечить. На этот раз это была сборная солянка из ронинов и аманто. Кондо в это время, очевидно, опознал Кацуру и сообщил, что после того, как вся эта катавасия кончится, они, как представители закона, должны будут его задержать. Кацура рассмеялся, говоря, что они могут попробовать, если он доживёт. А я тем временем против своей воли выперлась вперёд.

— Гошпада! — принялась вещать я. Вставили бы мне уже кляп, что ли. — Вы фто ждещь жабыли? — на меня обернулись с озадаченными лицами. — Я говорю, вам фто, швоих домов мало? — недоумение усилилось. — Пфли вон!

На моей последней фразе сквозь дырку в челюсти вылетел плевок. Он достиг ближайшего ронина и стал медленно стекать по его одежде. А я посчитала за лучшее плотно сжать губы и вообще закрыть рот рукой. Я уже давно успела потерять где-то ножны, так что у меня была свободная рука. Пока присутствующие пытались вникнуть в смысл сказанных мной слов, я ощущала новый порыв вещать. Со стороны, должно быть, выглядело, будто меня тошнило.

— Ты трупы видела раньше? — встряхнул меня Гин-сан. Я кивнула. — Тошнит? — я помотала головой. — Тогда, может, ты уберёшь руку? — я хотела яростно замотать головой, но рука сама послушалась его.

— Я много шлов вам не шкажу! — о, нет…

— Но кое-што шкажать придётша! — неужели опять стихи? Я ещё недостаточно опозорилась?

— Фто фшех ваш ф шердсе поражу

И не пожволю фам плодитьша!

— Хотя бы без клоунов на этот раз, — хмыкнул Гин-сан, и я наградила его страдальческим взглядом.

— Жабудьте вше, фто жнали вы, — это никогда не кончится.

— Ждещь фам оно не пригодитша!

И не шнощить фам головы,

Ведь ждещь жештокие убийши!

— Я ни слова не понял, — сообщил ронин, который стоял рядом с нами. — Но живыми их не пропущу.

Как будто только он ничего не понял. Я тоже не поняла половину, а ведь я это говорила! Снова раздался звон, и я не была уверена, снаружи он доносился или у меня в голове. Впрочем, особого значения это не имело, потому что буквально через пару минут попытались убить меня, на что я отреагировала диким воплем и потерей связи с реальностью.

— … может, дальше без неё? — первое, что я услышала, приходя в себя.

— Не выйдет, — отозвался Гин-сан. «Да прекрасно выйдет», — подумала я.

— Почему? — я не видела, кто это сказал.

— Не самое подходящее место для объяснений, — отрезал он.

Судя по всему, пока я была в несознанке, я успела получить ранение вдоль хребта и даже зарастить его. В пользу этого говорило то, как мне поддувало в спину промеж прилипших ошмётков толстовки. Пришла в себя я лёжа на палубе, где на меня осуждающе смотрел далёкий космос. Почему я решила, что осуждающе? Пёс его знает. Просто была уверена. Я легко поднялась и прошепелявила, что нам пора бы и к главным злодеям. Нас там определённо ждали неприятности, так что разве можно было не пойти?

В трюме загорелся свет, едва мы туда спустились. Там обнаружились Камуи, Абуто, Шинске и Матако. С ума сойти, я в пьяном бреду даже имя её вспомнила. А вы говорите, провалы…

— Давайте сыграем в игру, — заговорил Камуи, не снимая с лица милой улыбки. — Вам нужно поделиться пополам.

— В прямом шмышле? — глупо спросила я.

— Нет, — не изменив тона, ответил он, — на две команды. Вы двое, — он ткнул пальцем в Гин-сана и Кацуру, — будете в одной.

Если бы я знала, что произойдёт дальше, я бы с дикими криками умчалась так далеко, как только мне бы позволил этот мир. Но я не знала, и соответственно осталась в трюме. Деление на команды произошло довольно быстро — я оказалась вместе с Кагурой, Шинпачи и Кондо. И через буквально пару секунд на каждого из нас опустилась клетка из толстых стальных прутьев.

— Правила игры простые, — заговорил Камуи. — Каждый примет участие в трёх состязаниях с одним противником. При победе в двух мы выпускаем или оставляем себе того, кого будет защищать один из вас.

— То ешть, штавка — наши жижни? — поинтересовалась я.

— Шкорее, швобода, — передразнил меня Ято. — Теперь делайте выбор, кто кого будет защищать.

Хиджиката ожидаемо приблизился к клетке Кондо, а Окита внезапно направился к Кагуре. Впрочем, ничего удивительного в химии между этими двумя как-то не было, так что я бы не сказала, что удивилась. Кацура и Гин-сан переглянулись. Лидер Джой в итоге направился к Шинпачи, а Гин-сан — ко мне. Я не большой мастер читать по глазам, да и обычно его глаза вообще ничего не выражали, однако сейчас мне казалось, но он меня тут с лёгкой душой бросит. Ну, это не было большой проблемой, пока главгады не в курсе, что я за зверь. А до того, как это бы случилось, я бы очень постаралась сбежать… Впрочем, я надеялась, что он меня всё-таки не бросит. Нарочно, по крайней мере.

— Прямо разбежалась играть по твоим правилам, Камуи-ни-сан, — хмуро буркнула Кагура, когда все заняли свои места.

— Я тебя здесь не оставлю, — твёрдо и как-то очень серьёзно произнёс Окита и пожал её руку.

— Так, всё, — Камуи снова прервал болтовню. — Мы выбираем противников, а вы — соревнования. Чур мне самурай-сан! — Как можно так мило улыбаться, говоря такие ужасные вещи?

— Тогда ты мой, Кацура, — прошелестел Шинске.

— Мне нравится брюнет, — Матако как-то даже подмигнула Хиджикате, отчего он выпучил глаза и закашлялся, поперхнувшись сигаретой.

— Видимо, у меня нет выбора, — Абуто просверлил взглядом Сого. — Ято должны быть с Ято, малыш, — добавил он.

— Так я тебе её не отдам, — Сого даже глазом не моргнул.

— Время выбирать! — Камуи вышел на середину трюма. У него в руках материализовался стакан с одинаковыми на вид палочками и четыре карты. — Тянем карты, — и он снова улыбнулся.

На картах оказались номера. Гин-сан потянул первым, и на его карте обнаружился четвёртый номер. Камуи поморщился, но промолчал. Вторым был Хиджиката, и ему достался номер три. Кацура и Сого рванули карты одновременно, и получили соответственно первый и второй номера. Камуи кивнул Кацуре на стакан с палочками, и тот вытянул три. К каждой была привязана бумажка с надписью. А Камуи снова отошёл в конец трюма. Лидер Кихейтая тем временем двинулся в сторону Кацуры.

— Берегите себя, Шинске-сама, — Матако нежно посмотрела на своего босса, но он лишь наградил её презрительным взглядом единственного глаза.

— И что у нас там? — поинтересовался Такасуги, приближаясь к Котаро. Тот начал отвязывать и озвучивать надписи.

— Бросок соперника на дальность… — бормотал лидер Джой, — Пантомима, чтобы товарищи тебя поняли… Самомумификация… Что это?

— Состязания, — мило улыбнулся Камуи.

Слушая всё это, я осела на пол и спрятала голову в ладонях. Я ощущала, как меня сверлил взглядом тот, кто знал, что это моих рук дело. Я даже порадовалась, что от мгновенного убийства меня защищает клетка. Вот только глаза не помешало бы открыть, тогда я бы заметила, как ко мне быстрыми шагами приблизился Гин-сан. Он просунул руку через прутья и резко поднял меня за шкирку.

— Это ещё что? — тихо прошипел он.

— Эм… конкурсы, — ничего умнее я выдать не смогла. — Это типа безопасное решение.

Он молча отпустил меня, и я снова плюхнулась на пол, всё больше заливаясь краской. Теперь на нас уже смотрели все, не скрывая своего недоумения. Объяснять что-либо сейчас не было совершенно никакой возможности, особенно учитывая присутствие злодеев.

— Мне просто показалось, что она хочет совершить самоубийство, — попытался отмазаться Гин-сан, за что получил помимо всех остальных ещё и мой удивлённый взгляд.

— Начнём с пантомимы, — Шинске первым пришёл в себя. Он был мрачен.

Рядом с ними снова материализовался Камуи с чем-то вроде мешка или шапки. Шинске запустил туда руку и вытащил ещё одну бумажку. Как только он развернул её и прочитал, его глаз пополз на лоб. Видимо, прятаться в бинтах. То же действие проделал и Кацура, но его лицо не было настолько удивлённым. А я, кажется, поняла, что мне вспомнилось, когда я это писала. Определённо, это была кое-чья свадьба. Та, которая «хороший тамада, и конкурсы интересные».

Я уставилась на Шинске. Понять, что он пытался изобразить, было за гранью реального. Он производил инсинуации, отдалённо напоминавшие танец. Я наблюдала всё это со спины, но могу поклясться: лицо у него при этом было зверское. Поняв, что наблюдать за Шинске совсем не интересно, я перевела взгляд на Кацуру. Он делал движения, как при забрасывании удочки, а потом подпрыгивал и странно извивался. С каждым повторением мне всё больше хотелось смеяться, но я старалась сдерживаться, увидев то, как Шинпачи переживает за него. А наши товарищи не торопились понять Кацуру. Гин-сан всё больше хмурился, зажав подбородок пальцами правой руки.

— Тунец, — внезапно выдал он.

Кацура тут же прекратил скакать и протянул развёрнутую бумажку в сторону противников. Именно это слово на ней и было.

— Такасуги, ты проиграл, — не изменяя выражения лица, проговорил Камуи. Вот воистину, чем больше в персонаже кавая, тем он опаснее.

— Пф, — Шинске достал трубку и закурил. — Я говорил, что мне не нравится эта идея.

— Зато весело, — снова улыбнулся Камуи.

— Теперь мумификация. Что это, вообще? — изрёк Шинске, обращаясь к рыжеволосому Ято.

— Необходимо полностью обмотать себя бинтами.

Это был очень странный конкурс, который вообще непонятно как пришёл кому-то в голову. В том смысле, что изначально его не я придумала, я только воспользовалась чьей-то дурной идеей. Такасуги справлялся с заданием вполне неплохо, начав с ног и постепенно покрывая бинтом всё тело. А вот у Кацуры дело как-то не задалось. Он почему-то начал себя бинтовать с рук, что совсем скоро превратило его в огромную кучу бинта, из которой то тут, то там торчали чёрные волосы и конечности самурая.

— Зура, ты продул, — недовольно прошипел Гин-сан.

— Я не Зура, — возопила в ответ куча бинта, — я Кацура!

— Последнее состязание, — снова Камуи улыбался, — бросок на дальность.

— Уступлю право быть первым тебе, — объявила куча.

— Как скажешь, — Такасуги не потрудился освободить бывшего товарища от бинтов, а так кучей его и бросил.

Парусность сыграла с Шинске злую шутку, и Кацура пролетел всего метров десять. На место падения тут же был установлен флажок. Прошла пара минут, пока лидер Джой распутывался и поднимался. Он подошёл к Шинске, поднял его на руки и встал на его место. А далее Шинске совершил эпичный полёт, завершившийся в стене. Лидер Кихейтая определённо был выведен из строя.

— Мальчишку мы проиграли, — констатировал Камуи, сидя на корточках рядом с Такасуги. — У кого там номер два?

Теперь на основную сцену действия вышли Абуто и Сого.

Камуи подошёл к Оките вместе с Абуто. Он протянул тот же стакан с палочками, и Сого вытянул одну. Он, не торопясь, развернул бумажку и прочёл. Сложилось впечатление, что он не до конца понял, что написано в бумажке, поэтому он ещё раз пробежал её глазами.

— Партизаны, — наконец озвучил парень, — здесь написано, что на пояс будет привязана верёвочка с погремушкой, и требуется пройти с ней некое расстояние, не создавая шума.

— Именно так, — Камуи снова улыбнулся и выдал непонятно откуда взявшееся погремушки на верёвочках.

— Эй, а остальные две палочки? — спросил Окита, когда Камуи сделал движение, чтобы покинуть сцену.

— Давай добавим интереса, — ответил ему брат Кагуры.

Он поспешил покинуть место действия, бросив Абуто, чтобы тот не вздумал проигрывать. Каждый из соперников позвенел погремушкой, и оказалось, что они имеют совершенно разный звук. У Абуто она издавала металлический звон, а у Сого — пластиковый. Я подумала, что в форме Шинсенгуми Оките было бы намного проще. Но так как сегодня они были здесь неофициально, на всех троих были хакама и кимоно. Широкие брюки определённо могли подпортить Оките дело.

Но в своих умозаключениях я заблуждалась. Задачей соперников было обойти вокруг клеток и вернуться назад. Сого, легко ступая, совсем не тревожил погремушку, висевшую у него на поясе. Я не могла не восхититься какой-то даже грацией его движений, и в итоге пялилась на блондина. Кагура тоже смотрела на него во все глаза, не отрывая взгляда ни на секунду. От всего этого меня отвлёк металлический звон. Похоже, Абуто продул. От меня не ускользнуло, что Сого и Кагура обменялись взглядами, и парень едва заметно улыбнулся, а девушка кивнула и чуть зарделась. Прямо даже так?

— Абуто, ты проиграл, — улыбка, не сходящая с лица Камуи, стала меня пугать. Правда, его мельтешение по трюму и вовсе раздражало, но я предпочитала молчать. — Тяни, — он снова протянул стакан Оките.

— Угу, — кивнул тот и вытянул следующую палочку. — Ёж. Тянуть по очереди иглы из яблока. Побеждает тот, кто вытягивает иглу с красным концом.

Яблоко держал сам Камуи. Он осмотрел соперников и предложил им решить, кто будет тянуть первым с помощью «Камень, ножницы, бумага». Оба встряхнули руками, и каждый выбросил камень. Это вопроса не решало, так что пришлось проводить второй раунд. На этот раз у Сого была бумага, а у Абуто — ножницы. Я повернулась к Кагуре. Было видно, что она очень волнуется: она сидела на полу и сжимала прутья клетки с такой силой, что на них оставались вмятины. А тем временем Абуто потянулся к яблоку. Его везение оказалось просто невероятным: он сразу вытянул иглу с красным концом. В глазах Окиты вспыхнула какая-то особая садистская ненависть, и, чтобы его хоть немного успокоить, Камуи вытащил все иглы. Ни у одной больше не было красного конца, так что Сого хоть немного, но всё же остыл. А брат Кагуры снова протянул ему стакан.

Едва Окита развернул бумажку, как на лице его отразился ужас. Вот честно, любое выражение на его лице могла представить, кроме этого. Возможно, именно этим я и руководствовалась, когда писала этот момент, но даже так… Выглядел Сого жутковато. Он пару раз хлопнул глазами, перевёл взгляд на Камуи, потом на Абуто и обратно на Камуи.

— С-стриптиз, — еле слышно пролепетал он.

— Эй, штоп, — завопила я. — А шудить кто будет?

Камуи ответил мне кивком в сторону лестницы, по которой мы пришли. Там оказались двое: парень и девушка. Оба были в масках, одного роста и с одним тёмным цветом волос, только у девушки они были длиннее. Они прошествовали к центру места действия и остановились.

— Надеюсь, мы не сильно опоздали, — произнёс парень.

— Мы торопились, как могли, — в тон ему добавила девушка.

Это ещё кто? Что за чушь происходит? Всё, больше я никогда в своей жизни не буду пить. Или нет, не так, больше я никогда в своей жизни не буду писать на пьяную голову. Ибо то, что из этого выходит, нельзя даже отдалённо назвать адекватным.

— Мы — профессиональные судьи, проговорил молодой человек, — он порядком удивился, выдав эту фразу (и не только он), а я снова подумала, что надо бы довести написание диалогов до автоматизма, поскольку одно жалкое пропущенное тире превращает персонажей в идиотов.

— Мы будем судить всё, что здесь происходит, — бесстрастно сообщила девушка, будто её напарник только что не выдал нечто несуразное. — Что нужно судить?

— Стриптиз, — громко объявил Камуи, вгоняя Сого в краску.

— Я уступлю право быть первым старшему, — Окита склонил голову.

— А обязательно полностью раздеваться? — поинтересовался Абуто.

— Нет, — Камуи снова улыбался, — достаточно до пояса.

Слава яйцам, пасхальным куличам и идиотству человеческой природы! Хоть немного тормоза сработали. Я видела, как Сого вздохнул с каким-то даже облегчением, ведь раздеваться — прерогатива Кондо, а не его. Он чуть отошёл, чтобы дать пространство сопернику. А я снова пробежала глазами по трюму. Столкнувшись взглядом с Гин-саном, я ощутила ужас. В его глазах читалось, что он обязательно расскажет Оките, кто наградил его участием в этом мероприятии, а мысль о том, что парень сделает со мной за подобное издевательство, приводила в ужас окончательно и бесповоротно. Я сжалась, стараясь занять как можно меньше места в своей клетке, потому что меня не покидало ощущение, что и от Кагуры я получу на орехи. Пару фонарей…

Тем временем Абуто начал танцевать. Ну, то есть как танцевать — странно дёргаться, стаскивая плащ. Мне подумалось, что Абуто, имея прекрасный контроль над телом, мог бы танцевать гораздо лучше, и единственное, что ему мешало, это отсутствие руки. Ну, по-крайней мере, я думала именно так. Надо сказать, что стаскивание кофты одной рукой вышло у него довольно забавным, но завершение этого процесса продемонстрировало всем присутствующим тренированное тело взрослого мужчины, который дрался так же часто, как моргал. Зрелище было не для слабонервных…

Натягивать кофту Абуто не стал. Он лишь накинул плащ и отошёл в сторону. И в этот момент я снова подумала, что в форме Сого было бы удобнее. Но его, похоже, это не особо волновало. Я заметила, как они с Кагурой обменялись взглядами, и до меня неожиданно дошло, что у этих двоих определённо романтическая линия, и проиграть Окита просто не может себе позволить. Я, вероятно, тоже этого позволить не могла, ведь очень люблю счастливые концовки, так что я немного успокоилась.

Когда Окита начал, я осознала, что успокаивала себя не напрасно. И откуда только такой талант? Хотя, что-то мне подсказывает, что он с того злополучного листочка, который сейчас благополучно отдыхал где-то в Йородзуе. Ещё при беге с погремушкой Сого изобразил невероятную грацию. И теперь он тоже не прятал её по карманам. Я даже начала тихонько завидовать его гибкости, ведь сама едва достаю пальцами до пола… Сложён Окита оказался ничуть не хуже Абуто, только к этому добавлялся ещё и юношеский шарм. И хоть мне и нравятся мужчины постарше, Сого всё же не оставил меня равнодушной.

— Полагаю, мы можем объявить победителя, — проговорила девушка совершенно бесцветным тоном.

— Решение уже готово, — повторил за ней парень.

— Побеждает второй выступавший, — хором объявили они.

Клетка Кагуры тут же поднялась, а Камуи, недовольный поражением, швырнул Абуто в стену, где прежде побывал Шинске.

— Простите, капитан, — донеслось из стены, прежде чем Абуто стал выбираться.

А я обратила внимание на Кагуру и Сого. Девушка коснулась ладонью щеки юноши, и он тут же поймал её ладонь своей и прикрыл глаза. Они стояли молча, словно обмениваясь мыслями, некоторое время, а потом Сого что-то прошептал Кагуре на ухо, и та радостно закивала. Похоже, у этих двоих всё хорошо. Только бы Окита меня не убил…

Следующим пунктом программы было состязание Хиджикаты и Матако. Вездесущий Камуи снова был в центре событий с неизменным стаканом. Он явно начинал терять терпение, и улыбка на его лице становилась всё более жуткой. Хиджиката направился к нему.

— Хиджиката-сан, — позвал старшего по званию Окита, — в любой другой ситуации я пожелал бы Вам смерти, но сейчас постарайтесь не продуть.

— Знаю, — бросил замком через плечо и потянул палочку из стакана. — Удержание оружия на кончике пальца, — сообщил он, не меняя выражения лица.

Камуи кивнул и зло зыркнул на Матако. Чувствую, её за проигрыш тоже ждёт полёт в стену.

Равновесию меча Тоширо Хиджикаты можно только позавидовать: он легко установил оружие на кончик пальца, и тот лёг как на катанакакэ в полной неподвижности. А вот у Матако дело не клеилось — пистолет никак не хотел устанавливаться на кончик пальца, и уж тем более в неподвижности. Пока Хиджиката закуривал свободной рукой, подручная Шинске пританцовывала вокруг, пытаясь не дать оружию упасть. Но пистолету было абсолютно всё равно на её старания и он грохнулся на пол, громко лязгнув. Хорошо, хоть не выстрелил. Матако тут же начала кричать, что это состязание нечестное и что ей бы больше подошло стрелять по мишеням.

— Дура, — сквозь зубы процедил Хиджиката. — Думаешь, мне это нравится?

Матако нашла глазами Шинске и заткнулась. А к месту действия снова приближался Камуи. Нет, правда, от его беготни уже начинало рябить в глазах. Капитан Ято наградил Матако весьма неприятным взглядом, от которого даже мне стало не по себе, и снова протянул стакан, которому я уже успела дать имя «стакан Ужаса», Хиджикате. Брюнет вытащил палочку и зачитал:

— Изображение человека с завязанными глазами.

Боже, куда ушёл в ту ночь Обоснуй? Он покинул меня, и теперь, обидевшись, может не вернуться… Дело в том, что, когда мы входили сюда, здесь было совсем пусто. А по ходу пьесы непонятно откуда брались все эти атрибуты для конкурсов. Нет, ну ладно всякие мелочи, но два мольберта — это уже явно перебор…

Хиджиката снял лист с мольберта и расстелил его на полу. Ну, логично, ведь он иногда балуется каллиграфией, так что в таком положении ему привычнее. А вот Матако вставила кисточку в дуло пистолета. В этот момент у меня окончательно пропали сомнения в её умственных способностях. Но с другой стороны, если подумать, это ведь именно я её такой вижу. Да и ей рукоять пистолета определённо привычнее. Завязав глаза, Хиджиката в два движения изобразил кандзи «человек». Матако сделала несколько больше движений, и её творение было похоже на «палка, палка, огуречик, вот и вышел человечек». Только одна рука была отдельно.

— Работа девушки ближе к заявленному, — бесстрастно объявил парень-судья.

— Но у меня и есть человек! — недовольно заявил Тоширо.

— Технически — да, — тем же тоном «мне совершенно всё равно, что происходит» проговорила девушка-судья. — Но изобразить и написать — это разные слова. Так что ты проиграл.

И снова прибежал Камуи. Его улыбка чуть изменилась: он радовался то ли тому, что скоро сам вступит в игру, то ли тому, что Матако не проиграла ещё на втором состязании. У носа замкома снова возник стакан Ужаса, и он вытянул палочку. Глаза Хиджикаты медленно стали увеличиваться, а сигарета выпала изо рта. Не может быть, чтобы там опять был стриптиз. Не может быть, чтобы фантазия покинула меня, и я написала дважды одно и то же…

— Перевоплощение, — Хиджиката обрёл над собой власть — Предстать в виде человека другого пола.

— Легко! — вскричала Матако и ломанулась за ширму, которая тоже взялась непонятно откуда.

Пока мы ждали соперников, я думала, что мне придётся умереть дважды: один раз от рук садиста, другой — дьявольского замкома. А ещё я думала, что у меня тогда явно приключилось воспаление воображения и что мне не помешало бы лечиться. Но после этого я вспомнила, что, вероятно, уже давно умерла, а значит, и лечить мне нечего. Что ж, если это Ад, то тут, по крайней мере, весело, уже хорошо.

Гин-сан снова сверлил меня взглядом. Я и сама стала опасаться того, что могла написать для него. Если я была доброй, то ему может даже понравиться, но если я была чем-то недовольна, то я, скорее всего, не успею добраться до спасительной бумаги, прежде чем меня убьют с особой жестокостью. Господи, ну почему мне в голову приходят настолько идиотские идеи?

Из размышлений меня вырвало появление Матако. На ней красовалась чёрная безрукавка в обтяжку, явственно демонстрирующая её грудь, тёмные штаны, а лице нарисованы усы. Мда, на мужчину даже в пьяном угаре не потянет. А я прямо эксперт по пьяным угарам… А дальше произошло то, что в корне перевернуло моё представление о жизни. Я бы даже сказала, моя психика явно была не настроена на подобное. Из-за ширмы вышел Хиджиката. На нём была голубая юката с густо-синим рисунком, перетянутая широким белым оби. По обеим сторонам головы были два шиньона, похожие на чёрные хвостики. А ещё его щёки были покрыты румянцем. Вот интересно, я когда это писала, сама решила, кому какой конкурс, или методом тыка? Но сейчас это было совершенно не важно. Ведь даже нашим врагам было очевидно, что Матако проиграла. О чём, собственно, не замедлили сообщить судьи.

— Но у меня же усы! — тонким голосом заявила она, показывая на их изображение у себя под носом.

— И всё равно не похоже, — отрезал парень-судья.

Хиджиката тут же скрылся за ширмой. Оттуда он вышел уже в обычном своём образе. А пока он переодевался, Матако с лёгкой руки Камуи присоединилась к Шинске и Абуто. Интересно, если сам продует, что будет делать?.. Кондо был отпущен, и теперь только я оставалась в клетке. Возможно, Камуи и не подозревал, какая птичка попала к нему в лапки. Но его лицо выражало радость от того, что у него, наконец, будет шанс сразиться с Сакатой.

Как только оба соперника вышли в центр, меня начало трясти. Теперь я поняла, как волновались остальные. Я прижалась к прутьям клетки головой и сжала их руками. Гин-сан только бросил на меня один взгляд, в котором явственно читалось, что мне сильно непоздоровится. Я сглотнула, а он потянулся к первой палочке.

Мне казалось, что время замерло. Меня трясло, хотелось кусать ногти и глодать решётку. Никогда бы не подумала, что такое действо может вызвать такое невероятное количество адреналина. Кроме того, я прекрасно понимала, что даже если останусь здесь, то никто ничего не потеряет, ибо письменные принадлежности я оставила в додзе. Если Гин-сан об этом знает, то он, вероятно, решит бросить меня здесь. Или нет, он меня спасёт, чтобы собственноручно прикончить. Какая радужная перспектива…

— Выпить сакэ больше соперника, — объявил самурай, вытянув палочку.

— О, всегда было интересно, как это, — хищно улыбнулся Камуи.

— Это шоштяжание штоит проводить пошледним, — подала голос я. — Проигравший не шможет продолжать.

— Хм, — Гин-сан пожал плечами, — она права.

— Тогда так, — Камуи продолжал улыбаться, — независимо от того, как пройдут первые два, это мы всё равно проведём. Хотя бы просто для интереса.

Гин-сан кивнул и потянулся за следующей палочкой. Разумеется, он был согласен, как же иначе, ведь предлагают пить на халяву до посинения. Интересно, а Камуи шутил на тему того, что не пробовал, или нет? Да и вообще, как он отреагирует на алкоголь? А если всё крушить начнёт? Даже интересно, что я там понаписала на этот счёт…

— Футбол яйцом, — лицо самурая исказилось и повернулось ко мне, но пояснять, что это значит, стал Камуи.

— Это игра с куриным яйцом. Знаете, как пинают футбольный мяч вверх, чтобы не уронить его на землю? — Гин-сан кивнул, — тоже самое, только яйцо нужно ещё и не разбить.

Яйцо о жёсткие сапоги Гин-сана разбилось сразу. То есть даже без шансов. Он едва подбросил его, умудрился поймать, но оно тут же уделало его сапоги жижей из своего нутра. Я видела, как за спиной моего учителя наши товарищи тихо ржут в кулаки, но сама себе этого позволить не могла: меня испепелял глазами сам обладатель изгаженного сапога. И как я ни старалась изобразить полное раскаяние и осознание собственной вины, глаза Гин-сана всё равно сулили мне смерть с особой жестокостью. И почему я такая недалёкая?..

Камуи это упражнение давалось гораздо легче. Он пинал яйцо с грацией кошки и явно увлёкся процессом. Несколько минут мы все ждали, когда он обратит на нас внимание и осознает собственную победу. Гин-сан поставил ногу на пол и шумно раздавил остатки скорлупы, и Камуи обернулся к нему, потеряв на мгновение концентрацию. Яйцо тут же упало капитану Ято на ноги, испачкав обе. Его лицо при этом нисколько не изменилось, а брошенный в меня взгляд самурая оповестил, что у меня ещё есть шанс выжить. Если переживу суровые пытки… Я выдохнула и стала смотреть на то, как Гин-сан тянет следующую палочку.

— Собрать семь лоскутов чужой одежды, — прочитал Гин-сан. — Лоскуты с одежды товарищей по команде в счёт не идут. То есть? — он перевёл взгляд на Камуи.

— То есть, можно только лоскуты с пленников и противников, — пояснил тот. — Начали!

Все, кто был в состоянии двигаться, тут же начали хаотично бегать. Камуи носился за ними, силясь оторвать хоть кусочек ткани, но наши товарищи не только бодро носились по всему трюму, но ещё и выручали друг друга, толкая Камуи, когда тот уже почти достал. Гин-сан, понимая всю безнадёжность ситуации, неторопливо подошёл ко мне. Я извернулась и оторвала лоскут со спины, толстовка там всё равно была изрезана в клочья. А потом я встала в центр клетки. Туда не дотянуться было рукой из-за прутьев.

Пока я пыталась собрать болтающиеся лоскуты своей одежды в максимально компактный объём, Гин-сан ушёл туда, где лежали трое из наших противников. Шинске и Матако всё ещё не пришли в себя, и Гин-сану не составило труда забрать у них лоскуты. Абуто же был в сознании, и самурай поостерёгся к нему подходить. Но он вернулся к центру зала, где на полу валялась тёмная кофта Ято, и оторвал от неё рукав.

«Четыре», — мысленно подвела итог я. Мимо Гин-сана промчалась Кагура, оставив ему красный клочок штанины. «Пять», — посчитала я и заметила, что беготня внезапно прекратилась. Камуи, налетевший на Кагуру, победно размахивал клочком красной тряпки, до этого бывшей, судя по всему, рукавом. Наши товарищи тут же направились к Гин-сану, а Камуи — ко мне. Я не видела, что происходило там, в центре зала, — я пыталась увернуться от цепких рук капитана Ято, который явно не был настроен на проигрыш. У нас тоже началась своеобразная беготня: я скакала по всей своей клетке от Камуи, который не менее бодро носился вокруг.

— Семь, — оповестил голос из центра площадки. — Я закончил.

— Очень жаль, — из моей клетки тут же убралась рука. — Но зато я узнаю, что такое сакэ.

— И похмелье, — тихо-тихо пробормотала я.

— Тогда приступим, — Гин-сан сел на пол.

Пили они маленькими пиалами, но довольно часто. Хотя надо признать, что между тостами они всё же успевали перекинуться парой слов. Поначалу это были сухие замечания о погоде, размере корабля и прочем. Говорил сначала, в основном, Гин-сан, мотивируя свою болтливость тем, что пить в тишине всё равно что есть суши без васаби. Камуи постепенно стал втягиваться в беседу, всё чаще отвечая на слова самурая.

— Ты понимаешь, как мне тяжело? — неожиданно спросил Ято после очередной пиалы. — Чуть дашь слабину и тут же…

— Что? — голос Гин-сана был на порядок трезвее.

— Тут же! — Камуи хлопнул кулаком о развёрнутую ладонь.

— Давай ещё по одной, — мне почудилось в голосе самурая некоторое лукавство.

— Давай, — нетрезво объявил Камуи, и сразу после того, как опрокинул в себя пиалу, продолжил: — А девушки? Они же меня совершенно не любят!

— Не тебя одного, — Гин-сан грустно улыбнулся, наполняя пиалы по новой. — Я вот тоже…

— Да ну! — Камуи вытаращил на самурая покрасневшие глаза. — Серьёзно?

— Угу… — и они выпили ещё по одной.

Камуи, казалось, хотел сказать что-то ещё, но ему стало нехорошо, и он пополз прочь от центра трюма. Похоже, встать он был не в состоянии. Клетка тут же поднялась, и я направилась к Гин-сану. Он, хоть и держался лучше Камуи, всё же был мертвецки пьян. Я перекинула его руку через плечо и помогла подняться. Нам пора было топать в Йородзую. Едва мы вышли наружу, Кацура мгновенно исчез. В принципе, логично, ему вряд ли хотелось быть арестованным. Кондо и Хиджиката нас тоже сразу покинули. Или отправились в штаб, или будут пытаться Кацуру догнать. Окита взял Кагуру за руку и куда-то потянул. Похоже, они будут вместе встречать рассвет, это же так романтично. А главное, как раз в моём духе. В сухом остатке, в Йородзую мы шли втроём: я, Шинпачи и Гин-сан. Последний шагал неуверенно, его немного шатало, и периодически он норовил упасть. Ещё через несколько метров Гин-сана всё-таки стошнило. Он тут же приободрился, и мы пошли с чуть большей скоростью.

— Знаешь, за этот последний конкурс я даже готов не рассказывать всем, что это твоих рук дело, — он даже улыбнулся.

— О, буду премного благодарна, — отозвалась я.

— Ну, я, вообще-то, о себе думаю, — Гин-сан снова пошатнулся и опёрся на моё плечо, — ты же автор. А за это тебя и убить могут.

