Кольцо и монетка (гет)

Северус никогда не скрывал, что ненавидит Рождество. Сложно любить самый главный семейный праздник в году, когда у тебя практически всю жизнь не было даже подобия нормальной семьи. Наверное, лет до пяти или шести — именно с этого возраста Северус помнил себя и начал осознавать, что у папы с мамой не всё ладится, — он ещё относился к Рождеству как другие дети: обожал и не мог дождаться. После окончательно спившийся отец стал колотить их с мамой, и все праздники просто умерли, нет, даже хуже, ведь тогда Тобиас заливался алкоголем куда больше обычного. Знакомство с Лили показало бездонную пропасть между тем, какими отвратительными были двадцать четвёртое и двадцать пятое декабря в семье Снейпов, и какими — у любящих друг друга людей. Школьные годы несмываемо изгадили Мародёры, а когда Северус повзрослел... вышло, что праздновать ему было нечего и не с кем. После падения лорда, правда, появилась обязанность встречать Рождество в Хогвартсе по требованию Альбуса, составляя компанию тем детишкам, которые не могли вернуться домой на каникулы. Ещё иногда Малфой присылал приглашения к себе в мэнор. Первое Северус не любил, потому что своим желанием повеселить всех, вернее, неуклюжим исполнением этого желания Альбус частенько превращал праздничный ужин в такой фарс, что несчастные ученики не знали, куда глаза девать. Второе — потому что Малфой действовал исключительно по политическим причинам: прощупывал почву в отношении Дамблдора и поддерживал важную связь с будущим деканом сына.

Однако даже при всей своей нелюбви он не посмел возразить, когда Минерва в самом начале декабря объявила, что традиционной встречи Рождества в Хогвартсе не будет.

— Прошлый год был очень трудным для нас всех. Мы храбро сражались, а потом упорно трудились, чтобы и восстановить нашу школу, и вернуть наши жизни в нормальное русло. Я считаю, каждый должен встретить этот праздник с самыми близкими ему людьми, со своей семьёй. Тем, кто хотел бы провести Рождество в замке, хочу сказать: не торопитесь отделяться от родных. Всему своё время. Вы ещё очень юны, и многим из вас посчастливилось не познать ещё, насколько хрупка жизнь, и что человека, с которым вы общались утром, к вечеру может и не стать. Вернитесь домой, обнимите своих близких и будьте счастливы в это Рождество.

Примолкшие студенты, слушавшие директора в настороженном и недоумённом молчании, разразились бурными аплодисментами, стоило Минерве сесть на своё место за преподавательским столом. Даже немногочисленные слизеринцы хлопали наравне со всеми, но тут же прекратили, заметив, что Северус смотрел на них. Напрасно, он не собирался ругать их не соответствующее духу факультета поведение. У большинства детей, находившихся в Большом зале, в прошлом остался год жестоких мучений, террора и страха, закончившийся кровавой битвой и разрушением Хогвартса. Все они были искалечены, пусть не физически, но духовно, и Северус считал, что Минерва приняла наилучшее решение, велев всем отправляться по домам, чтобы дети могли побыть со своими семьями и немного отрешиться от духа той трагедии, что ещё нёс в себе Хогвартс. Рождество неспроста называют днём на полпути от мрака к свету. Эти слова имели в себе особый, практически сакральный смысл.

— Прекрасная речь, Минерва, — искренне заметил он, на что женщина только отмахнулась. — Я серьёзно.

— Я знаю, что ты серьёзен, Северус, просто я ожидала несколько иного отношения от наших учеников. Пожалуй, что меньшей солидарности.

— Почему? — Северус окинул зал взглядом. — Только не говори мне, что из-за слов Альбуса.

Портрет бывшего директора, появившейся среди галереи других таких же, категорически не согласился с решением Минервы. Альбус утверждал, что традицию отмечать Рождество в Хогвартсе, наоборот, нельзя прерывать, что она сплотит всех, и учеников, и преподавателей, и создаст ту самую ниточку к прошлому Хогвартсу, который не знал Пожирателей смерти, пыток и смерти. Возможно, отчасти он и был прав, однако все деканы (и Северус в том числе, хотя он по давней привычке не стал выражать своё согласие открыто) настояли, чтобы дети встречали Рождество по домам. Год под властью лорда и освобождение от неё сплотили всех английских магов как никогда прежде. Примером этому мог служить тот факт, что после такого кровопролития — а остатки верных лорду волшебников всё лето пытались атаковать то Министерство, то Хогсмид, — не осталось ни одного сироты. Нет, то есть, были дети, лишившиеся обоих родителей, но их всех взяли на воспитание родственники или просто неравнодушные маги. Хотел лорд того или нет, однако он заставил всех и каждого осознать ценность и хрупкость жизни.

— Ну, он был очень убедителен. В какой-то момент я сама засомневалась.

— Не вздумай сомневаться. Альбус забывает одну важную вещь: эти дети прошли через такие испытания, которые не каждому по плечу. Они взрослее, чем кажутся. Поэтому, если разговаривать с ними, как со взрослыми, они понимают всё и понимают правильно.

Ему пришлось ждать добрых три минуты, прежде чем потрясённая Минерва смогла произнести:

— Никогда не думала, что услышу, как ты гордишься нашими учениками, Северус Снейп.

Он поморщился и неосознанно (глупая, неистребимая пока что привычка) коснулся пальцами бугристого шрама на горле. Еле-еле зажившее месиво на горле и множество нитей седины, появившихся в волосах, были его платой за то, чтобы по-прежнему находиться здесь, в Хогвартсе, возглавлять Слизерин, носить звание заместителя директора школы, обладателя Ордена Мерлина первой степени... Нет, не то. Просто жить. Наконец-то жить спокойно.

— Я бы предпочёл, чтобы всё оставалось так же, как до прошлого года, — лаконично сказал он, давая понять, что дальнейший разговор затронет слишком уж болезненные темы.

Минерва кивнула. Удивительно всё-таки, как поменялись люди после перенесённого испытания и открывшейся им правды. Сначала, очнувшись в Мунго и узнав, что Поттер предоставил Визенгамоту его воспоминания, Северус пришёл в ярость. Потом смирился, понимая, что заработать оправдательный вердикт иным способом было невозможно, а уж осознание, насколько верно поступил мальчишка, пришло совсем недавно, и об этом Северус точно никому и никогда не скажет. Когда-то он смел быть недовольным, что выжил... теперь же видел, как прежде несгибаемая, упрямая и резкая Минерва МакГонагалл смягчала углы в их общении. Воспоминания о том, как она извинялась за недоверие и слепоту, Северус надёжно хранил в самых потаённых закоулках сознания. Он тоже старался, как мог, усмиряя едкий язык и собственный далеко не сахарный характер. Пережитая клиническая смерть и его заставила многое осознать и переосмыслить, не только того же Поттера. Северус прежде искренне полагал, что был абсолютно один, но нет. Все те люди, что сидели с ним за одним столом сейчас и мирно ужинали, были... ну, не то чтобы семьёй, а в какой-то степени его близкими. В конце концов, у него не осталось никого, кроме них... Рассеянно скользя взглядом по Большому залу, он нашёл Гермиону, сидевшую по привычке рядом с младшей Уизли, но всё-таки быстро переключил внимание на своих слизеринцев, до того, как девушка посмотрела на него в ответ.

Прежде чем Северус осознал проблему — придётся встречать Рождество в Коукворте одному, потому что Минерва выгоняла из замка и преподавателей, — храбрый неубиваемый сопляк по фамилии Поттер всучил ему приглашение в Блэк-хаус на рождественский ужин.

— Я буду очень рад, если вы придёте, сэр, — заявил он, не подозревая (а может, и подозревая), что был в шаге от какого-нибудь заковыристого проклятия. Северус изменился, конечно, но не настолько, чтобы с радостью принимать приглашение на практически семейный вечер в стиле Поттера и Уизли.

— Хотите сэкономить на еде?

Мальчишка не понял издевки и озадаченно нахмурился.

— Я имею в виду, что, узнав о моём присутствии, ваши гости просто откажутся прийти, — вздохнув, разъяснил Северус этому идиоту.

— Сэр, не говорите ерунды, — внезапно улыбнулся парень. Очевидно, победа над лордом и обучение в аврорском корпусе выбили из отмеченной шрамом головы последние крохи инстинкта самосохранения, раз Поттер позволял себе подобное поведение. — Я уже не раз говорил, скольким вам обязан. К тому же, у меня будут лишь те, кто мне дорог, а уж они точно предубеждениями не страдают.

— И кто же, позвольте спросить, входит в список приглашённых, кроме меня? — Северус постарался скрыть любопытство, с деланным пренебрежением рассматривая приглашение в своих руках. На самом деле, слышать, что он входил в, вероятно, узкий круг небезразличных Поттеру людей, было лестно. Северус всё-таки слизеринец, он мог бы потом воспользоваться этим крайне полезным обстоятельством. Другой вопрос — захочет ли он. Северус знал, что нет.

— Ну, семья Уизли, разумеется, Гермиона. Кингсли, возможно, забежит ненадолго. Андромеда передала, что её не будет, очень извинялась. Ещё я думал пригласить Невилла, но он планирует провести Рождество со своей невестой. А, и профессор МакГонагалл, но я её не застал в кабинете, а мне уже пора обратно в Лондон.

Северус закатил глаза и требовательно протянул руку:

— Давайте ваше приглашение, я передам Минерве.

— О, спасибо! — мальчишка просиял так, будто ему было не восемнадцать, а одиннадцать, и он впервые столкнулся с волшебством. — Значит, вы придёте, профессор?

Северус не собирался, абсолютно точно нет, даже если бы ему за это пообещали рукописи самого Салазара Слизерина. Однако едва прозвучало имя Гермионы, он и сам не понял, как категоричное «нет» превратилось в согласие. Правда, перед мальчишкой пришлось держать лицо.

— Раз уж вы так настаиваете, Поттер.

Минерва обрадовалась и обещала непременно прийти, но ещё больше она обрадовалась, узнав, что Северус тоже был в числе приглашённых.

— Северус, тебе это очень нужно, обязательно сходи, развейся.

— Благодарю покорно, я предпочитаю другие способы отдыха. Это чистая формальность. Мальчишка спас мне жизнь, его нужно уважить. Слизеринцы не остаются в долгу.

— Я надеюсь, это только слова, чтобы прикрыть твои истинные мысли, иначе я буду очень расстроена. Мне казалось, с возвращения в Хогвартс ты полюбил жизнь и даже стал чуточку... — Северус так зыркнул на неё, что Минерва мгновенно перестроилась: — Свободнее, я хотела сказать, свободнее. В самом деле, Северус, война закончилась, а мирное время всегда другое. Я понимаю, тебе тяжело перестроиться после того, как ты столько лет ходил по лезвию ножа, и в этом есть и наша с коллегами вина...

— Минерва, пожалуйста, не начинай. Я не хочу больше касаться этой темы. Ещё раз кто-нибудь попытается извиниться за то, что вы мне в прошлом году не помогли, и я всё-таки напишу заявление на увольнение.

— Прости. Я только хочу сказать, что за тобой же больше не следят твои... — она запнулась, не зная, как правильно обозначить Пожирателей смерти, — бывшие товарищи. А Гарри — добрый, смелый и живой сердцем юноша. Я не удивлена этому приглашению, он тебя действительно ценит. Постарайся не испортить всё, хорошо?

Она ему что, дружить с Поттером предлагала? О, нет, нет-нет-нет. Северус был согласен терпеть его, как неизбежное зло, потому что Гермиона общалась с этим оболтусом, а в свете поступления в Аврорат, ещё и беспокоилась. Но дружба с Поттером — это нечто из разряда столь же невероятного, как чёрный единорог, например. Раньше Северус приглядывал за этим ребёнком, потому что того хотел Альбус и из-за данного обещания Лили, но Поттер лорда прикончил, вырос, а восемнадцатилетний парень вряд ли нуждался в присмотре. В его возрасте Северус был уже учеником в гильдии. Словом, он бы с огромным удовольствием отдохнул от компании Поттера, только сама судьба этим приглашением показала ему, что это невозможно.

Декабрь прошёл просто феерически. Все словно с цепей сорвались, подготавливая замок к Рождеству, словно никто и не собирался уезжать. Филиус, кажется, освоил науку магловского клонирования или раздобыл где-то хроноворот, потому что его постоянно видели в разных частях Хогвартса зачаровывающим доспехи, картины и лестницы или наколдовывающим всяческие украшения. Но Флитвик был один, его сил однозначно не хватило бы на всю школу, поэтому через несколько дней к нему неожиданно присоединились семикурсники и, так сказать, восьмикурсники всех факультетов. Были даже слизеринцы, которые держались отдельно от остальных, но тоже наколдовывали волшебный снег и заставляли статуи распевать рождественские гимны. Получалось красиво, нечего сказать. Недаром Флитвик столько лет руководил хором жаб, оживлённые статуи не фальшивили.

Северус руку к украшательству не приложил. Не до того было. Праздник праздником, но болезни никто не отменял, и Перечное зелье Поппи заказывала галлонами, хотя казалось, что всеобщее воодушевление и настрой должны держать учеников в тонусе. Так что редизайном подземелий и факультетской гостиной занимались исключительно его студенты и довольно успешно: всё было сдержанно, прилично и минималистично, в цветах Слизерина, само собой. Больше никто в здравом уме на его территорию не сунулся бы, разве что, наверное, Поттер, но он сейчас осваивал трудную науку блюстителя магического правопорядка, и пикси с ним.

Поэтому в очередную среду, отправив в Больничное крыло новую порцию лекарств, Северус вышел из лаборатории и был очень удивлён, застав в классе зелий Гермиону.

— Мисс Грейнджер? Что-то произошло?

По доброй воле студенты никогда не приходили в подземелья, хотя назвать подругу Поттера студенткой у Северуса не поворачивался язык. Всё же восьмой год обучения в Хогвартсе не был предусмотрен, а за то время, что они вместе готовили зелье для родителей Гермионы, а потом и другие снадобья, то и общаться незаметно стали... иначе. По крайней мере, Северус всё чаще замечал её особые, долгие взгляды на уроках и в Большом зале и сам непонятно почему частенько искал Гермиону глазами.

— О, нет, сэр, — девушка чуть улыбнулась, — просто ребята на уроке чар сегодня вспоминали, сколько ещё осталось не украшенных к Рождеству мест. Знаете, профессор, даже ваши подопечные не рискнули наводить тут порядок.

— Само собой, мисс Грейнджер, потому что я не верю, что эта малообразованная амёбная масса способна на продолжительную по времени трансфигурацию и чары вечного приклеивания. А упавший в котёл с кипящим зельем рождественский венок — это не совсем то, что бы мне хотелось получить на уроке.

Он надеялся смутить Гермиону (она всегда делала это весьма очаровательно), однако её улыбка стала ещё шире.

— Поэтому я и вызвалась. Я знаю, как можно украсить ваш класс, чтобы не нарушить технику безопасности.

— Вы настолько в себе уверены? Думаете, я разрешу?

Вздохнув, она посмотрела на него чуточку снизу вверх.

— Пожалуйста, сэр, не делайте вид, будто вы не заслуживаете праздника. Мы все идём вперёд, а то, что позади, надо, наконец, оставить позади.

— Ради Мерлина, избавьте меня от этих философствований! — махнув рукой, почти прорычал Северус и замолк, заметив, как потускнели её глаза.

Мордред знает, что с ним происходило, но почему-то, когда кто-нибудь заводил шарманку о прошлом, которое нужно отпустить, иначе не будет будущего, Северус сразу же вспоминал Лили. Сам виноват, конечно, что передал Поттеру воспоминания, но балбеса позарез требовалось предупредить о последнем крестраже Волдеморта, а в том состоянии Северусу было не до переговоров. Да, следовало подготовиться заранее, однако тот год был сплошным кошмаром, Северус силился успеть всё и ничего не успевал. С информацией о крестраже дотянул до последнего, не зная, как лучше сделать, а когда не оставалось уже ни времени, ни сил умирающее сознание, вернее, подсознание выдало полный сумбур, почему-то сосредоточенный на Лили. Реакцию Поттера Северус ещё мог понять. Выросший в нехватке заботы мальчишка благоговел перед памятью о родителях, и то, что из хаоса воспоминаний он сделал вывод, будто Северус пронёс первую любовь сквозь года... Поттер никогда не отличался особым интеллектом. Но, ради Мерлина, он же продвинул эту идею в массы, и Пожиратель смерти, шпион и убийца Дамблдора теперь каким-то образом носил плащ Ромео и одновременно Орфея! Отчасти благодаря этому Северус мог жить спокойно, потому что в нём перестали видеть бессердечного ублюдка, однако имелись же и другие последствия. Он уже имел не один разговор с Поттером по этому поводу, что да, Лили он любил, но в юношестве, и что от того чувства если что-то и осталось, то лишь вина за гибель подруги детства. Только всех было не переубедить, более того, Северусу постоянно казалось, что, рассуждая о нём (вроде того спича, что выдала сейчас Гермиона) волшебники непременно вспоминали вечную и безответную любовь к Лили, которой не было. Это и злило, и нервировало, и толкало к срыву, и... Северус медленно выдохнул, сбавляя обороты. Меньше всего он хотел напугать Гермиону своей грубостью. Она-то как раз не виновата, что Северус излишне болезненно принимал всё на свой счёт.

— Лучше бы вам вновь потребовалось зелье для ваших родителей, мисс, — пробормотал он, злясь теперь уже на то, что гордость не позволяла принести извинения. — Дело не в том, что я думаю, а в том, что мой предмет — самый травмоопасный в Хогвартсе. Я не могу допустить, чтобы поводов для травм стало ещё больше.

После его объяснений Гермиона расстроилась ещё больше. Уголки губ опустились, взгляд потух, даже роскошная копна волос, казалось, поблёкла и стала чуточку меньше. Северус вдруг почувствовал себя последней сволочью. Не то чтобы он не знал, как к нему на самом деле все относились, но конкретно сейчас это ощущалось особенно остро.

— Простите, сэр.

— Хорошо, — произнёс он, потерев переносицу, одновременно с девушкой. — Делайте, мисс Грейнджер, но в пределах разумного.

Хотя какое может быть у гриффиндорки понимание разумного? Мысль ускользнула, не успев оформиться во что-то более конкретное, потому что Гермиона вновь засияла улыбкой.

— Не беспокойтесь, пожалуйста, сэр.

Если ещё и из-за этого волноваться, то всех запасов Умиротворяющего бальзама в замке не хватит! Нет, наверное, всё-таки стоило, потому что прежде никогда в жизни Северус не сходил с ума настолько, чтобы отдавать на растерзание праздничному настроению свою территорию, но лучше уж Грейнджер, всё понимающая и какая-то... родн... бывшая с ним порой на одной волне, чем та же Минерва или кто-то ещё из коллег с их желанием обязательно облагодетельствовать Северуса Снейпа.

