Сделано с любовью (гет)

Говорили, что она покинула магический мир ради успешной карьеры в мире маглов. Но что она делает в кафе? за прилавком? Разве это можно назвать успешной карьерой? Драко чуть было не ухмыльнулся в своей привычной манере, в глубине души радуясь, что самая умная ведьма их курса закончила продавщицей в крохотном кафе. Драко смотрел несколько секунд на бейджик на ее груди, на котором было написано «Гермиона».

— Доброе утро, — улыбка осветила ее лицо, когда она обратилась к нему.

Те же пышные волосы, сейчас собранные в хвост, умные карие глаза и несколько веснушек на носу. И зубы. Драко не мог забыть ее зубы — благодаря его заклинанию, которое случайно попало в нее, они и стали такими красивыми. Правда, сначала они выросли почти до подбородка… Это случилось в школе. И Драко давно уже понял, что иногда неприятности могут обернуться большой удачей. И наоборот.

— Кофе, — сказал он.

— У нас есть латте, — она указала на меню, — капуччино, ристретто…

Драко едва слушал ее, ожидая, что сейчас она его узнает.

— Латте, — ответил он наконец.

— Что-нибудь еще?

— Нет, спасибо.

— Вы будете пить его здесь или возьмете с собой?

— Я останусь здесь.

— Спасибо. Сейчас вам принесут ваш кофе.

Гермиона взяла деньги, а Драко, продолжая глупо пялиться на нее, сел за свободный столик.

Места в кафе было так мало, что можно было слышать ее голос за прилавком: она с такой же приветливой улыбкой, с какой брала его заказ, советовала пожилой покупательнице булочки, которые только что вышли из печи. Драко просидел в кафе всё утро, наблюдая за ней, и теперь не оставалось никаких сомнений — Гермиона Грейнджер не помнит его совершенно.

* * *

Он не приходил сюда целую неделю. Зашел, только когда очередная подогретая в микроволновке булка в магловском кафе вызвала страшную изжогу. А тут, как минимум, подавали хороший кофе.

— Сегодня у нас очень вкусные булочки, — сказала Гермиона. — И очень свежие. Вы любите корицу?

— Люблю, — он задержался взглядом на ее темных глазах.

— Вы будете пить кофе здесь?

— Конечно.

Она была приветлива со всеми. Даже с теми, на кого Драко никогда бы не посмотрел.

— Это называется альфахор: два песочных печенья, между ними карамель, а в центре апельсиновый мармелад. И все это покрыто темным шоколадом — настоящим шоколадом, а не глазурью. Когда кусаешь, шоколад разламывается, а потом тает… Попробуйте, это очень вкусно. А еще это идеальный подарок на Рождество… — звучал ее голос.

Драко так долго смотрел на нее, что она это заметила.

— Вы что-то хотели?

— Этот… альха…

— Альфахор.

* * *

— Я очень много работала. На кухне. В кафе. До чего же все люди разные! Кто-то так вдохновлен тем, что делает, что готов работать забесплатно. Люди это, правда, не ценят. А кто-то просто отрабатывает свой день, чтобы получить в конце месяца зарплату. Представляешь, каждое утро продаются тысячи круассанов. Одни приготовлены с любовью, в других — ненависть. Кто-то съест круассан, приготовленный с ненавистью, и унесет ее с собой. От такого круассана может даже живот заболеть. Не смейся! Так и есть. Ты, наверное, не веришь в волшебство, но я знаю, что оно существует. Любовь порождает любовь, ненависть умножает ненависть. Поэтому я решила для себя однажды, что создам такое место, куда люди будут приходить, чтобы уносить с собой частичку любви.

Какая же она наивная. Грейнджер такая Грейнджер. Если это не шапочки для эльфов, то выпечка с любовью. Впрочем, это неплохо продается. А если уж быть совсем откровенным, выпечка в ее кафе особенная — это правда. Не зря же он возвращается туда снова и снова.

— А сейчас мы договорились с домом престарелых, что приготовим им рождественские подарки, — говорила она. — Каждый раз, когда вижу брошенных стариков, я думаю о своих родителях.

— А где они?

— Не знаю.

— Ты их не помнишь?

Она молчала и смотрела перед собой, словно что-то обдумывала.

— Мы пришли, — она остановилась у многоэтажного дома, — дальше я одна.

— Подожди… Пойдем в какой-нибудь ресторан, поужинаем.

— Я весь день проработала в кафе, я просто хочу домой.

— А если пойдет первый снег?

— В октябре?

— Да вот же, смотри…

— Это дождь, Драко.

— Смотри внимательно. Наверх.

Гермиона задрала голову. Ее глаза вспыхнули, когда мелкий и злой дождь превратился в покрывало из пушистых снежинок.

Драко улыбнулся. Спрятал палочку под пальто и тоже поднял взгляд в небо.

* * *

Гермиона подняла кем-то выброшенную бутылку и отнесла ее в мусорное ведро. Драко хотел было сказать, что это работа дворника — но разве это ее остановит? Она всем помогала и сейчас и в прошлом, которое совсем не помнила. И она всегда уходила от разговора, когда он будто бы невзначай спрашивал ее о родителях или об учебе.

Драко провожал ее всё чаще. Наверное, всё дело в выпечке — частичка любви, которую она вкладывала во все, что делала, поселилась и в его сердце.

* * *

— Нет, — сказала Гермиона.

— Почему?

