Приказы короля (джен)

Игарден Кавенд молча кивнул стражникам, стоявшим у дверей покоев мальчишки-короля, и дождался, пока они привычным движением распахнут перед ним тяжёлые резные двери.

Эвеллус — «король Эвеллус», как следовало его теперь называть — после коронации, конечно же, занял Большие покои, так же нередко именуемые Пурпурными, принадлежавшие прежде его брату, королю Аеллу, а до того — королю Илдвайну, ныне покойным. В королевском алькасаре Элленгорна не было комнат просторнее и роскошнее Больших покоев (что, наверное, могло быть понятно уже из самого названия), и это, признаться, было даже забавно.

Игарден Кавенд не бывал здесь уже больше двух лет.

В последний раз он посещал Большие покои, когда король Аелл назначил ему аудиенцию за несколько недель до своей скоропостижной смерти — его покойное величество планировал свадьбу и желал обсудить с Пламенным батальоном⁽¹⁾ все нюансы, связанные со столь важным торжеством.

Надо сказать, с тех пор здесь, в Больших покоях, так ничего и не изменилось. Ни единая статуэтка или книга не сменила своего места.

Только вот теперь эти покои занимал совсем другой человек.

Мальчишка Эвеллус среди этого слепящего глаза, почти неприличного великолепия, любовью к которому отличались все известные Кавенду Миивы, казался жалким воробышком, а не величественным орлом, подобным своему отцу, королю Илдвайну, или хотя бы дрессированным вороном с умными маленькими глазками вроде короля Аелла. Отчего-то вспомнилось, что оба предыдущих обитателя этих покоев были едва ли не на голову выше Эвеллуса и почти вдвое шире в плечах.

Этот мальчишка же едва доставал ногами пола, сидя в отцовском кресле, отчего-то так и не исправленном магией под него самого. Эвеллус был слишком хрупок, слишком изнежен и слишком юн, чтобы смотреться в этих покоях сколько-нибудь представительно. Подумать только — он даже перчатки носил, словно какая-нибудь барышня⁽²⁾! Он казался Игардену Кавенду просто жалким подобием на любого из покойных монархов — с вечно дрожащими губами, жалобным взглядом и в целом весьма болезненным видом. И уж точно он не был тем, кто мог повести за собой и ксанин⁽³⁾, и моурос⁽⁴⁾ Элара.

А ещё — это была не та мысль, на которой Игарден Кавенд желал задерживаться сколько-нибудь долго — король Эвеллус день ото дня становился всё более похожим на свою старшую сестру, покойную принцессу Эрлею чертами лица, только вот подобие было определённо не полным.

У Эрлеи глаза горели живым огнём, а губы не покидала обманчиво доброжелательная усмешка. Эрлея была открытой, смелой и решительной, тогда как Эвеллус — замкнут, застенчив и робок. Эрлея часто улыбалась, Эвеллус же не улыбался вовсе. Эрлея любила общество и внимание к своей персоне — Эвеллус же вжимал голову в плечи всякий раз, когда возникала необходимость появиться перед другими людьми. Эрлея ничего не боялась — Эвеллус вздрагивал от вида собственной тени. Эрлея умела бывать и ласковой, и до невыносимости твёрдой, когда это бывало нужным — Эвеллус огрызался и мямлил невпопад...

Куда ни посмотри — сравнение было не в его пользу.

Кавенд поклонился Эвеллусу почти издевательски — впрочем, так, чтобы эта издёвка ещё могла сойти за неправильно понятую вежливость. Игарден Кавенд знал — подобное уязвляет куда больше открытой грубости, если только у того, кому эта насмешка предназначается, достаточно ума, чтобы увидеть истину. Юный король не внушал ему ни капли уважения — этот жалкий, слабый мальчишка не заслуживал и сотой доли выпавших ему на долю почестей.

— Вы посылали за мной? — Кавенд постарался придать своему тону как можно более тонкие нотки насмешки.

