Проверено на грамотность 
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Жил-был царь. Было у него три сына: Данила-царевич, Пётр-царевич и Иван-царевич. Ещё был у царя прекрасный сад. И однажды оттуда исчезли все яблоки.
Повелел царь сыновьям:
— Данила, Пётр, Иван! Ступайте и ищите вора! — Поклонились царевичи, сели на коней и уехали в путь-дорогу.
Разделились потом царевичи. Ехал, ехал, ехал младшенький и увидел камень, а на камне надписи:
«ПОЕДЕШЬ ПРЯМО — УБИЕННОМУ БЫТЬ!»
«ПОЕДЕШЬ ВЛЕВО — КОНЬ ТВОЙ УМРЁТ!»
«ПОЕДЕШЬ ВПРАВО — К УЖАСУ ПОПАДЁШЬ!»
— Интересно, — говорит Иван-царевич, — что такое «ужас»? Гм… — И поехал он влево.
Ехал, ехал, ехал и приехал — увидел чёрный дворец, у чёрный двери стояли мохнатые толстые существа с пиками — тролли.
— Кто такой? — прорычал первый тролль.
— Иван-царевич, — ответил Иван-царевич.
— Проходи, — хором проревели оба тролля и расступились, дверь под их опекой открылась.
Зашёл Иван-царевич и увидел золотой тронный зал, в конце — золотой трон, а на троне Кощей Бессмертный сидит. Увидел он Ивана-царевича и спросил:
— Иван-царевич, что тебя сюда принесло? Зачем ты посмел в моё царство влезть?
И отвечает Иван-царевич:
— Кощей, есть у тебя тот вор, который крадёт наши яблоки?
— Конечно, — отвечает Кощей, — это Жар-Птица.
— Кощей, а, Кощей, — говорит Иван-царевич, — это ты велел своей Птице яблоки царские воровать?
— Конечно, — отвечает Кощей.
— А зачем? — спрашивает Иван-царевич.
— Чтобы развеселить моих красавец, — отвечает Кощей.
— Кто такие?.. — спрашивает Иван-царевич.
— Ты, Иван-царевич, погоди да не спеши, — говорит Кощей, — пойдём я тебе покажу…
Встал Кощей Бессмертный с трона и повёл Ивана-царевича к трём прозрачным палатам, а там — обнажённые прекрасные девушки капризничают. У палат бегают слуги Кощеевы и подносят девушкам царские ворованные яблоки.
— Мои красавицы, — говорит Кощей, — такие… Не хочу оскорблять. А то в них заключена моя власть и сила, а если власть и силу потерять — меня и ножом убить можно, а пока я силён — меня ничем не убить. Выпустить их хочу, да ключ волшебный у Бабы-Яги спрятан, да ключ-то можно один раз за день взять. Один раз возьмёшь — жить счастливо будешь, два раза возьмёшь — получишь рану лютую, третий раз возьмёшь — смерть свою найдёшь. Так что иди, Иван-царевич.
Пошёл Иван-царевич в лес Смерти на огненную реку Смородину по мосту калиновому, видит — стои́т избушка на курьих ножках.
Говорит Иван-царевич:
— Избушка на курьих ножках, встань по-старому, как мать поставила, к лесу — задом, ко мне — передом!
Повернулась избушка, и вышла оттуда Баба-Яга.
— Что, добрый мо́лодец, пришёл? — спрашивает.
— Ты бы сначала меня накормила, напоила, в бане выпарила, спать уложила, а потом бы и расспрашивала!
— Ну ладно.
Пошла Баба-Яга в избу, Иван-царевич поплёлся за ней. Накормила его, напоила, в бане выпарила, спать уложила. А на другой день расспрашивает:
— Что ты хочешь от меня, Иван-царевич?
— Я, старая, хотел взять ключ твой волшебный, — отвечает Иван-царевич, — на один раз…
— Так и быть, бери.
Баба-Яга отдала ему ключ золочённый.
— Но завтра верни. Солжёшь, заколдую! Ясно?
— Ясно.
— Значит, иди.
Пошёл Иван-царевич к Кощею, а тот его поджидал. Освободил царевич первую королевну и вернул ключ волшебный Бабе-Яге.
День прошёл…
Велит Кощей Ивану-царевичу:
— Возьми ключ волшебный.
Пришёл Иван-царевич к Бабе-Яге. Та накормила его, напоила, спать уложила и расспросила:
— Что ты хочешь от меня, Иван-царевич?
— Я, старая, хотел взять ключ твой волшебный, — отвечает Иван-царевич, — на один раз…
— Так и быть, бери.
Баба-Яга отдала ему ключ золочённый.
— Но завтра верни. Солжёшь, заколдую! Ясно?
— Ясно.
— Значит, иди.
Пошёл Иван-царевич к Кощею, а тот его поджидал. Освободил царевич вторую королевну и вернул ключ волшебный Бабе-Яге.
День прошёл…
Велит Кощей Ивану-царевичу:
— Возьми ключ волшебный.
Пришёл Иван-царевич к Бабе-Яге. Та накормила его, напоила, спать уложила и расспросила:
— Что ты хочешь от меня, Иван-царевич?
— Я, старая, хотел взять ключ твой волшебный, — отвечает Иван-царевич, — на один раз…
— Так и быть, бери.
Баба-Яга отдала ему ключ золочённый.
— Но завтра верни. Солжёшь, заколдую! Ясно?
— Ясно.
— Значит, иди.
Пошёл Иван-царевич к Кощею, а тот его поджидал. Освободил царевич третью королевну и вернул ключ волшебный Бабе-Яге.
Как освободил Иван-царевич третью королевну, Кощей как загрохочет да как захохочет:
— Ха-ха-ха! Теперь могущество моё расширится, и я буду управлять целым миром! Ха-ха-ха!
И приказал Ивану-царевичу:
— Присмотри за моими красавицами! Не присмотришь — отравлю!