Решив не нервировать девушку своим кислым лицом, Северус спрятался обратно в лабораторию. Гермиона позвала его обратно где-то через полчаса, он как раз поставил настаиваться основу для Костероста, так что мог отвлечься. Внутренне Северус был готов ко всему, что к изобилию истинно гриффиндорских цветов, что к равенству и дружбе факультетов в оттенках украшений, но, увидев изменившийся класс, был приятно удивлён.

Кабинет зельеварения преобразился от изумрудного и серебряного, традиционных цветов Слизерина. Впрочем, всё было пристойно и ненавязчиво: бумажные гирлянды, ленты под потолком, присыпанная заколдованным снегом елочка в углу возле камина, венки из еловых ветвей и шариков поверх классной доски. Разве что исчезла его любимая коллекция заспиртованных страшилок, которую Северус выставлял на видное место для поддержания нужной атмосферы и запугивания особо впечатлительных детей. Её место заняла ещё одна маленькая ёлочка, чисто белая в изумрудных шариках.

— Я убрала их в шкаф, — выпалила Гермиона, заметив, как он задержался взглядом на этом месте. — Они не очень вписывались в обстановку.

Ещё раз оглядевшись, Северус вынужден был согласиться: сохранённые для истории монстрики действительно не подходили под новый антураж кабинета. Не только под рождественский, а в принципе. Возможно, давно следовало убрать эти колбы с глаз долой, они и ему-то больше не приносили удовольствия после того, как Северус вернулся в родные пенаты этой осенью. Да, решено, так он и поступит. Нужно же с чего-то начинать.

— Если хотите, я могу вернуть на место...

— Спасибо, что не сделали всё в других цветах. Я ожидал...

— Худшего? — переспросила та с грустной улыбкой.

— Другого, — поправился Северус, которому совсем не хотелось всё же обижать её.

Ему до сих пор было странно, что она, Поттер и вообще все ученики, пережившие май этого года, спокойно относились к Слизерину. Северус вернулся на факультет в какой-то степени для того, чтобы не допустить сведения счётов. Подростки жестоки, а те, кто лишился семьи или пострадал как-то иначе, жестоки вдвойне, однако слизеринцев так и не превратили в исчадия ада. Попытки были, но Кингсли с одной стороны и Минерва с Северусом с другой пресекли это быстро. Гермиона же относилась к числу тех, кто сам по себе не гнушался общаться с теми немногочисленными студентами Слизерина, что рискнули остаться в школе, и с самим Северусом.

— А… значит, здесь когда-то уже делали что-то такое?

Удивившись про себя её проницательности, Северус всё же ответил:

— Директор Дамблдор. В один год ему приспичило укреплять межфакультетскую дружбу, так что он украсил тут всё по-гриффиндорски, — он вздохнул, припоминая то безобразие. Северус уважал золотой, как цвет, алый или бордовый тоже был неплох иногда, но вместе и в таком количестве... — Ещё и дополнительно зачаровал, чтобы не удалось уничтожить Эванеско или просто убрать. Минерва с ним месяц не разговаривала, пожив в филиале Слизерина, как она выразилась.

Что с ним самим было после ударной дозы Гриффиндора тут и в покоях, лучше не упоминать в приличном обществе.

— Красный — тяжёлый цвет, — произнесла Гермиона. Задумавшись, она будто не замечала, как покачивалась с пятки на носок и обратно. Очень мило, Северус с трудом переборол улыбку. — Его изобилие действует на психику очень... очень подавляюще.

— О да. После того, как Гриффиндор лишился трёх сотен баллов всего за неделю, Альбус зарёкся проповедовать свои идеи дальше и всё убрал.

Правда, Минерва после этого не разговаривала с ним ещё дольше, чем с Альбусом, но тогда Северус был настолько глуп, что посчитал это за благо. Сейчас же, прожив мучительный и полный одиночества год среди людей, каждый из которых искренне ненавидел его, Северус бы не выдержал такого ещё раз. Он чувствовал, что стал гораздо слабее, чуть не отправившись за Грань после укуса Нагини, что действительно не способен больше на те сумасбродные подвиги, какими грешил до гибели лорда и своей почти что смерти, зато… зато думал, что, возможно, мог бы приобрести нечто новое.

— Могу представить, сэр.

В этот момент, случайно или нарочно, одна из лент, висевших под потолком класса, соскользнула вниз и повисла у Северуса на плече. Гермиона осеклась, глядя на изумрудную полоску ткани расширившимися от удивления глазами.

— Не может быть, — пробормотала она растерянно. — Я ведь закрепила всё, точно.

Гермиона взмахнула палочкой, чтобы приманить ленту, но Северус успел первым и ухватил её за свободный конец.

— Вот поэтому я и не одобряю украшение кабинетов учениками: никогда не знаешь, когда чары выдохнутся. Это всё-таки старинный замок, — пояснил он, переведя взгляд с добычи в своей руке на расстроившуюся девушку, — здесь много веков колдовали сотни волшебников, плюс защита Основателей. Без опаски творить что-то с Хогвартсом может только директор.

— Или деканы?

— Да, но полномочий у нас меньше.

— Значит, все старания учеников — зря? — ещё больше огорчилась та.

— Почему же? — Северус достал свою волшебную палочку и наколдовал закрепляющие чары на остававшиеся гирлянды. Не чары вечного приклеивания, но для того, чтобы продержаться несколько недель до Рождества, сойдёт. — Нужно немного доработать и только.

Следующими закреплению подверглись ёлочки и украшения над доской. Помедлив немного, Северус хулигански ухмыльнулся и добавил на саму доску изморозь, заставив её в по контуру изгибаться в форме крошечных змеек. Мелочь, а приятно. Судя по улыбке, скользнувшей по губам девушки, наблюдавшей за его действиями, она это ребячество заметила, но раз ничего не сказала, значит, значит… одобряла. Почему-то ей доверить такой секрет было легко, гораздо легче, чем той же Минерве, как бы Северус ни уважал свою коллегу-соперницу.

— Ну... тогда я пойду, сэр? — неловко, как ему показалось, произнесла девушка, словно хотела сказать что-то ещё или что-то другое, но передумала в последний момент. Северус всё-таки столько лет преподавал, и столько же лет его жизнь зависела от того, правильно ли он распознавал мысли и настроения повелителя и «коллег» по метке, так что в оценке невербальных символов редко ошибался. Хотелось бы узнать, о чём именно она умолчала, однако Северус отдавал себе отчёт, что он не тот человек, чтобы с ним откровенничать, особенно молодой девушке.

— Если вы закончили, то да, конечно. Сегодня помощь в лаборатории не нужна, отдыхайте. Хотя, наверное, я буду прав, если скажу, что у вас в планах дальнейшие дизайнерские работы, верно?

— Это же для нас всех.

— Не забудьте только передать Минерве или профессору Флитвику, чтобы закрепили ваши чары, — серьёзно кивнул Северус. — Не хотелось бы, чтобы ваш труд пропал напрасно, мисс Грейнджер.

— Обязательно, — Гермиона наградила его неожиданно широкой улыбкой, от которой уже Северусу стало неловко. В арсенале тех улыбок, какие он получал все последние годы, были, как правило, полные издевки, презрения, превосходства и насмешки, но никак не искренние. Северус понял, что, наверное, пора уже заканчивать эту встречу, и дело было не в зелье, которое ожидало его в лаборатории, — непонятно, до чего ещё они с Гермионой могли договориться и додуматься дальше. Девчонка же просто пыталась быть милой, чтобы не вызвать гнев склочного профессора зелий, только и всего.

Когда девушка, пожелав хорошего вечера, направилась к выходу из класса, он всё же испытал смутное разочарование. За то время, что они вместе занимались зельями, Гермиона показала себя интересным собеседником, тактичным, понимающим, который ещё вдобавок, в отличие от многих людей, которых Северус знал, не лез к нему в душу. А ведь именно она, пожалуй, и имела полное право на это, точнее, её бы Северус вряд ли заткнул, не посмел бы. Гермиона была той, кто вспомнил про него. Да, Кричера в Визжащую хижину отправил Поттер, но лишь после того, как она его дёрнула и заставила. С Гермионой было... спокойно, приятно находиться рядом, говорить. Северус никогда не ценил гриффиндорско-активный образ жизни, а после пережитого спокойствие особенно полюбил, так что, за исключением Минервы, Помоны, Филиуса и Поппи, которые знали его ещё ребёнком, Гермиона была единственной, с которой Северус себя чувствовал вполне комфортно. Не в этот раз, правда.

На самом пороге кабинета она вдруг обернулась и, ожесточённо покусывая нижнюю губу, сказала:

— Знаете, сэр, я думаю, вам бы пошло.

— Что пошло? — опешил Северус, как-то не ожидавший ещё чего-то, тем более, таких непонятных слов.

— Лента, — и девушка указала на ленточку, которую Северус до сих пор держал в руке. — Очень символично получилось бы, почти по-слизерински: чёрный, как ваш цвет, изумрудный и... — Гермиона запнулась и заметно покраснела. — Простите, не стоит внимания.

Она выскользнула в коридор, прежде чем Северус потребовал нормальных объяснений. С минуту, наверное, если не больше, смотрел на дурацкое украшение, пока не осознал, на что именно намекала девушка. Подумал ещё и, стянув волосы этой самой лентой в низкий хвост на затылке, наколдовал зеркало с помощью Имаго. Вопреки распространённому среди студентов мнению, Северус всегда убирал волосы, когда варил зелья, но на людях с подобной причёской не показывался и даже не думал, что кто-то будет фантазировать на этот счёт.

О, зато сейчас он понимал Гермиону. Чёрный — его цвет, появившаяся после пережитого седина — серебро, в самом деле, только изумрудного и не хватало. Выглядело впечатляюще. Раньше Северусу казалось, что любой другой оттенок, кроме чёрного, сделает его похожим на свежеподнятого инфери, но оказалось, что нет. Или дело было в том, что идея принадлежала Гермионе?

Ленту он оставил в своём новом образе и на следующий день любовался искренним изумлением и смущением на её лице. Поймав его взгляд, Гермиона быстро потупилась, а Северус убрал с губ непривычную для себя улыбку, не обращая внимания на удивлённые шепотки коллег. В другое время болезненное самолюбие просто выжгло бы его подобно едкому соку магической разновидности борщевика, сейчас же вопросы, слухи и перетолки не ранили совсем. В конце концов, Хогвартс переживал настоящую вакханалию с предстоящими праздниками, и кто такой Северус Снейп, чтобы выбиваться из основной массы? На крайний случай, всегда можно было сказать, что клиническая смерть ослабила его разум, но что-то Северусу подсказывало, что с вопросами к нему не полезут.

Видно, когда студенты очень сильно чего-то хотели, они умели превращаться из неорганизованной и бестолковой биомассы в разумных и рационально мыслящих существ. Считать их за людей Северус пока был не готов. То, что в декабре, по сравнению со всеми предыдущими месяцами в разы повысилась успеваемость, а количество отработок устремилось к нулю, он считал лишь разовой акцией. Но всё равно Северус, как и другие его коллеги, поддался праздничному настроению. Сложно сопротивляться, особенно, когда знаешь, как сильно все соскучились по ощущению искренней радости и счастья, насколько отвыкли просто и беззаботно веселиться. А Северус, пожалуй, вообще первый раз в жизни мог позволить себе отдохнуть в эти дни, не лавируя вечно между приключениями Поттера, планами Альбуса и интригами Малфоя. Оставалось только пережить ужин в Блэк-хаусе, и ещё ужин преподавателей перед каникулами, который Минерва решила устроить взамен традиционного праздничного пира на Рождество. Мерлин, помоги.

С Гермионой они не то чтобы не пересекались... пересекались и очень даже: на уроках, в Большом зале, она по-прежнему приходила в лабораторию, интересуясь, не нужна ли помощь с зельями, хотя все необходимые лекарства для её родителей и её самой Северус сварил, наверное, первыми, как только вернулся в Хогвартс и Поппи разрешила ему встать к котлу.

Причин ненавидеть Беллатрикс, бессердечную и безумную суку, и так было достаточно, а когда ему сказали, что эта тварь ещё оставила молодой девушке шрам с самым ненавистным для него словом... Северус готов был растоптать свою гордость и первым принести ей мазь, которая бы за пару месяцев свела на нет мерзкую надпись, и плевать, что бы потом говорили про его «благородство», но так получилось, что Гермиона пришла и попросила о помощи сама. Он смолчал, не сказал, что мазь была уже давно готова к моменту, как только девушка нерешительно произнесла свою просьбу, и потом чуть самого себя не съел за трусость. Это привело к тому, что Северус не стал дожидаться, когда же Гермиона заговорит о своих родителях. То, что ей не удалось вернуть им память, секретом не было ни для кого, даже вездесущая Рита Скиттер упоминала об этом со страниц «Ежедневного пророка» В преподавательской тоже обсуждалось её несчастье, так что Северус волей-неволей был в курсе. Что показательно, сама Гермиона напоказ не страдала и помощи в этот раз просить не торопилась. Понятно почему: хотела справиться собственными силами, сама же ведь и натворила дел. Северус не сомневался, что при любых других условиях у неё однозначно получилось бы, если бы не одно «но». Грейнджеры были стопроцентными маглами, а на них Обливиейт действовал специфически. Что-то экстраординарное, на самом деле, не требовалось, всего лишь одно зелье, которое смог бы сварить каждый квалифицированный зельевар, обладавший достаточным терпением и сноровкой. Проблемой были некоторые ингредиенты, относившиеся либо к условно-разрешённым, либо и вовсе подпадавшие под недавний запрет Министерством кровной магии. Скорее всего, Гермиона прекрасно понимала, что ей, героине войны, не сделают скидку, а по полной программе осудят за кровную магию, даже знакомство с Кингсли не поможет, поэтому и не пробовала обращаться в Мунго. Северус знал, Минерва как-то делилась в учительской, что девушка исправно и искренне благодарила за сочувствие и расспросы, но предложения помощи отвергала категорически. Никого не хотела подставлять.

Северус предлагать не стал. Он просто велел ей задержаться после очередного сдвоенного зельеварения, завёл в свою личную лабораторию, примыкавшую к кабинету и показал разложенные на столе ингредиенты. Он угадал, Гермиона перерыла всю возможную литературу и докопалась до существования этого зелья, потому что мигом узнала и набор ингредиентов, и инструменты, и сразу же предложила помощь. Северус прекрасно себя чувствовал и мог стоять у котла целые сутки, как в старые-добрые времена, не то что каких-то пять-шесть часов, но всё же принял её в качестве ассистентки, понимая, как важно Гермионе приложить руку к излечению своих родителей. После так сложилось, что девушка приходила и дальше по доброй воле, помогая с зельями для Больничного крыла. Ей это ничего не стоило, кроме потерянного времени, а ему... Мордреда за ногу, ему это льстило. Северус даже иногда ловил себя на мысли, что жалел, что два остолопа, Поттер и Уизли, не стали возвращаться в Хогвартс, а потому понятия не имели, что их подруга плотно и часто общается с самым ненавистным их преподавателем и некогда врагом. Впрочем, ему хватило сиявшей от радости девушки, когда зелье помогло вернуть память её родителям, и донельзя удивлённой Минервы, когда та намекнула, что неплохо бы помочь мисс Грейнджер, а Северус её огорошил, что всё уже давно решено.

— Дамы и господа! — воодушевлённо хихикал Флитвик, взлетев на своей стопке книг под самый потолок учительской и рассыпая оттуда разноцветные искры и звёзды. — Мы сделали это!

Другие профессора, собравшиеся в кабинете, тоже радостно и с облегчением улыбались. Несмотря на то, что окончание семестра вышло на редкость продуктивным и почти без особых нарушений правил, всё равно последние пару недель вымотали всех прилично. На студентов неожиданно напало такое учебное рвение, что даже к Северусу обратилось несколько особенно смелых ребят (в основном, либо со старших курсов, либо первокурсников), чтобы закрыть «хвосты». Преподаватели банально не справлялись с неожиданно возросшей нагрузкой, поэтому ждали отправления Хогвартс-экспресса, как нового явления Мерлина.

Северус хранил гордое молчание и посматривал на коллег свысока. Не признаваться же, что каникулы в пустом, без детей замке были мечтой многих его лет. Без учеников, которые так и норовили орать, носиться, брызгать радостью и шутливыми (и не очень) заклинаниями во все стороны и попадать во всяческие передряги, из-за чего Поппи проходилось даже в каникулы звать его на помощь для диагностики особо сложных случаев. Наконец мечта исполнилась, вот только, получив желаемое, Северус многое готов был отдать, лишь бы вернуть всё обратно. Опустевший Хогвартс казался мёртвым и гораздо более пугающим, чем год назад, когда в его стенах командовали Пожиратели смерти. Летом, ещё лёжа в руинах, школа бурлила как муравейник, в ней кипела жизнь и кипела как никогда ярко и отчаянно, освободившись, наконец, и от намёка на зло. Сейчас же Хогвартс (за исключением некоторых классов и подсобных помещений) был восстановлен и богато, любовно украшен к Рождеству... а Северусу казалось, он находился в чудовищно огромном склепе. Даже рождественские украшения утратили очарование праздника, превратившись в самые обычные венки, шары, ленты. Он не выяснял, один ли так себя чувствовал. Наверное, что один. Либо у коллег просто мысли были заняты предстоящим праздником, это же только Северусу предстоял лишь ужин в Блэк-хаусе, потом его ожидали Коукворт и выходные в полном одиночестве. Отдавая распоряжение провести Рождество с семьёй, Минерва как-то упустила его из виду, а Северус не стал напоминать.

В этом году традиционной праздничный ужин для преподавательской решили накрыть в учительской. Раз все студенты были отправлены по домам, а профессора тоже вскорости собирались аппарировать кто куда (послезавтра же уже Рождество!), Минерва предложила не утруждать домовиков понапрасну и не сидеть небольшой компанией в огромном Большом зале. Представив себе это, Северус содрогнулся и всецело поддержал новшество. В Большом зале с его акустикой находиться десятком человек и, таращась на непривычно пустые столы, изображать веселье... на это он уже был не способен.

На удивление праздник протекал весьма прилично. Не обошлось без огневиски и колдоньяка, Минерва выставила присланный из дома магловский алкоголь, на Северуса тут же все посмотрели с немым вопросом в глазах, а хватит ли на всех антипохмельного зелья. Приятно было осознавать, что, несмотря на ужасные события последних пары лет, хоть что-то оставалось неизменным. Альбус поприсутствовал на ужине лишь в самом начале. Минерве так и не удалось переубедить его, что отправить всех на Рождество домой — хорошая идея, поэтому бывший директор навестил их сборище на очень короткое время.

— Как, Альбус? — искренне удивилась Вектор, когда тот объявил, что ему пора. — Мы ведь только сели. Разве вы не побудете в этот вечер с нами?

— Нет, мои дорогие, — улыбка у бывшего директора была несколько приторной, от которой хотелось развернуть его портрет лицом к стене, — это праздник для живых. Веселитесь, а я пойду навещу своих старых приятелей в Министерстве.

