Смеётся и злорадствует любовь (гет)

Задумывая чёрные дела

На небе ухмыляется луна.

А звёзды, будто мириады стрел.

Ловя на мушку силуэты снов,

Смеётся и злорадствует любовь

И мы с тобой попали на прицел.

— «Черная луна», «Агата Кристи»

— Ал! Аластор, я дома! — раздался звучный голос из прихожей, а сразу за ним звук падения и тихая ругань. — Опять твои штучки… Сколько можно?!

— Сколько нужно, — резко ответил вышедший из крохотной гостиной Аластор Грюм, направляя на сердитую и растрепанную женщину волшебную палочку. — Сначала докажи, что ты — Эммелина Вэнс. Что ты сказала мне, когда позвала на первое свидание?

— Что ты — чертов засранец и параноик, но к Фортескью мы все равно попадем, даже если для этого придется пить Оборотку! И не было это свиданием, мы уже полгода жили вместе… Сними уже свои чары, на полу холодно. Отморожу себе стратегически важные части, что делать будешь?

— Лечить, конечно! — грубовато хохотнул Аластор, легким взмахом палочки снимая чары помех и подножки, наложенные им на пол в прихожей. — Эмми, мы не имеем права терять бдительность, ты не хуже меня это знаешь, — он протянул женщине, все еще хмуро взирающей на него с пола, покрытую свежими шрамами руку, чтобы помочь встать. — Тебе повезло, что сегодня меня не задержали на службе, я там вплел в чары подножки такое хитрое дополнение, что так просто снять их у тебя бы не вышло…

— И что было бы?

— Ну как, что? Падала бы снова и снова, и чары помех каждый раз заново снимать бы пришлось.

— Интересная модификация. Научишь?

— Научу. После ужина. Я не стал начинать без тебя, решил подождать.

Эммелина аккуратно повесила на крючок на стене дорожную мантию и со вздохом прошла вслед за Аластором в гостиную, служившую разом и столовой:

— Я ведь прислала Патронуса, что задержусь в Штабе. Нужно было помочь Лили с варкой Крововосполняющего зелья и Укрепляющего раствора: опять большой расход, запасы нужно срочно восполнить, а разом за несколькими котлами следить у нее пока не очень хорошо получается…

— Вечная беда вчерашних школьников: дипломчик получили, а реальных навыков — книзл начхал! — проворчал Аластор, усаживаясь за низкий столик у камина, за которым они с Эммелиной предпочитали не только пить чай, но и обедать.

— Ну, не скажи, к нам присоединились очень толковые ребята, да и учатся они быстро! — крикнула из ванной Эммелина.

— Хватит плескаться, есть хочу — сил нет! — крикнул в ответ Аластор. — День выдался не самый приятный: два ограбления, одно с тяжкими телесными, ни единого задержанного, зато бумаг целый ворох!

— Бедный мой… Весь день на кофе? — сочувственно спросила Эммелина, возвращаясь в гостиную с полотенцем в руках.

— Не весь, где-то в обед был еще чай… И какие-то крекеры тоже были: Кингсли поделился, — протянул Аластор, устало потирая глаз.

— О, это, конечно, в корне меняет дело! — Эммелина обняла его за плечи и ткнулась носом в макушку. — Вот поэтому я и не пошла к вам в Аврорат…

— Из-за крекеров? — хмыкнул Аластор. — Они были не так уж плохи, мало только.

— Ну конечно, из-за крекеров! — рассмеялась Эммелина, звонко чмокнула Аластора в кончик носа и уселась наконец на свое место за столом. — Давай уже правда ужинать, я тоже устала… Калидуматио! — парой взмахов палочки она подогрела остывшее рагу. Возиться с изысканными блюдами им обоим было некогда, так что еда в доме всегда была самая простая, не требующая долгой готовки.

* * *

Ты была одна, в доме тишина,

Не работал даже телефон.

Мужа не было, не было отца,

Потому что все ушли на фронт.

Я пришел один, я пришел с войны,

Я лишился сил и загнал коня,

Поцелуй меня и обними,

И не гадай о том, кто я.

— «Истерика», «Агата Кристи»

Растрепанная и запыхавшаяся Эммелина почти бегом промчалась по коридору пятого этажа и без стука ворвалась в кабинет целителя.

— Привет-ведьма отправила меня к вам, Тиберий, — затараторила она, не оставляя целителю шанса на возмущение ее бесцеремонностью. — Аластор у вас?..

Тиберий Сепсис, ведущий целитель отделения недугов от проклятий, только головой покачал:

— Где же ему еще быть? Здравствуйте, Эммелина. Снова.

— Да-да, здравствуйте… Так что с Аластором? Кингсли сказал, он тяжело ранен…

— Жить будет, но ранение действительно серьезное. У вас остались связи с мастером, сделавшим Аластору глаз?

Эммелина на секунду смежила веки и глубоко вдохнула сквозь сжатые зубы.

— Да, связи остались. Понадобится новый протез? Старый поврежден?

— О, вы меня не поняли. Глаз цел, нужен будет протез ноги…

— Мордред!