И приказал слугам, летучим мышам:
— Эй, досыта накормите, допьяна напоите моего коня! А как досыта накормите, допьяна напоите, приведите ко мне!
Поклонились слуги, летучие мыши, досыта накормили, допьяна напоили Кощеева коня и привели к хозяину, а тот приказал:
— Подайте-ка мне мои латы золотые!
Подали Кощею латы золотые, уселся он на коня и поскакал — другие царства-государства завоёвывать.
Как уехал-ускакал Кощей, Иван-царевич за королевнами Кощеевыми следит: есть захотят — досыта накормит, пить захотят — допьяна напоит…
Долго ли, коротко ли время шло, приехал-прискакал Кощей в латах золотых на коне и спросил Ивана-царевича:
— Напоил-накормил моих красавиц?
— Да.
— Иди к своему батюшке-царю, да живи счастливо и горя не знай!
— Отдай, Кощей, Жар-Птицу — мне батюшка-царь велел: «Коль не найдёшь вора — не возвращайся, покуда не найдёшь!»
Взбеленился Кощей:
— Ах так?! Жизнь твоя обречена: навеки будешь в подвале, где змеи да крысы-лягушки живут! Не видать тебе братьев своих, батюшку-царя и дома твоего! — И приказал Кощей слугам, летучим мышам, посадить Ивана-царевича в подвал, где змеи да крысы-лягушки живут.
Сидит Иван-царевич в подвале, его ноги змея обмотала, по телу лягушки да крысы. Вдруг услышал он шуршанье и увидел Зайца, а тот ему молвит:
— Иван-царевич, я усыпил Кощея Бессмертного пивом — он теперь спит сном беспробудным. Уходим, а то так и сгниёшь в подвале проклятом.
Поднатужился Заяц и сломал замо́к, решётку откинул. Вышел Иван-царевич и пришёл в спальню Кощееву — тёмная комната, вдоль стен кровать длинная стоит, на ней Кощей Бессмертный лежит, спит крепко, да так, что храпит даже! Подбежал Заяц к Ивану-царевичу и молвит:
— Возьми, Иван-царевич, меч-кладенец — под кроватью лежит — и вырежи Кощеевым королевнам сердца, сожги их, а потом самому Кощею голову отруби! — И исчез Заяц будто его и не было.
Заглянул Иван-царевич под кровать — и впрямь! — там меч-кладенец лежит. Взял его, вырезал королевнам Кощея сердца, разжёг костёр и спалил сердца, отправился в спальню и отсёк голову Кощею.
Закричал-завопил Кощей страшным рёвом и сгорел в огне. Запалился и дворец, да сгорел так!
Посадил Иван-царевич троих королевен на коня своего и ускакали они к батюшке-царю. А как приехали, свадьбу пышную сыграли — Данила-царевич поженился с первой королевной, Пётр-царевич поженился со второй королевной, а Иван-царевич поженился с третьей королевной. Да такую свадьбу сыграли, что ни в сказке сказать, ни пером описать!
Жил-де-был царь Максим; богатый да толстый; была у него дочка — прекрасная царевна Марья.
Приехал в то царство купец богатый с мешком алмазов. Пришёл-де к царю и молвит:
— Давай, царь, меняться: я тебе — мешок алмазов; ты мне — свою дочку.
— Нет! — царь отвечает.
Рассерчал купец и уехал ни с чем восвояси.
А в одной деревне жили старик да баба; был у них сын Ярила — громадный, амбал и силы — во!
Когда ночь наступила, в царстве царевну украли!
Утром царь увидал, что его дочки нету, разгневался, осерчал страшно-де, позвал Ярилу, приказал:
— Ступай, Ярила, искать мою дочку! Коли не найдёшь — казнить велю; не помилую!
Вот пошёл Ярила на поиски царевны Марьи. Идёт; а ему навстречу сорок разбойников, накинулись на него, убить хотят; но Ярила вынул свой меч и срубил им бошки.
Тут о его прибытии узнал тот самый купец, который Марью похитил, велел напасть на него и жизни лишить.
А Ярила напёр на ветхую избушку и говорит:
— Кумушка, напой-де меня и накорми!
Выглянула из окошка старушка:
— Милости просим, дорогой куманёк!
Зашёл Ярила к ней в избу, осушил сто сорок бочек пива и съел сто сорок тыквенных калачей. А старушка ему говорит:
— Кум дорогой, куда путь держишь, да далёхонько ли?
— Держу я путь, кума, к купцу богатому…
— Что? К Чудищу Древесному, Лесному Поганищу?
— Да!
— Очень уж это опасно…
— Не волнуйся, кума!
И пошёл он к купцу, всех его слуг порубил на куски жалкие. А купец в страшное чудовище превратился (ведь это ж не купец!): тело древесное, когти лиственные, хозяйство земляное, гузло яблочное, башка каменная, а зубы да глаза зелёные. Взревело Чудище Древесное, Лесное Поганище; а Ярила выбросил меч и раздробил ему голову; и окаянному — смерть!
Взял он Марью, принёс к царю, и устроили они пир на весь мир! Я там был; мёд и пиво пил; по усам текло, да в рот не попало; тогда надели на меня колпак да кузов и говорят:
— Ты не гузай(1), убирайся со двора!
1) Не мешкай, не задерживайся! (древнерус.)
Жил да был царь с царицей; была у них дочка Елена Прекрасная — да такая девушка, да такая красавица, — что даже в сказке не сказать!
А в царстве была деревенька. В ней жил Иван Глупый — ничего не делает, ибо туп-глуп — точно дубина стоеросовая.
Услышал Иван Глупый, что у царя да царицы дочка есть красоты неписаной и решил-де на неё посмотреть; только дядька да тётка не пускают.
Вот и ночь наступила; прилетел откуда ни возьмись вихрь чёрный, подхватил Елену Прекрасную, засосал и унёс к себе.