Слава Мерлину, градус веселья уход Дамблдора ни капли не убавил, напротив, все как будто почувствовали себя раскованнее, свободнее. Нагоняли пропущенное из-за прошлого Рождества, которое практически не отмечалось в том году. Изрядно захмелевший Флитвик хихикал, что-то нашёптывая Минерве на ухо, от чего та периодически тоже начинала посмеиваться. Раскрасневшиеся Вектор и Синистра горячо обсуждали предстоящие каникулы и то, сколько кому отправили подарков. Роланда нашла свободного слушателя в лице Поппи и жаловалась ей, что из-за рождественских морозов приостановили игры высшей лиги по квиддичу, потому что нынешнему Министру совсем не до того, чтобы восстанавливать климатические чары на главном стадионе страны. Северуса же взяла в оборот Спраут, в буквальном смысле: вцепилась в его руку, чтобы, не дай Мерлин, не убежал, и настойчиво выспрашивала дальнейшие планы на жизнь. Именно на жизнь, каникулы и следующий семестр её мало интересовали. Северус, позволивший себе тоже выпить лишнего, благодаря этому не испытывал неловкости, хотя сказать ему было нечего. Так далеко он не заглядывал: не умел, отвык за годы, когда чуть ли не каждый день мог стать последним. Вслух Северус никогда никому не признавался, но он вообще не рассчитывал выжить в прошедшей бойне. Смерть одинаково грозила ему и от Пожирателей, и от новой власти, только чудом, не иначе, всё получилось более-менее удачно.

— Нет, Северус, так не пойдёт, — с чувством вещала Помона, — ты же совсем молод ещё. Столько времени впереди, столько возможностей! Что ты вцепился в этот Хогвартс, я не пойму? Ведь хотел когда-то заниматься наукой. Чем тебе не план?

Удивительно, она помнила. Северус и сам забыл, что подростком, на последних курсах действительно хотел заниматься исследованиями. Тогда ещё не было таких встреч с пятикурсниками, какие придумало Министерство два года назад, а полукровка Снейп тем более никого не интересовал. Он долгое время думал, что Спраут тогда задала ему этот вопрос чисто для проформы, чтобы отвлечь: Северус опять столкнулся с Мародёрами и полз в Больничное крыло, когда его перехватила декан хаффлпаффцев, — и не придавал значения разговору. Потом стало совсем не до того, принятие метки, ученичество, возвращение на родину в статусе мастера, проклятое пророчество... собственно, с получения метки Северус больше не мог распоряжаться сам собой. Слова клятвы лорду, что и сердцем, и душой маг будет принадлежать своему повелителю, оказались не просто словами, а воистину пророческими. Помона смешная, право слово. Какая учёная карьера бывшему Пожирателю и убийце? Несмотря на то, что Северус был оправдан, награждён, в какой-то степени любим уже согражданами (Мерлин, какой ужас), он не забывал о том, кем на самом деле оставался.

— Да сними ты эти шоры свои, — фыркнула Спраут, которая будто бы, пригубив значительно колдоньяка, в ускоренном порядке научилась легиллименции. — Молодой, здоровый, а прошлое... ну, что — прошлое? Думаешь, у остальных тут сидящих нет ничего, из-за чего хотелось бы спрятаться ото всех и не высовываться?

— Не заставляй меня произносить вслух то, что я сделал, Помона. Если не хочешь, конечно, чтобы праздник за этим столом умер.

— Фу, какой ты нудный, Северус Снейп! И как любишь самобичевание, однако! — женщина пихнула его локтем в бок. — Не слышал, что смерть все грехи списывает? А ты одной ногой за Гранью побывал и вообще через такое прошёл, что грешить можешь ещё сто лет вперёд! Не надо тебе пить, похоже, — Помона ловко утащила прямо у Северуса из-под руки бокал с огневиски, — пока за стол не сели, нормальным же человеком был.

Да Северус и сам уже думал, что алкоголя, пожалуй, хватит. Было бы неплохо контролировать своё поведение, чтобы не наговорить и не сделать чего-нибудь такого, за что потом пришлось бы распрощаться с остатками гордости. Хорошо, что студенты уже разъехались. Северус почему-то уверен был, что рок обязательно столкнул бы его с Гермионой, а предстать перед этой девушкой пьяным и невменяемым было последним, чего Северус желал в своей жизни.

Вообще удивительно, что ему не хотелось уходить с этих посиделок. Обычно каждый праздничный ужин был для Северуса пыткой, чего он не пытался скрывать, кислым лицом вечно портя другим настроение. Причём, объяснить своё нежелание проводить время с коллегами и учениками, положа руку на сердце, он бы смог, ну, разве что общей нелюбовью к Рождеству. Школяры, оказавшись за одним столом с профессорами, вели себя прилично, другие преподаватели тоже, если не брать во внимание своеобразное чувство юмора Альбуса, но оно, это чувство юмора, было так же нерушимо, как и тот факт, что солнце встаёт на востоке. Ничего же не поменялось по сравнению с прошлыми годами, а Северус, даже когда Помона настойчиво пытала его, ощущал себя подозрительно в своей тарелке, на своём месте. Как если бы наконец стал частью этой... ну да, семьи, учитывая, сколько времени профессора проводили в Хогвартсе, они давно все породнились, это Северус держался поодаль — не позволяли ни характер, ни уготованная ему Альбусом и собственным юношеским безрассудством участь, но теперь, когда ни того, ни другого не стало... Всё изменилось: и он сам, и его отношение, и к нему отношение. В кои-то веки Северус не чувствовал себя лишним, человеком, при котором боялись что-нибудь неосторожно сказать или о чём-то проговориться, человеком, которого презирали и ненавидели. Это рождало странную, неприятную неуверенность, Северус как будто заново узнавал тех людей, с большинством из которых проработал бок о бок много лет, но это же и заставляло его чувствовать себя в кои-то веки живым. Да, по-настоящему живым спустя много лет.

— Минуточку внимания! — Минерва, позабыв о манерах, громко похлопала, утихомиривая не на шутку разошедшихся сотрудников. За праздничным столом и вправду стоял такой гвалт, что Пивз мог бы возникнуть прямо по центру комнаты и орать матерные частушки, его бы никто не услышал. — Минуточку, пока мы все с вами не разделились на компании окончательно, а кто-то и вовсе нас не покинул, — при этих словах она многозначительно покосилась на Северуса, — предлагаю отдать дань нашей обязательной традиции.

Сделав возвышенно-пафосное выражение лица, Минерва щёлкнула пальцами, и через секунду появившийся в учительской домовик водрузил на стол блюдо с щедро порезанным на ломти рождественским пирогом.

— О нет! — выдохнул Северус.

— Да, Северус, да, — Помона самодовольно потёрла руки. — Не всё тебе уворачиваться.

Он посмотрел на пирог, затем перевёл взгляд на дверь, но сбежать… сбежать Северус и не попытался, напрасно коварный Филиус, чтобы наверняка, приклеил его чарами к стулу. Всё же Помона права, Северус пропускал обязательное угощение рождественским пирогом несколько лет подряд. Конечно, домовики потом по приказу Альбуса доставляли порцию ему прямо в комнаты, и в ней неизменно попадалась монетка, видя которую Северус злился ещё больше. Издевательство какое-то? Смысл в глупой традиции, если ему по жизни ни разу не подфартило? Но если подумать: он жив и не в Азкабане, а, напротив, нашёл общий язык с коллегами. Не так уж и ошибалось гадание, получается.

— Условия всё те же: монетка означает удачу, орех — богатство...

— Почему богатство — это орех, если у нас есть монета?

— Северус! — с притворным возмущением уставилась на него МакГонагалл.

— Я серьёзен, как Кингсли во время присяги. Всё-таки почему?

— Северус, тебе меня не сбить, не старайся! Так, монета к удаче, орех к богатству, шар— к путешествию, а может, кому-то повезёт, и ему достанется кольцо, к будущей свадьбе, — Минерва азартно улыбнулась. — Прошу!

Пока оживившиеся при упоминании свадьбы преподавательницы (всё же большую часть сотрудников Хогвартса составляли незамужние дамы) потянулись к блюду с пирогом, сталкиваясь пальцами, Северус откинулся на спинку кресла и попытался просчитать, какой из ломтей угощения будет наиболее безопасным. Он не требовал ни удачи, ни путешествия и не горел желанием жениться, так что было бы неплохо заполучить тот кусочек, где спрятан орех. Увы, способностями магловского рентгена его зрение не обладало, а проверять пирог чарами было попросту неспортивно.

— Давай, Северус, пока самые аппетитные не расхватали, — подначил Филиус. Подавая пример, он схватил с блюда один из оставшихся кусков и разломил над тарелкой, на которую брякнулась монетка.

— Что, схватил удачу за хвост, Филиус? — посмеялась Бабблинг и, проделав то же самое, огорчённо протянула: — А у меня пусто.

Рядом с ней разочарованно вздыхала Вектор, которой попался ломоть с монеткой, хотя профессор арифметики никогда не скрывала, что удачное замужество было её мечтой. Северус наскоро произвёл расчёты в уме. Пирог, по давно заведённой Альбусом традиции, готовили неприлично большим и резали на большее количество частей, чем было преподавателей, чтобы, так сказать, уравнять шансы. Впрочем, до определённого момента Северус был уверен, что каждому непременно что-то попадалось, это было бы вполне в духе Альбуса. Только в позапрошлом году, когда рождественский пирог подавали к столу в последний раз, он услышал стенания Синистры, что ей опять ничего не досталось.

Решив не искушать судьбу и не быть последним, иначе всеобщее внимание ему обеспечено, Северус тоже перетащил себе на тарелку кусок пирога. Пах он одуряюще вкусно, всё-таки школьные домовики знали толк в выпечке. Последовав примеру Флитвика, Северус тоже разломил ломтик, горячо надеясь, что внутри ничего не окажется или хотя бы будет загаданный орех, который пока ещё никому не выпал, но о тарелку неприятно звонко звякнул металл.

— Неожиданно, — добродушно проговорил Слагхорн, оглаживая подбородок.

Северус прищурился, мечтая испепелить взглядом кольцо, лежавшее на тарелке в окружении крошек.

— Северус! — Помона засияла и во всю немаленькую силу своих пухлых ручек сдавила его плечи. — Как я рада! Ну наконец-то!

— Помона, умерь свои восторги, пожалуйста, это ещё ничего не означает, — процедил он, заранее зная, что отбиваться бесполезно. У всех представительниц женского пола (ну, почти у всех, за исключением вечно витавшей в облаках Трелони) загорелись глаза, но если Спраут, Поппи и Минерва дружно фонили материнским инстинктом, то Вектор, Синистра и Бабблинг принялись призывно улыбаться. Северуса бросило в пот. Мерлин, да даже незабвенная Беллатрикс, не скрывавшая, что желала ему смерти, не смотрела столь кровожадно! — Я вообще не понимаю, как можно придавать значение такой ерунде. Зачем тогда мы держим в расписании Прорицания, если всё можно определить обычным пирогом?

Ощущения Рождества враз как не бывало, зато с невероятной силой заиграли раздражение и злость. Это дорогие коллеги нарочно придумали, что ли? Посчитали, что Северус после пережитого размяк, и им можно вертеть, как угодно? Не на того напали! Мысль, что, в общем-то, он сам выбрал тот кусочек, оказалась вытеснена куда-то далеко на задворки сознания. Северус только начал привыкать, что можно жить спокойно, без больших потрясений, не выкручиваясь и не лавируя, как всё полетело к дракклам! Какая женитьба, ему бы разобраться со своими планами на ближайшее и далёкое будущее, прежде чем на кого-то их строить. Но совершенно точно Северус бы не рассматривал в качестве спутниц жизни коллег, потому что ни одна из них не была настолько умной, интересной, притягательной, как Гер...

— Северус, ты не понимаешь. Праздник же, ожидание чуда! — Минерва наставительно подняла вверх палец, и Северус отчаянно подумал, что ей бы тоже пора завязывать с банкетом. — Положительный настрой! В таком случае предсказанное сбывается гораздо чаще, чем на каких-то прорицаниях.

— Ну да, конечно, — буркнул он и осёкся, вспомнив, что только что думал по поводу практически ежегодного получения монеты в этом праздничном гадании.

— Я даже не удивлён. Северус у нас завидный жених, — по-доброму усмехнулся Филиус и, несмотря на яростный взгляд «жениха», продолжил: — А что? Декан, мастер зелий, герой войны, Орден Мерлина ещё имеется. Самое время запасаться антидотами к приворотным.

Северус содрогнулся.

— Пусть только попробуют. Убью и сяду в Азкабан с чистой совестью.

В надежде хоть как-то отпугнуть от себя потенциальных кандидаток на статус миссис Снейп он состроил самое зверское выражение лица, какое мог, но, увы, выражение злости вперемешку с ужасом на милых дам абсолютно не повлияло. Милые улыбочки, кокетливые ужимки и томные взгляды сопровождали его весь остаток пиршества. Настроения, само собой, не стало, и коллеги ещё, будучи в изрядном подпитии, принялись подшучивать и подначивать. Во хмелю они, видимо, не умели отличать дружеские подколы от вполне реальных провокаций и только раззадоривали женщин, которые под конец уже не просто соревновались за внимание Северуса, но и довольно откровенно соперничали между собой — одни тычки и шипения чего стоили. Его же комментарии на них просто не действовали. Дошло до того, что Спраут после одного уже откровенно хамского высказывания умилённо заметила:

— Ой, прежний Северус вернулся, — и глупо захихикала.

В этот миг последний дух алкоголя выветрился у Северуса из головы, и он самым что ни на есть натуральным образом заскрежетал зубами. Ну, посмотрит он на дорогих коллег завтра, когда они все будут мучиться после неумеренных сегодняшних возлияний. Посмотрит и подумает, кому выдавать антипохмельное, а кому нет.

Утро после праздничного ужина немного примирило его со случившимся, но именно что немного. Кольцо, которое Северус вчера, сбегая, сунул-таки в карман мантии, хотелось выбросить, однако рука не поднялась. Северус рассмотрел его повнимательнее: простенький серебряный ободок, без камней и без чар, даже без тех, что заставляли украшение подгоняться по размеру. Магловская, похоже, вещица. Он не удивился бы, если Минерве она досталась ещё от Альбуса: на памяти Северуса в первый раз во время рождественских гаданий кому-то досталось это кольцо. Ну за что именно ему?! Первое раздражение улеглось, наверное, потому что после праздничных возлияний все ещё либо не проснулись, либо страдали от головной боли, и потому никто из атаковавших Северуса вчера дам к нему ещё не лез. Но это только пока, он прекрасно знал коллег и их стальную хватку: внимание прекрасного пола минимум до конца учебного года ему обеспечено. Филиус вчера, несмотря на флёр алкоголя, оказался удивительно точен. Благодаря Поттеру Северус превратился в героя войны, награждённого, известного, а ещё эта раздутая романтическая история с Лили, которой не было... мда, он обречён. Если до этого Рождества остатки былой репутации Северуса ещё сдерживали незамужних ведьм, то после истории с кольцом, да если она выйдет за пределы их преподавательского круга, а она непременно выйдет... толпы поклонниц не возникнут, конечно, за дверью с требованием взять в жёны именно их, но то, что интерес возникнет даже и за пределами Хогвартса, было очевидно. Удружили ему, ничего не скажешь. И сам себе удружил.

Решив, что перед самым отъездом лишняя нервотрёпка не нужна, Северус с домовиком отправил весь запас антипохмельного зелья в Больничное крыло, оставив себе только три экземпляра. После вчерашнего в замке было всего три мага, которых он хотел навестить лично и посмотреть им в глаза, хотя уже понятно было, что те не устыдятся: они же как бы за него радовались, желали лучшего. Лучшего, хм. Кто, правда, дал им право определять это «лучшее»?

Флитвик ещё спал, и в прежнее время Северус бы с большим злорадством достучался до него и поднял на ноги, но не стал, а отдал зелье вызванному домовику. Помона выглядела не лучшим образом (краше в гроб кладут, если честно), однако, удивительное дело, помнила события вчерашнего вечера, если не во всех подробностях, то хотя бы в общих чертах. Увидев Северуса на пороге, она покраснела до цвета гриффиндорского знамени и проблеяла невразумительное приветствие. Сжалившись, Северус тоже просто поприветствовал её, без издевки, и без лишних слов отдал зелье.

Минерва в столь раннее время (хотя какое раннее? Почти десять уже) была уже в кабинете и сверлила взглядом чашку чая. В каникулы она, как и другие преподаватели, далеко не всегда принимала пищу в Большом зале, а сейчас ещё и не слишком хорошо себя чувствовала, чтобы куда-то выходить или перемещаться камином.

— Всё-таки хороший ты человек, Северус, — с чувством произнесла Минерва, когда он выставил флакон на стол. — Заботливый.

— Не захваливай, я не забуду ваши вчерашние ужимки и прыжки.

— Всё было настолько ужасно? — мрачно вопросила она, одним глотком приняв снадобье. Северус позволил себе кривую ухмылку, и Минерва помрачнела ещё больше. — Прости, Северус. Умом понимаю, что мы не хотели ничего плохого, поверь, но, догадываюсь, выглядело это мерзко.

— Не то слово, но, знаешь, я не в обиде.

— Нет? В самом деле?

— В самом деле, — Северус кивнул и не удержался от улыбки. — Я просто напишу заявление на уход с первого дня семестра, и дело с концом.

МакГонагалл замерла с открытым ртом.

— Ты этого не сделаешь, — слабым голосом произнесла она, помедлив. — В середине года... Северус!

— Да, конечно, не сделаю, успокойся. — Никакого удовольствия эта маленькая шутка ему не принесла, так что Северус не стал издеваться дальше. Понимание, что коллеги всё-таки не со зла, мешало прежним образом насладиться муками собеседника, да и не хотелось, если честно. Всё-таки изменилось в нём многое, гораздо больше, чем Северус думал.

— Уф! Тебе бы всё шуточки! — рассердилась та и даже замахнулась на него флаконом. — Хорошо, признаю, ты имеешь право на моральную компенсацию за наши вчерашние художества, но, правда, хочется же, чтобы ты уже завёл семью, детей...

— Минерва, давай договоримся сразу — если я и созрею до этого, то сам со своей жизнью как-нибудь разберусь. После ваших вчерашних словесных упражнений мне придётся красть у Поттера мантию-невидимку и передвигаться по Хогвартсу в ней, потому что наши прекрасные дамы в своём желании выйти замуж страшнее передового отряда Пожирателей!

— Хорошо-хорошо, — та подняла руки вверх в знак поражения, — энтузиазм Авроры и Батшельды меня саму напугал. Кое-что я всё-таки помню, так что... прости ещё раз, Северус. — Она помолчала и слабо, нерешительно улыбнулась: — Знаешь, это так странно. Мы с тобой спокойно разговариваем на подобные темы, ты не плюёшься ядом, я не нападаю.

Северус развёл руками:

— Что я могу сказать? Наверное, вырос наконец-то.