— Причём, с ошобой жештокоштью, — я вздохнула. — Шварить жаживо, например.

— О, поверь, есть и более изощрённые пытки… — Гин-сану явно нравилось меня пугать.

— Перештань, пожалуйшта, а то меня штошнит, — почему-то от этих мыслей мне становилось не по себе и начинало мутить.

— Кстати, хотел спросить, — Гин-сан повернул ко мне голову. — Что это вообще такое было?

— Оригинальное решение, — улыбнулась я. — Никто не умер.

— Кроме персонажей пятьдесят последнего плана, — Гин-сан тоже улыбнулся.

— Туда им и дорога, — я снова улыбнулась.

Мы, наконец, пришли. Лестница оказалась пыткой, ибо Гин-сан почти не контролировал своих ног, и споткнулся, наверное, раз семь, и я могла только радоваться, что мы ни разу не навернулись вниз. Я довела Гин-сана до его спальни, где и оставила разбираться с остальным самостоятельно. Шинпачи сказал, что слишком устал, чтобы идти домой, и устроился на одном из диванов, откуда донеслось посапывание буквально через пару минут. А я отправилась к себе. Нужно было набросать план финала, описать чудесное вырастание нового зуба за ночь, отмыть кровищу… В общем, дел было ещё много, хотя глаза и закрывались.

У себя я тут же приписала в гардеробную старый душ, а одежду описала чистой и целой. После отмывания кровищи, обильно размазанной по моей руке и спине, я оделась уже в чистые всё те же штаны из серого камуфляжа и толстовку. Это меня сразу успокоило, и я стала писать план на завтра.

— Это всё, конечно, замечательно, но врагов мы не победили, — начал Гин-сан, сурово глядя на Сацуку.

— Не убили, ты хотел сказать, — зуб у Сацуки уже к утру был на месте, и теперь она спокойно пила чай, — но обезвредили на время.

— Синяки и похмелье пройдут, — отрезал самурай.

— Если ты такой умный, — Сацука рассердилась, — то мог тогда добить их, пока была возможность.

Спор стал непродуктивным и свернулся. Сацука вызвалась пройтись до магазина, чтобы купить еды, и покинула Йородзую…

И наутро всё произошло именно так, как я и написала. Мы немного поспорили на тему того, стоило ли добивать вражину или и так сойдёт, и я решила пойти пройтись. Потому что мне хотелось есть, а в холодильнике повесилась мышь. И это была даже не такая мышь, которую можно было бы как-то использовать, а воображаемая. Так что надо было оторвать зад и топать за продуктами, что я и сделала. Правда мне ужасно хотелось спать, потому что выращивание зуба за ночь оказалось ещё тем испытанием, из-за которого я только под утро забылась нервной дрёмой. Ну, может, хоть еда меня бы как-то выручила.

Я вышла из Йороздуи и добралась до лестницы. День был прекрасным — ясным и солнечным. И солнышко жгучее так засветило мне в глаз, что я запуталась в собственных ногах и кубарем полетела с лестницы.

Я пришла в себя лёжа на животе. У меня ужасно болел подбородок и кончик языка, который я, судя по всему, прикусила. Руки мои были вытянуты вперёд, и в них явно что-то было. Я ещё не открыла глаз и, более того, вообще не до конца поняла, что произошло. Моё ухо и шею начал кто-то энергично вылизывать. Я поморщилась.

— Няша, отвали, — прикрикнула на свою овчарку, но та только активнее продолжила делать то же самое. Ещё и хвостом стала бить по всему, что рядом стояло.

«Так, стоп! — я распахнула глаза, — Няша?» Я медленно приходила в себя и осматривалась. Оказалась я дома, лежащей на полу. Ноутбук был в моих вытянутых руках и смотрел на меня началом текста с экрана монитора. Значит, не прошло и пятнадцати минут, за которые он гаснет. Маршрутизатор моргал оранжевыми лампочками, говоря о необходимости перезагрузки. Я поднялась с пола, поставила компьютер на стол и отправилась перезагружать роутер, отпнув собачью игрушку подальше.

Неужели всё привиделось, пока я валялась тут без сознания? Вот незадача… Я ужасно расстроилась и даже не стала смотреть в монитор. Теперь я по памяти уже ничего не напишу. Ибо память у меня, как у золотой рыбины — дольше двух часов я ничего не помню.

Язык всё ещё болел, и я пошла в ванную посмотреть на него. Чтобы не намочить кофту, я закатала рукава, и тут заметила нечто странное: на левом предплечье была красная полоса как раз как тот порез, что оставил мне Гин-сан во время бессознательной тренировки. Я тут же сняла кофту и стала себя осматривать. Моё предположение оказалось верным: такая же полоса была на моём плече и на спине. Я присмотрелась внимательнее, чтобы понять, что же это такое. Полоса на предплечье чуть вспухла, и до меня внезапно дошло…

— Няша! — заорала я, готовая накостылять любимой скотинке. — Иди стричь ногти!

С собакой я провозилась около получаса. Она послушная, когда дело доходит до стрижки ногтей, ибо за непослушание она получает основательных тумаков. Быть битой ей не особенно нравится, так что она предпочитает терпеть все издевательства, которые мы над ней учиняем, вроде мытья, стрижки ногтей, одевания комбинезона в грязь и прочей заботы.

Вернувшись к ноутбуку, я несколько раз медленно моргнула. Потому что там оказалось не начало текста. А весь текст. То есть, там было что-то где-то сколько-то там страниц — явно больше, чем я сама настрочила. Я опустилась на стул перед ноутом и озадаченно задумалась.

* * *

Муза и Вдохновение выбирали её долго. И долго пытались подстроить ситуацию, в которой она бы потеряла сознание, которое они могли поймать и засунуть в её собственную историю. Не то чтобы они хотели проделать подобное на ком-то ещё, но в целом результат показался им… интересным. Возможно, эта история даже не создала новый дубликат. Возможно, она вообще ничего не дала. Однако им нравилось думать, что автор теперь будет становиться лучше и насоздаёт новых и дубликатов, и миров. А может, скоро они и сами устроят ей какое-нибудь ещё путешествие. Или не ей. Или не скоро…

Я очнулась. Даже не так: я Очнулась с большой буквы «О». Это было не постепенное пробуждение ото сна, а мгновенное возвращение сознания. Я валялась на животе, лицо и ладони кололо мелкими камешками, во рту было полно песка, а вместо груди было две подушки безопасности. Глаза открывать я побоялась, решив сначала вспомнить, что могло стать причиной такого положения. Прошлым вечером мы с мужем плотно поужинали, и еда была вкусной и свежей. А где-то через час у меня прихватило живот. Да так, что мою скрюченную тушку муж был вынужден волочить до дивана на руках. Активированный уголь не помог, и после получасовых пререканий мы всё-таки вызвали скорую. Бодрый врач проржался от вида моего домашнего костюма с мишками и зайчиками, больно потыкал в живот и объявил, что у меня, вероятно, аппендицит. Меня быстро сгрузили в пугающе тарахтящую «Газель» и увезли в больницу. А потом я оказалась в операционной, и мне вкатили местный наркоз. Но он почему-то не подействовал. И тогда анестезиолог вкатил мне общий. На девяносто килограмм. Я начала считать и отрубилась где-то между «тремя» и «пятью». Цифру «четыре» я банально забыла. То есть самым логичным было бы прийти в себя на операционном столе, на котором песок и камушки как-то маловероятны. Ну, конечно, нельзя до конца исключить вариант апокалипсиса, а грудь могла распухнуть из-за странного проявления аллергии, но для этого как-то слишком тихо. И птицы эти ещё. Поют.

Я приподняла голову и всё-таки рискнула открыть глаза. Так и есть — синие концы чёлки чуть прикрыли от меня голубое небо, а пейзаж вокруг был совершенно плоским. Зато на мне обнаружилась не больничная супер-сексуальная сорочка, больше напоминающая зародыш парашюта, а моя излюбленная толстовка и штаны. Правда, толстовка оказалась изодрана после прошлого путешествия, но даже она была лучше облачения пациента.

— Кажется, я нашёл отличную жертву для Джашина, — донеслось до моих ушей, и я вскочила.

Метрах в тридцати от меня стоял Хидан. «Вот дерьмо, — пронеслось в моей голове, и, похоже, моё лицо выдало эту мысль с потрохами. — Ну почему именно сюда? Почему не туда, где никто никого не пытается убить? Почему не в мир розовых пони, например?» По озадаченному лицу мужчины напротив несложно было заключить, что моё выражало непосильную работу мысли. А следом ко мне пришло осознание, что вот буквально сейчас опытный хирург начнёт резать моё настоящее тело там, в моём мире, а значит, я вот-вот схлопочу ножевое прямо в пузо.

— Вот дерьмо, — озвучила я, хмуро глядя на Хидана.

Он явно недоумевал. По всей логике, я должна была либо атаковать его, либо бежать со всех ног. Не атаковала я по той простой причине, что из оружия у меня были только листочек и ручка, и то этот факт установлен ещё не был. А не убегала по целым двум причинам: во-первых, мне бы это не удалось — спорт мне, конечно, не враг, но объективно сбежать от ниндзя у меня не было ни шанса; во-вторых, мерисьюический героизм так и пёр из всех щелей, и сдерживать его в пределах «просто стоять и ничего не делать» уже было невероятно сложно.

Так мы и стояли — я пялилась на Хидана, пытаясь придумать, что делать, Хидан пялился на меня и, кажется, пытался понять, что я за чудище вообще. Картина напомнила мне вестерн, когда два ковбоя стоят друг напротив друга, а между ними эффектно так прокатывается перекати-поле. Только перекати-поля не хватало. И револьверов. И тех клёвых кожаных шляп, которые там носят. А так — один в один.

— Я, конечно, не против просто так постоять, но тебе не кажется, что это уже становится скучным? — задиристо произнесла я, всё-таки не сумев сдержать чёртов героизм.

— Не терпится сдохнуть, сучка? — пришёл в себя Хидан.

— О, если б это было возможно, — тихо пробормотала я. — Закончим с этим побыстрее.

— Ага, щас, — фыркнул мужчина.

А дальше произошло непонятное: Хидан в тридцати метрах от меня исчез, Хидан в тридцати сантиметрах от меня появился. Я не успела даже шевельнуться, как его коса уже проткнула мой живот. Ну вот да, именно там, где должны были резать. Ощущения были странные. Должно было быть больно, но мне было скорее обидно и немного смешно. Я давилась смехом, пока Хидан доставал косу и делал шаг назад. А потом его снесло, и сдержаться я уже не смогла. Снесло в буквальном смысле. После отдалённого вопля, разобрать который по причине душившего меня хохота я не смогла, из леса выкатился большой вращающийся шар и буквально снёс мужчину в близлежащие кусты. Оттуда донеслись крики недовольства в таких витиеватых выражениях, какие не на каждой стройке можно услышать. Тем временем вслед за шаром из подлеска или, точнее, из просеки, этим самым шаром оставленной, вышли ещё двое. У Ино был крайне сосредоточенный взгляд, а вот Шикамару выглядел так, будто вышел на вечернюю прогулку перед сном. Почему-то это тоже показалось мне смешным, и я снова разразилась хохотом вперемешку с рыданиями. До меня только теперь дошло, что моё веселье является следствием наркоза. Скорее всего.

— Ты с ним? — жёстко спросила меня блондинка.

Продолжая ржать, как будто меня щекотала стайка осьминожек, я только отрицательно мотала головой и размахивала руками. Естественно, поверили мне только благодаря всё ещё кровоточащему пузу, а вот никак не вследствие моих нелепых телодвижений. А пузо тем временем начало чесаться — очевидно, мерисьюшная регенерация уже затягивала рану. Или тот самый хирург уже зашивал меня там, в реальном мире, что в данном случае было не особенно принципиально. Главное, что это наконец позволило мне унять смех и снова обрести способность нормально слышать и говорить.

— И кто же ты? — лениво поинтересовался Шикамару, продолжая пристально следить за кустами, в которых всё ещё матерился Хидан.

— Мери-Сью, — честно созналась я. — Но предпочитаю, чтобы звали Сацукой.

— Вот дерьмо, — выдохнул хор персонажей.

Мда… Прямо фраза дня какая-то. И вот как им объяснить, что я, скорее всего, сюда ненадолго и собираюсь отсидеться где-нибудь по-тихому?..

— Ты за него, — Ино кивнула на ругающиеся — да что ж он никак не вылезет-то? — кусты, — или за нас?

— А обязательно, да, принимать чью-то сторону? — осторожно спросила я, за что получила весьма недвусмысленные взгляды. — Скорее, за вас. Вы меня убить порезом пузяки не пытались.

Кусты резко смолкли, попрощались ёмким «Какого?», и Хидан поспешил убраться. Догонять его не стали — Ино выразилась в том ключе, что в том направлении он наткнётся на пару-тройку неприятных засад. А вот меня связали — банально, верёвкой — и повели куда-то. Самым логичным предположением было, что в деревню. И — о, чудо! — оно оказалось верным на все сто процентов. Меня вели по довольно пыльным улицам вдоль каких-то невнятных домов. Видимо, это я просто не особенно обращала внимание на рисовку «задников». Ну и чёрт с ними, с «задниками». Куда более интересно, что со мной будут делать.

И самое логичное предположение снова оказалось верным — меня привели к дознавателю Яманака Иноичи. Или как там его должность называется? Впрочем, очевидно, что логичные для меня предположения будут верными — в моём фанфике всё подчиняется моей логике, какой бы кривой она ни была.

Меня посадили на жёсткий стул, и уже через пару мгновений длинноволосый блондин копался в моих мозгах. Сама я не могла этого видеть, хотя очень хорошо представляла, какое выражение лица будет у него, когда он всю мою историю увидит. Вытянутое — это как минимум. И тут меня накрыло по новой. Ситуация не располагала, но я опять могла только ржать и утирать слёзы. Вспомнились разом все смешные случаи, что происходили со мной. Все эти события на грани анекдотов… Особенно ярко стояла перед глазами та сцена идиотских конкурсов… И вскоре я поняла, что смеюсь не одна — вместе со мной ржали все, кто мог залезть в мою голову. И теперь мне казалось, что там прямо общага какая-то. И от этого тоже становилось смешно. Похоже, это была вторая волна наркоза…

— Значит, Мери-Сью? — поинтересовался Иноичи, когда закончил копаться в моих мозгах и смеяться.

— Я бы и так сказала, — честно созналась я.

— Будешь исполнять роль, сюжетно приписанную Наруто? — с неприязнью спросил он.

— Не, я же не такая дура, чтобы лезть в драку, — начала я, но осеклась: мои прошлые похождения явно показывали, что именно такая дура я и есть.

— И что ты тогда здесь делаешь?

Можно подумать, в моей голове он на эти вопросы ответов не нашёл.

— А это не я, это наркоз, — фыркнула я. — Пройдусь, напишу персонажу пару-тройку простых героических побед, и глядишь, действие анестезии кончится.

— Как оптимистично, — буркнул Иноичи.

И из помещения меня вытолкали.

Ну, писать героические победы я не собиралась. У меня вообще с экшеном туго — такое ощущение, что я его пишу для весьма неторопливых персонажей. Стремительности повествованию не достаёт. Посему я решила прогуляться и посмотреть, что я могу сделать. Только теперь я вспомнила, что так и не выяснила, есть ли у меня бумага и ручка. Но карманы оказались пусты, как кошелёк перед стипендией — то есть сцена с перекати-полем вполне подошла бы и для их описания. Так что мне оставалось только идти куда глаза глядят и ждать, когда же я очнусь.

Вся деревня больше напоминала огромную стройку. Кажется, я попала в период после битвы с Пейном. Мне подумалось, что моя бумагомарательная сила сейчас могла бы пригодиться, чтобы всё отстраивалось быстрее, но инструмента у меня не было. Я остановилась посреди улицы и задумалась. Сложные размышления никогда свойственны мне не были, но сейчас было просто необходимо что-то придумать. Без листочка и ручки я не более чем статист пятьдесят последнего плана. Пусть и с силой Сью и офигенной регенерацией, но всё равно — статист.

В лицо подул ветер. Нет, не так. В лицо ударил порыв ветра, и меня оттащило назад на несколько шагов. А виноват во всём этот чёртов парус синих патл до колена! Вот неудобно же! Зачем такие длинные? Нет, полезность их я уже успела оценить в полной мере, но неудобств от них… Так и представилась картина, как я бегу такая, прыгая с ветки на ветку, и тут — на тебе! Порыв ветра, и меня отбрасывает назад. Класс… Интересно, а мечом их отрубить можно? И ведь что примечательно: толстовка осталась изодрана после той эпичной драки с декламацией паршивых стихов, а вот волосы вернулись в тот вид, который был до стрижки и покраски. Что за несправедливость?

— Вот она! — донеслось до меня, и я медленно повернулась на голос: ко мне неслись почти все девушки Конохи.

— Точно она? — это, кажется, интересовалась Сакура.

— Такие волосы сложно перепутать вообще с чем бы то ни было, — парировала Ино.

Ещё минута, и девушки окружили меня, пристально рассматривая. Кажется, больше всего им не давала покоя моя грудь. Как и мне, надо признать. Пробовали когда-нибудь ходить с аквариумом на груди? Попробуйте — непередаваемые ощущения…

— И на кого из наших парней пал выбор Мери-Сью в этот раз? — без предисловий спросила Ино.

— Эм… — я немного замялась. — Я не интересуюсь пятнадцатилетними мальчиками — возраст уже не тот.

— Кто тогда? Какаши-сенсей?

Меня перекосило от самой нелепости предположения, но истолковать моё «богатое на эмоции» лицо можно было почти как угодно.

— Гай-сенсей? — продолжали перечислять девушки.

— Ирука-сенсей?

— Анко-сенсей?

А вот этого я явно не ожидала. Мои глаза расширились так, что наполовину скрылись в дебрях идиотской чёлки. А в остальном я пародировала рыбку: открывала и закрывала рот, не в состоянии произнести ни слова. Где-то на краю разума, куда сбежалось большинство мыслей, билась одна о том, что положение крайне глупое и из него надо как-то выходить. А вот как и, главное, куда, мыслей не было. Я начала пятиться назад под пытливыми взглядами девушек, так и не собравшись с мыслями. Что-то упёрлось мне в спину, но я так и не остановилась, продолжая пятиться. Сверху послышался грохот, а за ним и вопль «Берегись!». И стало темно.

В глаза ударил яркий свет ламп операционной. И лампы эти были самые обычные, привычные моей реальности. Первым делом я плюхнула плохо слушающиеся руки на грудь и счастливо заулыбалась — подушек безопасности не было. И только через пару секунд до меня дошло, как глупо это, должно быть, выглядело: только отошедшая от общего наркоза девица хватается за собственную грудь и улыбается. Что я там говорила, что я не такая дура?..

* * *

Муза и Вдохновение остались не очень довольны. Времени в путешествии выбранная ими душа провела совсем мало, да и сама, казалось, стремилась сбежать поскорее. Так что о новом дубликате и думать было нечего. Однако они решили подгадать случай и снова повторить попытку в надежде, что в следующий раз получится лучше. Лишь бы вышло продержать её в мире не её реальности подольше.

Я ненавижу лестницы. Особенно железные, особенно в гололёд и особенно крутые. Что могло произойти со мной на такой лестнице? Ясен перец, я навернулась и полетела с неё кубарем. И до того самого момента, пока моё сознание не вылетело к чёртовой матери из моей головы, я посылала этой лестнице проклятия. А потом было что-то странное: меня волокли куда-то вязкие чёрные ручки, перед глазами что-то мелькало, а в мозгу свербило, что я вот-вот постигну истину. А потом я очнулась с протянутой в небо рукой лёжа на земле. В голубой выси проплывали редкие нарисованные облака, а моя рука приобрела уже даже привычную в какой-то степени плоскость. Ладонь упала мне на лоб, и я, размышляя о неудобстве и тяжести большой груди, не сразу заметила, что чёлки нет. В первое мгновение меня это обрадовало, но стоило мне провести рукой по всей голове, как я, мягко говоря, озадачилась. На моей черепушке не было ни одного волоса. Ни единого. Видимо, они были отданы за постижение Истины. Обидно, конечно, но мне, по крайней мере, не придётся искать способ их остричь.

Я поднялась и принялась осматриваться. Прежде всего, я отметила, что на мне привычные штаны и толстовка. Что примечательно, в этот раз целые. Затем оказалось, что валяюсь я неподалёку от окраины города, прямо на траве. Ну, как показывает практика, я и не такое могу. Бумага и ручка обнаружились в кармане штанов, что не могло не радовать. Я потянулась и пошла в сторону города, поднимаясь на небольшой холм. Если подумать, выходило, что я опять валяюсь без сознания в своём мире. Так что непонятно, сколько времени мне придётся здесь торчать. А потому лучше было найти себе какое-нибудь занятие, чтобы скоротать время.

А город тем временем поражал: в нём били цветные молнии, и их сполохи можно было видеть с холма, на который меня привели сьюшные ноги. В моём мире живут только пони, которые кушают радугу и… Стоп, это не из этой оперы. Так вот, в моём мире молнии бьют сверху вниз — с неба в землю. А тут наоборот — лупило с земли. Молнии приближались ко мне, а через какое-то время над крышами взмыл железный столб с парнем, сидящем на корточках на его вершине. Это был блондин с косичкой, в красном плаще и чёрных брюках. Я предположила, что это Эдвард Элрик, а значит, моё местоположение становилось очевидным.

Металлический шум возвестил о приближении Альфонса, и доспехи не замедлили показаться вслед за грохотом. Я чуть отошла в сторону и вытянула руку. Младший Элрик врезался в неё, не заметив ни руки, ни меня, и упал. Но тут же вскочил и принял боевую стойку.

— От кого улепётываем? — спросила я, глядя прямо в шлем и потирая ушибленную руку. — От принца?

— А ты… из его свиты? — Альфонс присел чуть сильнее. — Собираешься драться?

— Ты на глаза мои посмотри, — я вытаращила их посильнее, чтобы продемонстрировать другой разрез. — Я Мери-Сью, вообще-то. Сацукой звать. И нет, — я уронила голову, дабы осмотреть его с ног до головы, — у меня в голове ещё остались мозги, чтобы не драться с тобой.

— Ал, ты чего тут застрял? — из-за спины Альфонса возник Эдвард.

— Стальной алхимик, я полагаю? — и откуда только у меня такой приличный тон?

Эдвард хлопнул глазами, открыл и закрыл рот и показал пальцем на себя, делая вопросительное выражение. Я изогнула бровь и кивнула.

— И ты даже не поинтересуешься, как такого мелкого взяли в государственные алхимики? — он скрестил руки на груди и нахмурился.

— Мне казалось, тебя это бесит, — я пожала плечами.

— Брат, — позвал Альфонс. — Принц!

— А, да… Нам пора!

Парни обошли меня и побежали с холма вниз, дальше от города. А я плюхнулась на попу и достала бумагу и ручку из кармана. Лист я расправила по коленке и принялась писать.

Сацука наблюдала город внизу. Пыль улеглась, и где-то на самой границе едва заметными тенями промелькнули двое. Затем возник принц, чуть осмотрелся, развернулся и ушёл обратно, махнув рукой. А братья Элрики вернулись на холм, где сидела Сацука.

Я уставилась вниз. Только сейчас пыль, которую подняли Элрики, осела, и стало видно несколько изменённый вид города. То есть я не уверена, как он должен был выглядеть, но убеждена, что точно не так. Стальные столбы и гигантские кулаки были явно не из этого архитектурного ансамбля. По ним проскакали две размытые тени и исчезли где-то у крайних домов. Ещё через минуту появился принц, осмотрелся и ушёл. И тени тоже ушли — вслед за ним.

А я уставилась в небо. Из-за спины стали доноситься голоса — точнее, голос одноголосой озвучки — тихо переговаривающиеся о том, на кой ляд их понесло обратно. Братья поднялись на холм и нависли надо мной. Какое-то время я пялилась в золотые глаза старшего и светящиеся красным щёлки глаз в шлеме младшего.

— А почему ты лысая? — озадачил меня Эдвард. До этого момента я и забыла, что у меня голова гладкая, как бильярдный шар.

— А почему у тебя протез вместо ноги? — парировала я. — Это было стрёооооомно… — я не помнила, рассказывали ли Альфонсу об этом, но предположила, что этот жест с руками-осьминогами объяснит суть произошедшего лучше меня.

— Ты тоже пыталась?.. — парень повесил голову.

— Я? — я не сразу поняла, о чём речь. Да, иногда я тормоз. — Нет… Я просто попала из своего мира в этот через то.

— Брат? — озадаченно спросил Альфонс.

— А? Ну… э… Я тебе потом расскажу, — немного потеряно изрёк Эдвард.

— Таки дела… — пробормотала я.

А голова всё ещё гудела. Было такое ощущение, что в неё разом кувалдой внесли — или вбили — огромное количество знаний. Мой маленький хрупкий мозг пытался всё это вместить, но не получилось. Более того, мне казалось, мои и без того не особо выделяющиеся мозги сжались ещё больше, только бы соответствовать образу. Чтобы хоть как-то снять напряжение и прийти в себя, я хлопнула в ладоши и положила их на землю. Ой, дура…

Под моими руками заиграли молнии, земля круглой ямкой немного осела, а из неё вылез здоровенный медный дрын. Я тупо уставилась на него и принялась хлопать ресницами. Видимо, надеясь улететь. Но не вышло — дрын упал прямо на меня, прицельно приложившись мне в лоб. Я взяла эту металлическую палку в руку — на вес она оказалась такой же тяжёлой, как и на удар по лбу — и стала её рассматривать.

— Чего такая удивлённая? — поинтересовался Эдвард. — Ты чего-то другого ожидала?

— Ожидала? — переспросила я. — Я вообще ничего не ожидала. Я ж в первый раз.

— Чего?

— Ничего, блин, — буркнула я. — Лучше скажите мне, как попасть обратно в мой мир?

— Если ты попала сюда через Врата Истины, — Эдвард задумчиво приставил палец к щеке, — то и попасть обратно, наверное, можно через них.

— Ага… — протянула я. — И как к ним попасть?

— Ты же Мери. Для тебя это не должно быть проблемой, — грубо отозвался парень.

— Слышь, коротышка, — я разозлилась, — мне моим же преобразованием прилетело по лбу. Серьёзно думаешь, что я могу управлять этим?

— Ты кого коротышкой назвала? — Эдвард озверел и бросился ко мне, намереваясь отлупить.

— Тебя, — я встала. Меня бесила ситуация и отношение героев. — Других здесь нет.

— Бра-ат, — попытался урезонить Эдварда Альфонс.

— А хотя да, — внезапно одумалась я. — Ты прав, я действительно могу. Вы, кстати, на какой стадии поиска камня?

— Философского? — переспросил медленно приходящий в себя Эдвард.

— А вы что, какой-то другой ищете? — съехидничала я.

— Ищем… — парень отвёл глаза.

— Он вас разочарует, — вздохнула я.

Я снова упала на задницу. Надо завязывать с этим — болеть начинает. На моё колено снова поместился чистый лист: буквы исчезали, как и раньше. Потом я немного поскребла ручкой лысину и принялась писать.

Сацука применила преобразование на себя, чтобы попасть к Вратам Истины, и у неё всё получилось. Она оказалась около исполинских Врат в совершенно белом пространстве напротив чёрного, безликого существа с синими патлами до колена.

— Ну, прощайте… Не держите зла, — проговорила я, едва текст с бумаги исчез.

Я хлопнула в ладони и положила их себе на грудь. В голове ещё мелькнуло, что моя черепушка на эту самую грудь сейчас очень похожа. Меня будто ударило лопатой по голове, и я оказалась окружённой белизной. За спиной у меня были огромные ворота с глазом, а передо мной сидело чёрное, с мутным контуром существо с синими волосами, свисавшими с головы и валявшимися на полу, если можно так выразиться, вокруг ног.

— Я домой хочу, — сразу выпалила я.

— И? — спросило существо.

— Я попала сюда не отсюда, — попыталась внятно объяснить я. Очевидно, ничего не вышло.

— Все попадают сюда не отсюда, — отозвалось существо.

— Но я совсем прям совсем не отсюда! — едва не кричала я.

— И что ты готова отдать, чтобы попасть туда, куда хочешь?

— В смысле? — у меня сделалось на редкость тупое выражение лица.

— Равноценный обмен, — безэмоционально ответило существо. — Если я даю тебе что-то, ты должна дать что-то взамен.

— Тебе мало прекрасных сьюшных волос? — с сарказмом поинтересовалась я. Впрочем, поспешила уточнить, что возвращать их мне не надо — лучше блестящая лысина, чем тот парус.

— Так что ты отдашь, чтобы попасть обратно? — снова спросило меня существо.

— Врата забирай, — пробухтела я.

Существо улыбнулось и стало увеличиваться, а потом всё потемнело. Открывать глаза не хотелось — охватила какая-то сонливость. Но я сделала над собой усилие и разлепила веки.

— Я смотрю, не вышло домой вернуться? — изрёк Эдвард. Он стоял прямо надо мной на фоне всё того же голубого неба с нарисованными облаками.

— Зараза… — проскрипела я. — Ну, проблемой меньше — алхимией я заниматься больше не могу, — я поднялась и потянулась. — Предлагаю где-нибудь поесть и разойтись по своим дорогам.

— Тебя что, не трогает потеря дара? — выпалил Эдвард.

— Неа, — отмахнулась я. — Если мне припечёт, я всегда могу его вернуть. На события в этом мире я воздействовать в состоянии.

— Это, интересно, как? — поинтересовался парень.

— А я не сказала, да? — я со скрипом почесала гладкий затылок. — Дело в том, что я типа автор. И я могу написать что угодно, и это произойдёт.

— И чего ты тогда не напишешь себе возвращение домой? — задал логичный вопрос Эдвард.

Я задумалась. И правда, почему я не напишу себе просто возвращение домой? Но, если подумать, оба раза я возвращалась методом лопаты: что-нибудь ударяло меня по кумполу так, чтобы я теряла сознание и — опаньки! — я дома…

— Эдвард. Я могу обратиться к тебе с маленькой просьбой? — прозрела я. — Ты не мог бы ударить меня чем-нибудь тяжёлым по голове, чтобы я вырубилась?

— Я? Ударить Мери-Сью? По башке? Да разве я могу, — он сделал небольшую паузу, — отказаться? Мечты многих героев воплощу…

Алхимик взял в руки медный дрын, перехватил поудобнее замахнулся и… Палка со свистом прорезала воздух и… Послышался «Бздынь» и ничего не произошло. Я ошалело повернула голову к Эдварду. У него был не менее удивлённый взгляд, устремлённый на палку: её основательно погнуло об мою голову. А мне хоть бы хны!

— Сдаётся мне, не получится так просто, — нахмурилась я.

— Может, ещё раз попробовать? — изогнул брови Элрик.

— А толку? — скептически поинтересовалась я. — Это ж тело Сьюхи, его почти невозможно уничтожить…

— Так… — протянул Эдвард. — Надо что-то придумать… — похоже, ему тоже претила мысль о нахождении Мери в его родном мире. — Может, с полковником поговорим?

— Тогда придётся ехать в столицу, — пробормотала я.

— А ты не можешь написать, чтобы мы там оказались сразу? — подал голос Альфонс.

— Мы не в слешевом фике, тут телепортатор в кровать не предусмотрен, — фыркнула я. — Так что давайте спустимся в город, пообедаем и сядем в поезд.

— Но там принц! — хором отозвались братья.

— Эту проблему я решить в состоянии.

Как я и написала, до станции мы дошли без приключений. Вообще совсем. Ни тебе чёрных кошек, ни нападений… НИ-ЧЕ-ГО. Даже скучно. Это была самая обычная прогулка живых доспехов, государственного алхимика и лысой девицы с четвёртым размером груди… Совершенно обычная и ничем не примечательная прогулка…

За окном поезда мелькали рисованные пейзажи, и всё казалось мирным до безобразия. В поезде пахло деревом, лаком и неловким молчанием. И если первые два запаха можно было отнести даже к приятным, то вот гнетущая тишина угнетала. А что ещё может делать гнетущая тишина? Не веселить же… В общем, мы сидели и молчали. Периодически каждый из нас открывал рот, у кого он был, делал вдох, чтобы начать говорить, потом выдох и отворачивался, так и не выдавив ни слова.

Неожиданно чутьё Мери подсказало мне, что надо достать ручку и бумагу. Я выглянула в окно и увидела мост. Интуиция вопила, что он непременно обрушится. Я стала торопливо писать, что братья смогли перебраться на ту сторону, и всё закончилось хорошо. Локомотив как раз въехал на мост, когда буквы исчезли. Я выдохнула и прижалась лбом к стеклу. Через минуту всё затряслось ещё сильнее, чем обычная тряска поезда. Потом загрохотало где-то внизу. А я не двинулась с места.

— Что происходит? — спросил меня Эдвард.

— Мост рушится, — флегматично отозвалась я.

— Твоя работа? — зло прошипел он.

— Неа, — отмахнулась я. — Но вы двое точно доберётесь до той стороны.

— А ты? — спросил Ал.

— А я… — тут до меня дошло, что про себя я как раз ничего не написала. — А я не знаю.

Скрежет металла оповестил о том, что поезд начал разваливаться. Эдвард сделал преобразование, и потащил Альфонса за собой. Они вылезали на крышу вагона, по которой легче было бежать. А мне чем-то завалило ногу, и потому я сидела совершенно спокойно.