Проснулся утром царь и видит — дочки его, Елены Прекрасной, нету! Страшно царь разгневался и вызвал славных-храбрых витязей, повелел им:
— Разыщите мою дочку, Елену Прекрасную! Разыщите — награжу, не разыщите — казню! Да кто из вас первым её найдёт, за того её замуж выдам, а других по службе повышу! Ясно?
— Ясно, царь-государь!
И отправились славные-храбрые витязи в путь далёкий — искать дочку царскую. Проезжают мимо деревушки, где Иван Глупый живёт. Он их спрашивает:
— Куда, славные-храбрые витязи, путь держите?
— Велел нам царь-государь дочку его, Елену Прекрасную, разыскать! — И уехали славные-храбрые витязи.
«А что мне самому мешает её отыскать?», — думает Глупый. — «Царь-де позволит нам сойтись!»
И пошёл Иван Глупый чрез лес далече, шёл и увидел Ежа, хотел было его толкнуть дабы не мешался под ногами, а Ёж молвит человеческим голосом:
— Не толкай меня, Иванушка! Я тебе ещё пригожусь!
Пошёл Иван Глупый дальше и увидал Медведя, хотел было его прогнать дабы не мешался на дороге, а Медведь молвил человечьим голосом:
— Не прогоняй меня, Иванушка! Я тебе ещё пригожусь!
Пошёл Иван Глупый дальше и увидал Бабочку, хотел было её раздавить дабы не мешался перед глазами, а Бабочка говорит-де человечьим голосом:
— Не дави меня, Иванушка! Я тебе ещё пригожусь!
Пошёл Иван Глупый далече и увидел избушку на курьих ножках. Молвит он:
— Избушка, а, избушка, встань-ка к лесу — задом, ко мне — передом!
Повернулась избушка к Ивану Глупому, вошёл он в неё, а там, на печке лежит Баба-Яга, костяная нога — руки да ноги с печки свисают, а нос в потолок уткнулся.
— Добрый мо́лодец, зачем пришёл-то ко мне?
— У нашего царя-государя дочка Елена Прекрасная пропала.
— А! Знаю: дочку твоего царя-государя Кощей унёс.
— А как мне дойти до царства Кощеева?
— Дам я тебе волшебный клубочек — куда он покатится, ты иди за ним; через три дня в царство Кощеево придёшь.
Дала ему Баба-Яга волшебный клубочек, и ушёл Иван Глупый. Катился клубочек три дня, на четвёртый день привёл его в царство Кощеево, и думает Глупый:
«Как Кощея Бессмертного победить?»
Ушёл в лес, там стоит избушка на курьих ножках, и говорит он:
— Избушка, а, избушка, встань-ка к лесу — задом, ко мне — передом!
Повернулась избушка к Ивану Глупому, вошёл он в неё, а там, на печке лежит Баба-Яга, костяная нога — руки да ноги с печки свисают, а нос в потолок уткнулся.
— Добрый мо́лодец, зачем пришёл-то ко мне?
— Как Кощея Бессмертного победить?
— Смерть Кощея в алмазе, алмаз в утке, утка в сундуке, сундук под кустарником чёрным зарыт глубоко, кустарник чёрный в саду Кощеевом, сад у его дворца, а дворец в середине его царства.
— Спасибо, бабушка!
Пошёл Иван Глупый далече, увидел избушку на курьих ножках и молвит он:
— Избушка, а, избушка, встань-ка к лесу — задом, ко мне — передом!
Повернулась избушка к Ивану Глупому, вошёл он в неё, а там, на печке лежит Баба-Яга, костяная нога — руки да ноги с печки свисают, а нос в потолок уткнулся.
— Добрый мо́лодец, зачем пришёл-то ко мне?
— Как мне пройти ко дворцу Кощея Бессмертного!
— О! Трудно будет тебе туда попасть: у Кощея есть волшебное зеркальце — как в него посмотрит, увидит того, кто к его дворцу идёт, и жизни лишит!
Пошёл Иван Глупый в царство Кощеево. Видит вдруг — славные-храбрые витязи царя-государя едут, подъехали к мосту, дальше моста — дворец Кощеев. Поехали славные-храбрые витязи по мосту, но вдруг мост опустился вниз — витязи бух в лаву! — видно, Кощей Бессмертный заметил.
Побежал отважный глупец по мосту, пока тот соединился; прошёл на другой берег царства; видит — стоит дворец, высокий, золочённый; прошёл за дворец и видит — красивый, зелёный сад; полон он кустарников зелёных. Забыл Иван Глупый, что ему вторая Баба-Яга говорила, уселся на траву и горько-горько зарыдал.
Появляется Медведь и говорит:
— Ох, Иван-Иванушка! Слезами горю не поможешь; Кощей Бессмертный улетел; Елена Прекрасная в темнице сидит; Кощей её уговаривал: «Дорогая Елена, поцелуй меня в уста сахарные (как будто у него уста сахарные!), женись на мне, будем вечно всем править!» — «Не люб ты мне, Кощей, верни меня к моему батюшке-царю!». А Кощей так взбеленился: «Ах так?! Значит, будешь сидеть в темнице, пока не изменить своего решения и не захочешь выйти за меня замуж!». И посадил её в темницу, а сам улетел… Надо отыскать кустарник чёрный, пошли-ка!
Пришли в сад, нашли кустарник чёрный, Медведь его — хвать! — сломал ему корень, откинул и раскопал землю — там сундучок лежит. Ушёл Медведь.
Поднял Иван Глупый сундучок и попытался открыть, да не может! Прилетела Бабочка и открыла сундучок, а там утка, схватил её Иван Глупый. Прибежал Ёж, подколол её иголками — икнула утка и вывалился из клюва алмаз…
— Быстрее, Иванушка, — просит Ёж, — скоро Кощей Бессмертный сюда прилетит, воротится!
Топнул Иван Глупый по алмазу — он раскололся в мелкие кусочки, и исчезли они; тут к Кощею смерть лютая пришла!
