Без условий, всем сердцем (джен)

Директор Северус Снейп привычно летел по пустым коридорам ночного Хогвартса, оставляя за собой едва уловимый аромат горьких трав и чуть потревоженную пыль, поднятую легкими взмахами подола его мантии. Так же привычно поставил в уме галочку: указать Филчу этот коридор для приведения в порядок силами наказанных учеников.

Директорский кабинет был уже за следующим поворотом, когда неожиданный, почти невозможный звук привлёк внимание. Северус резко остановился, прислушиваясь. Нет, не показалось. Тихий, едва различимый то ли писк, то ли скулеж, то ли плач вновь отчётливо раздался в тишине ночного коридора.

Северус зажёг огонёк на конце волшебной палочки и осторожно осветил первым делом стены, заподозрив, что на одном из портретов кто-то не спит в такое время. Однако здесь всё было тихо.

Звук повторился, и шёл он снизу, от пола. Чуть пригнувшись, директор осторожно, чтобы не спугнуть, принялся искать того, кто плачет в двух шагах от его кабинета в кромешной темноте.

Воображение вовсю рисовало едва живого, истекающего кровью первокурсника, замученного Кэрроу или самыми рьяными слизеринцами и не сумевшего доползти до больничного крыла. Если так, то следовало найти малыша как можно скорее: методы этих садистов Северус давно изучил, всё могло быть очень и очень плохо.

Недоумевая, где в коридоре можно так основательно спрятаться, Северус продолжал бесшумно красться, чутко прислушиваясь.

Заскулили чуть громче и совсем рядом. Вот оно: ниша, прикрытая гобеленом, прямо позади одного из каменных рыцарей — защитников Хогвартса, стоящих в каждом коридоре школы. Северус знал наперечёт все мало-мальски глубокие ниши, в которых мог бы спрятаться хотя бы один самый мелкий ученик. Эта же была настолько мала, что никогда не заслуживала особого внимания.

Присев возле статуи, Северус отогнул край гобелена, покрепче сжимая палочку — мало ли что?

— Какого драккла? — прошипел он, быстро оглядываясь в поисках случайного свидетеля, готовый наложить заклятье забвения на любого, будь то сам Тёмный Лорд.

Из ниши на Северуса смотрели чёрные пуговки глаз притихшего щенка. Малыш прижал и без того короткие уши и внимательно следил за сердитым человеком, светившим на него каким-то огоньком. Из белого огонёк на мгновение стал синим, и щенка ощутимо тряхнуло, отчего он снова отчаянно заскулил и забился ещё глубже в нишу.

— Значит, не анимаг, — удовлетворённо шепнул Северус, протягивая руку к испуганному малышу. — Извини, мне надо было проверить. Иди сюда, чудовище, знакомиться будем.

Щенок лишь громче заверещал, очевидно, знакомиться не желая.

— Ладно, сам напросился, — вздохнул Северус. — Силенцио. Инкарцеро. Вингардиум левиоса.

Пара мгновений, и молчаливый, неподвижный комок свалявшейся шерсти, испуганно таращивший блестящие глаза, уже лежал у ног директора.

— Что ж, парень, поговорим в моем кабинете. Нечего тут нарываться на неприятности, — проворчал Северус, подхватывая пса и на ходу прикрывая его полой мантии. Вовремя. Едва завернув за угол, столкнулся с Алекто Кэрроу, поджидавшей его у горгульи.

— Почему тебя вечно нет на месте? — привычно взвизгнула Алекто.

— Я всегда на своём месте, и это весь Хогвартс, — холодно процедил Снейп. — А вот что ты тут забыла посреди ночи? Если мне не изменяет память, сегодня не твоя очередь патрулировать коридоры.

— О, разве можно в этом вопросе положиться на твоих подчинённых? Они все ужасно мягкотелые, — закатила глаза пожирательница.

— Ты тоже моя подчинённая, — напомнил Снейп, с удовлетворением наблюдая, как гневно раздулись её ноздри. И прежде чем она принялась визжать, что не подчиняется никому, кроме её господина, великого Тёмного Лорда, спросил: — Так зачем ты меня искала? Что такого случилось, что не могло подождать до утра?

— Полчаса назад я отобрала у первокурсников с Пуффендуя собаку. Разве в списке разрешённых питомцев числятся собаки? — принялась верещать Кэрроу, рискуя перебудить не только портреты в этом коридоре, но и полшколы впридачу.