— Наверное, вырос, — повторила за ним Минерва, задумавшись.

Конечно, объяснение не выдерживало никакой критики. Они оба знали, в чём было дело, и почему Северус старался не слишком часто произносить это вслух. Почти умереть — слишком травмирующий опыт для кого угодно, даже для него. Особенно для него, потому что за этой не-смертью Северуса ждало то, на что он никогда не рассчитывал. Жизнь. Надо было учиться что-то с ней делать.

— Я надеюсь, кольцо ты не выбросил?

Да. Кольцо. Просто миленькое скромное украшение на тоненький пальчик. Такое не каждой девушке пойдёт. Лили, как ни странно, не пошло бы. У неё руки были не настолько изящные, хотя, как Северус помнил, она в Коукворте не утруждала себя домашними делами, и погрубеть её ладоням было не от чего. Да ей бы и не понравилось, Лили любила всё не вычурное, но дорогое, причём, эта любовь у неё проявилась уже к концу обучения в Хогвартсе. Хоть они и не общались, Северус не мог не замечать, в каких украшениях на зависть сокурсницам щеголяла бывшая подруга. Трудно не полюбить золото и драгоценные камни, когда встречаешься с парнем, который мог ими тебя осыпать по первому же требованию. Нет, это кольцо совершенно точно не для Лили. А вот у той, кому бы оно подошло, Северус за неполных семь лет ни одного украшения на руках так и не увидел, даже на памятном Святочном балу в честь Турнира трёх волшебников. Её маленьким изящным ручкам как раз такие нежные вещицы и подошли бы. Без излишеств, без вычурности, потому что чтобы подчеркнуть природную красоту и нежную ещё девичью хрупкость многого не надо, на самом деле. Странно даже, что этот рыжий балбес не удосужился бы что-то подарить своей девушке: Гермиона считалась его девушкой достаточно долго, это лишь в сентябре Северус с удивлением узнал, что они расстались.

— Северус? — позвала Минерва, и он, опомнившись, изобразил кривой оскал, пряча за ним смущение, и отпустил кольцо, которое механически крутил в кармане сюртука.

— Нет, не выбросил.

— Это замечательно. А что у тебя с мисс Грейнджер?

— Что? — Северус не удержал лицо, уставившись на МакГонагалл в полном изумлении. — Она моя студентка.

— Технически нет, она вольнослушательница, всё-таки у нас не предусмотрен восьмой курс, ты сам это недавно говорил. И всё-таки, Северус? — тоном змеи-искусительницы протянула та. — Кошка на хвосте донесла, что своим рождественским дизайном кабинет зелий обязан именно мисс Грейнджер. Ты никому таких вольностей никогда не позволял.

— Мне кажется, или я буквально несколько минут назад говорил о том, что со своей жизнью сам разберусь? Так-то ты слушаешь, Минерва?

— Не злись, — МакГонагалл с виноватой улыбкой погладила его по руке, — я действительно переживаю за вас обоих. Она очень хорошая девочка, умная, понимающая. Определённо имеет к тебе интерес. Мне кажется, у вас много общего, особенно после небезызвестных всем событий.

— Я...

— К тому же, в отличие от Альбуса, я никогда не считала её и мистера Уизли хорошей парой. Мистер Уизли не дотягивает, мягко говоря. Я очень обрадовалась, когда узнала, что они расстались.

— Я должен радоваться или огорчаться? Что-то не пойму. Минерва, мне нет дела до личной жизни учеников, можешь не стараться, а мисс Грейнджер, в первую очередь, моя ученица. Это потом уже она тот человек, кто спас мне жизнь, единственный, между прочим, — не выдержав, всё-таки уколол он Минерву.

— И всё ты ершишься, Северус. Так и счастье своё профукать можно.

Она вроде не собиралась больше ничего говорить, но Северус отчётливо услышал «в очередной раз» в своей голове и, сцепив зубы, развернулся в сторону лестницы.

— Спасибо ещё раз.

— Северус! Ну не будь дураком, подумай! — крикнула Минерва вслед. — Она придёт на праздничный ужин к Гарри! Только попробуй не явиться!

Да после такого ноги его не будет в Блэк-хаусе ни в это Рождество, ни когда-нибудь вообще! А заодно ещё в лаборатории и классе — везде, где есть хоть минимальный шанс столкнуться с Гермионой. Заведённый её выходкой (ведь просил же не лезть!), Северус сбежал по самодвижущейся лестнице, словно снова шла битва за Хогвартс, и он удирал от разъярённых коллег, ещё не знавших, что он вообще-то сражался на их стороне. Вот же... женщина! Так-то она относилась к его словам и просьбам. Гриффиндорка, называется. Сводница и интриганка. Ещё, не дай Мерлин, после каникул устроит что-нибудь эдакое, чтобы Северусу пришлось общаться с Гермионой ещё больше. Нет-нет-нет, хватит уже и помощи в лаборатории, и дискуссий о последних исследованиях в области зельеварения, и...

Дойдя до главной лестницы, Северус замедлил шаги. По ступенькам он спускался уже тяжело, пялясь себе под ноги и мучительно размышляя. Терять те крохи общения было больно. Глупо отрицать очевидное, но встреч с Гермионой и их неторопливых бесед в лаборатории (которые Северус прежде себе вообще не позволял и не только потому, что не с кем было) он ждал. А пока Минерва не влезла со своими матримониальными планами, то именно на пальчик Гермионы Северус и примерял мысленно доставшееся ему вчера кольцо, с нею сравнивал всех других претенденток на собственные руку и сердце. Даже подумывал, бывало, травануть глупого рыжего конкурента, не посмотрев на статус героя войны: это, в конце концов, не Северуса проблемы, что восемнадцатилетний лоб не может элементарно защитить себя, проверяя еду и питьё. Однако Минерва вмешалась, как сопливый первокурсник в варку зелья Ромулуса, самого капризного и сложного во всём мире: потопталась, свалила всё в одну кучу и, конечно же, неисправимо испортила.

Увы, Северус лишь в довольно зрелом возрасте осознал, что среди всех неприглядных черт его характера есть одна, которая качественно портила жизнь конкретно ему самому. Он не выносил, чтобы какие-то аспекты личной жизни становились достоянием гласности. Виной ли тому случай с Мародёрами у озера на пятом курсе, или Северус всегда был настолько замкнутым, — в такие подробности он не вдавался, хватало одного факта: если кому-то становилось известно что-то о нём, его мечтах или желаниях, Северус отказывался от этого, как бы больно или плохо потом ему ни становилось. Просто не мог позволить, чтобы о нём знали сверх того, что он позволял. Наверное, отчасти поэтому всё так и закончилось с Лили. В бытность шпионом Альбуса среди Пожирателей от этого напрямую зависела жизнь Северуса, однако сейчас от Пожирателей если кто и остался на свободе, то мелкие сошки, не представлявшие опасности. Можно было и не скрываться, тем более, стараниями Поттера Северус тоже какой-никакой герой... однако не весь его характер изменило близкое нахождение возле Грани. Конкретно эта черта осталась и, спасибо Минерве, сейчас зудела, болела под кожей будто начавшая загнивать заноза, требуя непременно скрыть, спрятать, отказаться, не допустить ни намёка на то, что её предположение о нём является правдой. Северус Снейп, этот сальноволосый ублюдок, не может испытывать к кому-то чувства, особенно к молодой девушке, которая всяко лучше, чище и благороднее, чем экс-Пожиратель смерти. Прекрасный повод для насмешек и издевательств со стороны тех же волшебников, что окружали эту самую девушку. В мозги Гарри Поттера Северус не верил даже сейчас, как и в в наличие хотя бы зачатков разума у Уизли, а уж если обо всём станет известно Молли... Северус, представив себе это, содрогнулся. Энтузиазм Молли Уизли в семейных делах пугал его порой больше, чем некоторые собрания у лорда. Безопаснее было действительно не прийти в Блэк-хаус, чтобы не дать Минерве никаких аргументов для дальнейших инсинуаций, ведь она могла и саму Гермиону подговорить, в самом-то деле!

Могла-то могла, другой вопрос — действительно ли Северус интересен девушке, у которой впереди целая жизнь и практически необъятные перспективы? Зачем себя обманывать, их странные взаимоотношения в последние месяцы, скорее всего, не более, чем дань долга или уважения. Совесть у гриффиндорцев имела привычку просыпаться в самое неподходящее время. Со стороны Гермионы наверняка и не было ничего, кроме заботы о человеке, которого она когда-то спасла и который всё ещё привыкал к нормальной, мирной жизни и нормальному же отношению. Северус осознал, что просто застрял у двери своих комнат, бессмысленно перебирая пальцами в кармане злополучное кольцо. В отличие от прорицаний глупые рождественские гадания, тем более, на пироге никогда не бывают правдивы. Чёртова Минерва. Заставила его всерьёз задуматься над тем, чего Северус предпочитал не касаться даже в собственных мыслях, чтобы не отравлять себя напрасной надеждой. У них с Гермионой, видите ли, много общего. Сколько же, интересно, общего у тонкой, звонкой, свежей и невинной девицы и угрюмого, изрезанного морщинами и побитой ранней сединой мужчины, за плечами которого много смертей? Воистину Минерва ослепла, а сам Северус сошёл с ума, если решил, что между ними что-то возможно. Ещё и ленту эту дурацкую нацепил на волосы, как последний дурак.

Зайдя в гостиную, он первым же делом содрал ленту и отправил её в камин. Тонкая полоска ткани исчезла в мгновение ока. Скинув мантию, Северус тяжело опустился в кресло и уставился в весело пляшущий огонь.

А с другой стороны…

После почти-смерти его чувства начали выходить из-под контроля. Волдеморт был мёртв, долг памяти Лили отдан, и никакого другого сдерживающего фактора для них больше не существовало. Северус стал испытывать то, что, казалось бы, давно уже разучился испытывать. Сожаление. Возмущение. Несогласие, в конце концов. Какого Мордреда он должен отказываться от кого-то или чего-то, если Минерве с сотоварищами вздумалось наплевать на чужое личное пространство? Какого Мордреда Северус должен оглядываться на мнение коллег, Поттера, Министерства, всего семейства Уизли, ещё кого-нибудь? Сколько в принципе можно уступать и почему сейчас тоже, если ему действительно нравилась эта девушка? В конце концов, Северус слизеринец или кто? А плох тот слизеринец, который не умеет добиваться своего.

На ужин к Поттеру Северус, само собой, отправился. Этот вопрос даже не обсуждался и совсем не потому, что лучше было перетерпеть один вечер, чем потом весь год справляться с обидами что Минервы, что Поттера. Решив продолжить тенденцию к изменениям, он облачился в тёмно-синий сюртук с лёгкими серебряными узорами по манжетам и отворотам и такого же цвета мантию. Пришлось озаботиться и подарками — не идти же на праздник с пустыми руками. С Поттером было проще всего, парню предназначалась походная аптечка качеством и наполнением в разы лучше той, что стандартно выдавалась в Министерстве. Мальчишка пожелал стать аврором, ему с таким родом деятельности без аптечки никуда, иначе переберётся в Мунго на постоянное место жительства. Формально Поттер являлся единственным главой дома (несмотря на то, что мисс Уизли, шокируя общественность, переехала к нему до свадьбы), так что преподносить что-либо Уизли было необязательно, но Северус всё же сварил парочку косметических зелий — для младшей и для Молли. Тратить ингредиенты и время на мужскую часть их семьи абсолютно не хотелось, так что на этом с подарками для Уизли Северус и закончил, решив не терзаться угрызениями совести. Предназначавшуюся Минерве бутылку коллекционного шотландского виски Мерлин знает какого года Северус отправил ей с домовиком ещё в школе, а Кингсли... Кингсли обойдётся. У него должность Министра магии в кармане, чем не презент? С Гермионой вышло намного сложнее. Слизеринская натура требовала воспользоваться моментом и заслужить новую порцию внимания от девушки, особенно в присутствии рыжего недоумка, которого, памятуя о его побеге во время похода за крестражами, Северус и за мужчину не считал. Но что ей подарить? Почти рабочие встречи не оставляли возможности изучить Гермиону лучше, а преподносить книги было слишком банально.

Итогом мучительных размышлений стало то, что Северус вновь встал к котлу, однако не ради зелья. В последний раз он делал духи для Лили на её пятнадцатилетие, но знания остались, а руки всё помнили. Единственное, что Северус сомневался, не будет ли это слишком личным подарком, всё же они не выносили свои взаимоотношения на суд общественности... да и не было никаких взаимоотношений, так, несколько дружеских разговоров и слегка выбивающаяся из этого стиля встреча по поводу рождественских украшений.

В Блэк-хаус он прибыл камином, благо Поттер с Кричером пришли к некоему пониманию, и старый эльф держал камин в прежней безукоризненной чистоте. Правда, вышагнув из пламени, Северус в первый момент не понял, где очутился. Прежний Блэк-хаус был мрачен, под стать своему имени и истории, а малая гостиная (это же она, нет?) оказалась полна ярких красок. Светлые обои, светильники вместо старых закопчённых, так что не осталось ни одного тёмного уголка, другая мебель, украшения, развешанные везде и всюду... Кто-то в этом семействе, кто занимался преобразованиями к празднику, явно не знал меры. Дизайн резко контрастировал с тем, что сделала в его классе та же Гермиона. Если её работа радовала глаз и находиться в кабинете было комфортно, то в этой комнате Северус бы не пробыл и десяти минут.

Встретил его Кричер и, услужливо склонившись, забрал зимнюю мантию, затем вернулся и получил уже подарки для хозяев и Гермионы. Северус остановил вознамерившегося исчезнуть домовика и буквально впихнул в тощие лапки старый потрёпанный блокнот, на чёрной обложке которого, кроме герба и девиза Блэков, были вытиснены ещё инициалы «Р.А.Б.».

— Тетрадь хозяина Регулуса, — благоговейно прошептал Кричер, и его большие, навыкате, глаза моментально наполнились слезами.

— Просто хотел поблагодарить за то, что спас меня, — неловко произнёс Северус, которому стало искренне жаль этого домового эльфа.

Из членов семьи Блэк, которых Северус знал лично, именно Рега Кричер любил больше всех, практически боготворил его. Увы, младший Блэк умер одним из первых. Все умерли. В старом магическом доме, который ассоциировался у Северуса с настоящей магией, природной, сырой, не отягощённой нормами последних лет, распоряжались пришлые люди. Ну и что, что Поттер по крови на какую-то часть Блэк? Кровь же не передаёт ни знания, ни воспитание, ни отношение. Казалось бы, Блэки с их репутацией исконно тёмного семейства должны были у него прочно ассоциироваться с Волдемортом (а до своей смерти что Орион, что Вальбурга его поддерживали), и тогда вовсе не следовало грустить о потере такого родового гнезда, однако Северус всё же скучал по прежнему Блэк-хаусу. Возможно, ещё и потому, что тогда он был молод, Регулус жив, и они оба понятия не имели, в какую бездну приведёт их путь сторонников Волдеморта.

— О, здравствуйте, профессор, — в малую гостиную зашёл Поттер. Северус удивлённо уставился на парня, который выглядел вполне пристойно. Не то чтобы он ожидал увидеть Поттера в магловской футболке или нечёсаного, но смокинг и официального кроя брюки всё же не вязались ни с обычным обликом Поттера, ни с его стилем жизни. — Кричер? Ты чего?

— Гость хозяина Гарри подарил Кричеру вещь хозяина Регулуса, — проскрипел домовик, шмыгая носом и прижимая к себе блокнот как величайшее в мире сокровище.

Поттер, непонимающе приподняв брови, обратил вопросительный взгляд на Северуса. Пришлось пояснить, чтобы этот оболтус не придумал ещё что-нибудь, как было с Лили:

— Кричер вытащил меня из горящей хижины. Я считаю себя обязанным. Или вы, как и многие другие, полагаете, что благодарность мне чужда?

— О. Ну, нет, сэр, — заметно смутился парень. — Просто я впервые вижу, чтобы Кричера что-то так проняло.

Старый домовик и вправду пребывал будто не в этом мире. Он бережно поглаживал тетрадь самыми кончиками пальцев, что-то бормотал, а по его щекам нескончаемым потоком струились слёзы. Даже когда Кричер поднял голову и посмотрел на Поттера, взгляд у него всё равно был отсутствующим.

— Ты, это... иди, Кричер. — Судя по всему, Поттеру явно стало неловко. Северус задумался: неужели он, водивший тёплую дружбу с малфоевским домовиком Добби, не додумался собственному эльфу подарить хотя бы крошечный презент на Рождество? Или его задело, что Кричер так расчувствовался по кому-то другому? — Я как-нибудь сам дальше.

— Вы бы ещё больше вещей из дома выкинули, Поттер, — заметил он парню, когда эльф с хлопком исчез, — тогда бы и не такому удивлялись. Этот домовик служил прадеду вашего обожаемого крёстного. Думаете, ему приятно было наблюдать, как родной дом превращается вот в это? — Северус обвёл рукой гостиную и поморщился. В безвкусице кричащих украшений определённо чувствовалась рука Молли Уизли или её дочери.

Поттер почесал затылок.

— Я согласен, выглядит не очень. Как будто все-все коробки с украшениями, что поколениями копились, вывалили сразу в одном месте. Я бы, может, так и не сделал, однако... — мальчишка грустно улыбнулся, — знаете, я Рождество стал нормально праздновать, только когда в Хогвартс поступил, а до того Дурсли меня вечно запирали в чулане. Джинни тоже не особо радостно было, денег не хватало вечно. Она не жаловалась, вы не думайте, но я же всё понимаю. Поэтому не стал мешать. Пусть порадуется, мне не жалко.

Северус прикусил язык, удерживая новые ядовитые комментарии. Во-первых, прошло то время, когда он, приходя в этот дом, без зазрения совести проезжался по умственным способностям всех в нём присутствовавших, а, во-вторых, после комментария Поттера ехидничать не хотелось. В чём-то мальчишка был и прав... Северус вновь покосился на гирлянды, букетики из остролиста и ветки омелы, обильно перемежавшиеся шариками, лентами, флажками и гирляндами, и очередное желание закатить глаза и высказаться подавил в зародыше.

Пережив приветствие от Молли Уизли и от засиявшей Минервы (тут уже не закатить глаза не получилось), он присоединился к неспешной беседе в гостиной. Все были практически в сборе (из большого рыжего семейства, кроме Молли и Артура, присутствовали только двое самых младших детей), ждали Кингсли и, как ни странно, Гермиону. Северус удивился про себя: вот уж чем-чем, а любовью к опозданиям девушка не отличалась, напротив, она чаще всего приходила раньше, чем требовалось. К тому же, рождественский ужин с лучшими друзьями — это вообще не то, на что ей могло хотеться не прийти вовремя. Если, конечно, между Гермионой и рыжим недоразумением, которое травило байки из аврорской учебки, не замечая, что они никому неинтересны, не произошло ничего из ряда вон. Северус внимательнейшим образом прислушивался, чтобы, не дай Мерлин, не всплыло произошедшее недавно на праздничном ужине в Хогвартсе. Видимо, сделанное Минерве внушение подействовало, потому что она ни словом не обмолвилась, и беседа даже ни намёком не вильнула в сторону его персоны. Что останавливало Молли, он не знал и знать не хотел, главное, что она молчала, а ведь могла разродиться той ещё тирадой, Альбус позавидовал бы. Джинни и младшему Уизли, определённо, меньше всего хотелось обсуждать персону своего самого нелюбимого преподавателя. Если единственная дочь Молли и Артура ещё была мила и вежлива, как и подобало будущей хозяйке дома, то на лице третьего участника Золотого трио явственно читалось «А он что тут забыл?» в те минуты, когда Рон Уизли вспоминал, что не один в комнате.