— Эй, ты идёшь? — раздалось сверху.

— Я не могу, — отозвалась я. — Поторопитесь.

— Не смей тут помирать! — прокричали мне, а потом раздался топот.

Трясло всё сильнее, и вагон начал переворачиваться. Меня надёжно держала какая-то хрень, от которой у меня не получалось освободиться. Более того, держала она меня так неудачно, что достать бумагу и ручку возможным не представлялось. А потом я начала падение. То есть падение начал поезд, а я просто полетела вниз, так как не могла его покинуть. Морально я готовилась к страшной и мучительной смерти, пытаясь надышаться пыльным и дымным воздухом. От этого сознание начало плыть, и я почти не заметила, как вместе с поездом оказалась на дне ущелья. Я только успела осознать, что падение прекратилось, и отключилась.

Морду покалывало. Ещё бы — я же в снег навернулась лицом. С моей «уклюжестью» подобное пара пустяков. Я встала с земли, отряхнулась и попыталась вспомнить, где я и куда мне. Потёрла шапку, чётко ощущая, что под ней мои родимые волосы как были, так и есть. Встряхнула головой, более или менее сориентировалась и пошла домой. Правда, в верном направлении только со второго раза…

* * *

И снова. Муза и Вдохновение начали терять надежду. И терпение. Новый дубликат опять не вышел. Сознание, отправленное ими, всеми силами противилось делать хоть что-нибудь, чтобы изменить мир и дать возможность для рождения нового мира. Не то чтобы они всеми силами стремились достичь этого, ведь даже без настолько прямого вмешательство миры множились ежедневно, и всё же... Всё же им тоже хотелось быть причастными напрямую, а не опосредованно. Вдохновение предположило, что нужно продолжить с этим сознанием, ведь оно только начало привыкать путешествовать по мирам, а там, быть может, втянется и начнёт наконец делать то, ради чего они старались. Оставалось только дождаться новой оказии.

Давненько я не летала во сне. Именно об этом я подумала в первое мгновение своего стремительного приближения к земле. И только потом в моё естество закралась паника — я летела вниз, и ни парашюта, ни крыльев у меня как-то не наблюдалось. От встречного ветра глаза начали слезиться, да и всё тело испытывало не самые приятные ощущения. До меня даже не сразу дошло, что я не в своём мире. Скорее, я догадалась, когда моя тушка прорезала рисованные облака. Я сощурилась, поняла, что лететь мне ещё долго, и задумалась. Явление для меня редкое, но всё же. Итак, этим утром я отправилась к стоматологу. Уже несколько дней я маялась ноющим зубом и вот, наконец, решила сдаться эскулапам. Врач — полная женщина с улыбкой шире лица — велела мне устроиться в кресле, открыть рот пошире и расслабиться. Потом в десну сделали укол, боль, не дававшая мне спать не одну ночь, отступила, и я вырубилась. И вот теперь я летела вниз с чёрт его знает какой высоты.

Наконец, я смогла рассмотреть, куда же я прилечу. Это была плоская крыша какого-то здания, на которой стояло несколько человек. Пока я была занята подсчётом участников событий, сила притяжения опустила меня настолько, что я смогла слышать, о чём там говорят.

— Лунный жезл! В бой! — проорала блондинка с парой длинных хвостиков, и меня заволокло тысячами розовых сердечек.

Я шлёпнулась на пузо, чудом не проломив крышу и не переломав кости. И чудо это — Особые Свойства Мери. Я медленно поднялась и стала отмахиваться от вездесущих сердечек и розовой пыли, от которой даже закашлялась. Когда туман рассеялся, я увидела удивлённые лица воинов в матросках.

— Ты должен исчезнуть, демон! — воскликнула Усаги.

— Я? — переспросила я и снова закашлялась.

— Ты же демон? — уже с сомнением переспросила Ами, которая сейлор Меркурий.

— Нет, — отозвалась я. — Я Мери-мать-её-Сью! Но вы можете звать меня Сацукой.

Повисла тишина. Этот момент я использовала для того, чтобы отряхнуть одежду от всё той же пыли и ощупать своё тело. Всё было как обычно для этих плоских миров: синие волосы до колена, большая грудь, толстовка и штаны. В кармане нащупывалась ручка и шуршал листочек, что приятно грело мне душу.

— Усаги, — послышался несколько мяукающий голос. — Может, это её мы искали?

— Искали? — изумилась я. — Это ещё зачем? — ещё одну атаку из розовых сердечек мне получать не хотелось нисколько.

Сейлор Мун нахмурилась, глядя на меня, потом подошла и протянула брошь в форме сердечка серого цвета. Я взвесила предмет и с совершенно тупым выражением уставилась на него. Усаги — а очевидно, что здесь даже она была умнее меня — взяла меня за запястье и моей рукой поднесла брошь к моей груди.

«Твою мать!» — только и успела подумать я, когда всё началось. Меня окружило пространство со звёздочками, и я оказалась обнажённой. Вокруг летали какие-то ленты, которые прилипали то тут, то там прямо к телу, тесно пеленая его в костюмчик воина в матроске. И всё это время меня корчило в разнообразные позы, совершенно не интересуясь, могу я вообще так изогнуться или нет. Когда весь этот бред кончился, я стояла перед остальными в высоких сапогах, серой форме и с неприятно давящей на череп диадемой на башке.

— Сейлор Ганимед, — изрекла Луна, вспрыгнув на плечо Усаги. — Я думала, её больше не существует.

— Продолжайте так считать… — пробормотала я. — А я где-нибудь отсижусь…

— Но ты не можешь! — оповестила — другое слово было бы неправильным — меня Рей. — Воины в матросках должны вместе бороться со злом и побеждать его!

— Справлялись же без меня, — отозвалась я. — От меня лучшая помощь — отсутствие помех.

— Сейлор Мун, — в разговор вмешался Такседо Маск. — Демон сбежит и погубит кого-нибудь, если вы его не остановите.

Вот надо было ему влезть, а! Так, может, я бы и убедила их отпустить меня подобру-поздорову, но нет — надо было напомнить, что тут ещё и демон бегает. Твою же дивизию! Я успела только сокрушённо вздохнуть, как девочки куда-то потащили меня. Пришлось бежать за ними. Причём абсолютно вслепую, потому что за мельтешащими белыми спинами, мини-юбками и волосами рассмотреть что бы то ни было возможности не оказалось никакой.

— Какие у тебя способности? — громко поинтересовалась Ами, явно обращаясь ко мне.

— Я сейлор-воин меньше пяти минут, — отозвалась я. — Понятия не имею.

Каким-то чудом мне удалось рассмотреть двойные двери впереди. Именно в них мы все и влетели, тяжело дыша и озираясь. Это оказался какой-то концертный зал, в котором было совершенно пусто. Что, в принципе, не удивительно, учитывая, что на дворе поздняя ночь, хоть глаз выколи. Однако сцена была освещена, и в свете софитов стоял тот самый демон, за которым мы гнались. Как я это поняла? Ну, я же воин в матроске, я просто это точно знала. Плюс ко всему я — Мери и до кучи автор, а автор в таких вещах ошибаться просто не может. То есть, может, конечно, но не должен.

Я старалась держаться позади и во всё это не встревать. Сейлор Ганимед, блин. А пока я пряталась в тени дальнего угла, доблестные воины в матросках превратили зал в декорации попсового концерта: лепестки роз, золотые цепи из сердечек, розовая пыль, мыльные пузыри… Смотрелось мило до омерзения.

— Сейлор Ганимед! Сделай что-нибудь! — прокричал мне кто-то.

Пятеро храбрых, умелых, красивых воительниц не справлялись с одним жалким демоном. И что могла сделать я? Либо попытаться сдержать порыв сьюшного героизма и отсидеться в кустах — что я старательно делала до этого момента — либо всё-таки помочь девочкам. И пока я думала о том, как же поступить, треклятый героизм взял верх, и я, спотыкаясь через шаг — видимо, в данной версии правая нога длиннее левой — побежала к сцене.

— Ганимедная диадема! В бой! — возопила я, и…

Ничего не произошло. Ровным счётом ничего, кроме того, что демон отвлёкся на меня и выпустил девочек. А я с довольно тупым выражением лица взирала на него. «И как это работает?» — задавалась вопросом я, в то время как демон избрал меня жертвой и двинулся ко мне. Я развернулась и побежала назад, удирая от него.

— Ганимедская! Ганимедочная! — лихорадочно перебирала я, надеясь отыскать нужный вариант. — Ганимедова!

Диадема, наконец, отозвалась и вылетела у меня из рук. И так как я улепётывала от демона и он был за моей спиной, я не увидела, что именно натворила моя диадема, зато услышала душераздирающий вопль и звук бьющегося стекла, которые явственно говорили о том, что демон кончился. Диадема вернулась ко мне и разве что не виляла хвостом, как отличившийся щенок, ввиду отсутствия оного. И вроде бы все были довольны: новый воин найден, демон побеждён, и всё просто зашибись. И только я стояла с выражением полного идиота и не знала, что делать.

К моей большой радости, после всего, что произошло в зале, мы все переоблачились в нормальную одежду. Всё-таки шпильки — зло и происки Сатаны, а кроссовки — дар Божий. Я радостно попрыгала, разминая стопы после сапог на высоченном каблуке, и обратила ясны очи к девочкам.

— Ты заметила, Усаги? — обратилась Ами.

— Заметила что? — переспросила та, хлопая ресницами.

— Её способности похожи на твои. Это странно… — задумчиво ответила сейлор Меркурий.

— Ничего странного, — подала голос я. — Усаги — воин спутника, и я — воин спутника. С астрономической точки зрения это абсолютно логично. Тем более что Мери должна быть если не круче главного героя, то хотя бы равна оному.

— И всех это устраивает? — удивлённо поинтересовалась Цукино.

— Неа, — отозвалась я, наконец, подойдя к девочкам. — Это не устраивает даже меня. Или, я бы сказала, в первую очередь меня.

— Давайте разбираться с этим завтра? — предложила Рей, смачно зевнув.

— Утром. Всё утром, — поддержала её Усаги.

И девочки стали расходиться по домам. А я осталась. А куда мне было деваться? Только торчать на улице. В последнее время у меня не возникало проблем с размещением: я покидала очередной мир до того, как приходилось задумываться о том, где переночевать. А тут я как-то подзадержалась. И я пошла куда глаза глядят. Но это же глаза Мери, они точно знали, куда глядеть, чтобы прийти туда, куда надо.

Рассвет бледной пеленой накрыл небо, когда я, неспешной походкой, будто бы решив измерить длину тротуара в собственных стопах, подошла к школе. Ну, конечно, куда же ещё я могла придти? Навстречу мне выбежал директор, явно обрадованный моим появлением.

— Наконец вы здесь! — обрадованно прокричал он. — Наш новый учитель английского!

— Каковского? — переспросила я, пытаясь проникнуть в глубины собственного замысла.

— Английского, — повторил он. — Идёмте, я покажу Вам школу.

Ну, класс. С моим «Ландан из зе кэпитал оф Грэйт Британ» только вот его и преподавать. Ладно бы ещё математику или музыку там, но английский… Остаётся только положиться на Мери — эта лажать не может.

Я не особо запоминала, что говорил директор. В принципе, было очевидно, что в школе я только для того, чтобы быть недалеко от остальных воинов в матросках. В ученицы по возрасту я уже не пролезала никак, так что выбор был невелик. Впрочем, английского языка это всё равно не объясняет, но я, видимо, продумывала эту часть как раз на паре по оному.

В кабинете нашлись записи прошлого учителя, и я кривым почерком, ещё больше искажённым мелом, вывела тему на доске. Мда… Как давно я в последний раз это делала? Если б знать бы…

Во время уроков единственным происшествием можно назвать удивлённые глаза воинов в матросках при виде меня. И наши с ними перемигивания о том, что все вопросы потом, когда занятия кончатся. Только Усаги никак не могла понять моих гримас, и мне пришлось прямым текстом оставить её после уроков.

Наконец, чёртов «Ландан из зе кэпитал…» кончился, и я могла переговорить с воинами в матросках. Они осыпали вопросами меня, я — их, но ни одного ответа ни на один вопрос не прозвучало. В итоге это надоело Минако, и она попросила всех задавать вопросы по очереди.

— Значит, ты теперь с нами, — изрекла Рей.

— Ненадолго, надеюсь, — отозвалась я. — Скоро мои зубы долечат, и я покину этот мир.

— Зачем? — задала Усаги самый, пожалуй, гениальный вопрос.

— Потому что это не мой мир. Потому что меня угнетают эти синие волосы, эти способности Сью и эта… — я сделала паузу, пытаясь подобрать синоним к слову «грудь». — Эта талантливость, чёрт подери!

— Но твоя сила! — заговорила Минако. — Она нужна нам, чтобы защитить Землю!

— Вы справитесь и без меня, — меланхолично отметила я. — Меня здесь вообще не должно быть.

— Я понимаю твои сомнения, — проговорила Рей.

— Я в этом сильно сомневаюсь, — фыркнула я. — Однако что-то мне подсказывает, что нам стоит поспешить.

Странное чувство вело нас куда-то. Это было стойкое ощущение, что нам просто необходимо быть там. Я не особо вертела головой по сторонам, и потому для меня оказалось открытием, когда мы вбежали в парк. Там — что может быть более очевидным? — на детской площадке стоял демон, державший в вытянутой руке ребёнка. Превращаться в школьницу-переростка я желанием не горела, а вот навалять уроду — ещё как! Собрав все свои сьюшные способности в кулак, я бросилась на монстра. И я бы наверняка пообломала ему его демоническую гордость, если бы меня не поймала за плечо Макото.

— С демоном может сражаться только сейлор-воин, — проговорила она. — Без этих сил мы ничего не сможем сделать.

— Твою же мать, — процедила я сквозь зубы и начала превращение.

И опять это идиотское мерцание, летающие ленты и тесный костюмчик. И снова я закашлялась от розовой пыли, которая в этот раз умудрилась пробраться даже в глаза. Но слёзы и сопли не смогли сдержать сьюшного порыва поколотить демона. Впрочем, в этот раз и я этому самому порыву не особо сопротивлялась. С диким криком «Не ломай ребёнку психику, космоублюдок, у него для этого родители есть!» я накинулась на демона с кулаками. От моих ударов раздавался такой звук, будто бы я молотила в пустые доспехи. Итого: моя бешеная атака не произвела никакого эффекта. Зато пока демон был занят рассматриванием моей персоны, девочки успели превратиться и приготовиться к бою. А я продолжала молотить демона почём зря, надеясь, что он всё-таки отпустит ребёнка. Потом я ощутила, как меня примотало к нему увесистой цепью. И не успела я возмутиться, как в нас полетели сердечки вперемешку с розовой пылью. Демон заорал, треснул и исчез, а я грохнулась на землю, заваленная пресловутой атакой сейлор Мун. Из-за пыли и сердечек я не могла нормально вдохнуть, отчего, должно быть, сознание моё и поспешило меня покинуть. Последнее, что я успела подумать: «Говорю же, и без меня справитесь…»

— Справимся с чем? — спросила меня врач, когда я кое-как открыла глаза.

— С зубом, — нашлась я.

— Вы уснули, — улыбнулась она. — А зуб я вылечила.

— Спасибо, — выдавила я и отправилась на кассу рассчитываться.

* * *

Муза довольно потёрла ладошки. События наконец начали вовлекать сознание, которое они с Вдохновением отправляли в разные миры. Силы Демиурга у них, конечно, не было, так что он могли рассчитывать только на то, что новые миры или дубликаты сумеет сотворить само сознание. Своим, так сказать, личным присутствием. Казалось, в первый свой вояж из своего мира оно по какой-то причине охотно вовлеклось в события и даже старалось создать их, но с того момента старательно избегало всякого своего участия. Муза и Вдохновение надеялись, что когда дело станет привычным, оно так противиться не будет. И теперь, вроде как, начало получаться.

Раздался звонок, и я проснулась. Почему-то у меня было странное чувство, что спать в таком положении я не должна. И действительно — спала я сидя. Это было подозрительно, и потому я не спешила поднимать голову с рук.

— Новичок! Эй! — орал кто-то. Потом голос приблизился, и мне на плечо бухнулась чья-то ладонь. — Сацуки! Тренер будет орать, если опоздаешь.

— А? — я подняла глаза и прямо перед собой, непростительно близко, увидела лицо Кагами. — Иду.

Начать стоит с того, что голос был не мой. Голос был ниже и более хриплый. А ещё обычно чёлка у меня висела над глазами ровным краем, теперь же были острые пряди давно не стриженных и не чёсанных волос. Которые, впрочем, регулярно мыли. Волосы эти, к слову, не оттягивали шею, и я невольно провела по голове рукой. Не лысина, конечно, но обычная причёска мужских персонажей аниме. И тут до меня дошло: аквариума на груди тоже не было! Зато вот ниже что-то отросло. К тому же на мне была школьная форма, а это означало, что я ещё и помолодела лет на… несколько. От неожиданных выводов я даже забыла, с какой бы радости мне тут быть. Я вообще забыла всё, что только могла забыть, и встала столбом посреди коридора.

— Живей, новичок! — снова окрикнул меня Кагами, и я поспешила за ним.

Итак, я опять в отрубе. В отрубе я от удара башкой о жёсткий пол университетского спортзала, на который сверзилась со скалолазной стенки — мой гениальный страховщик не удержал моего мегатонного веса в неполные пятьдесят пять кило. А так как перед залезанием на стенку я думала о том, что неплохо было бы покидать мячик по кольцу, вот он, мой шанс. Не мытьём, так катаньем, короче говоря.

Мы прошли в раздевалку, где собралась уже почти вся команда. Парни галдели, переодевались и совершенно не обращали на меня внимания. С Кагами поздоровались, и он ушёл куда-то вглубь, откуда вскоре снова донёсся его громкий грубоватый голос. Головой я понимала, что я тоже как бы парень и мне надо переодеться для тренировки, но от этого мне не становилось легче — я стеснялась. Безнадёжно стеснялась раздеться при таком количестве парней. Как можно незаметнее я постаралась прошмыгнуть к самому дальнему шкафчику и тихонько сменить форму на спортивную за прятавшей меня дверцей. На несколько секунд меня, правда, задержало рассматривание собственного тела сверху вниз. У меня была довольно широкая грудь, ростом я определённо стала выше. Размер ноги тоже заметно увеличился. А сами ноги стали чуть более волосатыми. С такими волосатыми ногами я, будучи девушкой, из дома бы не вышла, а тут ничего, нормально. Это был первый момент, когда мне показалось, что что-то внутри меня ломается.

Мы прошли в зал и построились. Я уже знала, что неприметный дедуля, курирующий клуб, не является тренером, и старалась вести себя так же, как и остальные члены клуба. А когда вошла Рико, я не отреагировала так, как остальные новички. Они тихо перешёптывались о том, что менеджер, похоже, очень даже ничего. Я отвела взгляд в сторону, а Хьюга рявкнул, что это и есть наш тренер.

— Майки долой! — бодро изрекла Айда вместо приветствия.

Парни стали раздеваться. А я медлила. Несколько секунд я мяла край своей футболки, нерешительно приподнимая её. Рико тем временем шагала вдоль нашей колонны, критически оглядывая каждого и делая какие-то пометки.

— Чего как девица на выданье? — шепнул мне Тайга с явным сарказмом.

Раньше это меня бы не задело — да, я скромная девушка, которая не раздевается в обществе мужчин. Но тут меня взбесило. Я рывком сняла майку как раз перед тем, как подошла Рико.

— Новенький, — заметила она. — Имя?

— Сацуки Курои, тяжёлый форвард или разыгрывающий защитник, — рапортовала я. — В средней школе меня называли королём ребаунда.

— Да? — Рико вскинула бровь. — Я слышала о тебе. Почему ты пришёл в Сейрин?

— Ближе к дому, — я пожала плечами.

— Рост сто восемьдесят девять сантиметров, вес восемьдесят три килограмма, — пробормотала она. — Потенциал большой…

«Ни х… фига же себе я лось!» — отметила я, натягивая майку. Кагами рядом только хмыкнул, а Рико прошла дальше к новичкам. Я уже не обращала внимания на это, потому как задумалась, с чего бы мне так легко удаётся управлять этим гигантским телом. Что ж, Марти такой Марти… Щито поделаешь, десу?

— Кагами, Куроко, Хьюга, — позвала Рико, — и ты, новичок Курои. Идите сюда. Остальным разминаться и отрабатывать броски на той стороне поля, — она махнула рукой на половину площадки.

Мы подошли к ней, и она испытующе осмотрела всех. И главным образом меня.

— Хочешь в команду? — спросила она после паузы.

— Конечно, хочу, — призналась я. — Что нужно делать?

— Для начала я должна увидеть, что ты умеешь, — она сощурилась. — Хьюга, Курои против Кагами, Куроко. Вперёд!

Мы переглянулись и стали разогреваться. Я прочувствовала все мышцы на своём теле, которых оказалось не в пример больше, чем на привычном мне организме. И которые были послушными и гибкими, а не дряблым не пойми чем. Итак, что я знала о игроках? Хьюга не мажет. Кагами агрессивен и высоко прыгает. Куроко незаметен. Что я знала о своей игре? Ровным счётом ничего. Ну, мне, по традиции, стоило довериться сьюшности и надеяться, что она не подведёт.

Мяч разыгрывали мы с Кагами. Он прыгнул, разумеется, выше, но мне удалось как-то особенно извернуться и дотянуться до мяча раньше. Ещё через пару секунд прозвучал свисток, знаменующий гол Дзюмпея. Теперь начиналась более сложная игра. Первую минуту я привыкала к тому, что всё-таки не девушка и никто не станет относиться ко мне бережно, как это происходило на стритболе у нас во дворе. Нет, здесь будут играть в жёсткий мужской баскетбол. Впрочем, это тело оказалось готово лучше, чем разум. И потому всю свою концентрацию я направила на то, чтобы отслеживать Куроко. И так как мы играли два на два, мне это удавалось совсем без труда, даже играя против Кагами.

Все подборы были мои. Да, Тайга не мазал, когда делал данки, но Куроко совсем не бил по кольцу, а Кагами не так хорош с дистанции. Хьюга напротив — не промазал ни разу. Да и я, если уж так получалось, что отдать пас никак было нельзя, довольно точно била по кольцу. Во-первых, я и сама когда-то любила баскетбол. А во-вторых, доставшееся мне на этот раз тело многие техники довело просто до автоматизма, и мне нужно было лишь вовремя отдавать команды. В итоге, мы с Хьюгой победили.

— Ты лучше, чем я думал, — буркнул Тайга, проходя мимо.

— Осталось только испытание намерения, — счастливо пропела Рико и направила нас тренироваться.

После тренировки я вымоталась. Мне уже не было дела, что на меня кто-то может посмотреть, когда я переодевалась в школьную форму. В сущности, ничего оригинального никто из парней там бы и не увидел. И вот когда я говорила с каким-то новичком из моего класса о домашке в одних брюках, держа рубашку в руках, потому как он задал мне вопрос именно в этот момент, я с удивлением отметила, что мне совершенно всё равно. Нет, я немного мёрзла, но вот стеснения уже не было. Только бы это не вошло в привычку…

Я шлёпала домой, почти ни о чём не думая. То есть меня занимали мысли, какие и должны были занимать старшеклассника: домашняя работа, одноклассницы, баскетбол, одноклассницы, ужин, одноклассницы, баскетбол. Сама по дороге поражалась тому, что девочки занимали в моей голове даже больше места, чем клуб. Впрочем, я ведь сейчас не студентка университета и даже не Мери с обострённым чувством справедливости вперемешку с героизмом и неудовлетворённостью. Последняя, правда, осталась, но она казалась мне меньшей из зол.

Готовить не хотелось, и я зашла в кафе. Оказалось, что ем я много. Я бы даже сказала, что я не ем — я жру. Как лось. Хотя я и есть лось, чего уж. Нет, до Кагами мне, конечно, далеко, но раньше я ела меньше. Гораздо меньше. Да в сравнении с тем, сколько я сожрала, я раньше вообще питалась как Дюймовочка.

Набив пузо, я двинулась дальше. Встречавшиеся по пути школьницы при виде меня краснели и перешёптывались — я же Марти, красавец, спортсмен и дальше по тексту. А я шла себе, пытаясь сосредоточиться на математике, по которой задали тонну примеров. Ноги сами вели меня куда-то, пока, наконец, не привели к высотке. Более того, задаться вопросом, где нахожусь, я решила, лишь когда стояла напротив двери на седьмом этаже. Я порылась в сумке и нашла ключ, на котором болтался брелок в виде баскетбольного мяча. И — вот это поворот! — он подошёл к замку в двери.

За дверью оказалась маленькая квартирка: одна комната, совмещённая с кухней, ванная с уборной и балкон. В комнате, выдержанной в серых аскетичных тонах, находились одна узкая кровать, один письменный стол со стулом, один журнальный столик, на котором стояли пустая чашка и ноутбук. Последний заставил меня мигом ощупать свои карманы, а потом и вытряхнуть содержимое сумки — за полдня я так и не проверила наличие заветного листочка и ручки. Благо, они нашлись во внутреннем кармане пиджака.

В квартире было жарко. Я аккуратно сняла школьную форму и повесила на вешалку. Надо признать, что воротничок-стоечка вызывал у меня особое эстетическое удовлетворение — всегда его любила. Я натянула домашние штаны и возрадовалась, что в данный момент я мужик: майку можно было не надевать. Ну, как мужик — пятнадцатилетний лось, вообще-то, но в данном случае это детали.

Я решила хотя бы на бумаге побыть примерным учеником и села делать домашнюю работу. Надо признать, что давалась она мне с трудом. Как говорят, от большого знания большие беды. Сложнее всего оказалось решать задачи так, как здесь это проходили, а не так, как знаю я. Но через два примера я плюнула и стала решать более простым для себя способом. В голове ещё мелькнула мысль, что учитель наверняка будет крайне поражён. Но меня было не остановить.

Сколько было времени, когда я закончила, я не обратила внимания. Только взяла заветные листочек и ручку и внезапно осознала, что могла не так парить мозг — всего пары предложений хватило бы, чтобы домашка оказалась сделанной. Я написала, что Айда договорится о тренировочном матче с Кайдзё и что утром мы будем орать о своих намерениях. А в остальном день пройдёт без чего-либо интересного. Потом я выключила свет и завалилась на кровать. Я заложила ладони за голову и уставилась в потолок — спать почему-то не хотелось. Я думала о том, сколько времени буду здесь торчать. Если подумать, то от времени там время здесь совершенно не зависит. Первый раз я была в отключке минут десять, максимум — полчаса, а времени в том мире прошло, не соврать, больше недели. Когда делали операцию, количество времени, кажется, почти совпало. То есть я могу проснуться уже дома, а могу застрять здесь до чемпионата. «А и плевать, — пробубнил мой оподростковевший мозг, — здесь довольно сносно».

Мне показалось, что утро наступило сразу же после того, как я закрыла глаза. Что удивительно, я ощущала себя вполне отдохнувшей. Мой будильник орал что-то нечленораздельное, но явно обидное. Я долбанула по нему рукой, не задумываясь, что этой лопатой могу запросто превратить механизм в лепёшку. Вставать не хотелось, и дело было вовсе не в том, выспалась я или нет. Просто для школьника вставать утром в школу — занятие довольно неприятное. Обнаружилось, что я так и спала в домашних штанах. Ну да, а как ещё? Я прошлёпала в ванную умываться.

Лицо в зеркале меня не порадовало. Прежде всего, из него торчали чёрные линии, символизирующие намёк на бороду. Я погладила щёку рукой и ощутила неприятную щетину. Что примечательно — волосатые ноги и подмышки меня не занимали, а вот выйти из дома с небритой рожей мне казалось неправильным. Вот что крест животворящий делает. В смысле, Gender Switch с омоложением.

Я постаралась отключить мозг, надеясь, что тело само прекрасно знает, какие нужны движения. Снова я стала управлять им, когда подтянула штаны. А даже хорошо, что я предпочла вырубить разум: к тому, что я, по всей видимости, сделала, я была ещё не готова морально.

Торопливо сметав хлопья в таком количестве, что реальной хрупкой мне хватило бы на весь день, я спешно надела форму. Застёгивать куртку-пиджак я не стала — за окном было довольно солнечно, и я решила, что там ещё и тепло. Вплеснув в себя молоко — и почему его не любят? Это же просто отличный напиток для завтрака! — я выбежала из дома. Ну как без этого? Я, разумеется, опаздывала. Мне пришло в голову, что бегом будет быстрее всего, и я помчалась. Я не учла только одного — мои ноги стали длиннее и сильнее, а потому школа показалась быстрее, чем я ожидала. Если быть честнее, я вообще не думала, что она настолько близко — можно было ползти со скоростью одноногой черепахи-инвалидки, и всё равно бы успела вовремя. Потому я неторопливо застегнула молнию, привела дыхание в норму и спокойно прошествовала через ворота.

— Доброе утро, новичок, — поздоровался Кагами. — Топай на крышу.

— Доброе, — фыркнула я.

Тайга решил, видимо, что у меня плохое настроение, грохнул ручищу мне на плечи так, что пришлось немного согнуться. «Взбодрись!» — рычал он, взлохмачивая мои волосы кулаком второй руки. Я вяло брыкалась, но это, казалось, заставляло его только сильнее ввинчивать кулак мне в череп. Я взбесилась и в одно движение скрутила парня. Мы уже почти начали драться, когда мимо нас прошёл Куроко со скучающим видом и обозвал детсадовцами. Я рассмеялась и выпустила Тайгу. Он ухмыльнулся и мотнул головой в сторону входа.

На крыше во время линейки мы орали обещания. Я сказала, что если не пройду на чемпионат, буду тренироваться в женской форме. Одноклубовцы посмеялись, но приняли. Выгнал нас оттуда завуч. Казалось, он делает это потому, что так обязывают правила, но вообще-то наше рвение прославить школу его даже радует. Мы убрались с крыши и разошлись по кабинетам.

После занятий тренировки фактически не было — Айда испарилась, велев заниматься самостоятельно и топать домой. С час мы побросали мячи и разошлись. Но у меня свербило — хотелось играть. И я застряла на ближайшей уличной площадке. С тренировки я ушла в спортивном костюме и сейчас подтягивалась. Из парка на площадку вышел Кагами. Взглянул на меня, потом на корт, потом бросил сумку и прыгнул на турник рядом. Ещё через минуту возник Куроко, а за ним и Кисе. Я спрыгнула на землю и вопросительно на него уставилась. Он тоже сощурился — видимо, пытаясь понять, какой из меня противник.

С площадки донеслись крики. Мы все резко обернулись туда: взрослые парни хулиганского вида отобрали мяч у мальчишек из средней школы и теперь пытались прогнать их с площадки. Мы и опомниться не успели, как Куроко уже был там и что-то вещал. Нам оставалось только переглянуться и топать на корт.

Парней тоже было четверо, и мы решили играть на всё поле. Одного из мальчишек назначили судьёй и приготовились. Было даже странно, что мы все были в спортивной форме — видимо, Рёта тоже шёл с тренировки. С минуту мы спорили, кто пойдёт на розыгрыш, и в итоге ушёл Кагами. Мы уступили ему из-за зверского взгляда.

В первом тайме мы разогревались, и потому он закончился со счётом всего-то 27:0. Три трёхочковых забила я, остальные мячи поделили Кисе и Кагами. На свою половину поля мы почти не уходили. Надо признать, что за первый тайм мы, в общем-то, даже не вспотели. Сами с собой поспорили, что во втором наберём больше. И набрали. Посему после второго тайма наши соперники валялись на корте, тяжело дыша, и просили остановить игру. Мы разочарованно поинтересовались насчёт второй половины, но было видно, что они не смогут играть. Кагами отдал мяч мальчишкам, и мы, надутые и расстроенные, вышли за сетку, окружавшую корт.

— Ваш новичок? — спросил Рёта, кивнув на меня.

— Угу, — кивнул Кагами.

— Как звать? — не унимался Кисе.

— Сацуки Курои, — представилась я. Всё же было очень обидно, что мы не смогли доиграть — только ведь разогнались.

— Сацуки — король ребаунда? — уточнил Рёта. Я кивнула. — Я слышал о тебе. И не разочарован, Курои-чин. До скорого.

И он ушёл. Куроко заметил, что он так обращается к тем, кого уважает. Но я почему-то всё равно была в полном ступоре. Мне уже немного хотелось в свой мир, хотя и вернуться в школу отчего-то было приятно.

— Пойдёмте поедим, — пробубнил Тайга, и мы послушно поплелись за ним.

Уже вечерело, и на город опускались сумерки. Мы шли к кафе молча, погрузившись в глубокую задумчивость. Внутри оказалось тепло и светло, как и должно быть в таком месте. Мы сделали заказ и сели за маленький стол у окна. Ели тоже в тишине, интенсивно работая челюстями. И только когда Кагами, наконец, закончил, мы заговорили.

— Ты не боишься, что он тебя скопирует? — спросил Куроко.

— Неа, — отмахнулась я. — Не выйдет.

— Почему? — он нахмурился.

— Да не будь я Марти, если у него получится, — хохотнула я. — Это особенный талант.

— Ты индивидуалист? — Тецуя сощурился, выдавая неприязнь к таким игрокам.

