Город, которого нет (джен)

1086 год нашей эры. Вся Англия покорена Вильгельмом Завоевателем. Вся? Да как бы не так! Одна деревня так и не предоставила данные о своих жителях, угодьях и хозяйствах для внесения их в Книгу Страшного суда. А без них Книга не могла быть закончена, что изрядно тормозило упорядочение экономической жизни на завоеванных землях.

Об этом сэр Жоффруа не без опаски доложил своему господину. Тучный король Вильгельм, известный своим крутым нравом, сурово сдвинул брови и вытер губы рукавом.

— Какие остолопы эти англичане! — рыкнул он, добавив к этому восклицанию смачное французское ругательство. — Мы владеем этой землей уже двадцать лет! Как они могут продолжать сопротивляться??

— Не знаю, милорд, — пробормотал сэр Жоффруа. Он и правда не знал. А что еще хуже, вся эта история вызывала у него какое-то недоброе предчувствие, неприятным комком формировавшееся где-то в основании его живота.

— Что это за деревня? — громким голосом вопросил король, поднимаясь из-за стола. Он проделал это столь резко, что деревянная лавка, на которой он сидел, едва не опрокинулась.

— Ройстóн-Вейсú, — сказал сэр Жоффруа, еще раз сверяясь с записями. Об английские названия местных поселений язык можно было сломать, и поэтому, чтобы хоть как-то облегчить ситуацию, вельможи короля даже не пытались не произносить их на французский манер.

— Ну и что не так с этой деревней? — потребовал доложить ему Вильгельм.

Сэр Жоффруа сглотнул.

— Оттуда никто не возвращался, — только и сказал он.

— Что? — Вильгельм сурово сдвинул брови. — Как это понимать, сэр Жоффруа?

— Боюсь, милорд, это нужно понимать буквально, — рыцарь почувствовал, как под тяжестью королевского взора у него затряслись колени, но вынужден был продолжать. — Мы уже несколько раз посылали туда наших гонцов, которые должны были провести опись всех угодий и хозяйства, но никто из них так и не вернулся. Последним был сэр Робер.

— Как?! — взревел король, делая несколько угрожающих шагов навстречу бедному сэру Жоффруа. — Сэр Робер пропал?!

— Боюсь, что так, милорд, — пролепетал сэр Жоффруа.

Вильгельм нахмурился. Это уже никуда не годилось! Конечно, времена были суровые, но ведь он правил этой треклятой страной уже двадцать лет! Что, эти бессовестные англичане из того поселения с тарабарским названием просто жрали его людей, как кроликов??

— Сэр Жоффруа, — после некоторого размышления сурово проговорил Вильгельм. — Никто не должен знать о том, что с тем местом что-то не так. Через несколько дней мы поедем на охоту. Пока двор будет занят, мы с вами вдвоем, инкогнито, отправимся в эту деревню и все разузнаем. Я не могу позволить, чтобы эти варвары безнаказанно убивали моих лучших людей!

Как известно, королевское слово — закон. Вскоре после этого разговора Вильгельм объявил о своем монаршем желании поохотиться недалеко от деревни, которую до сих пор не внесли в Книгу Страшного суда. Ближе к вечеру, когда поднятый королевскими гончими кабан был загнан и сражен, король Вильгельм и сэр Жоффруа, незаметно покинув придворных, вышли на дорогу, ведущую, согласно карте, в тот самый Ройстóн-Вейсú. Наверное, думал про себя сэр Жоффруа, так и не избавившийся от того предательского щемящего чувства, с их стороны было неосмотрительно отправляться в этот путь без охраны, но что-то подсказывало ему, что в таком деле она им не поможет. Да уж, завоеванная ими страна оказалась тем еще приобретением.

Приблизительно около получаса король Вильгельм и сэр Жоффруа ехали через лес. Затем он закончился, и они оказались на небольшой возвышенности. Дорога, уходящая вниз, совершенно очевидно вела в то самое поселение, из которого не вернулся ни один посланный Его Величеством гонец. Однако внимание короля и его рыцаря привлекла невзрачного вида хибара, стоявшая недалеко от дороги, у границы поселения. Ее определенно не мог не заметить ни один путник, следующий в Ройстóн-Вейсú, и посланцы короля, проводившие опись всего хозяйственного имущества, обязаны были внести ее в свой реестр. Поэтому именно туда король Вильгельм и сэр Жоффруа и направились первым делом. Они спешились рядом с хибарой, и, привязав лошадей у довольно хилой ограды, с силой постучали в дверь.

Ответом им было молчание. Видя, что от такой наглости благородный король Вильгельм начинает наполняться праведным гневом, сэр Жоффруа поспешил распахнуть перед ним дверь и вслед за ним вступил в эту таинственную хибару.

В помещении было очень темно. Большую комнату с неровным полом и кривыми стенами освещало лишь несколько свечей. В левом углу, по всей видимости, находилась лежанка, служившая хозяевам кроватью. Справа от входа была свалена в кучу какая-то рухлядь, а прямо напротив двери, на расстоянии нескольких метров, стоял большой продолговатый стол. Из-за расположения свечей именно он был освещен в этом странном помещении лучше всего. И именно за ним, судя по теням и странным шуршащим звуком, кто-то копошился.

— Как смеют обитатели этого жилища прятаться, когда к ним пришел сам король? — высокопарность в словах сэра Жоффруа была тщетным средством скрыть крайнее замешательство и даже страх, что он ощущал в ту минуту. Поскольку в том, что касалось изъяснения на английском языке, он был гораздо сильнее своего господина, бремя коммуникации с обитателями этой лачуги выпало именно на его долю.