Освободил Иван Глупый Елену Прекрасную, и вернулись они к царю-батюшке, и поженил царь-государь Ивана Глупого с Еленой Прекрасной, и жили они долго да счастливо.
Жил-был богатый купец; было у него шесть дочерей и сын; дочери были умницы-красавицы, а сын — Ивашка-дурашка — туп да глуп, ничего не делает — только на печке лежит-полёживает, похрапывает-посапывает.
Вот уезжает купец на базар и велит дочерям за всем присматривать.
Уехал купец, а дочки его за Ивашкой-дурашкой присматривают.
— Ивашка, сходи за водой!
— Неохота, — отвечает с печки Ивашка-дурашка.
— Приедет батюшка, гостинцев тебе не привезёт!
— Ну ладно…
Встал Ивашка-дурашка с печи, взял вёдра и отправился на реку; набрал воды и пошёл домой, но заблудился.
Шёл, шёл, шёл и пришёл за тридевять земель, в тридевятое царство, в тридевятое государство; видит — стоит высокий золотой дворец с теремами да куполами. Заходит в терем, там и улёгся на кровать стеленную. Не успел заснуть; а вошла ведьма — разодетая, богатая — и рассердилась:
— Ах ты, гость незваный! Как без спросу посмел на кровать лечь?!
— Чего кричишь? Сначала напой, накорми и спрашивай.
Напоила, накормила его ведьма и спрашивает:
— Зачем, добрый мо́лодец, пожаловал? Зачем заехал в царство, где я правлю?
— Заблудился я, да и несчастлив по жизни…
— А ты-ка, — перебила дурашку ведьма, — сослужи у меня службу три дня. Велю я тебе: сделай мне к завтрему дню трон, а коли не сделаешь — берегись! — за дворцом забор из штыков, на каждом штыке по человечьей голове висит, только один пустой-незанятый стоит.
Опечалился Ивашка-дурашка и пошёл по ведьминому царству, по ведьминому государству. Увидала его девушка молодая, красоты неописанной, и молвит:
— Здравствуй, Ивашенька, я — Елена, дочь ведьмы! Что опечалился? Почему же ты невесел? По что головушку повесил?
— Велела мне ведьма сделать ей к завтрему дню трон.
— Не печалься, Ивашенька, ложись-ка лучше спать; утра вечера мудренее.
Лёг Ивашка-дурашка спать, а Елена, ведьмина дочка, кирпичи чистые склеила и получился прекрасный трон.
Проснулся Ивашка-дурашка и увидел трон, а затем-то пошёл к ведьме:
— Сделал-де я трон, как ты велела.
— Ну, хорошо, — отвечает ведьма, — сшей мне к завтрему дню плащ.
Закручинился Ивашка-дурашка и пошёл по улочке. Увидела его Елена, ведьмина дочка, и спрашивает:
— Что, Ивашенька, закручинился? Отчего добрый мо́лодец не весел? Отчего ясный сокол головушку повесил?
— Велела мне ведьма сшить к завтрему дню плащ.
— Не кручинься, Ивашенька, ложись-ка лучше спать; утра вечера мудренее.
Лёг Ивашка-дурашка спать, а Елена, ведьмина дочка, взяла нитки красные да иголочку прядильную и сшила красивый плащ.
Проснулся Ивашка-дурашка, а плащ-то уже готовый лежит; взял его и пошёл к ведьме с докладом:
— Сшил я плащ, как ты велела.
— Ну, хорошо, — отвечает ведьма, — испеки мне к завтрему дню каравай.
Загрустил Ивашка-дурашка и ушёл. Встречает его Елена, ведьмина дочка, и спрашивает:
— Что, Ивашенька, загрустил? Отчего добрый мо́лодец не весел? Отчего ясный сокол головушку повесил?
— Велела мне ведьма испечь к завтрему дню каравай.
— Не кручинься, Ивашенька, ложись-ка лучше спать; утра вечера мудренее.
Лёг Ивашка-дурашка спать, а Елена, ведьмина дочка, каравай испекла, да такой, каких ещё царь не один не пробовал — и душистый, и пышный, и румяный, и сдобный — просто объеденье и любованье сплошное!
Проснулся Ивашка-дурашка, взял каравай и понёс его ведьме:
— Испёк я каравай, как ты велела.
— Ну, хорошо, — отвечает ведьма, — теперь я тебе разрешу жениться на одной из моих дочерей.
И отвела Ивашку-дурашку в терем, там семь красавиц стоят, и добрый мо́лодец, ясен сокол, конечно же, выбрал Елену. Сыграли они свадьбу, но Ивашка-дурашка соскучился по родине, а потом сказал Елене, ведьминой дочке:
— Ах, тоска щемит моё сердце по местам родным, вернёмся давай.
Подслушала их разговор ведьма и велела слугам в терем Елену посадить, а Ивашку-дурашку в озерке чистом утопить. Поклонились низко слуги и исполнили ведьмино поручение.
Услыхала об этом Елена, ведьмина дочка, закручинилась дуже, разрыдалась горько и напоила ведьму-мать пивом — целой бочкой! Напилась ведьма допьяна и ушла спать.
А Елена, ведьмина дочка, к озерцу чистому пришла, вытащила из воды Ивашку-дурашку и оживила его, поцеловав в уста сахарные. Взяли из сарая близстоящего по лошадям и поскакали домой.
А утром ведьма проснулась — глядь — нет дочки! Ох, как она озлобилась! Села-де на коня огненного и поскакала в погоню. Скачет так бешено! Прискакала к озерку-озерцу чистому, конь огненный споткнулся о камень и с ведьмой в озерко чистое упал; вот тут-то и настал конец ведьме.
А Ивашка-дурашка и Елена, ведьмина дочка, приехали к нему домой и жили долго — три века!
Жил-был царь Кондрат, была у него дочка Елена-царевна и сын Иван-царевич.