Собеседником Северуса невольно стали Артур и, как ни странно, Поттер, но если номинальный глава семейства Уизли больше слушал и поддакивал, то Поттер умудрился довольно долго поддерживать осмысленный диалог на тему Министерства и будущих реформ. Северус не показал этого, но для него стало большим откровением, что национальный герой искренне надеялся избежать участия в той просветительской деятельности, которую по наущению Кингсли вёл «Пророк», объясняя простым волшебниками предстоящие перемены. Не хотел, чтобы на него вновь возлагали большие надежды, так выразился парень. Что-то в этом было. Общественность привыкла видеть Поттера непременным атрибутом достижения какой-то важной цели, но если с Волдемортом этому имелось обоснование, то обещанные Кингсли изменения — исключительно инициатива Кингсли. Парню же оставалось только посочувствовать. На самом деле, даже если его имя никоим образом не будет упомянуто в одной строчке с будущими реформами, всем будет плевать. Поттер никогда и никому не докажет, что не имеет к ним отношения.

Гермиона появилась, когда до времени, указанного в приглашении, оставалось всего минут пять. Она прошла, как и Северус, через камин и совершенно незамеченной: видимо, Кричер до сих пор никак не мог оторваться от своего подарка.

— Милая моя! — всплеснула руками Молли, сидевшая аккурат напротив прохода из малой гостиной. — Гермиона!

Та, смущённо улыбаясь, скинула заснеженный капюшон тёмно-синей мантии, и Северус, приподнявшийся было для приветствия, засмотрелся. Девушка встала невероятно удачно, перед большим, на восемь свечей, канделябром, и его оранжевый свет залил меховую оторочку её капюшона разноцветными искрами, создав вокруг лица своеобразный ореол. Только всё равно её глаза и улыбка сияли гораздо ярче. Разодетые в праздничные наряды Молли и Джинни Уизли и рядом не стояли.

— Ну как же так, такую красавицу и никто не встречает, — продолжала сокрушаться Молли. — Где этот негодник Кричер? Я ему задам!

— Не нужно, мэм, всё в порядке, я ещё в состоянии сама о себе позаботиться. — Гермиона скинула мантию, оставшись в синем платье в пол. Скромное, с эдаким подобием белой блузы вместо декольте, оно подчёркивало её точёную фигурку, обычно спрятанную за магловскими кофтами и джинсами, как нельзя лучше.

Северус засмотрелся вновь, ощутив довольно болезненный укол, даже не укол, удар по гордости и самомнению. И этой-то девушке он всерьёз полагал чем-то понравиться?

— А, это, привет, Гермиона, — несколько неуверенно, с запинкой произнёс младший Уизли, уставившись на неё во все глаза, и Северуса каким-то неведомым ему заклинанием, не иначе, вздёрнуло на ноги.

— Похоже, это я оставил Блэк-хаус без домовика на неопределённый срок.

Немного удивившись, Гермиона всё-таки передала ему свою мантию.

— Подрабатываешь, Северус? — крикнула вслед Минерва.

— Раз никто больше не в состоянии встретить гостью, то да.

Джинни Уизли, очевидно, приняла это замечание на свой счёт, как хозяйки дома, потому что мучительно покраснела до самых кончиков ушей. Вкупе с жёлтого оттенка платьем смотрелось это... не ужасно, не стоит так говорить о молоденькой-то девушке, но да, некрасиво. Что поделать, такая особенность, некрасиво краснеть, досталась ей от природы. А вот тот, кому Северус и адресовал претензию, Рон Уизли, не сразу понял, зато, когда сообразил, тоже налился неприятной краснотой, как и сестра. Минерва многозначительно хмыкнула, впрочем, тут же сделав вид, будто ничего и не было. Один Поттер взирал на всё это с огромным, просто гигантским любопытством, никак, впрочем, не комментируя.

— Спасибо, сэр, но вам не стоило утруждаться, — с улыбкой встретила его Гермиона по возвращении.

— Не скромничайте, мисс Грейнджер, мне это совсем не в тягость.

— Пожалуй, пойду проверю, как дела с ужином, — вдруг громко оповестила всех Молли, — Джинни, детка, помоги мне. Рон, а что ты сидишь? У тебя же гостья, развлеки её, в конце концов.

Северус изумлённо вскинул брови от этого «у тебя же гостья», ощущая, как из глубины души полыхнуло жаждой убийства. Рука инстинктивно потянулась к волшебной палочке, чтобы наградить рыжего парочкой проклятий собственного изобретения, позаковыристей и поунизительней. Инстинкт бойца, бросивший его навстречу Гермионе, не подвёл, что-то тут планировалось, раз уж Молли чуть ли не открытым текстом подталкивала своего сыночка к девушке.

— Я что-то пропустил? — осведомился Северус светским тоном. Он дождался, когда сядет Гермиона — она выбрала ту же софу, где сидела Минерва, — и с видом триумфатора опустился в единственное стоявшее кресло рядом. Рон Уизли как находился на другом конце гостиной, так и остался, а с его места «развлекать гостью», как выразилась Молли, было весьма проблематично. — По-моему, гостей приглашал мистер Поттер, то есть, мы все, — он в упор посмотрел на Уизли и сделал особое ударение на этом слове, — его гости.

Теперь до рыжего недоумка гораздо быстрее: покраснел он ещё качественнее и интенсивнее, даже рот открыл, но возразить что-то достойное не смог. Наверное, ничего, кроме ругани, в адрес Северуса у него не имелось, либо его пыл остудил Поттер, который кивнул и сказал:

— Ага.

И всё, этого короткого слова оказалось достаточно, чтобы Северус почувствовал себя победителем. Он ещё раз одарил младшего Уизли самым тяжёлым из своих взглядов, добившись, что тот с неразборчивым бурчанием отвёл глаза в сторону, что уж говорить о каких-то поползновениях в сторону Гермионы. Ещё чего не хватало! Чтобы этот недоумок, у которого единственная извилина в мозгу получена во время тренировки в аврорском корпусе от удара, и лез к ней? Северусу было фантастически всё равно, разгадали ли остальные его манёвр (судя по усмешкам, Минерва и Поттер точно разгадали) и что подумали. Пусть рыжий придурок, занимавший сейчас приличное положение исключительно потому, что когда-то удачно подсуетился с дружбой, держится и свою мамашу держит подальше от Гермионы! Северус прекрасно понимал, что на фоне молодого и известного парня, тоже героя войны, никоим образом не конкурент, но внутри аж жгло от необходимости поставить на место наглеца, чтобы он не смел ни головы поднять, ни просто заикнуться. Обвивая сердце и обнажив ядовитые клыки, подняла голову и угрожающе шипела гигантская кобра, а сочившийся с её зубов яд разъедал похлеще царской водки.

Это извращённое, низменное, но горячее чувство буквально за секунды разрослось до такого состояния, что Северус был в шаге от того, чтобы наградить соперника каким-нибудь проклятием невербально. Его не остановили бы ни присутствующие в гостиной маги, ни сама Гермиона, которая бы вряд ли подумала о нём что-то хорошее после нападения. Повезло, что Минерва вовлекла Гермиону в светскую беседу, а его самого о какой-то глупости в очередной раз спросил Поттер. Северус не расслышал и, обуреваемый эмоциями и жаждой уничтожения, даже забыл привычно съязвить, чтобы просьба повторить вопрос не прозвучала слишком уж глупо, но мальчишка и ухом не повёл. Если бы Северус не знал его (и его родителей, всё же наследственность никто не отменял) так хорошо, то решил бы, что Поттер, упаси Мерлин, на его стороне.

Чтобы немного успокоиться, Северус нарочно не вмешивался в разговор Минервы с Гермионой, хотя было из-за чего. Эта коварная женщина, которой самое место было на Слизерине, а она затесалась в львятник, уговаривала девушку после окончания Хогвартса вернуться в качестве преподавателя или ассистента. Видите ли, Минерва давно уже искала помощника, который взял бы на себя преподавание трансфигурации младшим курсам. Несомненно, у Гермионы имелся талант к этой науке, а уж то, что она шесть лет заставляла учиться таких бестолочей, как Поттер и Уизли, свидетельствовало ещё и о выдающихся умениях педагога, но привязывать девушку к Хогвартсу... Или он уже, заведённый замечанием Молли, видел то, чего на самом деле не было, а Минерва искренне не хотела, чтобы девушка тратила свою юность на борьбу с чиновничьим аппаратом в Министерстве, получая галлоны грязи от неблагодарной общественности. Хотя, если говорить откровенно, преподавательство — тоже не лучшая затея. Практически рабство за сущие гроши и нелюбовь толп малолетних личинок волшебников. То ещё занятие для молодой девушки.

Слава Мерлину, неловкая ситуация разрешилась с появлением Кингсли. Этот медведь с гордым «Начальство не опаздывает, оно задерживается» явился ровно за минуту до указанного в приглашении времени и поприветствовал всех не по-министерски мощными и крепкими объятиями. По крайней мере, Северусу показалось, что рёбра у него ощутимо скрипнули. Он проследил, как этот министерский мужлан раскланялся с Гермионой: её Кингсли обнял всё же бережнее, как и МакГонагалл, — но желания открутить потенциальному сопернику голову не пришло. Ясно, значит, дело не в том, что этот солдафон занимал должность Министра, трогать которого было всё-таки нежелательно для жизни. Так что, когда Поттер, получив отмашку от Кричера, пригласил всех к столу, Северус хмыкнул:

— Не стой столбом, Кингсли, — и подал руку Минерве.

Он бы с большим удовольствием сопроводил Грейнджер, но Кингсли оказался ближе к ней. Ничего, главное, что не рыжий. В какой-то момент Северусу показалось, что Рон Уизли и не слишком-то рвался ухаживать за своей бывшей девушкой, но эта мысль просуществовала недолго, полностью задавленная жгучей, до нервной трясучки, яростью, стоило младшему Уизли попасться ему на глаза. Артур так сильно не раздражал, однако его сын и Молли, когда выглянула из столовой... Сравнить это чувство можно было лишь с тем, которое Северус испытывал к Поттеру-старшему, демонстративно увивавшемуся вокруг Лили, пока она ещё общалась с Северусом. Тогда бешенство точно так же отключало разум, оставляя одни голые инстинкты, превращая Северуса из расчётливого хитрого слизеринца в упёртого гриффиндорского барана. Он повзрослел, научился вроде бы неплохо контролировать себя, но едва речь заходила о шествовавшей впереди девушке, на которую покушались какие-то…

— Минерва, прошу меня извинить, — он осторожно высвободил руку и, сопровождаемый её понимающим «Конечно, Северус», отошёл в первую попавшуюся комнату.

До неё ремонт ещё не добрался, помещение как было тёмным и немного затхлым, так и оставалось, несмотря на обильное освещение. Сосчитав до тридцати и немного успокоив дыхание, Северус тихо позвал:

— Кричер.

Была надежда, что домовик Поттера после сегодняшнего подарка станет к нему более благосклонен и не откажется выполнить одну просьбу. Так и получилось. Явившийся Кричер уставился на Северуса, некогда презренного полукровку в глазах всех членов рода Блэк (кроме Рега), с искренним обожанием в глазах.

— Что хочет важный гость хозяина Гарри?

— Можешь сказать мне, что запланировала... — Северус запнулся, не зная, как обозначить статус Молли (а то, что это она приложила руку к происходящему, было очевидно), и решил сказать, как есть: — миссис Уизли на этот вечер?

Веры в благородность у некоторых представителей Гриффиндора Северуса лишился уже давно, так что, увы, не удивился тому, что его подозрения оказались небезосновательными, Молли и вправду решила воспользоваться праздничным ужином в своих целях, причём, уже знакомым Северусу способом. Одним из блюд стола должен был стать собственноручно приготовленный Молли рождественский пирог, в который она положила два кольца.

— Два... — протянул Северус, без труда догадавшись, почему столько и для кого.

Одно — для Поттера и своей дочери. Джинни Уизли жила с мальчишкой одной семьёй, но, несмотря на многочисленные публикации на эту тему и разнообразные слухи, не было ни намёка на помолвку и свадьбу. Молли решила поторопить события? Очень может быть. Уж пора бы застолбить выгодного жениха, пока другие не увели: на курсы авроров хоть и немного девушек поступало, но всё-таки они там были, конкурентки. Второе же кольцо предназначалось либо Гермионе, либо её, упаси Мерлин, потенциальному жениху. Только подумав об этом, Северус заскрежетал зубами с такой силой, что чуть не лишился парочки из них. С пальцев неконтролируемо посыпались искры — настолько негодовала его магия, не желая признавать то, что он только что узнал. Кричер загасил отдельные, успевшие долететь до пола огоньки, и Северус, опомнившись, оценивающе посмотрел на него. Согласится ли домовик провернуть одно небольшое дельце? Технически Молли для Кричера никто, эльф даже питал к ней неприязнь, помня, как она командовала чисткой дома и выкинула многие вещи прежних поколений семьи. Вряд ли эта нелюбовь прошла, Кричер слушался Молли, лишь потому что ему Поттер приказал. Северус ухмыльнулся. Он не собирался пускать ситуацию на самотёк. Пускай Молли для своего сыночка ищет другую партию, а Гермиона... на мгновение прикрыв глаза, он представил себе эту пару: она, решительная, смелая, утончённая, скромная и просто прекрасная — и бритый почти под ноль кадет Уизли с его вечно туповатым выражением лица, вконец обленившийся и Мордред знает как одетый. Воистину красавица и чудовище!

Интересно, получалось, что Молли не в курсе, что пара рассталась? Или это хитрый план, чтобы их помирить? Ревность той самой змеёй впилась в сердце, и её яд, Северус чувствовал, с током крови нёсся по сосудам, подчиняя его себе полностью. Но он, слава Мерлину, уже не тот сопливый пацан, который не мог придумать ничего лучшего, кроме как кинуться в драку с Поттером.

— Кричер, — медленно проговорил он со злорадной улыбкой, и домовой эльф с готовностью прислушался, — мне нужна твоя помощь. Надо сделать кое-что... на благо твоего хозяина.

Когда Северус вернулся в столовую, то получил ещё одно подтверждение, что Молли очень хотела помирить своего сына с Гермионой: она усадила девушку между ним и Джинни. Сам Северус оказался на другом конце стола, рядом с Минервой и Кингсли. Предсказуемо. Он не стал спорить, молча заняв приготовленное ему место. По лицу Гермионы заметно было, что её не очень-то радовало вынужденное соседство, ведь Уизли, даже перешагнув порог совершеннолетия, так и не научился правильно вести себя за столом. Слава Мерлину, не чавкал и не разговаривал с набитым ртом, уже прогресс, хотя, возможно, это потому что Северус при любом удобном случае кидал на него один из своих фирменных убийственных взглядов. Северус знал их силу: если уж самым страшным и преданным лорду боевикам из Пожирателей становилось не по себе, что говорить о недоросле, который в аврорской школе без году неделя, а уже мнил себя героем. За Джинни и Гермионой ухаживал, подавая им блюда, Поттер, которого как будто забавляло всё происходящее за столом. Напрасно Молли призывала сына активнее участвовать в разговоре, ей самой пришлось отдуваться, и мало-помалу она заняла собой всю беседу: у Минервы выспрашивала рецепты блюд, которые подавались за праздничным столом в Хогвартсе, у Кингсли интересовалась сроками предстоящих переговоров с гоблинами по поводу ссуд под сниженный процент, Северус же удостоился вежливого и крайне осторожного вопроса, останется ли он преподавать в Хогвартсе после окончания учебного года.

Минерва тут же больно пнула его под столом в голень.

— Я понимаю, Молли, ты нечасто общаешься с Северусом, но что тебя сподвигло на такую мысль?

— Правда, Хогвартс и профессор Снейп, по-моему, неотделимы, — хихикнул Поттер. — Хотя, положа руку на сердце, в учебке вас не хватает, сэр. Тогда бы мы все знали зелья назубок, от и до.

— Что значит «знали бы зелья назубок»? — отложив приборы, Кингсли обвёл всех сердитым взглядом. — Гарри, у вас там что, с учёбой проблемы? Почему я только сейчас об этом узнаю?

— Ну, нет, какие проблемы? — заюлил рыжий, у которого прорезался голос, бросая на приятеля негодующие взгляды. — Никаких проблем! Нормально мы учимся, Кинг, а...

— Сатченс в зельях понимает только то, что это — зелья, — с потрохами сдал одного из наставников Поттер, — я больше по школьным учебникам вспомнил и от Гермионы узнал, чем от него. Нам на службе надо уметь действовать автоматически, но научимся ли мы этому к концу курса, большой вопрос…

— Поразительно, что вы это понимаете, мистер Поттер. Боюсь, как бы в румынском заповеднике драконы не передохли после такого. — Гермиона тихо хихикнула, и Северус, быстро глянув в её сторону, позволил себе улыбнуться краешком губ. Ей понравилась эта крошечная шпилька в адрес рыжей семейки. — Кингсли, господин Сатченс, к твоему сведению, Ж.А.Б.А. по зельям не сдавал. Точнее, в Хогвартсе я не допустил, он пытался потом сам, но провалился все четыре раза. А вам, мистер Поттер, давно уже следовало доложить Робардсу, а не дожидаться встречи с Министром, чтобы решить этот вопрос. Субординацию ещё никто не отменял.

— Думаете, я не докладывал? Не раз говорил, а он только рукой машет.

— Убью! — Кингсли со всей дури стукнул кулаком по столу, от чего приборы звякнули. — Убью, воскрешу и снова убью за такие штучки.

— Кинг, некромантия давно уже запрещена, — сказала ему Гермиона, посмеиваясь.

— Соберу Визенгамот, пусть дадут разрешение на разок, — парировал тот. — Министр я или нет? Нет, ну как такое называется? Почему я всё должен держать под личным контролем? Стоит только отпустить, как никто ничего не делает нормально! Робардс что, не понимает, что с такими знаниями весь молодняк просто перетравится после первой же серьёзной заварушки?

— Естественный отбор, — философски пожал плечами Северус, — не скажу, что я буду сильно этим расстроен.

— Жестокий ты, Северус.

— Отнюдь, Минерва.

