Искупление (джен)

На перекрёстке двух миров

Средь войн, боли, зла, страданий

Брёл царь неволи и оков.

Царь лжи, коварства, глупых маний.

Сковало сердце вечным льдом.

Потомок изгнанного рода.

Хоть вскормленный чужим отцом,

Отвергнутый своим народом.

Завистник участи чужой,

Лелеявший мечту о троне,

О безграничной власти той,

И Торе, замершем в поклоне.

Он хаос привносил в миры,

Ища союзников средь грязи.

Не понял сам в пылу борьбы

Как одиночества стал князем.

Нет больше той, что средь невзгод

Его улыбкой награждала.

Всё часто знала наперед

И тихо, нежно убеждала.

В нём видела своё дитя,

Забыв про то, что сын Лафея,

В заботе и любви растя,

Всё опекая и жалея.

Она не видела врага,

Соперника родного Тора.

Любила просто. И всегда

Во всём помочь была готова.

Но нет её... И вот теперь

Не тешит власть и нет азарта.

И хвост поджав, укрылся зверь

За маскою царя Асгарда.

А безутешная печаль

Со спесью бьются в вечной склоке...

Нет больше Локи. Только царь

Тоскливо ждёт в её чертоге...

Её давно не веселит

Наивный щебет фей-подружек.

Работа больше тяготит -

Нет вдохновения. И хуже

Всего, что сердце взято в плен

И не изгнать тоски ремонтом.

С тех пор, как юный Питер Пэн

Бежал за глупой Венди в Лондон,

Разбилось сердце звонкой Динь,

Что мальчика сама растила.

В глазах померкла неба синь -

Ведь лишь его она любила.

Среди вечерней суеты,

Укрывшись в зелени дубравы,

Она поймала свет звезды,

Что у второй на небе, справа.

Вторая — та, что ярче всех,

В Нетландию была дорогой.

О первой спрашивала тех,

Кто ведал знаньями, но строго

Ей запретили нос совать

В миры опасные, чужие.

Но Динь привыкла разрушать

Устои старые любые.

Шар подлатав, Динь курс взяла

На первую звезду, что справа,

Что так манила и звала,

Хоть это было глупо, право.

Но зов сильнее страха был.

От боли сердце костенеет!

Он неизменно торопил,

И Динь боялась — не успеет...

Она сама его нашла

В чертогах града золотого.

Он звал её... И вот — пришла.

В глазах... любовь, как для родного.

И морок пал к её ногам,

И рухнул Локи на колени...

— Я жизнь свою тебе отдам...

Я недостоин твоей тени...

Она коснулась лишь рукой

Его щеки и улыбнулась,

Тихонько молвив:

— Мальчик мой,

Я рада, что домой вернулась...

На перекрёстке двух миров

Средь лжи, коварства, глупых маний

В нём возрождалась вера вновь

В любовь, добро и состраданье.