– Надо, Гарри, надо (джен)

Двадцать девятого июля тысяча девятьсот девяносто первого года с утра начались сборы. Гарри проснулся от шума. Выйдя на площадку второго (в русской нумерации, по-английски это первый) этажа, он увидел внизу бестолково мечущегося Дадли. Вернон Дурсль пытался запихать рюкзак в чемодан, Петунья зачем-то поливала из чайника пластиковые цветы своего имени.

— Что здесь происходит? — спросил Гарри.

Дурсли очнулись, чемодан от пинка улетел под стол, Дадли схватил рюкзак поменьше и стал заталкивать туда коробку с блёснами.

— Скоро твой день рождения, — сказала Петунья, перестав измываться над петуньей. — Давай отпразднуем его на рыбалке.

В этот момент у Гарри случился магический выброс — пластиковая петунья расцвела.

— Ой, — пискнула тётя, выронив горшок. — Он настоящий?

— Нет, мама, ты забыла, кто такой Гарри? Ну чудит, бывает, ему положено, — сказал Дадли. — Как по-твоему настоящий цветок расцвёл бы без настоящего грунта? А здесь вместо грунта пластик.

— А, ну да... — сказала тётя.

— Вы о чём? — не понял Гарри.

— Гарри, ты маг, — сказала Петунья. — Твои родители — чистокровный маг и маглорождённая ведьма.

— Кого рождённая? — спросил Гарри.

— Маглорождённая — сказал Вернон. — Маглами называются обычные люди, то есть не маги или не ведьмы, которым и не положено быть магами или ведьмами. А есть подобные Джеймсу Поттеру и его родителям — маги и ведьмы. А иногда у маглов рождаются дети, которым не от кого унаследовать магию, но при этом маги и ведьмы. Вот они и называются маглорождёнными. И ещё есть сквибы, это инвалиды по магии. Ага, в нашем мире, в котором отсутствие магических способностей — норма. Я магл, Петунья магла. Ну и Дадли тоже магл. А ты маг. И Джеймс Поттер был магом. А Лили Поттер, она же Лили Эванс — ведьмой.

Сборы продолжались до вечера, при этом Вернон ещё два раза доставал из-под стола чемодан и пытался запихать рюкзак в чемодан, но после короткого: «Дядя, опять?» снова отправлял чемодан пинком под стол, от последнего пинка чемодан развалился, а под стол улетели его обломки. Дадли ещё трижды начинал кружить по комнате, Петунья доломала цветок. Следующим утром отбыли. Сначала на автобусе, потом на поезде, потом пешком. Ночевать расположились в каком-то деревянном домишке, который даже не был разделён на комнаты. Утром сова принесла письмо и отдала его Гарри прямо в руки. Увидев на конверте своё имя, Гарри не стал читать адрес.

— Странно, но это письмо адресовано мне, — сказал он.

— И что же здесь странного? — спросил Вернон.

— А кто может мне писать? — продолжил спрашивать Гарри.

— Ненормальные. Кто же ещё? — ответил Вернон.

— Какие ещё ненормальные? — всё ещё не понял Гарри.

— Маги и ведьмы, — ответил Вернон. — ответил Вернон, раздражаясь.

— А почему ненормальные-то?

— Для начала потому, что норма для нашего вида — как раз отсутствие магических способностей, а они мутанты или потомки мутантов. Кроме того, как ещё можно обозвать взрослых, спасённых младенцем? И не просто взрослых, а могущественных магов и ведьм. Каждый из них способен одним взмахом палки пробить дверь взрывом, но при этом они спокойно ждали, когда их убьёт сволочь. Сволочь же, называвшуюся лордом волдемортом, в итоге укокошил ты, с тех пор у тебя зигзагообразный шрам справа на лбу. Серьёзно? Они всей толпой не могли справиться с этим неудачником? По-твоему это нормально? А теперь они собрались тебя учить.

Читать письмо Гарри не стал. Порыбачили, на обед приготовили уху на костре. Вечером же, когда Гарри и Дурсли собирались снова лечь спать в лачуге, лачугу сотряс страшный удар. Дверь слетела с петель и влетела внутрь. В дверном проёме остановился человек ростом футов девять.

— Извините, — сказал незнакомец. — Мне нужен Гарри Поттер.

— А по какому праву Вы вламываетесь сюда, мешаете нам спать?! И кто Вы такой?! — заорал Вернон.