Как только он заговорил, копошение за столом разом прекратилось. Стоило ему замолчать, как оттуда вынырнула сгорбленная фигура, закутанная в какие-то тряпки.

— Да?? — с сильным северным акцентом проверещала фигура. — Я вообще могу вам помочь??

И сэр Жоффруа, и король Вильгельм были крайне озадачены появлением этого странного обитателя хибары. Судя по всему, это была женщина. И, пожалуй, это была самая неопрятная женщина, которую они видели за свою жизнь. Ее платье — если это вообще можно было так назвать — представляло собой бесформенные лохмотья. Голова ее была повязана грязным платком, но страшнее всего было ее лицо. Ее глаза безумно вращались, нос был какого-то странного поросячьего вида, а рот был похож на огромную черную дыру.

— Сэр Жоффруа! — вернув себе самообладание после секундного замешательства, вызванного появлением этой жуткой женщины, возгласил король. — Спросите у нее, не приходили ли к ней в хибару мои посланцы!

Сглотнув, сэр Жоффруа не без опаски перевел вопрос.

— Сланцы? — переспросила женщина. Страшно горбясь, она сделала шаг в их сторону, словно желая получше услышать вопрос, и оба нормандца инстинктивно отпрянули. — У нас здесь нет никаких сланцев!

— Да нет же! — воскликнул сэр Жоффруа. — Его Величество король имел в виду совсем другое! К вам должны были прийти его посланники, которые проводят опись имущества королевства!

Женщина округлила свои монструозные глаза.

— Пис неизвестья? — она задрожала от ужаса. — Что еще за пис неизвестья?? Я ничего вам не дам! — она обхватила себя руками и затряслась.

— Послушайте, — взмолился сэр Жоффруа, — мы не причиним вам вреда, мы всего лишь…

Но женщина его не слушала. Закрыв глаза, она заверещала, покачиваясь в такт собственному визгу:

— Эдвард, Эдвард, эти люди хотят отобрать у меня мою замужнюю честь!! Эдвард, Эдвард, спаси меня!!

Сэр Жоффруа и его монарший повелитель ничего не успели предпринять. Где-то позади стола открылась дверь — видимо, это был черный ход, — и в помещение вошел какой-то человек.

— Ахой, ахой, что это у нас тут происходит? У нас же тут нет никаких проблем??

Обладатель надтреснутого, но очень сильного голоса вышел вперед, и свечи осветили его лицо. Он был столь же безобразен, как и его жена. Вообще, по здравом размышлении, можно бы было сказать, что они приходились друг другу родственниками. У новоприбывшего был такой же поросячий нос, такие же странные, огромные глаза. Возможно, он был одет более опрятно, чем женщина, но почему-то его вид от этого внушал еще больше ужаса.

— Таббс, что тут происходит? — сурово обратился он к женщине.

— Эти двое хотели на меня напасть! — выпучив глаза, она ткнула пальцем в короля Вильгельма и сэра Жоффруа.

Эдвард смерил их суровым взглядом.

— О, я вижу, — кивнул он с важным видом и осуждающе сдвинул брови. — Приезжие! — подбоченясь, он вышел из-за стола и, ничуть не смущаясь, обошел короля и рыцаря по кругу, пристально их разглядывая. — Нормандцы! — подводя итог осмотру, изрек он.

Сэр Жоффруа почувствовал, как у него подкашиваются ноги. Он бросил взгляд на своего повелителя и понял, что случилось непоправимое. Впервые за сорок лет, что он его знал, король Вильгельм был в шоке.

— Приходят тут! — продолжал тем временем Эдвард свою грозную тираду. — Суют всюду свои любопытные носы! Хотят всех нас переписать! Думают, что у них есть на это право! — он так громко фыркнул, что сэр Жоффруа содрогнулся. — Сколько можно вам повторять! Это местный город для местных! Здесь вам делать нечего!

Король Вильгельм, в достаточной мере понимавший английский, чтобы уловить смысл его последней фразы, видимо, все же вспомнил о своем монаршем достоинстве, потому что нашелся, что на это ответить.

— О чем ты говоришь, смерд! Я твой король! Ты обязан мне подчиняться!

— Никакой ты мне не король! — Эдвард выпятил грудь, удивительным образом поняв его слова, не дожидаясь перевода. — Ты не местный! Моим королем может быть только местный! Убирайся!

— Да как ты только смеешь?! — завопил король, выхватывая из ножен свой меч.

Что произошло дальше, никому неизвестно. Видимо, Таббс каким-то образом умудрилась разом потушить все свечи, потому что в одну секунду помещение погрузилось во тьму. Король Вильгельм, храбрый воин и искусный тактик, был вынужден с позором покинуть адскую хибару. Позднее он объяснял это тем, что прислужник Сатаны Эдвард выпустил на него демонические силы, заставившие его бросить меч и улепетывать со всех ног. Бедный сэр Жоффруа, которого он потерял в темноте, так и не смог выбраться, и стал еще одной жертвой, поглощенной ненасытной алчностью кошмарного поселения.

Таким образом, город Ройстон-Вейси так и не попал в Книгу Страшного суда и не появился ни на одной новой карте последующих веков. Только спустя девять столетий завесу, покрывающую историю этого непостижимого города, осмелились приоткрыть четверо актеров, известных под именем «Лиги Джентльменов»…

Примечания:

Книга Страшного суда — свод материалов переписи, проведенной в Англии по приказу Вильгельма Завоевателя в 1085-1086 гг. Название отсылает ко дню Страшного суда, когда каждому христианину придется отвечать за все свои деяния.