— Насколько я знаю, нет, не числятся, — устало вздохнул Снейп, радуясь, что щенок всё ещё неподвижен и не способен подать голос. Однако рука, удерживающая его под мантией, начала затекать. Надо было побыстрее сворачивать разговор.

— Вот! Я так и знала! — торжествующе улыбнулась Алекто. — Ненавижу собак!

— Что ты сделала с виновными и собакой? — Северус очень старался выглядеть скучающе незаинтересованным.

— Да ничего особенного, — отмахнулась она. — Они не хотели признаваться, кому из троих принадлежит псина. В общем, все трое в больничном крыле. Такие неженки. Всего один круциатус — и уже сопли, слюни и сломанные кости. А я даже не старалась, между прочим.

— От меня ты чего хочешь? — стиснув зубы, чтобы не заавадить мерзавку, спросил Северус.

— Во-первых, ты должен их наказать. Они так и не сказали, чья это собака. Лепетали что-то про то, что только что её нашли. Чушь! Откуда ей взяться в Хогвартсе? — наступала пожирательница, брызжа слюной.

— А во-вторых?

— А во-вторых, надо найти щенка. Ему тоже круцио перепало, но этот гадёныш сбежал, пока я возилась с малышнёй, — решительно заявила Кэрроу.

— Так это всего лишь щенок? — Северус почувствовал, как обсуждаемый чуть шевельнулся на его руке — заклятье начинало спадать. Неудобно получится, если Алекто его обнаружит прямо под директорской мантией.

— Да, мелкий совсем. Ты бы слышал, как он визжал! — воодушевлённо сообщила та.

— Обратись к Филчу, он наверняка не спит, — посоветовал Снейп. — Мне пора, Алекто. Меня ждёт квартальный отчёт. Или ты хочешь помочь с подсчётами?

— Нет уж. Ты директор, ты и считай, — мерзко хихикнула пожирательница. — А про Филча — отличная идея! Я как-то не подумала.

— Идиоты думать не умеют, — едва слышно прошелестел Снейп, провожая взглядом убегающую пожирательницу.

В кабинете он не останавливаясь прошёл в личные директорские покои, основательно запечатал двери, поставил заглушающее на них и на окна. И только тогда расколдовал наконец щенка.

— Ну что, жив, чудовище? Знаю, неприятно было, но всё же лучше, чем круцио от Кэрроу, верно?

Щенок закружился на месте, словно проверяя, всё ли у него цело. Однако Северус знал, что это реакция за взаимодействие последствий круциатуса и применения затем магических заклятий. Если бы он знал о круциатусе... Но он не знал, и хорошо, что не знал, иначе как бы объяснил мерзавке Кэрроу, что он, ужасный Северус Снейп, пожалел щенка.

Теперь следовало побыстрее снять последствия и успеть сбегать в больничное крыло — посмотреть, что с барсучатами. Поппи, конечно, знает своё дело, и зелий у неё в достатке, но Северус никогда не умел полностью полагаться на кого бы то ни было и всегда всё старался проверить лично.

— Иди сюда, чудовище, — подхватил он на руки мечущегося щенка. — Вот, пей, это тебе поможет.

Не выпуская малыша из рук, Северус налил ему в трансфигурированную из карандаша миску молоко с парой капель противопыточного. Он всегда держал в своих покоях и то и другое под чарами сохранности. Отчего-то противопыточное гораздо лучше действовало именно в сочетании с обычным молоком. И хотя в последнее время Тёмный Лорд благоволил своему верному слуге, привычка иметь под рукой всё необходимое, чтобы по возможности быстро прийти в себя, оставалась.

Щенок не заставил себя упрашивать. Едва Северус опустил его на пол и ткнул носом в миску, принялся торопливо лакать молоко, смешно фыркая и разбрызгивая его на пол.

— Ты точно собака, а не поросёнок, например? — усмехнулся Снейп. — Ладно, жди меня тут. Я скоро вернусь. Схожу навещу твоих защитников.

Щенок продолжил лакать, не обратив никого внимания на обращённые к нему слова. Ну настоящий Рон Уизли: показали еду — обо всём забыл. И такой же рыжий, между прочим. Может, назвать его Роном?

В больничном крыле было тихо. Похоже, Поппи уже угомонила своих многочисленных в последнее время пациентов.

— Мадам Помфри, — на всякий случай сухо и официально позвал Северус.

— Я здесь, — донеслось тихое из глубины кабинета в дальнем конце крыла.