Однажды в царстве наступила длинная-предлинная ночь. К царскому дворцу подъехала колесница, запряжённая тысячью коней, открылись двери, вылетела оттуда тысяча голубиц, они влетели в окно, подхватили Елену-царевну, посадили в колесницу, заперли и увезли за гора, за дола, за тысячу земель, в царство Кощеево.
Прилетела колесница к золотому за́мку, выбегает из неё Елена-царевна и видит золотой трон, на нём Кощей Бессмертный сидит — голый; весь грязный; нос длинный; глаза жёлтые, маленькие, злорадные; а на голове золотая корона. Кощей захохотал:
— Здравствуй, Елена-царевна! Выходи за меня замуж!
— Не люб ты мне, Кощей, отпусти меня к батюшке-царю!
Озлобился Кощей:
— Ах так?! Значит ты будешь сидеть в темнице! Слуги, заприте её в темницу!
Прилетели слуги Кощеевы и посадили Елену-царевну в темницу, а Кощей расхохотался злобно.
Проснулся утром царь; увидал, что дочки, Елены-царевны, нет; разгневался и приказал казнить часовых.
— Не казните нас, царь-государь, Ваше Царское Величество!
И в гневе царь помиловал часовых, но велел им разыскать дочь. Услыхал про это Иван-царевич и говорит:
— Батюшка-царь, отпусти меня искать Елену-царевну!
— Не иди, Иван! — испугался царь. — Ты ещё молод, да и могут ограбить тебя разбойники, да звери растерзать!
А Иван-царевич всё спорит:
— Не отпустишь — пойду; и не отпустишь — пойду!
Видит царь — сына не переспорить — и отпустил его, сердце скрепя.
Снарядился Иван-царевич, взял меч-кладенец и пошёл в путь-дорогу. Вот попадается царевичу дряхленький старичок.
— Здоро́во, дедушка!
— Здоро́во, добрый мо́лодец! Куда путь держишь?
— Дочка моего батюшки-царя исчезла.
— Не исчезла сестра твоя, — отвечает старичок, — её Кощей Бессмертный украл.
— Как же мне одолеть Кощея? — спрашивает Иван-царевич.
— В царство Кощеево дорога есть — иди чрез лес.
— Спасибо, дедушка!
— Пожалуйста, добрый мо́лодец!
Шёл Иван-царевич, шёл, увидел избушку на курьих ножках и говорит:
— Избушка, избушка, стань как надо — ко мне передом, к лесу задом!
Повернулась избушка; царевич вошёл в неё; а там лавка стоит; на ней Баба-Яга сидит — платок себе ткёт, да пряжу прядёт; лежит у её ног чёрный Кот. Увидела Баба-Яга Ивана-царевича и рассердилась:
— Как, Иван-царевич, посмел без спросу войти в мою избушку?
— Не бранись, баба, лучше напои, накорми, да и спрашивай!
Напоила, накормила его Баба-Яга и спрашивает:
— Царевич, куда путь держишь?
— Держу я путь в царство Кощеево.
— Ох-ох, устал ты, добрый мо́лодец, да далека дорого в царство Кощеево; пока поспи.
Уложила Ивана-царевича она спать, а сама ушла; а мо́лодец не спит — Баба-Яга с котом чёрным чёрное дело задумали.
— Я должна погубить Ивана-царевича, — говорит Яга, — я сварю из него кашу. Ишь чего задумал — к Кощею пройти!
Развела бабка пламя, печь истопила, котелок на огонь поставила, воды налила, крупы добавила и захотела маслом сдобить — да масла-то нет.
— Эх, масла-де нету, — говорит Баба-Яга. — Кот, разбуди царевича и скажи, чтоб в котёл залез и, как влезет, прикрой его заслонкой; а я к торговцам полетела — масло добывать. Смотри, не оплошай!
Села Баба-Яга в ступу и улетела на базар к торговцам — масло добывать. А Кот будит Ивана:
— Вставай, царевич!
Встал Иван-царевич и подошёл к печке.
— Полезай в котёл! — говорит Кот.
А Иван-царевич хитрый был — и молвит:
— Я не умею; Кот, покажи, как?
— А как мы спим, так и ложись.
— Да я же не знаю — как?
Прыгнул Кот в котёл, а Иван-царевич крышку закрыл и спрятался за столом; а тут Баба-Яга уж возвращается — едет на ступе, пестом погоняет, помелом след заметает. Подъехала к избушке, вошла и говорит:
— Котик, где ты гуляешь, почему меня не встречаешь? Аль кашу есть не хочешь? Ну раз не хочешь, тогда я всё съем, самой же больше достанется!
Добавила Баба-Яга в котёл масла, сварила, поставила на стол, уселась и стала кашу хлебать. Выскочил Иван-царевич из-за стола и срубил Бабе-Яге голову. Вышел из избушки и пошёл далеко по лесу.
Шёл-шёл и видит яблоню, только хотел одно яблоко скушать, появился у яблони Леший и крепко рассердился:
— Как посмел, Иван-царевич, без спросу яблочки есть? — Не ответил Иван-царевич, а голову срубил.
Пошёл далеко; шёл-шёл и видит дуб, захотел листиков поесть, залез на дерево, скушал листик, на ветку сел Соловей-Разбойник и сильно рассердился:
— Как посмел, Иван-царевич, без спросу на мой дуб залезать да листики кушать? — Не ответил царевич, а голову срубил.
Идёт-идёт и видит — течёт речка со вкусною водою; наклонился царевич, пить воду стал; высунулся вдруг из водички Водяной и весьма рассердился:
— Почему, Иван-царевич, посмел бе спросу пить водицу из моей реки? — Не ответил Иван-царевич, а лишь голову срубил.
Идёт дальше; и видит — на дороге рыбка мёртвая лежит, рядом Кикимора сидит да кровь рыбью пьёт. Захотел Иван-царевич тоже кровушки отведать — наклонился и стал пить. Увидела это Кикимора и осердилась:
— Как ты посмел, царевич, без спросу рыбью кровь пить?
