И снова Рождество (джен)

— Скотти, ты понял, что нёс Чехов про то, что что-то мы неправильно делаем? И куда подевалось это юное дарование? — подпёр щёку рукой доктор Маккой, глядя на главу инженерной службы Монтгомери Скотта слегка мутными глазами.

— А я не знаю! — озадачился тот, озираясь вокруг. — Только что был здесь. Вот и рюмка стоит.

— Куда же он без рюмки мог уйти? — неодобрительно покачал головой Маккой и тут же снова подпёр её рукой, потому что от качания немедленно что-то случилось с каютой. Она вдруг тоже закачалась. Должно быть, резко вышли из варпа. Надо будет сказать Джиму, чтоб отругал рулевого за неосторожное торможение. Ишь, разбаловал персонал!

— Давай его тут подождём, — логично предложил Скотти. — Может, ему плохо стало? Что-то он неважно выглядел. Сейчас подышит, ну... где он там дышит, и придёт. А мы тут подождём.

— Не-ет! Если ему плохо стало, его надо срочно найти и оказать медицинскую помощь, — авторитетно возразил доктор.

— Хорошо, пошли искать, — немедленно согласился Скотти и неосторожно кивнул, отчего не удержался на стуле. — А я уже нашёл! — счастливо воскликнул он уже из-под стола.

— Что там? — уточнил Маккой, не рискуя наклоняться, чтобы посмотреть, что именно нашёл инженер.

— Чехов. Ему хорошо. Он спит, — доложился Скотти, старательно цепляясь за стол, очень удачно прикрученный к полу здоровенными болтами на случай отключения искусственной гравитации корабля.

— Это хорошо, что ему хорошо, — удовлетворённо резюмировал Маккой, с интересом наблюдая за попытками инженера заползти обратно на стул. Наконец Скотти справился с непростой задачей и оглядел натюрморт на столе: три рюмки, тарелка с бутербродами, запечённая, почти уже доеденная курица, какой-то непонятный салат, щедро посыпанный зелёным горошком, и полбутылки русской водки. Не может быть, чтобы они втроём так напились всего с половины бутылки. Тут крылась какая-то загадка.

— Сколько мы выпили? — поинтересовался он у доктора.

— Не помню. Чехов считал. Проснётся — скажет, — ответил тот. — Предлагаю продолжить праздновать то, что мы тут празднуем.

— Согласен, — снова кивнул, но на этот раз счастливо удержался на стуле Скотти. — А что мы празднуем?

— Посмотрите вон в тот угол, мистер Скотт, — торжественно предложил Маккой, коварно усмехаясь при этом. — Это обязательно освежит вашу память. Что вы там видите?

— Я там видите... вижите... вижим дерево, — сообщил Скотти.

— Хорошо, а какое дерево вы там видите? — продолжал намекать Маккой.

— Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, это ель, — осторожно ответил Скотти.

— Точно! — воскликнул Маккой, отчего инженер едва опять не свалился со стула. — И о чём вам говорит эта ель?

— Что мы в оранжерее? — предположил сбитый с толку инженер.

— Скотти, сосредоточься. Мы не в оранжерее, — ответил Маккой. — Вторая попытка. Смотри на ель. Что ты видишь?

— Вижу ель. — Скотти явно не понимал намеков.

— Вы меня расстраиваете, мистер Скотт, — вздохнул Маккой. — Ель наряжена игрушками. О чём это говорит?

— О чём?

— Слушай, ну нельзя же так напиваться! — возмутился доктор. — Когда наряжают ёлку? Ты землянин, ты должен это знать.

— На Рождество, — немедленно ответил Скотти.

— Вот! Можешь ведь, когда сосредоточишься, — обрадовался Маккой. — А теперь сложи два и два. Ёлка, Рождество, мы за столом. Что из этого следует?

— Что мы празднуем Рождество? — логично вывел из сказанного Скотти.

— Молодец, догадался! Наливай! — скомандовал Маккой.

— Подожди, ты что-то путаешь, — заупрямился Скотти.

— Ладно, сам налью, — потянулся Маккой за бутылкой. — И, чтоб ты знал, я никогда ничего не путаю, потому что я доктор. Нам, докторам, путать не положено по инструкции.

— Уважаю, — восхитился Скотти, которому тоже путать что-нибудь было себе дороже, как главному инженеру Энтерпрайза, однако упрямиться не перестал. — Но сегодня не может быть Рождество, потому что Рождество уже было. Я точно помню, как пил с капитаном две недели назад. Виски, между прочим, пили из моих запасов.

— Знаю, я там был, — согласился Маккой. — Но сегодня всё равно Рождество.

— Как это? — изумился Скотти.

— Чехов, — непонятно ответил Маккой.

— Чехов спит, — вспомнил Скотти.

— Спит, — согласился Маккой. — А пока не спал, рассказывал, почему в России Рождество отмечают через две недели после нас.

— И почему? Потому что русские? У них всё не как у людей, — со знанием дела заявил Скотти.

— Не знаю, я не запомнил почему. Чехов проснется, попросим повторить, — почти не промахнулся по рюмкам Маккой. — Держи. Раз сегодня Рождество, надо его отметить.

— Надо значит надо, — с готовностью потянулся за своей инженер. — Тост?

— Тост! — подтвердил Маккой, опрокинул рюмку, поморщился и быстро подцепил что-то со стола. Оказалось — огурец, почему-то солёный, но на удивление вкусный.

Скотти последовал его примеру: основательно закусил салатом из горошка и много чего ещё. Чехов, кажется, называл его оливье. Да, точно оливье! Правда, сетовал, что опять что-то они делают не совсем правильно и с салатом уже опоздали. Скотти ничего не понял, но салат оценил как годный к употреблению под русскую водку. Джиму бы понравилось. Кстати, о Джиме!

— Доктор, а почему капитан с нами не отмечает русское Рождество? — немедленно задал он животрепещущий вопрос.

— Потому что у него Спок, — развел руками Маккой.

— Не понял, — озадачился Скотти.

— Этот зеленокровый гоблин, видимо, решил, что Джиму хватит, и утащил его принимать отчёт инженерной службы за прошлый год, — пояснил Маккой. — Ты понимаешь, каков подлец? И сам пить отказался, и капитана радости лишил.

— Друзья так не поступают, — решительно осудил действия первого помощника Скотти.

— Полностью согласен, — протянул через стол руку Маккой, и Скотти с чувством её пожал. — Уверен, Джим скоро вырвется на свободу и мы его сегодня ещё увидим.

— Джим вырвется, он такой, — подтвердил Скотти, отважно кивая. — А почему мы Ухуру не позвали? У неё же смена закончилась.

— У неё тоже Спок, — заржал Маккой.

— А, да, я забыл. И почему это у всех теперь вдруг Спок? Мы, может, тоже люди. Да ну их! — возмутился Скотти. — А можно спросить?

— Валяй, — разрешил Маккой, откидываясь на стуле.

— Давно хотел узнать, а почему капитан зовёт тебя Боунз? — сосредоточенно прищурился Скотти, старательно изображая работу мысли.

— Потому что идиот, — ответил Маккой. — Но ему можно — он мой лучший друг.

— А я? Я какой? — едва не лёг на стол заинтересованный инженер.

— А ты настоящий друг, — выкрутился Маккой. — Согласись, лучший друг может быть только один. Вот у тебя, например, есть Кинзер. Кстати, а почему он не с нами? Только не говори, что и у него Спок.

— Нет у него Спока, — грустно покачал головой Скотти. — Просто он не одобряет такие мероприятия. Одно дело — бокал орионского игристого, и совсем другое — русская водка. Да и должен же кто-то следить за инженерной палубой, пока я тут Рождество отмечаю.

— Понятно. Ещё по рюмочке? — предложил Маккой. — Я сейчас реплицирую что-нибудь антипохмельное. Обещаю, завтра будем все как огурцы. И не такие, как на столе, а очень даже свеженькие.

— И в пупырышках, — хихикнули из-под стола. — Мне тоже налейте, пожалуйста.

— Ребёнок, ты проснулся! — обрадовался Маккой. — А у нас к тебе вопросы накопились.

— Отвечу на все, — пообещал Чехов, устраиваясь на своём стуле. — Водички дадите попить?

— Водички или водочки? — прищурился Маккой. — Кстати, тут вот мистер Скотт интересовался, сколько мы выпили?

— Сами посчитайте. Пустые бутылки я под ёлку сложил, — ответил Чехов, шаря взглядом по столу в поисках воды.

— Зачем? — озадачился Скотти.

— Чтобы не разбить ненароком, — пояснил очевидное Чехов.

— Да пусть бы на столе стояли, — удивился Скотти.

— Вы что, с ума сошли? — возмутился пьяный, а потому отчаянно отважный энсин. — Это же самый главный и непреложный русский закон: пустую бутылку на столе держать нельзя.

— Почему? — опешил от его напора Скотти.

— Нельзя — и всё! Примета плохая, — отрезал Чехов.

— Мой юный друг, я уважаю законы, даже такие абсурдные, как этот, — сообщил Маккой. — А потому предлагаю разлить остатки этого адского пойла, спрятать бутылку под ёлку, выпить, закусить и отправляться спать.

— И что, вот так возьмём и разойдёмся? — расстроился Чехов. — Хорошо же сидим! А водка у меня ещё есть.

— Скотти, ты плохо влияешь на наше дарование, — усмехнулся Маккой. — Он даже меня готов перепить.

— А я тут при чём? — немедленно открестился Скотти. — Он, похоже, с детства подготовленный по этой части.

— Ничего подобного, — обиделся Чехов. — Я до восемнадцати спиртное даже и не пробовал. У нас с этим строго, между прочим. А теперь уже можно.

— Можно — не значит нужно, — наставительно сказал Маккой.

— Но я же с вас пример беру. Хочу как вы быть, как мистер Скотт и капитан. Во всём. И я смогу, потому что русские не сдаются. Вот вы, например, знали, что не сдаваться придумали именно в России? — привычно спросил Чехов, доставая откуда-то очередную бутылку водки.

— Твою ж мать! — схватился за сердце Маккой.

— А пойдёмте искать капитана! — радостно улыбнулся Чехов. — Он же ещё не пробовал оливье.

— Отличная идея, малыш. Там где-то рядом с капитаном должен отираться один ушастый вулканский вредитель, к которому у меня имеется парочка вопросов и предложений, — махнул на всё рукой Маккой, мечтая лишь об одном — пережить это русское Рождество.