— Нет, — я откинулась на спинку стула и запрокинула голову. — Если бы я был индивидуалистом, я играл бы в какой-нибудь теннис или шахматы. Или занимался кендо. А в баскетбол можно играть только командой.

— Значит, ты не считаешь, что один игрок может тянуть всю команду? — спросил он потеплевшим голосом.

— Ну почему? — я снова посмотрела на него. — Может. Но это уже не игра, не удовольствие. А игра не в удовольствие не стоит того, чтобы её затевать.

— Погоди-ка, — встрял Кагами. — Ты сказал, что ты Марти. Серьёзно?

— О да, — протянула я. — Так и есть. Со мной вам точно повезёт на играх.

— Везение тут ни при чём. Мы просто будем играть на своём пределе, — резковато заметил Тайга. — И даже лучше.

— Согласен, — кивнула я. — Это лучше, чем полагаться на удачу.

Мы попрощались у выхода, и я заторопилась домой. Там меня ждала домашняя работа и горячая ванна. По пути я забежала в небольшой магазинчик, чтобы купить пену — я всё ещё была не готова к тому, чтобы лицезреть себя голой. Или, правильнее сказать, голым.

Делая домашку, я задумалась, почему никогда не занималась, когда сама училась в школе? Мне тогда казалось, что есть более интересные и полезные занятия. Но теперь мне даже хотелось учиться. Наверное, я просто стала старше. Когда с уроками было покончено, я пошла набирать себе воду в ванну, а пока ждала, поставила чайник, чтобы выпить чаю. Однако вода набралась довольно быстро, и мне пришлось выключить газ до того, как чайник вскипел.

Мылась я не глядя, полностью доверившись собственному телу. Я посчитала за лучшее, если не буду думать об этом.

А после горячей ванны я допила клубничное молоко — от этой привычки я, видимо, так и не избавлюсь. Отметила ещё, что завтра надо будет пополнить запасы съестного в доме, так как в холодильнике из еды была разве что повесившаяся мышь. Ну, ничего, с деньгами благодаря моему листочку проблем не будет, всё остальное — мелочи.

Айда и правда договорилась о тренировочном матче с Кайдзё. Он должен был состояться через неделю, и потому она принялась усиленно нас тренировать. Каждый день я возвращалась домой как выжатый лимон, и сил хватало только на то, чтобы поесть, сделать уроки и грохнуться спать. Пару раз я даже спала прямо в спортивной форме. А это, должна признаться, ужасно. Через день я заставляла себя мыться, потому что от меня, как мне казалось, невыносимо разило потом.

В день перед игрой с Кайдзё тренировки не было. Рико только назвала, кто будет играть в стартовом составе. Это были Кагами и Куроко — кто бы сомневался, Хьюга — опять же, я и Митобэ. Последний меня немного удивил, ведь я ожидала, что играть будет Сюн. Но тренеру виднее, да.

Ночью уснуть не получилось. Обычно ночь пролетала мимо меня: закрыла глаза вечером, тут же открыла — уже утро. Причём времени не проходило и минуты, а я высыпалась. Занятия тоже прошли мимо меня — все мои мысли были устремлены только к игре. Я продумывала все возможные вариации и комбинации и даже как-то ответила совершенно невпопад. Учитель скуксился, но ставить оценку не стал. А после уроков мы поехали к школе Кисе. Он лично нас встретил и проводил в зал. Всю дорогу он беспечно болтал и улыбался совершенно беззаботно. Но стоило нам построиться на площадке перед началом игры, как лицо его ужесточилось, а глаза сузились.

Игра в первом тайме шла с переменным успехом — казалось, и мы, и они только разогреваемся, не желая показывать ни сильных, ни слабых сторон. Потому счёт в конце был равным. Зато в перерыв мы получили знатный нагоняй от Айда, которая каждому ощутимо ткнула в грудь острым пальцем. Вышли на поле мы более воодушевлёнными, и я решила, что пора бы показать свои способности.

Соперники никак не могли получить мяч. Даже после того, как они разыгрывали его под своим кольцом, он невероятным образом снова оказывался у нас в руках. Кисе старался изо всех сил, но один он не мог справиться с нами — немажущим Хьюгой, прыгающим Кагами, незаметным Куроко, защитником Митобэ и мной. Я не упустила ни одного подбора, не ошиблась ни с одним пасом. И как Рёта ни пытался скопировать мои движения, ничего не выходило. Казалось, ему чего-то не хватает. А я только внутренне ухмылялась.

В перерыве между половинами Рико тихо спросила у меня:

— У тебя орлиный глаз?

— Да, — кивнула я. — Потому я всегда вижу Куроко. И не ошибаюсь в пасах.

Она улыбнулась, а мы сели отдыхать. Через несколько минут матч возобновился. Но нас остановить было уже нельзя. Мы, казалось, полностью отдались игре, словно бы она жила в нас на уровне инстинктов. И мы все почти не думали. То есть думали только о том, как побольше забить и поменьше пропустить.

После игры мы вышли из зала и направились восвояси. Спины наши провожал злой взгляд побагровевшего тренера Кайдзё, который, стоило нам уйти, начал распекать своих подопечных так громко, что едва ли не затряслись стены. А Рико была на удивление довольной: она улыбалась и едва не подпрыгивала на ходу.

У ворот нас нагнал Кисе. Он выглядел подавленным, но заинтересованным. К тому же казалось, что его-то как раз тренер отругал особенно страстно.

— Куроко-чин, Кагами-чин, Курои-чин, спасибо за игру, — немного запыхавшись, проговорил он. Видимо бежал, чтобы догнать.

— Ты тоже был неплох, — кивнул ему Тецуя.

— Что с тобой не так? — Рёта бросился на меня. — Не могу скопировать, хотя вроде делаю так же.

— У меня свои тайны, — я пожала плечами.

— Ещё сыграем, — он сузил глаза. — Увидимся на школьном чемпионате!

И он убежал обратно. А мы двинулись в сторону дома. Больше всего мне хотелось сейчас лечь в ванну, а потом уснуть. Мертвецким сном. Желание вернуться домой свербило, но уже как застарелая заноза. Почему-то было ощущение, что я всё равно туда попаду, так что и волноваться нечего.

Первый раз за время пребывания здесь я не сделала домашку. И первый раз меня спросили. Вот каким словом это обозвать? Я с трудом выкрутилась, чтобы учитель поставил мне хотя бы «C», потому что с оценкой ниже я могла пролететь с клубом как фанера над Парижем. А это было бы обидно.

На тренировку я приплелась в разбитом состоянии духа. Процесс переодевания меня уже не напрягал, а в этот раз мне и вовсе было всё равно. Я вяло разминалась, вяло бегала по залу, вяло реагировала на подколы Кагами. Вообще была вялой. Такая апатия на меня обычно нападала после того, как я заканчивала что-то большое. Или меня отчитывали за что-то мелкое. Сейчас был второй случай.

Айда поделила нас на две команды и велела сыграть матч. Я играла с Хьюгой и Теппэем, и ещё двумя новичками. А против нас играли Кагами, Курого, Сюн, Митобэ и Коганэй. Когда Кагами обошёл меня на подборе, я взбодрилась. Или точнее, взбесилась. Разозлилась на саму себя, на вялость и на этот маленький проигрыш. Стала играть жёстче, агрессивнее, выжимая из себя всё, что только было можно. В какой-то момент я прыгнула за мячом, чтобы вбросить его обратно в площадку, пока он не ушёл, и знатно приложилась о стену. Так знатно, что отрубилась.

— Алё! — меня звонко ударили по щеке и я пришла в себя. — Сильно ударилась?

Я ощупала голову, медленно понимая, что я в своём мире — трёхмерном. Крови не было, была только приличных размеров шишка. И ещё меня мутило. Я пробормотала, что у меня, должно быть, сотрясение и меня вот-вот вырвет. Кто-то из девчонок помог подняться и поволок в уборную. Под вторую руку меня поддерживал тренер, наказав никому до его возвращения на стенку не ползать. Потом меня ещё повели к врачу, которая из-за подобных случаев всегда сидела у нас в корпусе во время тренировок. А меня всё это время слегка трясло из-за того, что азарт игры так и не утих — хотелось ещё играть.

* * *

На этот довольным осталось Вдохновение. Оказалось, что втянуть сознание в события намного легче, если поймать его в тот момент, когда оно само тянется к чему-то подобному. Вроде простая мысль, но прежде она их с Музой почему-то не посещала. Вдохновение было даже немного расстроено тем, что в авторов — самых разных выдумщиков изначально мира Демиурга, порождениями коего они с Музой являлись — они были способны в любой момент вдохнуть Идею, подтолкнуть творца к акту созидания... Но вот для самих себя они не могли выдать, казалось, совершенно ничего. Даже затею отправлять сознание в неродной для него мир они почерпнули у авторов изначального мира. И всё же, чем дольше длился их эксперимент с этими путешествиями, тем больше они соглашались с мыслью, что без силы Самого Демиурга новые миры творить не получится.

Обычно я сплю так, как будто вырубили меня лопатой. И просыпаюсь резко. То есть, у меня не бывает чувствительной полудрёмы, когда всё тело отдыхает, а голова воспринимает происходящее вокруг. Но в этот раз я спала именно так — на грани сознания я ощущала, как солнце пригревает мне ноги, которые парились в чём-то вроде кожаных штанов. Эта мысль неторопливо коснулась моего сознания, и ощущение от неё было, как обухом по непутёвой башке. Я резко распахнула глаза, и ладонь моя обрушилась на лицо: всё верно, меня опять зашвырнуло чёрт-те куда. А всё почему? Потому что какой-то криворукий олень уронил мне на голову рюкзак со скалолазной снарягой с полки в электричке, и моё реальное бесчувственное тело тряслось на жёстком деревянном сидении. Наверняка с идиотским выражением на лице и высунутым языком. Первым делом я обратила внимание на срез волос. Чёлка у меня была белой и ровной, а ощупывание головы подтвердило факт остриженности паруса. Что, надо признать, крайне меня порадовало.

Дрыхла я на чём-то среднем между неудобным стулом и скамейкой. Я отскребла своё тело от спинки и стала осматривать саму себя. Как я и предполагала, моих любимых видавших виды штанов и толстовки не было. Их место на моих рисованных фансервисных формах с бюстом-подушками безопасности занимали царски шмотки. И в данном конкретном случае эти «царски шмотки» были формой Варии. А рядом со мной лежал заплечный чехол для меча. Я опасливо заглянула в него, в тайне надеясь на лучшее в виде спортивного снаряда, но мои более явные и менее радужные ожидания оправдались на все сто: там лежал тот самый меч от Тедзуки-сан с цубой в форме какашки. Просто шикарно.

— Значит, Девятый всё-таки прислал тебя? — озадачил меня детский голос из-за спины.

— Прислал, — согласилась я: в мой мозг стремительно врывалась предыстория моего здесь появления.

— Займёшься обучением? — также спокойно поинтересовался Реборн.

— Меня прислали для охраны, — отозвалась я, — с указанием не вмешиваться без необходимости.

— Иными словами, тебя сослали в отпуск?

Ответить я не успела — из двери дома выпал Тсуна. У меня возникло стойкое ощущение, что он споткнулся где-то ещё на втором этаже, прокатился кубарем по лестнице и вышиб дверь. Увидев меня, он вскочил и испуганно отпрыгнул. Но, наблюдая мою по-прежнему ленивую позу и скучающее выражение на передней части головы, молодой босс мафии присмотрелся к моему лицу.

— Знакомые черты… — пробормотал он вместо приветствия, но его оборвал мой телефон.

— ВРОООЙ! — объявили на том конце так, что слышно было, должно быть, в соседнем квартале, если не городе. — Ты едешь работать со мной. Через час в аэропорту Варии!

— О, я успею, только если полечу на ракете земля-земля… Босс тебе не сказал? — меланхолично поинтересовалась я. — Я в Японии. По приказу Девятого.

— ЧТО-О? — этот вопль едва не вышиб мне мой скудненький мозг. — Какого я не в курсе?!

— У босса спроси, — фыркнула я и отключилась. Затем я повернулась к Тсуне, который пялился на меня в немом ожидании. — Мери-Сью, — представилась я. — Или, в данном конкретном случае, Сацука Суперби. Я здесь, чтобы охранять тебя. И да, Скуало мой брат.

Повисло молчание. В голове Реборна, очевидно, зрел какой-то коварный план с моим участием, Савада ошалело пялился на меня, а я… А мне было просто нечего сказать — искала на форме карманы. На куртке нашёлся один, и в нём шуршал листочек, что вселило в мою душу оптимизм.

Тсуна пробормотал что-то про необходимость отправиться в школу и технично сбежал. Не знаю, рассчитывал ли он избавиться от нас или нет, но мы — я и Реборн — направились туда же. По пути репетитор-киллер устроил мне допрос с пристрастием касательно пламени посмертной воли, которым я обладаю. Пришлось внимательно изучить кольца на пальцах. Конечно, у Мери должно либо пламя неба, либо неизвестное чёрное пламя. Но я же оригинальна, как лист папоротника — у меня было пять видов пламени. И это даже вписывалось в рамки вселенной! Итак, у меня было пламя дождя, что было характерной чертой мечников, пламя тумана, пламя солнца, пламя урагана и пламя облака. Универсальный солдат, блин.

Мы шли в некотором отдалении от Тсуны и видели, как его перехватил Гокудера. Потом возникли Рёхей и Ямамото. Хранители Вонголы выглядели не в пример бодрее десятого босса мафии, а меня начинало греть осознание того, что здесь я не самый непроходимый персонаж.

Уж не знаю, о чём они там говорили, но я как-то не обратила внимания, что компания впереди остановилась и уставилась на меня. Назвать их отношения с Варией дружескими было всё равно, что назвать Землю квадратной. А потому, рассмотрев мою форму и шевроны, парни насторожились.

— Что удумал Занзас? — сурово поинтересовался Хаято.

— А причём здесь он? — вскинула брови я.

— А твои шевроны говорят, что очень даже причём! — выпалил он, будто из рукавов доставая динамит.

— Ты что, шальной? — нахмурилась я. — Боссу, по-твоему, заняться нечем?

— Тогда что ты здесь делаешь?! — едва не проорал хранитель урагана, сделав особое ударение на слове «ты».

— Тч, — фыркнула я, ощущая, как внутри меня поднимается волна дерзости. — Я не обязана отвечать на твои вопросы, — я, в свою очередь, отметила интонацией слово «твои».

Гокудера выхватил динамит и почти запустил им в меня. Уж не знаю, что именно его остановило: мой безразличный вид, приправленный меланхоличным ковырянием в носу, или многозначительный взгляд Савады. Я, тем временем, отметила, что Реборн куда-то пропал. Тсуна что-то тихо сказал своим хранителям, и они снова двинулись вперёд. Вскоре показалась старшая школа Намимори, и парни скрылись в воротах. Несколько секунд у меня ушло на обдумывание, идти за ними или нет. По идее, меня приставили телохранителем десятому боссу Вонголы, но…

Это самое «но» возникло напротив меня в лице хранителя облака Хибари Кёи. Мысли из моей головы мгновенно были вытеснены фортепианной мелодией, сквозь которую отчётливо прорезалась одна — на территорию школы меня не загонит и атомная война. Признаться, я даже собиралась по-тихому ретироваться, но Хибари меня уже заметил. Должно быть, вид моей формы не очень-то обрадовал главу дисциплинарного комитета, и он решительно достал тонфа.

— Камикорос, — процедил он и двинулся ко мне.

— Э… Эм… — запинаясь, начала я. — Но я же не захожу на территорию школы…

Хибари на мгновение остановился, но сразу же продолжил движение. Мне, надо заметить, хватило этого мгновения на осознание, что я вообще-то не безоружна. В последний миг я успела выхватить меч, и тонфа с лязгом ударились о лезвие.

— Я здесь для охраны Савады Тсунаёши, — проговорила я. — Я не хочу сражаться.

Хибари фыркнул и ушёл. Видимо, ему было не интересно драться с тем, кто совершенно не желает этого делать. Трудно сказать, что отразилось на его лице, но мне показалось, что это не последняя наша стычка, и рано или поздно я буду бита. Я вздохнула и оперлась спиной о стену. Почему-то хотелось спать, но мысли мои плавно перетекли на размышления о том, какую ж угрозу выдумал мой извращённый мозг, что десятому поколению Вонголы понадобилось подкрепление в виде великой и ужасной меня. Идеи отсутствовали. Я чётко знала, кто я. Я осознавала, где я. Однако, я не могла припомнить, что там понапридумывала, и потому абсолютно не догадывалась, что будет дальше. Более того, у меня возникало ощущение, что я и должна быть в этом мире — у меня вроде как есть семья в виду старшего — наверное — брата и работа, пусть и не моей мечты…

От размышлений о собственной дурости и паршивой памяти меня отвлёк надвигающийся на меня вихрь. Одет вихрь был в чёрное, вокруг него развевались серебристые волосы и иногда сверкала сталь. Я не сразу опознала Суперби Скуало, но как только до меня дошло, я внутренне сжалась. Он надвигался на меня с такой решимостью, что я готова была читать заупокойную молитву по себе любимой, если бы только знала хоть одну, попутно каясь во всех грехах, если у меня такие имелись. Но смертоубийства не последовало — хранитель дождя Варии заключил меня в медвежьи удушающие объятия. Меня пробил паралич, и я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть.

— Какого рожна ты здесь?! — прямо в ухо проорал мне мой как бы брат.

— Э… Кхе… — невразумительно отозвалась я, чувствуя, что ещё немного, и я потеряю сознание.

— Не слышу ответа, мелочь! — с той же громкостью оповестил Суперби.

— Кхе… Бхе… Кх… — я снова сделала попытку выдавить хоть слово. В глазах помутилось.

Неожиданно медвежий хват, который чудом оставил мне рёбра целыми, ослаб, и я смогла вдохнуть. Вообще-то, в реальности я очень люблю своих родственников. Мы не ругаемся, да и характер у меня мягкий, так что я охотно иду на компромиссы. Но, судя по всему, в нагрузку к персонажу мне достался взбалмошный и взрывной характер. Поэтому поведение Скуало вызвало во мне волну глухой ярости, которая мгновенно привела меня в чувство с первым же нормальным вдохом.

— Какого рожна ты здесь?! — заорала я в ответ. — Я неясно выразилась утром?! Или твой разум отказался воспринимать слово «приказ»?!

— Почему ты не сказала, что уезжаешь?! — взревел «брат» и влепил мне пощёчину.

— Чтобы ты устроил истерику на пустом месте?! — не уступала я, возвращая ему удар в челюсть. — Или ты мнишь себя очаровательным собеседником спросонья?!

— Если не как брату, то как начальнику ты обязана была сообщить! — он ещё сильнее повысил голос и засадил мне по второй щеке. От его ора у меня волосы встали дыбом, а проходящие мимо люди медленно начали превращаться в любопытствующих зевак.

— Ты понимаешь значение слова «срочно»? — взревела я на манер пароходного гудка, отвечая апперкотом. Теперь волосы дыбом встали у Скуало.

— Вы слишком шумите, — раздался от ворот школы голос. Мы медленно обернулись и потянулись к оружию: кто это там смеет влезать в нашу задушевную разборку брата и сестры? — Вас слышит вся школа, — проговорил глава дисциплинарного комитета.

— ЧТО?! — хором проорали мы. Хотя я, вообще-то, понимала, что нам следовало бы заткнуться, а не лезть на рожон. Но в этот раз сдерживания сьюшного героизма было недостаточно — к нему примешивался драчливый характер.

— Загрызу до смерти, — вынес вердикт Хибари, и я во второй раз за день узрела тонфа, которые — на этот раз можно было не сомневаться — вот-вот произведут близкое знакомство с моей тушкой.

Как перекосило меня, я не знаю. Но на лице Скуало отразился кровожадный оскал, а Кёя осчастливил нас плотоядной ухмылкой. Ох, как я вот этого не люблю… В смысле, я, которая я, а не Мери. Я, которая я, сейчас начала бы увещевать о мирном решении, о том, что кулаками вопросов не решают и что от простого разговора больше пользы, а вреда, наоборот, меньше. Но я, которая Мери, сжимала в руках катану и мрачно взирала на обоих парней. Да, мне всё ещё хотелось выписать Суперби по первое число за смачные обнимашки. И тут со мной случился приступ гуманизма.

— Воу, притормозите! — проговорила я, титаническим усилием воли заставляя себя опустить меч. — Вам реально хочется быть побитыми Мери?

Оба замерли. Оба чертыхнулись. Оба синхронно развернулись ко мне, готовясь к бою. «Пора удирать!» — голосом Масяни оповестило моё сознание, и я, развернувшись на сто восемьдесят градусов, дала стрекача, на ходу вбрасывая меч в чехол. Нет, я вовсе не испугалась двух разъярённых парней, готовых меня убить самым жестоким способом. Я просто применяла тактическое отступление для перегруппировки сил. Как я собиралась перегруппировать силы самой себя, лучше даже не спрашивать. Я стремительно улепётывала, пока сьюшный героизм сражался внутри меня со склочным характером на тему «Мы им обоим наваляем одной левой!» — «Я правша!». Мысли мои лихорадочно бились в голове, даже не давая зацепиться хотя бы за одну, за исключением того, что надо драпать.

Я завернула за угол и оказалась в тупике. «Мне конец», — тут же осознала я, осматривая гладкие бетонные стены высотой в три этажа. Да будь я хоть пятижды мастер спорта по скалолазанию, мне бы это не помогло. Меня могли бы спасти способности человека паука, но откуда бы им взяться? Пауков я панически боюсь, так что не то, что укусить — даже подползти к себе членистоногому я бы не позволила, завопив, как потерпевшая, и рванув, как заправский спринтер.

Медленно обернувшись, я увидела Суперби и Хибари. Они явно не отказались от намерений выбить из меня дурь, сколько бы сил и времени у них это не заняло. Я обречённо вздохнула и плюхнулась на задницу. Нет, серьёзно, надо бы отказаться от этой привычки — так и копчик сломать недолго. Я торопливо достала листочек и ручку, на мгновение задумалась и написала:

Со стороны школы Намимори послышался взрыв.

Я идиот. Ка. Похоже, я не так далеко убежала, потому взрыв не только послышался — подо мной задрожала земля. Лицо Хибари вытянулось, он развернулся и рванул обратно. Момент, видимо, показался Скуало опасным, и его братские чувства победили желание прикончить Мери на месте, и он, нежно и заботливо забросив меня на плечо, поволок меня к школе.

— Дура! — ругался он. — Ты так задание провалишь! Хренов босс нам обоим вставит!

— Да, с дипломатией у него хреново, — согласилась я. Ввиду моего «особого» положения, сообщила я о своём согласии ягодицам Суперби.

— Я уеду, — сообщил он. — Как только выясню, что там рвануло.

— Флаг в руки, — снова согласилась я.

От школы Намимори остался один забор. В воротах стоял замерший глава дисциплинарного комитета, и я сомневаюсь, что его мог бы сдвинуть даже бульдозер. Скуало ловко обогнул его и скрылся в дыму и пыли. Я хрипло попросила поставить меня на землю и убираться. После короткой перепалки мы всё-таки разделились. Суперби отправился искать Ямомото, а я, грудой сваленная на газон, принялась строчить.

Суперби Скуало направился на бейсбольное поле, где нашёл хранителей десятого поколения Вонголы. Похоже, их оглушило взрывом, но в целом они не пострадали. Сацука же, оставшись в одиночестве, направилась к груде обломков, некогда бывших старшей школой Намимори. Кое-как отыскав вход, она прошла сквозь узкий проём под обломки и направилась на поиски Савады. Тсуна нашёлся лежащим на полу, и Сацука поспешила поднять его и вывести наружу.

Ноги сами понесли меня к тому, что некогда было школой. Не сказать, чтобы героизм мне был свойственен — я, скорее, паникёр. Но почему бы не погеройствовать, когда можно сразу обозначить конец?

Вход и правда нашёлся не сразу. Но зато пройти можно было не сгибаясь. Я проскользнула внутрь и стала осматриваться. На полу валялось распростёртое тело Савады Тсунаёши и не подавало признаков жизни. Я подняла его, перекинув руку парня через свои плечи и поволокла его к выходу. Тсуна дёрнулся и пришёл в себя. Теперь он шагал сам, лишь слегка опираясь на меня. Я вздохнула с облегчением — похоронить главгероя под обломками здания не самая лучшая идея.

Когда мы почти добрались до выхода, послышался треск и нарастающий грохот. Я толкнула Саваду в проход и попыталась юркнуть следом, но вход в тот же момент завалило, а на меня рухнул потолок. «А вернуться без членовредительства никак?» — устало подумала я и отключилась.

Меня беспощадно трясли. Моя голова болталась как у тряпичной куклы, а щёки горели, будто их смазали экстрактом Преисподней. Я нехотя открыла глаза и узрела обшарпанный вагон электрички.

— Чувствуешь себя как? — обеспокоенно спросил муж. — Не тошнит? Голова не кружится?

— Норм, — коротко ответила, начиная нервно хихикать.

* * *

Лишать сознание возможности влиять на события мира изнутри в данный момент Муза и Вдохновение нашли неразумным — именно это заставляло сознание втягиваться в события. А именно это и требовалось, чтобы история создавала новый мир, новый дубликат. Оставалось только дожать. Они полагали, что когда сознание будет в достаточно мере готово, можно будет пойти к Демиургу и предложить ему такой способ творения миров. Тем более, что в изначальном мире имелось в избытке творческой энергии определённого свойства, которую сами авторы лишь выбрасывали в пространство, но не использовали. А с безграничной силой Творца можно было преобразовать её во что угодно. Впрочем, единственным смыслом существования Демиурга было создание миров, а потому именно на это он бы и пустил означенную энергию. План был хорош.

Хлабысть! Я пришла в себя от смачной пощёчины и открыла глаза. И застонала. Нет, удар, конечно, был болезненным, и щёку теперь жгло, но скулёж в моём исполнении вызван был совсем другой причиной: я созерцала рисованный пейзаж. Рисованные деревья слабо покачивались на ветру, рисованные облака лениво плыли по небу, а добрую половину поля моего зрения загораживало рисованное лицо капрала Леви. «Капрала Леви… Капрала Леви…» — эхом повторил мой внутренний голос, и я осознала. А я ещё жаловалась на «Наруто»…

— Не-е-е-ет! За что-о-о-о?! — взвыла я, провоцируя недоумевающие взгляды окружающих. Нет, а что бы взвыл любой другой человек на моём месте, очнувшись в мире постапокалипсиса?

— Вставай, — грубо произнёс капрал, приподнимая меня за шиворот. — Здесь не место для отдыха.

Он бы, наверное, поднял и поставил меня на ноги, пару раз встряхнув для скорейшего прихождения в себя, но я была на полголовы выше, а весила лишь немногим меньше. Так что встала на ноги я самостоятельно и быстро осмотрела себя: на мне красовалась форма разведотряда, ровная белая чёлка была чуть ниже бровей, остальные волосы, разделённые на две неравные части, переброшены на плечи. Это, в общем-то, было не так уж важно, если бы от разглядывания бесовской одёжи меня не отвлекло что-то большое, тёплое и влажное, ткнувшееся мне в шею сзади и обдавшее её горячим дыханием. По моему телу пробежала дрожь. У всех свои слабости, а у меня — вот эта. Не могу спокойно реагировать, когда кто-то касается моей шеи сзади. Я дёрнулась и резко обернулась, откидывая волосы назад. На меня недоумённо таращилась конская морда. Я зажмурилась и закрыла лицо ладонью.

— Шевелись! — ласково обратился ко мне капрал. Он уже сидел на своей лошади и смотрел на меня сверху вниз. — У нас нет времени. Угораздило же с лошади упасть…

И правда. Я правда упала с лошади. Знакомые попросили помочь в конюшне с сеном за катание на лошадях, и мы с мужем радостно согласились. Некоторое время у нас всё шло хорошо, но когда кобыла подо мной решила погарцевать, я шлёпнулась на землю, приложившись всей спиной, головой и задницей о мягкую и местами жидкую грязь, разлетевшуюся брызгами во все стороны. Хорошо хоть, животина сверху не упала.

На замечание Леви я не ответила, а молча прошла к седлу, погладив коня по шее. Кроме меня и капрала в отряде были Микаса и Армин. Взваливая свою тушку на коня, я нахмурилась, думая, где же Эрен. Но времени на полноценное размышление на эту тему мне не дали: стоило мне оказаться в седле, как капрал тут же пустил свою лошадь вскачь, Микаса и Армин поспешили сделать то же самое, и мне ничего не оставалось, кроме как пришпорить коня. Я пригнулась к шее животного, встав в стременах и судорожно вцепившись в поводья. Ещё раз падать, да ещё с коня, несущегося галопом, не хотелось совершенно.

Через полчаса у меня затекли руки. И ноги. Я бы сказала, у меня вообще всё тело затекло и одеревенело. А места назначения всё ещё было не видать. Я начала сомневаться, что смогу сама слезть с коня, когда мы наконец доберёмся. Зато, так как тело моё застыло в одной позе и мне не приходилось больше думать о том, как бы не сверзиться, я предалась размышлениям. Итак, кто в этой вселенной умеет быстро регенерировать и даже отращивать новые зубы? Эрен. А кто у нас Эрен? «Твою мать!» — пронеслось в моей голове. Вспомним теперь, что происходит со мной, когда я оказываюсь на грани смерти? Правильно, меня выбрасывает в мой мир. А что происходит с Эреном? «Твою мать!!! — зло подумала я. — И как мне выбираться теперь отсюда?!»

Впереди показалось двухэтажное здание, стоящее особняком. Похоже, это была одна из баз разведки, и направлялись мы именно туда. Леви впереди пришпорил свою лошадь, и она помчала во весь опор. Животинки наши уже были взмылены, но мы почти прибыли, так что скакать, будто в зад впился рой пчёл, им оставалось всего ничего. Въехав во двор, мы придержали лошадей и остановились. Я откровенно поражалась, что смогла натянуть поводья и остановить коня. Впрочем, это могло быть полностью его заслугой, потому что я ниже шеи ощущала только покалывание и боль, поэтому с коня я не слезла, а грохнулась, даже не ощутив удара. Я попыталась подобрать конечности. Безрезультатно. Я попыталась встать. Безрезультатно. Я попыталась подать голос. Получилось! Правда, я издала нечто, похожее на булькающий хрип, но на фоне предшествующих полных провалов это было хотя бы что-то.

— И долго ты намерена отдыхать? — капрал Леви заботливо пнул меня в рёбра носком ботинка. Не особенно сильно, а будто проверяя, жива я вообще или нет.

Я повернула к нему голову. Так, у меня получилось двигаться, и это успех. Я снова предприняла попытку собрать руки и ноги из позы лягушки на столе для препарирования. С трудом, но у меня вышло. Припомнив крутой нрав начальства в лице капрала, я усилием воли заставила себя принять вертикальное положение.

— Слабачка ты, а не Мери-Сью, — тихо процедил Леви. — Вымоешь лошадей перед ужином.

— Э… А?.. — на моём лице, надо полагать, отразилась вся гамма эмоций, связанных с недоумением и непониманием.

— Что? — рявкнул капрал. — Ты должна отвечать «Есть, сэр!» или «Да, сэр!». Ясно?

— Да, сэр! — вот я бы не сказала, что мой голос звучал твёрдо. Скорее в нём сквозили вопросительные интонации. Зато негнущееся тело прекрасно встало навытяжку.

— Уже лучше, — криво усмехнулся капрал. — Потренируешься ещё после того, как отдраишь лошадей. Микаса, Армин, идём! — последние слова ко мне уже не относились. Троица скрылась в доме, бодрым шагом прошествовав мимо по-прежнему стоящей навытяжку меня.

Я осталась одна, ощущая, как приходит в себя моё тело. Все мышцы покалывало, и, должна признать, их опять оказалось больше, чем в моём родном теле. К слову, стоило крови снова растечься по жилам, и я смогла легко двигаться. Тело моё не болело, и я справедливо заключила, что затекли мои члены только из-за моей же дурости. Впрочем, эта самая дурость и так регулярно втравливает меня в неприятности, так что одной больше, одной меньше — невелика разница.

Я встряхнулась, нашла ведро и направилась к колодцу. Не скажу, что у меня большой опыт по уходу за лошадьми, но я знаю, что взмыленную лошадь надо отмыть, потому как конский пот очень едкий. А ещё я знаю, что лошадей надо накормить и напоить. Я подвела лошадей поближе к колодцу, разнуздала их — и откуда я только знаю, как это делается? — и принялась за манипуляции и мытьё.

Когда лошади были вымыты, накормлены и напоены, уже начинало темнеть. Я наблюдала закат. Хоть он был и рисованный, но всё же красивый. Глаз радовался от такого зрелища. Я стояла посреди двора с ведром воды в руках и пялилась на горизонт.

— У тебя есть время любоваться закатом? — поинтересовались из-за спины, и я резко обернулась. В дверном проёме, прислонившись к косяку, стоял капрал Леви.

— Э… — замялась я.

— На кухне тебя ждёт гора грязной посуды. И давай живее, пока совсем не стемнело.

Я рявкнула: «Есть, сэр!» — и поспешила на кухню. Гора грязной посуды, да? Значит, они уже ели, что ли? А я? Меня что, кормить не будут? Как-то уж совсем жестоко.