— На те, нечисть-кровопийца! — отвечает Иван-царевич, срубил Кикиморе голову и ушёл.
Пошёл-пошёл и увидал частокол, зашёл чрез него, а там — золотой за́мок стоит, ещё трон золотой, на котором Кощей Бессмертный. Увидал он Ивана и захохотал:
— Ха-ха! Вот ты, Иван-царевич, прошёл все препятствия; а Елену-царевну тебе никогда не освободить, а меня не победить!
— Не хвались, Кощей! — закричал царевич. — Рано-то хвалится, не побились мы! А как побьёмся — похвалимся!
Сошлись они в страшной битве... Кощею не посчастливилось: Иван-царевич разрубил его напополам. Сам пошёл в за́мок Кощеев, освободил сестру-царевну, сели на одного коня и поскакали домой.
Прискакали к батюшке-царю Кондрату. А как вернулись, обрадовался царь, да так, что с радости умер. Кондрата похоронили и выбрали на место царя и царицы Ивана-царевича и Елену-царевну. Стали они жить-поживать и хмелёк попивать.
Жили-были царица-матушка да царь-батюшка; поженился царь с царицей, родили они дочку Василису и прозвали её Прекрасной, ибо она была сказочно красива!
Услыхал Змей Горыныч, что у царя да царицы дочка, Василиса Прекрасная, родилась и решил на ней жениться; но как это сделать-де? Ночью, когда все легли спать, Змей Горыныч превратился в вихрь и, засосав да подхватив Василису Прекрасную, унёс её в своё царство.
Как встали царь-батюшка да царица-матушка и ахнули громко — дочки-то нету! Опечалились, разгневались и велели казнить стражников-караульщиков. Те взмолились:
— Не казните нас, царь-государь да царица-государыня! Вихрь бесовской налетел и унёс нашу царевну!
— Ну, — говорят царь да царица, — пожалеем вас!
Минуло три года; царица родила мальчика, и назвали его Иваном. Подрос Иван-царевич и пошёл сестру свою искать, но родители не пускают:
— Не ходи, Иванушка, — говорят, — пропадёшь, в пропасти лютой убьёшься!
— Авось не убьюся!
С горем пополам всё-таки отпустили его. Шёл Иван-царевич через сёла, шёл через болота, через реку и дошёл до старой избы. Просит:
— Эй-эй! Хозяин, аль хозяйка! Приюти меня, напой-накорми, в баньке вымой!
Выглянула оттуда дряхленькая старушка и спрашивает:
— Чего пришёл, добрый мо́лодец?
Рассерчал на неё Иван-царевич:
— Ах ты, ведьма старая! Ты-то сначала бы напоила-накормила, в бане вымыла, тогда-де и спрашивай!
— Ладно.
Напоила-накормила и в бане вымыла; Иван-царевич ей рассказал, что Василису Прекрасную, свою сестру ищет.
— О, — молвит старушка, — твоя сестра Василиса Прекрасная у Змея Горыныча, да нелегко Змея-де победить — он трёхглавый и трёххвостый; но победить его-то можно: запомни — если ты срубишь одним ударом Горынычу три головы и три хвоста — умрёт он.
И пошёл Иван-царевич в царство Змея Горыныча; видит — стоит дворец; у окошка — Василиса Прекрасная сидит-плачет. Кричит страже Иван:
— Эй, охрана, несите-ка ключи, а то головы с плеч!
Срубил им головёшки и пошёл к сестрице. Освободил её, но вдруг — гром, свист — Змей Горыныч с охоты летит. Увидал Ивана-царевича и Василису Прекрасную, да зарычит как:
— Ох, Иван-царевич! Зачем сестру мою, Василису Прекрасную, хочешь унести?!
— Ух! — отвечает ему Иван-царевич. — Ну, Змей Горыныч, получай!
Выхватил он меч-кладенец и срубил Змею три головы и три хвоста; вот и погиб Змей Горыныч!
Сжёг Иван-царевич его тушу, а пепел по ветру пустил; взял отрубленные части на память, и ушёл с Василисой Прекрасной домой к царю и царице. Стали они жить-поживать и добра наживать да худа-бедна не знать.
Была на свете одна деревня, где в лачужке жили старик да старуха, а у них дочка родилась. Померла как-то старуха, и женился старик на другой женщине…
Сколько лет прошло, да никто не знает; а живут в деревушке старой, лачужке ветхой старик, мачеха, падчерица да мачехина дочка. Каждый падчерица дела делала: встанет, оденется, обуется да за работёнку примется — то печку вытопить, то за водой сходить, то бельё постирать, то тесто вымесить. А мачехина дочка всё спит-спит, храпит-храпит, ничего не делает — только сладостями обжирается и от этого становится ещё более жирной и уродливой. Мачеха любила свою дочку: потакала ей во всех прихотях, кормила досыта, поила допьяна (от этого мачехина дочка становилась всё ленивей и ленивей); а падчерицу ненавидела: не поила, не кормила, только била. А старик наоборот уважал свою родную девочку.
Вот и утро наступило.
— Ку-ка-ре-ку! — прокричал петух.
Падчерица встала только, набросилась на неё мачеха:
— Ах ты, ленивая тварь! А ну-ка, иди за водой!
Нечего делать — взяла вёдра и пошла на реку; наполнила вёдра и пошла назад, только вот заблудилась. Шла, шла, шла и пришла — видит избушку на курьих ножках, на крыше орёл чёрный сидит; окна тени сторожат; ходит у избушки шестиногое, шестирукое, шестиглазое чудо-юдо. Увидал орёл девушка, да закричит как. Дверь избушки отворилась и появилась на пороге Баба-Яга.
— Что, красная дéвица, пришла?
— Бабушка-Яга, приюти меня, я заблудилась!
— Ну, хорошо.
