Буллинг как маркетинговая стратегия (гет)

— Ты совсем перестал мне писать, — голос Оди звучал так укоряюще, что Лукас легко мог представить ее выражение лица даже на расстоянии более четырехсот миль. — Я соскучилась. Мы все соскучились.

— Все? Майк снова ошивается у вас?

— Ему не хочется в Хоукинс, а мама всегда рада принять его на каникулы, — на фоне слышался какой-то шум, но невозможно было определить голоса это, или просто телевизор. — Как ты смотришь на то, чтобы мы навестили тебя через пару недель? Уиллу не терпится обкатать новую машину.

— Уверены, что стоит так долго ехать ради меня?

Лукас не то, чтобы не хотел видеть своих друзей, нет, он тоже соскучился, но дело в том, что его жизнь сильно отличалась от того, какой она была в школе. Он всегда считал себя самой зрелой личностью среди своих друзей. Более самостоятельной.

У него не было каких-то болезненных привязанностей к компании, не было проблем с изучением себя и понимаем собственных целей. Перед старшей школой он точно решил, что не хочет прозябать с лузерами и готов двигаться дальше.

Не поймите его неправильно, он любил своих друзей, очень. В отношениях с ними он часто ошибался, но мог и признавать свои ошибки, и главное — нести ответственность за свои решения. Еще в девятом классе Лукас сделал выбор в пользу нового увлечения — баскетбола, и пусть поначалу давился собственной обидой, когда не получалось усидеть на двух стульях, но быстро смирился, потому что в его жизни было нечто большее, чем настольная игра и разрушающая травма.

Конечно, вернувшаяся Изнанка и то, что случилось с Макс, сильно его подкосили, но теперь, когда прошло достаточно времени, чтобы он мог снять траур по своей первой любви, никто из его нынешнего окружения даже заподозрить не мог, что над ним когда-то издевались в школе.

— Мы правда очень соскучились! Двенадцать часов пути вообще ничего не значат! Или ты не хочешь нас видеть?

— Конечно, хочу, — он надеялся, что его голос прозвучал достаточно искренне, потому что на деле его скорее обеспокоил настой Оди, чем обрадовал. — Только скажешь мне точную дату? Моя девушка… мы с ней еще не говорили о том, чтобы познакомиться с друзьями друг друга, поэтому мне нужно прощупать почву и все такое.

— Девушка? У тебя есть девушка? — кажется, ее голос стал выше на октаву. Лукас испугался, что Оди примется его отчитывать, что он так быстро забыл Макс, но она, кажется, чуть ли не задыхалась от восторга. — Почему ты не говорил? Зная твой вкус, я уверена, что она очень крутая!

— Она совсем не похожа на Макс, — поспешил заверить он, пока Оди не придумала себе еще одну скейтершу. — Мы начинали совсем несерьезно, просто зависали вместе на вечеринках и все такое…

— Но потом полюбили друг друга?

— Никто еще не говорит о любви!

— Расскажи мне о ней!

— Не думаю, что…

— Ну пожалуйста, Лукас! — он был уверен, что, если бы Оди была здесь, она бы уже дергала его за руку. — Какая она? Красивая?

— Красивая. Очень красивая. Блондинка. Изучает маркетинг и мечтает написать книгу.

— Вау! Книгу? Я же говорила, что она крутая! Неужели у нашего Майка появился конкурент?

— Ну, не такую книгу, — сразу чувствуя себя уязвленным, поспешил объяснить Лукас. — Что-то вроде сборника советов для девочек-подростков.

— Вау! Очень хочу с ней познакомиться! Мне не хватает подруг, а та девушка, с которой мы вместе работаем в кофейне, не очень общительная. Ох, если бы у меня была такая книга в четырнадцать, — с тоской протянула Оди.

— Не вспоминай об этом, — поторопился успокоить ее Лукас. — Это все давно в прошлом, а ты взрослый человек, а твой школьный опыт не должен тебя определять.

