Ответственность (джен)

И снова эхо криков подопечного достигло его ушей, вызвав глубокий вздох раздражения. Он слишком хорошо знал, что безрассудство этого человека, скорее всего, приведет к еще одному падению на пол.

Виктор попытался улыбнуться и не кричать, он все еще получал деньги от семьи этого человека, так что у него не было другого выбора, кроме как прийти и помочь ему.

— О, позволь мне помочь тебе. — он подошел с вымученной улыбкой, усаживая его обратно в инвалидное кресло.

Эдмунд устало вздохнул, снова чувствуя тошноту. Ирония судьбы в том, что о нем заботится человек, который втайне его недолюбливает. И он не мог обидеться на это. Не у каждого человека хватает терпения ухаживать за инвалидом. Он поднял на него глаза. В конечном счете, он всегда понимал, что эта вымученная улыбка причиняет еще больше боли. Он хотел бы снова притвориться, что все в порядке. Но он больше не хотел молчать. Он тихо спросил его:

— Ты меня ненавидишь?

Слова задели даже сильнее, чем Виктор ожидал. Хотя он никогда не считал себя особенно добрым или заботливым человеком, вопрос заставил его почувствовать себя несколько виноватым за свое поведение по отношению к своему подопечному.

— Я… Я не знаю. — тихо пробормотал он, выражение его лица выдавало слабый намек на смущение. — Я просто нахожу, что о тебе... трудно заботиться. — закончил он, бросив осторожный взгляд на парализованного мужчину, сидящего перед ним.

Мужчина горько улыбнулся, он знал, что это было очевидно с самого начала. Все было очевидно в его предсказуемой жизни. Он потер глаза, медленно выдыхая. Раньше он, возможно, был расстроен, но теперь его слишком беспокоил опыт этой жизни. И теперь он знал, что люди часто притворялись перед ним. Ничего личного, просто для блага друг друга. Он слабо улыбнулся ему:

— Все в порядке. Я знаю, что я обуза.

Услышав его слова, Виктор почувствовал новый прилив вины, его хмурый взгляд стал еще глубже.

Этому человеку требовалось больше внимания, чем он демонстрировал до сих пор. Виктора наняли, чтобы заботиться о нём, и он не должен был плохо справляться с этой работой.

Собравшись с мыслями, он решил в будущем быть более терпеливым и понимающим по отношению к нему. Тем временем он помог ему лечь в кровать, пытаясь успокоить.

— Ты не обуза, — пробормотал он, пытаясь успокоить его.

Эдмунд слегка кивнул ему, он знал, что он не тот человек, о котором кто-то хотел бы заботиться. Он привык к тому, что люди говорят ему, что он их раздражает или что они его ненавидят. В конце концов, он был человеком, хорошо известным в мире науки, и поэтому у него было странное строение ума. Он в равной степени привык к раздражению и ненависти. Тем не менее, он хотел подбодрить его. Вероятно, ему следовало сделать это гораздо раньше. Он тихо сказал ему:

— Мне очень жаль...

Виктор был ошеломлен извиняющимися словами. Он не ожидал, что они прозвучат от человека, который только что спросил его, ненавидит он их или нет. Но в глубине души у него было предчувствие, что эти слова каким-то образом всплывут в разговоре.

— Что… зачем? — телохранитель спросил с оттенком беспокойства, в нем зародился слабый проблеск надежды, что ему удалось восстановить отношения с ним.

Эдмунд закрыл глаза, возможно, он слишком устал за день, или ему надоело лгать. В равной степени все это правда. Он почувствовал острую боль в области спины, но успешно проигнорировал это чувство. В конце концов, это действительно не имело значения. Он медленно выдохнул, собираясь с силами. Это будет первый раз, когда он скажет кому-либо эти слова. И это действительно достижение для него. Он мягко сказал ему:

— Я доставляю неудобства самим своим существованием. И не только тебе, всем остальным в этом мире неудобно из-за меня. У меня нет иллюзий на этот счет. Это правда. Самое меньшее, что я могу сделать, это извиниться перед тобой.

Выражение лица Виктора менялось с каждым словом, слетавшим с губ его подопечного. Несколько мгновений он был ошеломлен и не мог говорить. Между ними воцарилось тяжелое молчание.

Он никогда не мог представить, что Эдмунд Улдрич так думает о себе. Он всегда видел в нем блестящего, уверенного в себе, богатого человека. Но теперь он понял, что тот все это время страдал из-за несчастного случая и его длительных последствий.

— Эдмунд... — Наконец он заговорил, его голос был полон искреннего беспокойства. — Ты мне не обуза, хорошо? — настаивал он, держа его за руку, чтобы успокоить.

Эдмунд тихо всхлипнул, возможно, он слишком устал. Потому что он столько раз слышал, как люди говорили ему эти слова и бросали его снова и снова. Как он вообще мог поверить, что на этот раз эти слова были правдой? Он не знал. Он хотел верить, что это правда. Но он боялся поверить снова. Слезы катились по его щекам, и он не пытался их вытереть.

Виктор потерял дар речи. Мужчина перед ним только что был полностью разбит, разразившись плачем. Вид плачущего математика разбил ему сердце. Он никогда раньше не видел, чтобы тот проявлял какие-либо признаки слабости. Он всегда считал его человеком с непоколебимой силой духа и решимостью, человеком, который никогда не позволит себе дрогнуть.

Не раздумывая, он притянул его к себе, обняв его за плечи, в попытке предложить ему утешение. Ему было невыносимо видеть его таким, грустным и безудержно плачущим. Потому что это был первый случай их общей искренности.

— Все в порядке, я рядом. Всё хорошо. Все в порядке, — заверил он его, потирая ему спину. — Не будь так строг к себе.

С этого момента он был полон решимости стать лучше.