— А я согласен с профессором. Кстати, сэр, может, вы прочитаете у нас пару лекций? Или не пару. — По тому, как лукаво Поттер смотрел на него из-за очков, Северус сообразил, что сей маленький спектакль был подготовлен парнем уже давно и сейчас просто разыгран как по нотам. Даже Гермиона смотрела на приятеля, развеселившись, один Уизли дулся.

— Увольте, мне хватает моих учеников. Сажать себе на шею ещё с десяток великовозрастных балбесов я не испытываю ни малейшего желания, по крайней мере, сейчас.

— Двойная оплата, Снейп, — мрачно произнёс Кингсли, подумав. — Ты ж знаешь, если у кого и хватит мозгов удержать в узде этих пацанов и чему-то их научить, то только у тебя.

Северус промолчал почти демонстративно, наслаждаясь вкусом традиционного ростбифа, который только что подал Кричер. Выходка Поттера была очень интересной. Парень наконец признал, что Северус умел вдолбить знания так, что даже у самых неспособных к зельям они от зубов отскакивали. Приятно. Тем более, приятно, что Поттер всё это сделал при Гермионе. Посуленные Кингсли деньги — тоже приличный куш, в Аврорате никогда не скупились на оплату, а вообще Кингсли не раз заявлял, что, в отличие от своих предшественников, не намерен экономить на безопасности. Может, стоило согласиться? Курсанты аврорской школы — не ученики Хогвартса, с которыми приходилось сдерживать себя в методах обучения и наказания.

— Это ещё как посмотреть, — внезапно выдал Рон Уизли, сжав приборы в кулаках, — мы же все в Хогвартсе у него учились, и что-то это не помогает зелья в аптечке друг от друга отличать.

— Те, кто в Хогвартсе действительно учился, мистер Уизли, всё прекрасно отличают. Спросите у вашего друга, он, кстати, мой подарок оценил. А кто приходил на зельеварение тупо отсидеть урок, — Северус развёл руками, — виноваты сами.

— И потом, Рон, курс зелий Хогвартса и курс для бойцов Аврората — это совершенно разные вещи, — неожиданно поддержала его Гермиона. — Вряд ли нас в школе учили, какие зелья можно применять, если в тебя после взрыва воткнулся осколок тёмномагического артефакта восемнадцатого века, который никто не видел уже пятьдесят лет и ничего не знает про его действие. Мне было очень трудно найти про это информацию, а профессор, я уверена, ещё и не о таком расскажет.

— Именно, мисс Грейнджер, именно, — кивнул Северус, получив улыбку от неё в ответ. Младший Уизли, набычившись, покраснел опять, но промолчал, видимо, догадавшись, что его умозаключения на данный момент никому неинтересны. — Я подумаю, Кингсли, и дам тебе ответ до конца каникул. А вы, мистер Поттер... что-то мне подсказывает, что вы не зря завели разговор за этим столом, я прав?

— Правы, сэр, — охотно подтвердил тот. — Когда бы я ещё смог уговорить вас выслушать про работу на Аврорат, чтобы вы меня не обшипели и не убежали?

— Очень по-слизерински, мистер Поттер, — Минерва наигранно покачала головой, но её глаза задорно сверкали. — Я разочарована.

— Не расстраивайтесь, мэм. Я разве не рассказывал, что Шляпа предлагала мне поступать в Слизерин?

Вообразив себе, что бы тогда было, Северус изменился в лице.

— Мерлин всемогущий!

— Вот-вот! Так что, похоже, что-то змеиное было во мне с самого начала, только я этим пользоваться научился уже в более-менее осмысленном возрасте, — закончил Поттер, уделив наконец внимание своей порции ростбифа. — Это не так-то уж и плохо. Хитрость вообще помогает жить, оказывается.

— Ну о чём вы говорите? — внезапно возмутилась Молли. — О чём вы говорите за праздничным-то столом?

Про неё, надолго замолчавшую, едва началось обсуждение аврорской школы, уже успели позабыть, поэтому, когда Молли встряла невпопад со своим замечанием, недоумённо замолчали все, включая даже её собственных дочь, сына и мужа. Реакции Артура Северус удивился ещё больше, ведь он за ужин вообще не проронил ни слова, как будто его и вовсе за столом не было.

— А о чём, по-твоему, Молли, мы должны говорить? — постарался как можно любезнее осведомиться Северус.

Пока та молчала, злость из-за её шитого белыми нитками плана его не беспокоила. Северус заставлял себя просто не думать об этой настырной и не очень умной женщине (хотя при этом он нисколько не умалял её достоинств), сосредоточившись на том, чтобы не ударить в грязь лицом перед Гермионой. Однако стоило Молли влезть, и он вновь почувствовал вскипевшее раздражение, даже зная, что у неё уже ничего не получится. Сама ситуация злила. Праздник совсем не место для козней и подковёрных игр, с какой бы благой целью они ни задумывались. Да и разве можно назвать благом сводничество Гермионы с этим... не особо выдающимся магом, прости Мерлин? И Поттер, наверное, иначе представлял первое Рождество после войны и в собственном доме. Северус тоже. Он не понимал, как это работало, но чувствовал себя поразительно спокойно и комфортно, пока они обсуждали ту же пресловутую учебку Аврората, чем когда вмешивался кто-то из рыжей семьи с показательной заботой.

— Всяко уж не о работе и не о службе.

— Так ты же сама подняла эту тему, спросив Северуса о Хогвартсе, — удивилась Минерва.

— А потом я подключился. Получилось, кстати, удачно, спасибо за идею, Герми.

Переведя взгляд с Поттера на Гермиону, Кингсли помолчал, потом хмыкнул и расплылся в довольной улыбке.

— Возьму на вооружение, ребята, против особо несговорчивых.

Северус не смог промолчать, почувствовав, что взгляды большинства присутствовавших вновь скрестились на нём.

— Не думай, что со мной у тебя это получится во второй раз, Кингсли. Не расплатишься.

Тот оглушительно расхохотался.

— Я учту!

Реакция Кингсли удивительным образом разрядила атмосферу, которая после неудачного выступления Молли сделалась не праздничной, а неловкой. Джинни даже выдохнула с облегчением и втянула Поттера в обсуждение, где им непременно нужно побывать во время рождественских каникул, пока она не вернулась в Хогвартс. Кингсли, слава Мерлину, взял в оборот Артура, а Минерва же вернулась к своей прежней теме — уговариванию Грейнджер вернуться после выпуска в Хогвартс в качестве сотрудницы, только уже более настойчиво и открыто.

— Это ещё зачем? — нахмурилась Молли, уловив наконец суть их разговора. — Молодой девушке запирать себя в старом замке! Нужно личную жизнь строить, семью создавать.

При первых же словах этой настырной... мадам Северус пригвоздил младшего Уизли взглядом к стулу, чтобы и не вздумал вмешиваться, а ещё невербально и без палочки наградил лёгоньким проклятием из арсенала Блэков (спасибо, Рег, братишка!), заставлявшим волшебника сквернословить всякий раз, когда он захочет что-либо сказать. Мелочь, сущая ерунда по сравнению с тем, что ему на самом деле хотелось сотворить с имбецилом, посмевшим положить глаз на Гермиону.

— Вот и Ронни так думает, правда?

«Ронни» выглядел удивительно несчастным. Северус испытал глубокое моральное удовлетворение, когда тот буркнул что-то себе под нос, понял, что сказал, и заткнулся окончательно. Аллилуйя! Правда, после этого Северус поймал на себе внимательный взгляд Гермионы и понял — она догадалась. Мордред! Но прежде чем страх ударил ему в голову, понудив совершить ошибку, девушка ещё раз глянула на него снизу вверх из-под ресниц и спрятала улыбку за бокалом вина. Это что, было одобрение?

— Мне кажется, Молли, что мисс Грейнджер — взрослая и самостоятельная девушка, которая сама может решать, чем ей заниматься по жизни, — сказал он, чтобы позлить эту женщину, которая сильно упала в его глазах своими сегодняшними заявлениями. — Мистеру Поттеру ты же вряд ли что-то советовала.

— Скажешь тоже! Это же Гарри, все знают, что ему прямая дорога в Аврорат. А Гермиона в нашем мире новенькая, ей никак нельзя без советов.

— Миссис Уизли, правда, пусть Гермиона сама озвучит своё решение, а? — вмешался Поттер. В другое время Северус бы отчитал нахала за то, что перебил старших, но сейчас мысленно ему поаплодировал.

— В самом деле, мисс Грейнджер, вы у нас просто нарасхват, — подхватила Минерва. — Приоткройте же завесу тайны, чем вы выбрали заниматься в будущем. — Тут она подмигнула и заговорщицки понизила голос: — Надеюсь, это всё-таки трансфигурация.

Гермиона отложила приборы и промокнула кончики губ салфеткой. Она больше не улыбалась, выглядела серьёзной и сосредоточенной, но всё равно невероятно милой, особенно когда, заговорив, автоматически начала накручивать на палец локон, выбившийся из причёски.

— Конечно, я хочу семью, но позже, в будущем. Это большая ответственность и много времени, а у меня большие планы на ближайшие несколько лет. Насчёт вашего предложения, профессор МакГонагалл, мэм...

— Можно просто Минерва, милая.

— Мне интересна трансфигурация, но я не хотела бы преподавать её.

Недовольная её предыдущими высказываниями Молли заметно оживилась.

— Если быть честной, я бы попросилась в ученицы к профессору Снейпу, — продолжила Гермиона. — История с моими родителями многому меня научила, и я… знаете, я поняла, что хочу всё же помогать людям, спасать их, а не учить и не сочинять законы. Для этих целей и без меня хватает достойных волшебников, но вот достойных колдомедиков — мало. А без статуса как минимум подмастерья по зельям в колдомедицине нечего и делать.

— Да ты у нас популярен, Снейп! — хохотнул Кингсли, от души приложив его своим кулачищем по плечу.

Сам Северус за эту минуту, что она говорила, пережил такие яркие вспышки диаметрально противоположных эмоций: от эйфории до жесточайшего разочарования, — что фамильярности Кингсли и не заметил. Ощущения от того, что Гермиона предпочла бы его предмет трансфигурации и другим магическим занятиям, были сродни взрыву сверхновой, и выпрямиться захотелось, и незадачливых коллег-конкурентов окинуть презрительным взглядом, и самой Гермионе сказать... Однако сказать оказалось нечего, всё растворилось от пришедшего осознания, что девушка хотела попасть к нему в ученики ради будущей профессии. Вот чем объяснялось всё её внимание последних месяцев. Этим, не чем-то другим.

— Я — ужасно требовательный преподаватель, — наконец медленно произнёс Северус, совладав с собой. Сейчас бы сделать так, чтобы никого, кроме них двоих, не осталось в столовой, чтобы переговорить напрямую. Мерлин, он был даже на это готов, а приходилось сдерживаться и тщательно подбирать выражения, чтобы их нельзя было истолковать двояко и использовать против него. Пусть здесь, за исключением некоторых людей, никто не посмел бы намеренно издеваться, случайные слова ранили порой куда сильнее.

— Будет тебя профессор как авроров по учебке гонять, — хихикнула Джинни Уизли, прикрыв рот рукой.

— Сомневаюсь, что профессор относится к своим ученикам или ассистентам так же, как к бестолковым балбесам, из большинства которых и состоит пока что пополнение Аврората, — сердито возразила Грейнджер. — Прости, Гарри. Ведь правда же, профессор, сэр?

— Истинная, мисс Грейнджер.

На младшую Уизли Северус старался не смотреть. Она в один миг перечеркнула всю его готовность на хорошее отношение к ней. Но и пересекаться взглядом, говорить с Гермионой стало несоизмеримо сложнее, чем в начале этого вечера или хотя бы пять минут назад.

Если до этого Северус гнал от себя мысли, что её интерес может быть сугубо практическим, то теперь после столь явного желания, намерения именно учиться... что же, наверное, ничего другого ему и не следовало ожидать? Северус знал это и прежде, правда, посчитал, что после едва не случившейся гибели изменился не только он сам, но и отношение к нему. Да, что-то изменилось, но не настолько глубоко и не совсем от тех, от кого хотелось бы. Что же, что же... Верить, что им могла в любовном плане заинтересоваться конкретно эта девушка, было, значит, невероятно наивно и глупо. Можно сколько угодно твердить самому себе, что Северус слизеринец и как слизеринец добьётся своего, но именно как слизеринец на своём горьком опыте он знал, что не всегда этого можно достичь исключительно честными методами. А пускаться на ухищрения вроде Амортенции...

— Я думаю, нам нужно обсудить этот вопрос уже после каникул, — проговорил он, стараясь не выдать собственное разочарование. — Вы обдумаете всё снова, чтобы потом не было неприятных сюрпризов.

В немедленно последовавшее «Я думала и не раз, сэр» Северус, ну, сделал вид, что поверил. Даже слабо улыбнулся, но после силы его оставили, и в дальнейших обсуждениях он уже участия не принимал. Ни вслушивался, ни на кого не смотрел и ничего не говорил. На душе стало так же муторно и безрадостно, как год назад, когда Северус понимал, что не переживёт последнее сражение Поттера с Волдемортом, и морально готовился умереть. Разница была лишь в том, что тогда не было никакой надежды, а после того, как началась новая жизнь... странно, за такой короткий срок Северус успел привыкнуть к ней и к мысли, что теперь всё может быть по-другому, и он сам будет выбирать свой путь, а не следовать тому, какой помог бы уничтожить лорда. Что он действительно сумеет просто жить, как другие, да хотя бы ту же семью завести! Конечно, Северус понимал, что это всё не будет просто так даваться ему за былые заслуги, нет, лишь в магловских сказках герои получали любовь, счастье, удачу и несметные богатства всего по мановению волшебной палочки. Магический мир в этом плане был куда более жесток… Северус вновь ощутил это на себе.

Наверное, даже хорошо, что он сейчас получил этот щелчок по носу, а не после, когда бы чувства настолько укоренились в его сердце, что вырывать их пришлось бы с болью и кровью, как случилось когда-то с Лили.

Праздничный вечер завершился как в Хогвартсе — гаданием на рождественском пироге. Северус пропустил момент, когда кто-то, скорее всего, Молли возвестил об этом; опомнился, лишь когда блюдо оказалось уже подано, и Кингсли, крякнув, громогласно потребовал:

— Я требую кусок с орехом! Мне нужно пополнять бюджет!

Все за столом оживились, и Северусу, как он ни хотел откланяться уже и уйти, пришлось тоже участвовать и даже выдавливать из себя жалкое подобие улыбки. Отличие от того, как эта глупая традиция происходила в Хогвартсе, конечно, было: профессора сами выбирали, какой кусочек съесть, а тут распоряжалась сладко улыбавшаяся Молли. Сначала она отвалила по щедрому ломтю Поттеру и своей дочке, затем одарила мужа, сына, после чего пришла очередь и Гермионы. Молли ещё накладывала последнюю порцию Кингсли, когда Джинни Уизли, разломив свой пирог, радостно взвизгнула:

— Кольцо!

Сияющая она повернулась к Поттеру, который тоже успел добраться до нестандартной начинки в предназначавшемся ему куске.

— Гарри, и у тебя!

— Как Гарри? — удивлённо произнесла Молли.

Изумление, отразившееся на её лице, было столь велико, что женщина с ним не справилась и на несколько мгновений застыла с десертной лопаткой в руке. Северус тоже, пускай это уже и не имело ровным счётом никакого значения, не стал прятаться, а зловеще улыбнулся, наблюдая за разворачивавшимся фарсом. Раздосадованная Молли перевела взгляд с Поттера, который с каким-то обречённым видом глазел на кольцо в своей тарелке, на Гермиону. Та тоже просто разломила кусочек пирога на две части и рассматривала обнаружившуюся там монетку. Потом подняла голову и улыбнулась Молли, от чего та поджала губы и попыталась так же ответить улыбкой, но получился у неё, скорее, оскал. Всё ясно. Как Северус и полагал, второе колечко предназначалось Гермионе, чтобы связать её с младшим Уизли. Тот, кстати, вытащив из теста сикль, методично уничтожал свой кусок, единственный из всех присутствовавших.

— Очень вкусно, миссис Уизли, — сказала наконец Гермиона и добавила, повернувшись к другу: — Гарри, поздравляю!

— Поздравляю! — довольно заметила Минерва, глядя, как Джинни обнимается с Поттером. — Давно пора было, вы как-то даже затянули, молодые люди.

У Северуса другое впечатление сложилось от этой сцены. Поттер был если не обескуражен итогами гадания, то не очень-то доволен. Однако ему хватило мужества, усадив Джинни обратно на место и поцеловав почти целомудренно, в щёку, торжественно произнести:

— Мистер Уизли, после ужина нам следует поговорить.

— Милая! — опомнилась Молли и принялась обнимать донельзя радостную дочь. — Гарри, сынок, я так рада! Наконец-то! Мои вы дорогие! Артур! Артур, какая замечательная новость! Наша дочь выходит замуж!

От её наигранного восторга у Северуса свело скулы, и он опустил взгляд в тарелку. Мерлин, какой ужас. Если бы он только знал… нет, всё равно поступил бы точно так же. Это не Северус, а Молли Уизли понастроила всяких планов и стремилась воплотить их в жизнь за чужой счёт, и себя выставив на посмешище, и всех остальных поставив в неловкое положение. Отвратительно. Мерзко. А ещё слизеринцев называли коварными и хитрыми гадами, ну-ну. Пусть Гермиона и не видела в нём кого-то другого, кроме наставника, но стоило представить, что сейчас бы Молли обнимала и расцеловывала ещё и её со своим младшим сыном, не слушая никаких объяснений…

— Не будешь пирог, Северус?

Нехотя он повернулся на голос и натолкнулся на мягкую, понимающую улыбку Минервы.

— Нет, благодарю покорно. Всё было настолько вкусно, что даже как-то, — Северус вновь посмотрел на счастливую семью Уизли, — аппетит пропал.

Но ради приличия он разрезал свою порцию. Нож вполне ожидаемо натолкнулся на металлический кругляш. Удача. Мда. Смешно.

— Да и я так-то сыта, но надо же уважать хозяев. О, как интересно, в кои-то веки мне достался орех. Буду надеяться, что это означает усиленное финансирование Хогвартса в следующем году, господин Министр.

— Посмотрим, — буркнул раздосадованный Кингсли, который тоже обнаружил в пироге монетку. — Эх, ну и что мне с этим везением теперь делать? Им что ли, казну министерскую поддерживать?

— Ну, учитывая, что подавляющее большинство должностей у нас теперь занимают гриффиндорцы, которые рады стараться за идею, то да, — кивнул Северус. — Учись, Кингсли. В Ордене-то тоже вкалывал за одну идею, а чем твои подчинённые лучше?

