Брат (джен)

Один учил их охотиться. И править.

Фригга научила его ткать.

«Норны ткут, прядут судьбы и обрывают нить. Вы мудрее них?»

Тор бежал от таких занятий, как от огня. Читать, ткать, вышивать — все это оставалось Локи.

Теперь ему пришлось применить уроки. Нити Бытия не просто шевелились в руках — они жгли и не хотели связываться. Были слишком гладкими, скользкими, непослушными, непокорными. Удалось связать их в пучок неимоверными усилиями, Локи не знал, сколько времени это заняло, по его представлениям — бесконечность.

А потом он сидел и смотрел. Что еще ему оставалось делать?

Обожженные и порезанные ладони болели. Тор в очередной раз кого-то спасал, ох, дотянуться бы и свернуть ему шею, но ни сил, ни воли не осталось.

Локи дрейфовал на своем троне в пустой вселенной, смотрел, ухмылялся, погружался в забытье. Особенно обидно было, что его лишили обуви — непонятно, на каком этапе пути к трону.

Босой. Босой принц. Даже целый босой король.

Даже голым быть проще, чем босяком. Проще, если носки из рук Фригги дадут, она как-то так пряла, что любая нить была надежней стали из кузниц гномов.

— Мой король, — сказал Тор, и его просьба донеслась до замерзших ушей Локи.

«У меня все замерзло, — сердито подумал тот, и поджал ноги. — Один мертв, ты к кому обращаешься?»

— Мой добрый и великодушный король, — Тор встал на одно колено, о чем-то прося, и тут природное любопытство Локи, как всегда, его подвело.

Вот Один бы точно «не услышал».

В таких случаях было принято обращаться к Хеймдаллю, тот служил посредником между просящим и высшими силами. Локи не доверял Привратнику и был обуреваем любопытством.

— Мой прекрасный и благополучный король всех вселенных, — Тор уже встал на оба колена и ухмылялся, как мог… ну только его брат.

— Ну так что ты хочешь? — сердито выкрикнул Локи, пнув босой ногой ступеньку трона. Сейчас ничто не могло ему повредить, но брат всегда умел выводить его из себя.

— Счастья для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный. Потом: восстанови Асгард, маму, Всеотца, моих друзей и моего коня Свадильфари. Затем немедленно появись передо мной и никогда больше не исчезай!

Тор облизал обметанные губы (слишком много пьет — автоматически отметил Локи) и уже тихо добавил:

— Ты же теперь Распорядитель Вселенной. Просто появись.

— Я не Распорядитель, я Прядильщик. Я всего лишь держу ее за пряди.

Тор смотрел в небо. Локи держал эти пряди и хотел прыгать от злости.

Глаза Тора были голубыми, как мидгардское небо, которое он так обожал.

— Я все равно твой брат, — сказал он, отворачиваясь. — А ты?

Он повернулся и побрел, несомненно, к какой-нибудь очередной пассии, которых хватало во всех концах мультивселенной.

— Я? Я, — это потребовало сил.

Вообще-то, сил, переданных Локи под контроль ради контроля над мультивселенной. Он же обещал дорожить и беречь.

А сейчас все нити связались в клубок, который Локи просто бросил под ноги Тору.

Асгард был знаменит фейерверками, но это феерическое зрелище ради рыбацкой деревеньки, в которую Тор-то и заехал… по пути между своими галактическими приключениями. Зрелище видели многие, и плотность населения Мидгарда, и фееричность со световым загрязнением способствовали.

Локи за какой-то миг гнева выкатил шоу: салют, свет, музыка, гобелен с надписью: «Я люблю тебя, Тор!» Подсветка, фейерверки исчезли, а гобелен из нитей бытия попробуй уничтожь. В каком-то музее до сих пор хранится, видимо, навечно.