Северус быстро шагнул на голос и оказался в маленьком, но очень уютном помещении — личном кабинете медиковедьмы. На стене тикали часы в виде совы, глаза которой бегали из стороны в сторону. На маленьком примусе стояла кастрюлька с ужином. Почему-то Поппи не любила подогревать еду с помощью магии, утверждая, что это портит её вкус. Чушь, конечно, но разве переспоришь упрямую женщину?

В кресле сидела сама мадам Помфри в неизменном белом переднике и чепце. Уже много лет Северус помнил её такой, как сейчас: уже седой, но всё ещё не утратившей одновременно строгой и мягкой привлекательности. Невысокая, аккуратная, хрупкая на вид, но на самом деле очень сильная и выносливая, она словно застыла во времени, оставаясь неизменным якорем для многих поколений учеников, в том числе для самого Северуса. Были времена, когда он очень часто становился пациентом заботливой медиковедьмы. И пусть она уже давно стала для Северуса в некотором роде коллегой и соратницей, он по-прежнему время от времени бывал здесь в качестве пациента.

Северус не мог открыться Поппи, не имел права подвергать её лишней опасности, но отчего-то был уверен, что она и так всё знает. Знает, на чьей он стороне, хотя и демонстрирует ему при каждом удобном случае, что убивать директоров Хогвартса — это как минимум нехорошо.

— Что вы хотели, господин директор? — язвительно поинтересовалась мадам Помфри, тяжело поднимаясь из не слишком удобного на вид кресла. И Северус сразу понял, что где-то рядом ещё не спит кто-то, кому не стоило знать, что отношения между директором и медиковедьмой не столь холодны, как кажется на первый взгляд.

— К вам поступили трое пуффендуйцев с определённого рода повреждениями, — начал он сухо.

— "Определённого рода"? — не утерпела мадам Помфри. — Их пытали! Круциатусом! Детей одиннадцати лет пытают в стенах школы, а директор называет это повреждениями определённого рода! Подумать только, какая прелесть!

— Возьмите себя в руки, мадам Помфри, — холодно и строго бросил Снейп. — Так что с ними?

— Как обычно, жить будут, — огрызнулась она в ответ.

— Это всё, что я хотел узнать, — кивнул Снейп, собираясь покинуть кабинет. Уже в дверях он остановился и обернулся: — Будьте любезны сообщить мне, если кто-нибудь из них упомянет, откуда взялся щенок, которого у них отобрала профессор Кэрроу. Мне они вряд ли скажут.

— Это уж точно, — подтвердила мадам Помфри. Северус окинул её долгим взглядом и уже хотел выйти, когда услышал тихое отчаянное: — Северус, когда это всё прекратится? Я больше не могу.

— Ты должна, — так же тихо ответил Северус.

— Знаю. Скажи, что ты делаешь всё возможное, чтобы прекратить это? — на грани слышимости взмолилась она.

— Мадам Помфри, будьте любезны завтра утром зайти в мой кабинет. Мне необходимо согласовать с вами список ингредиентов для больничного крыла на ближайший квартал, — громко сказал Северус, не отрывая взгляда от лица медиковедьмы.

Она кивнула и так же громко ответила:

— Разумеется, директор. Конечно, если не появится новых пациентов с "повреждениями определённого рода".

Северус чуть приподнял уголок рта, обозначив подобие улыбки, и быстро удалился, эффектно взмахнув напоследок полами мантии. Он ещё успел услышать тихое "позёр", брошенное в спину, прежде чем выскочил в коридор.

* * *

Утро застало Северуса в кресле. Он сам не заметил, как отключился. Отчётливо помнил, как вернулся из больничного крыла, как скрипнул зубами, заметив на старом выцветшем паркете директорских покоев в общем-то ожидаемую лужу, испарил её, едва взмахнув волшебной палочкой.

Щенок дежурил у пустой миски, поглядывая на человека с надеждой и отчаянно виляя хвостом. Он поднялся на лапы, но подойти не решился.

— Всё ещё голодный? — усмехнулся Северус. — Больше нет пока. Терпи до завтрака, а сейчас — мыться.

Щенок действительно был изрядно грязным и даже пованивал. В другое время уставший Северус просто взмахнул бы волшебной палочкой, но не сегодня. Ни какой магии ещё как минимум пару дней.