Гора посуды была реально горой посуды. Без всяких преувеличений. Грязные тарелки и кастрюли, сковородки и плошки стояли не только в тазу, который, судя по всему, предназначался для мытья, но и вокруг него. Они занимали разделочный стол, кухонный стол, а некоторые стопками стояли на полу. Сколько, интересно, человек и за сколько, интересно, времени могли нажрать столько грязной посуды? Мне вспомнилась сцена в кухне из диснеевского «Меча в камне». Эх, Мерлина бы мне в помощники… Я сняла форменную куртку и засучила рукава рубашки, подумав, что сбегать до колодца и обратно мне придётся ещё раз… сто, наверное. Не скажу, что эта мысль вызвала во мне хоть сколько-нибудь радости, скорее, я окончательно впала в уныние. Намывая тарелки, я стала перечислять в уме, чем я располагаю. Итак, карманов ни на куртке, ни на брюках, ни на рубашке не было. Была только седельная сумка, содержимое которой я так и не успела посмотреть. Учитывая свойства Мери, я, вероятно, титан, а значит, даже если меня почти убьёт, я просто резко прибавлю в росте и весе вместо того, чтобы очнуться в своём мире. Капрал Леви в курсе, кто я, и не похоже, чтобы это вызывало у него восторг. Но хуже всего было то, что я хотела есть. Нет, не есть — я хотела ЖРАТЬ!

Я аккуратно составляла чистые тарелки в стопку, окончательно расстроившись. Я откровенно жалела себя, и от осознания этого мне становилось ещё более противно. Внезапно дверь за спиной скрипнула, и я, вздрогнув, суетливо обернулась, едва не выронив мыльную тарелку.

— Прокопаешься до утра, — пояснил Леви, забирая у меня тряпку. — Поешь.

— А… — мне вот интересно, я вообще смогу сказать капралу хоть одно нормальное слово, кроме междометий и «Есть, сэр!»?

— Не «А», а «Есть, сэр!», — устало проговорил он. — Шевелись давай.

— Э… Е-есть, сэ-эр, — протянула я, взяла ложку и двинулась к кастрюльке на плите. В кастрюльке еды было на полчеловека.

— Все уже ужинали, пока ты медлила, — пояснил капрал. — Так что это всё — твой ужин.

Я окинула взглядом гору посуды и решила не пачкать тарелку. Чуть сдвинув грязные плошки и кастрюли с угла стола, чтобы освободить чуточку места и пристроиться, я села на кривоватый табурет и принялась быстро поглощать пищу. Было уже почти темно, а тишину разбавлял только негромкий стук тарелок, которые мыл Леви, и другой, чуть громче — ложки о кастрюльку.

— У Армина есть план, — изрёк капрал, поставив очередную тарелку.

— План? — переспросила я. О, похоже, я снова обрела дар речи.

— Да, план. Ты правда тупая или прикидываешься?

— А… Э… — а, нет, не обрела.

— Мы сможем вытащить Эрена с твоей помощью, — произнёс капрал, решив, видимо, что не прикидываюсь.

— Всё, что в моих силах, — отозвалась я, пытаясь выскрести из кастрюльки ещё хоть крошку.

— Зараза, уже ничего не видно, — прошипел Леви. — Идём, здесь продолжать бессмысленно.

Он отставил посудину, которую только взял в руки, и двинулся к двери из кухни. Я поднялась, забрала свою куртку и пошла за ним. Интересно, а в моей седельной сумке есть листочек и ручка или мне придётся плыть по течению? Думая об этом, я кралась за капралом, надеясь не налететь на него в темноте. Конечно, у меня имелись две подушки безопасности, и даже если я на него наткнусь, это не будет больно. По крайней мере, ему. Но я почему-то уверена, что в таком случае очень скоро больно будет мне, а это сомнительная перспектива.

Наконец мы вошли в тускло освещённое помещение, где сидели Микаса и Армин. Леви сел сам и указал мне на стул, куда я поспешно упала. Должна признать, мне и самой было интересно, как именно они хотят использовать силы Мери. В какой-то степени, меня даже грело, что на этот раз я не унылый статист. Стоп, что? Грело?! То есть я добровольно, а не по причине разыгравшегося сьюшного героизма, хотела впутаться в драку?!

— Если ты посеешь панику в рядах полиции и отвлечёшь их на себя, мы сможем вытащить Эрена, — проговорил Армин. — Как только мы выясним, где он, и окажемся достаточно близко, нам потребуется всего несколько минут. Но твоя задача — выиграть как можно больше времени.

— То есть я буду приманкой? — мрачно поинтересовалась я.

— Да. Иначе нас просто перебьют, — пояснил капрал. — Ты ведь умеешь превращаться по собственной воле?

— А… Э… — опять… — Не уверена…

— Значит, придётся тебе помочь, — заключил он. — Провернём всё завтра же, пока Эрен ещё досягаем. Два часа на сон, потом выдвигаемся.

Целых два часа… Да он издевается! Имеет ли смысл вообще ложиться тогда? Микаса и Армин молча кивнули, поднялись и ушли. Капрал помедлил немного и тоже ушёл. Только я осталась сидеть в ступоре и думать, стоит ли оно того. Время же торопливо утекало, и вскоре попытка лечь спать действительно потеряла всякий смысл. Когда до обозначенного капралом времени подъёма остался всего час — часов у меня не было, так что время я измеряла по ощущениям — я отправилась на улицу, где стояли наши лошади. Они ещё спали, но я решительно принялась их седлать. Животные недовольно всхрапывали, но, казалось, не просыпались. Потом я нашла седельную сумку и потащилась обратно в то помещение, где был пусть и тусклый, но хоть какой-то свет. Мне не хотелось шариться в ней, так что я просто вывалила содержимое на стол и стала его изучать. Итак, в моей седельной сумке нашлось: бурдюк с водой, чистая рубашка, чистые носки, грязные носки — Боже, у Мери могут быть грязные носки! — расчёска, карта и — о, святые покемоны! — листочек с ручкой. Я тут же сгребла всё остальное в сумку и принялась строчить.

Эрена скрывали на старом складе. Сацука, превратившись в титана, обрушила угол здания, и вся охрана Йегера кинулась к ней с явным намерением убить. Помирать девушке не хотелось, и она, одной рукой прикрыв основание шеи сзади, размашисто раздавала оплеухи, стараясь выиграть как можно больше времени. Эрена под шумок успели стащить.

Чернила исчезли с листа в тот момент, когда вошли зевающие разведчики. Я быстро спрятала листок и ручку в сумку и сделала самое невинное лицо, какое только могла. Капрал фыркнул, Микаса отвела взгляд, Армин вздохнул. Мда, похоже, рожа у меня получилась так себе, так что я поспешила вернуть себе самое обычное выражение лица.

— Пора выдвигаться, — изрёк Леви.

— Я уже оседлала лошадей, — подала голос я, на что капрал наградил меня хмурым взглядом, который мог выражать что угодно.

— На выход, — скомандовало начальство, и мы угрюмой гурьбой направились в коридор.

На этот раз мы пустили лошадей рысью, и я могла сидеть чуть более расслабленно. Я крепко держала поводья, но не настолько сильно, чтобы белели костяшки пальцев. Коленями я чувствовала дыхание коня, и, должна признать, оно меня успокаивало. Я ещё раз припомнила то, что написала на своём листочке, и осознала два существенных недостатка. Мда, ничему меня жизнь не учит…

Когда мы добрались до города, где скрывали Эрена, был уже разгар дня. Мы все четверо откровенно зевали, но активно лупили себя по щекам, чтобы не спать. Некоторое время мы просто бродили по городу, прячась по переулкам — нам совершенно не хотелось общаться ни с полицией, ни с местными. Наша группа продвигалась к самой окраине, где находились склады. Один оказался охраняемым так, будто там прятали корону Российской Империи. Или стратегический запас спичек для планеты Плюк.

— Он здесь, — заключил капрал Леви и обернулся ко мне. — Твой выход.

— Я не…

А вот и первый косяк моей написательской деятельности: договорить он мне не дал, применив старый добрый «в-грудь-ногой». Если быть точнее, непосредственно в грудь капрал не попал. Во-первых, я его выше, а во-вторых, бить меня по моему аквариуму — всё равно, что сражаться с гигантским желе. Поэтому Леви засадил мне в солнечное сплетение, и я, раскинув руки подобно морской звезде, улетела в стену. Вместо того чтобы радостно потерять сознание, я стала подниматься на ноги. В виде титана.

Я должна была обрушить угол здания, и я его обрушила. Правда, вовсе не потому, что пыталась целенаправленно это сделать. Я просто оступилась. Нет, а что? Была метр семьдесят, а стала семнадцать. Кто угодно бы мог оступиться. Тем не менее вся охрана, радостно улюлюкая, бросилась ко мне. Что-то я не припомню, чтобы титанам здесь оказывали тёплый приём. Поэтому я поспешно прикрыла одной рукой уязвимое место, а второй — тоже по неосторожности — снесла к чёртовой матери крышу.

Пока я развлекалась с охраной, как маленький ребёнок с большими муравьями, Эрена унесли. В буквальном смысле: Микаса с непроницаемым лицом перебросила связанного парня через плечо, и они поспешно покинули место действия. Я подумала, что надо бы выиграть для них ещё немого времени, чтобы они могли уйти подальше, и замахала уже обеими руками. Несколько минут я изображала ветряную мельницу, а полиция — полк Дон-Кихотов. Это, собственно, был мой второй косяк — я забыла написать, что и сама покину сцену. А через несколько томительно долгих минут кому-то пришло в голову воспользоваться приводом пространственного маневрирования, и вскоре я снова увидела свет. Кто-то — исключительно по доброте душевной — со всей дури приложил меня по голове, и я, счастливо улыбнувшись, отпустила сознание погулять.

Мне в лицо ткнулось что большое, тёплое и влажное. Потом это что-то фыркнуло, обрызгав меня слюнями и соплями. Я поморщилась и распахнула глаза. Всё, что я могла видеть, это лошадиную морду, нависшую прямо надо мной. Я подняла руку и погладила благородное животное, которое, судя по всему, заботливо приводило меня в чувство. Взявшись за уздечку, я с помощью лошади встала на ноги и осмотрела себя. Так, я — это я, и мир вокруг трёхмерный. Это радует. Переломов вроде бы нет, хотя спина и задница болят — скорее всего, это будет один огромный синяк. Но я жива, относительно цела, и тут не наступил апокалипсис. Правда, я перемазана в грязи по самые уши, а где не перемазана, там оплёвана и обсопливлена, но разве это повод для расстройства? Неохотно вскарабкавшись в седло, я тронула лошадь в направлении конюшни. Она шла, понуро опустив голову. А я хихикала. То ли нервно, то ли радостно, то ли лицевые мышцы свело.

* * *

Наконец что-то изменилось! Муза и Вдохновение на радостях даже начали фонтанировать, бросая идеи в каждого, кто хоть немного настроен был на творчество. Их как будто окрылял тот факт, что сознание было заинтересовано своим участием в происходящем, а не плыло по течению, лишь бы выбраться. Теперь можно было попробовать отправлять его в более долгие путешествия, за время которых будет всё-таки что-то происходить. Что-то значимое, что могло бы изменить историю, вокруг которой был создан мир, и тем самым сотворить новый дубликат. А для существ, порождённых с единственной целью — подталкивать к созиданию миров — не было большего удовольствия, чем найти способ преобразовать в них всю свободную творческую энергию.

Маленькие дети! Ни за что на свете не соглашайтесь проходить категорийные пороги без каски и спасжилета!

Хотя спасжилет у меня был... Так, по порядку. День начался у меня в шесть утра, когда я и ещё трое таких же на всю голову экстремалов поехали покорять порог. По уровню воды мы оценили его на троечку — третью категорию сложности. Из снаряжения у нас имелось: катамаран (туристическая четвёрка), четыре спасжилета, четыре весла и бутылка водки. Не имелось у нас страховочных дуг, касок и здравого смысла. Первый раз мы прошли относительно чисто, обойдя «бочку» по правой протоке. Правда, половину порога мы проходили задницей вперёд, зато под весёлые подбадривания отдыхающих с берега. А вот во второй раз в «бочку» мы всё-таки полезли. Я сидела справа на носу, хотя обычно сижу сзади слева. Поток воды ударил баллон подо мной, нос ткнулся в камень, и я с русским матерным «Ура!» вылетела со своего места к чертям собачьим. Я нырнула с головой, но спасжилет вернул меня на поверхность, приложив лбом о бок катамарана, а река мигом снесла меня на камни. Бандана, конечно, даёт плюс десять к защите головы, но... В общем, от удара у меня помутилось перед глазами, и последнее, что я увидела — рука товарища, тянущаяся ко мне.

В лицо ударили капли дождя. Вся одежда на мне была безнадёжно мокрой, так что тёплую воду с неба я могла ощущать только неприкрытой частью тела. Спиной я ощущала что-то твёрдое — определённо не баллон и не палубу ката, а голову покалывало. Так бывает, когда она лежит в сене. Мне не хотелось открывать глаза — хотелось верить, что меня просто везут на телеге в соседнюю деревню до травмы. Почему бы и нет?

— Хорошо, что на неё не действует яд акума, — произнёс кто-то слева от меня, и я широко распахнула глаза.

— Очнулась? — скорее констатировал, чем спросил Канда.

Я слабо кивнула и чуть приподняла голову, чтобы осмотреться. Слева от моей головы сидел Канда Юу собственной персоной, едва скосивший на меня взгляд. К борту телеги прислонился генерал Тидолл, дальше, слева от него — Мари. Справа от меня сидели двое искателей. А на мне красовалось винного цвета платье, какие носили в конце девятнадцатого века. Платье. На мне. Ну-ну...

— Мы не успели познакомиться, — генерал тепло улыбнулся мне. — Меня зовут Фрой Тидолл. А это мои ученики — Канда и Мари.

— А... Угу, — медленно проговорила я. — Сацука. Можно просто Мери-Сью.

Лицо генерала вытянулось. Мари нахмурился. Канда потянулся к Мугену.

Так... Если подумать, никто ещё не осуществлял действенной попытки меня убить. Гин-сан не пытался меня убить. То есть пытался, но скорее в образовательных целях, а не в закопательных. Хидан пытался, но отказался от этой идеи, как только я представилась. Эдвард Элрик пытался только оглушить. Сейлормунский демон пытался путём удушения, но не успел — воины в матросках оказались ближе, хотя их целью была совсем не я. Кагами не пытался — там вообще мирный фэндом, и никто никого не убивает. Хибари и Суперби намеревались, но я ловко ушла от экзекуции. Капрал Леви не пытался убить — максимум покалечить. Там с союзниками туго, так что ими не разбрасываются. Канда наверняка тоже не будет пытаться — он меня просто убьёт. И почему я сразу сказала, что я за фрукт?..

— Погоди, Юу-кун, — остановил мечника генерал. — Сацука взаимосвязана с чистой силой. Это нельзя просто проигнорировать.

— Тч, — многозначительно ответил Канда, но руку от Мугена убрал.

Фух... Хоть лежачего добивать не стал. Я осторожно села и отодвинулась подальше от Юу, насколько позволяла телега. Мокрая я была уже как мышь — до самого нижнего белья. Дождь был тёплый, да и ветра почти не ощущалось, но меня нечеловечески знобило. Я бы даже сказала, трясло, как портовую продажную женщину. Опасаясь получить по зубам, если они будут отстукивать чечётку, я посильнее сжала челюсти и задумалась. Вот интересно, если у меня есть листочек с ручкой, то где они лежат? И если там, где я думаю, они не промокли насквозь? А если промокли, то что мне делать?

Телега наша обогнула город, и мы пересели в лодку, которая увезла нас под каменные своды. Похоже, меня привезли в главное управление, чтобы предъявить Комуи. Кажется, генерал Тидолл сказал, что мне не страшен яд акума, а это означает паразитический тип чистой силы. Перед глазами встала картина смотрителя Ли с дрелью. Видимо, я побледнела, потому что в глазах генерала отразилось беспокойство.

До самых ворот мы пребывали в молчании. Но стоило к ним приблизиться, как привратник активировался. Его глаза-прожекторы уставились на меня, и через несколько секунд он истошно завопил:

— Пентаграмма — знак акума!!!

Ишь ты, поди ж ты! Чего это акума-то сразу? Просто меня, очевидно, расстреляли, и чистая сила ещё не до конца уничтожила яд. А он обзывается. Я надулась, как мышь на крупу. Как мокрая, трясущаяся мышь...

— Открывай, — устало проговорил генерал. — Это не акума, а взаимосвязанная с чистой силой.

Привратник пристально уставился на Тидолла. Потом также внимательно посмотрел на Канду и Мари. Потом ворота внезапно открылись. Признаться, я ожидала увидеть Линали, но там стоял командир Ривер, который был встрёпан и со следами сажи на халате.

— Быстрее, быстрее, — проговорил он, жестом показывая следовать внутрь. — Смотритель опять крушит управление.

Мы торопливо вошли в вестибюль. Отовсюду слышался невероятный грохот, будто Чёрный Орден разваливался. Канда и Мари помчали вперёд, и я поспешила за ними. Обычно я задаюсь массой вопросов: стоит ли оно того? куда это все собрались? что такого я забыла в драке?.. Но не в этот раз. Я подхватила тяжеленный мокрый подол платья и рванула следом за экзорцистами. Рвануть-то я рванула, но продвинулась недалеко — нижняя юбка тоже была насквозь мокрой и прилипла к ногам, поэтому мне не удалось сделать и десяти шагов, прежде чем я запуталась в собственных конечностях и по инерции полетела кубарем, чудом не врезавшись ни во что и, что гораздо важнее, ни в кого. Когда мой акробатический этюд завершился путём страстной встречи с перилами, я, превозмогая головокружение, тяжело поднялась. Прямо передо мной, направив на мою скромную персону объектив, стояло нелепое механическое создание бандитской наружности. Кроме меня и Комурина на этаже никого не было видно, и я попятилась, но наступила на подол чёртова платья и рухнула на задницу.

— Ч-чистая с-сил-ла, ак-ктива-вация, — запинаясь, произнесла я. Да ещё так неуверенно, будто бы сомневалась, что что-то произойдёт. Впрочем, я и сомневалась, если уж начистоту.

Вы чувствовали когда-нибудь, как шевелятся волосы? Не от озноба или страха на затылке, а прям ощущение их роста? Нет? Тогда я даже не знаю, как это описать. Я буквально почувствовала, как из моей головы вырывались метры волос, вызывая лёгкий зуд. И уже через несколько мгновений я превратилась в Рапунцель.

— П-паучьи сети, — пролепетала я.

В каком припадке мне в голову пришла идея наделить свою чистую силу именно такими свойствами? Ну в каком?!

Комурин замер. Я не могу сказать, что чувствовала что-то волосами, скорее просто ощущала, где они. К тому же тонкие синие нити было почти невозможно разглядеть, если на них не попадал свет. Робот смотрителя был остановлен, а у меня в голове будто бы шептал тихий-тихий голос о том, что я могу делать своими патлами. Человек-Паук фигов... Волосы мои имели всего две способности: паутина и кокон. Паутина была липкой и ядовитой, а кокон был не липкий, но я бы предпочла его не трогать. Вот интересно, если я окуклюсь, потом вылезет бабочка?.. А ещё при помощи паутины можно было манипулировать другим объектом как куклой. Человек-Паук Сасори...

С разных сторон к Комурину подлетели Канда и Линали. Я успела было подумать, что сейчас робот будет обезврежен путём полного уничтожения, но нет — оба экзорциста намертво увязли в паутине. Я сидела на полу и хлопала глазами. К горлу подкатывал смех, но я стоически сдерживала его, представляя себе кровавую расправу посредством хаотичного втыкания Мугена в моё тельце.

— Эй! — обратился ко мне Канда. — Выпусти меня!

— Я не знаю, как! — крикнула я.

— Первая иллюзия. Адские жуки, — процедил он, и от Мугена отделились многоглазые креветки.

В моей голове успела пронестись мысль, что мои волосы будут порваны, а Комурин и я получим на орехи. Но адские жуки так же увязли в паутине, как и всё остальное вокруг меня. Канда дёрнулся, видимо, надеясь перехватить меч и высвободиться, но ничего не вышло.

— Если ты будешь дёргаться, то только сильнее запутаешься! — осторожно сообщила я.

— Обрею, — фыркнул Юу.

— Муген поцарапаешь, — огрызнулась я, впервые воспротивившись укорачиванию своего паруса. — Повисите ещё чуть-чуть...

— Тч, — нахмурился Канда.

На моём платье не было декольте — его закрывала чёрная манишка с мелкими пуговками. Я принялась их расстёгивать, чтобы проверить единственное место, где могли лежать листочек и ручка. Между подушками безопасности, и правда, нашлись мои инструменты. Ручка была в полном порядке, а у бумаги намокли края. Ну, писать можно, и отличненько.

Я задумалась. Мой прошлый опыт подсказывал, что стоит взвешивать каждое написанное слово, и я не хотела снова оказаться в неприятной ситуации, напрямую связанной с полётом моей тушки в твёрдую поверхность.

Сацука осознала, что её волосы управляются её мыслями. Она бережно опустила Линали и Канду на пол, когда явился смотритель. Он хотел было подбежать к сестре, но Сацука остановила его, сказав про паутину собственной шевелюры. С помощью силы кукловода девушка отключила робота и остановила активацию.

Я подробно представила себе, как опускаю Линали и Канду на пол. Сработало не совсем так — волосы образовали две огромные ладони, сжали экзорцистов в кулаки и, поставив их передо мной, снова распались на тонкие нити. По здравом размышлении оба решили не двигаться, чтобы история не повторилась. В глазах Линали отражались, в основном, тёплые чувства, а вот Юу явно был не прочь нашинковать меня на сашими. Оу... Я всё-таки забыла позаботиться о своей тушке...

Топот за моей спиной обозначил приближение смотрителя Ли.

— Ты в порядке, Линали?! — прокричал он.

— Смотритель Комуи, — я заговорила громко, чтобы он меня услышал. — Стойте, где стоите, а то вляпаетесь в мою чистую силу! Где выключается робот?

— Кнопка у основания головы, — отозвался Комуи скорее от неожиданности, чем из-за реального желания ответить.

Мои рапунцелевские локоны вытянули из Комурина руку и ею же отрубили робота. Я выдохнула и остановила активацию. Теперь паутины вокруг меня не было, и Комуи беспрепятственно смог приблизиться и обнять Линали. Канда зло посмотрел на меня, а я так и сидела в мокром платье на полу, куда с подола уже и лужа успела натечь, в которой теперь лежали концы моих синих волос.

— Обрею, — процедил Канда, перехватывая меч.

Я могла бы попытаться сделать умильное лицо, которое способно растопить айсберг, но мимика моя как эмоциональный диапазон зубочистки — так себе. Да и сколько не корчи рожи, Канда Юу не из тех, кого бы это проняло.

— А... — осторожно начала я. — Э... — Сацука и капрал Леви, дубль два. В роли капрала Канда Юу. — Извините...

— Канда-кун, — Комуи оторвался от Линали и блеснул очками в мою сторону. — Ты не должен так остро реагировать. К тому же экзорцисты должны охотиться на акума, а не друг на друга.

— Тч, — подробно высказался Юу, развернулся и ушёл.

Комуи повёл меня по коридорам. Дорогу я не особенно запоминала, предполагая, что ведут меня в больничное крыло, чтобы осмотреть чистую силу. Мне вот интересно, как это будет происходить? Вообще, можно ли считать волосы частью тела, даже если они сьюшные? Например, рука — часть тела, и если отрубить от неё кусок, будет больно и заново не отрастёт. Если речь не идёт о Мери в моём лице. Ну, рук я не отращивала, но отращивала зуб, хотя нормальные люди на это способны. А если обрезать волосы, больно не будет, да и они отрастут по новой. Причём независимо от желания их владельца. С другой стороны, нельзя заявить, что они существуют отдельно, ведь растут волосы из головы. Опять же, их отсутствие никаких физических неудобств не причиняет...

Я шла за Комуи, оставляя за собой мокрый след. Платье моё оказалось из довольно плотной ткани и совершенно отказывалось сохнуть. Голову неприятно тянуло — волосы липли к одёже, да и сами по себе были довольно тяжёлыми. К тому же мне приходилось придерживать юбки, задрав их почти до колена, потому что иначе идти не получалось. Именно идти, а не падать каждые два шага.

— Эм... — осторожно позвала я. — А можно мне что-нибудь сухое?

— Потом... Всё потом... — отвлечённо отозвался смотритель.

Похоже, его не сильно волновало, что я могу слечь с воспалением лёгких. Сейчас его интересовала только моя чистая сила. А меня вот, напротив, очень беспокоило, что будет, если я как можно скорее не переоденусь.

Мы вошли в ярко освещённую комнату. Интерьер был довольно скудный: кушетка, три узких шкафа, стол и два стула. Комуи усадил меня на один из стульев и расположился напротив, попросив меня показать ему чистую силу. Я устало уронила голову на стол. Я говорила, что платье у меня было неудобное? Мало мне тяжёлых юбок, манишки со стоечкой и мелких пуговок. Мало мне того, что оно мокрое и прилипло ко всему телу. У него ещё и узкие рукава! Поэтому мне большого труда стоило отлепить волосы от спины и размотать этот парус по столу. Когда я наконец справилась, руки мои плетьми повисли параллельно ножкам стола.

— Ит-т-т... Ай! Ой... А-а-а! — Комуи беспощадно дёргал мои волосы, и я вопила. Но попыток взяться за голову не предпринимала — слишком тяжело было поднять руки.

— Активируй, — попросил смотритель.

— Чистая сила, активация, — пробормотала я.

Волосы разделились на несколько неравных прядей и змеями зависли вокруг моей головы. Я этого не видела, но как-то ощущала. Нет, вот может мне кто-нибудь объяснить, в каком горячечном бреду мне пришло в голову объединить Рапунцель, Человека-Паука, Сасори и Медузу Горгону? Хотя... Я, пожалуй, догадываюсь, какая часть нашего туристического снаряжения подтолкнула меня к подобной идее. И это определённо не здравый смысл — никогда не страдала от его переизбытка.

— А что будет, если постричь? — отвлёк меня от размышлений Комуи.

— Бесперспективняк, — мрачно отозвалась я.

— Вот как... — протянул он. — Идём к Хевласке...

— Сухое... Что-нибудь сухое... — проныла я, поднимаясь.

Смотритель пропустил мои слова мимо ушей и вышел из комнаты. Я угрюмо поплелась за ним, таща на себе запас воды на хорошую кастрюлю борща. Эдак на роту солдат... Ноги мои заплетались и за мокрое платье, и друг за друга, к тому же меня снова начало трясти от озноба. Я ощущала смертельную усталость, и мне смертельно хотелось есть. Но даже громкое урчание моего живота не произвело на Комуи совершенно никакого эффекта. А я ведь спасла от разрушения его бесценного Комурина...

Мы спустились вниз, и пред мои ясны очи явилась Хевласка. Я, конечно, знала, как она выглядит, но меня всё равно обуял трепет перед столь масштабным существом. Ко мне потянулись полупрозрачные щупальца, обхватили меня и подняли в позе распятого Христа. Не скажу, что это удобная поза, особенно если на тебе платье весом килограмм в пятнадцать, а твою голову трогает что-то холодное. Но, должна заметить, меня хотя бы не скрючивало в неестественных позах, как при переодевании в воина в матроске, что было несомненным плюсом.

Исследовав мою чистую силу, Хевласка меня отпустила, и мы опять поднялись на лифте. Комуи тут же умчался, поручив меня заботам Линали. На прощание он заявил, что я поступлю на обучение к генералу Клауд. Хвала Тоторо, не к Кроссу. Мы с Линали несколько мгновений наблюдали удаляющуюся спину смотрителя, а потом она повела меня по зданию управления. Девушка показывала мне, где что находится, старательно обходя столовую. Признаться, я не очень внимательно её слушала, страдая только мыслями о еде и сухой одежде. Закончилось наше путешествие в небольшой комнате, которую явно отрядили мне. Из мебели здесь был письменный стол, радовавший огарком свечи в медном подсвечнике, стул, узкий шкаф и кровать. Каменные пол и стены не были ничем прикрыты и бесстыдно демонстрировали мне наготу кладки. Зато окно выходило на восток — пока я бродила по управлению в сопровождении разных лиц, небо успело проясниться, и теперь я видела, как здание отбрасывает тень. Хотя нет, на восток оно выходило определённо не «зато», ведь утро у меня начнётся на рассвете вне зависимости от того, хочу я этого или нет.

«Ну и ладно... — устало подумала я. — Завтра будем думать». Я принялась стаскивать мокрую и прилипшую одежду. Итак, листочек и ручка у меня были, и это несомненно являлось приятным фактом. Больше у меня не было ничего, и вот это уже совершенно не радовало. Более того, напиши я, что у меня был завалящий чемодан с моими привычными вещами, в этом мире они будут выглядеть несколько... как бикини в оперном, примерно. К тому же у меня не было сил ни думать, ни тем более писать. Мне не расхотелось есть, но вот желание куда-то идти пропало начисто.

Я разделась догола, старательно разбросав свою одежду в надежде, что она просохнет, потом замоталась в тонкое одеяло и рухнула на кровать. Больше всего мне хотелось надеяться, что проснусь я не под аккомпанемент собственного кашля и что мои пышные одеяния к утру будут достаточно сухими, чтобы в них можно было быстренько облачиться. Я даже не успела додумать эту мысль, прежде чем сладко уснула.

Кто-то распахнул дверь, и она шумно ударилась о стену, разбудив меня. Что примечательно, я ощущала себя совершенно здоровой: никакой ломоты, соплей и першения в горле. Конечно, разве Сьюху может одолеть какая-то простуда? В комнате было темно, и я недовольно посмотрела в окно. Рассвет только занимался, и в небе ещё можно было увидеть звёзды. Я высунула нос из своего одеяльного кокона и хмуро уставилась на того, кто решил сыграть роль будильника. В коридоре было светло, поэтому я некоторое время щурилась, разглядывая силуэт.

— Поднимайся, Сацука, у нас задание! — провозгласила женщина в дверях.

— Ам... Генерал Клауд? — осторожно спросила я, предпринимая попытку извлечь руки — похоже, во сне я вертелась, как уж на сковороде, и спеленала себя в настоящую гусеницу.

— Твоя форма и голем, — изрекла она, ставя у входа небольшой чемодан. — Собирайся живее. Мы отправляемся через два часа.

Я послушно встала. То есть не встала, а упала с кровати. Одеяло размоталось, и я здорово приложилась об пол плечом, а затем и спиной, и только голова на чём-то спружинила. Да, я ведь уснула с распущенными мокрыми волосами, и теперь... Я осторожно потянулась рукой к голове. Так и есть — моя шевелюра самоуложилась в великолепный вилок цветной капусты. Просто чудесно. Интересно, есть ли у меня расчёска? А хотя... Я активировала чистую силу, снова ощущая шевеление волос. Потом остановила активацию, и мои волосы снова превратились в гладкий парус. Хм, а не слишком ли охотно я прибегаю к силе Мери? А не пора ли мне к мозгоправу?

Клауд закрыла дверь и ушла ещё до того, как я долетела с кровати на пол. Небо за окном начинало светлеть, но в комнате было всё ещё слишком темно. Более того, утренние сумерки покрыли скудную обстановку неверными тенями, и я боялась просто встать и куда-то пойти. На полу, однако, было довольно прохладно, если не сказать, что ледяные камни прожигали до костей. Я подумала, что первым делом надо одеться, и даже поползла в сторону двери, но вовремя одумалась — стоило позаботиться о содержимом чемодана, а то там легко могло оказаться ещё одно кошмарное платье. Я на ощупь двинулась к столу, вспоминая, какая форма была на Канде и Мари. Восстановить в памяти картину своего пробуждения оказалось не так уж сложно, и я восславила преподобные печеньки — экзорцисты были в той же форме, в которой сражались в Эдо. Была бы это форма из начала, ждал бы меня в чемодане костюмчик как у Линали — с мини-юбкой. А мини-юбку я надевала последний раз... Никогда! Я ткнулась лбом в ножку стула и поднялась. Стараясь игнорировать мелкую дрожь, мурашки и стоящие дыбом волосы, я как могла быстро настрочила заметку о содержимом чемодана.

В чемодане был голем. Стоило мне открыть крышку и коснуться его, как он взлетел и стал парить рядом с моей головой. Как я и написала, помимо форменного плаща я нашла всё необходимое: бельё, безрукавку, брюки и сапоги. Бельё было самое обыкновенное — хлопковое, спортивное, привычного мне покроя, а не та пижама, которую я прошлым вечером с таким трудом стаскивала. Безрукавка с высоким воротником имела густо-синий оттенок, и мне в голову забрела шальная мысль, а не стянули ли её у Канды? И если да, то где мне от него прятаться? Брюки были белые — да, вот более практичного цвета для постоянных скитаний и сражений, конечно, не существует. А всё почему? Потому что я так торопилась перечислить сами предметы, что напрочь забыла о цвете. У сапог была толстая подошва, почти отсутствовал каблук, а застёгивались они на шесть узких ремешков. Ну да, на молнии они бы доставляли мне слишком мало хлопот.