— Не стоит перебивать, я не закончил, — сурово осадил Эммелину целитель. — Так вот, протез правой ноги ниже колена. Чем скорее он будет готов, тем быстрее Аластор покинет палату. Распространение проклятия удалось локализовать, но ногу было уже не спасти. Сожалею.

— Хорошо, Тиберий, спасибо. Я сегодня же напишу мастеру Дженкинсу. Могу я навестить Аластора?..

— Навестите, он вполне в состоянии принимать посетителей… Пусть лучше оттачивает свое невозможное чувство юмора на вас, а не на наших стажерах, — фыркнул целитель. — Как вы вообще с ним живете? Он же абсолютно невыносим!

— Ну что, вы, Тиберий! — на лице Эммелины промелькнула нежная улыбка. — Аластор — замечательный! Немного параноик, конечно, но с его работой… Впрочем, я привыкла.

— Что ж… Значит, ему повезло. На свадьбу-то пригласите?

— Мы не планировали свадьбу, нам это не нужно. Да и время сейчас не самое подходящее. Но, если мы передумаем, то вас пригласим обязательно! Вы нам уже почти родной человек, можно сказать.

Тиберий громко фыркнул в пышные усы:

— Вот уж спасибо! Я бы предпочел видеть Аластора у себя в отделении как можно реже. Вам в девятую палату. Найдете сами?

— Конечно. Спасибо, Тиберий. До свидания.

* * *

Ляг, отдохни и послушай, что я скажу.

Я терпел, но сегодня я ухожу.

Я сказал, успокойся и рот закрой.

Вот и все, до свидания, черт с тобой

— «Как на войне», «Агата Кристи»

Клак-клак-клак. Эммелина прислушалась. Клак-клак. Ну точно, Аластор опять бродит среди ночи по темной гостиной. Со вздохом она вылезла из-под теплого одеяла и с грустью взглянула на смятую простыню справа от себя. После недавней стычки с Пожирателями Аластор лишился не только кончика носа, но и спокойного сна. Эммелина, закутавшись в теплую шаль, вышла из спальни.

— Аластор! Дорогой, опять не можешь уснуть?

— Оставь меня в покое, Эмми! Иди ложись, — резко бросил Аластор, даже не обернувшись.

— Лягу, — спокойно ответила Эммелина, — но только вместе с тобой. Без тебя в постели холодно, — криво ухмыльнулась она.

— Ничего, не замерзнешь. На вот, возьми плед, накинешь на одеяло сверху, — Аластор, не оборачиваясь, взмахнул палочкой, и лежавший на спинке кресла у камина пушистый клетчатый плед прилетел Эммелине в руки.

Эммелина подхватила мягкую ткань, растерянно повертела в руках и снова попыталась заговорить:

— Ты не виноват, Аластор. Розье сам выбрал стать Пожирателем, он участвовал в убийстве Пруэттов…

— Хватит! — Аластор стремительно обернулся, с трудом сохранив равновесие, и гневно воззрился на Эммелину обоими глазами: обычным, плещущим яростью, и искусственным, холодным и мертвым. — Ты не поймешь! Эван еще сопливый мальчишка был, я с его отцом учился, мы и после общались… Я помню, как поздравлял его с рождением сына! А они продались этой твари, — Аластор сплюнул на пол и замолчал, отвернувшись к окну.

— Ты злишься, что не смог предотвратить это? Но как бы ты смог, Аластор?

— Нет, — процедил он в ответ. — Я злюсь, что не разобрался вовремя, что к чему, и не помешал им убивать. Сколько наших ребят осталось бы в живых, если бы я был бдительней и не полагался на приятельские чувства!.. Иди, Эмми. Оставь меня. Я хочу побыть один.

Эммелина осторожно подошла к Аластору, обняла за мгновенно задеревеневшие от прикосновения плечи, накинула на них пушистый плед и, низко опустив голову, медленно пошла в спальню. Легла и, подтянув к себе поближе подушку Аластора, все же расплакалась. Он сильно изменился. И дело было вовсе не в отсутствии глаза или ноги, а теперь еще и части носа. Не в шрамах, ранней седине или сорванном, каркающем голосе. Аластор стал резок и груб, срывался на ней… И Эммелина не была уверена, что долго сможет терпеть такое обращение. Если Аластор не одумается, ей придется уйти…

Убей меня, убей себя,

Ты не изменишь ничего,

У этой сказки нет конца,

Ты не изменишь ничего.

Накрась ресницы губной помадой,

А губы лаком для волос,

Ты будешь мертвая принцесса,

А я твой верный пёс.

— «Опиум для никого», «Агата Кристи»

— Здравствуй, Аластор. Чему обязана? — Эммелина стояла на пороге своего маленького уединенного домика и холодно смотрела на возникшего перед ней Грюма.

— Теряешь хватку, Эммелина, — прокаркал Грюм. — А если это не я? Задай вопрос!

Эммелина раздраженно закатила глаза, но все же спросила:

— Что ты сказал мне при нашей последней встрече?

— Что Орден распущен, но многие Пожиратели все еще на свободе, и нам лучше не видеться. Ради твоей же безопасности, между прочим!

