Маленькие пародии (джен)

* * *

Я помню чудное мгновенье:

Не била Сакура меня,

И даже Сая не избила,

Хотя хамил он ей три дня.

В томленьях грусти безнадежной

Она вздыхает: «Саске-кун!»

За грусти полный голос нежный

Учиху-гада я бы вздул!

Смеркалось. Годы шли. А этот теме

Совсем пропал, хоть где его ищи.

Но как найду, отделать надо что ли,

Да дать вот хорошенько гаду в щи!

* * *

Я Сакуру любил: любовь еще, быть может,

В душе моей угасла не совсем;

Но, Ками упаси, Харуно потревожить;

Вас после не спасешь, не вылечишь ничем.

Я Сакуру любил хоть это безнадежно,

Не так чтоб, как Хината прям меня;

Я Сакуру любил так искренно, так нежно,

Потом в больнице пролежал три дня…

* * *

Стоит Кисаме одинокий

В тумане Кири голубом!..

Что ищет он в Киригакуре?

Что он забыл в краю родном?..

Вот Зверь Зеленый громко свищет,

Аж ухо гнется и скрипит…

Ага, он встречи теплой ищет,

Такой противник не сбежит!

Уже «павлин» с «конохским вихрем»

Он разметает пред собой,

Ах, он, мятежный, хочет в харю?

Сейчас начнется мордобой!

* * *

Люблю Итачи я, но странною любовью!

Не победит ее рассудок мой.

Ни месть, ни жажда брата крови…

Никак я не пойму, что сделалось со мной.

Но я люблю — за что, не знаю сам —

Его всегда холодное молчанье,

Его ресниц длиннющих колыханье,

Подводку век его, по цвету, как моря;

По логову люблю бродить порой ночною

И, шаринганами пронзая ночи тень,

Встречать по сторонам, что бесит аж порою,

Горящие глаза противных местных змей;

Люблю дымок паленый от Кабуто,

Когда не так пошел эксперимент,

Очки поправит, радостный как будто,

И белый сменит он халат в момент.

С отрадой, многим незнакомой,

Катаной я своей крошу врагов,

И после падаю без сил я на солому,

Тут умотаешься, да так, что будь здоров!

Когда саннину все никак не спится,

Трепаться тот до полночи готов

Про то, как станет скоро он бессмертным

И что-то там про тело свое вновь…

* * *

Над широким берегом Накано,

Над Страны Огня великою землей,

Плачет, из Конохи долетая,

Голос куноичи молодой.

Сакура Харуно, вся в печали,

Как кукушка кличет на юру;

Умоляет в голос Саске-куна

Возвращаться по-здорову по-добру.

На заре в Конохе причитая

(Тем достав Хокаге по весне),

Сакура Харуно завывает,

В той деревне плача на стене:

«Солнце трижды светлое! С тобою

Каждому приветно и тепло.

Но не ты ли Саске дорогого

Жаркими лучами обожгло?..»

И Харуно ветер проклинает

И Итачи с ветром все клянет,

И икает пусть Орочимару,

Что забрал Учиху, идиот!

Далеко в Конохе, возле поста,

Лишь заря займется поутру,

Сакура Харуно молодая

Кличет скорбно: «Где ты, Саске-кун?»

Изумо с Котетсу грустно вторят,

Куноичи завывают в лад:

«Где же бродишь, гадкий ты Учиха?

Воротись в деревню ты назад!»

* * *

Как ныне собрался Какаши-сенсей

Команду на миссию сплавить,

Но Орыч вмешался:

Он Саске кусал, пугал всех

Змеей своей Мандо.

С конохского леса Наруто бежит,

И Сакура (очень сердита).

Вот Орыч потрепан,

А несколько змей

Жестоко Наруто убито.

Но Орыч не сдался —

Змеиный саннин —

Он ведь вдохновенный кудесник!

Большой для Конохи такой геморрой,

И лишь неприятностей вестник.

И Орыч со злости им всем предсказал,

Что смерть те все примут от яда,

А Саске ответил, что это брехня,

И вот заливать тут не надо!

— Тебя не боюсь я, змеиный мужик!

Кому ты, вообще, шибко нужен?

Вот, блин, отрастил себе длинный язык

И мордой не вышел к тому же!

К саннину из леса Кабуто спешит,

С ним в логово спрятаться просит,

А Орыч не слышит и только сильней

Наруто и Саске поносит.

Тут в дело вмешался Какаши-сенсей,

Он светит своим шаринганом,

Кабуто, тот тянет саннина идти,

Не быть умоляет бараном.

— Запомни же ныне ты слово мое, —

Саннин так и брызжет отравой.

— Победой прославлено имя твое;

И Клык был папаша твой славный.

И много есть техник, покорных тебе;

Но я не завидую этой судьбе.

И синего моря обманчивый вал

В часы роковой непогоды,

На свет на другой стольких не покатал,

Как я за все эти вот годы…

Под маской своей ты не ведаешь ран…

(И тут на всю мощь тот врубил шаринган.)