Кавенд с удовольствием заметил, что мальчишка почувствовал себя неуютно под его взглядом. Заёрзал в кресле — тот жалкий, детский жест, который так не подходил его новому статусу. Стоило отметить, что Эвеллусу доставало проницательности, чтобы разглядеть издёвку в словах, жестах и взглядах — только вот не хватало самообладания, чтобы реагировать должным образом.

Повисло молчание. Неловкое и гнетущее. И определённо — несколько более долгое, чем, пожалуй, было позволено приличиями. И всё же, казалось по-злому забавным то, что Эвеллус старался не смотреть на Кавенда, ёрзал в кресле и явно пытался собраться с мыслями — и с душевными силами — под взглядом человека, с которым его связывало столько взаимной боли и ненависти, что, казалось, скоро они потеряют свою эфемерность и обретут плоть и кровь.

— Я хочу, чтобы вы давали мне уроки владения мечом, сир Кавенд, — наконец, обратился к стоящему перед собой рыцарю Эвеллус, — а так же уроки владения магией электричества и духа⁽⁵⁾.

Кавенду в первый миг даже показалось, будто бы он ослышался — учить того, кто за бытность принцем так и не пожелал выучиться всему тому, чем любой уважающий себя гранд или принц обязан был по максимуму овладеть в первые двадцать пять⁽⁶⁾ или хотя бы тридцать лет жизни? Это даже звучало абсурдно.

Смешно.

Попросту — нелепо. Если не сказать более ёмко и грубо.

Учить это изнеженное, ленивое создание — и чему? Фехтованию и магии! Да и какой магии! Духа — той тонкой и могущественной субстанции, что крайне неохотно подчинялась любому, кто имел несчастье ею владеть. И то, и другое требовало выносливости, упорства и самообладания. И терпения как со стороны ученика, так и со стороны наставника — а ведь ни один из них не мог этим похвастаться.

Не после того, что случилось двадцать восемь лет назад.

Между тем, стоило, пожалуй, признать, что голос юного короля прозвучал гораздо твёрже, чем звучал в ту пору, когда Эвеллус был всего лишь принцем. И всё же — куда тусклее и приглушённее, чем голос своевольной красавицы Эрлеи. И это злило Игардена Кавенда ещё сильнее.

— Мы с вами не друзья, дон Эвеллус, — не сумел не скривиться Кавенд, от негодования тут же позабыв о малейшем подобии вежливости и почтительности, на которые определённо имел право рассчитывать монарх Элара, — чтобы я мчался исполнять всякую вашу просьбу.

Губы Эвеллуса дрогнули.

Как-то иначе дрогнули — не так, словно Эвеллус был готов в любое мгновенье разрыдаться или броситься бежать, подобно трусливому щенку, как это бывало в те несколько предыдущих встреч, которые произошли со дня той трагедии. Скорее... Будто бы он с трудом сдерживал гнев.

— Вы не поняли, сир Кавенд, — голос молодого короля стал твёрже, — я не прошу вас учить меня, я приказываю вам это.

Это было... справедливо и низко одновременно. Дюжинным рыцарям Пламенного батальона было позволено многое — куда больше, чем любому гранду или даже члену королевской семьи Элара. Но ослушаться прямого приказа своего Отмеченного судьбой⁽⁷⁾ Кавенд не имел права — не только из-за короны, что подразумевалась над головой мальчишки, что сидел перед ним. Сама магия отныне не дала бы Кавенду так поступить.

И это немаловажное обстоятельство определённо добавляло ещё больше поводов для злости.

— Не могли выбрать для своих великих замыслов кого-то ещё? — огрызнулся Кавенд, уже не предпринимая никаких усилий, чтобы как-то скрыть свой дурной нрав, за который когда-то давно так ругал его Георг Прауде. — Я — Дюжинный рыцарь Пламенного батальона, а не приходящий учитель для мальчишки, который меч-то в руках держал от силы пару раз.

Эвеллус медленно поднял голову и так же неторопливо выпрямился в кресле, словно пытаясь придать своему облику чуть более подходящий для монарха вид. Посмотрел прямо на Игардена Кавенда пронзительным взглядом своих чёрных глаз. Упрямым, злым взглядом смертельно раненного зверя.