— И ты, конечно, все решил за нас обоих. Что тебе сейчас от меня нужно? Я давно закрыла для себя эту страницу и…

— Он вернулся, Эмми. Дамблдор снова созывает Орден. Нам ждать тебя? Если ты решишь остаться в стороне…

— Ты в своем уме? — Эммелина гневно прищурилась. — Когда будет ближайшее собрание?

— Жаль, — чуть помолчав ответил Аластор, — я надеялся, что ты откажешься. Я провожу тебя в Штаб, собрание через полчаса.

* * *

В небо уносятся горькие жалобы

Траурных колоколов.

Плачут монахи, рыдают монахи -

Они потеряли любовь.

Прыгают в пляс, задравши рясы,

От края до края зари.

Смотрят на небо и ищут по книгам

Следы настоящей любви.

— «Вечная любовь», «Агата Кристи»

Аластор, вцепившись скрюченными пальцами в волосы, сгорбился на стуле в кабинете Дамблдора. На насесте тихо курлыкал Фоукс, портреты бывших директоров притворялись спящими. Альбус Дамблдор, сидя за своим столом, задумчиво поглаживал бороду, устремив взгляд в окно.

— Кто это сделал, Альбус? Я душу вытряс из Сметвика, но он ни жмыра не знает! Она была рядом, в соседней палате, а я валялся в отключке и… — он запнулся, но нашел в себе силы продолжить: — И даже не смог попрощаться с ней.

— Тебя сегодня выписали, друг мой? — немного отрешенно спросил Дамблдор.

— Сегодня. Час или два назад…

— И ты сразу отправился ко мне? — Альбус невольно улыбнулся. Доверие Аластора Грюма дорогого стоило.

— Ну разумеется! Альбус, кончай разводить демагогию! Что ты знаешь?!

— Ты жаждешь мести, Аластор. Но тебе придется остыть и рассуждать здраво. Эмми погибла от проклятия, наложенного Волдемортом лично. А сразиться с ним и победить может лишь один человек… И это не ты. Прости, но ты сам это знаешь. И прими мои глубочайшие соболезнования… Я так надеялся, что вы с Эмми все же помиритесь и, чем Мерлин не шутит, наконец поженитесь…

— Прекрати Альбус! Не надо… — Аластор закрыл лицо руками. — Пообещай мне кое-что…

* * *

— Римус, мы уже трижды возвращались сюда! Это просто опасно, жмыр тебя дери!

— Билл, мы должны найти его.

— Для чего? Очевидно же, что Аластор мертв! После падения с такой высоты не выживают… Мы не нашли его по горячим следам, не нашли летом. С чего ты взял, что найдем теперь?! Мы быстрее отморозим задницы или попадемся Пожирателям!

Римус тяжело вздохнул и покачал головой:

— Летом нам мешали искать трава и кусты. Сейчас они нам не помешают в той же степени, нужно попытаться снова, пока не выпал снег. Мы просто будем осторожны… Нельзя наплевать на последнюю волю Аластора: он был нашим другом.

Билл с грустью посмотрел на Римуса и махнул рукой, соглашаясь.

— Что там? Это… Билл! Я нашел! Нашел его! — Римус вынырнул из зарослей колючего кустарника. В руках он держал когтистый деревянный протез…

* * *

Над маленьким кладбищем на западе Дербишира с громким карканьем кружили голодные вороны. Несколько человек, зябко кутаясь в мантии, молча стояли возле свежей могилы, отдавая последнюю память навеки упокоившемуся товарищу. На обновленном надгробном камне чуть мерцали в сгущающихся сумерках слова, невидимые для магглов:

Здесь нашли свой последний приют Эммелина Вэнс и Аластор Грюм.

Пусть смерть не будет препятствием для вашей любви.

Римус Люпин крепко прижимал к себе заплаканную Тонкс, стараясь не придавить явно обозначившийся животик. Тонкс, утирая слезы тыльной стороной кисти, пристально заглянула мужу в лицо:

— Нас ведь тоже похоронят вместе… Ты же не против?

— Что ты такое говоришь, глупая! Какие похороны… — вскинулся Римус, встревоженно вглядываясь в покрасневшие глаза Тонкс.

— Не сейчас, конечно. Но однажды это все равно случится. Я хочу, чтобы меня похоронили рядом с тобой… Тогда ты уже никуда не сбежишь, — Тонкс шмыгнула носом и теснее прижалась к Римусу.

— Я и так не сбегу больше… И всегда буду с тобой. И, если ты хочешь, то когда-нибудь — очень не скоро, слышишь?! — нас тоже похоронят рядом. И никто нас не разлучит.

Тонкс удовлетворенно кивнула и перевела взгляд на надгробие. Она сама предупредит других орденцев. И маму — на всякий случай. Никто не знает, когда на войне случится это «не скоро».

До свидания, малыш,

Я упал, а ты летишь.

Ну и ладно, улетай

В рай...

Ничего, ничего,

Мы увидимся еще,

Я и сам, я и сам

Назло врагам

Буду там...

— «Я буду там», «Агата Кристи»