И Саске Учиха, который любил

Всем мстить, да еще неразумно,

Он сделал на Орыча с тылу набег,

Поджарить хотел, самый умный.

И Орыч с позором с Кабуто бежал,

Поджаренный огненным шаром.

Ему тело новое вскоре искать

И жить долго этим кошмаром.

…И слышал вдогонку потрепанный Змей:

«Ты примешь, гад, смерть от руки вот моей!»

Пирует с командой Какаши-сенсей,

Наруто весь рамен схомячил,

И чешется Саске: зудящий джуин

Достал уж его, не иначе.

Затем вспоминают минувшие дни,

Как с Забузой круто рубились они.

Подруга дней моих суровых,

Харуно Сакура моя,

В глуши лесов тогда сосновых

Ты так метелила меня!

Ты под окном моим орала,

Когда на миссию проспал.

(А наш с тобой сенсей Какаши

Свою книжонку все читал.)

Горюешь, бедная девица,

И чахнешь прямо на глазах…

И медлят острые кунаи

В твоих ослабленных руках.

Глядишь в конохские ворота

На черный, отдаленный путь:

И об Учихе все забота

Теснит твою всечасно грудь…

Всех Тсунаде матом кроет,

Вихри техники крутя;

Коль, как зверь, она завоет,

Разнесет здесь все к чертям!

Вот по кровле обветшалой

Вдруг соломой зашумит —

Это путник запоздалый,

От ее пинка летит.

Если ветхая лачужка,

То не выдержит она.

Дырку сделает Тсунаде

Кулаком взамест окна.

— Может, бури завываньем

Ты, мой друг, утомлена?

Иль с ноги не той ты встала?

Иль похмельная с утра? —

Вопрошал ее Джирайя,

Что сидел в таверне с ней.

— Выпьем, добрая подружка

Бедной юности моей,

Выпьем с горя, где же кружка?

— Ты, Джирайя, не наглей!

— Спой мне песенку, Тсунаде, —

Он хотел ее отвлечь.

Но не выдержал удара,

Полетел, болезный, в печь.

Ведь бабуля-то Тсунаде

Держит в старости удар,

Коли ляпнул что не так ты,

Так ответишь за базар!

Буря мглою небо кроет,

И немного погодя

Все спасались от Хокаге —

Разошлась та не шутя.

(В этот вечер хлеще Кьюби

Та устроила напасть;

Все сбежали из Конохи,

Чтоб совсем уж не пропасть…)

— Выпьем, добрая подружка.

Бедной юности моей,

Выпьем с горя; где же кружка? —

Вслед кричал Джирайя ей…

* * *

Люблю грозу в начале мая,

Пускай себе дождит опять;

Мне дождь привычен и не надо

Из лейки Зетсу поливать.

Гремят раскаты молодые, —

Чердак трясется и подвал,

Прям как у нас в Амегакуре…

Дейдара что-то, гад, взорвал!

Вот с потолка поток проворный,

Там был кровавый ритуал…

Джашина знаком этот дурень

Все стены мне изрисовал.

И скажет Какузу, конечно,

Где он весь видел этот бред,

Что тратим денежки беспечно

И, кстати, денег больше нет.

* * *

На заре ты её не буди,

Когда Сакура сладко так спит;

А не то не минуешь беды,

Будешь ей ты жестоко избит.

Раскраснелась она, горяча, —

Эротический видится сон, —

То Учиха во всем виноват,

Ей во сне и является он.

А вчера у окна ввечеру

Вновь о Саске мечтала она,

А Наруто, хоть слуха и нет,

Серенады ей все напевал.

И чем ярче светила луна,

И чем громче Наруто орал,

Злее все становилась она,

И устроила громкий скандал.

И не выспалась после совсем,

Лишь забрезжил рассвет впереди,

На заре и уснула она;

Не буди ж ты ее, не буди…

* * *

На заре ты её не буди,

Коль Тсунаде с попойки храпит;

Утро дышит на пышной груди,

Соблазнительный, знаешь ли, вид!

И подушка ей тут не нужна,

Мягко так, ей же не привыкать;

И горяч утомительный сон,

Где уснула, вот там и кровать.

А вчера в кабаке ввечеру

Долго-долго сидела на все

И в картишки мутила игру,

Проигралась бабуля совсем.

И чем дольше играла она,

Денег меньше все было у ней,

Но на траты плевала тогда,

Увлекалась Тсунаде сильней!

Оттого-то вкруг пышной груди,

Перегаром теперь и разит.

Не буди ж ты ее, не буди…

Она, пьяная, сладко так спит!

Вариант 1

* * *

Ночь, улица, фонарь и Саске

Спешит убраться поскорей;

Сбежать решил к Орочимару,

Вот, натурально, дуралей!

Он все начать решил сначала,

Но повторится все, как встарь:

Он снова будет мстить братишке,

Под глазом сделает фонарь!

Вариант 2

* * *

Ночь. Улица. Фонарь. Коноха.

Напали АНБУвцы на след,

И нукенину будет плохо,

Пусть знает, гад, — исхода нет.

Умрет, запытанный сначала,

Предатель-ниндзя и бунтарь,

А где с ним драка отзвучала,

Заменят уличный фонарь.