— Прекрати говорить так заумно, — засмеялась она. — Ты же должен быть глупым спортсменом, разве нет?

— Даже спортивная форма не вытравит из меня ботаника, ты же знаешь. Я хорошо учусь.

Все друзья теперь дразнили его глупым спортсменом, потому что он получил частичную спортивную стипендию в Университете Аризоны. Он пока не определился со специальностью, проходя базовые курсы, но все силы вкладывал в баскетбол, всерьез рассчитывая на спортивную карьеру. Ничто не могло ему в этом помешать, даже невысокий рост.

Еще семестр, и Лукас планировал вступить в коммуну, чтобы полностью вкусить все прелести студенческой жизни, к тому же его девушка отвечала критериям «идеальности» в глазах старших товарищей. Он уяснил еще в школе — у всех крутых парней всегда самые лучшие девчонки. Для старших классов это чирлидерши, но студенческий мир куда более разнообразен, чем школьный, особенно в таком университете, как Аризонский.

Его подружка — Энжи — не была простой пустышкой в красивой обертке. Да, как по канонам — блондинка с хорошей фигурой и обворожительной улыбкой, вся сладкая до такой степени, что даже немного едкая, как дорогие сигареты с ароматом шоколада или вишни. Она училась на маркетинге, брала факультативы по английскому, потому писала книгу советов для девочек, как он и рассказал Оди. Они не то, чтобы очень много разговаривали, потому что изначально стали общаться совсем не с целью хорошо друг друга узнать, но, когда это все же случалось, Энжи рассказывала о своей маркетинговой стратегии продвижения этой еще ненаписанной книги, и Лукас, наблюдая за тем, как горели ее глаза, даже думал, что им стоило бы пообщаться поближе.

Горящие огнем глаза красили ее куда больше, чем платья по фигуре, и, запнувшись об эту мысль, он больше не смог ее отогнать. Теперь Энжи представала перед ним совсем другой, и он стал ждать встречи с ней не просто от скуки.

Приезда друзей он ждал, как на иголках, ругая себя за то, что вообще упомянул Энжи в разговоре с Оди. Ему ведь ничего не мешало встретиться с ними одному. Теперь же они все сгорали от нетерпения, и Лукас мог их понять — его новые отношения означали, что он окончательно пришел в себя после смерти Макс.

На его счастье, ребята остановились в Финиксе, поэтому они смогли встретиться вчетвером. Лукас уже хотел настоять на том, чтобы задержаться в их снятой квартире, расположившись на полу, а знакомство с Энжи оставить на следующий раз, но Оди смотрела на него с таким упрямым выражением, что он сдался.

Чего доброго, друзья могли решить, что он придумал себе девушку, чтобы обмануть их, а сам все еще оплакивает Макс днями и ночами.

Энжи была не из тех девушек, что донимали парней вопросами в духе «Что между нами?» и «Кто я для тебя?», но, теперь ему предстояло сделать то, что явно выводило их ни к чему не обязывающие встречи на новый уровень.

— Энжи, детка, я говорил, что мои школьные друзья приехали меня навестить? — он дождался кивка. — Я хотел бы познакомить вас.

Это похоже на прыжок в воду — атмосфера вокруг поменялась за считанные секунды, но, к собственному удивлению, Лукас не утонул. Перед ним ее миленькая улыбка, едва заметный шрамик чуть выше переносицы, который и не увидишь, если не знаешь, куда смотреть — единственный изъян на ее идеальной коже, который совсем не портил, а наоборот, делал Энжи более живой, более настоящей.

— И как ты представишь меня им? — спросила она с хитринкой.

— Как мою девушку. Если ты не против.

— Я не против, — ее движение от и до кошачьи, когда Энжи потянулась его поцеловать, словно печатью скрепляя то, что между ними теперь настоящие отношения.