— Да вы сами засунули Гарри в какую-то лачугу, — ответил незнакомец.

— Это называется туризм и стоит не самых маленьких денег, — ответил Вернон. — Так кто Вы такой и какого чёрта здесь творите?

— Извините. Репаро, — сказал незнакомец, махнув зонтом.

Дверь влетела в дверной проём, выбив незнакомца наружу и снова повиснув на петлях.

— Это один из них, — сказала Петунья.

Гарри и Дадли вышли наружу. Незнакомец валялся без сознания. Дадли пощупал у него пульс на шее и сказал:

— Вроде живой.

— Надо привести его в чувство, — сказала Петунья. — Как там было-то? Аква эрута? Или агументи? Для усиления заклинания добавляют максиму, а надо уменьшить, чтоб только брызги были. Минима? Гарри, попробуй.

Гарри попробовал, отплёвывающегося незнакомца смыло.

— Извините, я не хотел Вас смывать, — сказал Гарри.

— Нужны комментарии? — спросил Дадли. — Так ли ненормальны взрослые, спрятавшиеся за такого малыша? Не похоже, чтоб их возможности шли в какое-то сравнение с неконтролируемой мощью магии Гарри, а спрятаться за спину сильного — не такой уж и идиотизм.

Вернон бросил утопающему верёвку, а с другим её концом побежал вокруг лачуги. Выбравшийся на берег незнакомец сказал:

— Гарри, тебе надо учиться применять магию. Иначе ты станешь опасен и для окружающих, и для себя. Меня зовут Рубеус Хагрид, я хранитель ключей школы магии Хогвартс.

— То есть по-простому школьный сторож, — перевёл Гарри.

Хагрид задумался, а потом сказал:

— От слова «сторожить»? Наверное, да. Завтра поедем за покупками для тебя к школе.

Переночевали впятером, а утром Хагрид сказал:

— Садись на мой мотоцикл и полетели.

Находившийся снаружи мотоцикл (в вечерней суматохе на него никто не обратил внимания) тоже был в полтора раза больше обычного. На него сел сначала Гарри, потом — Хагрид, а после запуска двигателя мотоцикл взлетел. Через полчаса он уже сел в Лондоне.

— Этот бар называется Дырявый Котёл, за его задней дверью граница между обычным миром и одной из наших секретных локаций — Косым переулком, — сказал Хагрид, показав на бар.

Вывеской бару служила модель паровозного котла, изображавшая прототип, изрешечённый из крупнокалиберного пулемёта. Несколько «пуль» даже были вделаны прямо в «пробоины», будто застряли в них.

— На баре маглоотталкивающие чары, — продолжил свой рассказ Хагрид. — Маглы по умолчанию не видят его и не могут зайти даже случайно. Если маг или ведьма проведёт магла или маглу внутрь за руку, то этот магл или эта магла будет потом видеть бар и сможет зайти в него самостоятельно, но привести в бар невидящих его не сможет. Проводник или проводница и ведомый или ведомая в последний момент отпустят руки, ведомый или ведомая останется вне бара. Нам надо пройти через бар.

В баре были люди в мантиях, один человек был в чалме.

— Это же знаменитый Барди Топтер! — сказал человек в чалме. — Нет. Дабдри Фоттер. Блин!

В воздухе появился и завис хорошо пропечённый двухметровый блин.

— Не мучайтесь, — сказал Гарри. — Гарри Поттер.

— А меня зовут Квиндикус Квиндел, — сказал человек в чалме. — Нет. Квирелпус Криндел. Да блин горелый!

Находившиеся в баре ломанулись наружу, так как блин загорелся.

— Квиринус Квиррелл. Ну наконец-то. Я профессор защиты тёмных от искусств. Нет. Защитник тёмных от искусств профессора. Блин!

Блин появился опять, только теперь снаружи. Висеть он в этот раз не стал, а ляпнулся на мостовую. Ещё через полчаса люди потянулись обратно в бар, Хагрид провёл Гарри через бар насквозь, за задней дверью был тупик, параллельно двери стояла кирпичная стена.

— Запоминай пароль, — сказал Хагрид, достав зонт. — Забыть его ни один маг и ни одна ведьма не может, но смотреть надо, а набирать его надо волшебной палочкой.