Когда я закончила облачаться, уже совсем рассвело. Недосохшее платье я подняла с пола и бросила на стул. Там, где оно лежало, расползлось мокрое пятно, как будто я тут водяного прикончила. А вот пижамообразное бельё высохло, и я с чистой совестью упрятала его в шкаф, где неожиданно для меня оказались два полотенца и пара белых рубашек. В животе у меня заурчало, но сначала я решила принять душ. Из сорока минут, которые я потратила на мытьё, тридцать пять ушло на войну с волосами и пять на всё остальное. И только когда я закончила, меня посетила мысль, что голову мыть не стоило — через час мы должны отправиться на задание, а я с мокрым парусом... Как бы я ни старалась, в столовую я пришла с ещё влажными волосами и без всякой надежды, что к нужному времени они будут сухими.

Похоже, утро в Ордене начиналось очень рано для всех. Ещё только рассвело, а столовая была полна народу. За большинством столов сидели искатели, за одним — научное подразделение. Лави, Линали и Аллен тоже были здесь; они завтракали, о чём-то оживлённо разговаривая. Канда по обыкновению сидел один за целым столом. Я вздохнула и тихо прошла к окошку кухни, уже представляя себе горшочек вареников. Обычно я не завтракаю плотно, если не сказать, не завтракаю вообще: обычно я на бегу вливаю в себя кружку растворимого кофе с воплями «Вожжу мне под зад, я опаздываю!» и уношусь на работу или учёбу. Но я вчера не ужинала. К тому же, насколько я помню, с моим типом чистой силы без обеда можно запросто грохнуться в голодный обморок. Хм... А ведь это вариант...

Я так увлеклась едой, что и не заметила, как шумная компания экзорцистов оказалась за моим столом. У меня свистело за ушами, и я не сразу услышала, что ко мне кто-то обращается.

— ...Мы ведь будем друзьями? — до меня наконец дошёл голос Линали.

— Не думаю, что это хорошая идея, — мрачно отозвалась я, откладывая вилку. Вареники во рту вдруг начали отдавать горечью и тленом.

— Почему? — удивился Уолкер.

— Потому что я не принадлежу этому миру, — вздохнула я. — И мне неизвестно, как скоро я его покину.

— То есть? — в глазу Лави мелькнула тень интереса.

— Иногда я остаюсь в мире на несколько часов, иногда — недель. Но нигде особенно не задерживаюсь...

— А разве ты не собираешься одной левой вынести графа и жить долго и счастливо с любимым героем? — хмыкнул Лави.

— Эм... Я приспособлена к дракам примерно как коза к игре на баяне, — хмуро заметила я. — А что касается моего любимого персонажа, то это Канда. — Последняя фраза по какой-то причине прозвучала в полной тишине, и гроза всея Чёрного Ордена медленно, будто в его шее слегка заедало шестерёнки, повернулся к нам. — И кажется, он от этого не в восторге! — а вот эти слова я вопила уже на бегу.

На мгновение меня посетила мысль, что вопрос о том, кто именно должен давать дёру, довольно спорный, но аргумент в виде Мугена наголо явно перевешивал все остальные в пользу именно моего тактического отступления. На этот раз ни о какой перегруппировке сил не могло быть и речи — надо было просто драпать. Причём так, чтобы пятки выбивали искры. Сапоги, кстати, оказались прекрасно приспособлены для бега: удобные и с полом отличное сцепление.

Я виляла по коридорам, надеясь, что Канда потеряет меня из виду, и я смогу умотать на миссию. Но вот прям щас. Впереди на уровне моей шеи блеснула голубым узкая полоса. Я еле успела затормозить, чтобы мои голова и тело не продолжили движение уже по отдельности.

— Тч, — зло произнесли из-за угла.

«О, тени великого Одина, вот и смерть», — услужливо проговорило мне сознание фразой Астрид. Но думала я об этом, не успев даже заметить, как моё тело само развернулось и помчало в противоположную сторону. Надо полагать, и это «тч», и то, которое вырвалось после выпутывания из паутины имело примерно один смысл: «Ну, попадись ты мне в тёмном коридоре...». И как-то мне не сильно хотелось попадаться Канде в тёмном коридоре, особенно когда он не в духе. То есть этого стоило в любое время всеми силами избегать.

— Я понимаю твой гнев и твоё горе, — цитировала я Старого⁽¹⁾. Правда интонации были совершенно другие, и продолжать его словами не стоило. — Но это не я!

— Ты меня бесишь! — донеслось из-за спины.

— А что не бесит? — тихо вздохнула я и добавила громче, чтобы меня слышали: — Но это же не повод меня убить!

— Ты так думаешь? — в интонациях явно ощущался намёк на то, что я бесконечно глубоко заблуждаюсь.

— Но я даже никакой похабщины не писала! — выпалила я последний имеющийся аргумент.

— Да что ты говоришь, — недоверчиво произнёс Канда.

— Истинную правду! — возопила я, снова резко поворачивая. Однако моё движение было внезапно остановлено чем-то тёплым и мягким. Кем-то... — Генерал Клауд! — я едва не кинулась ей на шею.

— Мы так опоздаем, — констатировала она. — Идём, — генерал подцепила меня за ухо, как младшеклассницу, и повела за собой.

Не скажу, что перспектива расхаживать с красным пельменем вместо уха меня грела. Но она была явно более радужной, чем увлекательное путешествие в лес в разных мешках. Я скорчила извиняющуюся гримасу, а Канда фыркнул, развернулся и ушёл. Вряд ли он постеснялся убивать меня на глазах у Клауд. Скорее, понадеялся, что выдастся более подходящий момент или я сама на миссии помру. Так или иначе, моя казнь откладывалась на неопределённый срок, что меня крайне радовало.

Генерал так и тащила меня за ухо до самой лодки. Причём шла она довольно быстро, так что и мне пришлось активно перебирать ногами, чтобы не остаться без уха. Нас уже ждал искатель, и мы сразу же отправились в путь. Стоило нам оказаться в городе, как меня втянули на крышу, и мы побежали по ним как заправские лани. Конечно, можно было бы сесть на поезд на вокзале, и нормальные люди так бы и сделали. Но только не мы. Первым на крышу вагона сиганул искатель, потом я — если быть точнее, меня спихнули с пешеходного моста волшебным пенделем пониже поясницы — а уж потом генерал. Вскоре мы спустились в вагон и прошли в купе, сверкнув розой ветров. Искатель остался снаружи, а мы расселись напротив друг друга.

— Ехать часа три, — заметила Клауд и протянула мне чёрную папку. — Изучи.

Я кивнула и открыла документ. Там было краткое описание цели миссии: мы должны были забрать чистую силу. В небольшом городке все жители каждый день выходили на главную площадь ровно в девять вечера и водили хоровод вокруг фонтана в течение двадцати семи минут. Происходило это в полной тишине и не касалось приезжих. Местные о том, что выходили танцевать, не помнили. Мда... больная же у меня фантазия...

Как только я дочитала, я вернула папку Клауд, и мы разговорились. То есть разговорилась, в основном, я, выболтав генералу всю подноготную. Где-то через полчаса она велела называть её Найн и продолжила хохотать.

— А с Кандой вы не поладили, я так понимаю, — улыбнулась она, когда я закончила очередную историю.

— Ну, я совру, если скажу, что у него нет причин меня ненавидеть, — я пожала плечами. — Если не лично меня, то таких, как я.

— А я так понимаю, в тебе должна быть тонна обаяния, — Клауд прикрыла глаза. Я, честно говоря, не поняла, подкол это или нет.

— Чего нет, того нет, — вздохнула я. — Дурости, недальновидности, опрометчивого героизма и иррациональности — хоть отбавляй, а вот обаяния и здравомыслия — увы.

— Самокритично... — заметила Найн. — А вот скажи, твои эти листочек и ручка у тебя с собой?

— Ой... — я округлила глаза и вспомнила — я ведь собиралась после завтрака завернуть в комнату и забрать их, но меня здорово отвлекла беготня от Канды. — Нет...

— Просто свойства похожи на чистую силу, — задумчиво изрекла она.

— Не думаю, что Хевласка бы не заметила её тогда, — я тоже задумалась.

— А полезная штука, да? — мне показалось, Клауд мне подмигнула.

— Была бы полезной, будь я не бестолковой, — хмуро отозвалась я.

Мы бы продолжили нашу увлекательную беседу, всё больше вгонявшую меня в уныние, если бы не наша станция. Искатель шёл впереди нас, показывая дорогу. Надо сказать, поезд, на котором мы ехали, предательски останавливался вовсе не там, куда нам было надо. Так что ещё час нам потребовалось топать пешком. Мы шли в тишине, в любой момент ожидая нападения акума. И к их чести надо признать, что долго ждать они себя не заставили. Среди них было двое второго уровня и с десяток первого. Искатель куда-то по-быстрому спрятался, Клауд тоже отскочила с линии обстрела, и только я стояла в ступоре с дёргающейся бровью.

— Лау Шимин! — раздался справа от меня голос генерала, и её бодрый зверёк увеличился в размерах и рванул к акума второго уровня. — Попробуй разобраться с остальными.

— Чистая сила, активация, — покорно проговорила я. «Да раз плюнуть! Десяток акума? Легко! Семью Ноя в полном составе ещё мне позовите!» — зло шипело моё сознание, но вслух я сказала совсем другие слова: — Паучьи сети.

Я стремительно превращалась в Рапунцель. Голова на этот раз чесалась немилосердно, но я стоически сдерживалась, боясь, что стоит мне запустить руку в волосы, и она там намертво увязнет. Чётко представляя себе, как тонкие нити зацепят только акума первого уровня и оттащат их от поля боя с акума второго, я продолжала стоять посреди дороги, аки телеграфный столб. Игрушки графа быстро окружили меня и весьма охотно начали стрельбу. Это притом, что их уже медленно отравлял мой яд. Не знаю, способны ли они думать, но они явно решили и меня утащить на тот свет, ибо в моём направлении полетели десятки фиолетовых пуль. Правда, не долетела ни одна, повиснув в колтунах синих патл.

Акума начали взрываться почти одновременно, и я зажмурилась, закрыла лицо руками и села на корточки, для верности придавив ладони коленями. Мне совершенно не хотелось смотреть на спровоцированные мной разрушения, к тому же крутые парни не смотрят на взрывы. Я, правда, к таковым никаким местом не отношусь, но хоть что-то общее у нас есть. Пусть причины и разные... Я почувствовала, что в моих волосах больше нет инородных предметов, и осторожно открыла один глаз. Лау Шимин уже закончил с акума второго уровня, и на дороге снова были только мы трое: я, генерал и искатель. Ну, и снова уменьшившийся зверь Клауд. Я остановила активацию и поднялась. Найн ободряюще улыбнулась мне, и мы снова двинулись вперёд. Нет, я определённо не создана для драк. Мне страшно! Хотя с каждым разом всё меньше и меньше... И я бы не сказала, что меня это хоть сколько-нибудь радует.

Чистую силу мы нашли довольно легко — она лежала в верхней чаше фонтана. Сначала её попытался забрать искатель, ведь мы всё-таки дамы, и как-то нехорошо, если мы полезем в фонтан. Мы не десантники, да и не второе августа на дворе... Однако он прошёл фонтан насквозь, будто тот был иллюзией или голограммой. Зато у меня получилось без проблем. Правда, когда осколок уже был у меня в руках, я оступилась и едва не рухнула в воду, но спасибо сьюшным длинным ногам — я упала на бортик. На каменный, мать его, бортик. И снова на мягкое место. Оно у меня скоро покроется иссиня-чёрным неисчезающим синяком.

Как только чистая сила оказалась в кармане плаща Клауд, мы двинулись обратно. Даже не пообедав. Мой живот уже начинал тихо бурлить, но генерал поторопила меня, сказав, что хорошо бы успеть на последний поезд. Метров триста до станции мы бежали как сайгаки, зато на поезд сели как нормальные люди — с перрона. Вскоре я, видимо, задремала. Надо сказать, я никогда не страдала проблемами со сном. Уснуть сидя? Не вопрос. Уснуть стоя в автобусе? Без проблем. Уснуть в МИ-8 во время полёта? В этом вся я. Вот и теперь меня легко сморило в сон, и когда мы добрались до нужной станции, Клауд пришлось меня будить. Она здорово встряхнула меня за плечи, и я бодро вскочила, будто бы не дрыхла мертвецким сном мгновение назад. Когда мы наконец добрались до Ордена, меня обуял неконтролируемый ужас. Клауд шла по центру коридора, я же жалась к стене, надеясь в случае чего с ней же и слиться.

— Из твоих слов я поняла, что никакая романтика тебя не интересует? — полуутвердительно проговорила Найн.

— Совершенно, — тихо отозвалась я, обнимая стену. — Но я в очень неудачный момент призналась, кто у меня любимый персонаж.

— О, и ты не пробовала прояснить это недоразумение? — она едва покосилась на меня.

— Как будто меня кто-то будет спрашивать, — угрюмо заметила я. — Более того, как будто этот кто-то меня будет слушать до того, как убивать.

— Ну, после этого тебя и подавно никто не выслушает... — как-то печально проговорила генерал. — И что будешь делать?

— Попытаюсь незаметно пробраться к себе в комнату и воспользоваться магией, — мрачно изрекла я с крепнущим опасением, что если и доберусь туда, то не вся.

— Я сдам отчёт, — улыбнулась Клауд. — А тебе удачи.

Я только вздохнула и продолжила красться. Я даже старалась дышать поменьше, чтобы ничем не выдать своего присутствия. И через полчаса игры в мышь в ночи я таки нашла нужную дверь. Скользнув внутрь комнаты, я поспешно заперлась на ключ. Мда, а вечером я и не заметила, что это можно сделать. На столе лежал мой многострадальный листочек, придавленный ручкой. Я облегчённо вздохнула и направилась писать.

В то время, когда генерал Клауд и её новая ученица вернулись с первого для последней задания, Канда решил отравиться в лес потренироваться. Он так увлёкся, что не заметил, как наступила ночь, и на Сацуку в этот день так и не наткнулся.

Я выдохнула, глядя, как исчезают буквы, и хотела было отправиться в столовую, но одумалась — а вдруг Канда именно сейчас идёт по коридорам? Нет, лучше я подожду минут двадцать-тридцать — от Мугена подальше. Я почистила сапоги и плащ, а то запылились в дороге. Потом подумала, не переодеться ли мне в платье, но, едва взглянув на него, отказалась от этой идеи. Оно, конечно, просохло, но всё равно осталось тяжёлым, неудобным и с узкими рукавами. А вот безрукавку на рубашку я всё-таки сменила — так было легче дышать. И только посчитав, что отсиделась достаточно, я в сопровождении бодрого урчания живота двинулась в столовую.

А в столовой меня ждал сюрприз: плакат «Welcome home, Satsuka» и толпа народа. Мне презентовали кружку с инициалом, ибо фамилии у меня на этот раз как-то не было, и усадили за стол. Я увлечённо ела и вроде бы с кем-то разговаривала — точно не скажу. Примерно через час народ начал расходиться, а взрослые в лице двух генералов, Мари, Миранды и Комуи подхватили меня под локти и повели в комнату отдыха. Там на столах стояли бутылки с красным вином, вазы с зелёным виноградом.

На самом деле, у меня есть одна очень серьёзная причина не любить красное вино — оно быстро даёт в голову, но при этом я сохраняю сознание. И вроде бы понимаю, что делаю что-то совершенно неадекватное, но остановиться не могу. В прошлый раз я спьяну устроила свадебные конкурсы вместо эпической драки, и очень надеюсь, что в этот раз такого не случится.

Стремительно пьянела не только я, но и все остальные. Миранда что-то уронила и начала истово извиняться, и я, приобняв её за плечи, принялась вещать о том, какой она героический на самом деле персонаж. Потом мы с Клауд выпили на брудершафт, и в моей голове, размахивая красным флагом, пронеслась мысль, что пить хватит. Тогда я, вскочив на стол, предложила всем спуститься к подземной реке и искупаться. И меня, что хуже всего, поддержали единогласно. Глупо хихикая (это лично я) и задорно смеясь (это все остальные) мы спустились вниз. Снимали только форменные плащи и обувь и так и ныряли прямо в одежде.

Миранда шлёпнулась в воду, оступившись на самом краю парапета.

Генерал Тидолл сошёл в воду, восхитившись красотой вида.

Мари молча нырнул.

Найн изящно оттолкнулась от камней, не забыв дать наставления Лау Шимину.

Комуи прыгнул в воду, расплескав уйму брызг.

Я... А я поскользнулась на небольшой лужице воды и, проехав по камням, как корова по льду, ногами вперёд полетела в тёмную воду, почти прицельно приложившись затылком о парапет.

На меня обрушился ужасный шум. Грохот почти перекрывал голоса людей, которые пытались до меня доораться. Неужели случайно пробудился Комурин, и эхо его шагов так бьёт по ушам? Я открыла глаза. Прямо надо мной склонилось лицо товарища, который как я на всю голову экстремал. Катамаран стоял там же, в «бочке», застряв по диагонали к потоку между скалами. Я лежала на баллоне, мокрая насквозь. Зато было тепло, если не сказать жарко — солнце нещадно палило, выжигая сетчатку глаз. Меня ничуть не мутило, и голова не кружилась. Разве что саднило немного. Похоже, вся дурнота осталась в том теле. Хоть какой-то плюс от этих путешествий...

Я легко села на своё место и взяла в руки весло. «Курс на пьяные песнопения!» — бодро объявила я, отталкивая нос от скалы.

1) Речь идёт о персонаже из "Принцессы Мононоке" и коротком куске из его монолога.

Вернуться к тексту

— Доброе утро, госпожа, — прорвался сквозь мой сон приятный баритон.

— Ещё пять минуток, — пробормотала я, переворачиваясь на другой бок.

— Ни в коем случае, — отозвался некто тем же голосом. — Иначе мы отстанем от графика.

— Зануда, — буркнула я, но глаза всё-таки разлепила.

Странное дело, но пока глаза закрыты, это будто бы защищает от отравления реальностью. Но стоило их открыть, как она рухнула на меня, аки потолок школы Намимори пару путешествий назад: во-первых, у меня на будильнике стоит «Чем трупы не еда?»; а во-вторых, у меня дома меня никто не зовёт госпожой. На мгновение мне показалось, что я ослепла. Я панически моргнула и села. Ну, как бы следовало уже к этому моменту догадаться, что я снова покинула привычный мир, но тело моё, кажется, довело уже до автоматизма акт челодлания при виде плоской картинки. Я сидела на кровати с балдахином, где могло спать ещё как минимум три меня в позе морской звезды. А подушка у меня была размером с перину, и ощущение слепоты у меня возникло именно из-за того, что голова в ней утонула.

— Я принёс Ваш утренний чай, — самым заурядным тоном изрёк хлыщ во фраке, стоявший у окна, тем же мягким баритоном.

— Мой... утренний... что? — я вытаращилась на него так, что чуть не выронила глаза, как чихнувшая чихуахуа.

— Ваш утренний чай, — терпеливо пояснил он. — Вам трудно без него проснуться.

— Ну, спасибо тебе, бабушка-забота, — проворчала я, глядя, как он наливает чай в изящную фарфоровую чашку. — А кто ты?

— Ваш дворецкий, — чуть удивлённо ответил он, подавая этот злосчастный чай в мои загребущие ручонки.

Стоило мне сделать глоток, как меня опять будто огрело веслом. Голова затрещала так, что я даже невольно принялась массировать висок. Нет, мой чай вовсе не был отравлен — просто в голову мою ворвались воспоминания персонажа. Раньше они как-то плавнее это делали. Итак, тело, в которое уместилось моё сознание на этот раз, принадлежало графине Мэри Фростбери, тринадцати лет от роду, сироте. Она... То есть я едва не погибла в результате крушения лайнера, на котором путешествовала с родителями, но чудом (хотя, скорее, злым роком) спаслась с помощью работорговцев. Тогда же мои волосы утратили природный рыжий цвет и остались пепельными. А вырвалась я от потных мужиков в тот же миг, когда обрела демона-дворецкого, которому дала имя Джон Константин⁽¹⁾. Вернувшись в Англию, я встала во главе отцовского бизнеса и заняла должность матери как королевской борзой. И было это два года назад. Не, ну всё понятно, в принципе. За исключением того, что дворецкий Киану Ривза даже отдалённо не напоминал. Особенно с зализанными назад волосами.

— Мы сможем отправиться сразу после завтрака, — сообщил мне Константин, когда я вернула ему пустую чашку.

— Куда отправиться? — с любопытством посмотрела на него я.

— В порт, — он едва заметно нахмурился. — Мы сегодня отплываем в Нью-Йорк. И хоть Вы отправляетесь в плавание по заданию Её Величества, но Вы сможете извлечь выгоду и для своего дела.

— Напомни мне название корабля, — попросила я с весьма определёнными надеждами.

— Роскошный лайнер компании «Блю Стар Лайн» под названием «Кампания», — как рекламную брошюру прочитал. И надежды мои разбил к чертям собачьим.

— Нет... — тихо прошептала я. — Можно как-то отложить или отменить поездку?

— Нельзя, — строго заметил Константин. — Вы сами мне приказали вчера посадить Вас на корабль, как бы Вы ни упирались.

— Исполнительный зануда, — фыркнула я. — Ладно, выйди, что ли, я оденусь.

— Энн сейчас же придёт, — заверил он меня и вышел за дверь.

Кто такая Энн? И на кой ляд она придёт, если я собираюсь одеться?

Я стала пробираться к краю кровати, путаясь в ногах, простыне, одеяле и перине. Это было похоже на то, как скачет такса: вроде тело почти неподвижно, но как-то прыгает. Моё движение было один в один, только я была скорее такса-переросток. Наконец я оказалась на полу и довольно бодро поднялась на ноги. Постельное бельё я кулём свалила обратно на кровать: не царское это дело — простыню расправлять. И пошла прямиком к шкафу, на ходу ощупывая голову. Волосы были, и это радовало. Брокколи не было, и это тоже вызывало удовлетворение. Около шкафа стояло огромное зеркало, и в нём я заметила не привычную девицу типа фансервис, а плоскую аки доска девочку с пепельными волосами чуть ниже плеч, слегка спутанными после сна. Ну, сойдёт.

Я распахнула дверцы шкафа и тут же рухнула на задницу, созерцая его содержимое. Чёрт, ну почему я не Марти? Почему я не могла стать сама демоном-дворецким? Я даже не против, чтобы за мной постоянно следили камеры, а герои в других фэндомах могли смотреть неподражаемое шоу «Пресмыкающаяся Мэри». А так мне придётся неопределённое количество времени носить костюмы женщины. Ну, хорошо — девочки, но какая разница? Иными словами, шкаф мой полон был платьев. Только в дальнем углу сиротливо висели брючный костюм для верховой езды и костюм для охоты. Но я была убеждена, что мистер зануда не позволит мне расхаживать ни в одном из них.

Я услышала лёгкий шорох шагов и обернулась. В комнату только что вошла девушка приятной наружности. Увидев меня на полу, она тут же бросилась ко мне практически бегом, по пути вынимая шпагу. Я в ужасе отшатнулась, боясь, что вот и пришла моя смерть. В немного странном наряде, правда...

— Госпожа, что с Вами? — выпалила девушка, осматривая комнату.

— Упала, — выдохнула я.

— Вам не стоило самой открывать шкаф. — Она мягко улыбнулась мне и, убрав шпагу, протянула руки: — Поднимайтесь, на полу холодно. Я помогу Вам одеться.

— Не надо мне помогать, — заворчала я, поднимаясь с помощью Энн. — Что я, немощная, что ли?

— Это моя работа, госпожа, — мягко, но настойчиво проговорила она.

Я хотела сказать что-то ещё, но внезапно осознала, что понятия не имею, как одеваться. В том смысле, что надо ведь нижнюю сорочку там, корсет, само платье, которое неизвестно как застёгивается. Так что я покорно взгромоздилась на низкий табурет и позволила Энн меня наряжать, аки новогоднюю ёлку. И что примечательно, она одевала меня именно в зелёное платье с золотыми бантами. Ну, хотя бы цвет в моём вкусе.

Я думала, что как только оденусь, меня отведут к завтраку, но нет — Энн заявила, что мне не пристало являться к столу с таким бардаком на голове. Серьёзно? В моём мире такое положение дел считается (мной) в пределах нормы: не гнездо, и ладно. Но ей вот прямо жизненно необходимо было меня причесать. Я только вздохнула и подставила голову. Экзекуция оказалась сродни той, когда Комуи осматривал мою чистую силу — удовольствие сомнительное. Зато в конце у меня были удивительно аккуратно уложены волосы. Не думаю, что разобрать этот дом на голове я смогу потом самостоятельно.

Меня проводили в небольшую гостиную, где уже натянул на лицо благостное выражение Константин. Завтрак уже был подан: овсянка, чай и тосты с джемом. Надо было видеть довольную рожу дворецкого, когда я села есть.

— Экипаж уже заложен, — сообщил он, стоя справа от меня.

— Мы распродаём имущество? — удивлённо вскинула бровь я.

— Нет, о чём Вы? — чуть нахмурился Константин.

— Ой, — до меня дошло, что он имел в виду, — забей.

— Кого? — участливо поинтересовался он.

— Никого, — фыркнула я. — Не воспринимай каждое моё слово буквально.

— Как прикажете, — изрёк дворецкий и наконец умолк.

Теперь я смогла приступить к еде. Тарелка, между прочим, явно была для первого — то есть таз в миниатюре. Не припоминаю, чтобы я съедала столько хотя бы в обед. А тут под пристальным взглядом Константина пришлось впихнуть в себя всё до последней ложки. И сверху ещё чаем залить.

— Вы должны хорошо питаться, — заметил он, забирая тарелку. — Тем более, нам предстоит долгий путь.

— Отлично... — угрюмо заворчала я. — Трясти всю дорогу набитым желудком...

— Мне подготовить для Вас желудок овечки? — тут же заинтересовался Константин. — Чем предпочтительнее его набить?

— Дурнулся? — вытаращилась на него я. — Я про... А, не важно. Раз я не могу остаться дома, то давай уже двигаться.

— Как Вам будет угодно, — он поклонился, а затем мы оба покинули гостиную.

Мне подали премилое голубое пальто, а на ноги водрузили сапожки. Хвала Лесному Богу, без каблука. Затем мы вышли из дома, где перед крыльцом стояла чёрная лакированная карета с вензелями на дверях и телега с вещами. Среди них было шесть больших ящиков с небольшими отверстиями, около которых сидел молодой парень занятной наружности: у него были мышиного цвета вихры и жёлтые глаза. Я поднапрягла память и осознала, что зовут его Вулф, и он мой лакей, который отправится с нами. Кроме того, там же было две горы чемоданов, саквояжей и коробок. Гора поменьше состояла из вещей слуг, а гора побольше — моих. Причём моих вещей было больше, чем реальной мне понадобилось в первый год после переезда от родителей. Возмутиться по этому поводу мне не дал Константин, мягко направивший меня к карете, куда уселись мы вдвоём. Энн расположилась на козлах с кучером, и наш обоз двинулся в путь.

Уже через пять минут я в полной мере оценила всё великолепие типичных сельских дорог — трясло так, что у меня стучали зубы. Чтобы прекратить отбивать ритм чечётки, я решила завести разговор на весьма волнующую меня тему.

— Какое ты приготовил для меня оружие? — я попыталась скучающе подпереть подбородок кулаком, но вместо этого едва не выбила себе зубы.

— Я отполировал Вашу шпагу и приготовил, как Вы и велели, два пистолета и по шесть запасных обойм к каждому, — Константин умудрился поклониться сидя.

— Понятно... — протянула я. — А по сколько патронов обоймы?

— По двенадцать, — с гордостью, как мне показалось, отозвался он.

— Такие обоймы, вообще-то, ещё не делают... — похоже, я изучила матчасть несколько позже, чем следовало. И чтобы посчитать количество патронов, я загибала пальцы по одной мне ведомой системе. — Итого, сто шестьдесят восемь выстрелов, — задумчиво изрекла я наконец. — Маловато будет...

— Не думаю, что на корабле будет столько тех, по кому Вам придётся стрелять, — осторожно заметил он.

— О, поверь, их будет куда больше... — тихо пробормотала я. — Кстати, разгрузочный ремень ты мне приготовил? Или рассуёшь обоймы по карманам и будешь за мной как мама-утка ходить?

— Как Вы приказывали — разгрузочный ремень и две набедренные кобуры, — рапортовал Константин.

— Зашибись... — едва слышно буркнула я.

— Мне сделать это прямо сейчас? — озадаченно спросил он.

— Аргх... Не воспринимай каждое моё слово как руководство к действию! — вспыхнула я, но тут же решила сменить тему: — А фехтованию меня кто учил?

— Прежде Вас обучала маркиза Миддлфорд, но с некоторых пор у Вас недостаточно времени, чтобы посещать её занятия, так что с Вами занимаюсь я, — дворецкий снова сделал этот непостижимый поклон. Мне правда интересно, как персонажи ещё не бегают за мной с ножами за издевательства?

— Понятно... — протянула я. Ну, в принципе, такую «одарённую» личность как я может обучать только гений. Или демон. Или два в одном...

— Кроме того, я уложил Ваши листок и ручку, — улыбнулся Константин.

— Что? — я подавилась воздухом и застыла, как замороженный Хан Соло⁽²⁾.

— Вы ведь испытываете неудобство, когда их при Вас нет, — мягко заметил он. — К тому же инструменты всегда должны быть у автора под рукой.

— И ты с самого начала знал?! — почти заорала я.

— Разумеется, — кивнул Константин. — Вы ведь меня создали. Для меня честь встретить Вас лично.

— Ну, хоть кто-то мне рад, — мрачно заключила я и отвернулась к окну.

За мутным стеклом мелькало что-то зелёное, что наверняка было пейзажем. Но я так задумалась, что совершенно не различала картинок. Моему внутреннему взору предстала картина моей реальной тушки. Как же вышло, что я опять выпала из действительности? А я просто взяла собаку на велопрогулку. Нет, она у меня умная и послушная, вообще-то. Но когда видит других собак, у неё срывает башню. Ехали мы себе спокойно, не трогали никого, и тут нам навстречу выпала дама со сворой борзых. Няша рванула меня, я налетела на корень какого-то дерева (скорее всего, сосны, там других не так много) и фееричным кульбитом порхнула через руль. И сейчас, наверное, лежит моё тело, прикрытое велосипедом на манер одеяла, а псинка скачет вокруг, приседает, лает и пытается облизать лицо.

— Мы прибыли, — извлёк меня из задумчивости Константин.

Я тут же суетливо поднялась с места и принялась метаться. Дворецкий вздохнул, вышел первым и подал мне руку. И молодец, а то я бы попробовала на вкус мостовую. Как там?.. «У Вашего крыльца какой-то странный привкус»⁽³⁾?.. Всей нашей погрузкой на корабль занимался Константин, я же праздно шаталась по причалу с самым отрешённым видом. За мной практически неотрывно следовал Вулф, который периодически напоминал мне не уходить далеко от корабля, чтобы не потеряться. Класс, у меня тут ещё и процветающий топографический кретинизм.

Наконец мы поднялись на палубу, и я уставилась вниз на причал. Я увидела слуг Сиэля, просивших его поберечь себя, а перед тем и Рональда Нокса, лёгкой рысью поднявшегося на борт. Это окончательно укрепило меня в мысли относительно момента, и я, сокрушённо вздохнув и едва не разрыдавшись, направилась в свою каюту. Там я осталась одна и крепко задумалась. Итак, я попала на корабль, где через два с половиной дня состоится локальный зомби-апокалипсис. И судя по тому, что я создала себе демона-дворецкого, который запас для меня гору оружия, отсиживаться по-тихому я не собиралась. Ну, если подумать, с чем-то безмозглым мне уже приходилось сражаться, хотя я бы не сказала, что подобные развлечения вызывают у меня восторг.

Кстати, раз уж я заключила контракт с демоном, у меня должна быть метка. Я озадаченно попыталась припомнить, где она, и принялась вертеться, осматривая себя: ведь она должна быть там, где её легко заметить. Меня осенило, что я нигде не видела её, пока меня одевала Энн, и я поспешно встала с кровати, на которой восседала. В моей каюте имелось зеркало, и я метнулась к нему. Я максимально приблизила лицо к стеклу, оттянула и задрала правое веко. На нём красовалась татуировка в виде перевёрнутой звезды и каких-то непонятных символов. Я увлечённо изучала их, почти заталкивая лицо в стекло. За этим увлекательным занятием меня и застал Константин.

— Что это Вы делаете? — озадаченно спросил меня он. Я не заметила его прежде, так что здорово подпрыгнула от его голоса.

— Ничего особенного, — чересчур взволнованно отозвалась я. — Что случилось?

— Ничего особенного, — передразнил меня дворецкий. — В салоне уже подают обед. Я пришёл, чтобы Вас проводить.

— Ты меня и в уборную конвоировать будешь? — хмуро поинтересовалась я.

— В Вашем положении являться в обеденный зал без слуги просто неприлично, — наставительно изрёк Константин.

— Хорошо-хорошо, — недовольно фыркнула я. — Идём.

Я поплелась следом за дворецким, который вышагивал будто на параде. Хотя мне в голову приходило только, что он проглотил лом. При всей грации и плавности движений Константин напоминал шагающую палку. Я едва подавила смешок, глядя на его спину. Однако мистер зануда всё-таки повернулся ко мне.