* * *

Умом Наруто не понять,

Его умений не проверить,

Но он Хокаге хочет стать —

Мы в это можем только верить.

* * *

Нам не дано предугадать,

Когда в Хокаге он прорвется,

И снова верить остается,

Что тот вообще им может стать.

* * *

Прости, Наруто. Так орать

Ты обалдел, поди, сегодня,

Но так быстрей Хокаге стать

И не поможет власть господня.

* * *

Однажды к Конохе, да в раннюю пору,

Враг из лесу вышел; оружие нес.

Навстречу им всем Хирузен и Асума,

Дымят те похлеще, чем твой паровоз!

И, шествуя важно, в спокойствии чинном,

Хокаге наш Третий выходит вперед,

Он в мантии, в шляпе, прям как на параде,

Весь вид говорит: взяток, мол, не берет.

— Здорово, дедуля!

— Вы что тут забыли?

— Уж больно ты грозен, как я погляжу!

— А это чтоб всякие тут не шалили.

Хучь, пару приемов вам всем покажу?

(Из леса шум техник раздался невнятный.

Напасть там решили средь белого дня.)

— Ты что ли, дедуля?

— Мы вместе покажем, — вмешался Асума.

— Отец мой да я.

И жахнули дружно —

Летели бандиты…

Над всею Конохой летели стрелой.

И те, что в лесу, были после разбиты,

Скуля и вопя уползали домой.

На страже порядка не дремлет Хокаге,

Коноху злой рок в этот раз миновал,

А наш Хирузен раскурил снова трубку,

В свою резиденцию он зашагал.

На эту картину так солнце светило,

А старый Хокаге шагал и шагал,

Дымя на ходу, поучал нудно сына,

И Асума плелся за ним и вздыхал.

* * *

— Я пришёл к тебе с приветом,

Слышишь, бабушка Тсунаде?

Дай мне миссию покруче!

Мне, ты знаешь, очень надо!

Я сегодня как проснулся,

Жутко бодрый и отважный,

Добрых дел хочу наделать,

Приключений полон жажды!

И сегодня с той же страстью,

Как вчера, пришел я снова.

Ну, давай уже, не медли,

Я на подвиги готовый!

И рассказывать не надо,

Акацуки что, мол, злые

Нападают отовсюду

И меня сопрут, плохие!

* * *

Добрых дел ему Тсунаде

Понаделать пособила:

На картофеля прополку

Та Наруто снарядила,

Резиденцию покрасить,

За бутылкою сгонять…

Все равно примчится снова,

Чтобы ей надоедать.

Примечание к части

У автора большая просьба помочь вспомнить еще какой-нибудь известный стишок, чтобы еще спародировать.)

* * *

— Унылая пора! С похмелья состоянье!

Приятна мне была в закуске колбаса;

Люблю хорошее под вечер возлиянье —

Саке не выпить чтобы все за полчаса.

С утра в башке же шум; несвежее дыханье;

И мглой волнистою рябят мои глаза… —

Похмельная Хокаге наша встала в позу,

Пустые посылая всем вокруг угрозы…

* * *

Унылая пора! На службе распеканье.

Хокаге снова матерится три часа.

Всех выперла она шиноби на заданье.

Какая укусила ту оса?

От ней ужасен шум, теряешь ты сознанье,

Тут техники любой покруче чудеса:

С ног валит перегар, его убойны дозы,

То посильней, чем все ее угозы.

* * *

Сквозь туман Киригакуре

Пробирается луна,

И выходит Мэй Теруми,

Вся печальная она.

По дороге мокрой, скучной

Ао следом к ней бежит,

Утомительно Чоджиро

Так мечами все гремит.

Одиноко Мизукаге —

Все сердечная тоска,

Хоть и дело молодое,

Не найдет та жениха.

Ни огня, ни пылкой страсти,

Что за жизнь, скажите, мне;

Вот главой деревни стала,

А тоскливо, как на дне.

Скучно, грустно бедной тетке,

Та, с совета возвратясь,

В своем офисе зачахнет,

На бумаги наглядясь.

Звучно стрелка часовая

Мерный круг свой совершит,

И, докучных удаляя,

Мизукаге заворчит.

Грустно бедной Мэй Теруми,

Полистает свой дневник,

И, бубня та однозвучно,

Поглядит на лунный лик.

* * *

Саннин Джирайя честных правил

Не в шутку как-то занемог:

С утра подглядывал он в бане,

Вломили там, помилуй бог!

Его пример — другим наука,

Тсунаде злить — опасна штука!

Не сможет доктор тут помочь,

Джирайя стонет день и ночь.

Какое низкое коварство? *

Он вдохновиться лишь хотел,

Башкой ломая дверь, летел…

Теперь не подобрать лекарство.

Пенять ему лишь на себя.

И это та еще любя!

* (Вариант 2)

Какое низкое коварство?

Он вдохновиться лишь хотел,

На голых баб и поглядел,

Потом башкой ломал пространство...

Пенять ему лишь на себя.

И это та еще любя!