Хагрид набрал пароль, прикоснувшись в определённом порядке к кирпичам кончиком зонта. Кирпичи задвигались, образовав в стене арочный проход. А за аркой был переулок, по которому бродили люди в мантиях, некоторые были в остроконечных шляпах.

— Это и есть Косой переулок, — сказал Хагрид. — Сначала тебе надо взять деньги.

— Деньги? — спросил Гарри. — Но у меня нет денег.

— Нет, Гарри, — ответил Хагрид. — Ты богат, твои родители оставили для тебя деньги в банке Гринготс.

— Тогда надо выйти из переулка и зайти в банк, — сказал Гарри, всё ещё не понимая, что происходит.

— Нет, Гарри, выходить не надо, Гринготс — единый банк магического мира, его отделения находятся в наших секретных локациях. Английское — в Косом переулке. Вон то здание и есть отделение Гринготса.

Отделение Гринготса выглядело так, будто должно было обслуживать исключительно шпионов и только работающих против страны дураков и как если бы находилось при этом в центре их столицы. То есть оно было ещё косее самого переулка, названного так явно не просто так. В Гринготсе были какие-то низкорослые ушастики.

— Это гоблины, — сказал Хагрид.

— Мистер Крюкохват, Мистер Гарри хотел бы взять свои деньги, — сказал он, подойдя к одному из них.

— А у мистера Поттера есть его ключ?

— Ключ пока у меня, — ответил Хагрид. — Возьми, это ключ от твоего сейфа.

— Сейфы отзываются на ментальный зов хозяина, — сказал Крокохват. — В любой момент хозяин может мысленно вызвать точную копию сейфа с теми ценностями, которые надо взять, просто представив себе сейф и те самые ценности и захотев, чтоб сейф явился с этими ценностями. Просто вспоминать внешний вид сейфа можно сколько угодно, без желания ничего не произойдёт. Но именно на зов копия явится. И в ней будут те ценности, которые хозяин хочет взять, но только если они уже находятся в сейфе. Если хотите взять деньги, то есть два варианта: приказать сейфу выдать нужную сумму и приказать ему выдать конкретные монеты. Если именно монеты, то в копии будут именно эти монеты, например, если приказать сейфу выдать монеты по одному кнату на сумму двести галлеонов, то в копии будет именно девяносто восемь тысяч шестьсот монет по одному кнату, а если приказать выдать двести галлеонов, то могут быть и пять тысяч восемьсот монет по одному сиклю, и двести монет по одному галлеону.

— А корабли здесь причём? — спросил Гарри. — Мы же в банке, а не в порту.

— Галлеоном называется не только парусник, но и монета, — ответил Крюкохват. — У волшебников своя денежная система, самая мелкая наша денежная единица называется кнат, монета в один кнат бронзовая, семнадцать кнатов составляют один сикль, монета в один сикль серебряная, а двадцать девять сиклей составляют один галлеон, монета в один галлеон золотая. Если хотите что-то положить в сейф, то ценности можно и не представлять и не приказывать сейфу выдать ценности, тогда копия явится пустая. Копия сейфа открывается тем же ключом, что и сам сейф. Из неё можно как взять что-то, так и положить. Потом её надо закрыть и мысленно приказать, чтоб сейф вернулся в хранилище, тогда копия исчезнет, а все положенные в неё ценности окажутся в самом сейфе. Можно этим способом не пользоваться, а приехать прямо к сейфу в сопровождении сотрудника банка. И пользоваться сейфом непосредственно в хранилище. Начинать пользоваться сейфом всегда надо с этого способа.

— А на чём надо ехать? — спросил Гарри.

— На тележке, — ответил Крюковхват. — Идите за мной, я провожу вас.

Кроюкохват провёл Гарри и Хагрида вглубь помещения замка. Тележка стояла на рельсах, проложенных прямо по стенам, под ней и над ней была пропасть.

— Садитесь, — сказал Крюковхат и сел сам.

Как только Гарри и Хагрид тоже сели, тележка поехала. Несколько раз она останавливалась на коротких рельсах и вместе с ними принималась ехать вверх или вниз, потом эти рельсы стыковались с длинными и останавливались, а тележка продолжала путь уже по горизонтали. Наконец, тележка остановилась и уже не поехала. Сбоку от неё была круглая дверь.

— Слезайте, — сказал Крюкохват и слез с тележки вслед за Гарри и Хагридом.

