Спасение. Душа (гет)

Ну зачем ты смотришь так? Разочарованье

Вижу я в твоих глазах. Ни к чему признанья.

И не нужно лишних слов — ты не станешь слушать.

Для тебя я — страх и боль. Съехавший с катушек.

Для меня ты — вдох, ты — жизнь, сладкое мгновенье,

Мой кошмар, соблазн и смерть, грех и наважденье.

От себя хочу сбежать — тянет нить обратно.

Только встал на тёмный путь, видно, безвозвратно.

Я убить тебя хочу! И при каждой встрече!

Почему ж с тобою я слишком человечен?

Мне б послать всю эту боль да к чертям собачьим!

Только тёмный омут глаз вновь сулит удачу.

Я прошу: "Останови!" Ведь иду по краю…

И забывшись, вновь с судьбой я своей играю.

Ярость, злость, обида, гнев запустили корни,

Но поможет это мне стать еще упорней.

Отказалась. Ну и пусть. Я верну вниманье.

Суждено мне быть с тобой через испытанье.

Пустишь сразу пулю в лоб? Иль применишь силы?

Ну, давай, моя любовь, да за всё, что было!

Ты прости, но ничего не удержит в свете.

Я приму смиренно смерть, ведь за всё в ответе.

Мне б успеть в последний миг руку сжать до дрожи

И шепнуть: «Свет карих глаз был всего дороже…»

Мрак во взгляде кромешно-холодном пробирает насквозь до озноба. Зверь молчит, выжидает покорно приближения странной особы. Напряженье касается кожи, щиплет нос недоверчивость, жжётся. Не по вкусу её осторожность, но ему только ждать остаётся.

Жест усталый присесть приглашает. Соглашается — ноги не держат.

Ведьмин взор тороплив. Изучает. А его — равнодушно-небрежен.

— Что ты хочешь? Свободы?

— Покоя. Выдрать с корнем проклятую метку. Жизнь моя ничего уж не стоит. Я — мертвец. Просто запертый в клетке. Ты же можешь.... — сквозь зубы, ревниво.

До предела натянуты нервы. Обречённость протяжным мотивом вместе с ядом струится по венам.

Вздох. Кивок. И бескровные губы тихо, бережно вымолвят имя. Зазвенят нити стянутых судеб, что горят вензелями витыми.

— Как ты терпишь? — срывается шёпот. — Эта тьма, что тебя окружает...

— Я привык, но мой дух перештопан, — сожаление горько вздыхает. — Не живу, существую во мраке, ежечасно сгорая от боли. Чувств кипящих солёная накипь кислотой разъедает, неволит.

И глотая горячие слёзы, ведьма вскинет холодные руки — заскользит паутина гипноза, извиваясь подобно гадюке. Заклубится кровавым туманом, проникая невольно в сознанье, вспорет старую жгучую рану образ нежный, что чуть осязаем.

Ведьма на пол безвольно осядет, зажимая ладонями крики, но увидит в светлеющем взгляде благодарности яркие блики. И когтями нутро раздирая, зверь завоет, замечется в клетке.

— Помоги... — прохрипит, — умоляю...

Взрыв и... гаснет проклятая метка.

Он свободен...

Взметнётся крылатым чёрным вороном дух в вознесеньи...

Ей казалось, что дар — лишь проклятье, но сейчас обернулся спасеньем.