Семейство Уизли, до того момента радовавшееся, не обращая внимания на остальных гостей, постепенно расселось по местам. С лица Джинни не сходили румянец и улыбка, её мать тоже улыбалась, но менее радостно, впрочем, как и Поттер. Артур выглядел одновременно растерянным и очень гордым, ну, с ним было всё понятно, он, похоже, оказался не в курсе замысла дражайшей супруги. А вот то, что Поттер, похоже, не собирался торопиться со свадьбой, не будь этого фокуса с гаданием, Северуса покоробило. Он понимал, другое поколение, другие взгляды, да и у маглов вроде бы с нравами в последнее время становилось всё свободнее, да и потом это же мордредов Поттер! Его папаша в своё время в Хогвартсе ни одной юбки не пропускал! И всё же разочарование грызло и кусалось, и никуда от него не деться, потому что иначе пришлось бы взглянуть в глаза разочарованию совсем другого уровня, которое чёрным осадком лежало в его душе и отравляло миазмами. Но здесь уже не на кого злиться, Северус сам виноват. Ведь не ребёнок давно уже, а по степени наивности превзошёл даже гриффиндорцев.

Держать лицо удавалось плохо. С тех пор, как его жизнь перестала зависеть от умения притворяться, Северус всё чаще ловил себя на том, что не справлялся с изображением нужных эмоций или утаиванием собственных чувств. Проще было не смотреть на человека, не говорить с ним, а лучше вообще уйти, чтобы не сдать себя и не превратиться в объект для насмешек. Однако в этом случае уход с ужина означал бы окончательное поражение, его прочли бы, как раскрытую книгу. Северус бы этого не перенёс, точнее, перенёс, конечно, но окончательно возненавидел всех людей. Пришлось терпеть и дальше. Повезло, что после выходки Молли с пирогом разговор сам собой сошёл на нет: все старались как можно скорее отдать должное кулинарному мастерству Молли, а гости — ещё и откланяться. К концу ужина Северусу даже стало немного жаль Поттера: тот определённо не так представлял себе первое Рождество после победы, не с таким настойчивым сватовством и точно без неловкого молчания в завершение. Ну, что же, такова взрослая жизнь, где на одно счастье — сотня разочарований. Пора парню к этому привыкать.

— То есть, как это — домой? Нет-нет, милая, ни в коем случае? Ты собираешься в таком виде аппарировать в «Дырявый котёл», а потом ещё и по магловскому Лондону гулять? Это даже не обсуждается, ты останешься на ночь, и точка. Я скажу Гарри, и он велит Кричеру подготовить тебе комнату.

Не успевший сбежать первым (это почётное право у него отнял Кингсли), Северус ощущал себя последним идиотом, потому что вынужден был стоять в коридоре возле малой гостиной и выслушивать, как Молли настойчиво требовала от Гермионы не идти никуда в ночь. Вроде и логично: хоть сейчас и канун праздника, лихих людей и на Косой аллее, и среди маглов полно, наверняка больше обычного, — но в свете недавнего фокуса с рождественским пирогом никакого доверия такая забота Молли не внушала. Напротив, в очередной раз отдавала корыстью и фальшью.

— Спасибо, миссис Уизли, но я говорила родителям, что иду всего лишь на праздничный ужин, — твёрдо ответила Гермиона. — Если я не вернусь, они будут волноваться, а это последнее, чего бы мне хотелось.

— Ой, отправь им записку с совой. Они поймут, что и небезопасно, и тебе захотелось остаться, поболтать всласть, — та понизила голос до заговорщицкого шёпота. — Ну, разве ты не задержишься обсудить с Джинни её праздник? Ведь свадьба, это же так прекрасно, самое лучшее время в жизни любой девушки!

— Северус? Ты чего это тут?

Резко развернувшись, он шикнул на некстати подошедшую Минерву и приложил палец к губам. Ещё не хватало, чтобы о том, что Северус Снейп подслушивал, узнала Гермиона! Достаточно того, что сама Минерва в курсе, она точно будет припоминать ему это до конца дней!

— Ещё раз спасибо, мэм, но нет. Думаю, если Джинни и захочет обсудить со мной подготовку к предстоящей свадьбе, то выберет для этого другой день, не перед Рождеством. И насчёт моей безопасности не волнуйтесь, я смогу, если что, постоять за себя.

Северуса довольно сильно пихнули в бок. Когда он, начиная злиться, вновь повернулся к Минерве, то по-настоящему ужаснулся: на её лице было самое что ни на есть шкодливое выражение. Мерлин, помоги, ну почему именно сейчас старой драной кошке приспичило поиграть в сплетницу, амура или кем она себя видела? Почему Северус не мог просто уйти домой, чтобы там напиться и зализывать раны в таком родном и привычном одиночестве?

— Не собираешься помочь ей? — тихо спросила Минерва, многозначительно поиграв бровями.

— Нет. Мисс Грейнджер сама неплохо справляется.

Из малой гостиной послышался шорох одежды, должно быть, девушка застёгивала мантию. Большего Северус услышать не смог, потому что Молли вновь завела прежнюю песнь и практически теми же словами.

— О, да перестань, Северус. Можно подумать, ты не вмешивался сегодня всякий раз, когда Молли начинала слишком активно обхаживать девочку. Я даже готова поставить годовой бюджет школы, что и с пирогом тоже ты связан, только не знаю как. Уж слишком заметно было, как одна расстроилась, а другая — обрадовалась.

— Минерва! —прошипел Северус её имя, однако пожилая сводница и бровью не повела. — Думай, о чём ты говоришь, пожалуйста.

— О, так я и думаю. Думаю, — она окинула его скептическим взглядом и неожиданно задорно улыбнулась, — что ты так и будешь упираться, если тебя не подтолкнуть.

— Не смей, прокляну!

Но было уже поздно: Минерва, с грацией и ловкостью кошки обогнула его в узком коридоре, и зашла в комнату, своим появлением поставив препирательства на паузу. Северус вновь заскрежетал зубами. Ну, если сейчас эта драная кошка откроет рот и что-нибудь скажет, он, он... и проклянёт, и уволится.

— Ох, Минерва, дорогая, ну хоть ты скажи этой упрямице! — вновь включилась Молли после короткой заминки. — Она совершенно не желает понимать, что девушке идти одной куда-то в ночь просто опасно!

— Несомненно опасно, даже такой девушке, у которой есть Орден Мерлина. — По голосу МакГонагалл совершенно невозможно было определить, ехидничала она или говорила серьёзно. — Но я, уж простите, немного подслушала ваш разговор, и, Молли, беспокойство родителей — это очень серьёзный аргумент.

— Спасибо, мэм.

— Им нужно как можно меньше волноваться после магического-то воздействия. А решить проблему довольно просто, на самом деле, — явно довольная собой Минерва улыбалась во весь рот, судя по голосу, — насколько я знаю, Северус тоже собирался отправляться домой через камин. Мисс Грейнджер, то есть, Гермиона, вы же не будете против сопровождающего?

Услышав собственное имя, Северус отшатнулся и с тоской подумал о том, что надо было давно уже уйти аппарацией с крыльца. Спасибо дорогой коллеге, что не выдала, но и предлагать проводить Гермиону до дома после того, как девушка однозначно и во всеуслышание сказала, что видела в нём только преподавателя... Для Минервы это просто невероятно подло и низко. Лучше бы она в него Круцио запустила бы со спины, и то честнее было бы.

— Северус! Можно тебя?

Прятаться и отмалчиваться не имело смысла, пришлось тоже присоединиться к спектаклю. Что Минерва, что Гермиона встретили его улыбками, но если своей коллеге и начальнице Северус ответил оскалом, то по лицу девушки скользнул взглядом лишь мельком, чтобы игнорирование не выглядело слишком уж грубым и нарочитым. Она не виновата, в конце концов, что он о себе слишком многое возомнил.

— Разумеется, я провожу мисс Грейнджер, — выдавил он, когда Минерва, взяв на себя ведущую роль в этом фарсе, озвучила всеобщую просьбу. На самом деле, хотелось камином отправиться прямой наводкой к себе домой, о, или нет, лучше аппарировать, расщепиться (потому что не стоит перемещаться в пространстве под градусом!) и после этого лечить рану физическую. Она всяко будет болеть меньше, чем душа, но, может, хоть так получится отвлечься. — Ночёвка в одном доме с двумя неженатыми мужчинами — это вряд ли то, что нужно молодой незамужней девушке.

Неожиданно ему удалось смутить наконец Молли до такой степени, что покраснела и она. То ли действительно сообразила, как всё выглядело со стороны, то ли распознала намёк на собственную дочь. Северуса, в общем-то, это не заботило, важен был эффект. А по лицу Молли было заметно, что желание и дальше зазывать Гермиону переночевать в Блэк-хаусе у неё несколько поубавилось.

— Что ты такое говоришь? На что намекаешь? Да тут не только Рон и Гарри, тут я и Джинни, и...

— И Кричер на роль дуэньи прекрасно подойдёт, — кивнул Северус. — Довольно, Молли, вы уже, я смотрю, потратили целую прорву времени на глупости. Идёмте, мисс Грейнджер. Чем позднее ночь, тем более омерзительно выглядит «Дырявый котёл», так что не стоит задерживаться.

Он чуть замешкался, по правилам этикета пропуская девушку вперёд, а когда обернулся на Минерву сделать ей страшные глаза, эта невыносимая женщина ему подмигнула. Ему. Подмигнула. Каким чудом Северус удержался от невербального проклятия, одному Мерлину известно, но он действительно был в шаге от того, чтобы позорно напасть на женщину в возрасте.

Волшебное пламя переместило их в общественный камин в «Дырявом котле». Северус бы предпочёл один из министерских, но в это время суток и в канун Рождества в Министерстве точно никого не было, и, значит, выйти оттуда на Косую аллею не получилось бы. В пабе же всё оказалось примерно так, как Северус и полагал: большинство нетрезвых посетителей уже спали, расположившись кто где, но несколько пьянчуг продолжали кутить, громко распевая рождественские гимны и безбожно фальшивя. Они ещё умудрялись размахивать кружками с огневиски, так что напиток нещадно летел во все стороны: на пол, на столы и на самих «певцов». От одного взгляда на нетрезвую компанию та самая змея, которую Северус недавно растоптал вместе с какой-либо надеждой, вновь подняла голову. Он отчётливо представил, как эти насквозь пропитые рожи будут строить щербатыми ртами сальные улыбочки Гермионе, причмокивать губами и извергать всяческие скабрезности... Волшебная палочка сама по себе скользнула в его ладонь, а другой рукой Северус аккуратно подхватил Гермиону под локоток и, держась между ней и компанией бодрствовавших забулдыг, прямой наводкой двинулся к выходу в магловский Лондон.

— Эй, Роб, ты посмотри! — Уже у самого порога их всё-таки заметили. — Какая краля!

Не оборачиваясь, Северус метнул на голос связку из Жалящего и лично им модифицированного заклинания немоты. Сутки теперь этот пьяный урод не сможет ничего говорить, а заодно есть и пить, потому что любое прикосновение к языку будет оборачиваться для него мучительной болью. Или не сутки, а больше, много больше, потому что в этот раз Северус себя не сдерживал и магии вложил прилично, отыгрываясь за все случаи сегодня в Блэк-хаусе, когда ему очень хотелось кого-нибудь проклясть.

Магловская улица встретила их морозцем, от которого тут же защипало лицо, шумом и огнями, чего Северус ну никак не ожидал от ночного города. Он в принципе давно не выбирался именно в обычный Лондон: в последние годы не до того было, да и незачем, — а уж в канун какого-нибудь праздника тем более, так что изобилие красок, огней, света и движения Северуса просто ошеломило. Несколько секунд ушло на то, чтобы взять себя в руки — ещё чего не хватало, выказывать слабость и растерянность! — и он выпустил руку девушки, чтобы как можно незаметнее убрать палочку в ножны. Да уж, незаметнее, можно подумать, Гермиона не услышала полный боли вскрик, который издал тот наглый пьяница в «Дырявом котле». Северус как будто разучился логически, разумно мыслить и уровнем развития опустился ниже среднестатистического гриффиндорца, такая чушь приходила на ум. И ведь бесполезно списывать на алкоголь: его на праздничном ужине у Поттера Северус выпил совсем чуть-чуть (памятуя о том, чем закончилась попытка расслабиться на пиру в Хогвартсе), а прежде он и после куда больших доз хмельных напитков способен был на рациональные мысли и поступки. Нет, виной тому была девушка, которая стояла сейчас рядом и как будто бы не торопилась уходить, а ждала, что же Северус скажет. О, Мерлин, Гермиона же и вправду от него этого ждала.

— Спасибо, сэр, — улыбнулась она, пока Северус судорожно выискивал, что было уместно произнести в такой ситуации. Не мог же он прямым текстом велеть Гермионе аппарировать в родительский дом!

Естественно, не мог, вдруг бы она, оскорбившись, именно так поступит? Северус тогда потеряет возможность провести с ней хоть сколько-то минут наедине и в совершенно неформальной обстановке.

— Не стоит за это благодарить, мисс Грейнджер. Так бы поступил любой воспитанный волшебник на моём месте.

Гермиона с сомнением покачала головой и после порыва неожиданно промозглого ветра натянула капюшон мантии. Северус мысленно помянул Мордреда. Он так торопился проскочить «Дырявый котёл», что не озаботился ни чарами отвлечения внимания, ни климатическими. Старый кретин, последний разум потерял. Пришлось отступить немного на крыльцо паба и колдовать там; это было почти на грани нарушения закона, но вроде дежурный отряд авроров не появился, и ладно.

— Ну-с, мисс Грейнджер, и куда нам дальше?

— Нам? — переспросила она с лёгким удивлением, и Северус прикусил язык. Ну что же…

— Вы ведь не думали, что мои обязанности по вашему сопровождению закончатся после выхода из «Дырявого котла»?

Да, похоже, именно так она и думала.

— Я просто посчитала, что у вас вряд ли настолько много свободного времени, чтобы тратить его на прогулки по Лондону, сэр.

— Тем не менее, своим временем всё ещё распоряжаюсь я. Не хотелось бы потом выслушивать нотации от Минервы о неподобающем поведении, знаете ли, и о том, что я бросил девушку посредине города одну ночью. А уж что устроит Молли…

Внезапно Гермиона легко рассмеялась и всё же зашагала по тротуару по улице влево от «Дырявого котла». Не сразу сообразив, как правильно будет реагировать, Северус, в конце концов, последовал за ней, решив придержать вопрос, что её так рассмешило. Была вероятность, что ответ ему не понравится, а на сегодняшний день и без того пришлось достаточно разочарований.

— Да, от миссис Уизли мы бы легко не отделались. Я уважаю её, но в последнее время она ужасно навязчива, а мне воспитание не позволяет указывать, что её поведение, мягко говоря, неприлично. Спасибо, что помогли сегодня, сэр.

— Я не помогал.

Отрицание сорвалось с языка прежде, чем Северус осмыслил, а стоило ли вообще отрицать. Шедшая чуть впереди девушка, не сбавляя шага, обернулась на него, посмотрела, но не нахмурилась и не обиделась, чего Северус подсознательно ждал. Напротив, приподняла краешки губ в ещё одной улыбке.

— Возможно, со стороны вам так могло показаться, мисс Грейнджер, но повторю: я бы сделал то же самое для любой, кто оказалась бы на вашем месте.

Абсолютно точно нет. Будь на сегодняшнем ужине мисс Белл, мисс Браун, мисс Боунс или ещё какая-нибудь девушка, Северус бы и не подумал встревать в замысел Молли. Скорее, наоборот, пожелал бы счастья молодым, потому что, опять же, кто виноват, что юные волшебницы не умели защищать себя? Уж вряд ли он.

— Простите, не поверю. Я всегда знала, что вы не такой, как о вас говорили, сэр. Это Рон и Гарри бы не заподозрили вас в благородстве, хотя насчёт Гарри я, наверное, погорячилась, ошибаюсь, а вот Рон — точно.

— Упаси вас Мерлин произносить их имена в моём присутствии хотя бы какое-то время. Сегодняшний вечер раскрыл мне этих… юношей с достаточно неприглядной стороны.

— Вы по поводу реакции Гарри из-за кольца?

Северус, пользуясь тем, что они шли более-менее вровень, молча кивнул. Понятно, что девушка встанет на сторону друга, таковы уж гриффиндорцы, но лучше бы она проигнорировала эту ситуацию в принципе. Его отношение к Гермионе её защита Поттера нисколько не ухудшила бы, однако где-то глубоко в душе и у сердца наливалась боль. Вот почему-то этого мальчишку, что бы он ни творил, она поддерживала, видела в нём человека, ранимую душу, и…

— Пожалуйста, не думайте о нём плохо, сэр. У Гарри сейчас такой период… Он хочет хотя бы что-то в жизни решать сам.

— О да, разумеется, как я мог забыть тягу мистера Поттера к свободе и самостоятельности.

— Сэр, — укоризненно произнесла Гермиона, — пожалуйста. Вы не всё знаете. Он никому это не рассказывает, потому что не хочет, чтобы его посчитали зазнавшимся.

Очень хотелось высказаться, что Поттер на удивление недалёк от истины, однако Северус сдержался. Сейчас девушка всего лишь уколола его, и то было больно, а она же, с её-то характером, могла и вовсе оставить его здесь и уйти дальше в одиночестве, просто озвучив, что не желала дальше их общения. А Северус, несмотря на всё своё упадническое настроение, — желал.

— Попытайтесь его понять. Жизнью Гарри с самого детства кто-то да распоряжался. Сначала случилась война, и профессор Дамблдор решил отдать Гарри родственникам, которые его не любили. В Хогвартсе его жизнь была подчинена одной цели — победить Волдеморта. От него всегда ждали чего-то и чего-то конкретного. Помните, как сказала миссис Уизли? Многие маги уверены были, что ему прямая дорога в авроры, и Гарри мне признался, что поэтому-то в Аврорат и пошёл, а теперь сомневается, правильно ли. — Она вздохнула. — Он хотел хотя бы что-то решать сам, хотя бы когда семью заводить, детей. Гарри любит Джинни, вы не подумайте, но я знаю, он хотел повременить со свадьбой, чтобы они оба пока пожили для себя. А тут — такой фокус с этими самыми кольцами. Конечно, он расстроился. Всем понятно, что миссис Уизли это нарочно, но всё равно, не мог же Гарри сказать, что не собирается жениться на Джинни прямо сейчас?

Северус машинально продолжал идти, обдумывая её слова. С такой стороны он эту ситуацию не рассматривал, увидел лишь странную реакцию парня и уже сделал выводы, удачно наложившиеся на его предыдущие наблюдения. Рассуждения же Гермионы, вернее, если он правильно понял, то были умозаключения, прости Мерлин, самого Поттера, всё же казались не лишёнными логики, если так подумать. Жизнью мальчишки до прошлой весны и в самом деле руководило мордредово пророчество. Руками Альбуса, руками лорда, порой самого Северуса, но пророчество. Всё в конечном итоге было подчинено одной цели — остановить лорда, не дать погрузить страну в хаос и кровопролитие. Северус привык, что его собственная жизнь стала разменной монетой в этой борьбе и имела ценность ровным счётом до тех пор, пока он мог приносить пользу делу победы над Волдемортом, но о том, что и мальчишка оказался в похожей ситуации, задумываться стал лишь совсем недавно. Поттер, получается, после победы тоже только-только начал жить и учиться делать собственный выбор. Неудачно, выходит, раз с Авроратом засомневался... Да, а уж история с кольцом в рождественском пироге была ему как палочка к горлу. Северус неожиданно устыдился собственной выходки, несмотря на то, что одно-то кольцо точно предназначалось Поттеру или его подружке, а он, можно сказать, просто закрепил результат, спасая Гермиону. Противно стало, словно Северус вновь вернулся в то время, когда вынужден был, следуя плану Альбуса, вести мальчишку по его пути к верной смерти...