— Это Ваш сейф, — сказал Крюкохват, показав на дверь. — Откройте его.

Гарри открыл сейф и вошёл в него, следом вошли Хагид и Кроюкохват. В сейфе горой лежали золотые монеты, было несколько столбиков серебряных монет и небольшая кучка бронзовых.

— Возьми пока двадцать галлеонов, при необходимости можно будет взять ещё, — сказал Хагрид.

Гарри взял деньги, потом они вышли из сейфа, Гарри закрыл его ключом. Потом они сели на тележку и вернулись в тот же зал, куда входили. Потом Гарри и Хагрид вышли из банка, а гоблин остался в банке.

— Тебе нужна волшебная палочка, — сказал Хагрид. — Палочки продаются вон там.

Магазин палочек имел вывеску, гласившую: «Оливандер. Волшебные палочки с древнего Египта до наших дней». В магазине Гарри встретил человек, Хагрид остался снаружи. Продавец был стар.

— Я Гарри Поттер, — представился Гарри. — Хагрид сказал, что мне нужна палка.

— Гарри Оливандер. Члены моей семьи делают и продают волшебные палочки со времён фараонов, а конкретно здесь магазин находится с пятого века нашей эры. Сейчас магазин мой, до меня здесь работал мой отец, до него — его отец и так далее. Кажется, ещё вчера Ваши родители покупали у меня свои первые палочки. Вы должны запомнить, что не маг выбирает палочку, а палочка — мага. Возьмите эту.

Поттер взял палку, из неё ударил сноп искр, развалив стелаж за спиной Оливандера.

— Определённо, не та. Может эта?

Теперь искры ударили вертикально вверх, опалив потолок над прилавком. Так они мучились до вечера, в результате магазин стал похож на лагерь горевояк, подвергшийся набегу огнепоклонников. Но, наконец, палка выбрала мага.

— Очень интересно, — сказал Оливандер. — Эта палочка из остролиста с пером феникса — сестра той, что оставила Вам шрам. Её хозяин творил великие дела. Ужасные, но великие...

— А великим магом у вас зовётся неудачник, ухитрившийся убиться о младенца? — спросил Поттер.

— Хм. С Вас семь галлеонов, — ответил Оливандер.

Палка была тонкая и гибкая длиной одиннадцать дюймов.

— Чего так долго, — спросил Хагрид на улице.

— Палки капризничали, — ответил Гарри.

Вышли из переулка через тот же бар, который был уже почти пуст, только бармен скучал на своём месте, потом сели на мотоцикл и прилетели к дому № 4 на Бирючинной улице. Гарри слез с мотоцикла.

— Остальные покупки придётся отложить на завтра, я прилечу утром, — сказал Хагрид и улетел.

Дурсли были уже дома.

Утром первого августа во время завтрака дверь снова слетела с петель.

— Сойдите с двери, пока она Вас снова не ударила, — сказал Гарри.

— Извините, — сказал Хагрид, сойдя с двери, но оставшись внутри дома и на пути двери. — Репаро.

Дверь вернулась на петли, вышвырнув Хагрида на улицу, мальчики снова вышли первые, а за ними — старшие Дурсли. Хагрид валялся на крыльце дома напротив, на нём лежало несколько кирпичей.

— Дадли, полей этого деятеля из чайника, а то я уже опасаюсь поливать его заклинанием, — сказал Гарри. — Репаро.

Стена восстановилась, Дади притащил чайник и полил Хагрида водой, Хагрид очнулся.

— Садись и полетели, — сказал он, вставая.

Но при попытке подойти к мотоциклу он зашатался и снова упал.

— Вы серьёзно хотите лететь в таком состоянии? — спросил Гарри. — Вы знаете телефон больницы?

— Телечего? — не понял Хагрид.

— Телефон, — сказал Гарри. — Есть такой девайс для связи, он называется телефон. По нему звонят, набирая на нём номер другого телефона, потом ждут, а перед набором номера снимают с телефона трубку. Тот телефон начинает звенеть, к нему кто-то подходит, снимает с него трубку и говорит: «Алло». После этого можно говорить. В конце разговора кто-то из собеседников кладёт трубку на свой телефон. Для краткости номер телефона тоже называют телефоном. Куда позвонить, чтоб Вас забрали в больницу?

— У нас другие способы связи, — сказал Хагрид.