— Вам не следует ходить, как грузчик после трудового дня, госпожа, — заметил он, пристально меня изучив.

— А как мне следует ходить? Как подконвойный? — огрызнулась я.

— Не понимаю Вашего недовольства, — строго заметил Константин. — К тому же в салоне собралось богатое и знатное общество. Вам ведь не нужны пересуды.

— Пф... Как будто они не возникнут и без повода?.. — пробормотала я, но выпрямилась.

По мере того, как мы приближались к салону, вокруг нас стали появляться и другие дорого одетые люди. Некоторых из них конвоировали, как и меня, иные шли в одиночку или стайками. До меня доносились лишь некоторые обрывки разговоров, и я пару раз уловила своё имя. Откровенно говоря, я думала, что поем в одиночестве и вернусь к себе, где вскопаю чемодан и посмотрю, что там с моими инструментами. Но вот чёрта с два: меня непостижимым образом изловила маркиза Миддлфорд и, проигнорировав все мои увещевания о том, что я наверняка помешаю семейной идиллии, едва ли не силой усадила за стол вместе с ними.

— Сиэль, насколько я знаю, ты не знаком с Мэри, — заметила маркиза. — Это графиня Фросбери, глава компании «Фрост», — представила она меня. — Сиэль — мой будущий зять, — это она уже повернулась ко мне. — Граф Фантомхайв глава компании «Фантом».

— Не знал, что главой крупнейшей компании в гостиничном бизнесе является женщина, да ещё и ребёнок, — Сиэль протянул мне руку для рукопожатия с надменным выражением лица.

— Мы одного возраста, граф, — я протянула руку в ответ, скорчив подобие его же лица. — А королева Виктория — тоже дама.

Атмосфера между нами мгновенно накалилась. Правда, это было ничто по сравнению с тем, как метали друг в друга молнии Себастьян и Константин. Уж не знаю, чего там удумал каждый из них, но присутствие друг друга явно выбивало обоих из состояния душевного равновесия. Надо было предупредить, что ли, мистера зануду.

— Сиэль, ты проведёшь с нами все три недели? — радостно спросила Лиззи. Мне кажется, она даже светилась в этот момент.

— Да, — ответил тот.

— Мэри, а зачем ты едешь в Нью-Йорк? — строго спросила меня маркиза. Как будто ездить в Нью-Йорк — это серьёзный проступок.

— Думаю расширить дело. Америка сейчас открывает большие перспективы, — и глазом не моргнув соврала я.

— Ты тоже так думаешь? — оживился Сиэль. Я только кивнула.

— Сиэль, ты будешь сопровождать меня на вечеринке сегодня после ужина, ладно? — просияла Лиззи.

— Ладно, ладно, — согласился он. Надо было видеть, как при этом перекосило Эдварда.

— А ты идёшь на вечеринку? — маркиза, видимо, пыталась разрядить обстановку.

— Я отправилась в поездку одна, — я пожала плечами. — И думала лечь спать после ужина.

— Эдвард, ты мог бы сопровождать Мэри, — нет, это был не вопрос, а руководство к действию. Ни его, ни моё мнение в расчёт даже близко не бралось.

Весь обед Эдвард старательно стравливал меня и Сиэля. Но что было странно (и главным образом для меня), мы нашли общий язык. И даже договорились побеседовать на деловые темы, когда снова окажемся в Лондоне. Напряжение за нашими спинами, где двое дворецких озонировали воздух метанием молний, тоже спало. Должно быть, они там выяснили отношения, и противоречие их разрешилось. Вот и чудненько.

После обеда я извинилась и быстро смылась в свою каюту. Константин оставил меня одну, и я принялась рыться в своих вещах. Хотя нет — вещи мои были уже разложены. Видимо, пока я предавалась одному из смертных грехов, Энн разобрала мои чемоданы. Все, кроме одного. Его я с большим трудом взгромоздила на кровать и открыла. Там лежали пистолеты, каждый в кожаной кобуре, разгрузочный ремень, забитый обоймами, шпага с изящным эфесом в ножнах и небольшой ларчик. Его-то я и достала. Этот ларчик был заперт на крошечный замок, и мне пришлось искать ключик. Он оказался в кармане пальто. В ларчике лежали листок и ручка. Я посмотрела на стержень и с удивлением отметила, что чернил почти не осталось: хватило бы на пару предложений от силы. Хм, и куда же они делись?

Я задумалась так крепко, что даже голова затрещала, как с похмелья. О, а вот и ответ... Вечер. Пятница. Шашлык. Пиво. Манга... И фанфик... Мать моя женщина, я опять это сделала! Очевидно, вечером пятницы, после того как мы с друзьями наелись мяса и напились пенного, я села за комп и прочла главы манги. И тут Остапа понесло. Можно даже не пытаться напрягать память — это бесполезно. Я всё равно не вспомню, чего я там наваяла в пьяном бреду. Но пятой точкой чую, ждут меня приключения не хуже, чем в прошлый раз.

Не знаю, сколько времени я просидела в ступоре, пытаясь то ли припомнить хоть что-то, то ли смириться с тем, что всё уже сделано. Вывел меня из этого состояния Константин. Нельзя сказать, чтобы он подкрался ко мне незаметно. В принципе, ввались сюда сорок танцующих слонов с перьями на головах, и то не уверена, что обратила бы внимание. А мистер зануда стоял передо мной уже некоторое время и не подавал признаков присутствия.

— Я вижу, Вы даже не подумали подготовиться к вечеринке, — иронично заметил он.

— Я действительно должна идти? — я подняла на него мрачный взгляд.

— Да. Вы не можете уничтожить уже созданный сюжет, — улыбнулся он.

— Это ещё почему? — я как будто проснулась только что.

— Все здесь действуют по тому сюжету, что уже создан, и не могут ему противостоять, — начал читать лекцию Константин. — Все, кроме Вас. Однако, если Вы поступите в разрез с сюжетом, мир схлопнется до момента, когда сюжет не будет создан заново. И когда Вы пытаетесь изменить ход сюжета, внутри меня всё протестует против этого.

— Чёрт, похоже, ты прав. То есть уничтожить-то сюжет я могу, — я задумчиво смотрела на листок и вертела в руках ручку. — Вот только новый написать не выйдет... Значит, ты у меня вроде сюжетного поводка, да? — заключила я. — Ну, пусть, что ли, Энн придёт, а то... как ты там говоришь?.. неприлично в том же платье, что и на обеде, явиться на ужин и вечеринку.

— Что верно, то верно, — отозвался он. — Я сейчас же пришлю её.

Энн как будто ждала за дверью, потому что стоило Константину выйти, как она тут же возникла у меня в каюте. Я пробормотала, чтобы она сама выбрала мне платье для вечеринки и встала посреди помещения. И мне снова пришлось изображать рождественское дерево, пока Энн меня наряжала, как куклу. На этот раз она натягивала на меня тёмно-синее платье с сероватым оттенком в кружевах, бантах и рюшах. Чёрт, у меня на свадебном платье отделки было меньше!

На ужин меня конвоировал Константин, сразу после которого меня перехватил Эдвард. Он старался держаться поближе к Лиззи и Сиэлю, что мне было вполне понятно. В дальнем конце зала играл небольшой оркестр. Некоторые произведения были мне знакомы — я даже узнала один вальс, другие, кажется, я слышала впервые. Ну, тут либо память, либо воображение меня нагло обманывали, потому что так быть не могло. Мы сидели на небольшом диване в дальнем углу и наблюдали за праздно шатающимися дворянами. Настроение моё было просто отвратительным: мало того, что я никак не могла влиять на события — с инструментом-то у меня беда — так мне ещё приходилось находиться среди толпы людей, одновременно и распускающей, и обсуждающей сплетни друг о друге. Лиззи и Эдвард болтали без умолку, Сиэлю, кажется, было скучно.

Мне показалось, что я проторчала на этой вечеринке достаточно, чтобы со спокойной душой уйти спать. В конце концов, я ребёнок, а детям полагается хорошо спать, чтобы хорошо расти. Я даже набрала в грудь воздуха, чтобы извиниться и покинуть зал, но тут перед нами материализовалась какая-то тётка... то есть дама знатного происхождения. И я только сейчас поняла, что оркестр перестал играть.

— Ваша светлость, не сыграете ли Вы для нас на фортепиано? Здесь прекрасный инструмент, — изрекла она, глядя на меня. Сдаётся мне, я чересчур впечатлилась начальными главами «Гордости и Предубеждения»⁽⁴⁾. — Я помню, на приёме у графа Грея мы все были поражены Вашим исполнением этюдов Листа.

— Оу, — я немного растерялась. Интересно, в каком смысле они «были поражены»? Я ведь знаю, как именно я играю на фортепиано... — Я как-то не готовилась. И могу припомнить разве что «Весну» Бетховена, а это дуэт.

— Сиэль, а ты разве не разучивал её недавно? — тут же оживилась Лиззи.

Меня и Сиэля, похоже, перекосило синхронно. Проблема только в том, что отмазки, приличные для людей такого положения, кончились, а изобретательность, очевидно, ждала лестницы⁽⁵⁾, чтобы выдать отличную идею. Так что пришлось оторвать себя от дивана и топать через весь зал туда, где стоял рояль. А теперь вспомнить бы, когда реальная я в последний раз садилась за фортепиано... Вот конфуз-то сейчас случится...

Пальцы сами нашли клавиши, и при игре я ощущала себя марионеткой. Что примечательно — в собственных руках. Но звучало сносно. Впрочем, положение моё в обществе таково, что играй я хоть локтями, публика бы билась в экстазе. И свойства Мери тут совершенно ни при чём.

Когда произведение было доиграно и последний аккорд стих, я поспешно смылась обратно в дальний угол, отчаянно пытаясь покраснеть якобы от смущения. Ну, собственно, это меня спасло от повторной попытки уговорить меня что-нибудь исполнить. Я снова набрала в грудь воздуха, чтобы выпалить извинения за свой скоропостижный уход, но меня опередил Эдвард. Хотя нет, опередил меня вальс — оркестр вернулся. Элизабет всё-таки вытащила Сиэля танцевать, и её брат решил последовать её примеру, пригласив меня.

— Я... Э... Не очень хороша в танцах, — осторожно заметила я. В моём случае, не очень хороша в танцах — это значит, парализованный кузнечик, вышедший из комы ради эпилептического припадка, более изящен.

— И всё же я настаиваю, — от меня не ускользнуло, как Эдвард покосился на свою сестру.

— А я тебя предупредила.

Мда... Издевалась сама над собой. Впрочем, я не ведала, что творила, и не знала, что сама буду проделывать все эти коленца. Хорошо хоть, что я имею пусть и отдалённое, но представление о том, как вообще танцуют вальс. Да, должна сказать, что здесь оконфузиться было куда проще, чем за роялем. Что я собственно и сделала, оттоптав ноги Эдварду, дважды чуть не упав, трижды запутавшись в ногах и один раз — о, Боже! — тихо выругавшись под нос. Дамы вокруг меня прикрывали лица ладошками при каждой моей неудаче и хихикали. Не, ну а чего следовало ещё-то ожидать?

Под конец вальса я была красной, аки стоп-сигнал светофора, и в полной готовности провалиться сквозь землю. Ну, в данном случае — сквозь палубу. Когда мы вернулись к тому месту, где сидели, я даже не была близка к тому, чтобы усмирить свои эмоции.

— Пожалуй, я пойду к себе, — тихо проговорила я.

— Ты не можешь уйти прямо сейчас, — заметил Сиэль. — Это вызовет перетолки.

— А то мой вальс был для этого недостаточно фееричен, — пробурчала я.

— Госпожа, уже половина двенадцатого. Вам пора отправиться к себе, — Константин как из воздуха материализовался. — Если её светлость плохо спит, её мучает дурное настроение, — заметил он для окружающих.

— Очень интересная подробность, — пробурчала я. — Что ж, мне действительно пора.

Наконец это светопреставление закончилось, и я могла разбросать свою тушку по кровати. Что, собственно, я и хотела сделать. И сделала бы, если бы не покряхтывание и покашливание Константина. Впрочем, я успешно игнорировала его, пока плелась до кровати, будто тяжесть атмосферного столба увеличилась вчетверо, и готовилась броситься в объятия матраса, как лемминг с обрыва. Но это оказалось таким же мифическим событием, как и самоубийство означенных грызунов.

— Леди никогда не позволяет себе ложиться в платье, — построил словесную стену между мной и кроватью Константин.

— Зануда... — буркнула я. — Выйди вон.

— Только когда придёт Энн. Прежде Вы должны дать мне указания на завтра, — ровным тоном заметил он.

— Будем предаваться праздности. Разбуди меня... не знаю... в десять, — отмахнулась я.

— Что насчёт Ваших занятий? — строго спросил дворецкий.

— Проводи по расписанию, — вяло отозвалась я.

— Непременно, — кивнул он.

Наконец пришла Энн, и я снова чувствовала себя ёлкой. Разве что иголки с меня не сыпались. Она неторопливо и осторожно снимала с меня платье, будто хрустальную вазу протирала. Не менее аккуратно Энн разбирала мою причёску. Чёрт, можно было бы и побыстрее — уж пару тычков и дёрганий я бы пережила. О, не прошло и часа, когда мне разрешили лечь. Я рухнула на кровать как бревно и тут же провалилась в сон.

И снова мне показалось, что я просто моргнула, прежде чем в каюте опять возник Константин. Он стоял с чашкой чая наготове и с учтивым выражением на лице.

— Доброе утро, госпожа. Уже десять часов, — изрёк он, глядя на меня.

— Кто бы сомневался, — вяло отозвалась я, принимая чай из его рук. — Ну, какие у меня планы?

— Завтрак уже подают, — отозвался он. — После трапезы у Вас обычные занятия: история, философия, экономика и математика. Потом Вы сможете отдохнуть до обеда. Далее никаких занятий не запланировано.

— Чудесно... — мрачно выдала я. — Доверюсь тебе. Ты ведь лучше знаешь, что делать.

— А Вы разве не знаете, что написано Вами? — удивился он.

— Понятия не имею, — отмахнулась я. — Потому что пить надо меньше.

Константин удивлённо заткнулся, но больше меня не донимал. Завтрак, уроки и обед прошли совершенно обыденно. Все мои попытки взбунтоваться были пресечены мистером занудой, и к обеду мной окончательно овладела меланхолия. И только когда я под пристальным взглядом дворецкого закончила впихивать в себя обед, меня посетила гениальная идея. Я рванула в каюту практически бегом. Константин, должно быть, думал, что я лягу спать или возьмусь за книгу, но я вытащила шпагу.

— Вы хотите взять урок у маркизы? — спросил он, застав меня с оружием перед зеркалом.

— Нет, я хочу прогуляться в грузовое отделение и продырявить несколько голов мертвецам, — азартно отозвалась я.

— Я не могу этого позволить, — мистер зануда снова обрёл строгий тон.

— Чего это? — нахмурилась я.

— Вы сломаете сюжет, — отозвался он.

— Я не предлагаю всем головы попротыкать, — едва ли не взмолилась я. — Только некоторым.

— И тем не менее, это недопустимо, — менторским тоном заметил Константин. — Кроме того, вы посеете панику среди пассажиров, разгуливая по палубе с оружием.

— А я по палубе и не собиралась шататься, — буркнула я. — Значит, мне нельзя, да?

— Как бы мне ни хотелось Вам угодить, я просто не могу этого позволить.

— Айщ... Шёл бы ты со своими указаниями, — фыркнула я, выпуская шпагу из рук.

— Куда? — тут же участливо поинтересовался дворецкий.

— В грузовое отделение, — хмыкнула я. — Головы трупам отрывать.

— Сожалею, но не могу выполнить этого приказа, — он поспешил спрятать лицо, поклонившись.

Морской пейзаж мне надоел через час. Кто говорил, что на воду можно смотреть бесконечно? Нифига! Совершенно одинаковый пейзаж, когда вокруг один только океан, надоедает довольно быстро. А потом в голову начинают лезть разнообразные мысли, как перед сном: о смысле жизни, о коленках у пингвинов, о танцующих жирафах, о трагедиях Шекспира, о бегемотах в костюмах клоунов и балерин... Короче говоря, когда Константин пришёл звать меня к ужину, меня уже окончательно одолела скука. Единственным развлечением было пойти в салон и побеседовать с дворянами, но я лучше прочту полное собрание бульварных детективов или застрелюсь — уж для этого мне хватило бы патронов.

Утро девятнадцатого апреля меня крайне обрадовало, потому что теперь должно было начаться хоть какое-то движение. Правда, только вечером. Константин так и не разрешил мне сократить популяцию зомби. Более того, он неустанно следил за мной, чтобы я не ходила в грузовое отделение. Он даже запретил Вулфу делать в грузовом отделении что-либо, кроме кормления волков. Паразит...

Скука сменилась томительным ожиданием. Я знала, что уже ничего не смогу сделать, а значит, оставалось только терпеть. После завтрака я осталась в салоне и с тоски чуть было не пошла играть на рояле. Это когда я музыкальную школу оканчивала, меня от инструмента воротило, а теперь он мне даже нравится — когда никто не заставляет каждый день заниматься по два часа. Я задумчиво рассматривала рояль, пытаясь припомнить, есть ли у меня с собой какие-нибудь ноты, когда ко мне приблизился Сиэль.

— Ты играешь в шахматы? — спросил он, садясь за тот же небольшой стол, за которым скучала я.

— Да, — отозвалась я. — Хотя хорошим игроком меня не назвать.

— Однако так можно скоротать время, — заметил граф. — Я с тобой сыграю. Себастьян, — не дожидаясь моего согласия, обратился он к своему дворецкому, — принеси шахматы.

Тот кивнул и куда-то делся. Я попросила Константина принести чай для нас, и он тоже испарился. Хотя я непрерывно ощущала на себе его взгляд. Мистер зануда бдел неустанно, как подкроватный монстр. Однако игрой мы увлеклись. Я правда люблю шахматы, хотя играю очень редко. Дело в том, что у нас есть только маленькие дорожные магнитные шахматы, и играть в них как-то лишено эстетики, а через это и удовольствия. А купить полноценные шахматы всё руки не доходят — пластиковое барахло покупать не хочется, а приличные деревянные стоят не менее прилично, чем выглядят. Так что я и правда увлеклась. Да и партия у нас несколько затянулась. За игрой мы просидели практически в полном молчании почти до самого обеда.

После еды я извинилась и ушла к себе. Надо было сделать одно небольшое дело: почистить пистолеты, проверить шпагу, обмотаться разгрузом и кобурами, заныкать шпагу под подол... В общем, времени впустую я тратить не собиралась. Константин не замедлил явиться и влезть со своей помощью. Вскоре после него пришли Вулф и Энн. Эта парочка не конвоировала меня, как дворецкий, но всегда появлялась в нужное время. Мы все занялись имеющимся оружием, а у меня возникал только один вопрос: какого чёрта именно в моей каюте?

— На сегодняшнюю ночь у меня для всех вас есть один приказ, — неожиданно для себя заговорила я. А, ну ясно — «Время пришло в гости отправиться...»⁽⁶⁾ — Остаться в живых.

— Да, госпожа, — хором отозвались они.

— Вулф, ты должен позаботиться о своих друзьях. Как только я покину салон, ты пойдёшь и выпустишь их из ящиков, — изрекла я. — Энн, ты останешься на палубе для первого класса и перебьёшь столько чудищ, сколько сможешь.

— Как понять, что это чудища? — деловым тоном спросила горничная. — И как их убивать?

— Ну, убить их уже нельзя... — протянула я. — Можно только остановить путём разбивания головы... А чудищ ты узнаешь, уж не сомневайся.

— Хорошо, — улыбнулась она как-то особенно кровожадно, до зеркального блеска натирая свою шпагу.

— Что касается тебя, Константин, то ты ни на шаг от меня не отойдёшь, пока всё не закончится. Ясно? — Боже, что я несу?

— Мне казалось, у Вас вызывает неудовольствие моё постоянное присутствие, — его улыбка вызывала стойкую ассоциацию со змеёй.

— Ну, знаешь ли, — фыркнула я. И это уже добровольно! — Если ты не прикроешь мою спину, то кто?

На ужин я пошла в сопровождении всего своего конвоя. Каждый был в полном вооружении и с подозрением взирал на окружающих, пока я не успокоила их, что пока можно расслабиться. Энн затерялась в толпе, а Константин и Вулф остались при мне, как полисмены при воришке. Я была так возбуждена, что даже не ощутила вкуса еды. Осталось только дождаться официанта с пустыми бокалами. Это как баба с пустыми вёдрами, только официант с бокалами.

Осматривая зал, я задумалась. Вот интересно, у меня всегда такое унылое и затянутое начало или это пиво виновато? Впрочем, в данном случае лишь бы вину на кого свалить...

Я увидела Сиэля и Лиззи. Она что-то произнесла и умчалась в сторону стола с пирожными. Я поднялась, заметив, что Вулф стоит рядом со Снейком. Медленно я двинулась к ним.

— Смотрите, какая у него кожа, — раздался рядом со мной шепоток. — Прямо как у змеи.

— Что-то я не помню, чтобы у нас тут был заявлен цирк уродов, — отозвался другой шепоток. — А рядом с ним, смотрите: глаза жёлтые, как у волка.

— Ох, мадам, кажется, они Вас услышали, — дамы поспешно перевели тему.

— Вулф, лицо попроще, — изрекла я, приблизившись к ним. Снейк сжимал кулаки. — А ты лакей графа Фантомхайва, верно? — обратилась я к нему.

— Не привык к толпе? — даже не знаю, спросил у него Сиэль или констатировал факт.

— Моя внешность отличается от внешности большинства людей, — Снейк повесил голову. — Мы вместе, поэтому и над Вами будут смеяться.

— Ну и что? — я и Сиэль произнесли эти слова хором. Не, ну он слугу успокаивает, а я-то чего влезла?

— А? — поднял удивлённый взгляд лакей графа.

— Ты не такой, как все. Поэтому вполне естественно, что и внешность твоя отличается, — очень серьёзно проговорил Сиэль. — Тебе нечего стыдиться.

— К тому же ты такой не один, — опять влезла я со своими монетками скромного достоинства. — Вулф тоже особенный, но он совершенно незаменим для меня. К тому же у меня, например, твоя внешность отторжения не вызывает.

— Кроме того, и я, и её светлость, — граф кивнул на меня, — можем позволить себе выходить в свет с кем заблагорассудится.

— И никто нам не указ, — прошипела я. — Вулф, тебе пора приступать к исполнению выданных ранее инструкций. — Вырвалось. Я вообще не хотела ничего больше говорить.

Мой лакей тут же исчез, и я была уверена, что найду его позже в грузовом отделении. Главное, чтобы живой был...

— Наш хозяин прав, — улыбнулся Себастьян. — В данный момент ты лакей в знатной семье. Так что поверь в себя. И спину выпрями.

Снейк зарделся, а это значило, что вот и началось. Заметив того самого официанта с пустыми бокалами, Сиэль и Себастьян принялись пристально следить за ним. И стоило какому-то мужику... пардон, дворянину взять один бокал, как они рванули следом за ним. Я вздохнула, убедилась, что Энн в зале и помнит инструкции, и повернулась к Константину.

— Нам бы замаскироваться, — едва слышным шёпотом изрекла я.

Константин быстрым шагом повёл меня куда-то, и вскоре мы оказались в пустой каюте. Там мистер зануда собственноручно сменил на мне платье в одно движение с голубого на тёмно-красное. Затем он водрузил мне на голову парик — кто бы сомневался? — синего цвета и длиной до колена, а потом и сам натянул поверх своих чёрных волос чужие: русые, постриженные аккуратной лесенкой. К ним Константин прибавил пышные усы, спускающиеся до подбородка. Принц Флоризель⁽⁷⁾, блин...

— Теперь идём в курительную первого класса, — скомандовала я. — Ты ведь знаешь пароль?

— Разумеется, — коротко отозвался Константин. — Я должен Вам сообщить...

— Я знаю, — оборвала я его, вылетая из каюты.

Мы торопливо шли по коридорам и прибыли на место как раз в тот момент, когда за дверью скрылись Себастьян и Сиэль. Купив бокал воды за бешеные деньги, мы вошли в зал, наполненный дорого одетыми людьми. Я сразу заметила Сиэля в светлом парике, и мы с Константином пролавировали к нему.

— Вы здесь впервые? — обратился ко всем нам солидный человек с лорнетом и при пышных усах.

— Пламя в наших сердцах, — неуверенным хором изрекли мы.

— Да никто не погасит, — отозвался он.

— Мы... — такой солидарности даже во вздохах я не ожидала, — феникс! — в четыре глотки проорали мы, задирая руки и поднимая левые ноги⁽⁸⁾. Чёрт, давно я таких идиотских вещей не делала. Особенно на трезвую голову.

— Феникс! — отозвался му... дворянин и тоже принял эту позу. А он, пожалуй, даже смешнее выглядел, тем более с таким серьёзным лицом. — Вот ваши членские значки, — он протянул нам четыре штуки.

Сиэль был смущён. Впрочем, я тоже отчаянно краснела. Я этого не видела, но ощущала, как горело моё лицо. А плечо моё успокоительно сдавливала рука Константина, почти ломая мне ключицу. Однако надо признать, что эти болезненные ощущения быстро привели меня в чувство. А через мгновение раздалось безумное хихикание, и, обернувшись, мы увидели Гробовщика в слезах. Рыдал он, разумеется, от смеха.

Я знала, что следующим в параде персонажей будет виконт Друитт, так что поспешила ретироваться в дальний угол. Зная его тягу к... э... вольностям, я подумала, что для меня будет более безопасно не попадаться ему на глаза. Явление этого субъекта в курительной сопровождалось возникновением цветов и розово-золотыми блёстками. У меня это вызывало стойкую ассоциацию с битвой с первым демоном в мире «Сейлор-Мун». И хотя я стояла довольно далеко от него, ещё и прячась за Константином, как за ширмой, я всё равно слышала его разговор с Сиэлем. Вот уж точно человек, лишённый всякого намёка на стыд — такие откровенные намёки, жесты от английского дворянина... Фу-фу-фу.

Я слышала, как виконт громовым шёпотом сообщил, что «начинается». Он отошёл от Сиэля и Себастьяна, а я тихой сапой подкралась к ним. Тем более, шуршание моих юбок перекрывал грохот тяжёлых шагов мужчин, которые притащили гроб. А затем появился добродушного вида молодой человек, которого виконт тем же громовым шёпотом назвал основателем общества «Аврора».

— Пламя в наших сердцах да никто не погасит, — начал вещать он тоном, не предвещавшим ничего неадекватного. — Мы — феникс! — Но неадекватное случилось: Райан Стокер «взмыл» к потолку путём резкого подъёма рук и левого колена и задиранием подбородка. Понять не могу, люди в зале воспринимают подобное как норму или умело сдерживать позывы смеха? — Спасибо, что пришли сегодня сюда, дамы и господа. Спасибо, что пришли на презентацию результатов исследований общества «Авроры» «Спасение всего человечества». — А ведь по его тону и виду не скажешь, что он с глузду двинулся... — «Что это за панацея?» — спросите Вы. Это абсолютное здоровье! — Стокер заметно воодушевился. — Здоровое тело! Здоровые зубы! В здоровом теле здоровый дух! И, наконец, отличное настроение! Быть здоровым поистине великолепно!

Над нами повисло невысказанное «Мда...». Просто «Мда...». Вот я даже не знаю, как описать эмоции от этого выступления: вроде человек говорит нечто разумное, но звучит как полный бред. Полнейший. А Райан тем временем продолжал:

— Но есть такие проблемы со здоровьем, которые мы решить не в состоянии, как бы усердно ни старались. — Да. Глупость, например. — Это смерть! Однако есть та великая сила, которая защитит нас от этого бедствия — лечебные практики общества «Аврора».

Он продолжил говорить, пока его подручные снимали крышку с гроба. Я знала, что за ахинею он там нёс, но не слышала ни слова — все мои чувства сосредоточились на тошнотворном запахе разложения. Я прикрыла нос ладонью и принюхалась к собственных пальцам. Да я готова была их себе в ноздри запихать, чтобы перестать чуять. А мне это ещё часа три нюхать. Либо нос атрофируется, либо помру раньше... А проблему мог бы решить простой противогаз!

— ...мощь медицины! Полное спасение! — Нет, серьёзно, не каждый священник в церкви так фанатичен, как этот товарищ. — Восстань же из мёртвых! Подобно фениксу!

К телу в гробу пустили ток, и девушка села. Лично мне она напомнила Салли⁽⁹⁾. Я нервно нащупывала через складку в подоле, скрывавшую разрез, рукоять пистолета. Дальше целых три действия произошли одновременно: девица из гроба распахнула свой жуткий рот, готовясь напасть на свою мать, я выхватила пистолет и попыталась прицелиться, а Константин своей широкой спиной полностью перекрыл мне обзор.

Я услышала сначала один перепуганный вопль, а потом и топот сваливающих богачей. Ну, бегство я, впрочем, ещё и видела.

— Пригнись, кретина кусок! — проорала я.

Константин тут же выполнил приказ. В девушку прилетело несколько серебряных ножей, но это её не остановило. Я наконец смогла прицелиться и одним выстрелом разнесла ей голову. Боже, меня едва не стошнило... Представляю, какая рожа будет у Рональда Нокса, когда он увидит уже обезвреженное тело!

— Попадётся такое же, бейте в голову, — сдавленно изрекла я, обращаясь к Сиэлю и Себастьяну. Затем быстро повернулась к своему дворецкому: — Нам пора бежать!

Константин коротко кивнул, подхватил меня, аки мешок с картошкой, и рванул прочь из курительной комнаты. Здесь имелось две двери, и когда одна почти закрылась за нами, я успела заметить (в большей степени услышать), как в другую ворвался Рональд Нокс. Вовремя ушли, а то пришлось бы оставить своего дворецкого подраться.

На вершине лестницы Константин поставил меня на ноги. Я сурово посмотрела на него снизу вверх и, грозно сведя брови, как Бунша⁽¹⁰⁾, изображающий царя, принялась распекать демона:

— Я велела тебе прикрывать мою — ты слышишь? Мою! — спину, — злобным шёпотом говорила я, чтобы меня никто не услышал. — А не подставлять свою под мои же выстрелы!

— Прошу меня извинить, — поклонился он. — Мне показалось, Вы в опасности. Было бы неприятно, если бы я допустил...

— Было бы неприятно, если бы я прострела тебе то место, где у людей сердце находится! — оборвала я его. — А теперь пошли.

Мы быстро спускались с лестницы, попутно избавляясь от лишнего барахла: Константин бросил прямо на ступени парик и усы, я же была не в пример щедрее, разбрасывая куски своего платья. Под ним скрывался охотничий брючный костюм. Я уже не знаю, кого восхвалять за это, ведь я боялась, что так и придётся скакать, аки мартышка в пачке. К подножию лестницы я спустилась уже готовой воевать. Прямо сцена из «Ангелов Чарли». Хм, что за Франкенштейн у меня выходит в этом путешествии? Или вышел уже...

У Константина оказался фонарь, и в его свет вышел Вулф в окружении шести волков. Это были огромные матёрые звери под метр в холке. На мгновение меня обуял животный страх.

— Стая почуяла, что Вы планируете сражаться, — изрёк лакей. — Здесь лучшие волки. Говорит Крепыш.

— Это обнадёживает, — улыбнулась я, стараясь не показывать зубов.

— Стая благодарна за те угодья и то убежище, что Вы отдали волкам. Говорит Кошмар.

— Я тоже рада, что стая живёт в моих лесах. — Я плохо различала волков, так что обвела взглядом их всех с максимально добрым выражением лица.

— Сатана говорит, здесь пахнет падалью, — чуть настороженно проронил Вулф.

— Скоро запахнет сильнее, — буркнула я. — У волков нет человеческой души, так что им стоит просто спрятаться, как на охоте. А вот нам нужно забраться повыше...

— Здесь ещё один человек, он говорит со змеями. Говорит Хищник.

— А, это Снейк, — отмахнулась я. — Он нам не враг.

Я увидела карету. Ту самую, около которой скоро окажутся Сиэль, Лиззи и Снейк. Мы забрались на гору вещей рядом, через проход. Я улеглась на живот и приготовила пистолет. Теперь оставалось только ждать. Волков уже не было видно — они словно растворились в темноте. Константин потушил фонарь, пока нас не заметили, и теперь глаза медленно привыкали к мраку. Впрочем, тьма была почти что кромешная, и я подумала, что фонарь позже надо будет снова зажечь, чтобы не палить наугад. Впрочем, ходячих мертвецов будет столько, что хоть от бедра поливай, в кого-нибудь да попадёшь.

Теперь оставалось только ждать. Положение было не особенно удобное — в рёбра упирался какой-то канат. Слева от меня притаился Вулф, и я едва слышала его дыхание. Справа же лежал Константин; он мог видеть в темноте и слышал куда больше меня, поэтому именно он тихо прошептал о том, что по лестнице кто-то идёт. Он сказал, что их трое: взрослый и двое детей. Райана мы не видели — у него не было фонаря, к тому же он явно поспешил куда-то спрятаться. А вот свет, принесённый Сиэлем, больно ударил по глазам. Я поёрзала и приготовилась стрелять.

— Снейк?! — Так, они встретились. Голоса слышались совершенно отчётливо.

— Так ярко! Говорит Вордсворт, — отозвался лакей.