— Мы с вами действительно не друзья, сир Кавенд, — добавил король Эвеллус так холодно и звонко, что голос его стало невозможно узнать. — Я — ваш король, а вы... Вы уж скорее мой слуга или даже раб, уж извольте простить за столь грубое сравнение.

Кавенду, разумеется, тут же многое захотелось сказать в ответ. Даже удивительно, что в то мгновенье он по какой-то необъяснимой причине всё-таки заставил себя сдержаться. Чудо — не иначе.

— Король, которого в первый же миг ранила собственная корона? — только и разрешил себе поинтересоваться Кавенд самым светским тоном, на который только был способен в сложившихся обстоятельствах. — Король, который заикается на открытии мемориала и у которого дрожат руки при встрече с гранд-министром?

Разумеется, Кавенд ожидал, что губы короля Эвеллуса снова вздрогнут. Может быть, ожидал даже того, что мальчишка-король закричит, вскочит с кресла, затопает ногами или — что было более всего желанно — расплачется, как это нередко с ним случалось прежде. Но Эвеллус неожиданно усмехнулся.

— Мне больше не девятнадцать, сир Кавенд, — холодно улыбнулся Эвеллус, вмиг будто становясь старше. — И я больше не младший принц, что разрыдался бы от одного вашего неучтивого слова. Я — король Элара, нравится вам это или нет. Так что, будьте добры — отныне проявляйте ко мне больше почтения.

В это мгновенье Кавенд впервые увидел в нём короля. Не нескладного испуганного мальчишку, на голову которого насмешкой судьбы водрузили корону. Не робкого и капризного младшего принца, которому определённо позволялось больше, чем его братьям или сёстрам. Короля. Даже если Игарден Кавенд продолжал считать его жалким, слабым и недостойным.

— Я не стану вас щадить, — отрезал Кавенд, всё же позволяя себе эту резкость. — И вытирать ваши слёзы и сопли, если получите больше, чем сумеете выдержать — тоже.

Улыбка на лице Эвеллуса стала раздражающе самодовольной. Настолько, что Кавенд даже позволил себе помечтать, как будет раз за разом стирать с лица юного короля эту ненавистную насмешку на тех тренировках, о которых тот сам с таким усердием позаботился.

— Именно этого я от вас и жду, — раздалось в ответ, и Эвеллус потянулся за колокольчиком, что означало конец аудиенции.

Кавенд отвесил королю поклон — столь же неискренний, как тот, первый, несколько минут ранее. Впрочем, тому на этот раз не было до подобной неискренности никакого дела.

— Проводите! — кивнул король Эвеллус стражнику и вновь опустился в кресло.

1) Пламенный батальон — влиятельный рыцарский орден в мире Элар, обладающий чрезвычайными полномочиями в области внутренней магии мира, а так же сохранении его магической и физической целостности. Служат в этом ордене только трёхстихийные ксанин обоего пола

Вернуться к тексту

2) Среди ксанин перчатки считаются чисто женским предметом гардероба

Вернуться к тексту

3) Ксанин — в мире Элар раса магов, владеющих сразу двумя или тремя стихиями; во времена правления Миивов пользовались привилегированным положением

Вернуться к тексту

4) Моурос — в мире Элар раса магов, владеющих одной из шести стихий: вода, земля, огонь, воздух, электричество, сознание

Вернуться к тексту

5) Дух — седьмая стихия, подвластная только некоторым из ксанин. Считается «проклятой» стихией.

Вернуться к тексту

6) У Ксанин принято отмечать четыре основных вехи взросления: окончание младенчества в семь, физическое совершеннолетие в двадцать, магическое совершеннолетие в сорок и полное совершеннолетие в шестьдесят.

Вернуться к тексту

7) Отмеченный судьбой — связанный магически с рыцарем Пламенного батальона представитель семьи законного правителя Элара. Подобная связь довольно редка, необратима, а так же даёт довольно много магических привилегий.

Вернуться к тексту