— Какие?

— У меня нет связи. Сообщите миссис Фигг, она наблюдатель директора.

Фигг нашли быстро.

— Миссис Фигг, Хагриду плохо. Ему надо в больницу.

И побежали обратно. Добежав до дома, увидели женщину в мантии, в остроконечной шляпе, в очках, которая говорила с Хагридом.

— Что с Вами случилось?

— Ничего.

— Тогда почему Арабелла сказала, что Вам плохо?

— Не знаю.

— Он применил репаро, стоя на двери. Дверь вышвырнула его на улицу. И это уже второй раз, в прошлый раз он потерял сознание, но смог придти в себя и даже летал на мотоцикле, а в этот даже ходить толком не может, его шатает.

Хагрид встал, желая продемонстрировать, что его уже не шатает. Но при попытке дойти до мотоцикла ноги Хагрида заплелись.

— Вам надо в больничное крыло, аппарируем немедленно.

И исчезла вместе с Хагридом.

Утром второго августа в дверь слегка постучали. За дверью обнаружилась та самая вчерашняя женщина. Мотоцикла уже не было.

— Меня зовут Минерва Макгонагалл, — сказала она. — Мне нужен Гарри Поттер.

— Я Гарри, — сказал Гарри.

— А я заместитель директора школы Магии Хогвартс. Я провожу Вас за покупками.

— А где мотоцикл Хагрида? Его угнали?

— Нет, его я его вчера забрала после того, как пристроила в больничное крыло самого Хагрида. Дайте руку и приготовьтесь к лёгкой тошноте от аппарации.

— А Хагрида Вам совсем не жалко?

— Тошнота при применении данного заклинания — привилегия новичков, а Хагрида ведьмы и другие маги уже много раз аппарировали.

Гарри сбегал за палкой, потом вернулся и взял Минерву за руку. Но стошнило не его, а Минерву.

— Странно, — кое-как сказала Минерва, потратив на это минут пятнадцать.

В баре снова было много народу, но «защитника тёмных от искусств профессора» среди них в этот раз не было. В переулке Минерва сказала:

— Тебе нужна мантия. Магазин одежды находится вон там.

Вывески как таковой у магазина не было, бала витрина, в которой летали шляпы и мантии. В магазине Гарри и Минерву встретила женщина.

— Здравствуйте. Я мадам Малкин, хозяйка этого магазина.

— А я Гарри Поттер. Мне нужна мантия.

— Какая?

— Школьная, — сказала Минерва.

— Пройдите туда.

В указанном помещении к Гарри взлетели ленты, размеченные в дюймах, линиях (двенадцатых долях дюйма) и долях линии. Они обмерили Гарри, а перо само начертило выкройку и проставило размеры.

— Изготовление мантии займёт час, — сказала Малкин, когда Гарри вышел.

— Теперь книги, — сказала Минерва. — Возьмите этот список.

По бокам от входа в магазин книг стояли два огромных тома, какие и в руках Хагрида смотрелись бы странно. В самом же магазине ничего интересного не произошло, Гарри сам не запомнил поход в этот магазин. Потом Минерва сказала:

— Нужен ещё телескоп.

Перед крыльцом магазина волшебной оптики стоял солнечный телескоп с белым матовым экраном. Хотя никакого механизма для этого видно не было, но телескоп вёлся сам, то есть сам поворачивался, компенсируя суточное вращение Земли. На экране телескопа была оптическая проекция Солнца, постепенно смещавшаяся к нижнему краю экрана.

— Какой телескоп предпочитаете?

— А какие бывают?