— Я никого не приглашаю к себе домой. Но спасибо, что проводил меня снова.

— Подожди…

Драко притянул ее к себе и поцеловал. Он едва касался ее губ, понимая, как безнадежно глупо поступает, но остановиться не мог.

И когда она ушла, почти сбежала, прикрыв раскрасневшиеся губы ладонью и опустив взгляд, Драко отправился искать ей подарок на Рождество. Гермиона так чувствительна ко всему красивому… Он хотел купить ей что-то особенное.

* * *

— Отнеси это своим родителям, — Гермиона всучила ему коробку со сладостями, которые пекли перед Рождеством в ее кафе.

Если бы она помнила его родителей! Но она не помнит…

— Я хочу сделать им подарок на Рождество, — добавила она.

Драко взял коробку и сказал:

— Я хочу отпраздновать Рождество с тобой.

— Я думала, ты никогда это не скажешь.

Рождество уже завтра, а они ни разу не обсуждали, что могли бы отпраздновать его вместе.

— Я не могу пригласить тебя к себе… — ответил Драко, — дело в том…

— Да, ты говорил, что твои родители очень богатые люди… — сказала она, когда они остановились у входа в ее дом, где все кричало о бедности.

— Они другие. — Как же рассказать ей о том, что он маг, и не просто маг, а человек, который ненавидел ее много лет и завидовал тому, что она учится лучше него? Обычная сволочь, которая увидев ее в кафе впервые, порадовалась ее неудачам. Лучше ей не помнить и не знать. — Гермиона, слушай. Я могу остаться, а твой подарок послать родителям с совой.

— С чем?

— С курьером.

— Отнеси сам. Они будут рады тебя видеть.

Драко смотрел, как она скрывается в подъезде. Он решил, что завтра вернется с подарком, который выбрал для нее.

* * *

Магия.

В магловском мире запрещено использовать магию, и он сам колдовал редко и тайно. А кто-то сейчас использовал ее совершенно открыто. Драко почувствовал это, ещё когда подходил к дому, где живет Гермиона. Скорее интуитивно, чем осознанно, он пригнулся — и вовремя. Над головой пролетело заклинание, попало в дерево и ливень снега посыпался с веток на землю.

— Сволочь! Как ты мог!

Обращались к нему. Это было несложно понять, когда второе заклятие ударило рядом, раскроив надвое сугроб.

Ну это уже слишком. Драко откатился за куст, выхватил палочку.

— Она же влюбилась в тебя! Влюбилась по-настоящему!

Теперь нападающего было видно, но Драко еще раньше узнал его по голосу. Поттер. Как всегда, в своем стиле. Вместо того чтобы поговорить, палит всякой дрянью… спасибо хоть не сектумсемпра.

— Слушай, Поттер… — Драко выглянул из-за куста.

— Сволочь! — третье заклятие ударило по заиндевевшему асфальту совсем рядом. Драко вскочил, отправил в Поттера заклинание. Он попал в него, точно попал! Поттер дернулся. А потом мир вспыхнул и раскрошился на тысячи снежинок — и последнее, что Драко видел, как из подъезда выбегает Гермиона.

Драко открыл глаза, чувствуя, что становится очень холодно.

— Гарри, зачем ты так?.. — звучал знакомый голос.

— Он обманывал тебя. Он знал, что ты ничего не помнила…

В голове гудело; Драко сел и, открыв глаза, увидел раскрытую коробку. Коробка была пуста, а на снегу в свете фонаря переливались тончайшие осколки — всё, что осталось от его подарка. Он поднял голову и увидел, что Гермиона стоит рядом и тоже смотрит на осколки.

— Ты меня помнишь, Гермиона? — спросил он.

— Ты Драко Малфой, не так ли?

Драко ухмыльнулся, потому что сказать ему было нечего.

— Конечно, это ты, — сказала она, помогая ему подняться. — Я вспомнила. Когда вы начали сражаться, у меня дрогнуло что-то внутри. И я вспомнила. Вспомнила всё — и магический мир, и тебя.

— Я не обманывал тебя. Я… Ладно, я просто не знал, как сказать тебе правду. А он? — Драко взглянул на Поттера. — Он тоже всегда говорил тебе правду?

— Она же ничего не помнила! Я рассказывал ей только то, что она могла воспринять! — процедил Поттер. — Пойдем, Гермиона, Джинни и Рон будут ужасно счастливы, что тебе вернулась память.

— Драко, дай мне, пожалуйста, свою палочку.

Драко дал ей палочку, отмечая про себя, что она попросила об этом его, а не Поттера.

Гермиона беззащитно улыбнулась, словно всё еще не могла поверить, что снова может колдовать.

— Репаро! — произнесла она. И когда осколки собрались в изящные ёлочные шары, Драко увидел, что у нее на глазах блестят слезы. — Я всегда рядом с тобой чувствовала что-то особенное. А в тот день, когда ты меня поцеловал, я начала вспоминать. Я ужасно испугалась. Испугалась, что где-то рядом существует совершенно иной мир, в котором есть чудеса. И я постаралась забыть. Но больше я не хочу забывать.

Один за другим она отлевитировала шары в коробку.

— Они выбраны с любовью, — сказала она, отдавая ему палочку.

— Я говорил правду, что хочу провести Рождество с тобой. — Драко поднял коробку с земли и передал ее Гермионе. — С наступающим Рождеством.

— Я не буду свидетелем на вашей свадьбе, — пробормотал Гарри, — даже не просите.