Мыться щенку неожиданно понравилось. Он забавно фыркал, опасливо переставлял мокрые лапы, ловил открытой пастью струи воды из лейки душа, морщился, когда мыльные пузырьки попадали в нос. Северус с удивлением ловил себя на мысли, что его, замученного и крайне уставшего не только за этот день, но и за этот год, за целую жизнь, странным образом забавляет и даже как будто расслабляет возня с пушистым чудовищем, постепенно превращающимся в маленькую пока собаку. Кажется, он стареет и впадает в маразм. Скоро, пожалуй, захочется надеть мантию поярче и отпустить бороду, а то, чего доброго, и на сладкое потянет. И останется только самому спрыгнуть с Астрономической башни, чтобы не позориться.

За ночь шерсть у щенка высохла, и он превратился в симпатичного и не такого уж рыжего зверя. Нет, на Рона он не тянет. Не тот оттенок. Пусть будет Персик. Чёрт, это имя тоже занято Уизли! Да какая, в сущности, разница? Всё равно Северус не сможет держать его у себя достаточно долго. Он и сам не знает, когда настанет его последняя минута, но не особенно надеется пережить эту войну. Как в таких условиях можно брать ответственность за кого-то ещё? Достаточно того, что он отвечает за Хогвартс и всех его обитателей. И не перед Тёмным Лордом, что бы он там себе ни воображал. Перед собой, прежде всего, а ещё перед памятью тех, кого уже нет. Почему ему не может быть просто всё равно? А ведь все вокруг уверены в обратном. Знали бы они...

* * *

— Мадам Помфри, вы вовремя, — сухо поприветствовал директор только что вошедшую медиковедьму.

Поппи возмущённо уставилась на него. Она как минимум пять минут простояла возле горгульи, прежде чем ей позволили войти. Неслыханная трата её драгоценного времени! Оглянувшись на замершие в любопытном ожидании портреты директоров, Поппи продолжила молча сверлить Снейпа суровым взглядом.

— Как ваши вчерашние пациенты? — бесстрастно спросил Северус.

— Ещё пару дней полежат в палате. Последствия "повреждений определённого рода" легко не проходят. Это вам не простуда, — резко ответила Поппи.

— Мне ли не знать, — спокойно посмотрел ей в глаза Северус, и Поппи стало неловко за свою резкость. Действительно, сколько раз за последнее время от тех же самых "повреждений", только в гораздо более тяжелой форме, она лечила самого Снейпа? И была уверена, что он далеко не всегда приходил к ней за помощью, а только лишь когда было хуже обычного. Она искренне не понимала, почему он позволяет делать это с собой. Почему Альбус позволял делать это с ним? И что значит это их "Так надо!" Помилуйте, кому и зачем может быть надо, чтобы профессора Хогвартса пытал круциатусом какой-то свихнувшийся маньяк, возомнивший себя Мерлин знает кем?

— Что вы хотели, директор? — примирительно кивнула Поппи. — Вы ведь знаете, меня ждут пациенты.

— Мне нужно вам кое-что показать. Пройдёмте в мои покои, — сделал приглашающий жест Снейп и чуть посторонился, открывая взгляду едва приметную дверь в соседнее помещение. Директора на портретах разочарованно переглянулись. Поппи решительно двинулась в указанном направлении.

Северус вошёл вслед за ней, запер дверь и взмахнул палочкой, отсекая любые звуки.

— Здесь нет ни одного портрета, подслушивать некому, — перестал он изображать черную глыбу льда. — Присаживайся, Поппи, есть разговор.

— Северус, что происходит?

— Не волнуйся, ничего особенного, — попытался успокоить Северус. — Хотя нет, как раз нечто из ряда вон. В общем, смотри сама.

На пару мгновений скрывшись за дверью спальни, он вышел со светло-рыжим щенком на руках. Северус и собака — это действительно из ряда вон!

— Кто это? — задала наиглупейший вопрос мадам Помфри и сама устыдилась, заметив, как поморщился Северус.

— Поппи, подобного вопроса я мог бы ожидать от Поттера или младшего Уизли. Но ты! — очень натурально изобразил он возмущение, и Поппи невольно улыбнулась.

— Это тот самый вчерашний малыш? Тот, кого спасали барсучата? — быстро решила она несложную задачку.

— Ему барсучат показалось мало, и он решил, что директор школы тоже должен его немножко поспасать, — скупо улыбнулся Северус, чем привел Поппи в полное замешательство. Она и позабыла уже, что когда-то он умел улыбаться.

— Что ты будешь с ним делать?

— Не представляю, — пожал плечами Северус. Этот жест был совершенно ему не характерен, и Попри снова смутилась, будто ей позволили подсмотреть в замочную скважину и увидеть нечто очень личное.

— Ты же не просто так меня позвал? — уточнила Поппи. — Хочешь отдать его мне?