Напоила, накормила Баба-Яга девушку и стала расспрашивать:
— Что, красная дéвица, дело пытаешь иль от дела лытаешь?
— Дело пытаю, бабушка!
— Что ж ты хочешь, а?
— Хочу, чтоб ты матушку мою вернула!
— Эх, нельзя, прости, не могу я это сделать; но я тебе подарю кусок золота волшебного — как посмотришь ты в него, матушку свою увидишь!
Стала капаться Баба-Яга и нашла кусок-то не простой, а золотой. Взяла его падчерица:
— Благодарю, — кричит, — бабушка!
И пришла домой. Увидела мачехина дочка кусок золота волшебного и стала завидовать падчерице.
Наутро пошла мачехина дочка в лес, да заблудилась. Шла, шла, шла и пришла — видит избушку на курьих ножках, на крыше орёл чёрный сидит; окна тени сторожат; ходит у избушки шестиногое, шестирукое, шестиглазое чудо-юдо. Увидал орёл девушка, да закричит как. Дверь избушки отворилась и появилась на пороге Баба-Яга.
— Что, красная дéвица, пришла?
— Бабка, приюти-ка меня, я заблудилась!
— Ну, хорошо.
Напоила, накормила Баба-Яга мачехину дочку и стала расспрашивать:
— Что, красная дéвица, дело пытаешь иль от дела лытаешь?
— Дело пытаю, бабка!
— Что ж ты хочешь, а?
— Хочу, чтоб ты дала мне кусок золота волшебного!
— Извиняй, красная дéвица, ни слитка единого не осталось…
— Ах ты, ведьма старая! Ах ты, гадина-жадина! Ни одного куска паршивого у тебя не осталось!
Рассердилась Баба-Яга, стукнула железным сапогом; мачехина дочка тот час исчезла.
Поутру встала мачеха и видит — дочки-то её нету! Обозлилась мачеха и пошла по лесу гулять — дочь искать. Искала, искала, искала, да не нашла! Вернулась домой, просит у старика и падчерицы прощения:
— Простите меня! Буду всех кормить хорошо, поить на славу! Ну, простите! Ну, пожалуйста!
— Нет, — молвят ей старик и падчерица. — Жестокая ты, неискренняя; уходи-ка лучше в лес дремучий!
Прогнали они мачеху в лес дремучий — её там волки серые по дороге съели; с той поры жили старик и дочка хорошо.
Жили-были старик и старуха; детей у них не было, отчего горевали они.
Пошла как-то старуха в лес по грибы; шла, шла, шла и видит — растёт пышный белый гриб; взяла его, положила в корзину-лукошко, пришла к старику и говорит:
— Старик, старик, давай себе дочку из гриба сделаем!
Старик согласился; взяли они гриб, изжарили, измочили, иссушили и поставили на подоконник; а сами ушли. Приходят — а на подоконнике вместо гриба сидит красна де́вица, румяная, красивая, и говорит:
— Здравствуйте, батюшка и матушка! Я красна девица, ваша дочь, из гриба сделана, изжарена, измочена, иссушена, солнышком подрумянена.
Обрадовались старик и старуха несказанно, и стали все жить благополучно.
Однажды пошла красна девица, старикова да старухина дочь, в лес по грибы. Идёт-идёт, а ей навстречу идут два серых человека — спорят, ругаются-бранятся.
— Здравствуйте, серые люди! Из-за чего у вас спор да ругань-брань?
— У нас в избушке мышки серые завелись; всё думаем, как их выгнать.
— Не печальтесь, серые люди! Лучше пошли в вашу избушку.
Пошли они по лесу и пришли в самую чащу, там изба стоит, вошли в неё; а там серые мышки, еду таскают и пожирают! Красна девица, старикова да старухина дочь наклонилась к мышкам и говорит ласково:
— Мышки серые, успокойтесь.
Успокоились мышки и пропищали:
— Когда ты в беду попадёшь, скажи: «Серые мышки, явитесь предо мной!»
А серые люди сказали:
— Ежели беда с тобою приключится, скажешь: «Люди серые, явитесь предо мною!»
Поблагодарила красна девица, старикова да старухина дочь, серых людей и серых мышек и пошла своей дорогой.
Идёт-идёт и видит пенёк, на нём сидит медведь и ревёт да плачет.
— Здравствуй, Михайло Потапович! Чего ревёшь да плачешь?
— Как же мне не плакать да не реветь, — отвечает медведь, — заноза мне в лапу воткнулась!
Поднял медведь заднюю лапу, а в неё глубоко острый куст шиповника воткнулся. Вытащила его красна девица, старикова да старухина дочь; медведь её отблагодарил и молвил:
— Ежели в беду попадёшь, скажи: «Михайло Потапович, явись предо мною!»
Поблагодарила его красна девица, старикова да старухина дочь, и пошла дальше.
Шла она, шла и увидала — стоит дерево, под деревом — нора; из неё кунья вылезла и молвит:
— Здравствуй, красна девица, старикова да старухина дочь! Куда идёшь?
— Здравствуй, кунья! Иду я по грибы.
— Иди на ту поляну, там ты великое множество грибов найдёшь.
Пошла красна девица, старикова да старухина дочь на ту поляну; а там грибов и взаправду множество великое; собрала все, съела один натощак и тут же упала:
то был не простой, а дурманный гриб — если съесть его, сном дурманным уснёшь. А кунья хихикать стала, подползла, взяла девушку и поволокла на опушку.
Пришла на опушку — там стоит избушка на курьих ножках, на бараньих рожках, на обезьяньих ручках; говорит кунья:
— Избушка, избуха, встань как надобно — к лесу задом, а ко мне передом — мне в тебя лезть, хлеб есть!
Повернулась избушка, вошла в неё кунья; а там на печи, на девятом кирпиче лежит Баба-Яга, костяная нога — руки да ноги из угла в угол, нос из потолка в потолок, сопли через порог висят, зубы в пол вросли, глаза на подоконнике лежат — сама чёрная, а изо рта один клык торчит.