С ребятами они договорились встретиться в клубе в Тусоне — Лукас много раз бывал в нем и с командой, и с однокурсниками, и с Энджи. Из-за того, что она долго собиралась, вынуждая его преданно ждать в коридоре общежития, они опаздывали, но все равно было приятно, что ей хотелось произвести впечатление на его друзей. О знакомстве с ее друзьями речь пока не заходила.

Рядом с такой девушкой Лукас чувствовал себя на вершине мира, не портило впечатление даже то, что он ниже Энжи на полголовы. Когда он носил афро, разница не так бросалась в глаза, но сейчас — с брейдами, Энджи на каблуках возвышалась над ним. Кто бы мог подумать, что даже Уилл обогнал его в росте!

В клубе было, как и всегда, шумно, тесно и громко. Энжи здоровалась с какими-то ребятами, пока они под ручку пытались добраться до нужного столика. Лукасу уже хотелось выпить и закружить свою девочку на танцполе под завистливые взгляды всех кругом.

Что для него важнее: чтобы Энжи понравилась ребятам или ребята ей, Лукас не разобрался. И Майк, и Уилл, и Оди были огромной и очень важной частью его жизни, но ему хотелось оставить за спиной все кошмары отрочества, вздохнуть полной грудью со своей очень горячей девушкой-маркетологом и товарищами-баскетболистами.

Его вообще немного беспокоило то, что трое его друзей словно слиплись и все каникулы который год проводили вместе. Учитывая всю предысторию и очень драматичное расставание много лет назад, немного странно, что они продолжали жить, как приклеенные.

За столиком сидел только Майк с бутылкой пива, но, когда они подошли, он даже не повернулся, чем-то загипнотизированный. Лукас проследил за его взглядом и нашел Оди и Уилла, и — вау — они двигались так увлеченно и завораживающее, что на них, определенно, можно было подвиснуть.

Кто бы мог подумать, что скромные Уилл и Оди будут так отплясывать посреди переполненного клуба, никого не стесняясь? Возможно, не только Лукас оставлял части своего прошлого за спиной.

Майк, отмерев после оклика, вежливо поздоровался с Энжи, пока она осматривала его с явно придирчивым видом, и Лукас малодушно оставил их наедине, чтобы привести остальных ребят.

Оди со своей чрезвычайно тактильностью бросилась ему на шею, как только увидела, хотя они расстались в Финиксе всего два дня назад. Что могла сказать Энжи на такие пылкие объятья с другой девушкой? Ей-то не объяснишь, какая история их связывала.

Они с Майком переговаривались немного напряженно — друг с улыбкой старался вести светскую беседу, но Энжи, кажется, отвечала односложно, не стремясь наладить контакт. Черт! Как Лукас умудрился в это вляпаться?

— Энжи, детка, вижу, с Майком вы уже познакомились. А это Уилл и Джейн! Они мои лучшие друзья еще со школы!

То, как изменилось красивое личико Энжи после его слов, поразило Лукаса. Она подскочила, сделала несколько шагов к ним и выдала тоном, который он ни разу не слышал от нее за все время, что они встречались:

— Да ты, черт возьми, издеваешься!

Лукас ни разу не слышал от нее ни одного бранного слова, но больше всего его поразило то, каким стремительным движением Уилл заслонил собой Оди, словно ей могла угрожать опасность.

— Ну привет, Анжела, — Уилл редко с кем говорил так зло и едко. Лукас, на самом деле, видел такое лишь пару раз за жизнь.

— Байерс, — улыбка Энжи стала такой опасной, что Лукас невольно вспомнил Джейсона Карвера с его маньячным желанием расправиться с Эдди. — И Джейн Хоппер. Надо же, какая встреча.

— Мне кто-нибудь объяснит, что происходит?

— Господи, это что, та Анжела? — Майк тоже вскочил на ноги. — Она издевалась над Оди в Леноре!