— Боюсь, у тебя он не будет в безопасности, пока по Хогвартсу разгуливают известные всем личности, — покачал головой Северус.

— Что тогда?

— Я подержу его пока у себя, — в который раз за утро поразил Северус. — Но я хотел, чтобы ты о нём знала. Просто знала. И если со мной что-нибудь случится, позаботилась о нём. Это всё.

— Что с тобой должно случиться? — Поппи почувствовала, как замерло сердце. — Северус, что происходит?

— Я не могу сказать, но подозреваю, что совсем скоро всё изменится, — почесал щенка за ухом Северус, а Поппи ошеломлённо следила за его пальцами и одновременно пыталась понять, о чём он говорит.

— Каким образом изменится? Северус, скажи мне. Я больше не в состоянии этого выносить, — шепотом воскликнула она.

— Ты должна, — повторил Северус свои вчерашние слова. — Мы все должны. Но скоро всё закончится, и тогда ты будешь нужна этому малышу. Я бы отдал его Хагриду, но ты же знаешь — он очень зол на меня.

— Не только он, знаешь ли, — невольно добавила яду в голос Поппи. — Обязательно было это делать? Ты знаешь, о чём я.

— Так было надо, — привычно ответил Северус и отвернулся.

— Кому? — возмутилась Поппи.

— Точно не мне, — снова взглянул на неё Северус, и было нечто в его взгляде, отчего у Поппи перехватило дыхание.

— А расплачиваешься, как всегда, именно ты, — вздохнула она и подошла ближе. — Можно его погладить?

— Нужно. Хочу, чтобы ты иногда приходила его покормить. Пусть привыкнет к тебе. Знешь, мне даже некого об этом попросить.

— Я позабочусь о нём, не переживай, — едва справилась с комом в горле Поппи. — У него есть имя?

— Нет, пока нет.

— Северус, я жду тебя в больничном крыле, — строго сказала мадам Помфри и получила в ответ нечитаемый взгляд черных глаз и полное молчание. — Только попробуй не явиться вовремя.

Война закончилась, слава Мерлину, Гарри Поттеру и всем, кто не сидел сложа руки и сражался. Волдеморт исчез; все надеялись, что теперь уже навсегда. Магическая Британия потихоньку приходила в себя. Хогвартс восстановили ещё не полностью, но больничное крыло — вотчина школьной медиковедьмы мадам Помфри — уже готово было принять каждого, кто в этом нуждался. И желающие, а иногда и не очень желающие, но не имеющие возможности отказаться, время от времени занимали свободные кровати.

Лето было в разгаре. Яркое весёлое солнце заглядывало в окна, словно стараясь стереть сами воспоминания о недавних ужасах, царивших в стенах древнего замка. По коридорам всё ещё было опасно ходить, но не потому, что за любым поворотом тебя могли поджидать Пожиратели, называвшие себя профессорами и разбрасывавшие пыточные проклятия направо и налево. Просто не везде ещё стены были достаточно укреплены. Мог неожиданно отвалиться кусок штукатурки, например, или дрогнуть пол под ногами, если этажом ниже волшебники, работающие на восстановлении замка, как раз проводили какие-нибудь работы.

Но это всё такая ерунда! Это они переживут. Главное, что победили, избавили мир от маньяка, от чудовища в чудовищном же обличье. Помнится, когда Поппи увидела Волдеморта во дворе разгромленной школы в тот день второго мая, она была поражена, как мало человеческого в нём осталось. А ведь Северус постоянно смотрел на него на этих их жутких собраниях, с которых часто возвращался, еле держась на ногах после очередного наказания.

Ах, Северус! Сколько всего ему пришлось вынести? Было ли что-нибудь хорошее в его жизни? Был ли кто-нибудь, кто его по-настоящему любил? Просто так, без условий, лишь за то, что он существует.

Мадам Помфри точно знала, что был. Однажды спасённый светло-рыжий забавный пёс любил его именно так — без условий, всем сердцем.

— Северус, ну наконец-то, — притворно проворчала Поппи. — Хотела уже идти искать. Где тебя носило? Есть хочешь? На примусе горячий суп. Идём, я тебя покормлю.

Северус счастливо завилял светло-рыжим пушистым хвостом и привычно направился в маленький кабинетик, где всё так же тикали часы в виде совы, стояло неудобное кресло, на маленьком примусе грелся куриный суп. А ещё тут всегда пахло зельями и горькими травами — такой важный, родной запах безопасности, любви и счастья.