— Есть рефракторы, то есть линзовые телескопы, — ответил продавец. — Рефракторы бывают Галилея и Кеплера, они различаются только окулярами: у телескопа Галилея окуляр рассеивающий, у телескопа же Кеплера собирающий окуляр. А есть рефлекторы, то есть зеркальные телескопы. Линзы в таких телескопах тоже есть, но их объективы — кривые зеркала. Рефлекторы лучше тем, что зеркало, опираясь всей площадью задней поверхности, меньше деформируется под собственным весом. Линза же опирается только на свой край, а у собирающей линзы он ещё и тонкий. Рефлекторы уже различаются по-настоящему. Простейший рефлектор Ломоносова имеет объектив, ещё и стоящий косо, в результате свет отражается вперёд и в сторону, а астроном должен стоять спиной к наблюдаемому объекту. У рефлектора Ньютона зеркало стоит прямо, но перед ним есть маленькое плоское вторичное зеркало, повёрнутое на 45°, оно поворачивает отражённый объективом свет вбок. И астроном стоит боком к наблюдаемому объекту. В обоих случаях главное зеркало параболическое. Есть телескопы Кассегрена, у них главные зеркала гиперболические, а вторичные зеркала выпуклы, стоят прямо, а фокус главного зеркала у такого телескопа находится межу зеркалами. Вторичное зеркало отражает свет через отверстие в главном зеркале снова назад. У похожего на него телескопа Шмидта перед обоими зеркалами есть диафрагма. А телескоп Шварцильда отличается тем, что вторичное зеркало тоже вогнуто, поэтому изображение строится внутри телескопа, фокус же главного зеркала, называемый у любого рефлектора главным фокусом, находится дальше от главного зеркала, чем вторичное зеркало. Есть схемы Кассегрена-Нейсмита и Кассегрена-Куде, у них есть ещё дополнительные плоские диагональные зеркала. У телескопа Кассегрена-Нейсмита свет выходит иногда через ось зенитных расстояний, что позволяет строить изображение на постоянной высоте, а иногда и ближе к объективу. У телескопа же Кассегрена-Куде свет выходит через ось склонений, потом поворачивается параллельно оси прямых восхождений, потом ещё раз поворачивается к оси прямых восхождений, а потом — вдоль оси прямых восхождений, это позволяет использовать полностью неподвижный окуляр и прочее неподвижное наблюдательное оборудование. Для полных извращенцев свет можно вывести через ось зенитных расстояний, потом перенаправить параллельно зенитной оси, потом — к зенитной оси, и, наконец, вдоль зенитной оси. Есть ещё катадиоптрические телескопы, они же менисковые. Это телескопы с гибридными зеркально-линзовыми объективами. Лучшие из них — телескопы Максутова. Вам какой?

— Давайте Кассегрена Несмита с окуляром на постоянной высоте.

— А дополнительное оборудование?

— А какое бывает?

— Есть линзы Барлоу, они увеличивают увеличение, есть диагональные призмы, они переворачивают перевёрнутое изображение ещё раз, есть редукторы фокуса, они уменьшают увеличение, есть светофильтры, есть солнечные матовые экраны, они позволяют безопасно наблюдать Солнце, есть камеры, при установке которых телескоп превращается в астрограф, так называются телескопы, предназначенные не для окулярных и вообще визуальных наблюдений, а для съёмки астрономических объектов. Есть блинк-компараторы, это специальные микроскопы для разглядывания пар полученных фотографий, позволяющие, быстро переключаясь между фотографиями, сравнивать их. Есть спекторографы, они позволяют фотографировать спектры. Есть спектроскопы, они позволяют спектры наблюдать через окуляры или на экранах. Знаете значение слова «спектр» и зачем эти спектры нужны?

— Да. Госпожа заместитель, а какое оборудование мне надо?

— Линзы Барлоу, фильтры, камера, фотоувеличитель.

— Так Вам для школы? Тогда предлагаю вот этот, к нему весь комплект уже подобран.

— Теперь котёл, — сказала Минерва на улице. — Оловянный котёл размера номер два.

Вывеской магазину котлов служил котёл, висящий на цепях. В этот раз целый.

— Меня зовут Гарри Поттер, мне нужен оловянный котёл размера номер два.

Последними уже после мантии были куплены ингедиенты для зелий. Все ингидиенты воняли так, что у Гарри прорезался нюх. А Гарри-то думал, что абсолютно нечувствителен к запахам.

В школу Вас отвезёт Хогвартс-Экспресс, вот билет на него. Поезд отправляется с нашей секретной платформы номер девять и три четверти. Проход с неё открывается ровно в одиннадцать с девятой платформы: пробегите сквозь колонну на девятой платформе и окажетесь на девять и три четверти.