Информация, давным-давно забытая, стала понемногу вспоминаться, пока его друзья и девушка обменивались злыми взглядами. Лукас нашел глазами тоненький, едва заметный шрамик чуть выше переносицы и вспомнил эту историю полностью.

— Это же было столько лет назад! — примирительно сказал он. — Может быть, сядем, выпьем и попробуем нормально пообщаться?

Ему самому это предложение казалось самым рациональным, но и Майк, и Уилл продолжали хмуриться, не двигаясь с места.

— И ты сел бы за стол с Троем? — хмыкнул Майк.

— Да, потому что мы взрослые! — он опустился на диванчик, утягивая Энжи за собой. — К чему вспоминать школу?

Джейн показательно вышла из-за спины Уилла и уселась тоже. Ее глаза горели вызовом, но она выдавила улыбку и потянулась к своему коктейлю. Лукасу было приятно, что она старалась ради него. Майк, как часто бывало, последовал ее примеру.

— Ну как скажешь, Уголек!⁽¹⁾

— Уголек? — вскинула бровку Энжи.

— Да, его школьное прозвище, — продолжил Майк. — Я Лягушачье лицо.

— Остроумно.

— А я Фея, — сделав неопределенный жест рукой, Уилл сел за стол тоже.

— Ваш задира зрил в корень!

Уилл лишь закатил глаза и почти беззлобно показал ей язык. Его нервозность выдавала только напряженная поза и то, как много он отхлебнул из своего бокала. У них с Энжи даже не было напитков, но оставлять ее с ребятами наедине, чтобы сходить к бару, он даже не мыслил, хотя с бутылкой пива, а лучше со стаканом виски, дело пошло бы легче.

Оди вся подобралась и не сводила взгляда с Энжи. Ее голос зазвучал отрывисто и так холодно, что Лукасу стоило больших усилий не поежиться. Вспомнился тот единственный раз, когда она применила силу прицельно против него, и холодок пробежал по загривку.

— Ябеда, — почти бесстрастно начала она. — Психованная. Оборванка. Обезьянка. Дитя подвала.

— Что? — его голос надломился на последнем из прозвищ, и Лукас резко обернулся на Анжелу в надежде увидеть хотя бы тень раскаяния, но та только хмурилась.

— Она разбила мне лицо роликом, — в обычно сладком голоске послышалась незнакомая сталь. — Родителям пришлось вложить кучу денег, чтобы сделать шрам почти незаметным.

— Я готова за это извиниться, — сказала Оди уже куда спокойнее. — А ты готова?

Пусть он не знал Энжи так хорошо, как остальных ребят — Майка и Уилла почти шестнадцать лет, Оди — все десять, но по ее выражению лица легко читалось, что она не чувствовала вину ни за что из того, что делала. Лукас не помнил подробности того краткого рассказа о месяцах в Леноре, потому что ни Уилл, ни Оди не торопились рассказывать о школе, ограничиваясь только домашними историями. О травле он узнал случайно — от Майка, но, опять же без подробностей.

Да, он не знал Энжи хорошо, но что-то в нем протестовало против самой концепции того, что он мог связаться с такой девушкой. Может, ее неверно поняли или ребята преувеличивали масштабы бедствия? Все же Оди тогда впервые попала в большой социум и легко могла не так что-то понять.

Правда, раз уж Уилл не оспорил сравнение Анжелы с Троем, хотя видел методы обоих, то оно было вполне справедливым.

Лукас судорожно соображал, как спасти ситуацию. Он не собирался принимать чью-либо сторону, потому что просто не мог выбрать между теми, с кем бок о бок пережил самый худший кошмар и той, кто собой символизировала ту будущую жизнь, о которой он так мечтал.

Энжи не могла быть такой плохой, как в девятом классе. Она же мечтала написать книгу о том, как девочкам справляться с взрослением, меняющимся телом и травлей в том числе.