— Сэр?

Вздрогнув, он поднял глаза на Гермиону.

— Я сказала что-то не то?

— Нет, мисс. Просто я… должен сознаться, что не учитывал, как это выглядит со стороны вашего приятеля. А выглядит оно действительно нелицеприятно.

— Ещё как, — вновь грустно вздохнула девушка, приноравливаясь к его шагу. Заметив, что он вновь перешёл на привычную для себя быструю походку, Северус сбавил темп. — Миссис Уизли бы от Гарри не отцепилась, пока бы не получила своего. Это был лишь вопрос времени.

— Возможно, мистеру Поттеру не следовало так демонстрировать их с мисс Уизли чувства? Не знаю, как у маглов, но у волшебников сожительство до брака не практикуется. А если оно и случается, то это равносильно признанию серьёзности отношений.

— Никто и не говорит о том, что Гарри несерьёзно. Джинни же... не знаю, мне кажется, она сама рада была поскорее сбежать из «Норы». Энтузиазм миссис Уизли пугает, особенно, если она что-то вобьёт себе в голову. А она, как мне кажется, решила переженить всех своих детей до конца этого года!

— Хм, на неё могла так повлиять трагедия с сыном. Когда понимаешь, как скоротечна жизнь...

— Сэр, — повернувшись, сердито произнесла Гермиона, — я не оскорбляю её горе, но не хочу, чтобы свои душевные проблемы она решала за мой счёт. Тем более, полностью игнорируя моё мнение!

— Прошу прощения?

— Миссис Уизли до сих пор не может смириться, что я больше не девушка её сына.

О. Что же, логично, для их семьи это существенная потеря. Сам Уизли-младший тоже получил все причитающиеся герою Второй магической почести и награды, но если он ещё и женился бы на такой же, как и он, героине, это было бы вдвойне лучше. И для репутации, и по финансовой части, и на перспективу. Молли Уизли было из-за чего стремиться возобновить их отношения. Злость вновь начала извергаться в душе чёрной лавой, стоило вспомнить, какой фарс эта женщина устроила всего несколько часов назад. Северус был гостем, но и ему было противно. А как стерпел Поттер? К тому же, в свете открывшихся обстоятельств?

— Знаете, я долго думала, приходить ли мне на этот вечер или нет. Не хотела обидеть Гарри, но понимала, с другой стороны, я знала, что миссис Уизли обязательно устроит что-то эдакое. Она и через Джинни передавала, как Рон якобы скучает, и сама писала, всячески намекала, и сегодня... вы сами всё видели, сэр.

— Мне показалось, мистер Уизли совсем не скучает, — осторожно заметил Северус. Естественно, потому что половину вечера это он гонял младшего Уизли, не давая сделать ни малейшего поползновения в адрес Гермионы.

— Разумеется. Не знаю, есть ли у него сейчас кто-нибудь, и знать не хочу, но я рада, что давно уже не вхожу в сферу его интересов. — Гермиона дёрнула плечом и добавила вполголоса, как будто понимая, что Северус не рискнёт задать вопрос вслух: — Мы просто оказались слишком разными, а кое-кто так и застрял на уровне развития тринадцатилетнего подростка.

— И это заметно. Годы идут, а мистер Уизли меняется лишь внешне.

— Верно. — Девушка вздохнула и, сделав несколько шагов молча, вновь повернулась к нему: — Сэр, сегодня же канун Рождества. А мы о чём с вами говорим?

— Не знаю, — совершенно искренне протянул Северус.

Но о чём ещё можно беседовать? Погода? Увольте, он не в том состоянии и настроении для словесных пируэтов. Возможное ученичество? Тем более, нет! События же прошедшего ужина казались относительно безопасными, однако понятно, что Гермионе неприятно про них вспоминать.

Они пересекли несколько перекрёстков и улиц, непонятно оживлённых даже в такой час. Гермиона ориентировалась во всём это сверкающем великолепии без подсказок и направляющих заклинаний, поэтому Северус, у которого глаза уже разбегались от изобилия цветов и движения, покорно следовал за ней. В нерадостном молчании богато оформленные витрины магловских магазинов и украшенные улицы притягивали взгляд, сосредоточиться на них, чтобы занять свой разум, получилось очень легко. Легко и вовремя, пожалуй, потому что в остальном было неприятно и тоскливо, и куда-то делась его решимость переговорить с девушкой открыто, возникшая, едва только Гермиона озвучила свои надежды на ученичество. Зачем же спрашивать, если всё понятно и так? Северус не трусил и не желал балансировать на грани сомнений: за годы, что пришлось ходить по острию ножа, он стал сторонником того, что лучше горькая правда, чем пустые надежды, однако свою правду он уже получил.

— Сэр?

Замешкавшийся Северус — он шёл, задумавшись, и в какой-то момент уставился себе под ноги, — поднял голову. Убежавшая вперёд девушка остановилась в самом начале, кажется, пешеходной аллеи. Да, точно, пешеходной, потому что не было ни намёка на какую-либо дорогу для этих вонючих магловских машин, а вдоль вычищенной ото льда узкой тропки в снежных шапках стояли скамьи. На высоте где-то третьего этажа вдоль всей улочки висели огромные фонари в виде шаров с многими дырочками; несмотря на такой странный вид, оранжевый свет бил из них с такой силой, что на аллее было светло как днём. И мисс Грейнджер — Гермиона — стояла на этом фоне, напоминая Северусу магловскую богиню. Красивая…

— Сэр?

— А, простите, мисс Грейнджер. Я… немного увлёкся.

В конце концов, это было правдой.

Понимающе кивнув, она с улыбкой повернулась и окинула взглядом улицу, дожидаясь, пока Северус её догонит.

— Да, красиво, но поверьте мне, можно найти и ещё более прекрасные места. Вы, наверное, давно не были в магловском Лондоне, сэр?

— Очень долго, — каркнул Северус.

Долго, пожалуй, дольше, чем Гермиона училась в Хогвартсе. Он хотел было пояснить, но одёрнул себя и промолчал. Какое там. Ей это вряд ли интересно, а раскрывать душу в ответ на обычный вопрос вежливости… Северус же ещё не сошёл с ума, верно? Верно, раз уж она, самая умная ведьма поколения, не поняла, что дело-то вовсе не в красоте украшенного к празднику города.

— Тогда мы правильно сделали, что пошли с вами пешком.

А, да, есть же ещё автобусы, такси и это, как его, метро, в которое Северус не спустился бы даже под угрозой Авады. Он совсем не испытывал доверия к консервной банке, которая передвигалась по узким тоннелям под землёй.

— В городе сейчас очень хорошо. Такая атмосфера под Рождество… сказочная.

— Да, — нехотя признал Северус, — что-то в этом есть.

За бликовавшими стёклами витрин стояли разнокалиберные ёлки с разнокалиберными же подарками, искусственный, но так похожий на настоящий снег, висели всяческие украшения. Торговавшие одеждой магазины выставили на всеобщее обозрение манекены, облачённые в тёплые и уютные даже на вид свитера и клетчатые домашние штаны, причём, манекенов непременно было минимум три — мужчина, женщина и ребёнок. Семья. Правильно, Рождество — семейный праздник. Это ему не повезло.

Навстречу ещё попадались редкие прохожие, в основном, молодые парочки, обвешанные кучей пакетов, весёлые и неприлично счастливые. Они смеялись, хохотали, лезли друг к другу целоваться, не обращая никакого внимания на других пешеходов, но даже те люди, что были в возрасте, смотрели на такую молодёжь благосклонно и с умиротворением. Самого Северуса, что удивительно, тоже нисколько не раздражало и не обижало чужое проявление чувств. Разве что… разве что когда некоторые маглы замечали их с Гермионой и корчили недоумённые рожи, почему это они шли порознь, а не под ручку. Вот тогда до самого сердца прошивало болью.

Светлые и оживлённые кварталы осталось далеко позади, начались более приземлённые, «спальные», что ли, но и они тоже дышали грядущим праздником. Сверкающие гирлянды на окнах, видные сквозь окна отблески шаров на рождественских ёлках, кое-где — украшенные мишурой перила. Из казавшегося слегка оранжевым неба посыпал лёгкий снежок, так что им обоим пришлось накинуть капюшоны. Разговаривать стало окончательно неудобно, впрочем, Северус больше и не пытался завести беседу. Рядом с Гермионой и молчание было бы уютным, если бы не его собственные мрачные мысли, но он наслаждался тем, что имел сейчас. Пройдёт Рождество, закончатся каникулы, Гермиона вернётся в Хогвартс, и уже будет не отвертеться от вопроса об ученичестве, а Северус… Северус не знал, способен ли практически каждый день общаться с ней на протяжении многих лет без какого-либо намёка на продолжение отношений. То есть, он способен на это, разумеется, однако прежде ему никто не давал выбор, ни Альбус, ни лорд. Само наличие выбора угнетало! Насколько же проще было поступать по приказу, в душе кляня того, кто этот приказ отдал, и не пробуя даже воспротивиться. Настолько, что он совсем разучился жить иначе.

Сколько ещё оставалось идти? Северус не испытывал усталости, хотя и не помнил, когда в последний раз совершал такие длинные пешие прогулки. Он приметил только, что Гермиона как будто бы замедлила шаги, словно ей хотелось растянуть их путешествие, но, скорее всего, это было лишь его глупая догадка. Вряд ли во всём мире найдётся причина для того, чтобы юной девушке понравилось общество скучного и неразговорчивого мужчины в ночи, и, в конце концов, его сегодняшнее сопровождение — всего лишь вынужденная мера.

Он едва не прошёл мимо, когда девушка остановилась возле крыльца небольшого двухэтажного коттеджа. Развернулся, смерил взглядом дом — совершенно обычный, с разноцветной вереницей гирлянд, опутывавшей фасад, и с фигуркой магловского… как его называли? Санта-Клауса на санях и с командой оленей на крыше. Примечательным оказалось другое: в окнах коттеджа не горел свет.

— Мы уже пришли, мисс Грейнджер?

Разочарование получилось двойным. Кроме того, что прогулка внезапно завершилась, а Северус оказался морально не готов к этому, он ещё более не готов был узнать, что родители Гермионы совсем и не ждали её. Когда Северус сам был ребёнком и задерживался на улице допоздна, чтобы не сталкиваться с напившимся отцом, мать никогда не сидела у окна и не караулила его. Но так было в его семье, которая, как Северус давно уже понял, никогда не стремилась к идеалу. А Гермиона — девушка, пусть и давно уже самостоятельная, и способная постоять за себя, и её родители, определённо, любили её, а они любила их… Так почему же они не переживали за дочь, зная, что ей предстоит возвращаться одной поздно ночью? Похоже, все его мысли и чувства отразились у Северуса на лице, потому что стушевавшаяся Гермиона неуверенно произнесла, оправдываясь:

— Они всё ещё плохо себя чувствуют, мне же пришлось воздействовать на них колдовством. В Мунго советовали не нарушать режим, побольше отдыхать. Я сказала, что останусь ночевать у Гарри, чтобы они не волновались.

— Это было в высшей степени неразумное решение, мисс Грейнджер. А если бы никто не сумел вас проводить?

Девушка неожиданно выдержала его прямой взгляд:

— Не думаю, что до этого дошло бы, сэр.

Северус замер, не понимая. Учитывая, что Гермиона до этого сама сказала, насколько неприятно ей общество младшего Уизли, она, что же, изначально предполагала, что её сопровождающим окажется именно он? Хотя какое там, ведь были ещё Поттер и, на худой конец, Минерва с Кингсли. Уж кто-то из них точно бы не отказал. Однако в груди в этот момент слабо трепыхнулось что-то, похожее на надежду, а у Северуса не хватило душевных сил задавить этот порыв.

— Что же… наверное, мои обязанности по вашей охране на сегодня можно считать исполненными. — Он позволил себе слабую улыбку. — Надеюсь, вы не слишком разочарованы тем, что большая часть нашего путешествия прошла в скорбном молчании.

— Вовсе нет. Знаете, после такого бурного ужина, — Гермиона закатила глаза и хихикнула, — даже захотелось побыть немного в тишине. И вовсе она не скорбная. С вами, сэр, и молчать получается комфортно. Мне нравится.

Если на первых её словах Северус ещё держал на губах ту же улыбку вежливости, то, едва услышав последнее «Мне нравится», стёр её напрочь со своего лица. А Гермиона, оказывается, умела делать больно так же ловко, как в своё время Лили — что это Северус чувствовал себя виноватым. Он сделал шаг, отступая.

— Хотя мне так и не представилось случая поблагодарить вас за подарок.

Ох, Мерлин, ещё и подарок! За последними переживаниями Северус и забыл, что совершил подобную глупость. Не в традициях мастеров преподносить подарки ученикам, что будущим, что настоящим, и не было никакого шанса, что Гермиона не догадается о заложенном в этот презент посыле. А знание о чужих чувствах, когда не испытываешь ничего, рождало самое страшное, что могло случиться в такой момент, — снисхождение. Северус ненавидел снисхождение. В его подсознании эта ненависть укоренилась где-то глубоко вместе с воспоминаниями о Лили, которая, сжалившись после нескольких месяцев просьб, простила его после той сцены у Чёрного озера, но лишь бы Северус отстал. Вместе с взглядом и тоном Альбуса, когда Северус вымаливал у него спасение для единственной подруги детства. Вместе с выражениями лиц и теми усмешками, что летели Северусу в спину весь прошлый год от дорогих коллег. И чтобы ко всему этому добавилось ещё и что-то такое от Гермионы? Тогда никакого другого варианта, кроме как покинуть Хогвартс и даже страну, не останется, потому что этого Северус бы не стерпел. Пусть она видела в нём не возможного спутника жизни, а только лишь преподавателя и наставника на пути к своей мечте, но пускай она при этом не смела бы жалеть его!

— Не стоит, мисс Грейнджер, — сказал он сухо. — Ни жалеть, ни благодарить. Мистер Поттер и мисс Уизли тоже не сочли нужным отозваться, так что нечего вам выбиваться из их числа.

— Но это некрасиво, — Гермиона посмотрел на него осуждающе, однако совершенно неожиданно быстро сменила гнев на милость и заметила: — А мне понравились духи и их аромат. Если забыть о том, что я никогда не рассматривала зельеварение таким образом, знать, что вы изготовили их для меня…

— Прошу вас, не раздувайте из мухи слона, мисс. Каждый дарит то, что может сделать своими руками, это обычная практика у ремесленников. Зелья, крема, духи.

Северус уже не понимал сам, почему спорил, но мысль, что все эти милые разговоры, помощь в лаборатории, вообще всё их общение были лишь ради ученичества, плотно сидела в его голове, отражая все прочие догадки, сомнения и подозрения. Гермиона просто слишком хорошо воспитанная девушка, чтобы признаться прямо: она пыталась навести мосты, чтобы Северус не отказал ей сразу же в обучении. Он уже слишком стар, с репутацией убийцы и обладателя скверного, мерзейшего характера и такой же внешности. Да, ещё с израненной душой, но кому и когда было до этого дело?

— Станете колдомедиком и сами на праздники начнёте преподносить лечебные зелья. Профдеформация, — Северус он криво усмехнулся, — за такое не благодарят.

— Что же, тогда хорошо, что я собираюсь нарушить эту глупую традицию.

Она шагнула Северусу навстречу, приподнявшись на цыпочки, и прежде, чем он, не поняв манёвра, отодвинулся, прикоснулась губами к его щеке.

Поцелуй обжёг так, словно до его лица дотронулось чистое пламя. Дотронулось и напрочь выжгло все разумные мысли. Северус невольно даже дыхание задержал и, похоже, рот приоткрыл, потому что отодвинувшаяся Гермиона вдруг прикрыла рот ладонью и совершенно несвойственно себе, по-девчоночьи, хихикнула.

А в её глазах переливались и блестели разноцветные огоньки с гирлянд.

— Мисс Грейнджер, что вы себе... Если это шутка, юная леди... — собравшись с духом, начал Северус снова, неуверенный, что у него хотя бы сейчас достанет сил закончить мысль.

Всё его существо протестовало против того, что он собирался сказать. Это же поцелуй, а не дружеское прикосновение или рукопожатие, или похлопывание по плечу. Северус ещё не настолько закостенел, чтобы не отличать!

Но зачем ей, такой нежной, полной свободы и возможностей, он?

— Это не шутка. В Хогвартсе вы выглядите таким неприступным, — сказала Гермиона тихо, перестав улыбаться, — там вы декан и профессор, а я — всего лишь ученица, пусть и несуществующего восьмого курса. Но сейчас-то мы не в школе.

Больше Гермиона не отступала. Стояла, глядя на него снизу вверх широко распахнутыми глазами в ожидании... в ожидании... Северусу показалось, он окончательно перестал дышать, настолько сильно сжало грудь невидимыми тисками из недоверия и боли, и одновременно, только ещё сильнее, из глубины его души наружу, сметая все преграды (а были ли те преграды где-то ещё, кроме его головы?), рванулось что-то горячее и сокрушительное.

Радость. Восторг. Счастье?..

— Вы же сами сказали, что хотите напроситься в ученицы.

— Разве это мешает? — всё так же тихо, но уже со страшной неуверенностью в голосе спросила у него Гермиона, и Северус торопливо помотал головой. Может, кому-то и мешало, но не ему. Точно нет. Ни в коем случае! Это же законный повод видеться каждый день, и... Какого Мордреда Северус не подумал об этом раньше? Вот уж воистину, тупой гриффиндорец! — А за праздничным столом собралась такая компания, которая не оценила бы правду.

— Не оценила бы, — эхом повторил Северус, до которого наконец начало доходить. И всё происходящее, и ситуация, и прежнее поведение Гермионы в Хогвартсе, и сейчас — лёгкий шлейф корицы от тех самых духов, которые он для неё создал.

— А потом мне попалась монетка в рождественском пироге, — Гермиона вновь нежно и чуть виновато улыбнулась, заставляя его не что забыть, как дышать, но и вообще собственное имя, — и я подумала, что стоит попытать удачу.

— Мне досталось кольцо, — хрипло признался Северус, оценив наконец всю иронию, которую сыграла с ним судьба, — на празднике в Хогвартсе.

Гермиона засияла, встретив признание ещё более широкой улыбкой, и охотно подалась навстречу, когда Северус, осторожно, боясь спугнуть, наклонился к ней за ещё одним, но уже настоящим поцелуем.

В конце концов, в глупой рождественской традиции всё-таки был толк.