— Вот, кунья, это то, что я хотела; подготовлю котёл, воды налью, добычу положу, её приготовлю и сожру!
Поклонилась кунья, взяла хлеб и ушла; пришёл серый волк — котёл водой наполнил, огонь развёл, бросил в подземелье красну девицу, старикову да старухину дочь, и ушёл.
Сидит красна девица, старикова да старухина дочь, в подземелье; вдруг проснулась она и молвила:
— Серые люди и серые мышки да Михайло Потапович, явитесь предо мною!
Появились серые мышки и серые люди — серые люди стену сломали, а серые мышки вынесли красну девицу, старикову да старухину дочь из подземелья. А к избушке подбежал медведь — обглодал курьи ножки, обломал бараньи рожки, оторвал обезьяньи ручки и в пропасть бросил — погибли смертью лютой Баба-Яга, кунья да серый волк.
Старик и старуха обрадовались и устроили пир; туда пригласили серых людей, серых мышек и медведя Михайло Потаповича. Я там был, мёд-пиво пил, по усам текло, в рот не попало.
Жил-был в лесу Гусь; была у него избушка; встаёт утром с печки, поест и пойдёт запасы на зиму собирать.
Однажды наступила зима, а Гусь на печке лежит. Подходит к его избушке Лиса и просит его тонким, сладким голосом:
— Гусь, а, Гусь, замёрзла я; пусти меня в избушку погреться!
— Ну, хорошо, — отвечает Гусь, — пущу тебя в избушку мою, Лисонька!
Вошла Лиса в избушку и на печку повалилась.
— Куманёк, — говорит, — я-то поживу у тебя зиму, а как та закончится, то уйду.
— Хорошо, Лисонька.
Вот и зима прошла; а Лиса-де все запасы съела; вот весна пришла.
Лиса повадилась в деревню к одному крестьянину, выкрала у него курочку, да убежала. Рассердился крестьянин и пошёл Лису искать. Нечего Лисе-то делать; побежала к Гусю, подбежала к его избушке и просит его жалобным голосом:
— Гусь, а, Гусь; хочет крестьянин меня убить; пусти меня в избушку!
— Ну, хорошо, — отвечает Гусь, — пущу тебя в избушку мою, Лисонька!
Вошла Лиса в избушку и на печку повалилась. Обошёл крестьянин весь лес, Лисы не нашёл и ушёл ни с чем.
Вот и весна прошла; вот лето пришло. Лиса Зайчонка поймала и съела, похлопала себя по брюху; узнала про это Зайчиха-мать, рассердилась и пошла Лисе мстить. Нечего Лисе-то делать; побежала к Гусю, подбежала к его избушке и просит его жалобным голосом:
— Гусь, а, Гусь; хочет Зайчиха одна мне отомстить; пусти меня в избушку!
— Ну, хорошо, — отвечает Гусь, — пущу тебя в избушку мою, Лисонька!
Вошла Лиса в избушку и на печку повалилась. Обошла Зайчиха весь лес, Лисы не нашёл и ушёл ни с чем.
Вот и лето прошло, вот осень пришла. Поймала Лиса Щурёнка и съела его, узнала об этом Щука-мать и пошла Лису искусывать. Нечего Лисе-то делать; побежала к Гусю, подбежала к его избушке и просит его жалобным голосом:
— Гусь, а, Гусь; хочет Щука меня искусать; пусти меня в избушку!
— Ну, хорошо, — отвечает Гусь, — пущу тебя в избушку мою, Лисонька!
Вошла Лиса в избушку, на печку повалилась и выгнала Гуся. Идёт Гусь по лесу, плачет да рыдает. На встречу ему охотник — в мешке куропаток пойманных несёт, в руке ружьё держит, увидал Гуся и спрашивает:
— Что, Гусь, плачешь-рыдаешь? Или горе какое-то случилось?
— Как же мне не плакать, не рыдать?! Лиса забралась в мою избушку и меня выгнала!
— Не плачь, да не рыдай, — отвечает ему охотник, — я тебе помогу; горе твоё успокою.
Пошли охотник с Гусём к избушке, вошли в неё, охотник вопрошает:
— Эй, кто в избушке; а?
А Лиса охотнику с печки:
— Это я, Лиса;Я те-тебя затопчу ногами,Издеру тебя когтямиИ скормлю твой прах собакам!
А охотник как закричит:
— А я охотник,Пять куропаток в мешке несу,А в руке ружьё держу;А ну-ка вон с печи, а то и те-тебя пристрелю!
До смерти Лиса испугалась, только хочет с печи прочь, тут охотник её пристрелил и скормил её прах собакам.
Стали охотник и Гусь жить в избе; запасы есть, да водичку пить.
Жила-была в лесу Мышь, в норке одна. Однажды в лес пришли охотники с собаками — лес пожгли, зверей поубивали. Мышиную норку охотники затоптали, и ей пришлось искать новый дом.
Пошла Мышь по лесу и набрела на дом Зайца. Он ей говорит:
— Чего ты, Мышь, пришла?
— Дом мой охотники злые затоптали; пусти меня, Заяц, к себе в дом.
Сказано — сделано. Приютил Заяц Мышь у себя дома.
А по лесу бродил голодный Волк; захотел он Зайцем полакомиться, пошёл к его дому и запел грубым голосом:
— О, Заяц, к тебе твой сынишка пришёл просить у тебя, тятенька, кров!
— Мой сынишка не разговаривает грубым голосом, — говорит Заяц. — Ты не мой сын; ты — Волк!
Волк убежал, потом пришёл снова и опять запел, но уже заячьим голоском:
— О, Заяц, к тебе твой сынишка пришёл просить у тебя, тятенька, кров!
А Заяц и Мышь развели печь, отперлись и спрятались. Прыгнул Волк, прямо в печь угодил и сгорел!
С тех пор жили Мышь и Заяц благополучно.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу