Дочь Сета (джен)

Сегодня двадцать первое июня. Летнее солнцестояние. День рождения одной девочки. Сет сегодня ходит на редкость хмурый и раздражительный, а Анубис закрылся в своих покоях в Тёмной пирамиде и рычал на всех, кто смел подходить к двери. Сегодня их не трогал никто…

POV Микель

Сегодня всё было как обычно: сделать домашние дела, поцеловать родителей и ехать к Уолкерам, нянчиться с Тобби и Джульеттой. Лео, как всегда, исчезнет и появится сразу в своей комнате. Странно? Наверное, но я уже привыкла. Уже три года, как я работаю няней у этой семьи и как я огрела сковородой того типа. Лео говорит, что доверит своих стихийных бедствий только мне. А ведь мне уже семнадцать… Подумать только. И как после всего этого я продолжила у них работать? Сама не знаю. Но эта работа была единственной, что привлекала меня. Флинн Уолкер, дедушка моих воспитанников, был египтологом. В доме Уолкеров сохранилось много артефактов, найденных им. Даже в музее не было столь необычных вещей, как здесь, в этом доме. Взять хотя бы браслет Лео… Только одно выбилось из этого повседневного списка — встреча с очаровательным парнем-официантом, Имхотепом, у него были чёрные волосы и гетерохромия глаз — один был жёлтым, другой — серым.

Но это было ещё тогда, утром. Когда я пришла домой, увидела записку:

«Мики, мы с папой поехали в магазин. Не скучай, скоро будем!

Мама

P.s: Можешь пока разобрать вещи на чердаке, если хочешь…»

Тогда, ещё не подозревая, что будет дальше, я послушалась и сидела на чердаке, разбирая старые вещи моей семьи. Кстати, о моей семье… Моя мама-Элионор, кондитер (обожаю её кексы), её волосы чёрные с синим отливом, а глаза ярко-голубые. Она хорошая женщина: добрая, заботливая, умная, но бывает строгой. А мой папа — Джейкоб, врач (хоть в клинику ходить не надо). Он у нас зеленоглазый брюнет. Папа проводит с нами мало времени, но он любит нас. Характер у него не сахар: строгий, обидчивый и немного эгоистичный. Но он всё равно самый лучший. А я… Мама говорит, я больше похожа на свою погибшую тётю. Она была мне троюродной… Или четвероюродной? В общем, моя внешность недалеко ушла от моей далёкой родственницы. Каштановые, но словно выгоревшие, волосы до лопаток и бирюзово-голубые (да-да, именно такие) глаза. О, а вот и моё старое платьице! Белое, с золотой вышивкой на рукавах и подоле. Вдруг что-то зашуршало в складках платья и на пол упало какое-то странное украшение и… Письмо? Взяв в руки бумагу, я направилась в свою комнату и, сев на кровать, открыла его.

«Здравствуй, дочка.

Ты уже, наверное, и не помнишь меня. Надеюсь, эти люди смогли подарить тебе ту любовь, что не успели дать мы?

Ты уже стала взрослее на один год. Моя малышка… Умоляю, прости нас. Я хочу, чтобы ты была осторожней. Прошу. Твоя сила скоро привлечёт их. Прошу, найди отца или брата до этого момента. Они защитят тебя. Если найдёшь отца первым — поговори с ним по душам наконец-то. А если брата — верни на верный путь. Прости их, дочка, умоляю. Реши все проблемы на Земле, тебя ждёт родной дом…

С днём рождения, родная!..»

21 июня 2002 года н.э.

Мама»

Это письмо? Чьё оно? Двадцать первого июня двух тысячи второго года? Но зачем уточнять «н.э.», разве это не ясно? И о каких людях идёт речь? У меня никого нет, кроме родителей. А брата тем более! Неужели… Нет-нет-нет! Я… Это не может быть правдой! Или нет? Может, это правда?.. Нужно будет спросить у родителей, когда они вернутся!» — Думала я тогда. Знала бы я, что ждёт меня дальше — чес слово, сбежала бы… Или нет? Сейчас, здесь, мне так хорошо… Так, что-то я отвлеклась.

Украшение было по-египетски, точь-в-точь как вещи у Уолкеров, красивым: это была брошь в форме скарабея, вырезанная из зелёного камня. На меня накатила дикая усталость, и я уснула…

Странное письмо,

Прислали мне давно.

Когда была я маленькой ещё.

Просили, умоляли,

Простить, забыть

И всё понять,

Родных найти.

Все тайны просили

Меня раскрыть.

Брата на верный путь свести,

С отцом по душам поговорить…

С днём рождения поздравляли…

Понять, простить,

Проблемы все свои решить,

И в этом мире дальше жить…

Но готова ли я простить,

Забыть и дальше жить?