— Погодите! — он тут же схватился за эту спасительную соломинку. — Энжи тоже травили в школе, правда, детка? Об этом же ты говоришь в предисловии своей книги?

— Лукас, молчи, — прошептала она, для верности вцепившись коготками в его ладонь под столом.

— Но почему? Ребятам нужно понять, что ты изменилась, когда пережила похожий опыт! Ребята — самые близкие мне люди на всей земле, я не жду, что вы станете лучшими друзьями, но было бы неплохо, чтобы вы могли друг друга выносить, потому что, я надеюсь, у нас все серьезно.

— Лукас! — почти взмолилась она непонятно почему.

Да, они еще не обсуждали никакие далеко идущие планы, но и до этого вечера Лукас думал, что скорее хотел бы видеть Энжи рядом и дальше, поэтому сейчас продолжал отвоевывать это право то ли у своих друзей, то ли у самого себя.

— Ты рассказывала, как на профориентации ты поделилась своим желанием написать книгу, а тебя засмеяли. Прозвали писакой, заливали водой твои бумаги.

— О, интересно, — встрепенулась Оди, — кто же это делал? Стейси? Джейк? Может быть, Моника или Эшли? Тони? Густав?

— Это жутко, Джейн, даже для тебя, — бросила Энжи, складывая руки на груди. — Ты помнишь имена всех одноклассников, хотя и полного года с нами не проучилась? И кто такой Густав? Даже я такого не помню! И куда вы исчезли после весенних каникул? Папиному заявлению в полиции не дали ход, а потом вы просто не вернулись.

— Я хотела со всеми подружиться, только и всего!

— Мы просто вернулись домой.

— И даже документы не забрали, Байерс? Это странно.

— Забрали, просто позже. Мы не ходили в школу какое-то время, а потом заканчивали экстерном.

— И что, Джейн сдала все экзамены? — притворно сладко пропела Анжела, становясь сразу же совершенно незнакомой.

— Уилл, чего ты вообще отвечаешь на ее вопросы? — подал голос Майк. — Почему мы все еще сидим с ней за одним столом?

— Майк, у тебя вечно какие-то проблемы с моими девушками! Это уже не смешно!

— Макс хотя бы не буллила никого!

— Кроме тебя, — хихикнул Уилл, как-то уж совсем выбиваясь этим звуком из атмосферы за столом. — Давайте я схожу за напитками. Что вам взять?

— Виски со льдом. Двойной. А тебе, Энжи?

— Голубую лагуну. Ты же не плюнешь туда, да?

— Это уже по ситуации, — улыбнулся Уилл.

С его уходом Лукас понял, что лишился единственного более-менее нейтрально настроенного человека за столом. Вряд ли Уилл, конечно, простил Анжеле все то, что она делала с Оди, но он хотя бы обладал достаточной эмпатией, чтобы попытаться понять его, Лукаса, в этой ситуации.

— Так ты хотела рассказать про издевательства, Анжела? — вернула их разговор в прежнее русло Оди.

Энжи невольно придвинулась к Лукасу ближе — ее инстинкт самосохранения работал. Точно, они же были знакомы в тот короткий период времени, когда у Оди не было сил! Теперь она могла сделать куда больше, чем разбить лицо пластиковым колесом ролика.

Заставить обмочиться. Свернуть шею. Остановить сердце. Перекрыть кислород.

С ними за столом сидела машина для убийств, и Лукасу повезло быть ей другом, а не врагом, и он готов был постараться вытянуть Энжи с противоположной стороны баррикад.

— Расскажи про тот ужасный случай! Я читал твое предисловие к книге, но сама ты рассказываешь более красочно, — он ободряюще сжал ее ладонь. — Ребята, вы сейчас измените свое мнение об Энжи! Ну же.

— Лукас, я не собираюсь никому ничего доказывать, — обманчиво остро ответила она, хотя в голосе чувствовалась какая-то фальшь.