— Что ты здесь делаешь? — озадаченно спросил граф. В этот момент Константин сообщил, что слышал стук, будто упала крышка гроба.

— Еда была такой вкусной, что я решил со всеми поделиться. Говорит Дэн, — признался Снейк.

— А тортик всё равно лучше, — теперь и Лиззи была в грузовом отделении. Действующие лица собрались.

— Ясно... — протянул Сиэль, не сразу поняв, что последняя реплика принадлежала его невесте. — М? Лиззи?!

— Ну не бросай меня... — обиженно проговорила она.

— Я же велел тебе идти наверх! — взволнованно возопил Сиэль. Ну, оно и понятно.

— Я хотела, чтобы ты съел тортик... — надулась Лиззи. — Ты же любишь с клубничкой. Я принесла самый большой кусок, — последовала небольшая пауза. — Ой?

Я толкнула Константина в бок, и он зажёг фонарь. Луч его тут же осветил чью-то спину в чёрном. Это точно был не Райан, а значит, это было оно. Догадку подтверждала повязка на голове.

— Чёрт, если я выстрелю, пуля пройдёт навылет, — прошипела я. — Я могу задеть кого-то из них.

— Доверьтесь мне, — шепнул Константин. Мы услышали чавканье, потом клацанье зубов и грохот. — Сейчас!

Я спустила курок. Тело было освещено с обеих сторон: нашим фонарём в спину и выпавшим из рук Сиэля в лицо. Падало оно совсем не феерично — как сломанный манекен. Теперь запах разложения почувствовала и я. Ну, не скажу, что я первый раз труп вижу — когда-то и резать их доводилось на практике. Но от вида этих было мерзко.

— У Райана был ещё один живой труп? — удивлённо спросил в воздух Сиэль.

— Знак с птицей, — послышался какой-то отстранённый голос Снейка. — Их здесь так много. Говорит Оскар.

Послышался скрежет и грохот. Теперь и я прекрасно слышала удары о дерево и скрип открываемых крышек. И вроде бы я знала, что так будет, но всё равно было не по себе. Я снова поёрзала, меняя неудобное положение локтя.

— Скорее наверх, — крикнула я.

— Кто здесь? — отозвался Сиэль.

— Да уж не королева Виктория! — фыркнула я. — Быстрее!

Константин сказал, что они всё же полезли на гору вещей за каретой. Я начала стрелять. Это было ужасное чувство: головы живых трупов разлетались на куски, но я понимала, что мне не хватит выстрелов на всех.

— Вулф, волки могут поотрывать этим тварям головы? — спросила я, почти не слыша себя.

— Волки не едят людей, — возмутился он.

— А я их жрать и не прошу! — взревела я. — Только головы разбить! Или оторвать!

Вулф завыл. Мне как-то доводилось слышать волчий вой на луну в деревне, и от того воя становилось не по себе. От этого воя кровь в жилах стыла. Я даже почувствовала, как сердце пропустило удар. Вулфу ответил уже многоголосый вой, звучный и мелодичный, но такой же жуткий.

— Они говорят, сделают всё, что могут, — проговорил Вулф. — Я пойду к ним.

— Нет, — строго сказала я. — У волков нет того, что нужно этим тварям, а у тебя есть.

Сиэль тоже активно стрелял, пока Снейк и Лиззи забирались наверх. Я увидела, что змеи обвили некоторые тела, и те замедлились, но настойчиво шагали вперёд. У меня здорово заложило уши от пальбы, и я не слышала, что мне говорил Константин. Я поняла это, только когда ощутила вибрацию барахла под собой — трупы предприняли попытку спустить нас.

Волки ворвались в толпу трупов внезапно, серебряными молниями сверкнув в лучах фонаря. Я прекратила стрельбу, боясь зацепить их. К тому же ящики под нами здорово трясло, так что прицелиться было толком нельзя. Я видела, как волки разрывали шеи и головы, как тела падали, будто подкошенные. К горлу подкатила тошнота.

Наших было явно недостаточно, чтобы полностью остановить живых мертвецов, и я заметила, что они принялись грызть ящики, на которых сидели Сиэль, Лиззи и Снейк. Вещи под нами тоже были на последнем издыхании, и я вцепилась в канаты так, что пальцы побелели. Чёрт, если бы могла, я бы и рёбрами за них держалась!

— Сиэль! — прорвался в мою голову голос Лиззи. О, слух вернулся...

— Всё хорошо, — отозвался тот. — Что бы ни случилось, я защищу тебя!

— Я восхищён Вами, господин, — донёсся голос Себастьяна. Прям минута в минуту.

— Константин, а чего это ты тут разлёгся? — тихо прошипела я. — Меня ведь так и сожрать могут. Разберись с этим.

— Да, миледи, — произнёс он и спрыгнул вниз.

— Отзови волков, — я повернулась к Вулфу. — Эти двое могут случайно их не заметить в горячке.

Вулф снова издал жуткий волчий вой. Стая отозвалась ему, и в тесном помещении с металлическими стенами мне показалось, что воет не шесть волков, а по меньшей мере сотня. Сквозь вой я едва различила, как Сиэль отдал приказ Себастьяну. И тут меня осенило: если бы я послала Константина разбираться с проблемой раньше, то той сцены, которая сейчас разворачивалась передо мной внизу, не было бы. Хотя нет, была бы, только демон был бы один, а не два. Через несколько минут всё было кончено, и я вздохнула с облегчением.

— Константин! — позвала я, еле разгибая пальцы, почти сроднившиеся с канатами.

— Я закончил, господин, — произнёс Себастьян, подходя к ящикам, где располагался граф с остальными. — Что-то не так? — спросил он. Даже мне было слышно, как тяжело дышал Сиэль. — Давайте же, спускайтесь.

— Константин, мать твою! — ругалась я, пытаясь найти его глазами. Край ящика здорово мне мешал, а приподнять голову, чтобы за него заглянуть, я как-то и не думала. — Здесь меня оставишь или мне спрыгнуть и сломать ногу?!

— Зачем так радикально, госпожа? — его голова выросла прямо передо мной. — Я помогу Вам.

В отличие от Сиэля, который ругался на грязные руки дворецкого, я на перчатки Константина даже не посмотрела. Всё, что мне было нужно — чтобы он снял меня с этих ящиков. У меня свело ногу, и я принялась прыгать на носочках, чтобы мышцу отпустило, как только оказалась внизу. Должна признать, это было немного мерзко, хотя я и не сразу поняла, что хлюпает под ногами совсем не вода.

— Почему их так много на корабле? — озадаченно поинтересовался Сиэль, когда все уже стояли на полу. — И что ты здесь делаешь? — а вот это уже лично мне.

— Плюшками балуюсь, — процитировала я Карлсона. — А на первый вопрос тебе вот он ответит, — я неопределённо махнула рукой в сторону, и у меня перед носом пронеслось десятка два столовых ножей. Я аж застыла.

— Райан Стокер, — оповестил Себастьян.

— Это не то! — тут же забормотал он. — Это не полное спасение, и... Я не хотел, чтобы они воскресли в таком виде!

— Пожалуйста, послушайте меня, — голос Себастьяна был ласков, но я бы предпочла, чтобы ко мне он так не обращался. Никогда. От этого голоса кровь стыла в жилах интенсивнее, чем от волчьего воя.

— Я тороплюсь... — начал было Стокер, но едва не взвыл, когда ему заломили руку за спину.

— Не нужно спешить, — тем же тоном продолжил Себастьян. — До прибытия в Нью-Йорк у нас будет достаточно времени, чтобы мы могли спокойно Вас выслушать.

— А вот нам нужно, — еле слышно пробормотала я.

— Се... Секунду, — запинаясь, начал объяснять Райан. — В центре корабля находится гигантский котёл с паровым двигателем. Он разделяет корабль на две части.

— И что с того? — хмуро поинтересовался Сиэль.

— Здесь два грузовых отделения, — с ужасом произнёс Райан. — И в то мы погрузили в десять раз больше.

— Вулф, собери волков, осмотри их и идите наверх. Помогите Энн, — скороговоркой произнесла я и тут же повернулась к Константину. — А мы с тобой пойдём в носовую часть корабля, в грузовое отделение.

— Но отсюда нет прямого коридора туда, — испуганно проблеял Стокер.

— И что? — я едва скосила на него взгляд.

Сиэль отправил Себастьяна отвести маркизу в безопасное место, а сам решил выпытать у Райана, как остановить трупов. Я знала, что это дело можно ему всецело доверить, так что решила отправиться туда, где была нужнее. Мы разошлись в разные стороны. Нам пришлось подняться на пару лестничных пролётов, чтобы найти иллюминатор выше поверхности воды. Оу, так вот что я имела в виду — мы отправимся в носовую часть вплавь. Интересно, какой магией мы сможем плыть быстрее корабля? К тому же у меня ведь вымокнет оружие, и его в противника разве что метнуть останется...

— Я не дам Вам промокнуть. Прошу меня заранее простить, — ровным тоном изрёк Константин.

— За что? — озадаченно переспросила я.

Собственно, это всё, что я успела, пока ещё стояла на твёрдой земле. То есть на покачивающемся полу, но, по крайней мере, на своих двоих. В мгновение ока Константин взвалил меня на плечо. Поза знакомая, правда в прошлый раз мне ещё волосы Скуало в лицо лезли.

Как Константин протиснулся со мной на плече в крошечный иллюминатор, навеки останется загадкой серии «Здесь похоронена логика». Мне в нос ударил запах моря, к тому же здесь оказалось довольно холодно. Я ничего не видела кроме чёрных пол фрака дворецкого, и мне здорово дуло в шею. Прекратилось всё так же внезапно, как и началось. Когда мы оказались внутри, меня осторожно поставили на пол, и я принялась поправлять костюм. Не то чтобы меня действительно заботило сейчас, как я выгляжу, но куртка и штаны здорово задрались, и это было неудобно. И пока я занималась своим вечерним туалетом, Константин прилежно вернул иллюминатор в задраенное положение.

Мы рванули по лестнице вниз с таким грохотом, будто перед нами катился валун. Константин шёл впереди с фонарём, я почти бежала за ним. Но мы всё равно опоздали. Когда мы спустились в грузовое отделение, там в беспорядке валялись пустые гробы и крышки от них, но ни одного живого трупа не было. Запах, конечно, стоял отвратительный, но кроме нас двоих там никого не было. Никогошеньки.

— Так... — я зло фыркнула, поморщилась и вздохнула. — Давай-ка поторопимся на палубу третьего класса. Вдруг успеем.

Вообще-то, когда я говорила «поторопимся», я полагала, что буду бежать сама. Но меня снова подняли, как мешок картошки, и взвалили на плечо. Мне вот интересно, это я так написала, или личная инициатива Константина?

На палубу третьего класса мы ворвались в разгаре трапезы: кровища, трупы, фарш, праздничные гирлянды из кишок... Этакая вечеринка в стиле Хэллоуин. Я прижалась спиной к стене, чтобы никто не подкрался ненароком, и начала стрелять. Константин на этот раз не стал отсиживаться и бодро врубился в толпу зомби. Это было чем-то похоже на компьютерную игру — пока не зачистишь данж, дальше не пройдёшь. Может, по пути ещё и спасти кого-то от этого кошмара получится. Впрочем...

Я ощутила, как корабль содрогнулся от удара. То есть добраться до суши живым с этого корабля вообще маловероятно: мало того что полный грузовой отсек зомбарей, так ещё и айсберг. Между прочим, если бы я, тупица вселенского масштаба, сразу догадалась пойти в носовое грузовое отделение, может, и хватило бы времени на донесение об айсберге. Но нет — теперь в борту была пробоина. И, в принципе, неплохо, что мы не встретили живых мертвецов там, когда только спустились, ведь тогда и мне, и Константину пришлось бы заняться дайвингом.

Наконец трупы кончились. Я устало сползла по стене на пол, благо, не в лужу крови. Константин был весь уляпан бордовыми брызгами столь же художественно, сколь полотна современного искусства⁽¹¹⁾. Видать, меня здорово перекосило, когда я смотрела на него, потому что как только дворецкий мой взгляд поймал, мгновенно смутился, покрылся чёрным туманом, а вышел из него уже в идеально чистом и выглаженном костюме. Надеюсь, никто этого не видел.

— Ох... — я с кряхтением поднялась, как какая-нибудь старуха. — Идём дальше.

— Вам нехорошо? — уточнил Константин, приближаясь ко мне.

— Что ты? — я вложила все саркастические интонации, какие только у меня были, в свою речь. — Я чувствую себя превосходно в окружении полуразложившихся и свежих трупов, когда вдыхаю нежный аромат крови.

— Нам стоит скорее уйти отсюда, — посерьёзнел он. — Скоро вода доберётся до этой палубы.

— Ну и чего стоим тогда? — вздохнула я и развернулась на выход.

Нет, я точно разучусь ходить скоро — мистер зануда опять взвалил меня на своё плечо и бросился бежать. Не, ну ясное дело, он быстрее меня бегает, а вешу я тут совсем незначительно для такого, как он, но блин! Я же не немощная, чтобы постоянно носить меня на руках, аки малое дитя!

С палубы третьего класса те, кто ещё остался жив, ломился к выходам на палубу второго класса, а оттуда и выше, где были шлюпки, так что не стоило и думать подняться по лестнице — пришлось отправиться в обход. Именно это сообщил мне Константин, прежде чем мы оказались снаружи. Нет, вот может мне кто-нибудь объяснить, под чем я была, когда мне в голову пришла эта гениальная идея? Мы поднимались так быстро, что у меня даже заложило уши. Впрочем, в эту ночь не в первый и не в последний раз.

— Можешь найти, где Себастьян? — крикнула я, как только ботинки Константина коснулись палубы.

— Нам отправиться к нему? — меня поставили на ноги так бережно, будто я богемский фужер. Это никак не вязалось с методом переноски мешкового типа.

— Да. Там будут жнецы, так что тебе придётся предоставить меня самой себе, — отозвалась я.

— Я не позволил бы этого, если бы мог, — понуро признался дворецкий. — Но таков сценарий...

Он шёл впереди, я вприпрыжку бежала за ним. Отсутствие аквариума — это, конечно, неоспоримый плюс, но вот короткие ноги — такой же неоспоримый минус. Я еле поспевала за Константином, уверенно идущим по коридору, но всё же он был в поле моего зрения. За очередным поворотом мы увидели, как в комнату завернул Себастьян. Надо же, а тут не опоздали.

Мы пропустили момент, когда Сиэль выпал из трубы, зато успели к тому, когда Грелль и Рональд возникли в ресторане второго класса. Это была немая сцена — Нокс до этого видел только Себастьяна, а Сатклиф так и вовсе только сейчас узнал о присутствии демонов на борту. Ну, собственно, нас там вообще никто не ожидал увидеть живыми, но удивляться было некогда.

— Попались, мальчики, — улыбнулся Грелль. — Себастьянчик, нас свела сама судьба.

— Всего лишь совпадение, — мрачно отозвался тот.

Нокс и Сатклиф начали короткую перепалку об информировании. Я убрала пистолет в кобуру — во-первых, из четырнадцати обойм у меня осталось всего шесть, а во-вторых, от пальбы в коридоре можно и напрочь слух потерять. Так что оставалось только положиться на шпагу.

Себастьян под шумок попытался увести Сиэля и Лиззи, но не тут-то было — путь ему преградил Грелль, которого явно колбасило в присутствии демона.

— А ну стой! — возопил он со всей возможной театральностью, на какую был способен. — Ты разжёг во мне огонь, а теперь бросаешь меня... Это так подло!

— Ты лучше сам воздержись от возгораний, — холодно заметил Себастьян. — Уйди с дороги, мы торопимся.

— А если я откажусь? — хитро прищурился жнец.

— Тогда я применю силу. — От меня не ускользнуло, как зрачок демона стал вертикальным.

— Хорошо, — голос Сатклифа сделался довольным. — Я не против, если ты немного рассердишься, — жнец явно был на взводе. — Что ж, сразимся же в смертельной схватке. Это возбуждает больше, чем любовь!

— Кто это?! — со смесью удивления и ужаса поинтересовалась Лиззи.

— Извращенец, — ответил Себастьян, прикрывая собой их обоих. — Не подходите к нему. Он, наверное, заразный.

— Как грубо! — Грелль с дребезжащей бензопилой наперевес бросился на демона. — Я просто так выражаю свои чувства.

Всё происходило так быстро, что у меня начало рябить в глазах. Я удобнее перехватила шпагу, кивнув Константину на Нокса, и стала пятиться к двери в коридор. Ещё несколько секунд, и Сатклиф рассёк своей косой смерти борт через иллюминатор. В помещение тут же хлынула ледяная вода, от которой заломило кости. Будет странно, если после всего этого у меня не случится воспаление лёгких.

Оба дворецких застряли в сражении со жнецами, тогда как нас — троих детей — смыло в коридор. Сиэль подвернул ногу, Лиззи лежала без движения. Я быстро подошла к ней, когда зомби были уже довольно близко. Она очнулась и повернулась к Сиэлю. Какой магией получилось, что она меня не заметила, одному моему пьяному сознанию известно.

— Я хотела, чтобы ты запомнил меня миленькой... — проговорила она, чуть не плача.

— Я сегодня фея, исполняющая желания, — буркнула я, взмахнув шпагой и принимая боевую стойку. Никогда ещё в сознании не фехтовала.

— Что ты имеешь в виду? — ошалело спросили меня Лиззи и Сиэль.

— Я Мери-мать-её-Сью! — возвестила я. — Когда это использовать, если не теперь? — повторила я за Ксяной⁽¹²⁾.

У меня сознание помутилось. А и слава Дзынибе, потому что сама управлять телом и особенно шпагой в своей руке я не мастер. Но, похоже, разошлась я не на шутку, ведь когда сознание ко мне вернулось и я стряхнула кровь и ошмётки мозгов со своего оружия, весь коридор был в брызгах крови, а Лиззи и Сиэль смотрели на меня с ужасом. Жаль, видеокамеры нет, а то даже любопытно как-то.

— Госпожа, Вы не должны были... — Константин созерцал меня, превратившуюся в мокрую курицу, которую уже начали поливать брусничным соусом.

— Заткнись, а? — вяло попросила его я. К горлу опять подкатывала тошнота. — Нам нужно вовремя успеть в зал первого класса. Так что заканчивай здесь.

— Господин, Ваша нога, — а это уже Себастьян нашёл раненого Сиэля. — Миледи, Вы, должно быть, напуганы? Я не справился со своими обязанностями. Я приберусь здесь, — он едва заметно кивнул на жнецов.

— Погоди! У нас нет на них времени! — повысил голос Сиэль. — Ключ к разгадке этого дела у Райана! Найди его!

— Что-о-о? — хором отозвались жнецы.

— Секундочку, — Грелль явно пересматривал приоритеты. — То есть этот парень поможет нам узнать, почему трупы живые?

— Смотри сюда, — позвал его Рональд.

— Хм? — Сатклиф сунул нос в список коллеги по косе. — Действительно, время поджимает. Нам пора. В следующий раз, Себастьянчик, я обязательно обагрю тебя кровью.

— Надо поторопиться, — влезла я. — Шлюпки уже спускают на воду.

— Смайл! — раздался голос Снейка. — Я рад, что Вы в порядке. Говорит Эмили.

— Где Райан?

— Мне жаль, но он удрал, — печально заключил лакей. — Говорит Оскар.

— Ясно, — заключил Сиэль. — В любом случае надо встретиться с маркизом.

Я думала, тащиться наверх или нет. Там должны были быть Энн и Вулф с волками, и было б неплохо хотя бы узнать, как они справляются с моим приказом не помирать. В принципе, немного времени на это у меня было, так что я уставилась на Константина, который прикидывался памятником самому себе.

— Я думаю подняться на палубу, посмотреть, как там наши, — тихо проговорила я, когда Себастьян унёс Сиэля и увёл Лиззи. — Это можно сделать?

— Да... — задумчиво протянул он. — Меня тоже беспокоит их судьба.

А я, похоже, начинаю привыкать к путешествиям в виде мешка картошки. И в этот раз он меня не спрашивал — просто бросил на плечо и рванул вверх через дыру, любезно оставленную жнецами. Разумеется, на палубе мы оказались раньше Сиэля и остальных. Люди толпились там, где пускали на шлюпки, и оттуда доносилось рычание. Меня любезно поставили на ноги, и я побежала туда, высматривая вихры Вулфа. Он стоял у самого борта, а к спуску на шлюпки расположились волки. Они лежали и гулко порыкивали, когда пытались прорваться взрослые мужчины. Энн тоже была здесь: её платье лишилось рукава, но сама девушка, кажется, была в порядке. У меня отлегло от сердца.

— Вулф, как вы? — сходу спросила я. Надо признать, я немного запыхалась, пока неслась к ним.

— В порядке, — отозвался он. — Только Кошмар потянул лапу.

— Вернёмся на сушу, приглашу для него лучшего ветеринара, — заверила я.

— Если вернёмся, — мрачно изрекла Энн. — Госпожа, садитесь в шлюпку.

— Отставить упаднические настроения, — рыкнула я. — Я ещё не закончила здесь свои дела. Вулф, проследи, чтобы леди Элизабет села в шлюпку, и топай в зал первого класса. Там нас найдёшь. — Я закусила палец, думая о том, что делать с раненым волком. — Если получится, посади с ней Кошмара — пусть он её стережёт.

— Кошмар говорит, что будет рад пригодиться Вам и здесь, — отозвался Вулф.

— Прости, Кошмар, — я присела на корточки и протянула руку к волку, который только что подавал голос. — Но я не могу позволить тебе погибнуть. А больная лапа может тебя подвести.

Волк положил мне голову на ладонь. Твою же мать, как это страшно! У меня Няша — крупная псина, и её башка мне в ладонь не помещается. А когда тварюшка рычит и скалится, это даже меня немного пугает. Голова волка была больше раза в полтора. Нет, он не рычал и не скалился. Просто это был дикий волк. Я осторожно почесала его подбородок, и он довольно заурчал. Руку я аккуратно убрала.

— Идём, а то всё веселье пройдёт без нас, — объявила я так, будто мы на похороны собрались.

Я успела увидеть, как на палубе появились Себастьян с Сиэлем на руках и Лиззи. Вопль Эдварда я тоже разобрала. И пока он меня не узнал, я поспешила ретироваться. Мы вновь бежали, и на этот раз мне было позволено делать это самостоятельно. А в зале оказалось пусто — актёры ещё не собрались. Я упёрлась руками в колени, чтобы отдышаться. Чёрт, я что, курильщик с двадцатилетним стажем, чтоб у меня такая одышка была?!

Мы успели перекинуться парой фраз; Энн рассказала о том, как героически вели себя Миддлфорды и что только благодаря им стало возможно спустить шлюпки. Ещё она сказала, что Вулф появился очень вовремя. Сначала люди боялись волков, но потом поняли, что те нападают только на чудовищ. Впрочем, когда чудовища кончились, страх к ним вернулся. Многие из них охотятся, так что отличить волка от собаки могут. Ну, чего-то такого и следовало ожидать. К слову об ожидании: когда Энн закончила рассказ, в зал вбежал Вулф с пятью волками. Он быстро сообщил, что погрузил Кошмара с Лиззи и волк устроился так, чтобы греть её. Это хорошо...

В салон вошла процессия во главе с виконтом Друиттом. Честно говоря, я недолюбливаю людей, склонных к самолюбованию. А мужчин с этим пороком так и вовсе ненавижу всей душой. Стоило ему только появиться, как мне уже захотелось его пристрелить, как бешеную собаку.

— Осторожней, эта вещь стоит дороже ваших жизней, — изрёк виконт носильщикам.

— Вы сейчас её активируете? — раздался голос Сиэля.

— Пока нет, — ответил Друитт. — Ещё не все собрались. Хотя я вижу здесь лучшую публику. — Он заметил нас.

— Сволочь! — раздался вопль Стокера. — Зачем ты взял прибор?! — Вовремя он.

— Добро пожаловать, Райан. Я ждал тебя, — виконт раскинул руки. — Сегодня твоя империя погибнет подобно Помпеям, и на этом месте родится новое государство!

— Давай убьём его, — тихо прошипела я в самое ухо Константину.

— Вы не можете, — также тихо отозвался он. — Сюжет.

— Тч, — фыркнула я в лучших традициях Канды.

— С помощью этого устройства, — тем временем продолжал Друитт, — я создам новую империю!

Я заметила, как скисли Сиэль и Себастьян. Сказать, что они относились к виконту лучше чем я, было бы вопиющей ложью.

— Тот, кто покорил вечность, должен править другими, утопая в разврате. — Да он и без этого в нём утопал. Жаль, не утонул насмерть. — И имя этой империи — Аврора!

— Вот это шиза, — заметил Рональд. Зал был почти пустой, так что его было слышно достаточно хорошо.

— Я сейчас же покрашу его в красный, — оживился Грелль.

— Ой-ой, вас не волнует, что с прибором может что-нибудь случиться? — эта гнида занесла бокал над неубедительной конструкцией.

— Стой, Грелль, — еле удержал коллегу Нокс.

— Вот это — настоящая сила! — объявил виконт. — Я могу победить вас всех с помощью бокала вина. — Он разразился безумным хохотом.

Я увидела, как тихо переговариваются Себастьян и Сиэль: они тоже желали оборвать жизнь блондину. А через мгновение в зал влетело битое стекло, демонстрируя всё великолепие собравшейся по наши души толпы нежити.

— Их слишком много, — в самое ухо проговорил Константин.

— А кто-то говорил, что мне более чем хватит ста шестидесяти восьми выстрелов, — ехидно заметила я.

— Да включите же это, виконт! — закричал Сиэль.

— Нет. Отныне я не виконт. — Что удержало меня от выстрела? Только милость Божья⁽¹³⁾. — «Цезарь». Я активирую прибор, если будете меня так называть. Я услышу это из твоих уст, птичка моя? — Я увидела, как помрачнело лицо Сиэля, и они с Себастьяном тихо перекинулись фразами. — Или меня порадует эта рыбка? — виконт посмотрел в нашу сторону. Интересно, кого это он рыбкой назвал? Неоформившегося подростка в охотничьем костюме, перемазанном кровью, в виде меня? Или встрёпанную Энн в рваном платье?

— Держите меня семеро, или я отгрызу ему голову, — зло прошипела я.

Ну, желающих меня удержать от убийства виконта оказалось куда больше. Впрочем, живые трупы просто хотели меня сожрать, а на виконта им было положительно. Ну, разве что он был им интересен в качестве закуски. Бой проходил под вещание «радио Друитт». Волна эта вызывала дикое раздражение, но даже громкость нельзя было убавить. От него даже Рональд Нокс вышел из себя и загорелся общим желанием уничтожить виконта.

Мы заняли круговую оборону. Я плохо видела, как отбивались жнецы и Себастьян, меня больше волновало, как бы не помереть тут. Что было странно, ведь стоит мне скончаться, и я смогу поднять с себя велосипед там, в реальном мире. Я расстреляла все патроны, какие у меня остались, и только потом выхватила шпагу. И как ни печально, нельзя было допускать потери сознания, а то ещё упущу важный момент.

— Эй, ты! Врубай уже эту штуку! — крикнул Сатклиф.

— Хе, ладно, — расплылся в улыбке Друитт. — Пора основать новую империю. Давайте же. Покажите мне танец феникса, дабы доказать преданность императору!

Прямо в воздухе транспарантом повисло «Давайте убьём его!». Вслух, конечно, этого никто не сказал, но жажда виконтовской крови приобретала поистине физическую форму.

— Хе-хе-хе, — раздался голос Гробовщика. — Вы разве не хотите узнать, как работает прибор?

Ну, в какой-то степени я разделяю убеждения Гробовщика по поводу смеха. Наверное поэтому моё тело двинулось само, да и мои слуги прям в шеренгу выстроились.

— Никто не погасит, — начал наш хор заупокойную, — пламя в нашей груди...

— Потому что я, — а вот это уже солист, который всех задолбал, — феникс!

Ей-богу, я не хотела этого делать. Но тело моё как в конвульсии дёрнулось, принимая позу пинка под зад⁽¹⁴⁾. Жаль, Друитт слишком далеко стоял, а то я не прочь ему прописать.

— Отлично, — продолжил вещать он. — А сейчас вы увидите, как армия мёртвых падёт передо мной ниц.

Меня начало потряхивать. Пока виконт демонстративно медленно тянулся пальцем к кнопке, я еле сдерживала смех. И вот он её нажал. А толку от этого оказалось, как от козла молока. И тут я расхохоталась просто в голос. Впрочем, не я одна — Гробовщик тоже слезами заливался.

— Госпожа, Вы знали, что всё так закончится? — изумлённо спросил Константин.

— Знала, — кивнула я, разом успокаиваясь. — И, кстати, пыталась тебе сказать.

— Простите, — он опустился на колено. — Из-за неведения я подверг Вас такой опасности...

— Ну вот при чём здесь ты? — ласково изрекла я. — Это же мне припекло прикинуться Милой Йовович⁽¹⁵⁾.

— Кем? — переспросил дворецкий.

— Неважно, — буркнула я и выудила из куртки конверт с королевской печатью. — Гробовщик, — я двинулась к нему, — у меня имеется бумага от Её Величества, которой полагается быть у Вас. Что делать с приглашением, решайте сами.

Я продефилировала к нему и отдала письмо. Потом в полной тишине потопала обратно к своим. Ответа дожидаться я не стала. Тем более, я знала, что сейчас последует долгая лекция о том, как заставить трупы двигаться. Я при чтении-то едва не соскучилась, что уж говорить о том, чтобы слушать это теперь.

— Константин, там наверняка осталось несколько шлюпок. Возьми одну из них, чтобы мы могли покинуть корабль, — изрекла я и пошлёпала на выход.

Мы неслись прочь от зала, чтобы как можно быстрее смотаться с тонущего лайнера. Крысы вот первыми с тонущего корабля бегут, а мы почти как капитан — еле уползаем последними. Константин ненадолго исчез из моего поля зрения, а когда вновь появился, доложил, что лодка готова, и мы можем спуститься на воду. Он лично перенёс каждого из нас в шлюпку, и мы все — то есть и я тоже — налегли на вёсла. Надо было убраться от корабля подальше. И всё же мы не успели уйти достаточно далеко — резкое погружение части лайнера подняло волну, и один из волков, не удержавшись, полетел на меня. Мы столкнулись лбами, и я то ли от испуга, то ли удара, то ли от всего пережитого картинно упала в обморок.

Моё лицо кто-то старательно облизывал. Я поморщилась и открыла один глаз. Прямо надо мной был руль велосипеда и собачься морда. Наконец-то всё закончилось. Трёхмерный мир даже показался мне слегка непривычным. Но как же хорошо снова оказаться там, где можно носить штаны, не нужно стрелять и нет мистера зануды, который постоянно говорит, что можно делать, а что нельзя...

1) Речь идёт о главном герое фильма «Константин: повелитель тьмы» — экзорцисте Джоне Константине, которого сыграл Киану Ривз. Если кто не в курсе, Себастьян Михаэлис — имя экзорциста, он упоминается как автор трактата об изгнании демонов.

Вернуться к тексту

2) Хан Соло — герой Харрисона Форда в «Звёздных войнах». В одном из эпизодов он был заморожен.

Вернуться к тексту

3) Цитата из песни, исполненной на летнем кубке КВН 2000 года командой БГУ.

Вернуться к тексту

4) «Гордость и Предубеждение» — роман Джейн Остин. На протяжении всего романа на каждом приёме/бале/посиделках девушки демонстрируют свои умения в игре на фортепиано. Особенно «хороша» в этом Мэри Беннет.

Вернуться к тексту

5) Эффект лестницы — иными словами «хорошая мысля приходит апосля».

Вернуться к тексту

6) Начальные слова песенки из диснеевского мультсериала «Винни-Пух».

Вернуться к тексту

7) Принц Флоризель — главный герой фильма «Клуб самоубийц, или Приключения титулованной особы», снятого по мотивам цикла новелл Роберта Люиса Стивенсона «Приключения принца Флоризеля». Сам принц и его верный помощник полковник Джеральдин надевают парики и клеят усы, чтобы не быть узнанными.

Вернуться к тексту

8) Поза феникса начальная: http://hi.readmanga.ru/auto/02/85/50/17-18.png_res.jpg

Вернуться к тексту

9) Салли — героиня мультфильма Тима Бёртона «Кошмар перед рождеством».

Вернуться к тексту

10) Бунша Иван Васильевич — герой фильма «Иван Васильевич меняет профессию».

Вернуться к тексту

11) Современное искусство — если кто не смотрел «1+1»/не помнит момент «У художника пошла носом кровь...», то картина выглядит так: http://s.pikabu.ru/post_img/2013/02/13/10/1360771378_613786278.jpg

Вернуться к тексту

12) Ксяна — командующая тольмекским экспедиционным корпусом. Персонаж из мультфильма «Навсикая из долины ветров».

Вернуться к тексту

13) «Только милость Божья» — цитата из «Собаки Баскервилей» с Ливановым в роли Холмса. Цитировалась больше интонация, но её буквами не передать.

Вернуться к тексту

14) Поза феникса, исправленная виконтом Друиттом: http://hc.readmanga.ru/auto/04/22/78/23_24.JPG

Вернуться к тексту

15) Мила Йовович — актриса, сыгравшая главную роль в серии фильмов «Обитель зла».

Вернуться к тексту