Гарри, забыв, как пройти на нужную платформу, бродил по платформе номер девять. Точно в одиннадцать часов какой-то рыжий с тележкой и вещами на ней вбежал прямо в колонну. Гарри последовал его примеру и оказался на другой платформе, заполненной людьми в мантиях. Многие были с чемоданами. Взрослых было немного, большинство — подростки обоих полов и они с чемоданами были все. А совсем детей не было вовсе. Возле платформы на рельсах уже стоял поезд. Поезд поблёскивал. Впереди у него был красный паровоз, на котле которого было написано: «Хогвартс-экспресс». Какой-то сверстник с белыми волосами полез в поезд, а взрослый блондин махнул палкой и сказал: «Локотоморт чемодан», после чего чемодан взлетел и полетел за блондином подростком. Гарри полез следом, таща свой чемодан вручную. Ещё один взмах, опять «Локотоморт чемодан» и чемодан Гарри тоже полетел. В коридоре поезда блондин представился:

— Драко Малфой.

— Гарри Поттер, — ответил Гарри. — А тот блондин на платформе — твой папа?

— Угадал, его зовут Люциус Малфой.

Как только юноши зашли в купе и сели, в то же купе зашла девушка и представилась

— Гермирона Грейнджер. А вы кто?

— Гарри Поттер.

— Драко Малфой.

Гермиона достала палку и сказа:

— А чего ты в сломанных очках ходишь? Давай отремонтирую.

— Может, не надо? — ответил Гарри.

— Надо, Гарри, надо. Репаро, — сказала Гермиона и взмахнула палкой, направив её Гарри в лицо

Но ничего не произошло.

— Странно, раньше получалось.

— То есть тебя должны отчислить до поступления, — сказал Драко. — Твои родители хоть маг и ведьма?

— Нет.

— Тогда не знаю, как тебе отвертеться, — продолжил Драко. — Мне повезло больше, я чистокровный маг, в папином замке два взрослых мага: он сам и дед Абракас. И ещё взрослая ведьма в придачу — мама Нарцисса. Они взрослые, им можно. А я могу свою магию дома свалить на них. А вот как магию вне Хогвартса легендировать тебе? Нам же до выпуска нельзя. Гарри, давай я попробую твои очки восстановить. Репаро.

Но опять ничего не произошло.

— Странно, — сказал Малфой. — Должно было получиться.

— Может, проблема в том, что это не настоящая поломка, а имитация, максимально аккуратно сделанная ломастером?

— Кем? — спросили хором Дракго, Геримона и тот самый рыжий, в этот самый момент входивший в купе.

— Ломастером, — сказал Гарри. — От слов «ломать» и «мастер», так называется большой спец по ломанию всего подряд. Ламеры, даже породистые, на «мастер» не заканчиваются, Ломастер — это именно признанный спец, ломающий настолько шедеврально, что для этого особый талант нужен. А вот делает он кое-как, эти очки — лучшее, что смог сделать тот самый ломастер. А многие и на такое не способны.

— А ты кто? — спросила Гермиона.

— Твой будущий муж. Рон Уизли, — ответил рыжий, садясь.

— Мило, — сказала погрустневшая Гермиона. — Я Гермиона Грейнджер.

— Драко Малфой.

— Гарри Поттер. Кстати, Драко, сейчас-то ты не дома.

— В этом поезде все возвращающиеся в Хогвартс преподаватели, все они взрослые маги и ведьмы, а на платформе — родители некоторых учеников, они тоже взрослые, некоторые из них тоже маги и ведьмы. Ты серьёзно считаешь, что кто-то на этом фоне вообще заметит магию первоклашек? — ответил Драко.

— А у тебя есть этот? — спросил Рон, пялясь на Гарри.

— Кто? — не понял Гарри.

— Рон! — попыталась одёрнуть «жениха» Гермиона.

— Ну шрам, — ответил Рон.

— Тебе какой? — задал наводящий вопрос Гарри, протянув правую руку ладонью вверх. Ладонь была пересечена шрамом от начала указательного пальца до противоположной большому пальцу стороны лучезапястного сустава.

— На лбу, — ответил Рон.

— А разве шрамы на лбах не у всех? — начал троллить его Гарри. На самом деле Гарри отлично знал, что шрам на лбу есть далеко не у каждого.

— Понятно, — сказал погрустневший Рон.

— Смотри, — ответил Гарри, убрав волосы с вертикального шрама посередине лба. — Это я промазал, пытаясь с разбегу залезть в машину дяди Вернона. И врезался лбом точно в открытую дверь. Машина пострадала меньше, но в ремонт её всё равно утащили. А меня — в магловскую поликлинику.

Зигзагообразный шрам он так и не показал.