— Это был ужасный случай! — продолжил он за нее. — Ее облили молочным коктейлем на роликовом катке. Представляете, какое унижение!

Глаза Майка так комично округлились, что Лукас уже мысленно праздновал свою победу, и это была главная его ошибка — посмотреть на него, а не на Оди.

Волоски на руках встали дыбом, а Энжи прямо-таки вжалась в его бок, когда голос Оди прогремел так оглушающе громко, что, казалось, его транслировали прямо в голову — за гранью слышимости оказался и шум беснующийся на танцполе толпы, и музыка.

— Тебя облили на катке? Тебя высмеивали при всем классе?

— Господи, — ахнул Майк, обретая дар речи, — ты украла ее историю! Ты буквально присвоила историю своей жертвы, чтобы продать книгу! Поверить не могу!

Стаканы звякнули о столешницу, но этот звук, кажется, услышал один лишь Лукас, находящийся словно в невесомости посреди происходящего — Уилл подоспел с напитками и явно уловил последнюю реплику Майка.

— Я не плевал в твой коктейль, но мне очень хочется, правда.

— Ой, да ты видел все, что происходило, но ни разу даже не попытался нас остановить! — завелась Энжи. — Стоял, как олень в свете фар, а на помощь бежал, только когда все заканчивалось. Хорош защитничек!

Тут мозги Лукаса все же встали на место — если до этого он не улавливал в этом разговоре что-то важное, то теперь картина сложилась — и больше оправданий поведению своей девушки он найти не мог. А вставать на защиту Уилла он привык с детства и в этот раз успел даже раньше Майка.

— Ты ничего о нас не знаешь, — сказал он строго. — О Уилле уж точно. Если бы тебе довелось пережить хотя бы треть того, что было с ним или с Оди — с Джейн — тебя бы уже не было. Ты либо сошла бы с ума, либо просто не выжила бы.

— И что же такого случилось? Многие люди страдали от пожаров, в этом нет ничего такого, с чем не справился бы хороший мозгоправ!

— Лукас, — предостерегающе заговорил Майк. — Договор.

Картинка того, какой должна была стать его жизнь после того, как он вырвался из Хоукинса рушилась прямо на глазах. Его девушка-мечта как с картинки оказалась давним врагом той, за кого он бы, не задумываясь, отдал свою жизнь, а чертова Изнанка все равно всегда будет маячить на периферии зрения. Прямо сейчас она не позволяла даже объяснить Анжеле, в чем именно она не права!

Его ладонь сжали так порывисто и едва ли не отчаянно, и Лукас нашел в себе силы повернуться к Энжи, чтобы впервые по-новому взглянуть в ее глаза. Он не знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что действительно было у нее на уме, но от одного лишь выражения лица — словно она старалась подавить надвигающуюся истерику — хватило ему, чтобы понять — с ней не все потеряно.

Неясно, какое именно впечатление произвела на Энжи эта встреча, Лукасу только предстояло разобраться в этом, но тот факт, что он вообще планировал разбираться уже о многом говорил.

Сейчас он не знал, что сказать, но то, что их руки так и остались сцепленными, кажется, отвечало на большую часть незаданных никем вопросов.

— Лукас, — позвала Оди, прекращая их молчаливый диалог. — Ты позволишь мне поговорить с Анжелой наедине? Я ничего не сделаю, обещаю.

Энжи дернулась, словно бы собираясь возразить то ли идее, что Джейн может что-то сделать, то ли вообще не желая с ней разговаривать.

— Ты не против? — спросил Лукас, не признаваясь даже себе, как много зависело от ее ответа.

То ли его спокойствие возымело эффект, то ли она просто не хотела оставлять такой вызов не принятым, но Энжи кивнула, и пути назад уже не было.

Лукас не слушал ни расспросов Майка и Уилла, ни их попытки втянуть его в бесполезный разговор, потому что сквозь толпу смотрел только на оставленный столик, пытаясь оценить издалека, что же там происходило.