* * *

Девушке снился странный сон. Её родительница решила бы, что Уолкеры плохо на неё влияют и она стала помешанной на «всей этой древнеегипетской чепухе»…

Она видела паренька лет тринадцати и девчонку лет двух. Парень был не совсем обычным — выделялась его шакалья голова. «Анубис…» — промелькнуло в её голове имя.

— Ты пойдёшь со мной? — спросила девчонка у Анубиса.

— За тобой хоть в Дуат, сестрёнка, — ухмыльнулся он.

— Я боюсь, мама не разрешит в Дуат, —задумчиво пробормотала девочка. Паренёк засмеялся от смешного выражения её лица. — Почему ты смеёшься?

— Ох, Рами, ты такая смешная, когда задумаешься.

— А это плохо? Задумываться?

— Нет. Это очень хорошо, только не делай при всех такое лицо. — Анубис присел на корточки перед девчушкой. — Пусть это останется нашей тайной, ладно? — улыбнулся он.

—Ладно! — весело произнесла девочка. — Но тогда, на случай если мы вдруг захотим поговорить или упомянуть об этом, нужно придумать кодовое слово!

— Зачем? — искренне удивился парень.

— Если мы вдруг захотим поговорить или упомянуть об этом, — спокойно повторила Рами. Анубис в который раз удивился, какой спокойной была его сестра. Ведь он, вспыльчивый и нервный, мог иной раз ответить грубостью, не разбирая, с кем он говорил. За это он часто получал по ушам от отца. — Я видела, — прервала его мысли девочка, чуть загрустив, — как другие дети так играют.

«Так вот оно что! — пронеслось в голове Анубиса. — Бедная моя сестрёнка… Как же я не хочу, чтобы ты знала о том, что та сила, что живёт в тебе… Она не даст тебе быть как все. Я-то уже привык, а ты…»

— М-м-м, хорошо…— «пусть у неё будет хоть эта радость…» — «Задумчивое лицо», может?

— Да! — воскликнула девочка и, забравшись на спину брата и ухватив его за чувствительные уши, отчего тот мотнул головой, но девочка ещё крепче схватилась за них, добавила: — А теперь покатай меня!

— Ай-ай-ай! Хорошо-хорошо, только отпустите мои уши, Леди Рамира, умоляю, — шуточно взмолился он. Девочка засмеялась и отпустила уши старшего брата. — Куда вам угодно, Леди?

— М-м-м, — скопировала она его. — Может, в пустыню? — Рамира хитро прищурилась, чувствуя, как ухмыльнулся её брат.

Да-а-а, горячие пески пустыни- их страсть. Так же как и холодная вода рек. Они дети своих родителей… Уже через пару минут по золотистым холмам бежал, поднимая песчаную пыль, шакал с девочкой на спине…

— Стой ты… Что?! Младший сын Ра, Кефер, тебя ударил? — Анубис ухватил сестру, которой было только два с половиной, за плечи. Зря девочка рассказала брату об этом. Пару минут назад пятилетний Кефер, разозлившись, ударил её… В Египтусе такое считалось нормальным только в самых диких и отсталых городах, но в Золотом городе… Вообще, такое считалось отрицательным здесь и было наказуемо, но… Ведь это сделал Кефер — принц Золотого города. — Тогда он получит, — прорычал её брат, отгоняя мысли малышки и заставляя обратить всё внимание на него.

— Ану, не надо! От этого же хуже будет только тебе… — Она ещё не знала никого из царской семьи, кроме Эксатона — Анубис часто общался с старшим сыном Ра. И ей казалось, осмелься брат такое сказать, его бы наказали.

— Не волнуйся, Рами. Я уверен, Ра не захочет терять в своей игре столь важных пешек, как мы, сестрёнка… — Улыбнулся ей её старший брат, молодой проводник душ, Анубис.

Сейчас ему почти тринадцать… Он подхватил сестру на руки и направился в Великую пирамиду. Мать с отцом всё равно там, так что узнают всё на месте… Он не мог представить, что его сестру, которой нет ещё и трёх, ударил сын фараона. От этих мыслей внутри бушевала ярость, требуя наказать обидчика. А глядя на каштановые, но словно выгоревшие, точь-в-точь как у матери, волосы до плеч и бирюзово-голубые глаза, желание усиливалось. Такой необычный цвет для Египтуса… Как её брат мечтал, чтобы в этих глазах будет утопать только тот, кто достоин её. Белое, с золотой вышивкой на рукавах и подоле, платьице развевалось от ветра. Вздрогнув, сестра доверчиво прижалась к тёплому брату. Украшение Рамиры принесло дискомфорт Анубису, но тот промолчал. Уж больно оно было неприятным сейчас… Само украшение было по-египетски красивым: брошь в форме скарабея, вырезанная из зелёного камня. Брошь матери, предупреждающая об опасности. Анубис отчётливо помнил её — мать носила её редко, но очень любила. И сегодня, в день, когда Рамира впервые должна была предстать пред советом, Нефтида отдала ей брошь. Но этот день обернулся не так, как ожидалось…

— Господин Анубис? Что-то случилось? Мы ждали Вас позже… — Заметил их стражник на пороге Зала Совета.

— Случилось? — нарочито спокойно и участливо переспросил он. — Да, случилось… — Судя по тому, что воин отшатнулся, его взгляд потемнел до предела. И так тёмные глаза стали ещё темней…

— Хорошо, я объявлю о вашем приходе. — Поклонился стражник и, переглянувшись с напарником, зашёл в Зал Совета, извиняясь.

— Ну что, сестрёнка, ты готова? — девочка неуверенно кивнула. — Не бойся, я рядом. Я с тобой…

— Всегда? — доверчивый голосок сестры расслабил его и он улыбнулся.

— Всегда.

Кефер сидел по левую руку от отца, а с обратной стороны сидел его старший пятнадцатилетний брат — Эксатон. Когда в зал зашёл стражник, все жаждали только одного — увидеть эту прославленную дочь Сета и Нефтиды. Девочку, обладающую магией, противоположной силе её брата-Анубиса… Силой жизни. Кефер считал, что это глупость и уж лучше заняться чем-то более стоящим… Тем временем зашедший охранник извинился и донёс:

— Молодой проводник душ, одарённый силой смерти — Анубис, желает видеть вас. На его руках, скорее всего, его сестра. И он… Мягко говоря, не в духе. Впускать?

— Впускай, — кивнул ошарашенный Ра — отец Эксатона и Кефера, он явно не ожидал такого.

После этих слов охранник вышел и вместо него влетел тринадцатилетний парень. Пусть Кефер и был «маленьким», он не понимал, как можно было выглядеть так: чёрные, всегда взлохмаченные, волосы и чёрные глаза. Из одежды всё бы было примерным, если бы не было чёрным. И как такие, как он, нравились девушкам? Но неожиданностью для Кефера стало то, что потемневший от ярости взгляд Анубиса вцепился в него. Но, взглянув на девочку, что поёжилась от взгляда мальчишки в руках сына Сета и Нефтиды, всё понял. Вот и она — Хранительница жизни… Та, с кем Ра просил подружится своих сыновей. особенно его, Кефера. Ему захотелось выругаться на весь зал. Ну бывает же так! Супер подружился! Теперь ещё будут проблемы с Анубисом, которому девчонка всё разболтала!.. А вот Эксатону хорошо — он давно знал Анубиса и успел нормально подружится с Рамирой. Потому успокаивающе улыбнулся, когда увидел друга с его сестрой немного не в духе.

— Ану, — позвала брата Рамира де рин Ирен-ирская, собственно, она носила «фамилию» своего отца, и дословно всё её имя переводилось как-то так: «Рамира это хозяйка пустыни». Но речь сейчас не об этом. Анубис обернулся на голос сестры и, явно не удержавшись, поцеловал её в лоб. Насколько помнил Кефер, это было опасно — всё равно что тебя поцелует смерть. Жизнь же, точнее, Рамира, ответила тем же — поцеловала брата в щёку, тем самым останавливая любые ругательства со стороны присутствующих взрослых. Смерть, поцелованная жизнью, и жизнь, поцелованная смертью.

— Так что случилось, Анубис? — спросил Ра, прервав повисшую тишину.

— К сожалению, я вынужден доложить, что… — Парень явно хотел договорить, но ручка девочки повернула его голову к обладательнице — Рамира так резко и нечеловечески наклонила голову, что Кефер всерьёз испугался за неё — как бы сухожилия не лопнули. Анубис посмотрел на неё с укором и она выровняла голову. — Может, это прозвучит слишком резко, но… ваш сын, Кефер, ударил мою сестру вне арены.

Вдалеке послышалось «Ах!» от матери Рамиры и та осела на свой трон. Все остальные были в шоке. Такого явно не ожидали от Кефера… Даже его брат, Эксатон, смотрел на него, не веря в то, что он мог так поступить… И только Анубис, как монолит, оставался неподвижен и непроницаем, нависая над ним. Так бы и было, если бы его руки не перестали чувствовать тяжесть сестры. Именно из-за этого он встревоженно оборачивался… А в следующее мгновение на голову Кефера была надета тарель из-под фруктов. Перепугавшись от неожиданности, он пробормотал, надеясь, что никто не услышит:

— Стерва…

— Очень рада, Рамира. — Невинно улыбнулась Инрен-ирская, и весь зал вспыхнул смехом… Кефер неловко улыбнулся, приподнимая пальцами и выглядывая из-за краёв тарели, смотря на дружелюбно улыбающуюся девочку…