Ну, к противоположной стене никто не отлетал, даже не было никакой активной жестикуляции, но настроиться на спокойный лад все никак не выходило. Лукасу нужно было знать, все ли там в порядке, при чем он сам не мог себе ответить, за кого переживал больше. Нет, однозначно Анжела в большей опасности физически, но кто знал, как сильно она могла задеть Оди каким-нибудь неосторожным словом.

Ноги сами понесли его ближе, ближе, ближе, пока он не оказался в пределах слышимости даже несмотря на громкие музыкальные биты. С его места их было почти не видно, зато звук доходил хорошо.

— Ты даже не представляешь, как тебе повезло, — совершенно спокойно говорила Оди. — Лукас один из самых надежных парней на этом свете! Он бывает придурком, как и все парни, но он из тех, кто пойдет за тобой на смерть.

— Говоришь так, словно это не фигура речи, а чистая правда.

— Так и есть.

— Я удивлена, что ты все еще с тем же парнем, что и в девятом классе. Я его и не узнала бы никогда.

— Мы с Майком больше не встречаемся, нас связывает нечто большее.

— Нет, мне не интересно, — замахала руками Энжи, и они либо молчали, либо заговорили тише.

Лукас подумал, что ему уже можно показаться им на глаза, но услышал кое-что, что явно не предназначалось для его ушей сейчас.

— Я знаю, что мне повезло. Мне обычно не везло с парнями, поэтому я не собиралась ни с кем встречаться, но, когда я рядом с Лукасом, мне просто, не знаю, хочется довериться ему полностью. Не знаю, зачем я говорю это тебе.

— Потому что я знаю, какая ты сука, и ты можешь не притворяться кем-то другим.

— Ты повзрослела.

— Прошло много лет.

Пусть они и говорили почти спокойно, вечер все равно был испорчен — не хотелось ни пить, ни танцевать. Не прошло и пятнадцати минут, как они скомкано распрощались, договорившись, что Лукас со дня на день снова приедет в Финикс. Один.

По дороге в общежитие Энжи оставалась молчаливой и задумчивой, и заговорила уже когда они дошли до кампуса.

— Так со скольки лет ты знаешь Джейн?

— С двенадцати.

— Вы вместе ходили в школу?

— Нет. Она впервые попала в школу, когда пришла в твой класс.

Они снова замолчали. Лукас мечтал, чтобы этого вечера никогда не было, мечтал откатить все до момента их с Оди телефонного разговора, но это все было страшным малодушием, потому что с ним случались куда более страшные вещи, чем полный неловкости и напряжения вечер. В конце концов, никто, даже импульсивный Майк, не потребовал, чтобы он тотчас же расстался с Энжи, и ему не пришлось доказывать то, что это его жизнь и его выбор.

— Знаешь, она пообещала сломать мне шею, если я тебя обижу, — снова заговорила Энжи. — Круто, когда друзья за тебя горой.

— У тебя разве не так? — спросил Лукас, не уточняя, что Оди правда могла исполнить любую из своих угроз.

— Думаю, мы могли бы познакомиться и с моими друзьями тоже. Ты же не против, да?

— Вряд ли это будет хуже, чем сегодня. Я-то точно не буллил никого в школе, даже когда стал общаться с баскетболистами.

— Эй!

Ее возмущение заглушил их общий смех. Кажется, в итоге все было в порядке — Оди даже своеобразно благословила их. Лукас надеялся теперь, что сможет уговорить Энжи изменить подход к своей книге и рассказать правду о своем опыте. Возможно, для этого было еще рано, но он был настроен очень оптимистично.

1) В оригинале прозвище Лукаса звучит как midnight, наши переводчики локализировали его очень разнообразно: мне встречались и сникерс, и черныш, и черномазый. Я предлагаю тут свой вариант.

Вернуться к тексту